Касьянов Г.. Конспиративная квартира

Касьянов Г
Конспиративная квартира

   ГЕОДИМ КАСЬЯНОВ
   КОНСПИРАТИВНАЯ КВАРТИРА
   * * *
   Случайности бывают трех видов: нелепые, счастливые и трагические. Попробуйте угадать, к какому виду относятся те, что закрутили эту сумасшедшую карусель...
   А начиналось все весьма неплохо. Нашему начальнику пришла в голову недурная идея: отправить меня в командировку. Дело было ранней весной, а это - суровая пора в Восточной Сибири; тепло к нам приходит поздно. И съездить на недельку в одно из этих... независимых государств Средней Азии в такое время почиталось удачей.
   - Ты, главное - бери с собой побольше денег, - убеждал меня начальник, видя, что я сомневаюсь по природной своей лености: ехать или не ехать. Ранних фруктов от пуза наешься. И жене привезешь.
   - А что, уже созрели?
   - Должны. Иди оформляйся. А завтра... нет, не успеешь, послезавтра выезжай. И языком не мели, иначе тут же побегут ко мне - у всех там дела важные мгновенно объявятся. А у меня фонд командировок не резиновый.
   - Иду.
   Начальник, однако, ошибся. Побежали не к нему, а ко мне.
   Примерно через час у моего рабочего стола возник старший инженер Худорожков, узкоплечий человек с маленькой головой и бородкой клинышем. Возник он с важным разговором.
   - Филипп, ты едешь в командировку? - спросил он, склонившись к самому моему уху.
   - Еду, - отвечал я, отпрянув в сторону. - А ты как узнал?
   - Это... Случайно.
   Случайно! Вот с чего началось.
   - Угу. А тебе фрукты нужны. Деньги-то есть?
   - Нет. Есть хорошее предложение.
   Никогда Худорожков не обращался ко мне с предложениями, хотя знали мы друг друга уже немало, ибо жили в одном доме и даже на одном этаже, но в разных подъездах: он в четвертом, а я в третьем.
   Однако, невзирая на соседство, доверием он у меня отчего-то не пользовался.
   - Хорошее предложение? - спросил я с сомнением. - А в каком смысле хорошее?
   - В любом, - заверил Худорожков.
   И тут же доказал сказанное. Оказывается, ему было известно, к кому и с каким делом я собирался ехать. Он брался решить это дело вместо меня и привезти сюда положительный результат. Он брался также привезти мне в подарок из Средней Азии фрукты, овощи, рыбу, мясо, черта, дьявола и вообще все, что я пожелаю. Ему очень надо было съездить в тот самый город, и немедленно, потому что один из его родственников, которому он многим обязан в жизни, сейчас в плохом состоянии и просит его навестить. А ехать за свой счет... он не миллионер.
   - У тебя там разве есть родственники? - изумился я.
   - А ты не знал? Дядя моей мамы со стороны её папы. Замечательный старик. Попал туда во время войны с фашизмом, да так и остался.
   - Гм... - задумался я.
   - Филипп! - воззвал Худорожков и простер ко мне руки. - Выручи. Я в долгу не останусь.
   - М-да, - почти согласился я. - Но я уже начальству обещал...
   - Беру на себя, - заверил старший инженер.
   Конечно, устоять против такого мощного натиска я не мог и решил, что, в крайнем случае, съезжу в Среднюю Азию как-нибудь потом. На досуге.
   Вечером Худорожков пришел ко мне домой благодарить за отзывчивость к чужим горестям. Он был приятно оживлён, доволен жизнью и теперь уже обещал привезти из командировки всё вышеперечисленное, плюс золотое яблочко на серебряной тарелочке. Механический календарь с воткнутыми в него пишущими ручками, стоявший на моем столе, восхитил его и он решил, что повезет такой же точно маминому дяде. Я сказал, что купил его в магазине "Рамона" по улице Розы Люксембург, двенадцать, опасаясь, что он может запросто календарь у меня выпросить. И сильно удивился при этом: зачем умирающему дяде его мамы нужен календарь до двух тыщ двадцать пятого года? Но вслух удивления не высказал.
