Страница:
– Pulvis и umbra sumus. Это строка из Горация. Мы – прах и тень. Подходит этому месту, как вы считаете? – поинтересовался он. – У охотников на демонов короткая жизнь. Почти все мы умираем молодыми, а оставшиеся в живых сжигают тела убитых, чтобы очистить их в прямом смысле этого слова. Очень скоро память о нас теряется в густой тени истории, и в книге мира не находится для нас и строчки. Люди даже не помнят о нашем существовании…
Тесс пристально посмотрела на юношу: теперь он казался ей не заносчивым и самоуверенным, а загадочным и прекрасным – сказочный рыцарь, чья жизнь одновременно и бесконечно интересна, и бесконечно трагична. Однако она не могла понять, как человек, тем более такой молодой и полный сил, может с легкостью говорить о смерти. Что забавного он находит в темноте? Отчего не страшится собственной гибели? А еще ей показалось, что он совершенно не похож на других сумеречных охотников, хотя, возможно, она просто их совсем не знала. Может статься, свой легкий нрав он унаследовал от родителей.
– Разве вам никогда не бывает страшно? – мягко спросила она. – А вся эта нечисть, она может проникнуть в Академию?
– Вы имеете в виду демонов и прочих не совсем любезных и красивых тварей? – спросил Уилл и облокотился о стену. – Это здание строил мирянин, но в роду у него были сумеречные охотники, так что парадную дверь может открыть только тот, в чьих жилах течет наша кровь. Каждая балка тут сделана из рябины. Все гвозди забивали молотом, отлитым из смеси железа и электриума[36]. Это не простое здание, это – самая настоящая крепость. Не бойтесь, никакой нечисти сюда нет хода.
– Так значит, вы живете здесь из соображений безопасности? – спросила Тесс и, поймав на себе удивленный взгляд юноши, добавила: – Извините, если обидела вас, но вы, судя по всему, не родственник ни Шарлотте, ни Генри. К тому же мне показалось, что далеко не все дети сумеречных охотников живут в Академии. А еще ведь есть и Джессамина…
– И Джем, – напомнил ей Уилл.
– Да, вы правы. Так почему же вы не живете со своими семьями?
– Мы все сироты. Родители Джессамины погибли во время пожара. Родители Джема… Джем не отсюда родом. Его родителей убили демоны, после чего он оставил свою страну и после долгих странствий решил все же остановиться у нас. Согласно нашему Закону, Анклав несет ответственность за всех детей всех сумеречных охотников, если они конечно же моложе восемнадцати.
– Так что, выходит, вы стали друг для друга семьей?
– Если вам хочется романтизировать наши отношения, то да, можете считать нас братьями и сестрами. Впрочем, мисс Грей, вы тоже отчасти стали нашей родственницей… хотя бы на время, но стали.
– В таком случае я предпочла бы, чтобы вы называли меня по имени, как мисс Ловлесс, – решительно заявила Тесс и отчаянно покраснела.
Уилл задумчиво посмотрел на нее и широко улыбнулся, его синие глаза засверкали.
– Тогда вы должны и ко мне обращаться точно так же… Тесс, – чуть замявшись, сказал он.
Раньше Тесс никогда не задумывалась о своем имени, но сейчас, когда его произнес Уилл, оно показалось ей особенным – твердое, решительное «Т» и нежное двойное «С», произнесенное на выдохе. Конечно же она не смогла сдержаться и нежно произнесла, чуть растягивая слово:
– Уилл.
– Да? – В его глазах блестели озорные огоньки. Тесс вдруг почувствовала себя отчаянно неловко,
словно совершила какую-то страшную глупость. Однако она постаралась взять себя в руки и торопливо сказала:
– А как вы учитесь?.. Я хотела сказать – как вы становитесь сумеречными охотниками? Кто учит вас драться и рисовать волшебные символы?
Уилл улыбнулся:
– У нас был наставник, который тренировал нас долгое время. Но сейчас он уехал в Идрис и оставил вместо себя Шарлотту, которая раньше всегда ему помогала.
– Так значит, миссис Бранвелл была чем-то вроде прислуги?
Лицо Уилла исказила неприятная усмешка.
– Можно сказать и так. Но будь я на вашем месте, я бы не стал называть Шарлотту прислугой, если, конечно, вы хотите дожить до следующего утра. Знаете, она не производит впечатления отважного бойца, но на самом деле очень неплохо управляется с несколькими видами оружия.
Тесс не могла сдержать изумленного восклицания:
– Вы хотите сказать… Неужели Шарлотта тоже сумеречный охотник, так же как вы и Генри?
– Конечно. А почему бы и нет?
– Но ведь она женщина. – Удивление Тесс все росло и росло.
– Точно, как Боадиция[37].
– Кто?
– Королева Боадиция, восставшая против римлян. Говорят, она сама правила колесницей и умела метать дротики, а в гневе напоминала разъяренную львицу… – Уилл посмотрел Тесс в глаза и усмехнулся: – Вы не понимаете? Что ж, если бы вы выросли в Англии, то знали бы эту историю. Я найду вам о ней книгу, только напомните мне об этом. Так или иначе она была и королевой, и воином. Она не сумела смириться с поражением и, чтобы не попасть в плен к римлянам, добровольно приняла яд. Боадиция была храбрее любого мужчины. Мне кажется, что Шарлотта очень на нее похожа, только ростом, наверное, поменьше.
– Но как такое возможно? Мы, женщины, устроены иначе, нам несвойственны враждебность и агрессия, мы все пытаемся решить миром, так как же она может убивать?
– Я видел, с какой яростью вы отбивались от Темных сестер, – заметил Уилл. – И если я правильно помню, леди Одли тоже была убийцей…
– Значит, вы читали эту книгу! – Тесс не могла скрыть своего восхищения.
Теперь уже настала очередь Уилла удивляться.
– Я предпочитаю «След змеи»[38]. Больше приключений, меньше переживаний. Впрочем, лучше «Лунного камня» книги нет. Вы читали Коллинза?
– Я обожаю Уилки Коллинза! – воскликнула Тесс. – Он великолепен! И его «Женщина в белом»… Но по моему, вы смеетесь надо мной!
– Нет, нет, не над вами, – отсмеявшись, выговорил наконец Уилл. – Просто я еще никогда не видел человека, которого бы так воодушевляли книги. Такое ощущение, что они для вас все равно что драгоценные камни.
