Катлас Эдуард. Прикладное терраформирование

   Но с редкоземельной драгоценностью времени понабивать цену еще было предостаточно, а вот с астероидом, к которому он прилип, надо было разбираться поскорее.
   Он отправил все данные по руде на станцию слежения и ждал ответа. Для того чтобы начать торможение, ему надо было знать параметры орбиты, на которой он должен будет сгрузить доставку. Таких камней с рудой над Марсом летало уже не с один десяток, поэтому некоторая логистика этого процесса стала насущной необходимостью.
   Диспетчер с Деймоса, пользуясь служебным положением, решил поздравить его лично:
   – Деймос-контроль, приветствую самого счастливого в мире шахтера.
   – Спасибо, ага, – кивнул в камеру Михась. Пауза на дальность все же чувствовалась, но не была большой. Просто небольшая задержка, некоторая заминка между каждой фразой. – Как температура?
   – Минус тридцать шесть по усреднению. Ставки на парниковые газы еще подняли. Теперь это второй приоритет, – ответил диспетчер. – Я так понимаю, что цена за этот булыжник тебя сейчас не особенно волнует?
   Михась сначала решил, что диспетчер хочет поторговаться, но тут же подумал, что вроде бы человеку на наемной службе это незачем. К тому же Агентство тем и славилось, что их расценки не подвергались вообще никаким колебаниям. Даже если можно было бы выкупить астероид подешевле, они все равно применяли утвержденную на Земле сетку. Проигрывая в мелочах, они зато экономили в долгой перспективе.
   Не понимая, к чему клонил диспетчер, Михась неопределенно пожал плечами. Хохол – он и на орбите Марса не сбросит с цены лишнюю копейку без острой на то необходимости.
   – Я к тому, что у нас тут типа лотерея. Всем предлагаем, если хочешь, то можешь поучаствовать. Если нет, то закупаем у тебя астероид по цене руды и ставим его на высокую орбиту. Если готов – то берем его по минималочке, но разгоняем вниз по касательной.
   – Пыль поднимать? И в чем лотерея?
   – Не, не пыль. По касательной. Пыли там, конечно, поднимется, но умники с Земли считают, что есть ненулевая вероятность запустить динамо в ядре. В этом и лотерея. После чьего удара оно запустится, тот сразу получает джекпот.
   – И какой, извините, стэк?
   – Два ярда евро. И это – официально, без шуток и без налогов. Файлы с подписями сейчас перешлю. Один чудак на Земле объявил отдельный призовой фонд только на это. Выплачивается безусловно любому, кто сумеет «щелкнуть тумблером», любыми методами. И деньги уже лежат в банках, в специальном фонде, Агентство назначено рефери, жюри и опекуном в одном флаконе.
   – А насколько велика вероятность?
   Пришла очередь диспетчера жать плечами:
   – Спорят. Но говорят, что ненулевая. Тебе не все равно? Один банк и пара копеек в придачу или два банка разом?
   Михась махнул в экран ручкой, этак по-барски, мол – ну ладно, гулять так гулять.
   Диспетчер улыбнулся в ответ:
   – Ты тогда не тормози вообще, чем больше кинетики, тем и лучше. Файлы тебе пошли, корректируй курс, отцепишься, как только заведем твоего жеребца в колею. Только проверь, что у тебя не будет накладок с расстыковкой, а то времени останется мало.
   – Я зонд потерял, представляешь? – диспетчер был первым, кому Михась смог пожаловаться. А ему очень хотелось пожаловаться. Зонд потерять было обидно, даже получив взамен Тот Самый Астероид.
   – Сочувствую. Тут, кстати, новую модель предлагают. Если решишь дальше челночить, рекомендую посмотреть. Легче, радиус сканирования больше, три малые пробы в комплекте, ну и, понятно, автономный режим длиннее.
   – И твой процент какой? – усмехнулся Михась.
   – Тебе скинут как герою дня, – не задержался с ответом диспетчер. – А мой процент пропьем при случае.
   – Я посмотрю, – кивнул Михась, – давайте коррекции, пока я тут мимо не пролетел.
   У него появилось входящее сообщение от компании, поэтому треп с диспетчером пора было прекращать.
   МBM сообщало, что заинтересовано заморозить астероид на своих счетах, и предлагало провести все операции в рамках внутренних взаимозачетов. Цифровые выкладки показывали, что Михась, скорее всего, теряет на сделке процентов десять от того, на что он мог рассчитывать. Но если подумать, он экономил на холостых налогах, плюс разом, без всякой мороки, закрывал все свои долги перед компанией.
