– Отнюдь. Что за человек ваш брат? На кого он похож?
Тесс с удивлением посмотрела на Джема. Другой на его месте посочувствовал бы и предложил посильную помощь, поинтересовался бы, наконец, знает ли она, где сейчас миссис Дарк и где она держит ее брата. Но нет! Он задал обычный, ничего не значащий вежливый вопрос лишь для того, чтобы поддержать светскую беседу.
– Тетя имела обыкновение называть его мечтателем, – ответила Тесс. – Он всегда был себе на уме, никогда не заботился о вещах и считал, что рано или поздно получит все, что хочет… Мы получим, что хотим, – тут же поправилась она. – Он имел обыкновение играть на деньги, я думаю, потому что не мог представить себе, что может проиграть.
– Мечты иногда опасны.
– Нет… Нет… – покачала головой Тесс. – Я, должно быть, неверно выразилась. Он был замечательным братом. Он…
Шарлотта была права; было намного легче справиться со слезами, если найти что-то, какой-нибудь предмет, и пристально на него смотреть. В качестве такого вот «предмета» Тесс избрала руки Джема. Тонкие и длинные, их, как и руки Уилла, с тыльной стороны украшали причудливые узоры. Тесс не выдержала и указала на них:
– Что это значит?
Джема, казалось, совершенно не смутил тот факт, что она не стала отвечать на вопросы, а вместо этого сменила тему разговора.
– Это знаки. Вы знаете о них? – Тут он вытянул руку в ее сторону, ладонью вниз. – Этот знак называется Voyance[45]. С его помощью проясняется зрение, и мы, сумеречные охотники, получаем способность видеть Нижний мир. – Он перевернул руку и закатал вначале рукав халата, а потом и рубашки. По его руке тянулась сложная вязь причудливых узоров, на фоне его бледной кожи казавшихся угольно-черными. Узоры эти словно прорастали в его плоть и слегка пульсировали, будто по ним струилась кровь. – Этот помогает двигаться стремительно, быстрее любого животного, а этот – для того, чтобы видеть ночью, этот – дарует нам ангельскую власть, а этот помогает ранам быстрее затягиваться, – перечислял он, последовательно указывая то на один знак, то на другой. – Извините, что я не называю их, но я не знаю ни одного человека, кто бы смог эти названия перевести на английский язык. Более того, они настолько сложны, что вы их вряд ли воспримите.
– А они причиняют боль?
– Мне было больно, когда я их получал. Теперь же я ничего не чувствую. – Он опустил рукава и улыбнулся. – Если вы хотите спросить еще что-то, то, пожалуйста, не стесняйтесь.
«Конечно хочу! У меня вопросов больше, чем вы можете себе представить!» – пронеслось в голове у Тесс, и она тут же спросила:
– Почему вы не можете уснуть?
Девушка сразу же поняла, что поймала собеседника врасплох. На какую-то долю секунды лицо юноши исказила гримаса боли. С ответом он не торопился. «Но почему он колеблется?» – с удивлением подумала Тесс. В конце концов, Джем мог солгать или вовсе отказаться отвечать на вопрос. Но как только девушка подумала так, то сразу же поняла, что юноша не станет лгать.
– У меня дурные сны, – в конце концов ответил он.
– У меня тоже, – заметила она. – Но мне все-таки удалось ненадолго задремать… потом я услышала вашу музыку.
Он усмехнулся:
– Кошмарно?
– Нет. Это был восхитительно. Самая прекрасная музыка, которую я слышала с тех пор, как попала в этот ужасный город.
– Лондон вовсе не ужасен, – спокойно возразил Джем. – Вы просто должны узнать его получше. Как-нибудь мы с вами прогуляемся по городу, и я покажу вам свои любимые места. Поверьте, они не оставят вас равнодушной.
– Поешь дифирамбы нашему прекрасному городу? – раздался насмешливый голос.
Тесс обернулась и увидела Уилла, прислонившегося к дверному косяку. В свете факелов, струившемся из коридора, его волосы походили на расплавленное золото.
Задав свой вопрос, юноша шагнул в комнату, и тут только Тесс увидела, что подол его темного пальто и черные ботинки были заляпаны грязью, как будто он только что вернулся с загородной прогулки, а щеки его ярко пылают. Был он без головного убора, впрочем, как и всегда.
– Мы хорошо приняли тебя, Джеймс? Сомневаюсь, что мне так же повезло бы, окажись я в Шанхае. Вы ведь зовете таких, как я, бриттами?