– Ну и что? Неужели у вас нет ничего, что бы вы любили всем сердцем? Только не говорите мне о «коротких гетрах», «теннисных лужайках» и прочих глупостях.
– Господи, похоже, вы видите меня насквозь! – в притворном ужасе воскликнул Уилл.
– У каждого из нас есть что-то, без чего мы не можем жить. И я найду ваше слабое место, уверяю… – Тесс хотела сказать что-то еще, но, взглянув на юношу, смущенно замолчала. Уилл же неотрывно смотрел на нее; его глаза были того же самого темно-синего цвета, что и бархатный переплет книги, которую Тесс держала в руках. Его взгляд медленно скользил по лицу девушки, спустился на шею, потом еще ниже, и наконец Уилл снова посмотрел ей в глаза. Сердце Тесс билось в груди словно испуганная птичка. Во рту пересохло, дышать становилось все труднее и труднее. Ее охватило какое-то странное желание, природу которого она не могла понять.
– Уже поздно, – в конце концов медленно произнес Уилл и отвел взгляд. – Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату.
– Я… – хотела было возразить Тесс, но так и не нашлась что сказать. Он был прав – сквозь толстое оконное стекло она видела, как на черном ночном небе сверкают булавочные головки звезд. Тесс встала и, прижав книгу к груди, неспешно вышла в коридор.
– Есть несколько правил. Будете их соблюдать – и никогда не потеряетесь в Академии. Сейчас я вам все объясню. – Уилл по-прежнему не сводил с девушки пристального взгляда. Однако теперь он казался даже застенчивым, словно боялся Тесс. Но что она могла сделать? – Есть несколько способов, с помощью которых можно понять, куда ведет та или иная дверь или тот или иной коридор… – Он неожиданно замолчал, и Тесс увидела, что навстречу им идет Софи. В руках она держала огромную корзину, доверху набитую чистым бельем.
Увидев Уилл и Тесс, горничная остановилась и напустила на себя строгое выражение лица.
– Софи! – Застенчивости Уилла как не бывало, он снова был веселым, немного озорным юношей. – Вы уже прибрались в моей комнате?
– Все сделано. – Софи даже не улыбнулась в ответ. – Там было очень грязно. Надеюсь, в будущем вы не станете тащить в Академию части мертвого демона.
Рот Тесс широко открылся от удивления. У нее в голове не укладывалось, как это горничная может делать замечания хозяевам?! Софи была простой девушкой, а Уилл – и пусть он очень молод – был джентльменом.
Но Уилл не обратил на выпад горничной никакого внимания:
– Это часть моей работы, дорогая Софи.
– Кстати, мистер Бранвелл и мистер Карстаирс сами чистят свои ботинки, – заявила Софи и перевела мрачный взгляд с Уилла на Тесс. – Возможно, вам стоило бы брать пример с них.
– Возможно, – легко согласился Уилл. – Но сомневаюсь, что смогу это сделать.
Софи оставалось лишь нахмуриться и отправиться своей дорогой. Когда она проходила мимо молодых людей, то от негодования передернула плечами.
Тесс с изумлением посмотрела на Уилла:
– Что это было?
Уилл скорчил забавную гримаску:
– Софи нравится притворяться, что она меня не любит.
– Не любит? Да она вас попросту ненавидит! – При других обстоятельствах Тесс могла бы спросить, ссорились ли когда-нибудь Уилл и Софи, но как можно ссориться со служанкой? С детства она была уверена: если горничная чем-то недовольна, ее тут же увольняют.
– Что… Что произошло между вами?
– Позвольте мне не объяснять, Тесс. – Голос Уилла звучал мягко, но в нем слышались и стальные нотки. – Есть вещи, которые вы пока не можете понять.
Если и существовало на свете что-то, что Тесс ненавидела всей душой, так это ситуации, когда ей говорили, будто она чего-то не понимает. Не понимает, потому что слишком молода или потому что она девушка… Да мало ли какие причины можно было найти. Только вот во всех этих объяснениях не было ровным счетом никакого смысла. Разозлившись, она упрямо вскинула подбородок:
– Хорошо, можете не говорить. Но знаете, похоже, что вы когда-то очень сильно ее обидели.
Настроение Уилла неожиданно испортилось.
– Можете думать что вам угодно. Хотя это странно, если учесть, что вы почти ничего обо мне не знаете.
– Я знаю, что вы не любите честно и прямо отвечать на вопросы. Знаю, что вам лет семнадцать, не больше. Знаю, что вы любите Теннисона – вы цитировали его еще в Темном доме. Я знаю, что вы сирота, так же как и я…
– Я никогда не говорил, что я сирота! – Лицо Уилла исказила такая дикая ярость, что Тесс невольно отпрянула. – И я ненавижу поэзию. Так что выходит, вы в самом деле ничего не знаете обо мне!
С этими словами он резко развернулся и зашагал прочь по коридору.
Глава пятая
Тесс казалось, что она уже целый век бродит по коридорам, похожим друг на друга как две капли воды, пока неожиданно ей не улыбнулась удача. Случайно посмотрев в сторону, она узнала рисунок на парных гобеленах и поняла, что ее спальня где-то рядом. Поплутав еще немного, она наконец с облегчением закрыла дверь своей спальни и решительно задвинула задвижку.
Переодевшись в длинную ночную рубашку, в которой Тесс чувствовала себя намного лучше, чем в облегающем открытом платье, она скользнула под одеяло. Там она открыла «Кодекс сумеречных охотников» и начала читать. «Вам вряд ли удастся постигнуть все тайны нашего братства, если вы будете лишь читать книги», – сказал Уилл, и теперь Тесс готова была с ним поспорить. Впрочем, он и понятия не имел, что для нее значат книги. Именно в них она, всегда страдавшая от одиночества, искала и, что главное, находила ответы на свои вопросы. Книги были ее друзьями – верными и добрыми. Листая страницы, она представляла, как тысячи людей по всему миру делают в этот момент то же самое, и на какой-то краткий миг девушка начинала чувствовать себя частью огромного мира, и чувство это было приятным. Так и теперь, взяв в руки Кодекс, она вдруг осознала, насколько случившееся с ней реально. Ей даже стало казаться, будто настоящая жизнь ее началась всего лишь несколько дней назад, а все, что случалось с ней до этого, не более чем скучный и долгий сон.