   Да и не поддержать контору в ее здравом начинании было бы глупо. Имея в активах такой тоннаж редкоземельных металлов, она реально могла поменять расклад сил как у Марса, так и во всех шахтерских изысканиях в главном поясе.
   Он маневрировал еще несколько часов, двигая астероид на не очень знакомую ему траекторию до тех пор, пока диспетчера с Деймоса не подтвердили, что астероид летит именно туда, куда ему и следует.
   Только тогда он отцепился и пустил принесенную с пояса добычу в свободное плавание. Теперь можно было двигаться на высокую орбиту, где у шахтеров было нечто вроде комнаты отдыха – перевалочная база Агентства с удовольствием принимала гостей. Это было единственное место от Главного Пояса и до самой орбиты Земли, где шахтеры и все прочие могли бы снять номер на пару суток (тоже невесомость, но все же чуть больше места), выпить (единственное место, где можно было легально покупать алкоголь, хоть и дозированно) и при этом чокнуться с кем-то по-настоящему, а не через окно видеосвязи.
   К тому же там сидели торговцы, редко вживую – большинство торговало с Земли, но купленный груз (новые зонды, программы, дополнительные карты, обвеску поисковиков) всегда забирали на этой базе. Фобос так никто и не заселил, хотя и предложения обрушить его вниз тоже пока не нашли поддержки. Деймос использовался только как диспетчерская. Да и то после недельной смены вахты диспетчеров возвращались челноками отдыхать именно на перевалочную. Деймос все равно был слишком мал, чтобы создать хотя бы иллюзию гравитации.
   На орбите Марса крутилась еще одна обитаемая станция. «Орбитальные заводы» развернули ее почти сразу после создания перевалочной базы Агентства. Но вот дальше дело у них пока стопорилось. Технологии были не обкатаны, и пока что ни одного полезного продукта на рынок, даже такой нетребовательный и нуждающийся в поставках всего и вся, как местный, они предложить не могли. Сбоило то одно, то другое, вокруг станции то возникали строительные леса, то исчезали, бесцельно повисев несколько месяцев. После пары обвалов на рынке их акций «Орбитальные заводы» шли на бирже достаточно ровно, но далеко не по той цене, что за них просили в самом начале, тогда, когда к Марсу устремились первые шахтеры. Доверие к компании было существенно подорвано, хотя многие еще ждали от нее прорывов. По-прежнему ждали.
   Кроме диспетчерской, перевалочной и станции «…заводов», сейчас на орбитах разной высоты вокруг Марса крутились еще несколько десятков астероидов, выкупленных разными корпорациями, но пока еще не пристроенных к делу. По большей части – это как раз и были железосодержащие руды. Возможно, ценные, особенно здесь, но только если кто-то, наконец, научится их обрабатывать прямо на орбите Марса, в условиях отсутствия всего и вся.
   К этому можно было прибавить наблюдательные спутники Агентства, спутники связи Агентства, частные спутники разных корпораций, проводящие с орбиты изучение поверхности.
   В общем, вокруг Марса, в принципе, кипела жизнь.
   После введения временного моратория на присутствие людей на поверхности все корпорации волей-неволей должны были заниматься изысканиями с орбиты, отправляя вниз только автоматические зонды. А Агентство не имело ни малейшего желания позволять хотя бы минимальные поблажки до тех пор, пока не закончится бомбардировка планеты ледяными, ну и прочими астероидами. Спускать людей вниз было слишком опасно.
   Марс даже сейчас буйствовал. Внизу что-то взрывалось, вскипало и затухало, по поверхности проносились ураганы, многокилометровые тайфуны можно было увидеть даже с орбиты. Еще недавно тихая замерзшая планета стонала под ударами, просыпаясь, хоть и очень медленно.
   И традиционный вопрос о температуре на поверхности появился не просто так. Это тоже был важный параметр, следующий за высотой воздушного слоя. Считалось, что двадцати километров эффективной атмосферы, нуля градусов по Цельсию и хотя бы предварительной готовности к спуску основных игроков достаточно, чтобы начать переход к наземной части операции.
