Страница:
– Нуриэль!
Клинок вспыхнул ярким светом, Камилла замешкалась, но тут же снова бросилась на него. Ее острые когти вонзились ему в плечо. Алек развернулся и попытался нанести ей удар, но она ловко отпрыгнула. Он побежал к лестнице, ведущей на платформу, но в самом конце ее прижался к стене и, когда Камилла понеслась вниз, предпринял новую атаку. Они столкнулись; она вопила и царапала его когтями, но он крепко вцепился в ее руку и не отпускал до тех пор, пока они вместе не рухнули наземь. Алек мысленно поблагодарил Джейса, который научил его кое-каким приемам. Например, подниматься в воздух, по крайней мере на несколько секунд, оттолкнувшись от любой поверхности.
Чтобы победить, ему нужно было прижать ее к земле в том месте, где на пол падали лучи света. Они катались по платформе, и он пытался достать ее клинком, но Камилла легко уклонялась от ударов. Кроме когтей, в ход пошли острые каблуки. Алек выругался, и Камилла ответила ему потоком грязной брани. Она могла бы еще долго сыпать непристойностями, но тут Алеку повезло – он заметил, что они оказались в самом центре, там, где сквозь окно в потолке проникали лучи солнца. Алек схватил Камиллу за запястье и потянул к яркому кружку на полу. Рука тут же покрылась огромными белыми волдырями – Алек почувствовал, как от нее исходит жар, – и Камилла оглушительно завизжала. Наконец ей удалось отдернуть руку, и она попыталась укусить его. Алек ударил ее локтем в лицо и рассек губу; по подбородку Камиллы потекла густая кровь.
– Довольно? Или хочешь еще? – зло сказал он и снова потянул ее руку в круг света. Раны на руке уже затягивались, воспаленная, покрытая волдырями кожа медленно розовела.
– Нет! – закричала она и начала дрожать всем телом.
И тут Алек понял, что она смеется – смеется своим окровавленным ртом.
– Я снова почувствовала себя живой, маленький нефилим. Мне следует поблагодарить тебя за славный бой.
– Отблагодари меня по-другому – ответь на мой вопрос. – Алек тяжело дышал. – Или я оставлю от тебя кучку пепла. Хватит с меня игр.
Улыбка стала еще шире. Лицо Камиллы по-прежнему было в крови, но раны уже затянулись.
– Тебя нельзя сделать бессмертным. Разве что с помощью черной магии или превратив в вампира. Но эти варианты тебя не устроят.
– Но ты говорила, что есть другой способ…
– Конечно есть. – Ее глаза лукаво заблестели. – Ты не сможешь стать бессмертным, маленький нефилим, по крайней мере так, чтобы тебя это устроило. Но ты можешь лишить бессмертия Магнуса.
Клэри сидела за письменным столом в своей спальне с ручкой в руке. Перед ней лежал листок бумаги. Солнце уже зашло, и она включила настольную лампу, чтобы руна, которую она начала чертить, вышла точной.
Когда она ехала домой, в голову ей пришло нечто необычное. Едва переступив порог, она заперлась в спальне, не отвечая на вопросы матери, и взялась за работу.
В дверь постучали. Клэри быстро спрятала листок с набросками под другой лист, чистый, и нехотя открыла дверь.
– Знаю, знаю, – сказала Джослин, подняв руку в ответ на протесты дочери, – ты хочешь, чтобы тебя оставили одну. Но Люк приготовил ужин. Тебе нужно поесть.
Клэри с укоризной взглянула на мать:
– И тебе тоже.
Как и дочь, Джослин в стрессовых ситуациях теряла аппетит, и сейчас лицо ее осунулось. Будь все по-другому, она бы паковала чемоданы, готовясь отправиться в свадебное путешествие. Но свадьба была отложена на неопределенный срок, и Клэри слышала, как мама плачет ночью за стенкой. «Это я во всем виновата» – вот о чем говорил этот плач.
– Хорошо, я поем вместе с тобой, – сказала Джослин, натянуто улыбнувшись. – Люк готовит макароны.
Клэри села за стол, надеясь, что Джослин не спросит, чем она занимается.
– Мам, – сказала она. – Я хотела спросить…
– О чем?
Клэри прикусила ручку. Эту вредную привычку она сохранила с тех пор, когда только училась рисовать.
– Я слышала, что при рождении Сумеречные охотники проходят защитный обряд. Что его проводят Безмолвные братья и Железные сестры. И я подумала…
– Хочешь спросить, проходила ли ты этот обряд?
Клэри кивнула.
Джослин вздохнула и провела руками по волосам.
– Да, – сказала она. – Магнус помог мне все организовать. Обряд проводился в присутствии Безмолвного брата, который дал обет хранить тайну, и одной колдуньи, замещавшей Железную сестру. Я едва не отказалась от обряда. Я так хорошо спрятала тебя, что не думала, что тебе может угрожать сверхъестественное. Но Магнус уговорил меня… и был прав.
Клэри с любопытством посмотрела на нее:
– А кто эта колдунья?
– Джослин! Вода убежала! – позвал с кухни Люк.
Джослин спешно поцеловала Клэри в лоб:
– Прости, кулинарная катастрофа. Через пять минут увидимся, да?
Клэри кивнула, а потом, когда мать вышла из комнаты, снова повернулась к письменному столу. Недочерченная руна по-прежнему занимала все ее мысли. Завершив рисунок, она окинула его взглядом. Получилось что-то похожее на руну Открытия, но это была не она. Это был простой рисунок, но в нем таилась угроза, порожденная яростью, чувством вины и бессильной злостью.
Руна была могущественной. Но хотя Клэри точно знала, как ее использовать, она не могла понять, какой от нее может быть толк сейчас. Воображение нарисовало картинку: ее машина вышла из строя на пустынной дороге, и вместо кабеля для зарядки аккумулятора она с победным видом извлекает из багажника удлинитель – вот на что это было похоже. Ей казалось, что волшебная сила смеется над ней. Выругавшись, Клэри бросила ручку на письменный стол и обхватила лицо руками.
Внутри старая больница была выкрашена в белый цвет, и все вокруг зловеще сверкало. Большинство окон были заколочены, но даже в полумраке Майя могла разглядеть детали – осыпавшуюся штукатурку на голом полу в коридорах, провода, змеящие ся по стенам, разбитые лампы под потолком и даже мышей, копошащихся по темным углам.
За спиной раздался голос:
– Восточное крыло я обыскал. Ничего. А у тебя?
Майя обернулась. Позади нее стоял Джордан в темных джинсах, зеленой футболке и полузастегнутом черном кардигане.
– У меня тоже ничего. Шаткие лестницы. Архитектура любопытная, если тебе интересно, – ответила она.
– Пойдем отсюда. У меня от этого места мурашки по коже.
Майя кивнула, радуясь тому, что ей не пришлось самой признаться в этом.