Из Кодекса Тесс узнала, что сумеречные охотники ведут свой род от архангела Разиэля, который даровал своим потомкам «Серую книгу», написанную на языке Небес. Знаки именно этого языка украшали тела сумеречных охотников. Татуировки были нанесены с помощью похожего на перо инструмента, называемого стилом. Инструмент этот она еще раньше заметила у Уилла: именно с его помощью юноша открыл двери в Темном доме. Потом она прочитала о волшебных татуировках, покрывающих тела нефилимов: оказалось, что с их помощью сумеречные охотники быстрее оправляются от ран, получают сверхчеловеческие силу и скорость, обретают способность видеть ночью. Были и такие татуировки, которые делали своего обладателя невидимым для глаз мирян. Все это показалось Тесс очень заманчивым, но потом она поняла, что далеко не каждый может украсить свое тело подобными татуировками. Так, например, человек или обитатель Нижнего мира, если им когда-нибудь захочется сделать себе пару-тройку защитных татуировок, должны испытать адскую боль, от которой, вполне вероятно, они вскоре и погибнут. Те же, кому удавалось выжить, должны были бы позавидовать мертвым, если бы не сошли с ума.
Разиэль сделал своим наследникам и другие, не менее ценные подарки – Орудия Смерти, обладающие поистине неземной силой, а также крошечный кусочек земли, находящийся на территории некогда могучей Священной Римской империи. Свое «государство» сумеречные охотники окружили потом столь мощными защитными заклятиями, что отныне туда не мог попасть ни один мирянин. С тех пор земля эта звалась Идрисом.
Тесс читала в желтом неверном свете маленькой прикроватной лампы, сама не замечая, как веки ее все тяжелеют и тяжелеют. «Обитатели Нижнего мира – это существа, наделенные поистине сверхъестественной силой: феи, оборотни, вампиры и колдуны. – Она медленно водила глазами по строчкам. Что касается вампиров и оборотней, то они когда-то были людьми, которые впоследствии заразились опасными, поистине демоническими вирусами. Фей же можно назвать полудемонами-полуангелами, ибо обладают они внешностью ангельской, но нрав у них дьявольский. Что до колдунов, то рождены они от женщин, вступивших в связь с демонами». Что ж, теперь Тесс по крайней мере стал понятен вопрос Шарлотты, являются ли ее родители людьми. «Но мои родители совершенно точно были людьми, – лениво думала Тесс. – Так что я не могу быть чародейкой… И слава богу». Она долго разглядывала гравюру, на которой какой-то косматый человек стоял на коленях в центре пентаграммы и что-то рисовал на полу мелом. Он бы выглядел совершенно нормальным, если бы не глаза с вертикальными зрачками, похожие на кошачьи. Тесс принялась внимательно разглядывать гравюру и увидела, что на каждом луче пентаграммы стоят зажженные свечи. Потом ей показалось, что огоньки их затанцевали на сквозняке, потянулись друг другу, словно хотели слиться в объятиях… Тесс прикрыла веки, чтобы избавиться от наваждения, и мгновенно уснула.
Она танцевала в клубах дыма в коридорах, стены которых были увешаны зеркалами, но в каждом зеркале, мимо которого она проскальзывала, отражение ее выглядело иначе. В ушах Тесс звучала музыка, без сомнения, мелодичная, но что-то в ней раздражало девушку. Музыка эта, которая вначале доносилась издалека, вскоре начала звучать вокруг. Потом Тесс заметила, что впереди нее идет стройный юноша. Тесс чувствовала, что знает его, но кто это – она так и не могла понять. Она силилась разглядеть его лицо, но он все время отворачивался. Юноша этот мог бы быть ее братом, или Уиллом, или кем-то еще, кого девушка знала. Тесс гналась за юношей, звала его, но он все быстрее и быстрее отступал по коридору, словно мчался на клубах дыма. Музыка быстро набирала темп, зазвучало крещендо[41]…
Тесс проснулась, тяжело дыша. Книга соскользнула с коленей, когда она резко села в кровати. Сон ушел, но музыка осталась: громкая, мелодичная, наводящая на мысли о чем-то нездешнем. Девушка подошла к двери и выглянула в коридор. Там музыка звучала еще громче. Исходила она из комнаты в противоположном конце коридора. Дверь была слегка приоткрыта, и мелодия, казалось, вытекала через щель, подобно воде, бегущей через узкое горлышко бутылки.
Двигаясь словно во сне, Тесс пересекла коридор и осторожно дотронулась до двери. Та неожиданно распахнулась настежь. В комнате было темно. Единственный источник света – луна, чьи острые, словно иглы, лучи пронзали мутное стекло окна. Но и она не могла разогнать сгустившиеся вокруг тени. Однако Тесс удалось кое-что разглядеть, и она пришла к выводу, что эта комната мало чем отличалась от ее спальни – такая же большая кровать с четырьмя столбиками, поддерживающими тяжелый балдахин, такая же массивная мебель из темного дерева. В квадрате лунного света перед окном кто-то стоял. Мальчик – незнакомец казался слишком маленьким, чтобы быть взрослым человеком, – со скрипкой. Он прижимал скрипку к плечу, а рука водила смычком по струнам. Музыка заливала комнату, выплескивалась в коридор, потоками неслась по лестницам, и Тесс никогда прежде не слышала столь прекрасных, столь совершенных звуков.
Глаза музыканта были закрыты.
– Уилл? – спросил он, не открывая глаз и не прекращая играть. – Уилл, это ты?
Тесс не ответила. Она не могла заставить себя говорить, страшась прервать мелодию. Но уже через мгновение мальчик сам сбился с ритма, опустил смычок и, нахмурившись, открыл глаза.
– Уилл… – заговорил было он, но, увидев Тесс, замолчал и даже приоткрыл рот от неожиданности. – Кто ты? – В его голосе прозвучало лишь любопытство, никакого раздражения, хотя Тесс и зашла в его комнату посреди ночи.
Незнакомец был в легких широких брюках и рубашке без воротника, поверх которой он накинул черный шелковый халат. Теперь Тесс понимала, что музыкант, должно быть, ровесник Уилла. Однако юноша был таким стройным, даже хрупким, что его немудрено было принять за мальчика. Тесс в немом восторге разглядела причудливый узор, начинающийся на шее и исчезающий под воротом рубашки. Похожий она уже видела у Уилла и Шарлотты.