   До этого было пока далеко. А многих из ученых (особенно на Земле) вообще волновало отсутствие магнитного поля планеты как такового. Постоянно приходилось слушать страшилки по поводу того, как губительно для организма человека длительное существование вне магнитного поля Земли или аналогичного.
   Теперь Михась предпочел бы, чтобы температура повышалась побыстрее. С одной стороны, он готов был продолжать таскать астероиды из пояса, с другой – раз уж он заработал на этой активности все, что мог, то хотелось еще и увидеть результаты своей работы.
   В этой жизни, а не в следующей.

* * *

   Михась не отвечал на звонки, хотя его, конечно же, хотели поздравить все, кто только мог до него дотянуться.
   Он был просто не готов к такому резкому перепаду в объеме общения. Еще недавно он мог просто молчать неделями, не обмолвившись словом даже с компьютером, а тут ему пришлось общаться сразу со всеми.
   Пока что ему хватало диспетчеров. Остальным приходилось оставлять свои поздравления в записи. Приближаясь к Высокой (из-за того, что Агентство расположило базу на высокой орбите, за ней так и прилепилось это название, правда, только среди шахтеров), он включал то одну запись, то другую. Просто, чтобы убить время ожидания стыковки.
   К тому же с минуты на минуту его посылка должна была войти в тонкую атмосферу Марса, и Михасю было крайне интересно на это посмотреть. Честно признаться, он любил смотреть на то, как его астероиды сгорают, растворяются в атмосфере. А тут – такой шанс, ведь это должен был быть первый из доставленных им астероидов, который вообще долетит до поверхности. Наверное, даже ударится, оставит небольшой кратер. Наверное, можно даже попросить, чтобы кратер назвали его именем. Все-таки его же астероид, а с именованием примечательностей на поверхности сейчас пока что было легко.
   Астероид вошел в низкую атмосферу Марса. Сейчас эффективную высоту атмосферы подняли километров до десяти, дальше она становилась настолько разреженной, что можно было считать себя уже в открытом космосе. Эффективную высоту считали по простому параметру – высота 80 % газообразной массы. Углекислый газ, который все еще не растаял на полярных шапках, в расчет не шел.
   Но это не значило, что воздуха выше этой отсечки не было совсем. Разреженный, он поднимался на сотни километров выше, а отдельные молекулы болтались и в тысяче километров от поверхности.
   Именно с этими молекулами начал сталкиваться превращенный в метеорит астероид Михася. Оптика на корабле была отличная, поэтому видоискатель все время умудрялся держать удаляющийся камень в фокусе и так, чтобы он занимал почти весь экран.
   Постепенно удары воздуха о летящий к поверхности камень превратились в легкое свечение, отбрасываемое скоростью назад. Взрывающиеся, горящие частицы воздуха оставались на пройденном метеоритом пути, растягиваясь во все более длинный след.
   Камень начал нагреваться и плавиться. От него начали отваливаться куски, пока мелкие. Это оказалось болезненным. Конечно, Михась не надеялся на чудо, на то, что от такого крохотного метеорита заработает магнитное поле целой планеты, но все же ему хотелось, чтобы его лотерейный шар хотя бы долетел до поверхности, а не развалился на подлете.
   Метеорит горел все ярче, вгрызаясь во все более плотные слои воздуха. В какой-то момент, на высоте километров пяти, он все же развалился, хоть и не на множество фрагментов, а лишь на два обломка, один крупный, а второй поменьше – где-то в треть.
   Оба этих куска так и долетели до поверхности, ярко-белые от температуры, полученной от борьбы с воздухом.
   Камера шахтерского корабля здесь была уже бесполезна. Михась переключился на трансляцию одного из картографических спутников, все время наблюдающих за поверхностью Марса. Было видно, как кусок поменьше ударился, уткнулся в поверхность, тут же поднял тучи красноватой пыли и исчез, спрятался под этой завесой.
   Кусок, который можно было считать наследником доставленного к орбите астероида, тоже ударился о поверхность, но успел после удара, оставившего огромный кратер, еще раз подпрыгнуть, прокатиться и лишь затем остановиться, закопаться глубоко в Марс. Так что от большего куска остался странный след – классический кратер с выбитой вверх массой грунта, затем полоса, глубокая борозда на поверхности, а затем еще один кратер, поменьше, почти полностью заполненный раскаленным металлом.
   Точно надо будет напроситься, чтобы назвали это место его именем.
