Звук выстрела не смог бы привлечь больше внимания, чем звук от удара тростью Питта, когда он стукнул по крышке стола. Глаза машинисток резко распахнулись, и их руки замерли на клавиатуре, в комнате вдруг установилась полнейшая тишина. Полногрудая блондинка со страхом в глазах взглянула на Питта, её лицо сильно побледнело.
— О'кей, милочка, — угрожающе произнес Питт, — сейчас ты поднимешь свой маленький круглый зад, пойдешь и доложишь директору, что майор Дирк Питт ожидает здесь, согласно назначенному инспектором Закинтасом времени.
— Питт… майор Питт из НУМА, — вскрикнула блондинка. — Извините, сэр. Я думала…
— Да, я знаю, — предположил Питт, — я не в форме.
Блондинка выпрыгнула из-за своего столика и торопливо заговорила:
— Сюда, майор. Вас ждут.
Питт улыбнулся ей, улыбнулся другим девушкам, застывшим от страха на своих стульях; благоговейные, восхищенные взгляды, какими обычно провожают кинозвезд и знаменитостей, были устремлены на него. Это польстило его мужскому самолюбию.
— Продолжайте печатать, девушки, — покровительственно произнес он. — Не заставляйте Отдел ждать эти письма и документы.
Блондинка провела его по длинному коридору, замедляя шаг, чтобы он не отставал от неё. Она остановилась и открыла деревянную дверь.
— Майор Питт, — объявила она и затем отошла в сторону, позволяя ему пройти.
Трое мужчин поднялись, когда он вошел в кабинет. Четвертый, Джордино, остался уютно сидеть в высоком кожаном кресле.
— Я думал, никогда не доживу до этого дня, — сказал он. — Это надо видеть: хромающий Дирк Питт опирается на палку.
— Это всего лишь практика для преклонных лет, — парировал Питт.
Невысокий рыжеволосый человек с сигарой в левой руке подошел и пожал руку Питту:
— С возвращением, Дирк. Мои поздравления в связи с замечательной работой в Эгейском море.
Питт взглянул в европейские черты лица адмирала Сандекера, сварливого шефа НУМА, Национального Морского Управления Подводных работ.
— Благодарю вас, адмирал. Есть что-нибудь о Задире?
— Только то, что она жива и все еще плавает, — ответил Сандекер. — С тех пор, как Ганн на прошлой неделе заключил ее в специальный резервуар, я не имел возможности больше ничего узнать об этой чертовой рыбе — орда ученых окружила ее и пялит на нее свои чертовы глаза, так что они едва не вылезают у них из орбит. Они обещали мне подробный отчет к утру.
Закинтас подошел поприветствовать Питта. Он выглядел моложе и был более оживленным, чем тогда, когда Питт видел его в последний раз три недели назад.
— Рад видеть, что ты снова ходишь, — улыбаясь, произнес Закинтас. — Ты выглядишь таким же скромным и собранным, как всегда.
Он взял Питта за руку, подвел к высокому мужчине, стоявшему у окна, и представил их друг другу. Питт изучал директора, а тот в свою очередь изучающе разглядывал его своими темно-серыми глазами, которые пытливо смотрели со скуластого рябого лица. Это было лицо, совершенно не свойственное полицейскому типу. Питт невольно подумал, что директор больше походил на контрабандиста, чем на главу нескольких тысяч федеральных агентов. Директор заговорил первым.
— Я ждал встречи с вами, майор Питт. Отдел искренне благодарен вам за вашу неоценимую помощь. — Голос был низким и очень четким.
— Я сделал не так много. Инспектор Закинтас и полковник Зено вынесли всю тяжесть работы на своих плечах.
Директор спокойно посмотрел ему в глаза:
— Вероятно, но шрамы вынесли вы. — Он указал Питту на кресло и предложил ему сигарету. — Как вы долетели из Греции?
Питт прикурил и глубоко затянулся:
— Военно-воздушные грузовые самолеты не знамениты своей кухней и королевским сервисом, но я должен признать, что это было гораздо приятнее, чем полет туда.
Адмирал Сандекер бросил на Питта изумленный взгляд:
— Почему военный самолет? Разве ты не мог прилететь из Афин на самолете Пан Американ?
— Сувениры, — засмеялся Питт. — Один из моих сувениров с Тасоса был слишком громоздким и не помещался в багажное отделение пассажирского самолета. Полковник Льюис пришел на помощь и помог мне устроиться на полупустом американском военном грузовом самолете.