   На следующий день позвонил мой начальник и выразил сожаление по поводу моей, э-э... уступчивости. Я ответил, что в следующий раз не уступлю никому. И никуда. Хоть на Северный полюс. Он заметил, что следующего раза может и не быть.
   Опытный человек. Как в воду глядел.
   Вечер после работы принес неожиданность. Даже две. Первая: я случайно - опять случайно! - попал на вечеринку: соседний отдел скромно справлял в тот день свой юбилей и я угодил в число приглашенных. И вторая: за столом я оказался рядом с яркой личностью из упомянутого отдела - технологом Пацюком.
   Технолог Пацюк внешностью напоминал Пацюка гоголевского, из "Ночи под рождество": был необъятных размеров, ел за троих, пил за четверых и не пьянел нисколько; к тому же был повязан с нечистою силой. Но, в отличие от своего тёзки, носил не шаровары, а брюки громадной ширины, и работал технологом. Причем, неплохим.
   - Пацюк, - спросил я технолога после шестого, кажется, тоста, - ты в Средней Азии был?
   Пацюк, глодавший в тот момент куриную кость, кивнул утвердительно.
   - У нас Худорожков туда поедет, - сообщил я, пытаясь заинтересовать его этим фактом; потому что знал по опыту, что люди, повязанные с нечистою силою, бывают чрезвычайно информированны. - К больному родственнику в гости.
   Пацюк продолжал молча жевать кость.
   Я проглотил кусок колбасы, послушал, о чем разглагольствовал сильно захмелевший замнач отдела и снова повернулся к технологу.
   - У него есть там родственники?
   - Дурак, - ответил непонятно кому Пацюк, отбросил изъеденную кость и потянулся к стакану с пивом.
   - Кто? - с опаской спросил я.
   Технолог мельком взглянул на меня, удивляясь, видимо, такой непонятливости, и кратко объяснил:
   - Ты.
   - Почему? - опять спросил я после небольшого молчания.
   - Потому, - проворчал он. - Надо было проценты с него содрать.
   - Послушай, что за проценты? - подскочил я на стуле.
   В ответ Пацюк уложил с некоторым трудом на груди свои руки и стал молча обозревать стол непреклонным ревизорским взглядом.
   - Слушай, Володя, ты же всё на свете знаешь, - заговорил я как можно более дружелюбно. - Ты же, не во гнев будь сказано, это самое... с нечистой силой накоротке. Сделай милость...
   - А ты Вакулу из себя не строй, - заворчал Пацюк, слегка, впрочем, ухмыляясь. - Кузнец какой нашёлся. К покупателю он едет, металл показать.
   - Ка... какой металл? - изумился я. - Золото?
   - Не рыжьё. Металл. С рудника.
   - Он что... ещё и на руднике работает?
   Пацюк хохотнул, колыхнув животом, и ответил:
   - Работает. Шестеркой.
   И, наклонившись над столом, потянулся к пирогу с капустой.
   - Только я тебе ничего не говорил, - пробубнил он, вгрызаясь в пирог со зверским выражением лица. - И ты ничего не слышал.
   - Само собой, - подтвердил я.
   И разговор на этом закончился.
   * * *
   На следующий день работалось мне без энтузиазма. Каждые четверть часа я бегал вниз пить газировку; голова, однако, не прояснялась. Деловые контакты были тоже не из удачных. Утром я отправился в конструкторское бюро проталкивать собственные заказы, завалявшиеся где-то в конструкторских шкафах, и у кульмана затеял нервную беседу с человеком, который всю сознательную жизнь рисовал для научных деятелей чертежи разных заумных механизмов, по большей части так и не заработавших чёрт знает по каким причинам. И потому считал их - научных деятелей - разгильдяями и безответственными лицами. Переубедить его в этой нашей беседе я не смог и вернулся на своё рабочее место, естественно, возмущённым. Тут ко мне привели некую весьма подкованную даму, чтобы проконсультировать её на предмет проведения на наших лазерных стендах каких-то идиотских экспериментов. Даме почему-то пришло в голову консультацию использовать как трибуну для выступления, сурово критикующего наши методы работы со стендами. Напрасно я уверял её, что методы работы проверены опытом; она говорила, что ей со стороны виднее и осталась при своём мнении.