Она последовала за Джорданом вниз по лестнице, перила которой были запорошены осыпавшейся штукатуркой. Она не задумывалась над тем, почему они искали Джейса именно здесь, но не могла отрицать, что они хорошо сработались. С Джорданом было легко. Несмотря на то, что произошло между ними незадолго до исчезновения Джейса, он относился к ней с уважением, держал дистанцию и не ставил в неловкое положение. Они вышли из больницы. Недалеко от дверей в свете луны горбилось кривое деревце, ронявшее последние листья.
– Только время зря потеряли, – вздохнул Джордан.
Майя смотрела на него, а он – на заколоченные окна больницы, и ей это нравилось. Ей нравилось наблюдать за Джорданом, когда он этого не замечал. Она могла любоваться его скулами, темными кудрями, спадавшими на шею, изгибом ключицы под вырезом футболки, не боясь, что он будет от нее ожидать большего. Когда они познакомились, он был угловатым подростком с длинными ресницами, но теперь Джордан повзрослел – на костяшках пальцев появились белые шрамы, под обтягивающей футболкой двигались мышцы. Кожа Джордана все еще сохраняла оливковый оттенок, напоминая о его итальянских корнях, а ореховые глаза были все такими же, какими она их запомнила, разве что золотистые ободки вокруг зрачков выдавали в нем оборотня. Такие же зрачки она видела каждое утро, когда смотрела на себя в зеркало. И все это из-за него…
– Майя? – Теперь он смотрел на нее. – Ну, что ты об этом думаешь?
– А? – моргнула она. – Честно говоря, даже не знаю, зачем мы сюда пришли. Что Джейсу делать на бруклинской верфи? Вроде бы любви к кораблям за ним никто не замечал.
Джордан помрачнел:
– Трупы, сброшенные в Ист-Ривер, вода часто приносит сюда. На верфь.
– Мы что, труп ищем?
– Не знаю.
Джордан пожал плечами и зашагал в сторону дороги. Под ногами хрустела жухлая трава.
– Знаешь, я готов продолжать поиски только потому, что сдаваться неправильно, – сказал он.
Они шли рядом. Майя не отрывала глаза от панорамы Манхэттена, от сверкающей дорожки света на воде. Когда они вышли к неглубокому заливу Уоллабут, вдалеке показались Бруклинский мост и расцвеченный огнями прямоугольник порта на Саут-стрит. Майя чуяла затхлый запах воды, дизельного топлива и мелких животных, шнырявших в траве.
– Мне кажется, Джейс не умер, – наконец сказала она. – Просто не хочет, чтобы мы его нашли.
Джордан обернулся к ней:
– Так ты считаешь, что искать не нужно?
– Нет, – ответила она неуверенно.
Шагая, Майя вела рукой по неширокому ограждению, отделявшему асфальт от воды.
– Когда я сбежала в Нью-Йорк, я тоже не хотела, чтобы меня нашли. Но мне было бы приятно, если бы меня искали, как ищут Джейса Лайтвуда.
– Джейс тебе нравился? – спокойно спросил Джордан.
– Нравился? Ну, нет, не в этом смысле.
Джордан рассмеялся:
– Я не об этом. Хотя его обычно считают красавцем.
– Ты же не собираешься притворяться, что не отличишь красавца от урода, как это делают большинство мужчин? Уж не хочешь ли ты сказать, что для тебя Джейс и волосатый индус из забегаловки на Девятой улице на одно лицо?
– Ну, у индуса на лице бородавка, так что у Джейса есть преимущество. Если, конечно, кому вообще по вкусу стройные блондины модельной внешности.
Он украдкой взглянул на нее.
– А мне всегда нравились брюнеты, – сказала она тихо.
– Вроде Саймона?
– Ну, да. Наверное. – Майя уже давно не думала о Саймоне как о мужчине.
– А еще тебе нравятся музыканты… – Он потянулся и сорвал одинокий лист с ветки над головой. – Я – певец, Бэт – диджей, а Саймон…
– Мне нравится музыка. – Майя убрала с лица волосы.
– А что еще? – Джордан остановился, сел на перегородку и развернулся к ней. – В смысле, чем бы тебе хотелось зарабатывать на жизнь?
Она удивленно посмотрела на него:
– А почему ты спрашиваешь?
– Помнишь, откуда у меня эти штуки?
Он сбросил кардиган и остался в футболке. На бицепсах были вытатуированы мантры шанти на санскрите. Майя хорошо помнила, как эти татуировки делала ему бесплатно их общая подруга Валери в тату-салоне в Рэдбэнке. Протянув руку, она неуверенно провела пальцем по буквам на левой руке. Джордан закрыл глаза.
– Веди нас от нереального к реальному. Веди нас из тьмы в свет. Веди нас из тьмы в свет, – прочитала она вслух. Кожа под пальцами была гладкой. – Это из Упанишад.
– Это ты придумала. Ты была всезнайкой, вечно что-то читала… – Он открыл глаза – они были чуть светлее воды за его спиной – и посмотрел на нее: – Майя, ты только скажи, чего хочешь, и я тебе помогу. «Претор Люпус» хорошо платит, и я много скопил. Я мог бы оплатить твою учебу в Стэнфорде. Ну, большую часть. Если ты все еще хочешь учиться, конечно.
– Не знаю… – сказала она, и мысли в ее голове закружились вихрем. – Когда я присоединилась к стае, я не думала, что оборотень может стать кем-то еще… что он может стать личностью. Мне казалось, что он может быть только частью стаи. Я думала, так безопаснее. Но Люк живет полнокровной жизнью. Он держит магазин, а ты… ты – преторианец. Наверное, оборотень все же может чего-то добиться…
– Майя, ты никогда не была просто оборотнем. Ты вот только что сказала, что тебе было бы приятно знать, что тебя ищут… – Он глубоко вздохнул. – Я искал тебя. Искал не переставая.
Джордан не двигался, но костяшки пальцев, которыми он сжимал колени, побелели. Майя наклонилась вперед, разглядела едва заметную щетину на подбородке и снова почуяла его запах – запах волка, зубной пасты и… мужчины. Она положила руки ему на плечи и сказала:
– Что ж, ты меня нашел.
А потом он поцеловал ее. Его губы были такими же нежными, какими она их запомнила. Она обняла его, провела пальцами по густым темным кудрям, осторожно дотронулась до шеи и почувствовала, как ее бьет дрожь.
Джордан прижал ее к себе. Она ощущала жар его сильного тела, и ее руки скользнули вниз по его спине.
– Майя, – прошептал он, приподнимая край ее свитера. – Я люблю тебя. Всегда любил. Ты моя. Всегда будешь моей.
Ее сердце колотилось, и она рванулась от него, поправляя свитер:
– Джордан… Перестань.
Он взглянул на нее потрясенно:
– Извини. Я плохо целуюсь? Кроме тебя, я никого не целовал… с тех самых пор.
Он осекся. Майя мотнула головой:
– Нет, просто… Просто я не могу.
– Ладно, – сказал он, и Майя подумала, что обидела его.