Теперь Тесс знала, как называется эта татуировка, – знаки. И знала: перед ней нефилим – потомок людей и ангелов. Неудивительно, что в лунном свете его бледная кожа сияла подобно колдовскому свету, а волосы его и глаза можно было сравнить с расплавленным серебром.
– Мне так жаль, – пробормотала Тесс, у которой в горле пересохло от волнения. Ее слова резко и громко прозвучали в тишине комнаты. Девушке захотелось сквозь землю провалиться. – Я… Я не хотела входить сюда без спросу. Но… Моя комната… тут рядом, и…
– Все в порядке. – Музыкант опустил скрипку. – Вы мисс Грей? Девушка, способная менять свой облик. Уилл рассказывал о вас.
– О… – только и смогла вымолвить Тесс.
– Что случилось? – На лице незнакомца было написано искреннее удивление. – Похоже, вы не очень довольны тем, что я знаю о ваших способностях.
– Нет, нет, что вы, просто я думаю, что Уилл рассердится на меня… – объяснила Тесс. – К тому же все, что он вам рассказывал…
Музыкант рассмеялся.
– Уилл сердится на всех и вся, – сказал он. – К тому же я привык самостоятельно судить обо всем, что меня окружает…
Лунный луч нежно пробежал по полированной поверхности скрипки, когда музыкант повернулся, чтобы положить ее и смычок на платяной шкаф. Когда юноша снова развернулся к Тесс, он уже улыбался.
– Я должен был представиться раньше, – сказал он. – Я Джеймс Карстаирс. Но пожалуйста, зовите меня Джем, как остальные.
– Так вы и есть тот самый Джем! – воскликнула Тесс. – Вы не были на обеде, а мне так хотелось познакомиться с вами. Шарлотта сказала, что вам нездоровится. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше?
– Да, благодарю за заботу. Вы, должно быть, хотите меня о чем-то спросить?
– Мой брат всегда говорил, что любопытство – мой тяжелейший грех.
– Ну, если выбирать из грехов, то этот далеко не самый худший. – Джем сел на рундук[42], стоявший в ногах кровати, и пристально посмотрел на Тесс. Лицо его было очень серьезным. – Что ж, можете спросить меня о чем хотите. В любом случае, мне не спится, так что я с удовольствием развлеку вас беседой, мисс Грей.
И тут вдруг Тесс услышала голос Уилла так ясно, словно он стоял рядом с ней: родителей Джема убили демоны. «Нет, я не могу спрашивать его… об этом», – решила в конце концов Тесс и поинтересовалась:
– Уилл говорил мне, что вы прибыли издалека. Где вы жили прежде?
– В Шанхае, – ответил Джем. – Знаете, где это?
– Это Китай, – выпалила Тесс, почувствовав легкое раздражение. – Мне казалось, что всякому известны такие вещи.
Джем усмехнулся:
– Что ж, тогда вы будете удивлены, если узнаете, что далеко не всякий знает названия городов даже в своей собственной стране.
– Что вы делали в Китае? – продолжала Тесс. Ей и в самом деле было интересно, к тому же ее представления о Китае были весьма смутными. Когда она думала об этой стране, то на ум ей приходили лишь Марко Поло и чай. И еще Тесс казалось, будто Китай это очень, очень далеко и Джем в прямом смысле этого слова прибыл с другого края света. «К востоку от солнца и к западу от луны» – так сказала бы тетя Генриетта. – Я думала, что там живут лишь миссионеры, да иногда на берег спускаются моряки.
– Сумеречные охотники живут по всему миру. Моя мать была китаянкой, а отец – британцем. Они встретились в Лондоне, потом переехали в Шанхай, когда отцу предложили управлять тамошней Академией.
Тесс была поражена. Если мать Джема была китаянкой, то выходит, он полукровка? Невероятно! Она много раз видела китайских иммигрантов в Нью-Йорке – откровенно нищие, они главным образом работали в прачечных или продавали самокрутки с лотков на улице. Все они были черноволосые, желтокожие и невысокие. Никогда она еще не видела китайца, пусть даже и полукровку, хотя бы отдаленно похожего на Джема – высокого, изящного юношу с серебристыми волосами и светлыми глазами. Хотя он же сумеречный охотник. Возможно, так проявили себя черты его предков – ангелов? Тесс очень хотелось расспросить юношу обо всем поподробнее, но она не знала, что сказать, чтобы не показаться ужасно грубой.
К счастью, Джем, казалось, не ожидал ее ответа и продолжил беседу сам:
– Прошу прощения, но… ваши родители мертвы, не так ли?
– Вам это Уилл сказал?
– Да, впрочем, он мог ни о чем и не говорить. Мы, сироты, учимся узнавать друг друга. Могу я спросить… вы были очень маленькой, когда это случилось?
– Мне было три, когда они погибли в результате несчастного случая. Я едва их помню… – «Только мелкие детали – аромат табачного дыма, платье моей матери цвета бледной сирени…» – Меня воспитали тетя и брат, Натаниэль. Моя тетя, хотя… – И тут горло ее сжали подступающие слезы, хотя самой Тесс казалось, что все страхи и волнения последних недель притупили боль утраты. Она ясно увидела свою тетю: та лежала на узкой медной кровати в своей спальне, и глаза ее горели диким лихорадочным огнем. Она не узнавала племянницу и обращалась к ней, называя именем покойной сестры – Элизабет. Тесс держала тонкую руку тети, когда та умерла, и именно в тот момент она осознала, что тетя заменила ей мать и теперь она остается совершенно одна. Если бы не священник, она, должно быть, тогда бы и сошла с ума. – Тетя умерла недавно. Она всегда отличалась слабым здоровьем, а тут у нее неожиданно началась лихорадка, и…
– Мне очень жаль, – только и сказал Джем, но прозвучали его слова искренне.
– Не представляю, как я со всем этим справилась. Я чувствовала себя отчаянно одинокой, ведь мой брат к тому времени уже жил в Англии, куда отплыл месяц назад. Он даже успел прислать нам подарки – чай от «Фортнам и Масон»[43] и шоколад. После того как тетя умерла, я писала брату много раз, но все мои письма возвращались. Я была в отчаянии. А потом он вдруг прислал мне билет. Билет на пароход линии Северо-Германского Ллойда[44] до Саутгемптона. К билету прилагалась записка, в которой говорилось, что Нат – так я зову брата – встретит меня в порту. Но теперь мне кажется, что он никогда не писал этой записки… – Голос Тесс прервался, на глаза навернулись слезы. – Как же все это печально и страшно… Я, наверное, несвязно рассказываю?.. Да вам все это и неинтересно.