   Замечу, что подкованные дамы бывают весьма упорны в отстаивании своих взглядов.
   Наконец в конце дня, оскорблённый и разочарованный в своих лучших чувствах, я отправился домой, прихватив с собою журнал "Астрономический вестник". Не то, чтобы я сильно любил и уважал этот журнал, но мы делали для мудрых астрономов одну работу, и потому с данным изданием следовало познакомиться.
   Вечером дома я сел читать его и нашёл там потрясающе интересные сведения; вначале - об астроклимате каких-то географических пунктов Арслан и Кумбель, неведомых мне; далее - о расчёте фильтров Шольца, тоже мне неизвестных. Добросовестно перелистав сии выдающиеся труды, я наткнулся на цикл статей о пульсарах и данным чтивом увлёкся. Эти вращающиеся нейтронные звёзды до сих пор окружены неким таинственным ореолом, потому что вызвали когда-то переполох в научном мире. Они, пульсары, вращаясь с кошмарной скоростью, излучают радиосигналы, очень похожие на импульсы земных локаторов, вследствие чего английские астрономы, первыми нашедшие эти импульсы, вообразили себе чёрт знает что. Локаторы во Вселенной... Ну, люди они учёные, с фантазией, работа у них нервная, всё время в ночную смену... Бывает.
   Короче, углубившись, я побрёл в кухню, включил свет и листал там страницу за страницей, изредка поглядывая на часы. Было уже около двух часов ночи, когда со стороны дальней нашей комнаты, выходившей окном на реку, послышался странный тихий звук. По стене что-то скребло или шуршало.
   Домовой ночью шалит, подумал я, прислушиваясь, но тут вспомнил, что окно в той комнате слегка приоткрыто для бесперебойного снабжения квартиры в ночное время свежим воздухом. А если не домовой?
   Снова послышалось тихое шуршание и вслед за ним раздался отчётливый звук: звякнул плохо прибитый к раме окна с наружной стороны железный козырёк. На него поставили что-то увесистое.
   Я вспорхнул со стула. Выключил свет. И, крадучись, прошёл в комнату.
   Окно не было закрыто шторой, но подозрительного я ничего не разглядел. Остановившись возле старинного шкафа, наследства родителей, я бесшумно приоткрыл дверцу и, не глядя, вытащил из угла его небольшой туристический топор. На всякий случай. Потом подошёл к окну, тихо потащил на себя раму и осторожно выглянул наружу.
   С правой стороны от окна висел, прилепившись к стене, человек.
   Так мне показалось в первый момент. Потом я увидел, что ноги у человека расставлены, одну он водрузил на мой подоконник, а другою опирался на решётку балкона. Не нашего балкона, соседнего, принадлежащего Худорожкову. Вверх, к крыше, от его пояса уходила верёвка. Голова человека, почему-то в каске, была повёрнута в сторону, он обозревал балкон, а руками упирался в стену.
   Разглядевши всё это за краткий миг, я в следующий же миг сообразил, что положение незнакомца на стене не очень удобное, и я имею перед ним преимущество. Тогда я подтянул отвисшую от изумления челюсть и сквозь зубы тихо поинтересовался:
   - Какого дьявола надо?
   Человек молча повернулся, молча взглянул на меня, оторвал руку от стены и опять же молча сунул её в карман. И только когда потащил её назад, я понял, что дальнейшее промедление чревато опасными последствиями. Тут же выкинув руку, я ударил его топором по ботинку. Мгновеньем спустя над моей головой раздался хлопок, а человек сказал проникновенным голосом:
   - О, с-сука!
   И его нога соскользнула с подоконника.
   Что было дальше - я не знаю, ибо со всей возможной быстротой втянул голову внутрь комнаты. Потому что заподозрил, что хлопок над нею был выстрелом из пистолета с глушителем.