– Ян гуйцзы, – поправил друга Джем, который, казалось, ничуть не удивился его внезапному появлению. – Заморские дьяволы.
– Слышите, Тесс? Я дьявол. Так же, как вы, впрочем. – Уилл не спеша прошелся по комнате. Потом, расстегнув пальто, присел на край кровати.
– У тебя влажные волосы, – заметил Джем. – Где ты бродишь по ночам?
– Здесь… там… повсюду… – усмехнулся Уилл. Вроде бы он вел себя как обычно, но Тесс не оставляло чувство, что с Уиллом что-то не так, да и глаза его блестели недобрым, лихорадочным блеском.
– Ты такой красный, словно вареный рак, – с сочувствием сказал Джем.
Уилл только рукой махнул:
– Пустяки.
«Ах, вот оно что, – подумала Тесс, – он попросту пьян». В свое время она вдоволь насмотрелась на подгулявшего брата и теперь с легкостью могла определить, пил человек спиртное или нет. Так или иначе, но Тесс почувствовала странное разочарование.
Джем лишь усмехнулся:
– Где ты был? В «Синем драконе»? «Русалке»?
– В «Таверне дьявола», если тебе уж так хочется знать, – вздохнул Уилл и привалился к одному из столбиков кровати. – А ведь у меня на этот вечер были такие грандиозные планы… Напиться до чертиков и отдаться в руки веселых и беззастенчивых женщин. Но, увы, вышло-то все по-другому. Только я опрокинул третью рюмку в «Дьяволе», как ко мне подошла восхитительная маленькая девочка – продавщица цветов. Все бы ничего, но она просила целых два пенса за маргаритки. Крутая цена, я вам скажу. Так что мне пришлось отказаться. Когда я сказал об этом девочке, она ограбила меня.
– Маленькая девочка вас ограбила? – удивилась Тесс.
– Увы, она оказалась вовсе не маленькой девочкой, а злобным карликом, наряженным в женское платье. Его еще кличут Шестипалым Найджелом.
– Ну конечно, карлик и симпатичная девчушка… Как же тут не ошибиться? – В голосе Джема звучала неприкрытая ирония.
– Я поймал его, когда он сунул руку в мой карман, – продолжал Уилл, оживленно жестикулируя. – Конечно, я не мог простить такого оскорбления. Тут же завязалась драка. Я только руку занес, чтобы врезать ему хорошенько, как этот Найджел запрыгнул на стойку и ударил меня что есть мочи кувшином с джином.
– Ага! – воскликнул Джем. – Так вот почему у тебя мокрые волосы.
– Отличная драка получилась. – Голос Уилла звучал довольно. – Вот только владелец «Дьявола» был со мной не согласен. Он выбросил меня на улицу. И теперь я недели две не смогу там появляться.
– Так для тебя будет лучше, – сказал Джем без всякого сочувствия. – В общем, ты провел вечер, как обычно. Ну и слава богу, а то я уж испугался, когда увидел тебя на пороге своей комнаты в столь ранний час. Никогда еще ты не был столь заботлив, чтобы явиться посредине ночи и осведомиться о моем здоровье. Ведь, если мне не изменяет память, обычно ты приходишь под утро.
– Мне кажется, ты без меня тут не скучал. Вижу, ты решил поболтать с нашей таинственной гостьей, с легкостью меняющей облик. – Уилл разглядывал Тесс так внимательно, словно только что ее увидел. – Никогда бы не подумал, что вы способны прийти посреди ночи в спальню к молодому человеку. В противном случае я бы заставил Шарлотту получше присматривать за вами.
– Не вижу поводов для беспокойства, – холодно ответила Тесс. – Тем более что вы отказались проводить меня до комнаты и бросили посреди коридора в незнакомом доме.
– И вы, вместо того чтобы искать дорогу в собственную спальню, очутились в комнате Джема?
– Всему виной скрипка, – объяснил Джем. – Она услышала, как я играю.
– Ага, я понял, под игрой ты подразумеваешь те жуткие, заунывные звуки, что издает твоя деревяшка? – Уилл повернулся к Тесс в ожидании одобрения своих слов. – Не знаю, как еще соседские коты не сошли с ума.
– А я считаю, что играет Джем очень хорошо.
– Действительно, Уилл, ты порядком преувеличиваешь, – согласился Джем.
Уилл зло прищурился и ткнул пальцем в их сторону.