Тесс пристально посмотрела на юношу: теперь он казался ей не заносчивым и самоуверенным, а загадочным и прекрасным – сказочный рыцарь, чья жизнь одновременно и бесконечно интересна, и бесконечно трагична. Однако она не могла понять, как человек, тем более такой молодой и полный сил, может с легкостью говорить о смерти. Что забавного он находит в темноте? Отчего не страшится собственной гибели? А еще ей показалось, что он совершенно не похож на других сумеречных охотников, хотя, возможно, она просто их совсем не знала. Может статься, свой легкий нрав он унаследовал от родителей.
– Разве вам никогда не бывает страшно? – мягко спросила она. – А вся эта нечисть, она может проникнуть в Академию?
– Вы имеете в виду демонов и прочих не совсем любезных и красивых тварей? – спросил Уилл и облокотился о стену. – Это здание строил мирянин, но в роду у него были сумеречные охотники, так что парадную дверь может открыть только тот, в чьих жилах течет наша кровь. Каждая балка тут сделана из рябины. Все гвозди забивали молотом, отлитым из смеси железа и электриума[36]. Это не простое здание, это – самая настоящая крепость. Не бойтесь, никакой нечисти сюда нет хода.
– Так значит, вы живете здесь из соображений безопасности? – спросила Тесс и, поймав на себе удивленный взгляд юноши, добавила: – Извините, если обидела вас, но вы, судя по всему, не родственник ни Шарлотте, ни Генри. К тому же мне показалось, что далеко не все дети сумеречных охотников живут в Академии. А еще ведь есть и Джессамина…
– И Джем, – напомнил ей Уилл.
– Да, вы правы. Так почему же вы не живете со своими семьями?
– Мы все сироты. Родители Джессамины погибли во время пожара. Родители Джема… Джем не отсюда родом. Его родителей убили демоны, после чего он оставил свою страну и после долгих странствий решил все же остановиться у нас. Согласно нашему Закону, Анклав несет ответственность за всех детей всех сумеречных охотников, если они конечно же моложе восемнадцати.
– Так что, выходит, вы стали друг для друга семьей?
– Если вам хочется романтизировать наши отношения, то да, можете считать нас братьями и сестрами. Впрочем, мисс Грей, вы тоже отчасти стали нашей родственницей… хотя бы на время, но стали.
– В таком случае я предпочла бы, чтобы вы называли меня по имени, как мисс Ловлесс, – решительно заявила Тесс и отчаянно покраснела.
Уилл задумчиво посмотрел на нее и широко улыбнулся, его синие глаза засверкали.
– Тогда вы должны и ко мне обращаться точно так же… Тесс, – чуть замявшись, сказал он.
Раньше Тесс никогда не задумывалась о своем имени, но сейчас, когда его произнес Уилл, оно показалось ей особенным – твердое, решительное «Т» и нежное двойное «С», произнесенное на выдохе. Конечно же она не смогла сдержаться и нежно произнесла, чуть растягивая слово:
– Уилл.
– Да? – В его глазах блестели озорные огоньки. Тесс вдруг почувствовала себя отчаянно неловко,
словно совершила какую-то страшную глупость. Однако она постаралась взять себя в руки и торопливо сказала:
– А как вы учитесь?.. Я хотела сказать – как вы становитесь сумеречными охотниками? Кто учит вас драться и рисовать волшебные символы?
Уилл улыбнулся:
– У нас был наставник, который тренировал нас долгое время. Но сейчас он уехал в Идрис и оставил вместо себя Шарлотту, которая раньше всегда ему помогала.
– Так значит, миссис Бранвелл была чем-то вроде прислуги?
Лицо Уилла исказила неприятная усмешка.
– Можно сказать и так. Но будь я на вашем месте, я бы не стал называть Шарлотту прислугой, если, конечно, вы хотите дожить до следующего утра. Знаете, она не производит впечатления отважного бойца, но на самом деле очень неплохо управляется с несколькими видами оружия.
Тесс не могла сдержать изумленного восклицания:
– Вы хотите сказать… Неужели Шарлотта тоже сумеречный охотник, так же как вы и Генри?
– Конечно. А почему бы и нет?
– Но ведь она женщина. – Удивление Тесс все росло и росло.
– Точно, как Боадиция[37].
– Кто?
– Королева Боадиция, восставшая против римлян. Говорят, она сама правила колесницей и умела метать дротики, а в гневе напоминала разъяренную львицу… – Уилл посмотрел Тесс в глаза и усмехнулся: – Вы не понимаете? Что ж, если бы вы выросли в Англии, то знали бы эту историю. Я найду вам о ней книгу, только напомните мне об этом. Так или иначе она была и королевой, и воином. Она не сумела смириться с поражением и, чтобы не попасть в плен к римлянам, добровольно приняла яд. Боадиция была храбрее любого мужчины. Мне кажется, что Шарлотта очень на нее похожа, только ростом, наверное, поменьше.
– Но как такое возможно? Мы, женщины, устроены иначе, нам несвойственны враждебность и агрессия, мы все пытаемся решить миром, так как же она может убивать?
– Я видел, с какой яростью вы отбивались от Темных сестер, – заметил Уилл. – И если я правильно помню, леди Одли тоже была убийцей…
– Значит, вы читали эту книгу! – Тесс не могла скрыть своего восхищения.
Теперь уже настала очередь Уилла удивляться.
– Я предпочитаю «След змеи»[38]. Больше приключений, меньше переживаний. Впрочем, лучше «Лунного камня» книги нет. Вы читали Коллинза?
– Я обожаю Уилки Коллинза! – воскликнула Тесс. – Он великолепен! И его «Женщина в белом»… Но по моему, вы смеетесь надо мной!
– Нет, нет, не над вами, – отсмеявшись, выговорил наконец Уилл. – Просто я еще никогда не видел человека, которого бы так воодушевляли книги. Такое ощущение, что они для вас все равно что драгоценные камни.
– Ну и что? Неужели у вас нет ничего, что бы вы любили всем сердцем? Только не говорите мне о «коротких гетрах», «теннисных лужайках» и прочих глупостях.
– Господи, похоже, вы видите меня насквозь! – в притворном ужасе воскликнул Уилл.