— А твоя рана, — Сандекер кивнул на ногу Питта, — хорошо заживает?
— Еще немного побаливает, — ответил Питт. — Дней тридцать хорошего медицинского ухода не помешали бы.
Адмирал, прищурясь, пристально взглянул на Питта сквозь голубую дымку сигаретного дыма:
— Две недели. — Тон его не допускал возражений. — Я гораздо больше знаю о твоих восстановительных способностях, чем ты.
Директор откашлялся:
— Я с большим интересом прочитал доклад инспектора Закинтаса. Но он не отразил там один момент. Не очень важный, но для удовлетворения моего личного любопытства; я был бы весьма признателен, если бы вы объяснили мне, майор, как вы пришли к заключению, что корабли Минерва Лайнс имели возможность перевозить субмарины?
Питт улыбнулся одними глазами:
— Полагаю, я недалеко отойду от истины, если скажу, что секрет был нарисован на песке.
Губы директора изогнулись в искусственной улыбке. Он не привык к непрямым ответам:
— Очень загадочно, майор, я не уловил смысла.
— Странно, но это правда, — ответил Питт. — Не обнаружив и признаков героина на борту Королевы Артемизии, я доплыл до берега и начал машинально рисовать на песке. Подводная лодка была вначале абстрактной идеей, но чем больше я рисовал, тем более конкретной она становилась.
Директор откинулся на спинку кресла и печально покачал головой:
— Сорок лет сотни агентов из двенадцати различных стран вели борьбу в самых невероятных условиях, чтобы раскрыть контрабандные операции фон Тилля. Трое из агентов отдали свои жизни в этой борьбе. — Он серьезно посмотрел на Питта через стол. — Это может показаться кому-то роковой шуткой, что все наши усилия шли мимо цели. Решение проблемы стало таким очевидным тому, кто посмотрел на это со стороны.
Питт молча смотрел на него.
— Между прочим, — неожиданно хвастливо продолжил директор, — полагаю, вы еще не слышали о результатах нашей операции в Галвестоне?
— Нет, сэр. — Питт аккуратно стряхнул пепел в пепельницу. — Я не видел инспектора Закинтаса и не разговаривал с ним с того момента, как мы расстались на Тасосе, около трех недель назад. У меня не было возможности узнать, оказалась ли моя скромная помощь полезной в Галвестоне или нет.
Закинтас посмотрел на директора:
— Могу я рассказать все майору, сэр?
Директор кивнул.
Закинтас повернулся к Питту.
— Все шло согласно плану. В пяти милях от порта мы были встречены небольшой рыбацкой флотилией фон Тилля — немного рискованно, конечно, не зная их опознавательных знаков. К счастью, я убедил капитана Королевы Джокасты — под угрозой кастрации ножом — перейти на нашу сторону.
— Кто-нибудь поднимался на борт? — спросил Питт.
— Такой опасности не было, — ответил Закинтас. — Подъем на борт мог показаться слишком подозрительным проходящим мимо патрульным катерам. Кстати, эта лодка оказалась довольно интересным механизмом. Морские инженеры, которые обследовали ее во время атлантического путешествия, были очень удивлены.
— Что делает ее такой уникальной?
— Она полностью автоматическая.
— Управляемый снаряд? — недоверчиво спросил Питт.
— Да, еще одно из хитроумных усовершенствований фон Тилля. Видишь ли, если бы субмарина попала в аварию или была бы обнаружена береговой патрульной службой, прежде чем доберется до консервного завода, то невозможно установить ее связь с Минерва Лайнс. А без команды и допросить некого.
Питт был удивлен:
— Тогда ее должна контролировать одна из рыбацких лодок.
Закинтас кивнул:
— Да, ее провели прямо по центру главного портового канала на склад консервного завода. Только в этот раз на лодке находилось несколько нежданных безбилетных пассажиров — я и десять матросов из Средиземноморского Десятого Флота. Должен добавить, что завод был окружен тридцатью лучшими агентами Отдела.
— Если бы в Галвестоне оказалось несколько консервных заводов, — задумчиво произнес Джордино, — то вы оказались бы в трудном положении.
Закинтас понимающе улыбнулся:
— В действительности, в Галвестоне имеется четыре консервных завода, и все их склады находятся возле воды.
Джордино не нужно было задавать очевидный вопрос. Он был написан на его лице.
— Я все объясню, — сказал Закинтас. — Портовый департамент Отдела взял под наблюдение каждый консервный завод за две недели до прибытия Королевы Джокасты. Намек обозначился, когда один из них получил большую партию сахара.