– Вы сговорились против меня! Вы спелись, и я вам больше не нужен. Мой бог, придется искать дружеской поддержки у Джессамины.
– Джессамина тебя на дух не переносит, – спокойно заметил Джем.
– Тогда у Генри.
– Генри – хороший человек, но вот его опыты… Боюсь, с ним ты долго не протянешь.
– Томас? – продолжал Уилл.
– Томас… – начал было Джем, но потом вдруг согнулся в припадке кашля, причем настолько сильного, что он соскользнул с рундука, на котором сидел все это время, и опустился на колени.
Тесс в испуге взглянула на Уилла. А тот, казалось, протрезвел за долю секунды, спрыгнул с кровати, упал на колени рядом с Джемом и положил руку ему на плечо.
– Джеймс, – сказал он, пытаясь казаться спокойным. – Где это?
Джем, которого била крупная дрожь, поднял руку, словно пытаясь оттолкнуть друга:
– Не нужно… Я… в порядке…
Он кашлянул снова, и пол перед ним усеяли красные капли. Кровь!
Уилл еще сильнее сжал плечо друга. Тесс видела, как побелели костяшки его пальцев.
– Где это? Куда ты его положил?
Джем слабо махнул рукой:
– На… – Он задыхался. – На каминной полке… в коробке… серебряной…
– Я возьму. – Тесс никогда бы не подумала, что голос Уилла может звучать так нежно. – Подожди немного.
– Ты… ты так говоришь… словно… я могу куда-то уйти… – Джем прижал ко рту руку, как раз тем местом, где был вытатуирован рисунок в виде глаза.
Уилл же молниеносно вскочил на ноги, резко развернулся… и чуть было не налетел на Тесс. Мгновение он казался ошарашенным, словно забыл, что она до сих пор находится в комнате.
– Уилл… – прошептала она. – Есть что-нибудь…
– Идите за мной! – Он аккуратно, но решительно взял девушку за руки и повел ее к открытой двери. Выведя ее в коридор, он встал так, чтобы она не видела происходящего в комнате. – Всего хорошего, Тесс.
– Но он кашляет кровью! – возразила Тесс, и голос ее дрожал от страха. – Может, мне стоит позвать Шарлотту…
– Нет, – отрезал Уилл, бросив быстрый взгляд в глубь комнаты, и вновь повернулся к Тесс.
Немного подумав, он наклонился к ней, положив руку на плечо девушки, и, несмотря на испытываемое волнение, Тесс отчаянно покраснела. Ей казалось, что его рука, его пальцы невероятно горячие, такие, что даже могут оставить ожоги на коже. Она глубоко вздохнула, и в ноздри ей ударил запах – его запах, ни с чем не сравнимый, который она раньше не ощущала. Смесь табачного дыма, сырой шерсти пальто, казалось впитавшего весь лондонский туман… Однако это было не все. Был еще какой-то запах, его собственный, который она не могла ни с чем сравнить.
– У него есть лекарство. Особое лекарство, – глухо заговорил Уилл. – Я помогу его принять. И нам не нужна тут Шарлотта. Не стоит ее беспокоить в столь поздний час.
– Но если он серьезно болен…
– Пожалуйста, Тесс. – В синих глазах Уилла читалась мольба. – Было бы лучше, если б вы никому не рассказывали о произошедшем.
Тесс сразу же поняла, что не может отказать Уиллу.
– Я… Все в порядке.
– Спасибо.
Отпустив ее плечо, Уилл поднял руку и легко дотронулся до ее щеки. Движение это было настолько мимолетным, что Тесс на какую-то секунду показалось, будто она вообразила себе это прикосновение. Девушка была так поражена, что не смогла и слова вымолвить, поэтому, когда Уилл закрыл дверь прямо перед ее носом, она и слова против не сказала. Тесс услышала, как щелкнул замок, и лишь потом поняла, что именно показалось ей странным.
Уилл говорил, что пил джин… даже утверждал, что о его голову разбили полный кувшин, но от него не исходило запаха алкоголя.