– У каждого из нас есть что-то, без чего мы не можем жить. И я найду ваше слабое место, уверяю… – Тесс хотела сказать что-то еще, но, взглянув на юношу, смущенно замолчала. Уилл же неотрывно смотрел на нее; его глаза были того же самого темно-синего цвета, что и бархатный переплет книги, которую Тесс держала в руках. Его взгляд медленно скользил по лицу девушки, спустился на шею, потом еще ниже, и наконец Уилл снова посмотрел ей в глаза. Сердце Тесс билось в груди словно испуганная птичка. Во рту пересохло, дышать становилось все труднее и труднее. Ее охватило какое-то странное желание, природу которого она не могла понять.
– Уже поздно, – в конце концов медленно произнес Уилл и отвел взгляд. – Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату.
– Я… – хотела было возразить Тесс, но так и не нашлась что сказать. Он был прав – сквозь толстое оконное стекло она видела, как на черном ночном небе сверкают булавочные головки звезд. Тесс встала и, прижав книгу к груди, неспешно вышла в коридор.
– Есть несколько правил. Будете их соблюдать – и никогда не потеряетесь в Академии. Сейчас я вам все объясню. – Уилл по-прежнему не сводил с девушки пристального взгляда. Однако теперь он казался даже застенчивым, словно боялся Тесс. Но что она могла сделать? – Есть несколько способов, с помощью которых можно понять, куда ведет та или иная дверь или тот или иной коридор… – Он неожиданно замолчал, и Тесс увидела, что навстречу им идет Софи. В руках она держала огромную корзину, доверху набитую чистым бельем.
Увидев Уилл и Тесс, горничная остановилась и напустила на себя строгое выражение лица.
– Софи! – Застенчивости Уилла как не бывало, он снова был веселым, немного озорным юношей. – Вы уже прибрались в моей комнате?
– Все сделано. – Софи даже не улыбнулась в ответ. – Там было очень грязно. Надеюсь, в будущем вы не станете тащить в Академию части мертвого демона.
Рот Тесс широко открылся от удивления. У нее в голове не укладывалось, как это горничная может делать замечания хозяевам?! Софи была простой девушкой, а Уилл – и пусть он очень молод – был джентльменом.
Но Уилл не обратил на выпад горничной никакого внимания:
– Это часть моей работы, дорогая Софи.
– Кстати, мистер Бранвелл и мистер Карстаирс сами чистят свои ботинки, – заявила Софи и перевела мрачный взгляд с Уилла на Тесс. – Возможно, вам стоило бы брать пример с них.
– Возможно, – легко согласился Уилл. – Но сомневаюсь, что смогу это сделать.
Софи оставалось лишь нахмуриться и отправиться своей дорогой. Когда она проходила мимо молодых людей, то от негодования передернула плечами.
Тесс с изумлением посмотрела на Уилла:
– Что это было?
Уилл скорчил забавную гримаску:
– Софи нравится притворяться, что она меня не любит.
– Не любит? Да она вас попросту ненавидит! – При других обстоятельствах Тесс могла бы спросить, ссорились ли когда-нибудь Уилл и Софи, но как можно ссориться со служанкой? С детства она была уверена: если горничная чем-то недовольна, ее тут же увольняют.
– Что… Что произошло между вами?
– Позвольте мне не объяснять, Тесс. – Голос Уилла звучал мягко, но в нем слышались и стальные нотки. – Есть вещи, которые вы пока не можете понять.
Если и существовало на свете что-то, что Тесс ненавидела всей душой, так это ситуации, когда ей говорили, будто она чего-то не понимает. Не понимает, потому что слишком молода или потому что она девушка… Да мало ли какие причины можно было найти. Только вот во всех этих объяснениях не было ровным счетом никакого смысла. Разозлившись, она упрямо вскинула подбородок:
– Хорошо, можете не говорить. Но знаете, похоже, что вы когда-то очень сильно ее обидели.
Настроение Уилла неожиданно испортилось.
– Можете думать что вам угодно. Хотя это странно, если учесть, что вы почти ничего обо мне не знаете.
– Я знаю, что вы не любите честно и прямо отвечать на вопросы. Знаю, что вам лет семнадцать, не больше. Знаю, что вы любите Теннисона – вы цитировали его еще в Темном доме. Я знаю, что вы сирота, так же как и я…
– Я никогда не говорил, что я сирота! – Лицо Уилла исказила такая дикая ярость, что Тесс невольно отпрянула. – И я ненавижу поэзию. Так что выходит, вы в самом деле ничего не знаете обо мне!
С этими словами он резко развернулся и зашагал прочь по коридору.
Глава пятая
Кодекс сумеречных охотников
Мечты истинны, пока они длятся,
И разве мы не живем в мечтах?
Альфред, лорд Теннисон[39]. «Высший пантеизм»[40]
Тесс казалось, что она уже целый век бродит по коридорам, похожим друг на друга как две капли воды, пока неожиданно ей не улыбнулась удача. Случайно посмотрев в сторону, она узнала рисунок на парных гобеленах и поняла, что ее спальня где-то рядом. Поплутав еще немного, она наконец с облегчением закрыла дверь своей спальни и решительно задвинула задвижку.
Переодевшись в длинную ночную рубашку, в которой Тесс чувствовала себя намного лучше, чем в облегающем открытом платье, она скользнула под одеяло. Там она открыла «Кодекс сумеречных охотников» и начала читать. «Вам вряд ли удастся постигнуть все тайны нашего братства, если вы будете лишь читать книги», – сказал Уилл, и теперь Тесс готова была с ним поспорить. Впрочем, он и понятия не имел, что для нее значат книги. Именно в них она, всегда страдавшая от одиночества, искала и, что главное, находила ответы на свои вопросы. Книги были ее друзьями – верными и добрыми. Листая страницы, она представляла, как тысячи людей по всему миру делают в этот момент то же самое, и на какой-то краткий миг девушка начинала чувствовать себя частью огромного мира, и чувство это было приятным. Так и теперь, взяв в руки Кодекс, она вдруг осознала, насколько случившееся с ней реально. Ей даже стало казаться, будто настоящая жизнь ее началась всего лишь несколько дней назад, а все, что случалось с ней до этого, не более чем скучный и долгий сон.