– Нам не стоит ничего… – Она искала нужные слова. – Просто это… чересчур.
– Это просто поцелуй.
– Ты сказал, что любишь меня… – Ее голос дрожал. – Ты предложил часть своих сбережений. Я не могу этого принять.
– Что ты не можешь принять? – спросил Джордан дрогнувшим голосом. – Деньги или любовь?
– Ни то ни другое. Я просто не могу. Не с тобой, не сейчас. – Она попятилась назад. – Не преследуй меня, пожалуйста.
Майя развернулась и поспешила домой.
5. Сын Валентина
Клинок вспыхнул ярким светом, Камилла замешкалась, но тут же снова бросилась на него. Ее острые когти вонзились ему в плечо. Алек развернулся и попытался нанести ей удар, но она ловко отпрыгнула. Он побежал к лестнице, ведущей на платформу, но в самом конце ее прижался к стене и, когда Камилла понеслась вниз, предпринял новую атаку. Они столкнулись; она вопила и царапала его когтями, но он крепко вцепился в ее руку и не отпускал до тех пор, пока они вместе не рухнули наземь. Алек мысленно поблагодарил Джейса, который научил его кое-каким приемам. Например, подниматься в воздух, по крайней мере на несколько секунд, оттолкнувшись от любой поверхности.
Чтобы победить, ему нужно было прижать ее к земле в том месте, где на пол падали лучи света. Они катались по платформе, и он пытался достать ее клинком, но Камилла легко уклонялась от ударов. Кроме когтей, в ход пошли острые каблуки. Алек выругался, и Камилла ответила ему потоком грязной брани. Она могла бы еще долго сыпать непристойностями, но тут Алеку повезло – он заметил, что они оказались в самом центре, там, где сквозь окно в потолке проникали лучи солнца. Алек схватил Камиллу за запястье и потянул к яркому кружку на полу. Рука тут же покрылась огромными белыми волдырями – Алек почувствовал, как от нее исходит жар, – и Камилла оглушительно завизжала. Наконец ей удалось отдернуть руку, и она попыталась укусить его. Алек ударил ее локтем в лицо и рассек губу; по подбородку Камиллы потекла густая кровь.
– Довольно? Или хочешь еще? – зло сказал он и снова потянул ее руку в круг света. Раны на руке уже затягивались, воспаленная, покрытая волдырями кожа медленно розовела.
– Нет! – закричала она и начала дрожать всем телом.
И тут Алек понял, что она смеется – смеется своим окровавленным ртом.
– Я снова почувствовала себя живой, маленький нефилим. Мне следует поблагодарить тебя за славный бой.
– Отблагодари меня по-другому – ответь на мой вопрос. – Алек тяжело дышал. – Или я оставлю от тебя кучку пепла. Хватит с меня игр.
Улыбка стала еще шире. Лицо Камиллы по-прежнему было в крови, но раны уже затянулись.
– Тебя нельзя сделать бессмертным. Разве что с помощью черной магии или превратив в вампира. Но эти варианты тебя не устроят.
– Но ты говорила, что есть другой способ…
– Конечно есть. – Ее глаза лукаво заблестели. – Ты не сможешь стать бессмертным, маленький нефилим, по крайней мере так, чтобы тебя это устроило. Но ты можешь лишить бессмертия Магнуса.
Клэри сидела за письменным столом в своей спальне с ручкой в руке. Перед ней лежал листок бумаги. Солнце уже зашло, и она включила настольную лампу, чтобы руна, которую она начала чертить, вышла точной.
Когда она ехала домой, в голову ей пришло нечто необычное. Едва переступив порог, она заперлась в спальне, не отвечая на вопросы матери, и взялась за работу.
В дверь постучали. Клэри быстро спрятала листок с набросками под другой лист, чистый, и нехотя открыла дверь.
– Знаю, знаю, – сказала Джослин, подняв руку в ответ на протесты дочери, – ты хочешь, чтобы тебя оставили одну. Но Люк приготовил ужин. Тебе нужно поесть.
Клэри с укоризной взглянула на мать:
– И тебе тоже.
Как и дочь, Джослин в стрессовых ситуациях теряла аппетит, и сейчас лицо ее осунулось. Будь все по-другому, она бы паковала чемоданы, готовясь отправиться в свадебное путешествие. Но свадьба была отложена на неопределенный срок, и Клэри слышала, как мама плачет ночью за стенкой. «Это я во всем виновата» – вот о чем говорил этот плач.
– Хорошо, я поем вместе с тобой, – сказала Джослин, натянуто улыбнувшись. – Люк готовит макароны.
Клэри села за стол, надеясь, что Джослин не спросит, чем она занимается.
– Мам, – сказала она. – Я хотела спросить…
– О чем?
Клэри прикусила ручку. Эту вредную привычку она сохранила с тех пор, когда только училась рисовать.
– Я слышала, что при рождении Сумеречные охотники проходят защитный обряд. Что его проводят Безмолвные братья и Железные сестры. И я подумала…
– Хочешь спросить, проходила ли ты этот обряд?
Клэри кивнула.
Джослин вздохнула и провела руками по волосам.
– Да, – сказала она. – Магнус помог мне все организовать. Обряд проводился в присутствии Безмолвного брата, который дал обет хранить тайну, и одной колдуньи, замещавшей Железную сестру. Я едва не отказалась от обряда. Я так хорошо спрятала тебя, что не думала, что тебе может угрожать сверхъестественное. Но Магнус уговорил меня… и был прав.
Клэри с любопытством посмотрела на нее:
– А кто эта колдунья?
– Джослин! Вода убежала! – позвал с кухни Люк.
Джослин спешно поцеловала Клэри в лоб:
– Прости, кулинарная катастрофа. Через пять минут увидимся, да?
Клэри кивнула, а потом, когда мать вышла из комнаты, снова повернулась к письменному столу. Недочерченная руна по-прежнему занимала все ее мысли. Завершив рисунок, она окинула его взглядом. Получилось что-то похожее на руну Открытия, но это была не она. Это был простой рисунок, но в нем таилась угроза, порожденная яростью, чувством вины и бессильной злостью.
Руна была могущественной. Но хотя Клэри точно знала, как ее использовать, она не могла понять, какой от нее может быть толк сейчас. Воображение нарисовало картинку: ее машина вышла из строя на пустынной дороге, и вместо кабеля для зарядки аккумулятора она с победным видом извлекает из багажника удлинитель – вот на что это было похоже. Ей казалось, что волшебная сила смеется над ней. Выругавшись, Клэри бросила ручку на письменный стол и обхватила лицо руками.
Внутри старая больница была выкрашена в белый цвет, и все вокруг зловеще сверкало. Большинство окон были заколочены, но даже в полумраке Майя могла разглядеть детали – осыпавшуюся штукатурку на голом полу в коридорах, провода, змеящие ся по стенам, разбитые лампы под потолком и даже мышей, копошащихся по темным углам.