   За окном раздался хриплый голос, произнесший:
   - Давай! Скорее!
   И потом что-то похожее на "ё-пэ-рэ-сэ-тэ... "
   Потом по стене снова зашуршало, послышалсяя стон, на крыше кто-то завозился и, наконец, всё стихло. Подрагивающими руками я захлопнул окно и закрыл его на задвижку.
   - Что случилось? - спросила бодро жена, спавшая в другой комнате. Если её что-то будило, она всегда просыпалась мгновенно.
   - Балуется кто-то, - ответил я.
   - Где балуется?
   - За окном. Теперь всё в порядке, не вставай.
   - А ты почему не спишь до сих пор?
   - Сейчас лягу.
   Жена затихла, а я, конечно, не лёг, но долго ещё сидел на всякий случай у окна, поглаживая любовно топорище и слушая таинственные ночные звуки. Что я сделал с его ногой? Не перерубил, конечно, без замаха-то, но... Но если бы не рубанул, он бы прострелил мне голову. Неужели бы прострелил? Да плёвое дело: щёлк - и готов. Бр-р-р...
   Полный таких мрачных мыслей, я до половиины четвёртого бесполезно сидел у окна. Но, в конце концов, стал клевать носом, после чего разделся и лёг спать.
   Утром проснулся, естественно, поздно, тут же открыл окно и стал исследовать стену, но ничего интересного, кроме смазанных царапин, на серых щербинах не обнаружил. Солнце светило неясно сквозь туман, поднявшийся от Ангары, было сыро и я захлопнул окно и стал собираться на работу. Попутно соображая, что могло быть нужно этому альпинисту, с пистолетом лазающему ночью по стенам домов. Впрочем, на какое-то время я, вероятно, лишил его такой возможности. И поделом: людей, вместо ответа на безобидный вопрос открывающих стрельбу по собеседнику, непременно надо сурово наказывать. Ведь форменное безобразие, в конце концов: только нос из собственного окна высунул - и на тебе...
   А всё-таки, куда он лез? К кому? Неужели ко мне? Но зачем, прости Господи? Абсурд. А если не ко мне, тогда однозначно к Худорожкову. А к нему зачем?
   Последние мысли я додумывал, уже вдевая ноги в туфли и мимоходом рассматривая в зеркале слегка помятую физиономию.
   В некоторой задумчивости я отправился на работу. Было уже поздно и я слегка трусил: вдруг уличат в опоздании? Ославят на весь родимый НИИГЕОПРОМ. Однако, всё обошлось: вертушку я проскочил, когда седовласый вахтёр, не обращая внимания на входящих-выходящих, увлечённо беседовал с уборщицей, а она, старая карга, строила ему глазки. И в лабораторию попал уже в самый разгар чаепития. То есть в то время, когда учёный народ, порядком поразмяв с утра свои драгоценные мозги, расслаблялся перед следующим этапом трудовой вахты.
   В нашей комнате чай пило на удивление мало народу: ведущий инженер Соткевич и лаборант.
   - Искали? - задал я Соткевичу на всякий случай предусмотрительный вопрос, подразумевая, конечно, себя в качестве искомого; и получил ответ, что искать некому, всё начальство в разгоне.
   Сообщив это, Соткевич долил в стакан чаю, сделал два мелких глотка и начал подробно объяснять лаборанту правильную расстановку игроков на волейбольной площадке. Потом перешёл на функции судьи у сетки, а я раскрыл папку, вынул черновик доклада на очередную конференцию и принялся его усердно читать, стараясь не вслушиваться. И уже совсем было ничего не стал слышать, как вдруг обнаружил, что ведущий инженер настойчиво обращается как раз ко мне:
   - Филипп! Оглох? Конусов!
   - А?! - откликнулся я. - Чего тебе?
   - Доклад, как детектив читает, - удивился ведущий инженер.
   - Это и есть детектив, - вздохнул я. - Только дурной какой-то, - и я неприязненно покосился на рукопись. Текст мне не очень нравился. - Чего тебе?