Из Кодекса Тесс узнала, что сумеречные охотники ведут свой род от архангела Разиэля, который даровал своим потомкам «Серую книгу», написанную на языке Небес. Знаки именно этого языка украшали тела сумеречных охотников. Татуировки были нанесены с помощью похожего на перо инструмента, называемого стилом. Инструмент этот она еще раньше заметила у Уилла: именно с его помощью юноша открыл двери в Темном доме. Потом она прочитала о волшебных татуировках, покрывающих тела нефилимов: оказалось, что с их помощью сумеречные охотники быстрее оправляются от ран, получают сверхчеловеческие силу и скорость, обретают способность видеть ночью. Были и такие татуировки, которые делали своего обладателя невидимым для глаз мирян. Все это показалось Тесс очень заманчивым, но потом она поняла, что далеко не каждый может украсить свое тело подобными татуировками. Так, например, человек или обитатель Нижнего мира, если им когда-нибудь захочется сделать себе пару-тройку защитных татуировок, должны испытать адскую боль, от которой, вполне вероятно, они вскоре и погибнут. Те же, кому удавалось выжить, должны были бы позавидовать мертвым, если бы не сошли с ума.
Разиэль сделал своим наследникам и другие, не менее ценные подарки – Орудия Смерти, обладающие поистине неземной силой, а также крошечный кусочек земли, находящийся на территории некогда могучей Священной Римской империи. Свое «государство» сумеречные охотники окружили потом столь мощными защитными заклятиями, что отныне туда не мог попасть ни один мирянин. С тех пор земля эта звалась Идрисом.
Тесс читала в желтом неверном свете маленькой прикроватной лампы, сама не замечая, как веки ее все тяжелеют и тяжелеют. «Обитатели Нижнего мира – это существа, наделенные поистине сверхъестественной силой: феи, оборотни, вампиры и колдуны. – Она медленно водила глазами по строчкам. Что касается вампиров и оборотней, то они когда-то были людьми, которые впоследствии заразились опасными, поистине демоническими вирусами. Фей же можно назвать полудемонами-полуангелами, ибо обладают они внешностью ангельской, но нрав у них дьявольский. Что до колдунов, то рождены они от женщин, вступивших в связь с демонами». Что ж, теперь Тесс по крайней мере стал понятен вопрос Шарлотты, являются ли ее родители людьми. «Но мои родители совершенно точно были людьми, – лениво думала Тесс. – Так что я не могу быть чародейкой… И слава богу». Она долго разглядывала гравюру, на которой какой-то косматый человек стоял на коленях в центре пентаграммы и что-то рисовал на полу мелом. Он бы выглядел совершенно нормальным, если бы не глаза с вертикальными зрачками, похожие на кошачьи. Тесс принялась внимательно разглядывать гравюру и увидела, что на каждом луче пентаграммы стоят зажженные свечи. Потом ей показалось, что огоньки их затанцевали на сквозняке, потянулись друг другу, словно хотели слиться в объятиях… Тесс прикрыла веки, чтобы избавиться от наваждения, и мгновенно уснула.
Она танцевала в клубах дыма в коридорах, стены которых были увешаны зеркалами, но в каждом зеркале, мимо которого она проскальзывала, отражение ее выглядело иначе. В ушах Тесс звучала музыка, без сомнения, мелодичная, но что-то в ней раздражало девушку. Музыка эта, которая вначале доносилась издалека, вскоре начала звучать вокруг. Потом Тесс заметила, что впереди нее идет стройный юноша. Тесс чувствовала, что знает его, но кто это – она так и не могла понять. Она силилась разглядеть его лицо, но он все время отворачивался. Юноша этот мог бы быть ее братом, или Уиллом, или кем-то еще, кого девушка знала. Тесс гналась за юношей, звала его, но он все быстрее и быстрее отступал по коридору, словно мчался на клубах дыма. Музыка быстро набирала темп, зазвучало крещендо[41]…
Тесс проснулась, тяжело дыша. Книга соскользнула с коленей, когда она резко села в кровати. Сон ушел, но музыка осталась: громкая, мелодичная, наводящая на мысли о чем-то нездешнем. Девушка подошла к двери и выглянула в коридор. Там музыка звучала еще громче. Исходила она из комнаты в противоположном конце коридора. Дверь была слегка приоткрыта, и мелодия, казалось, вытекала через щель, подобно воде, бегущей через узкое горлышко бутылки.
Двигаясь словно во сне, Тесс пересекла коридор и осторожно дотронулась до двери. Та неожиданно распахнулась настежь. В комнате было темно. Единственный источник света – луна, чьи острые, словно иглы, лучи пронзали мутное стекло окна. Но и она не могла разогнать сгустившиеся вокруг тени. Однако Тесс удалось кое-что разглядеть, и она пришла к выводу, что эта комната мало чем отличалась от ее спальни – такая же большая кровать с четырьмя столбиками, поддерживающими тяжелый балдахин, такая же массивная мебель из темного дерева. В квадрате лунного света перед окном кто-то стоял. Мальчик – незнакомец казался слишком маленьким, чтобы быть взрослым человеком, – со скрипкой. Он прижимал скрипку к плечу, а рука водила смычком по струнам. Музыка заливала комнату, выплескивалась в коридор, потоками неслась по лестницам, и Тесс никогда прежде не слышала столь прекрасных, столь совершенных звуков.
Глаза музыканта были закрыты.
– Уилл? – спросил он, не открывая глаз и не прекращая играть. – Уилл, это ты?
Тесс не ответила. Она не могла заставить себя говорить, страшась прервать мелодию. Но уже через мгновение мальчик сам сбился с ритма, опустил смычок и, нахмурившись, открыл глаза.
– Уилл… – заговорил было он, но, увидев Тесс, замолчал и даже приоткрыл рот от неожиданности. – Кто ты? – В его голосе прозвучало лишь любопытство, никакого раздражения, хотя Тесс и зашла в его комнату посреди ночи.
Незнакомец был в легких широких брюках и рубашке без воротника, поверх которой он накинул черный шелковый халат. Теперь Тесс понимала, что музыкант, должно быть, ровесник Уилла. Однако юноша был таким стройным, даже хрупким, что его немудрено было принять за мальчика. Тесс в немом восторге разглядела причудливый узор, начинающийся на шее и исчезающий под воротом рубашки. Похожий она уже видела у Уилла и Шарлотты.
Теперь Тесс знала, как называется эта татуировка, – знаки. И знала: перед ней нефилим – потомок людей и ангелов. Неудивительно, что в лунном свете его бледная кожа сияла подобно колдовскому свету, а волосы его и глаза можно было сравнить с расплавленным серебром.