   Михась удовлетворенно отключил экран. До Перевалочной оставалось уже недолго. Наверное, ему надо будет в этот раз передохнуть чуть побольше, чем обычно. Все же не каждый день находишь Тот Самый Астероид.
   …Экран включился сам, когда до базы оставалось всего ничего. Диспетчер глядел на Михася задумчиво, и шахтер не знал, что сказать, чтобы как-то развеять неловкое для него молчание. Тем более что вроде бы он не нарушил никаких правил движения, а ощущение было такое, что все-таки он свернул где-то не там.
   – Вот я смотрю и думаю… – кисло так, даже слегка рассерженно начал диспетчер. – Что, если бы у Земли было побольше таких везунчиков, как ты…
   Видно было, что диспетчер вскочил с места. Камера автоматически сменила картинку, «отъезжая» назад. Теперь диспетчер просто кричал:
   – То тогда нахрен бы нам все эти технологии не уперлись!
   Отъехавшая камера показала заодно и всю диспетчерскую, в которой царил полный бедлам. Там кто-то бегал, кто-то летал, кто-то что-то орал, кричали в воздух, в микрофоны, двое прямо за его диспетчером обнимались и чуть ли не целовались («а говорили, что это все домыслы», – подумал Михась). Возможно, ему померещилось, или он правда увидел, как кто-то в углу диспетчерской размахивает открытой (!) бутылкой коньяка?
   – Приборы только что проснулись, – наконец счел возможным прояснить диспетчер. – У Марса теперь есть магнитное поле! Динамо ядра заработало!!!
   После чего, считая, что свой долг он выполнил, счастливчика уведомил, диспетчер отправился к остальным. Прыгать, обниматься и, возможно, пригубить из той несуществующей бутылочки в углу.

* * *

   У шахтеров в поясе есть три Истории, три Приметы и три Идола.
   С идолами – все просто, так же, как и с приметами. Истории у шахтеров тоже не такие уж замысловатые, и третья из них о шахтере по имени Михась. Но не о том, как он нашел Тот Самый Астероид, хотя История упоминает и это. Эта История рассказывает о том, как горел, плавился астероид, что заставил работать магнитное поле Марса. И о том, как смотрел на этот огонь счастливчик, еще не знающий своего счастья.
   Эта История начинается с того, как Михась потерял зонд.
   И в этой Истории легенда всех шахтеров через неделю после торжеств (в простонародье объявленных и запомненных как «Большая Пьянка») отправляется обратно, в пояс, чтобы пригнать к Марсу еще один кусок замороженного газа.
   Глупо, правда? Но в Историях всегда все приукрашивают.

Глава 5
Т: минус 27. 2039 н. э. Администратор

   К некоторым беседам, которые ведутся в узком кругу, нужно готовиться лучше и тщательней, чем к публичным выступлениям.
   Потому что они важнее.
   К таким разговорам лучше проверить все числа, все выкладки, все тезисы мнокократно. А еще иметь в виду, что, в отличие от телевизионного эфира, подсказками пользоваться нельзя. Нельзя позволить кому-нибудь усомниться, что хоть одна цифра не запечатлена в твоем мозгу навечно. Что хоть одна из них может быть забыта.
   Забыта – значит неважна. Если неважна одна цифра, то неважной можно посчитать и аргументацию, на ней построенную. Мысль, которую собеседники должны запомнить. Идею, которую им придется воплощать. А все это важно. Поэтому числа должны быть кристальными, понятными. Тезисы – простыми и ясными. Выкладки – бесспорными.
   Идея – незапятнанной.
   Некоторые разговоры никогда не появятся на экранах, не будут выложены в Сеть, не станут основой для talk-шоу. Некоторые споры ведутся тихо и размеренно, лишь в кругу давних друзей. Без публики, без шума, без суеты. Самые важные беседы не терпят зрителей и галдежа.
   Деньги любят тишину.
   Но когда ты готов, действительно готов к беседе, когда все числа лежат в нужных местах, все аргументы продуманы, все вопросы собеседников предугаданы, возникает редкое, редкое даже для профессионала чувство – предсказуемости событий.
   И беседа идет как должно. И реплики твоих собеседников возникают вовремя, именно тогда, когда ты их и ожидаешь. И ты знаешь, что ответить на каждый вопрос, даже на все те из них, которым еще предстоит быть заданным.