Питт удивленно поднял брови.
— Сахар?
— Сахар, — пояснил директор, — обычно используют для подмешивания к героину и увеличения его количества. К тому времени часть чистого героина обычно остается у посредника, часть у дилеров, поэтому его первоначальное количество резко увеличивается.
Питт задумался:
— Так сто тридцать тонн были только началом?
— Это могло быть началом, — ответил Закинтас, — если бы не ты, старый дружище. Ты единственный смог разгадать план фон Тилля. Если бы вы с Джордино не появились на Тасосе в тот момент, то мы бы сейчас сидели в Чикаго в первоклассной цепочке и топили бы друг друга в озере Мичиган.
Питт улыбнулся:
— Припишите это удаче.
— Называй это как хочешь, — согласился Закинтас. — Сейчас дело обстоит так: мы задержали более тридцати крупнейших нелегальных поставщиков наркотиков, которые сейчас ждут обвинительного акта. Также задержали тех, кто связан с транспортной компанией и перевозкой товара. И это только половина. Когда мы обыскали офис завода, то нашли тетрадь с именами почти двух тысяч торговцев наркотиками от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. Для Отдела такую находку можно сравнить разве только с открытием нетронутых залежей.
Джордино присвистнул:
— Похоже, это будет плохой год для наркоманов.
— Верно, — отозвался Закинтас. — Теперь, когда их главный источник иссяк, а местные органы власти следят за торговцами наркотиками, потребители столкнутся с самым жестоким героиновым голодом за последние двадцать лет.
Питт обвел глазами комнату и задумчиво посмотрел в окно.
— Есть еще один вопрос.
Закинтас посмотрел на него:
— Да?
Питт ответил не сразу. Он постучал по своей трости:
— А что сталось с нашим старым другом? Я не встречал никакого упоминания о нем в газетах.
— Прежде чем я отвечу тебе, взгляни на это. — Закинтас достал из папки пару фотографий и положил их на стол перед Питтом.
Питт наклонился и внимательно посмотрел на них. На первой был изображен светловолосый мужчина в форме германского морского офицера. Он был снят в свободной позе, стоя на капитанском мостике и устремив взгляд на море, его руки лежали на бинокле, висевшем на шее. Лицо на второй фотографии взглянуло на Питта со знакомой хитринкой лысого Бруно фон Тилля. Огромный белый дог стоял рядом с ним, оскалившись, словно готовясь к прыжку. Невольный холодок пробежал по телу Питта.
— Кажется, не слишком большое сходство.
Закинтас кивнул:
— Адмирал Хейберт проделал огромную работу — шрамы, родинки, даже зубы, как у фон Тилля.
— А как насчет отпечатков пальцев?
— Невозможно ничего доказать. Не сохранилось отпечатков пальцев фон Тилля, а Хейберт изменил свои с помощью хирургии.
Питт откинулся назад:
— Тогда как мы можем быть уверены?
— Неожиданная деталь, — медленно произнес Закинтас. — Мы можем лишь догадываться, как усердно работали следователи и как изнурительно искали доказательства, но все-таки криминалисты приперли его к стене одной неожиданной деталью. Это оказалась кожа черепа фон Тилля.
Питт покачал головой:
— Я что-то не пойму тебя.
— В молодости фон Тилль переболел кожной болезнью, после которой он остался совершенно лысым, Хейберт не знал этого. Он считал, что фон Тилль брил голову на прусский манер, поэтому он вполне естественно прибегал к помощи бритвы. Военным следователям-криминалистам не составило большого труда доказать рост волос. Конечно, это был только один из фактов, удостоверивших личность адмирала Хейберта, но волосы стали первым гвоздем в крышке его гроба.
Питт вдруг ощутил облегчение и удовлетворение:
— Его уже повесили?
— Четыре дня назад, — ответил Закинтас. — Ты ничего не нашел в газетах, потому что там ничего и не было. Немцы сохранили в секрете его поимку и смерть. Они устали от грязного и порочного нацистского прошлого, когда черты нацизма всякий раз ищут и в их лицах, как только находят очередного военного преступника. К тому же, Хейберт не имел такую известность, как Борман или другие из приближенных к клике Гитлера.
— Представь, сколько их еще скрывается по всему миру, — задумчиво сказал Питт.
Зазвонил стоявший на столе телефон, и директор снял трубку:
— Да… да, я передам эти хорошие новости, спасибо. — Он положил на место телефонную трубку, широкая улыбка сияла на его лице, когда он повернулся к Сандекеру. — Это из вашего офиса, адмирал. Позвольте мне первым поздравить вас.