У Тесс не было привычки часами прихорашиваться перед зеркалом. Быстрый взгляд, чтобы убедиться, что прическа в порядке и что на одежде нет пятен, – максимум, на что она была способна. И вот теперь она не могла отвести взгляда от этого худого, бледного и такого чужого лица. Отражение, казалось, слегка колебалось, словно она смотрелась в воду. Ей казалось, что нечто подобное с ней происходит перед изменением. Впрочем, после того, как она примерила на себя другие лица, увидела мир другими глазами, как могла она утверждать, что именно это лицо – ее собственное. Откуда ей знать, насколько точно воспроизводила она себя прежнюю, когда изменялась назад, возвращая себе прежний облик. Может статься, что каждый раз с ней происходили незначительные изменения и в конце концов она потеряла свое обличье. А может, и вовсе не имеет значение то, на кого она похожа? Вполне возможно, ее лицо – лишь маска, которая совершенно не соответствует внутреннему содержанию.
В зеркале то и дело отражалась и Софи. Чаще она поворачивалась к девушке своей изуродованной щекой, и шрам в безжалостном утреннем свете казался Тесс еще более уродливым. Когда Софи в очередной раз замерла в одном положении, пришивая крючок, Тесс показалось, что она смотрит на картину, которую какой-то безумец изрезал ножом. Тесс отчаянно хотелось расспросить Софии о том, что с ней случилось, но воспитание не позволяло задавать ей столь бестактные вопросы. Вместо этого она лишь поблагодарила горничную:
– Благодарю вас за то, что помогли мне с платьем. Я так обязана вам.
– Это всего лишь моя работа, мисс, – безучастно ответила Софи.
– Софи, я хотела вас спросить… – начала было Тесс, и увидела, как горничная напряглась. «Она думает, что мне хочется узнать о ее шраме», – решила Тесс, а вслух сказала: – Вы вчера вечером говорили с Уиллом так …
Софи рассмеялась, тихо, но было видно, что от всей души.
– Мне разрешено говорить с мистером Херондэйлом так, как мне нравится, и тогда, когда мне нравится. Это одно из условий моего договора, которое я заключила с хозяевами дома.
– Шарлотта позволяет вам диктовать условия?
– Не просто найти человека, который сможет работать в Академии, – объяснила Софи. – У претендента должно быть особое Видение. Оно есть у Агаты и у Томаса. Миссис Бранвелл пригласила меня сразу же, когда узнала о моем… даре. Мне же сказали, что она ищет горничную для мисс Джессамины. Миссис Бранвелл предупредила меня о мистере Херондэйле: он, мол, скорее всего, будет груб и фамильярен. Тогда-то она и сказала, что я могу грубить в ответ и против этого никто не станет возражать.
– Что ж, он грубит направо и налево, так что вполне справедливо, что кто-то груб по отношению к нему, – усмехнулась Тесс.
– Тем более что у меня есть разрешение миссис Бранвелл. – Софи усмехнулась в ответ.
«Когда она улыбается, то становится по-настоящему прекрасной, – подумала Тесс. – А есть у нее шрам или нет – какая в целом разница?»
– Вам нравится миссис Шарлотта? – продолжала расспрашивать Тесс. – Она кажется ужасно доброй.
Софи пожала плечами:
– На старом месте я прислуживала миссис Аткинс. Эта леди была настолько рачительна, что требовала отдавать ей каждый использованный огарок свечи, каждый обмылок. И потом, нам приходилось использовать мыло до конца, прежде чем она выдавала нам новый кусок. А миссис Бранвелл дает мне новое мыло всякий раз, когда я прошу. – Софи произнесла это с таким почтением, словно речь шла о горах золота.
– Полагаю, все они здесь, в Академии, достаточно богаты. – Тесс подумала о дорогой мебели и богатых гобеленах.
– Возможно. Но я достаточно уже навозилась с гардеробом миссис Бранвелл, и знаю, что она не покупает новых платьев.
Тесс подумала о синем платье Джессамины, которое она надевала на обед предыдущим вечером.
– А мисс Ловлесс?
– У нее свои деньги, – мрачно заявила Софи и отстранилась от Тесс. – Вот. Посмотрите, что получилось.
Тесс улыбнулась:
– Спасибо, Софи.
Тесс с удивлением посмотрела на Джема. Другой на его месте посочувствовал бы и предложил посильную помощь, поинтересовался бы, наконец, знает ли она, где сейчас миссис Дарк и где она держит ее брата. Но нет! Он задал обычный, ничего не значащий вежливый вопрос лишь для того, чтобы поддержать светскую беседу.
– Тетя имела обыкновение называть его мечтателем, – ответила Тесс. – Он всегда был себе на уме, никогда не заботился о вещах и считал, что рано или поздно получит все, что хочет… Мы получим, что хотим, – тут же поправилась она. – Он имел обыкновение играть на деньги, я думаю, потому что не мог представить себе, что может проиграть.