   Главный Администратор прикрыл глаза, дожидаясь, когда девушка, расставляющая на столе воду и кофе, наконец, покинет террасу и закроет дверь. С другой стороны. Веранда на крыше небоскреба позволяла вдосталь насладиться видом города. Чистенького, умытого, одного из красивейших мегаполисов мира. Большого, с продуманной инфраструктурой… перенаселенного, перегруженного людьми до безобразия.
   Вертикальные стеклянные перегородки задерживали жесткий ветер, всегда царивший на этой высоте, и если бы погода не удалась, то над столиками развернулась бы полотняная крыша, защищающая дорогих гостей и от дождя.
   Но погода удалась.
   Как только за девушкой закрылась дверь, Главный Администратор открыл глаза и молча кивнул сидящему с ним рядом мужчине. Который был ненамного, но все же моложе его.
   Всем им было сейчас под пятьдесят. Все они вышли из возраста, когда им кому-нибудь что-нибудь нужно было доказывать. Всем четверым, включая Главного Администратора.
   Пока сосед раскрывал рядом со столом оборудование, Администратор еще раз оглядел каждого из своих подчиненных. Своих соратников. Своих друзей.
   Только трое, но эти трое были преданы ему и преданы делу. И этих троих никак, ну никак нельзя было потерять. Слишком многое пройдено вместе, слишком многое пережито. Слишком много совместных счетов и компаний, слишком много знаний друг о друге.
   Отвечающий сегодня за безопасность закончил настройку, по очереди посмотрел на каждого, дождался кивка готовности и лишь после этого включил зонтик.
   В их возрасте импланты уже можно было приравнять к норме, но им все еще приходилось обходиться без подобных помощников. Только временные, которые в любой момент можно вывести. Ничего постоянного, что может сгореть в поле тишины.
   Администратор улыбнулся.
   – Подозреваю, что все вы знаете, почему нам пришлось собраться в этом месте, в это время да еще и внепланово.
   – Я попросил об этой встрече, – кивнул мужчина, только что включивший зонтик. Самый молодой из них. Возможно, самый нетерпеливый, но успевший за время их совместной работы свергнуть пару мелких правительств. И именно тот, кто дал добро на лотерею шахтеров у Марса, что семь лет назад привела к решительному прорыву вперед – появлению магнитного поля.
   Когда эта затея начиналась, никто не был против. Хорошее развлечение, возможность подзаработать на нескольких невинных махинациях (кто их считает, эти сгоревшие на подлете астероиды, сотней больше, сотней меньше…). Хоть какой-то шанс на прорыв.
   Кто мог знать, что этот шанс сработает.
   Даже тогда все были рады, даже он, Главный Администратор, был рад. Хотя он единственный, кто уже тогда понимал, какие проблемы это может вызвать. Но все же – это был прорыв, и прорыв в нужную сторону.
   Трудность во всем этом была лишь одна – прорыв оказался слегка преждевременным.
   Это никак нельзя было поставить никому в вину. Просто непредвиденная случайность. Удачная случайность, кстати.
   Главный Администратор кивнул в ответ и слегка улыбнулся.
   – Думаю, все мы знаем, что ты хочешь обсудить. Старт наземной фазы?
   – Да, – кивнул «юноша». – Совокупные показатели все больше в нашу пользу. Магнитное поле резко улучшило ситуацию по радиации. Давление на поверхности уже в ноль-шесть от земного и еще немного поднимется. Температура растет. Планете надо лишь слегка успокоиться, пока еще слишком ветрено. Но это мелочь. Если мы прекратим таскать астероиды из пояса и закончим бомбардировку, по крайней мере, тяжелыми метеоритами, которые иногда долетают до поверхности, то это произойдет быстро. Очень быстро.
   – Как быстро? – неторопливо уточнил Администратор, отхлебывая воду из стакана, а потом – делая маленький глоток кофе. В его возрасте от кофе требовался лишь вкус, но никак не прочие свойства. Поэтому даже маленькая чашечка эспрессо должна была получить все почести, какие только могла. Вкус кофе, попавший на слегка охлажденный и промытый язык, казался сильнее, острее, многообразней. Возвращал веру в то, что на этой планете осталось хоть что-то стоящее. Крепкий кофе. Холодная чистая вода.
   И на них не нужны миллиарды евро.
   Деньги нужны совсем для другого.
   Он знал ответ на свой вопрос. Но этот вопрос должен был быть задан, и ответ на него должен был быть получен. Он это знал, потому что к нему уже пришло именно то чувство, которого он так ждал, – чувство предсказуемости беседы.