Сандекер передвинул сигару в угол рта:
— Что там, черт возьми?
Директор, все еще улыбаясь, встал и положил руку на плечо адмирала:
— Кажется, ваше морское чудо оказалось живородящей женской особью. Вследствие чего, вы, сэр, теперь стали гордым папой здоровенького детеныша Задиры.
Невыносимая жара начала спадать, и тени значительно удлинились при свете вечернего солнца, когда Питт, прихрамывая, вышел на тротуар. Он остановился и посмотрел на город. Улицы были заполнены спешащими домой машинами, а скоро все окружающие здания станут молчаливыми и опустевшими. Он посмотрел на Капитолий, возвышавшийся вдали; его белый купол казался совершенно золотым в лучах заходящего солнца, и ему на память пришла другая картина, на далеком берегу, с белым кораблем и лазурно-голубым морем. Казалось, все это было так давно.
Джордино и Закинтас спустились по ступеням и присоединились к нему.
Закинтас оживленно заговорил:
— Джентльмены, я полагаю, раз мы все веселые и общительные холостяки, то мы можем объединить наши усилия и слегка поразвлечься.
— Я согласен, — отозвался Джордино.
Питт пожал плечами с наигранной грустью.
— Я весьма сожалею, но должен отклонить ваше заманчивое приглашение. У меня уже есть договоренность.
— Полагаю, это имеет отношение ко мне, — простонал Джордино.
Закинтас засмеялся:
— Ты совершаешь большую ошибку. У меня имеется маленькая черная книжечка, где есть номера телефонов самых лучших в Вашингтоне…
Закинтас вдруг резко остановился в середине высказывания и уставился на улицу, его глаза широко раскрылись от изумления.
Огромный черно-серебристый автомобиль тихо подкатил к обочине и остановился. Элегантный по дизайну, величественный по форме, царственный автомобиль казался совершенно неуместным среди более современных транспортных средств, как королева среди суетливой толпы своих подданных. И словно в дополнение ко всему, симпатичная темноволосая девушка гордо восседала за блестящим рулем.
— Боже праведный, — изумился Закинтас. — Это же Майбах фон Тилля. — Он повернулся к Питту. — Как же ты сумел заполучить его?
— Добыча принадлежит победителю, — лукаво улыбнулся Питт.
Джордино приподнял бровь:
— Теперь я вижу, что ты подразумевал под громоздким сувениром. Я только могу добавить, что второй твой сувенир тоже весьма не дурен.
Питт распахнул переднюю дверцу автомобиля:
— Полагаю, вы знакомы с моим очаровательным шофером.
— Она напоминает мне девушку, которую я однажды встретил у Эгейского моря, — улыбаясь произнес Джордино. — Но эта выглядит гораздо привлекательнее.
Девушка засмеялась:
— Только чтобы показать, что лесть вознаграждена, я прощаю вам ту дикую прогулку по лабиринту. Однако в следующий раз предупредите меня, чтобы я могла надеть что-нибудь более приличное.
Джордино выглядел совершенно смутившимся:
— Я обещаю.
Питт повернулся к Закинтасу. Легкая улыбка играла на его губах:
— Ты можешь сделать мне одолжение, Зак?
— Все, что в моих силах.
— Я бы хотел позаимствовать одного из ваших агентов на пару недель. Как думаешь, ты сможешь устроить это?
Закинтас взглянул на девушку и кивнул:
— Думаю, да. Отдел обязан тебе слишком многим.
Питт сел на переднее сиденье и захлопнул дверцу. Затем он протянул свою трость Джордино:
— Возьми. Я думаю, она мне больше не понадобится.
Прежде чем Джордино нашел подходящий ответ, девушка нажала на газ, и огромный лимузин влился в общее движение.
Джордино следил за массивным автомобилем, пока тот не свернул за дальний угол и не скрылся из вида.
— Что ты скажешь насчет устриц с грибами в белом винном соусе?
Закинтас покачал головой:
— Боюсь, я никогда не шагну дальше замороженных обедов быстрого приготовления.
— Ну, в таком случае ты можешь хотя бы купить мне выпить.
— Ты забываешь, я всего лишь бедный гражданский служащий.
— Тогда рассчитывай на меня как на один из вариантов по оплате твоего счета.
Закинтас попытался казаться серьезным, но не смог. Улыбнувшись, он пожал плечами.
— Пойдем?
— Давай.