За спиной раздался голос:
– Восточное крыло я обыскал. Ничего. А у тебя?
Майя обернулась. Позади нее стоял Джордан в темных джинсах, зеленой футболке и полузастегнутом черном кардигане.
– У меня тоже ничего. Шаткие лестницы. Архитектура любопытная, если тебе интересно, – ответила она.
– Пойдем отсюда. У меня от этого места мурашки по коже.
Майя кивнула, радуясь тому, что ей не пришлось самой признаться в этом.
Она последовала за Джорданом вниз по лестнице, перила которой были запорошены осыпавшейся штукатуркой. Она не задумывалась над тем, почему они искали Джейса именно здесь, но не могла отрицать, что они хорошо сработались. С Джорданом было легко. Несмотря на то, что произошло между ними незадолго до исчезновения Джейса, он относился к ней с уважением, держал дистанцию и не ставил в неловкое положение. Они вышли из больницы. Недалеко от дверей в свете луны горбилось кривое деревце, ронявшее последние листья.
– Только время зря потеряли, – вздохнул Джордан.
Майя смотрела на него, а он – на заколоченные окна больницы, и ей это нравилось. Ей нравилось наблюдать за Джорданом, когда он этого не замечал. Она могла любоваться его скулами, темными кудрями, спадавшими на шею, изгибом ключицы под вырезом футболки, не боясь, что он будет от нее ожидать большего. Когда они познакомились, он был угловатым подростком с длинными ресницами, но теперь Джордан повзрослел – на костяшках пальцев появились белые шрамы, под обтягивающей футболкой двигались мышцы. Кожа Джордана все еще сохраняла оливковый оттенок, напоминая о его итальянских корнях, а ореховые глаза были все такими же, какими она их запомнила, разве что золотистые ободки вокруг зрачков выдавали в нем оборотня. Такие же зрачки она видела каждое утро, когда смотрела на себя в зеркало. И все это из-за него…
– Майя? – Теперь он смотрел на нее. – Ну, что ты об этом думаешь?
– А? – моргнула она. – Честно говоря, даже не знаю, зачем мы сюда пришли. Что Джейсу делать на бруклинской верфи? Вроде бы любви к кораблям за ним никто не замечал.
Джордан помрачнел:
– Трупы, сброшенные в Ист-Ривер, вода часто приносит сюда. На верфь.
– Мы что, труп ищем?
– Не знаю.
Джордан пожал плечами и зашагал в сторону дороги. Под ногами хрустела жухлая трава.
– Знаешь, я готов продолжать поиски только потому, что сдаваться неправильно, – сказал он.
Они шли рядом. Майя не отрывала глаза от панорамы Манхэттена, от сверкающей дорожки света на воде. Когда они вышли к неглубокому заливу Уоллабут, вдалеке показались Бруклинский мост и расцвеченный огнями прямоугольник порта на Саут-стрит. Майя чуяла затхлый запах воды, дизельного топлива и мелких животных, шнырявших в траве.
– Мне кажется, Джейс не умер, – наконец сказала она. – Просто не хочет, чтобы мы его нашли.
Джордан обернулся к ней:
– Так ты считаешь, что искать не нужно?
– Нет, – ответила она неуверенно.
Шагая, Майя вела рукой по неширокому ограждению, отделявшему асфальт от воды.
– Когда я сбежала в Нью-Йорк, я тоже не хотела, чтобы меня нашли. Но мне было бы приятно, если бы меня искали, как ищут Джейса Лайтвуда.
– Джейс тебе нравился? – спокойно спросил Джордан.
– Нравился? Ну, нет, не в этом смысле.
Джордан рассмеялся:
– Я не об этом. Хотя его обычно считают красавцем.
– Ты же не собираешься притворяться, что не отличишь красавца от урода, как это делают большинство мужчин? Уж не хочешь ли ты сказать, что для тебя Джейс и волосатый индус из забегаловки на Девятой улице на одно лицо?
– Ну, у индуса на лице бородавка, так что у Джейса есть преимущество. Если, конечно, кому вообще по вкусу стройные блондины модельной внешности.
Он украдкой взглянул на нее.
– А мне всегда нравились брюнеты, – сказала она тихо.
– Вроде Саймона?
– Ну, да. Наверное. – Майя уже давно не думала о Саймоне как о мужчине.
– А еще тебе нравятся музыканты… – Он потянулся и сорвал одинокий лист с ветки над головой. – Я – певец, Бэт – диджей, а Саймон…
– Мне нравится музыка. – Майя убрала с лица волосы.
– А что еще? – Джордан остановился, сел на перегородку и развернулся к ней. – В смысле, чем бы тебе хотелось зарабатывать на жизнь?
Она удивленно посмотрела на него:
– А почему ты спрашиваешь?
– Помнишь, откуда у меня эти штуки?
Он сбросил кардиган и остался в футболке. На бицепсах были вытатуированы мантры шанти на санскрите. Майя хорошо помнила, как эти татуировки делала ему бесплатно их общая подруга Валери в тату-салоне в Рэдбэнке. Протянув руку, она неуверенно провела пальцем по буквам на левой руке. Джордан закрыл глаза.
– Веди нас от нереального к реальному. Веди нас из тьмы в свет. Веди нас из тьмы в свет, – прочитала она вслух. Кожа под пальцами была гладкой. – Это из Упанишад.
– Это ты придумала. Ты была всезнайкой, вечно что-то читала… – Он открыл глаза – они были чуть светлее воды за его спиной – и посмотрел на нее: – Майя, ты только скажи, чего хочешь, и я тебе помогу. «Претор Люпус» хорошо платит, и я много скопил. Я мог бы оплатить твою учебу в Стэнфорде. Ну, большую часть. Если ты все еще хочешь учиться, конечно.
– Не знаю… – сказала она, и мысли в ее голове закружились вихрем. – Когда я присоединилась к стае, я не думала, что оборотень может стать кем-то еще… что он может стать личностью. Мне казалось, что он может быть только частью стаи. Я думала, так безопаснее. Но Люк живет полнокровной жизнью. Он держит магазин, а ты… ты – преторианец. Наверное, оборотень все же может чего-то добиться…
– Майя, ты никогда не была просто оборотнем. Ты вот только что сказала, что тебе было бы приятно знать, что тебя ищут… – Он глубоко вздохнул. – Я искал тебя. Искал не переставая.
Джордан не двигался, но костяшки пальцев, которыми он сжимал колени, побелели. Майя наклонилась вперед, разглядела едва заметную щетину на подбородке и снова почуяла его запах – запах волка, зубной пасты и… мужчины. Она положила руки ему на плечи и сказала:
– Что ж, ты меня нашел.
А потом он поцеловал ее. Его губы были такими же нежными, какими она их запомнила. Она обняла его, провела пальцами по густым темным кудрям, осторожно дотронулась до шеи и почувствовала, как ее бьет дрожь.
Джордан прижал ее к себе. Она ощущала жар его сильного тела, и ее руки скользнули вниз по его спине.