   А значит, он был к ней хорошо готов.
   – Два года, может быть, три, если мы остановим метание камней прямо сегодня.
   Главный Администратор покачал головой, но промолчал. Он знал, что время говорить еще не настало. Потому что это было не все. Не все аргументы были высказаны, не все карты выложены. Бунтарь высказался, но он был не единственным. Все-таки Администратор оставался самым терпеливым из всех четверых. Возможно, меньше всего опасающимся преждевременной смерти, которая может не позволить довести все дела до конца. Возможно, не таким, чуть-чуть менее жадным, чем остальные. Или умеющим складывать больше составляющих в единое целое.
   Самым прозорливым?
   Его время говорить еще не пришло, поэтому он сделал еще глоток воды, смывая вкус первой трети своей крохотной чашки кофе, и потом отпил вторую треть.
   Немного придержал ароматный напиток во рту, чувствуя, как сердце начинает чуть-чуть частить – много ли надо сердцу старика, – и проглотил, когда вкус кофе почти исчез, растворился в слюне, оставляя во рту лишь воспоминание. Очень приятное воспоминание. Которое могло быть и напоминанием о том, что есть вещи, которые прекрасны, но доступны лишь в очень, очень маленьких количествах.
   Или смертельны в больших.
   В разговор вступил третий собеседник. Тот, что отвечал за общение с правительствами. За государственные деньги, что приходили в проект. За общественное мнение. Именно тот, кто в свое время сумел повернуть всю ситуацию в нужную сторону, доказав очень влиятельным людям, что не так уж много у них вариантов.
   У них, у правительств, и у человечества.
   – Могу добавить, что оно и к лучшему. Уверенность пошатнулась, она неустойчива и будет неустойчивой до тех пор, пока Агентство не покажет хоть каких-нибудь, хоть мизерных, но результатов. Семь лет назад нам сильно помог тот шальной астероид, неожиданно превратившийся в джекпот. Но годы идут, а некоторые люди начали думать, что играют в рулетку. И ждут новых побед, раз уж они делают ставки. Мнения расходятся, и многие начинают говорить: а нужен ли нам Марс вообще? Никто не любит пускать деньги в никуда. Никто не любит бесконтрольности. Никто не готов терпеть десятилетия, столетия. Все хотят результатов. И если уж показатели нормализуются, то этим стоит воспользоваться.
   Администратор кивнул. Посмотрел на последнего собеседника. Он не знал, что тот может сказать. Что-то случайное, слова джокера. И вряд ли влияющее на ход беседы.
   – Да и денег хотелось бы уже заработать, – добавил четвертый. – Всерьез, а не по мелочи.
   Администратор кивнул. И улыбнулся. Все аргументы были сказаны, и все они были хороши. И все подходили ему полностью.
   Теперь главное было – правильно донести свою собственную мысль, свою идею, свой план.
   – Правильные слова. Правильное время. И хороший кофе. – Главный Администратор улыбнулся, произнося эту шутку. Можно себе позволить шутить в кругу друзей. Особенно если хочешь им всем и себе напомнить, что они все еще друзья.
   – …Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость, – процитировал четвертый. Необидно так процитировал, без намека. Ведь на самом-то деле он был старше всех присутствующих, старше даже Администратора на пару лет.
   – Да, – согласился Администратор. – Этого вполне достаточно. Только в этом уравнении чуть больше переменных, и нам не стоит о них забывать. Все институты, все прогнозисты, все ученые предсказывали, что вторая фаза начнется в пятьдесят пятом – шестидесятом годах, не раньше. Вы помните, почему?
   – Потому что так им ставили задачу, – с неуловимой ленцой ответил Бунтарь. Правильный ответ, но недостаточно правильный. Недостаточно глубокий ответ, потому что он просто не понял глубину вопроса. Недостаточно глубокий, но вполне ожидаемый.
   Беседа текла, как слеза по щеке давно знакомой девушки – предсказуемо, останавливаясь именно там, где и должно, скользя по коже с заранее известной скоростью. Исчезая, капая с подбородка (с носа? С щеки? Пойманная уголком платка?) именно так, как и можно было ожидать. Любимые иногда плачут, и ты просто знаешь, как текут их слезы. Уникально, своенравно, непредсказуемо… но не для тебя. Администратор это знал. Он любил сильных женщин, но и они иногда рыдали.