– Мечты иногда опасны.
– Нет… Нет… – покачала головой Тесс. – Я, должно быть, неверно выразилась. Он был замечательным братом. Он…
Шарлотта была права; было намного легче справиться со слезами, если найти что-то, какой-нибудь предмет, и пристально на него смотреть. В качестве такого вот «предмета» Тесс избрала руки Джема. Тонкие и длинные, их, как и руки Уилла, с тыльной стороны украшали причудливые узоры. Тесс не выдержала и указала на них:
– Что это значит?
Джема, казалось, совершенно не смутил тот факт, что она не стала отвечать на вопросы, а вместо этого сменила тему разговора.
– Это знаки. Вы знаете о них? – Тут он вытянул руку в ее сторону, ладонью вниз. – Этот знак называется Voyance[45]. С его помощью проясняется зрение, и мы, сумеречные охотники, получаем способность видеть Нижний мир. – Он перевернул руку и закатал вначале рукав халата, а потом и рубашки. По его руке тянулась сложная вязь причудливых узоров, на фоне его бледной кожи казавшихся угольно-черными. Узоры эти словно прорастали в его плоть и слегка пульсировали, будто по ним струилась кровь. – Этот помогает двигаться стремительно, быстрее любого животного, а этот – для того, чтобы видеть ночью, этот – дарует нам ангельскую власть, а этот помогает ранам быстрее затягиваться, – перечислял он, последовательно указывая то на один знак, то на другой. – Извините, что я не называю их, но я не знаю ни одного человека, кто бы смог эти названия перевести на английский язык. Более того, они настолько сложны, что вы их вряд ли воспримите.
– А они причиняют боль?
– Мне было больно, когда я их получал. Теперь же я ничего не чувствую. – Он опустил рукава и улыбнулся. – Если вы хотите спросить еще что-то, то, пожалуйста, не стесняйтесь.
«Конечно хочу! У меня вопросов больше, чем вы можете себе представить!» – пронеслось в голове у Тесс, и она тут же спросила:
– Почему вы не можете уснуть?
Девушка сразу же поняла, что поймала собеседника врасплох. На какую-то долю секунды лицо юноши исказила гримаса боли. С ответом он не торопился. «Но почему он колеблется?» – с удивлением подумала Тесс. В конце концов, Джем мог солгать или вовсе отказаться отвечать на вопрос. Но как только девушка подумала так, то сразу же поняла, что юноша не станет лгать.
– У меня дурные сны, – в конце концов ответил он.
– У меня тоже, – заметила она. – Но мне все-таки удалось ненадолго задремать… потом я услышала вашу музыку.
Он усмехнулся:
– Кошмарно?
– Нет. Это был восхитительно. Самая прекрасная музыка, которую я слышала с тех пор, как попала в этот ужасный город.
– Лондон вовсе не ужасен, – спокойно возразил Джем. – Вы просто должны узнать его получше. Как-нибудь мы с вами прогуляемся по городу, и я покажу вам свои любимые места. Поверьте, они не оставят вас равнодушной.
– Поешь дифирамбы нашему прекрасному городу? – раздался насмешливый голос.
Тесс обернулась и увидела Уилла, прислонившегося к дверному косяку. В свете факелов, струившемся из коридора, его волосы походили на расплавленное золото.
Задав свой вопрос, юноша шагнул в комнату, и тут только Тесс увидела, что подол его темного пальто и черные ботинки были заляпаны грязью, как будто он только что вернулся с загородной прогулки, а щеки его ярко пылают. Был он без головного убора, впрочем, как и всегда.
– Мы хорошо приняли тебя, Джеймс? Сомневаюсь, что мне так же повезло бы, окажись я в Шанхае. Вы ведь зовете таких, как я, бриттами?
– Ян гуйцзы, – поправил друга Джем, который, казалось, ничуть не удивился его внезапному появлению. – Заморские дьяволы.
– Слышите, Тесс? Я дьявол. Так же, как вы, впрочем. – Уилл не спеша прошелся по комнате. Потом, расстегнув пальто, присел на край кровати.
– У тебя влажные волосы, – заметил Джем. – Где ты бродишь по ночам?
– Здесь… там… повсюду… – усмехнулся Уилл. Вроде бы он вел себя как обычно, но Тесс не оставляло чувство, что с Уиллом что-то не так, да и глаза его блестели недобрым, лихорадочным блеском.