   - Мне - ничего. Тебе телефонограмма. Девочки передали.
   В телефонограмме предлагалось гражданину Конусову с четырнадцати до семнадцати часов ожидать телефонного разговора с посёлком Булунчук Ольхонского района. В посёлке располагалась астрономическая обсерватория, та самая, с которой мы были связаны деловыми контактами.
   Выслушав сие, хмыкнув и поморщившись, я вновь углубился в будущий доклад. И пребывал в этом состоянии до обеденного перерыва. А когда он начался, решил спуститься на второй этаж, в комнату двести четырнадцать, и найти Худорожкова, чтобы рассказать ему, что приключилось со мной нынешней ночью. Ибо подозревал, что ночное событие в большей степени относится к его балкону, а не к моему окну.
   Но в комнате двести четырнадцать отнеслись ко мне как-то странно. Прежде, чем признаться, что Худорожкова в институте нет, две женщины и один мужчина, сидевшие там, устроили мне перекрестный допрос с целью выясить, зачем старший инженер мне нужен. Лишь после того, как я растолковал, что вовсе не он мне нужен, а наоборот, я ему, и притом срочно, до его отъезда в командировку, они сообщили, что у Худорожкова внезапно возникли форс-мажорные обстоятельства: на его квартиру совершено разбойное нападение...
   - Да не может быть! - возмутился я. - Дважды за ночь не бывает.
   - А с чего вы взяли, что дважды за ночь? - возмутился и мужчина.
   Тут я опомнился.
   - А когда случилось нападение? Ночью или днём?
   - Утром. А ночью что?
   - Ночью спалось плохо, - объяснил я и, повернувшись, быстро выскочил из комнаты. Уж очень бдительный народ здесь работает...
   Опять усевшись за свой стол, я проклял, теперь уже в спокойной обстановке, всё бандитское отродье, которое не даёт людям спокойно жить ни днём, ни ночью, потом поудивлялся настырности квартирной мафии и вновь принялся за работу. А что было делать? Они нас грабят, а мы - работаем...
   Наконец, рабочий день закончился. Лишь собираясь домой, я сообразил, что телефонного звонка из Булунчука не дождался. Видно, связь нарушилась. Спутниковой связи у бедной обсерватории не было, а с наземной - греха не оберёшься...
   Через полчаса я подходил к родимому дому. У подъезда знакомый сантехник из домоуправления договаривался с хозяйкой, жившей на первом этаже, о ремонте унитаза.
   - Отблагодаришь? - сурово спрашивал он, глядя на неё проницательно.
   - Отблагодарю, - сурово обещала она, глядя в сторону.
   Я криво улыбнулся, вспомнив, что в ванной у меня течёт кран, и на ходу посмотрел вверх. Окна моего семейного очага, расположенного на пятом этаже под самой крышей, были темны - жена дежурила на работе до позднего вечера.
   Бодрой походкой я поднялся наверх, зашёл в квартиру, снял пиджак и очень удивился, почему наша гордость, большой чернобелый кот с розовым носом не вышел меня встречать. По заведённому порядку он должен был уже тереться у моих ног, но... разоспался, наверное, лентяй.
   Я прошёл на кухню, по укоренившейся привычке побренчал крышками кастрюль, проверяя их содержимое, и, удовлетворённый, направился в комнаты. В квартире царил порядок. Я сел на любимый диван против телевизора, прислонился к спинке и раскинул руки в стороны. Впереди был свободный вечер. Впереди был хоккей по телевизору. Что там будет ещё впереди?
   На улице уже начало темнеть, сквозь серый прямоугольник незашторенного окна весело светились огоньки в окнах ближайших домов. Я крепко потянулся. Свобода! Ну её на фиг, эту командировку. А где же чёртов кот, нахал и длиннохвостый хулиган?
   - Кс-с-с! - свистнул я во всю мочь своих лёгких, даже эхо пришло из углов, и повёл головой по сторонам. Никого.
   Как это понимать?