– Майя, – прошептал он, приподнимая край ее свитера. – Я люблю тебя. Всегда любил. Ты моя. Всегда будешь моей.
Ее сердце колотилось, и она рванулась от него, поправляя свитер:
– Джордан… Перестань.
Он взглянул на нее потрясенно:
– Извини. Я плохо целуюсь? Кроме тебя, я никого не целовал… с тех самых пор.
Он осекся. Майя мотнула головой:
– Нет, просто… Просто я не могу.
– Ладно, – сказал он, и Майя подумала, что обидела его.
– Нам не стоит ничего… – Она искала нужные слова. – Просто это… чересчур.
– Это просто поцелуй.
– Ты сказал, что любишь меня… – Ее голос дрожал. – Ты предложил часть своих сбережений. Я не могу этого принять.
– Что ты не можешь принять? – спросил Джордан дрогнувшим голосом. – Деньги или любовь?
– Ни то ни другое. Я просто не могу. Не с тобой, не сейчас. – Она попятилась назад. – Не преследуй меня, пожалуйста.
Майя развернулась и поспешила домой.
5. Сын Валентина
Ей снова снился снег. Бесконечная холодная тундра, плавучие льды в черных водах Арктики, заснеженные вершины гор и ледяные башни, похожие на стеклянные дворцы Аликанте.
Она спускалась по крутому холму, пытаясь добраться до замерзшего озера, хотя сама не знала зачем. Посреди скованной льдом водной глади стояли две темные фигуры. Руки Клэри замерзли, в сапоги набился снег.
Приблизившись к озеру, она увидела юношу, за спиной которого виднелись черные, как у ворона, крылья. Волосы юноши были такими же белыми, как снег. Себастьян. А рядом с ним – Джейс. Золотые волосы Джейса – единственное пятно цвета в черно-белом мире.
Джейс распростер мерцающие крылья цвета белого золота и пошел навстречу Клэри. Она спустилась еще на несколько футов и рухнула на колени от усталости. Руки ее посинели и кровоточили, губы растрескались, ледяной воздух с каждым вдохом обжигал невыносимой болью.
– Джейс, – прошептала она.
Он подошел, помог встать на ноги и окутал крыльями. Она быстро согрелась – тело оттаяло, по рукам и ногам побежали приятные мурашки.
– Клэри, – сказал он, нежно поглаживая ее по волосам, – обещай, что не будешь кричать.
Клэри открыла глаза. Она лежала на боку под теплым одеялом в своей спальне в доме Люка; кровать стояла рядом со шкафом с треснувшим зеркалом; из окон открывался вид на Ист-Ривер; над шкафом горел слабый огонек противопожарной сигнализации. По спине Клэри разливалось приятное тепло. Ее обняла чья-то рука. Она решила, что это Саймон пробрался через окно и лег рядом, как в детстве, когда они спали в одной кровати.
Но тело Саймона не было теплым, он был вампиром.
Вздрогнув, Клэри повернулась. Рядом с ней, подперев голову рукой и глядя на нее, лежал Джейс. В тусклом свете луны его волосы казались нимбом, а глаза по-кошачьи блестели. На нем была та же белая футболка с короткими рукавами, в которой она видела его в тот день, когда он пропал, руки были покрыты рунами.
Она испугалась. Джейс, ее Джейс, никогда не смотрел на нее так. Он смотрел на нее страстно, но не ленивым взглядом хищника, от которого сердце сбивалось с ритма.
Клэри открыла рот – то ли для того, чтобы закричать, то ли для того, чтобы назвать его имя. Джейс навалился на нее сверху и зажал рот рукой. Она почувствовала, как его стройное, мускулистое тело давит на нее.
– Я не сделаю тебе больно. Никогда. Но я не хочу, чтобы ты кричала. Нам нужно поговорить, – сказал он.
Она потрясенно уставилась на него.
– Я все понимаю по выражению твоего лица, Клэри Фрэй, – засмеялся он. – Стоит мне разжать твой рот – и ты закричишь. Или сломаешь мне запястья. Пообещай, что не будешь делать ничего такого. Поклянись ангелом.
На этот раз она округлила глаза.
– Ладно, ты права, – сказал он. – Как же ты поклянешься, если я зажал тебе рот? Я его разожму. Но если ты закричишь, – он наклонил голову, и бледно-золотистые волосы упали ему на глаза, – я исчезну.
Он убрал руку.
Клэри тяжело дышала, а он по-прежнему давил на нее всем телом. Его плоский, упругий живот соприкасается с ее кожей. Она залилась краской, поняв, что топик задрался. И вместе с тем ей казалось, что по ее жилам бегут ледяные иголки.
– Что ты здесь делаешь?
Он слегка отпрянул и разочарованно посмотрел на нее:
– Вау, я ожидал не этого, а скорее «Аллилуйя!». В конце концов, твой парень не каждый день воскресает из мертвых.
– Я знала, что ты жив, – онемевшими губами проговорила она. Видела тебя в Библиотеке с…
– Полковником Мастардом?[6]
– Себастьяном.
Он тихо усмехнулся:
– Я знал, что ты была там. Чувствовал это.
Она напряглась.
– Ты пропал и напугал меня, – сказала она. – Я думала, что ты… что ты, возможно… – Она осеклась. Это было выше ее сил – произнести «умер». – Это непростительно! Если бы я так с тобой поступила…
– Клэри… – Он нежно дышал ей в ухо, и это ужасно отвлекало. – Клэри, мне пришлось это сделать. Было слишком опасно. Если бы я сказал тебе обо всем, у тебя не осталось бы другого выбора, кроме как признаться Совету, что я жив, и позволить им начать охоту на меня. Правда, я подозреваю, что ты бы предпочла сохранить тайну, но тогда в их глазах ты бы стала моей сообщницей. После того как ты увидела меня в Библиотеке, мне нужно было подождать. Узнать, любишь ли ты меня до сих пор, расскажешь ли Совету о том, что видела. Убедиться, что я важнее для тебя, чем закон. Ну, что скажешь?
– Не знаю, – прошептала она. – Ты кто?
– Я все тот же Джейс, – сказал он. – И я люблю тебя.
На глаза Клэри навернулись горячие слезы. Он осторожно наклонил голову и поцеловал ее сначала в щеки, потом в губы. Волна знакомых ощущений накрыла ее, и она на мгновение прильнула к нему – сомнения уступили перед слепым желанием быть рядом с ним, и в этот момент дверь спальни открылась.
Джейс отпустил ее, сел и ухмыльнулся:
– Ну и ну. Хуже просчитался со временем только Наполеон, решив вторгнуться в Россию зимой…
В дверях стоял Себастьян.
Он изменился со времен Идриса. Волосы его были белыми, как бумага, глаза стали похожи на черные тоннели, прикрытые длинными, словно паучьи лапы, ресницами. Он был одет в белую рубаху с закатанными рукавами, и Клэри увидела красный шрам, окольцовывающий правое запястье как ребристый браслет. На правой ладони тоже был шрам, судя по виду – свежий.