– Ты такой красный, словно вареный рак, – с сочувствием сказал Джем.
Уилл только рукой махнул:
– Пустяки.
«Ах, вот оно что, – подумала Тесс, – он попросту пьян». В свое время она вдоволь насмотрелась на подгулявшего брата и теперь с легкостью могла определить, пил человек спиртное или нет. Так или иначе, но Тесс почувствовала странное разочарование.
Джем лишь усмехнулся:
– Где ты был? В «Синем драконе»? «Русалке»?
– В «Таверне дьявола», если тебе уж так хочется знать, – вздохнул Уилл и привалился к одному из столбиков кровати. – А ведь у меня на этот вечер были такие грандиозные планы… Напиться до чертиков и отдаться в руки веселых и беззастенчивых женщин. Но, увы, вышло-то все по-другому. Только я опрокинул третью рюмку в «Дьяволе», как ко мне подошла восхитительная маленькая девочка – продавщица цветов. Все бы ничего, но она просила целых два пенса за маргаритки. Крутая цена, я вам скажу. Так что мне пришлось отказаться. Когда я сказал об этом девочке, она ограбила меня.
– Маленькая девочка вас ограбила? – удивилась Тесс.
– Увы, она оказалась вовсе не маленькой девочкой, а злобным карликом, наряженным в женское платье. Его еще кличут Шестипалым Найджелом.
– Ну конечно, карлик и симпатичная девчушка… Как же тут не ошибиться? – В голосе Джема звучала неприкрытая ирония.
– Я поймал его, когда он сунул руку в мой карман, – продолжал Уилл, оживленно жестикулируя. – Конечно, я не мог простить такого оскорбления. Тут же завязалась драка. Я только руку занес, чтобы врезать ему хорошенько, как этот Найджел запрыгнул на стойку и ударил меня что есть мочи кувшином с джином.
– Ага! – воскликнул Джем. – Так вот почему у тебя мокрые волосы.
– Отличная драка получилась. – Голос Уилла звучал довольно. – Вот только владелец «Дьявола» был со мной не согласен. Он выбросил меня на улицу. И теперь я недели две не смогу там появляться.
– Так для тебя будет лучше, – сказал Джем без всякого сочувствия. – В общем, ты провел вечер, как обычно. Ну и слава богу, а то я уж испугался, когда увидел тебя на пороге своей комнаты в столь ранний час. Никогда еще ты не был столь заботлив, чтобы явиться посредине ночи и осведомиться о моем здоровье. Ведь, если мне не изменяет память, обычно ты приходишь под утро.
– Мне кажется, ты без меня тут не скучал. Вижу, ты решил поболтать с нашей таинственной гостьей, с легкостью меняющей облик. – Уилл разглядывал Тесс так внимательно, словно только что ее увидел. – Никогда бы не подумал, что вы способны прийти посреди ночи в спальню к молодому человеку. В противном случае я бы заставил Шарлотту получше присматривать за вами.
– Не вижу поводов для беспокойства, – холодно ответила Тесс. – Тем более что вы отказались проводить меня до комнаты и бросили посреди коридора в незнакомом доме.
– И вы, вместо того чтобы искать дорогу в собственную спальню, очутились в комнате Джема?
– Всему виной скрипка, – объяснил Джем. – Она услышала, как я играю.
– Ага, я понял, под игрой ты подразумеваешь те жуткие, заунывные звуки, что издает твоя деревяшка? – Уилл повернулся к Тесс в ожидании одобрения своих слов. – Не знаю, как еще соседские коты не сошли с ума.
– А я считаю, что играет Джем очень хорошо.
– Действительно, Уилл, ты порядком преувеличиваешь, – согласился Джем.
Уилл зло прищурился и ткнул пальцем в их сторону.
– Вы сговорились против меня! Вы спелись, и я вам больше не нужен. Мой бог, придется искать дружеской поддержки у Джессамины.
– Джессамина тебя на дух не переносит, – спокойно заметил Джем.
– Тогда у Генри.
– Генри – хороший человек, но вот его опыты… Боюсь, с ним ты долго не протянешь.
– Томас? – продолжал Уилл.
– Томас… – начал было Джем, но потом вдруг согнулся в припадке кашля, причем настолько сильного, что он соскользнул с рундука, на котором сидел все это время, и опустился на колени.