   Чувство беспокойства неприятно шевельнулось где-то внутри. Я прошёлся по квартире, обследуя места, где обычно устраивал лёжки белобрысый красавец, но нигде его не было. Обеспокоенный, я стал на четыре конечности и полез под диван, под комод, под кровать, но и там никого не обнаружил. На шкафах и серванте - тоже. Я кинулся осматривать окна; если с утра окна остались приоткрытыми, кот мог выбраться на подоконник и кувыркнуться по неосторожности с пятого этажа - такое с ним однажды приключилось. Но нет, все окна были на запоре.
   Тогда я стал посреди комнаты и начал думать.
   Чудес не бывает. Так? Так. Самостоятельно исчезнуть из квартиры кот не мог - квартира была закупорена. Значит, рассудил я, в квартире кто-то был и забрал кота с собой. Кто мог здесь быть в моё отсутствие? Жена. Ключ от квартиры только у неё, но сегодня она работала далеко за городом и никак не могла попасть домой раньше десяти вечера. Да и зачем ей таскать с собой на работу увесистое домашнее животное? Абсурд. И вообще, кто бы ни побывал в квартире - если побывал, конечно - вряд ли бы додумался до такой пакости унести с собой здоровенного, недоверчивого, драчливого кота. Себе дороже стоить будет. Но тогда как объяснить его исчезновение?
   В раздумье я подошёл к входной двери, открыл её и вышел на площадку лестницы.
   - Кс-с-с!
   Естественно, никакой реакции. Лестница была пуста.
   Я вошёл в квартиру, закрыл дверь и огляделся. Ай-яй-яй... Что-то невероятное. Где моё домашнее животное? Неужели кто-то здесь в самом деле побывал? Чудеса... Что ему было нужно? Кстати, небольшое замечание: неизвестный в одиночку наверняка к нам не должен был заявиться, потому что кто-то обязан караулить подходы к квартире; я ведь работаю недалеко, в пятнадцати минутах ходьбы, и могу появиться дома непредсказуемо. Соседей тех можно не опасаться, они бывают дома только по вечерам, а я - человек непостижимый.
   Впрочем, сегодня я был привязан к рабочему месту ожиданием телефонного звонка. Хм... Однако, мог и сорваться.
   Что же отсюда следует?
   Если допустить, что злоумышленник был не один, то, значит, кто-то страховал его снаружи. Тут я вспомнил про сантехника у нашего подъезда. Интересно... Тогда очень возможным становится такое предположение: дверь в квартиру в этот рискованный момент была, наверное, приотворена; в такой ситуации нужна абсолютно надёжная связь между коллегами, чтобы не вляпаться. А это уже меняет дело. Потому что наш кот - страстный любитель вольных прогулок и стоит только оставить входную дверь открытой, как его тут же приходится разыскивать на первом этаже или вообще на улице, вблизи подвального окна с разбитым стеклом. Чего их всех так привлекает подвал?
   Может, всё так и было? И кота никто не похищал? Просто он сам ушёл в открытую дверь...
   Встрепенувшись, я нервным галопом подскакал к комоду и выдвинул ящик, в котором хранились документы и деньги. Всё было на месте, в том числе и сумма на расходы, лежавшая в ящике сверху, на самом виду. Фу ты! Чего я схожу с ума? Всё в полном порядке. Если, конечно, не вспоминать об исчезновении кота...
   В полнейшем недоумении я сел за свой письменный стол, стоявший у окна рядом с комодом. Подпёр ладонью щёку. Блуждающий взгляд мой упёрся в массивный механический календарь, стоявший на столе; вернее, в пишущие ручки, вставленные в него. Чем-то они мне не понравились. Чем? Ах, да! Они стояли не так: слева - чёрная, справа - красная, и это резало глаз; я всегда ставлю наоборот: красная должна быть только слева. Такова традиция. И ведь никто, кроме меня, этими ручками не пользуется. В чём же дело? Да и записная книжка, вот она, лежит не так, как я её положил...