Так, рука об руку, к изумлению прохожих, высокий Закинтас и коротышка Джордино, напоминавшие всемирно известных Мутта и Джеффа, зашагали по тротуару в направлении ближайшего бара.
— О'кей, милочка, — угрожающе произнес Питт, — сейчас ты поднимешь свой маленький круглый зад, пойдешь и доложишь директору, что майор Дирк Питт ожидает здесь, согласно назначенному инспектором Закинтасом времени.
— Питт… майор Питт из НУМА, — вскрикнула блондинка. — Извините, сэр. Я думала…
— Да, я знаю, — предположил Питт, — я не в форме.
Блондинка выпрыгнула из-за своего столика и торопливо заговорила:
— Сюда, майор. Вас ждут.
Питт улыбнулся ей, улыбнулся другим девушкам, застывшим от страха на своих стульях; благоговейные, восхищенные взгляды, какими обычно провожают кинозвезд и знаменитостей, были устремлены на него. Это польстило его мужскому самолюбию.
— Продолжайте печатать, девушки, — покровительственно произнес он. — Не заставляйте Отдел ждать эти письма и документы.
Блондинка провела его по длинному коридору, замедляя шаг, чтобы он не отставал от неё. Она остановилась и открыла деревянную дверь.
— Майор Питт, — объявила она и затем отошла в сторону, позволяя ему пройти.
Трое мужчин поднялись, когда он вошел в кабинет. Четвертый, Джордино, остался уютно сидеть в высоком кожаном кресле.
— Я думал, никогда не доживу до этого дня, — сказал он. — Это надо видеть: хромающий Дирк Питт опирается на палку.
— Это всего лишь практика для преклонных лет, — парировал Питт.
Невысокий рыжеволосый человек с сигарой в левой руке подошел и пожал руку Питту:
— С возвращением, Дирк. Мои поздравления в связи с замечательной работой в Эгейском море.
Питт взглянул в европейские черты лица адмирала Сандекера, сварливого шефа НУМА, Национального Морского Управления Подводных работ.
— Благодарю вас, адмирал. Есть что-нибудь о Задире?
— Только то, что она жива и все еще плавает, — ответил Сандекер. — С тех пор, как Ганн на прошлой неделе заключил ее в специальный резервуар, я не имел возможности больше ничего узнать об этой чертовой рыбе — орда ученых окружила ее и пялит на нее свои чертовы глаза, так что они едва не вылезают у них из орбит. Они обещали мне подробный отчет к утру.
Закинтас подошел поприветствовать Питта. Он выглядел моложе и был более оживленным, чем тогда, когда Питт видел его в последний раз три недели назад.
— Рад видеть, что ты снова ходишь, — улыбаясь, произнес Закинтас. — Ты выглядишь таким же скромным и собранным, как всегда.
Он взял Питта за руку, подвел к высокому мужчине, стоявшему у окна, и представил их друг другу. Питт изучал директора, а тот в свою очередь изучающе разглядывал его своими темно-серыми глазами, которые пытливо смотрели со скуластого рябого лица. Это было лицо, совершенно не свойственное полицейскому типу. Питт невольно подумал, что директор больше походил на контрабандиста, чем на главу нескольких тысяч федеральных агентов. Директор заговорил первым.
— Я ждал встречи с вами, майор Питт. Отдел искренне благодарен вам за вашу неоценимую помощь. — Голос был низким и очень четким.
— Я сделал не так много. Инспектор Закинтас и полковник Зено вынесли всю тяжесть работы на своих плечах.
Директор спокойно посмотрел ему в глаза:
— Вероятно, но шрамы вынесли вы. — Он указал Питту на кресло и предложил ему сигарету. — Как вы долетели из Греции?
Питт прикурил и глубоко затянулся:
— Военно-воздушные грузовые самолеты не знамениты своей кухней и королевским сервисом, но я должен признать, что это было гораздо приятнее, чем полет туда.
Адмирал Сандекер бросил на Питта изумленный взгляд:
— Почему военный самолет? Разве ты не мог прилететь из Афин на самолете Пан Американ?
— Сувениры, — засмеялся Питт. — Один из моих сувениров с Тасоса был слишком громоздким и не помещался в багажное отделение пассажирского самолета. Полковник Льюис пришел на помощь и помог мне устроиться на полупустом американском военном грузовом самолете.
— А твоя рана, — Сандекер кивнул на ногу Питта, — хорошо заживает?
— Еще немного побаливает, — ответил Питт. — Дней тридцать хорошего медицинского ухода не помешали бы.