Тесс в испуге взглянула на Уилла. А тот, казалось, протрезвел за долю секунды, спрыгнул с кровати, упал на колени рядом с Джемом и положил руку ему на плечо.
– Джеймс, – сказал он, пытаясь казаться спокойным. – Где это?
Джем, которого била крупная дрожь, поднял руку, словно пытаясь оттолкнуть друга:
– Не нужно… Я… в порядке…
Он кашлянул снова, и пол перед ним усеяли красные капли. Кровь!
Уилл еще сильнее сжал плечо друга. Тесс видела, как побелели костяшки его пальцев.
– Где это? Куда ты его положил?
Джем слабо махнул рукой:
– На… – Он задыхался. – На каминной полке… в коробке… серебряной…
– Я возьму. – Тесс никогда бы не подумала, что голос Уилла может звучать так нежно. – Подожди немного.
– Ты… ты так говоришь… словно… я могу куда-то уйти… – Джем прижал ко рту руку, как раз тем местом, где был вытатуирован рисунок в виде глаза.
Уилл же молниеносно вскочил на ноги, резко развернулся… и чуть было не налетел на Тесс. Мгновение он казался ошарашенным, словно забыл, что она до сих пор находится в комнате.
– Уилл… – прошептала она. – Есть что-нибудь…
– Идите за мной! – Он аккуратно, но решительно взял девушку за руки и повел ее к открытой двери. Выведя ее в коридор, он встал так, чтобы она не видела происходящего в комнате. – Всего хорошего, Тесс.
– Но он кашляет кровью! – возразила Тесс, и голос ее дрожал от страха. – Может, мне стоит позвать Шарлотту…
– Нет, – отрезал Уилл, бросив быстрый взгляд в глубь комнаты, и вновь повернулся к Тесс.
Немного подумав, он наклонился к ней, положив руку на плечо девушки, и, несмотря на испытываемое волнение, Тесс отчаянно покраснела. Ей казалось, что его рука, его пальцы невероятно горячие, такие, что даже могут оставить ожоги на коже. Она глубоко вздохнула, и в ноздри ей ударил запах – его запах, ни с чем не сравнимый, который она раньше не ощущала. Смесь табачного дыма, сырой шерсти пальто, казалось впитавшего весь лондонский туман… Однако это было не все. Был еще какой-то запах, его собственный, который она не могла ни с чем сравнить.
– У него есть лекарство. Особое лекарство, – глухо заговорил Уилл. – Я помогу его принять. И нам не нужна тут Шарлотта. Не стоит ее беспокоить в столь поздний час.
– Но если он серьезно болен…
– Пожалуйста, Тесс. – В синих глазах Уилла читалась мольба. – Было бы лучше, если б вы никому не рассказывали о произошедшем.
Тесс сразу же поняла, что не может отказать Уиллу.
– Я… Все в порядке.
– Спасибо.
Отпустив ее плечо, Уилл поднял руку и легко дотронулся до ее щеки. Движение это было настолько мимолетным, что Тесс на какую-то секунду показалось, будто она вообразила себе это прикосновение. Девушка была так поражена, что не смогла и слова вымолвить, поэтому, когда Уилл закрыл дверь прямо перед ее носом, она и слова против не сказала. Тесс услышала, как щелкнул замок, и лишь потом поняла, что именно показалось ей странным.
Уилл говорил, что пил джин… даже утверждал, что о его голову разбили полный кувшин, но от него не исходило запаха алкоголя.
* * *
Прошло много времени, прежде чем Тесс удалось уснуть. Она и сама не знала, сколько пролежала с открытыми глазами, прижимая к себе Кодекс. На груди ее мерно тикал механический ангел. А она безучастно смотрела на полосы света от уличных фонарей, протянувшиеся поперек потолка.* * *
Тесс разглядывала себя в зеркале над туалетным столиком в то время, как Софи пришивала крючки на ее платье. В ярких лучах утреннего солнца, пронзающих высокие стрельчатые окна, она выглядела мертвенно-бледной, под глазами ее залегли черные тени.У Тесс не было привычки часами прихорашиваться перед зеркалом. Быстрый взгляд, чтобы убедиться, что прическа в порядке и что на одежде нет пятен, – максимум, на что она была способна. И вот теперь она не могла отвести взгляда от этого худого, бледного и такого чужого лица. Отражение, казалось, слегка колебалось, словно она смотрелась в воду. Ей казалось, что нечто подобное с ней происходит перед изменением. Впрочем, после того, как она примерила на себя другие лица, увидела мир другими глазами, как могла она утверждать, что именно это лицо – ее собственное. Откуда ей знать, насколько точно воспроизводила она себя прежнюю, когда изменялась назад, возвращая себе прежний облик. Может статься, что каждый раз с ней происходили незначительные изменения и в конце концов она потеряла свое обличье. А может, и вовсе не имеет значение то, на кого она похожа? Вполне возможно, ее лицо – лишь маска, которая совершенно не соответствует внутреннему содержанию.