– Эй, ты зачем своими грязными лапами мою сестру трогаешь? – сказал он с усмешкой Джейсу.
– Прости, прости, – неискренне извинился Джейс. – Мы немного забылись.
Клэри вдохнула. Собственный вдох показался ей громоподобным.
– Убирайся отсюда, – сказала она Себастьяну.
Он отошел от двери и подошел к окну. Клэри с удивлением отметила, что у них с Джейсом одинаковая пластика. Они не были похожи, но двигались одинаково.
– Ну же, – сказал Себастьян, – разве так разговаривают со старшим братом?
Он ухмыльнулся, и Клэри с отвращением вспомнила, как он водил ее к руинам сгоревшего дома матери, как целовал ее среди пожарища, прекрасно зная, кем они приходятся друг другу.
Она бросила взгляд на Джейса. Когда Джейс узнал, что Себастьян целовал ее, он едва не убил его. Но сейчас он не проявлял и тени недовольства, разве что был слегка раздражен тем, что им помешали.
– Я тут подумал, нужно чаще проводить время с семьей, – сказал Себастьян, разглядывая свои ногти.
– Думай что хочешь, но ты не мой брат. Ты убийца, – взвилась Клэри.
– Ну, одно не исключает другое. И кстати, я имею в виду нашего дорогого отца. – Он лениво перевел взгляд на Джейса. – Обычно я не люблю вмешиваться в личную жизнь своих друзей, но, видимо придется. Жаль, что я не могу включить свет.
Джейс сел на кровати:
– Дай нам пять минут.
Себастьян театрально вздохнул, вышел и захлопнул дверь.
Клэри уставилась на Джейса.
– Какого черта…
– Не выражайся, Фрэй. – Джейс хитро прищурил глаза. – Расслабься.
Клэри резко вытянула руку, указывая пальцем на дверь:
– Ты слышал, что он сказал. И между прочим, когда он поцеловал меня, он знал, что я – его сестра. Джейс…
Его золотые глаза потемнели, но Клэри показалось, что ее слова не задели его. Она отпрянула:
– Джейс, ты вообще меня слушаешь?
– Клэри, я пойму, если тебе неловко, когда твой брат стоит в коридоре. Я не собирался тебя целовать. Просто подумал, что идея хорошая. – В других обстоятельствах его улыбка показалась бы ей милой, но не сейчас.
Клэри выбралась из постели, дотянулась до халата и надела его. Джейс наблюдал за ней, не пытаясь остановить.
– Я… Я не понимаю. Сначала ты исчезаешь, а потом возвращаешься с ним и ведешь себя так, как будто это не мое дело.
– Я же сказал. Мне нужно было убедиться, что тебе можно верить. Я не хотел, чтобы ты знала, где я, в то время, когда тебя допрашивал Совет. Я думал, тебе будет тяжело…
– Тяжело? – Она почти задыхалась от ярости. – Тяжело сдавать экзамены и пробегать полосу препятствий. Ты меня едва не убил, когда исчез, Джейс. А каково, по-твоему, пришлось Алеку? А Изабель? А Маризе? Ты можешь это представить? Поиски, неизвестность…
Лицо его снова приняло странное выражение, словно он слушал, но не слышал ее.
– Ах да, я как раз собирался спросить… – Он ангельски улыбнулся. – Меня ищут?
Она мотнула головой, плотнее закутываясь в халат. Ей вдруг захотелось укрыться от Джейса, от его красоты и… от его хищной улыбки, говорившей о том, что он готов сделать с ней что угодно, кто бы ни ждал сейчас в коридоре.
– Сказать по правде, я надеялся, что они развесят ориентировки, как это делают, когда пропадают котята, – сказал он. – Пропал прелестный мальчик. Отзывается на «Джейс» и «Красавчик».
– Ушам своим не верю.
– Что, не нравится «Красавчик»? Думаешь, «Сладкие Щечки» лучше? А «Любимчик»? Нет, это уже перебор, слишком по-британски? Хотя, если подумать, у меня британские корни…
– Заткнись. И убирайся, – разъяренно сказала Клэри.
– Я… – судя по виду, Джейс был поражен. – Ладно, Кларисса, давай по-серьезному. Я здесь потому, что хочу, чтобы ты пошла со мной.
– Куда?
– Пойдем со мной, – сказал он и на секунду замешкался. – И Себастьяном. Я объясню…
Клэри застыла, не отрывая от него глаз. Серебристый свет луны подчеркивал изгибы его губ, глаза в тени ресниц казались бездонными.
– В последний раз, когда я пошла с тобой, меня вырубили и притащили к месту проведения колдовского обряда.
– Это не я. Это все Лилит.
– Джейс Лайтвуд, которого я знала, не смог бы находиться в одной комнате с Джонатаном Моргенштерном. Он убил бы его.
– Боюсь, это пошло бы мне во вред, – беспечным тоном сказал Джейс, засовывая ноги в ботинки. – Мы с ним связаны. Если кто-то ранит его, кровь потечет у меня.
– Связаны? Как это?
Он оставил ее вопрос без ответа.
– Все это серьезнее, чем ты думаешь, Клэри. У Себастьяна есть план. Если бы ты дала мне шанс объяснить…
– Он убил Макса, Джейс, – сказала она. – Твоего младшего брата.
Джейс дернулся, и Клэри показалось, что ей все-таки удалось его задеть. Но уже через мгновение выражение его лица снова стало невозмутимым, словно мятую простыню расправили.
– Это… Это был несчастный случай. И кроме того, Себастьян – тоже мой брат.
– Нет, – Клэри мотнула головой, – он не твой брат, а мой. Знал бы ты, как я жалею, что он вообще родился…
– Как ты можешь так говорить? – сердито спросил Джейс. – Тебе не приходило в голову, что мир, возможно, не такой черно-белый, как тебе представляется? – Он потянулся за ремнем и нацепил его. – Шла война, Клэри, и люди гибли, но теперь все иначе. Теперь я знаю, что Себастьян никогда бы намеренно не причинил вреда моим близким. Бывают, конечно, издержки…
– Ты только что назвал своего брата «издержками»? – Она сорвалась на крик.
– Клэри, ты не слушаешь. Это важно.
– Валентин тоже думал, что то, что он делает, – важно.
– Валентин ошибался. Он был прав в том, что Совет погряз в пороке, но выбрал неверный способ борьбы. А вот Себастьян не промахнулся с выбором. Если бы ты только выслушала нас…
– Нас… – произнесла она. – Джейс…
Он неотрывно смотрел на нее, разбивая взглядом сердце, а она судорожно пыталась вспомнить, где оставила стилус и сможет ли добраться до складного ножа в прикроватной тумбочке, если придется.
– Клэри? – Джейс наклонил голову. – Ты ведь меня все еще любишь?
– Я люблю Джейса Лайтвуда, – сказала она. – А тебя я не знаю.