Адмирал, прищурясь, пристально взглянул на Питта сквозь голубую дымку сигаретного дыма:
— Две недели. — Тон его не допускал возражений. — Я гораздо больше знаю о твоих восстановительных способностях, чем ты.
Директор откашлялся:
— Я с большим интересом прочитал доклад инспектора Закинтаса. Но он не отразил там один момент. Не очень важный, но для удовлетворения моего личного любопытства; я был бы весьма признателен, если бы вы объяснили мне, майор, как вы пришли к заключению, что корабли Минерва Лайнс имели возможность перевозить субмарины?
Питт улыбнулся одними глазами:
— Полагаю, я недалеко отойду от истины, если скажу, что секрет был нарисован на песке.
Губы директора изогнулись в искусственной улыбке. Он не привык к непрямым ответам:
— Очень загадочно, майор, я не уловил смысла.
— Странно, но это правда, — ответил Питт. — Не обнаружив и признаков героина на борту Королевы Артемизии, я доплыл до берега и начал машинально рисовать на песке. Подводная лодка была вначале абстрактной идеей, но чем больше я рисовал, тем более конкретной она становилась.
Директор откинулся на спинку кресла и печально покачал головой:
— Сорок лет сотни агентов из двенадцати различных стран вели борьбу в самых невероятных условиях, чтобы раскрыть контрабандные операции фон Тилля. Трое из агентов отдали свои жизни в этой борьбе. — Он серьезно посмотрел на Питта через стол. — Это может показаться кому-то роковой шуткой, что все наши усилия шли мимо цели. Решение проблемы стало таким очевидным тому, кто посмотрел на это со стороны.
Питт молча смотрел на него.
— Между прочим, — неожиданно хвастливо продолжил директор, — полагаю, вы еще не слышали о результатах нашей операции в Галвестоне?
— Нет, сэр. — Питт аккуратно стряхнул пепел в пепельницу. — Я не видел инспектора Закинтаса и не разговаривал с ним с того момента, как мы расстались на Тасосе, около трех недель назад. У меня не было возможности узнать, оказалась ли моя скромная помощь полезной в Галвестоне или нет.
Закинтас посмотрел на директора:
— Могу я рассказать все майору, сэр?
Директор кивнул.
Закинтас повернулся к Питту.
— Все шло согласно плану. В пяти милях от порта мы были встречены небольшой рыбацкой флотилией фон Тилля — немного рискованно, конечно, не зная их опознавательных знаков. К счастью, я убедил капитана Королевы Джокасты — под угрозой кастрации ножом — перейти на нашу сторону.
— Кто-нибудь поднимался на борт? — спросил Питт.
— Такой опасности не было, — ответил Закинтас. — Подъем на борт мог показаться слишком подозрительным проходящим мимо патрульным катерам. Кстати, эта лодка оказалась довольно интересным механизмом. Морские инженеры, которые обследовали ее во время атлантического путешествия, были очень удивлены.
— Что делает ее такой уникальной?
— Она полностью автоматическая.
— Управляемый снаряд? — недоверчиво спросил Питт.
— Да, еще одно из хитроумных усовершенствований фон Тилля. Видишь ли, если бы субмарина попала в аварию или была бы обнаружена береговой патрульной службой, прежде чем доберется до консервного завода, то невозможно установить ее связь с Минерва Лайнс. А без команды и допросить некого.
Питт был удивлен:
— Тогда ее должна контролировать одна из рыбацких лодок.
Закинтас кивнул:
— Да, ее провели прямо по центру главного портового канала на склад консервного завода. Только в этот раз на лодке находилось несколько нежданных безбилетных пассажиров — я и десять матросов из Средиземноморского Десятого Флота. Должен добавить, что завод был окружен тридцатью лучшими агентами Отдела.
— Если бы в Галвестоне оказалось несколько консервных заводов, — задумчиво произнес Джордино, — то вы оказались бы в трудном положении.
Закинтас понимающе улыбнулся:
— В действительности, в Галвестоне имеется четыре консервных завода, и все их склады находятся возле воды.
Джордино не нужно было задавать очевидный вопрос. Он был написан на его лице.
— Я все объясню, — сказал Закинтас. — Портовый департамент Отдела взял под наблюдение каждый консервный завод за две недели до прибытия Королевы Джокасты. Намек обозначился, когда один из них получил большую партию сахара.
Питт удивленно поднял брови.
— Сахар?