В зеркале то и дело отражалась и Софи. Чаще она поворачивалась к девушке своей изуродованной щекой, и шрам в безжалостном утреннем свете казался Тесс еще более уродливым. Когда Софи в очередной раз замерла в одном положении, пришивая крючок, Тесс показалось, что она смотрит на картину, которую какой-то безумец изрезал ножом. Тесс отчаянно хотелось расспросить Софии о том, что с ней случилось, но воспитание не позволяло задавать ей столь бестактные вопросы. Вместо этого она лишь поблагодарила горничную:
– Благодарю вас за то, что помогли мне с платьем. Я так обязана вам.
– Это всего лишь моя работа, мисс, – безучастно ответила Софи.
– Софи, я хотела вас спросить… – начала было Тесс, и увидела, как горничная напряглась. «Она думает, что мне хочется узнать о ее шраме», – решила Тесс, а вслух сказала: – Вы вчера вечером говорили с Уиллом так …
Софи рассмеялась, тихо, но было видно, что от всей души.
– Мне разрешено говорить с мистером Херондэйлом так, как мне нравится, и тогда, когда мне нравится. Это одно из условий моего договора, которое я заключила с хозяевами дома.
– Шарлотта позволяет вам диктовать условия?
– Не просто найти человека, который сможет работать в Академии, – объяснила Софи. – У претендента должно быть особое Видение. Оно есть у Агаты и у Томаса. Миссис Бранвелл пригласила меня сразу же, когда узнала о моем… даре. Мне же сказали, что она ищет горничную для мисс Джессамины. Миссис Бранвелл предупредила меня о мистере Херондэйле: он, мол, скорее всего, будет груб и фамильярен. Тогда-то она и сказала, что я могу грубить в ответ и против этого никто не станет возражать.
– Что ж, он грубит направо и налево, так что вполне справедливо, что кто-то груб по отношению к нему, – усмехнулась Тесс.
– Тем более что у меня есть разрешение миссис Бранвелл. – Софи усмехнулась в ответ.
«Когда она улыбается, то становится по-настоящему прекрасной, – подумала Тесс. – А есть у нее шрам или нет – какая в целом разница?»
– Вам нравится миссис Шарлотта? – продолжала расспрашивать Тесс. – Она кажется ужасно доброй.
Софи пожала плечами:
– На старом месте я прислуживала миссис Аткинс. Эта леди была настолько рачительна, что требовала отдавать ей каждый использованный огарок свечи, каждый обмылок. И потом, нам приходилось использовать мыло до конца, прежде чем она выдавала нам новый кусок. А миссис Бранвелл дает мне новое мыло всякий раз, когда я прошу. – Софи произнесла это с таким почтением, словно речь шла о горах золота.
– Полагаю, все они здесь, в Академии, достаточно богаты. – Тесс подумала о дорогой мебели и богатых гобеленах.
– Возможно. Но я достаточно уже навозилась с гардеробом миссис Бранвелл, и знаю, что она не покупает новых платьев.
Тесс подумала о синем платье Джессамины, которое она надевала на обед предыдущим вечером.
– А мисс Ловлесс?
– У нее свои деньги, – мрачно заявила Софи и отстранилась от Тесс. – Вот. Посмотрите, что получилось.
Тесс улыбнулась:
– Спасибо, Софи.
* * *
Когда Тесс вошла в столовую, остальные уже завтракали. Шарлотта, облачившаяся в простое серое платье, мазала джемом тост, Генри спрятался за газетой, а Джессамина доедала овсянку и при этом вела себя очень манерно. Перед Уиллом на тарелке возвышалась гора яиц и бекона, которые юноша уплетал за обе щеки. Тесс в очередной раз пришла к заключению, что Уилл вовсе не пил предыдущей ночью: вряд ли у человека, хорошо принявшего на грудь, с утра будет такой зверский аппетит.Конец бесплатного ознакомительного фрагмента