   Я подумал, переставил ручки, ещё подумал, встал и медленно побрёл из комнаты в комнату, озираясь в поисках следов присутствия постороннего человека. Того, кто сидел за моим столом, баловался моими ручками и листал записную книжку. Но следов не было. И кота, между прочим, тоже.
   Тогда я оделся, запер квартиру и отправился в соседний подъезд. С визитом к Худорожкову.
   * * *
   Худорожков был бледен, зол и растерян. В его однокомнатной квартире ещё остались следы разгрома, замок на входной двери был сломан. Я не стал допытываться, что у него украли. Я спросил:
   - В командировку едешь?
   - Еду, - угрюмо отвечал он.
   Тогда я рассказал, что случилось со мной этой ночью. И поинтересовался, был ли он ночью дома.
   - В том-то и дело! - вскричал он. - Чёрт дернул к подруге перед разлукой поехать. Заночевал у неё, конечно. Теперь ума не приложу: кто про это мог знать?
   Мы помолчали. Потом Худорожков посмотрел на меня и в чём-то, кажется, прозрел.
   - У тебя тоже что-то случилось?
   Я скупо улыбнулся.
   - Кот пропал.
   - Найдётся, - уверил старший инженер. - Кот - не иномарка. Погуляет и придёт. А у меня ноутбук увели. Тут уж кранты. Да и не только ноутбук...
   И он печально посмотрел в окно.
   - Послушай, - задал я свой главный вопрос, - а почему они такие настырные оказались? Две попытки подряд. Что-то невероятное...
   Худорожков подумал, глядя в пол, и сказал:
   - Странно, конечно. Видно знали, что я у неё до упора буду. Неужели она же и навела? Вот бля... Нет, в самом деле, ума не приложу...
   И он поник головой.
   Я вздохнул сочувственно, распрощался и пошёл домой.
   * * *
   А на следующий день начался совершеннейший бардак и хаос.
   Вставши поутру, я собрался и с надеждой на лучшее будущее пошёл на работу. Шёл я, задумавшись, что и положено делать научному сотруднику прославленного НИИГЕОПРОМа в минуты вынужденного безделья, и на середине пути меня окликнул по имени-отчеству незнакомый и встревоженный мужской голос. Я остановился и потоптался на месте, отыскивая источник звука. Ибо шёл я по пустынному месту; справа начинался пологий склон дикой горы, на котором любители собачьего племени выгуливали своих придурковатых питомцев; слева, дымя и газуя, вереницей неслись по асфальту иномарки и изделия отечественного производства.
   Одно из таких изделий типа "Жигули" с надписью по бортам "Милиция" стояло у обочины с открытой дверцей; оттуда выпрыгнул молодой человек в шапке и в пальто нараспашку и устремился ко мне. Глаза его были тревожны.
   - Минуточку! - прокричал он, перепрыгивая через газон. - Это я вас звал.
   Тут он выдернул из кармана красную книжечку с фотографией собственной личности и помахал ею у меня перед носом.
   - Оперуполномоченный Суковский, - произнёс он, наскоро улыбнувшись Только не пугайтесь, ради Бога. Вам дальше нельзя идти.
   - Куда мне нельзя идти? - довольно глупо спросил я.
   Он быстро и внимательно взглянул мне в глаза, определяя, насколько сильно я "поплыл".
   - Вы на работу идёте?
   Обалдев ещё больше, я помолчал, похлопал глазами, но, в конце концов, признался:
   - На работу.
   - Вам туда нельзя. Не пугайтесь. На вас началась охота, - он снова посмотрел мне в глаза. - Мы только что получили информацию. Эпизод позапрошлой ночью помните? Это месть. Вас должны похитить, там, впереди, у платных стоянок поставлена засада. Я сейчас кратко говорю, у нас нет времени. Вы меня хорошо понимаете? - Суковский опять улыбнулся, как бы извиняясь за такой дурацкий вопрос. - Там засада. Я сейчас посажу вас в эту машину, вы должны получить инструкцию, что при таких обстоятельствах надо делать. Вы меня не бойтесь, я с группой получил задание вас прикрыть. Вы меня поняли? - снова настойчиво спросил он.