— Сахар, — пояснил директор, — обычно используют для подмешивания к героину и увеличения его количества. К тому времени часть чистого героина обычно остается у посредника, часть у дилеров, поэтому его первоначальное количество резко увеличивается.
Питт задумался:
— Так сто тридцать тонн были только началом?
— Это могло быть началом, — ответил Закинтас, — если бы не ты, старый дружище. Ты единственный смог разгадать план фон Тилля. Если бы вы с Джордино не появились на Тасосе в тот момент, то мы бы сейчас сидели в Чикаго в первоклассной цепочке и топили бы друг друга в озере Мичиган.
Питт улыбнулся:
— Припишите это удаче.
— Называй это как хочешь, — согласился Закинтас. — Сейчас дело обстоит так: мы задержали более тридцати крупнейших нелегальных поставщиков наркотиков, которые сейчас ждут обвинительного акта. Также задержали тех, кто связан с транспортной компанией и перевозкой товара. И это только половина. Когда мы обыскали офис завода, то нашли тетрадь с именами почти двух тысяч торговцев наркотиками от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. Для Отдела такую находку можно сравнить разве только с открытием нетронутых залежей.
Джордино присвистнул:
— Похоже, это будет плохой год для наркоманов.
— Верно, — отозвался Закинтас. — Теперь, когда их главный источник иссяк, а местные органы власти следят за торговцами наркотиками, потребители столкнутся с самым жестоким героиновым голодом за последние двадцать лет.
Питт обвел глазами комнату и задумчиво посмотрел в окно.
— Есть еще один вопрос.
Закинтас посмотрел на него:
— Да?
Питт ответил не сразу. Он постучал по своей трости:
— А что сталось с нашим старым другом? Я не встречал никакого упоминания о нем в газетах.
— Прежде чем я отвечу тебе, взгляни на это. — Закинтас достал из папки пару фотографий и положил их на стол перед Питтом.
Питт наклонился и внимательно посмотрел на них. На первой был изображен светловолосый мужчина в форме германского морского офицера. Он был снят в свободной позе, стоя на капитанском мостике и устремив взгляд на море, его руки лежали на бинокле, висевшем на шее. Лицо на второй фотографии взглянуло на Питта со знакомой хитринкой лысого Бруно фон Тилля. Огромный белый дог стоял рядом с ним, оскалившись, словно готовясь к прыжку. Невольный холодок пробежал по телу Питта.
— Кажется, не слишком большое сходство.
Закинтас кивнул:
— Адмирал Хейберт проделал огромную работу — шрамы, родинки, даже зубы, как у фон Тилля.
— А как насчет отпечатков пальцев?
— Невозможно ничего доказать. Не сохранилось отпечатков пальцев фон Тилля, а Хейберт изменил свои с помощью хирургии.
Питт откинулся назад:
— Тогда как мы можем быть уверены?
— Неожиданная деталь, — медленно произнес Закинтас. — Мы можем лишь догадываться, как усердно работали следователи и как изнурительно искали доказательства, но все-таки криминалисты приперли его к стене одной неожиданной деталью. Это оказалась кожа черепа фон Тилля.
Питт покачал головой:
— Я что-то не пойму тебя.
— В молодости фон Тилль переболел кожной болезнью, после которой он остался совершенно лысым, Хейберт не знал этого. Он считал, что фон Тилль брил голову на прусский манер, поэтому он вполне естественно прибегал к помощи бритвы. Военным следователям-криминалистам не составило большого труда доказать рост волос. Конечно, это был только один из фактов, удостоверивших личность адмирала Хейберта, но волосы стали первым гвоздем в крышке его гроба.
Питт вдруг ощутил облегчение и удовлетворение:
— Его уже повесили?
— Четыре дня назад, — ответил Закинтас. — Ты ничего не нашел в газетах, потому что там ничего и не было. Немцы сохранили в секрете его поимку и смерть. Они устали от грязного и порочного нацистского прошлого, когда черты нацизма всякий раз ищут и в их лицах, как только находят очередного военного преступника. К тому же, Хейберт не имел такую известность, как Борман или другие из приближенных к клике Гитлера.
— Представь, сколько их еще скрывается по всему миру, — задумчиво сказал Питт.
Зазвонил стоявший на столе телефон, и директор снял трубку:
— Да… да, я передам эти хорошие новости, спасибо. — Он положил на место телефонную трубку, широкая улыбка сияла на его лице, когда он повернулся к Сандекеру. — Это из вашего офиса, адмирал. Позвольте мне первым поздравить вас.
Сандекер передвинул сигару в угол рта:
— Что там, черт возьми?