Джейс переменился в лице, но прежде чем он успел сказать что-то, тишину вспорол крик, за которым раздался звон разбитого стекла.
Клэри сразу узнала голос матери. Даже не взглянув на Джейса, она бросилась в гостиную. От кухни гостиную отделяла длинная стойка, у которой стояла Джослин в стрейчах и потрепанной футболке. Волосы ее были собраны в небрежный пучок. У ног лежали осколки разбитого стакана, в серый ковер медленно впитывалась вода. Лицо Джослин, казалось, лишилось цвета. Она смотрела в другой конец комнаты, и Клэри, даже не повернув головы, тут же поняла, что здесь произошло.
Она спускалась по крутому холму, пытаясь добраться до замерзшего озера, хотя сама не знала зачем. Посреди скованной льдом водной глади стояли две темные фигуры. Руки Клэри замерзли, в сапоги набился снег.
Приблизившись к озеру, она увидела юношу, за спиной которого виднелись черные, как у ворона, крылья. Волосы юноши были такими же белыми, как снег. Себастьян. А рядом с ним – Джейс. Золотые волосы Джейса – единственное пятно цвета в черно-белом мире.
Джейс распростер мерцающие крылья цвета белого золота и пошел навстречу Клэри. Она спустилась еще на несколько футов и рухнула на колени от усталости. Руки ее посинели и кровоточили, губы растрескались, ледяной воздух с каждым вдохом обжигал невыносимой болью.
– Джейс, – прошептала она.
Он подошел, помог встать на ноги и окутал крыльями. Она быстро согрелась – тело оттаяло, по рукам и ногам побежали приятные мурашки.
– Клэри, – сказал он, нежно поглаживая ее по волосам, – обещай, что не будешь кричать.
Клэри открыла глаза. Она лежала на боку под теплым одеялом в своей спальне в доме Люка; кровать стояла рядом со шкафом с треснувшим зеркалом; из окон открывался вид на Ист-Ривер; над шкафом горел слабый огонек противопожарной сигнализации. По спине Клэри разливалось приятное тепло. Ее обняла чья-то рука. Она решила, что это Саймон пробрался через окно и лег рядом, как в детстве, когда они спали в одной кровати.
Но тело Саймона не было теплым, он был вампиром.
Вздрогнув, Клэри повернулась. Рядом с ней, подперев голову рукой и глядя на нее, лежал Джейс. В тусклом свете луны его волосы казались нимбом, а глаза по-кошачьи блестели. На нем была та же белая футболка с короткими рукавами, в которой она видела его в тот день, когда он пропал, руки были покрыты рунами.
Она испугалась. Джейс, ее Джейс, никогда не смотрел на нее так. Он смотрел на нее страстно, но не ленивым взглядом хищника, от которого сердце сбивалось с ритма.
Клэри открыла рот – то ли для того, чтобы закричать, то ли для того, чтобы назвать его имя. Джейс навалился на нее сверху и зажал рот рукой. Она почувствовала, как его стройное, мускулистое тело давит на нее.
– Я не сделаю тебе больно. Никогда. Но я не хочу, чтобы ты кричала. Нам нужно поговорить, – сказал он.
Она потрясенно уставилась на него.
– Я все понимаю по выражению твоего лица, Клэри Фрэй, – засмеялся он. – Стоит мне разжать твой рот – и ты закричишь. Или сломаешь мне запястья. Пообещай, что не будешь делать ничего такого. Поклянись ангелом.
На этот раз она округлила глаза.
– Ладно, ты права, – сказал он. – Как же ты поклянешься, если я зажал тебе рот? Я его разожму. Но если ты закричишь, – он наклонил голову, и бледно-золотистые волосы упали ему на глаза, – я исчезну.
Он убрал руку.
Клэри тяжело дышала, а он по-прежнему давил на нее всем телом. Его плоский, упругий живот соприкасается с ее кожей. Она залилась краской, поняв, что топик задрался. И вместе с тем ей казалось, что по ее жилам бегут ледяные иголки.
– Что ты здесь делаешь?
Он слегка отпрянул и разочарованно посмотрел на нее:
– Вау, я ожидал не этого, а скорее «Аллилуйя!». В конце концов, твой парень не каждый день воскресает из мертвых.
– Я знала, что ты жив, – онемевшими губами проговорила она. Видела тебя в Библиотеке с…
– Полковником Мастардом?[6]
– Себастьяном.
Он тихо усмехнулся:
– Я знал, что ты была там. Чувствовал это.
Она напряглась.
– Ты пропал и напугал меня, – сказала она. – Я думала, что ты… что ты, возможно… – Она осеклась. Это было выше ее сил – произнести «умер». – Это непростительно! Если бы я так с тобой поступила…
– Клэри… – Он нежно дышал ей в ухо, и это ужасно отвлекало. – Клэри, мне пришлось это сделать. Было слишком опасно. Если бы я сказал тебе обо всем, у тебя не осталось бы другого выбора, кроме как признаться Совету, что я жив, и позволить им начать охоту на меня. Правда, я подозреваю, что ты бы предпочла сохранить тайну, но тогда в их глазах ты бы стала моей сообщницей. После того как ты увидела меня в Библиотеке, мне нужно было подождать. Узнать, любишь ли ты меня до сих пор, расскажешь ли Совету о том, что видела. Убедиться, что я важнее для тебя, чем закон. Ну, что скажешь?
– Не знаю, – прошептала она. – Ты кто?
– Я все тот же Джейс, – сказал он. – И я люблю тебя.
На глаза Клэри навернулись горячие слезы. Он осторожно наклонил голову и поцеловал ее сначала в щеки, потом в губы. Волна знакомых ощущений накрыла ее, и она на мгновение прильнула к нему – сомнения уступили перед слепым желанием быть рядом с ним, и в этот момент дверь спальни открылась.
Джейс отпустил ее, сел и ухмыльнулся:
– Ну и ну. Хуже просчитался со временем только Наполеон, решив вторгнуться в Россию зимой…
В дверях стоял Себастьян.
Он изменился со времен Идриса. Волосы его были белыми, как бумага, глаза стали похожи на черные тоннели, прикрытые длинными, словно паучьи лапы, ресницами. Он был одет в белую рубаху с закатанными рукавами, и Клэри увидела красный шрам, окольцовывающий правое запястье как ребристый браслет. На правой ладони тоже был шрам, судя по виду – свежий.
– Эй, ты зачем своими грязными лапами мою сестру трогаешь? – сказал он с усмешкой Джейсу.
– Прости, прости, – неискренне извинился Джейс. – Мы немного забылись.
Клэри вдохнула. Собственный вдох показался ей громоподобным.
– Убирайся отсюда, – сказала она Себастьяну.
Он отошел от двери и подошел к окну. Клэри с удивлением отметила, что у них с Джейсом одинаковая пластика. Они не были похожи, но двигались одинаково.
– Ну же, – сказал Себастьян, – разве так разговаривают со старшим братом?