– Мне так жаль, – пробормотала Тесс, у которой в горле пересохло от волнения. Ее слова резко и громко прозвучали в тишине комнаты. Девушке захотелось сквозь землю провалиться. – Я… Я не хотела входить сюда без спросу. Но… Моя комната… тут рядом, и…
– Все в порядке. – Музыкант опустил скрипку. – Вы мисс Грей? Девушка, способная менять свой облик. Уилл рассказывал о вас.
– О… – только и смогла вымолвить Тесс.
– Что случилось? – На лице незнакомца было написано искреннее удивление. – Похоже, вы не очень довольны тем, что я знаю о ваших способностях.
– Нет, нет, что вы, просто я думаю, что Уилл рассердится на меня… – объяснила Тесс. – К тому же все, что он вам рассказывал…
Музыкант рассмеялся.
– Уилл сердится на всех и вся, – сказал он. – К тому же я привык самостоятельно судить обо всем, что меня окружает…
Лунный луч нежно пробежал по полированной поверхности скрипки, когда музыкант повернулся, чтобы положить ее и смычок на платяной шкаф. Когда юноша снова развернулся к Тесс, он уже улыбался.
– Я должен был представиться раньше, – сказал он. – Я Джеймс Карстаирс. Но пожалуйста, зовите меня Джем, как остальные.
– Так вы и есть тот самый Джем! – воскликнула Тесс. – Вы не были на обеде, а мне так хотелось познакомиться с вами. Шарлотта сказала, что вам нездоровится. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше?
– Да, благодарю за заботу. Вы, должно быть, хотите меня о чем-то спросить?
– Мой брат всегда говорил, что любопытство – мой тяжелейший грех.
– Ну, если выбирать из грехов, то этот далеко не самый худший. – Джем сел на рундук[42], стоявший в ногах кровати, и пристально посмотрел на Тесс. Лицо его было очень серьезным. – Что ж, можете спросить меня о чем хотите. В любом случае, мне не спится, так что я с удовольствием развлеку вас беседой, мисс Грей.
И тут вдруг Тесс услышала голос Уилла так ясно, словно он стоял рядом с ней: родителей Джема убили демоны. «Нет, я не могу спрашивать его… об этом», – решила в конце концов Тесс и поинтересовалась:
– Уилл говорил мне, что вы прибыли издалека. Где вы жили прежде?
– В Шанхае, – ответил Джем. – Знаете, где это?
– Это Китай, – выпалила Тесс, почувствовав легкое раздражение. – Мне казалось, что всякому известны такие вещи.
Джем усмехнулся:
– Что ж, тогда вы будете удивлены, если узнаете, что далеко не всякий знает названия городов даже в своей собственной стране.
– Что вы делали в Китае? – продолжала Тесс. Ей и в самом деле было интересно, к тому же ее представления о Китае были весьма смутными. Когда она думала об этой стране, то на ум ей приходили лишь Марко Поло и чай. И еще Тесс казалось, будто Китай это очень, очень далеко и Джем в прямом смысле этого слова прибыл с другого края света. «К востоку от солнца и к западу от луны» – так сказала бы тетя Генриетта. – Я думала, что там живут лишь миссионеры, да иногда на берег спускаются моряки.
– Сумеречные охотники живут по всему миру. Моя мать была китаянкой, а отец – британцем. Они встретились в Лондоне, потом переехали в Шанхай, когда отцу предложили управлять тамошней Академией.
Тесс была поражена. Если мать Джема была китаянкой, то выходит, он полукровка? Невероятно! Она много раз видела китайских иммигрантов в Нью-Йорке – откровенно нищие, они главным образом работали в прачечных или продавали самокрутки с лотков на улице. Все они были черноволосые, желтокожие и невысокие. Никогда она еще не видела китайца, пусть даже и полукровку, хотя бы отдаленно похожего на Джема – высокого, изящного юношу с серебристыми волосами и светлыми глазами. Хотя он же сумеречный охотник. Возможно, так проявили себя черты его предков – ангелов? Тесс очень хотелось расспросить юношу обо всем поподробнее, но она не знала, что сказать, чтобы не показаться ужасно грубой.
К счастью, Джем, казалось, не ожидал ее ответа и продолжил беседу сам:
– Прошу прощения, но… ваши родители мертвы, не так ли?
– Вам это Уилл сказал?
– Да, впрочем, он мог ни о чем и не говорить. Мы, сироты, учимся узнавать друг друга. Могу я спросить… вы были очень маленькой, когда это случилось?
– Мне было три, когда они погибли в результате несчастного случая. Я едва их помню… – «Только мелкие детали – аромат табачного дыма, платье моей матери цвета бледной сирени…» – Меня воспитали тетя и брат, Натаниэль. Моя тетя, хотя… – И тут горло ее сжали подступающие слезы, хотя самой Тесс казалось, что все страхи и волнения последних недель притупили боль утраты. Она ясно увидела свою тетю: та лежала на узкой медной кровати в своей спальне, и глаза ее горели диким лихорадочным огнем. Она не узнавала племянницу и обращалась к ней, называя именем покойной сестры – Элизабет. Тесс держала тонкую руку тети, когда та умерла, и именно в тот момент она осознала, что тетя заменила ей мать и теперь она остается совершенно одна. Если бы не священник, она, должно быть, тогда бы и сошла с ума. – Тетя умерла недавно. Она всегда отличалась слабым здоровьем, а тут у нее неожиданно началась лихорадка, и…
– Мне очень жаль, – только и сказал Джем, но прозвучали его слова искренне.
– Не представляю, как я со всем этим справилась. Я чувствовала себя отчаянно одинокой, ведь мой брат к тому времени уже жил в Англии, куда отплыл месяц назад. Он даже успел прислать нам подарки – чай от «Фортнам и Масон»[43] и шоколад. После того как тетя умерла, я писала брату много раз, но все мои письма возвращались. Я была в отчаянии. А потом он вдруг прислал мне билет. Билет на пароход линии Северо-Германского Ллойда[44] до Саутгемптона. К билету прилагалась записка, в которой говорилось, что Нат – так я зову брата – встретит меня в порту. Но теперь мне кажется, что он никогда не писал этой записки… – Голос Тесс прервался, на глаза навернулись слезы. – Как же все это печально и страшно… Я, наверное, несвязно рассказываю?.. Да вам все это и неинтересно.