Директор, все еще улыбаясь, встал и положил руку на плечо адмирала:
— Кажется, ваше морское чудо оказалось живородящей женской особью. Вследствие чего, вы, сэр, теперь стали гордым папой здоровенького детеныша Задиры.
Невыносимая жара начала спадать, и тени значительно удлинились при свете вечернего солнца, когда Питт, прихрамывая, вышел на тротуар. Он остановился и посмотрел на город. Улицы были заполнены спешащими домой машинами, а скоро все окружающие здания станут молчаливыми и опустевшими. Он посмотрел на Капитолий, возвышавшийся вдали; его белый купол казался совершенно золотым в лучах заходящего солнца, и ему на память пришла другая картина, на далеком берегу, с белым кораблем и лазурно-голубым морем. Казалось, все это было так давно.
Джордино и Закинтас спустились по ступеням и присоединились к нему.
Закинтас оживленно заговорил:
— Джентльмены, я полагаю, раз мы все веселые и общительные холостяки, то мы можем объединить наши усилия и слегка поразвлечься.
— Я согласен, — отозвался Джордино.
Питт пожал плечами с наигранной грустью.
— Я весьма сожалею, но должен отклонить ваше заманчивое приглашение. У меня уже есть договоренность.
— Полагаю, это имеет отношение ко мне, — простонал Джордино.
Закинтас засмеялся:
— Ты совершаешь большую ошибку. У меня имеется маленькая черная книжечка, где есть номера телефонов самых лучших в Вашингтоне…
Закинтас вдруг резко остановился в середине высказывания и уставился на улицу, его глаза широко раскрылись от изумления.
Огромный черно-серебристый автомобиль тихо подкатил к обочине и остановился. Элегантный по дизайну, величественный по форме, царственный автомобиль казался совершенно неуместным среди более современных транспортных средств, как королева среди суетливой толпы своих подданных. И словно в дополнение ко всему, симпатичная темноволосая девушка гордо восседала за блестящим рулем.
— Боже праведный, — изумился Закинтас. — Это же Майбах фон Тилля. — Он повернулся к Питту. — Как же ты сумел заполучить его?
— Добыча принадлежит победителю, — лукаво улыбнулся Питт.
Джордино приподнял бровь:
— Теперь я вижу, что ты подразумевал под громоздким сувениром. Я только могу добавить, что второй твой сувенир тоже весьма не дурен.
Питт распахнул переднюю дверцу автомобиля:
— Полагаю, вы знакомы с моим очаровательным шофером.
— Она напоминает мне девушку, которую я однажды встретил у Эгейского моря, — улыбаясь произнес Джордино. — Но эта выглядит гораздо привлекательнее.
Девушка засмеялась:
— Только чтобы показать, что лесть вознаграждена, я прощаю вам ту дикую прогулку по лабиринту. Однако в следующий раз предупредите меня, чтобы я могла надеть что-нибудь более приличное.
Джордино выглядел совершенно смутившимся:
— Я обещаю.
Питт повернулся к Закинтасу. Легкая улыбка играла на его губах:
— Ты можешь сделать мне одолжение, Зак?
— Все, что в моих силах.
— Я бы хотел позаимствовать одного из ваших агентов на пару недель. Как думаешь, ты сможешь устроить это?
Закинтас взглянул на девушку и кивнул:
— Думаю, да. Отдел обязан тебе слишком многим.
Питт сел на переднее сиденье и захлопнул дверцу. Затем он протянул свою трость Джордино:
— Возьми. Я думаю, она мне больше не понадобится.
Прежде чем Джордино нашел подходящий ответ, девушка нажала на газ, и огромный лимузин влился в общее движение.
Джордино следил за массивным автомобилем, пока тот не свернул за дальний угол и не скрылся из вида.
— Что ты скажешь насчет устриц с грибами в белом винном соусе?
Закинтас покачал головой:
— Боюсь, я никогда не шагну дальше замороженных обедов быстрого приготовления.
— Ну, в таком случае ты можешь хотя бы купить мне выпить.
— Ты забываешь, я всего лишь бедный гражданский служащий.
— Тогда рассчитывай на меня как на один из вариантов по оплате твоего счета.
Закинтас попытался казаться серьезным, но не смог. Улыбнувшись, он пожал плечами.
— Пойдем?
— Давай.
Так, рука об руку, к изумлению прохожих, высокий Закинтас и коротышка Джордино, напоминавшие всемирно известных Мутта и Джеффа, зашагали по тротуару в направлении ближайшего бара.