Он ухмыльнулся, и Клэри с отвращением вспомнила, как он водил ее к руинам сгоревшего дома матери, как целовал ее среди пожарища, прекрасно зная, кем они приходятся друг другу.
Она бросила взгляд на Джейса. Когда Джейс узнал, что Себастьян целовал ее, он едва не убил его. Но сейчас он не проявлял и тени недовольства, разве что был слегка раздражен тем, что им помешали.
– Я тут подумал, нужно чаще проводить время с семьей, – сказал Себастьян, разглядывая свои ногти.
– Думай что хочешь, но ты не мой брат. Ты убийца, – взвилась Клэри.
– Ну, одно не исключает другое. И кстати, я имею в виду нашего дорогого отца. – Он лениво перевел взгляд на Джейса. – Обычно я не люблю вмешиваться в личную жизнь своих друзей, но, видимо придется. Жаль, что я не могу включить свет.
Джейс сел на кровати:
– Дай нам пять минут.
Себастьян театрально вздохнул, вышел и захлопнул дверь.
Клэри уставилась на Джейса.
– Какого черта…
– Не выражайся, Фрэй. – Джейс хитро прищурил глаза. – Расслабься.
Клэри резко вытянула руку, указывая пальцем на дверь:
– Ты слышал, что он сказал. И между прочим, когда он поцеловал меня, он знал, что я – его сестра. Джейс…
Его золотые глаза потемнели, но Клэри показалось, что ее слова не задели его. Она отпрянула:
– Джейс, ты вообще меня слушаешь?
– Клэри, я пойму, если тебе неловко, когда твой брат стоит в коридоре. Я не собирался тебя целовать. Просто подумал, что идея хорошая. – В других обстоятельствах его улыбка показалась бы ей милой, но не сейчас.
Клэри выбралась из постели, дотянулась до халата и надела его. Джейс наблюдал за ней, не пытаясь остановить.
– Я… Я не понимаю. Сначала ты исчезаешь, а потом возвращаешься с ним и ведешь себя так, как будто это не мое дело.
– Я же сказал. Мне нужно было убедиться, что тебе можно верить. Я не хотел, чтобы ты знала, где я, в то время, когда тебя допрашивал Совет. Я думал, тебе будет тяжело…
– Тяжело? – Она почти задыхалась от ярости. – Тяжело сдавать экзамены и пробегать полосу препятствий. Ты меня едва не убил, когда исчез, Джейс. А каково, по-твоему, пришлось Алеку? А Изабель? А Маризе? Ты можешь это представить? Поиски, неизвестность…
Лицо его снова приняло странное выражение, словно он слушал, но не слышал ее.
– Ах да, я как раз собирался спросить… – Он ангельски улыбнулся. – Меня ищут?
Она мотнула головой, плотнее закутываясь в халат. Ей вдруг захотелось укрыться от Джейса, от его красоты и… от его хищной улыбки, говорившей о том, что он готов сделать с ней что угодно, кто бы ни ждал сейчас в коридоре.
– Сказать по правде, я надеялся, что они развесят ориентировки, как это делают, когда пропадают котята, – сказал он. – Пропал прелестный мальчик. Отзывается на «Джейс» и «Красавчик».
– Ушам своим не верю.
– Что, не нравится «Красавчик»? Думаешь, «Сладкие Щечки» лучше? А «Любимчик»? Нет, это уже перебор, слишком по-британски? Хотя, если подумать, у меня британские корни…
– Заткнись. И убирайся, – разъяренно сказала Клэри.
– Я… – судя по виду, Джейс был поражен. – Ладно, Кларисса, давай по-серьезному. Я здесь потому, что хочу, чтобы ты пошла со мной.
– Куда?
– Пойдем со мной, – сказал он и на секунду замешкался. – И Себастьяном. Я объясню…
Клэри застыла, не отрывая от него глаз. Серебристый свет луны подчеркивал изгибы его губ, глаза в тени ресниц казались бездонными.
– В последний раз, когда я пошла с тобой, меня вырубили и притащили к месту проведения колдовского обряда.
– Это не я. Это все Лилит.
– Джейс Лайтвуд, которого я знала, не смог бы находиться в одной комнате с Джонатаном Моргенштерном. Он убил бы его.
– Боюсь, это пошло бы мне во вред, – беспечным тоном сказал Джейс, засовывая ноги в ботинки. – Мы с ним связаны. Если кто-то ранит его, кровь потечет у меня.
– Связаны? Как это?
Он оставил ее вопрос без ответа.
– Все это серьезнее, чем ты думаешь, Клэри. У Себастьяна есть план. Если бы ты дала мне шанс объяснить…
– Он убил Макса, Джейс, – сказала она. – Твоего младшего брата.
Джейс дернулся, и Клэри показалось, что ей все-таки удалось его задеть. Но уже через мгновение выражение его лица снова стало невозмутимым, словно мятую простыню расправили.
– Это… Это был несчастный случай. И кроме того, Себастьян – тоже мой брат.
– Нет, – Клэри мотнула головой, – он не твой брат, а мой. Знал бы ты, как я жалею, что он вообще родился…
– Как ты можешь так говорить? – сердито спросил Джейс. – Тебе не приходило в голову, что мир, возможно, не такой черно-белый, как тебе представляется? – Он потянулся за ремнем и нацепил его. – Шла война, Клэри, и люди гибли, но теперь все иначе. Теперь я знаю, что Себастьян никогда бы намеренно не причинил вреда моим близким. Бывают, конечно, издержки…
– Ты только что назвал своего брата «издержками»? – Она сорвалась на крик.
– Клэри, ты не слушаешь. Это важно.
– Валентин тоже думал, что то, что он делает, – важно.
– Валентин ошибался. Он был прав в том, что Совет погряз в пороке, но выбрал неверный способ борьбы. А вот Себастьян не промахнулся с выбором. Если бы ты только выслушала нас…
– Нас… – произнесла она. – Джейс…
Он неотрывно смотрел на нее, разбивая взглядом сердце, а она судорожно пыталась вспомнить, где оставила стилус и сможет ли добраться до складного ножа в прикроватной тумбочке, если придется.
– Клэри? – Джейс наклонил голову. – Ты ведь меня все еще любишь?
– Я люблю Джейса Лайтвуда, – сказала она. – А тебя я не знаю.
Джейс переменился в лице, но прежде чем он успел сказать что-то, тишину вспорол крик, за которым раздался звон разбитого стекла.
Клэри сразу узнала голос матери. Даже не взглянув на Джейса, она бросилась в гостиную. От кухни гостиную отделяла длинная стойка, у которой стояла Джослин в стрейчах и потрепанной футболке. Волосы ее были собраны в небрежный пучок. У ног лежали осколки разбитого стакана, в серый ковер медленно впитывалась вода. Лицо Джослин, казалось, лишилось цвета. Она смотрела в другой конец комнаты, и Клэри, даже не повернув головы, тут же поняла, что здесь произошло.