- Классический случай, - сочувственно произнес Луис.
- Чего?
- Депривации. В самом уязвимом возрасте она лишилась матери, возможно, единственного существа, которое она любила. Это подавило все ее эмоциональные реакции, так как они причиняли только боль и страдание. Такова мотивация эмоциональной ущербности у людей, к которым она, судя по всему, принадлежит. Но это лишь мои предположения. Чтобы утверждать что-либо наверняка, необходимо ее увидеть и с ней побеседовать.
- Она никогда не согласится на это. Я же говорил, у нее нет ни малейшего подозрения, что с ней не все в порядке.
- Тогда она нуждается в помощи.
- Так помоги ей.
- Я не в силах ей помочь. Но я могу направить ее к тому, кто поможет.
- Луис, ты тонко чувствуешь людей, ты прирожденный психиатр.
- Но у меня нет специальной подготовки. И я могу повредить не только ей. Я не имею права рисковать своей работой и репутацией больницы.
- Тогда рискну я.
Луис молча глядел на Дэва.
- Она и в самом деле задела тебя за живое.
- Я же сказал тебе, нас бросило друг к другу.
Луис снова вздохнул.
- Ну, хорошо, если это случилось с тобой впервые, мы вправе предположить, что с ней такого никогда не было.
- По всей вероятности, так.
Луис почесал за ухом черенком трубки.
- Сложный случай.
- Поэтому я и пришел к тебе.
- Ты в самом деле хочешь ей помочь?
- Конечно. Растопить ее, если можно так выразиться.
Улыбка Луиса была теплой, но к ней примешивалась зависть.
- По-моему, ты всегда добивался своего.
- По-моему, тоже. Мне повезло, во мне есть то, что нравится женщинам. Это меня и раззадорило. Я знаю, ей хочется того же, что и мне. Но она противится своей природе. В сердцевине айсберга прячется женщина, Луис. Я убежден. Я сразу же это почувствовал... Она не то, что о себе думает. Но как мне ей это доказать? Она абсолютно закрыта... Я должен прорваться к ней сквозь все преграды. Я должен это сделать.
Ну и ну, думал Луис, изумляясь. Он часто наблюдал, как его друг одерживал блестящие победы на любовном поприще, но Дэв всегда любил женщин, а не одну женщину. До сегодняшнего дня. А она, должно быть, и в самом деле со сдвигом. Наверное, поэтому он так и загорелся. У Дэва было столько любовниц, что вызвать в нем интерес могла лишь необыкновенная женщина. Что, впрочем, вполне справедливо, подумал Луис. Несмотря на бьющую через край мужественность, Дэв Локлин не был просто жеребцом: он обладал чутким сердцем, и источник его нежности никогда не иссякал, сколько бы он ни уделял из него страждущим.
Душа всегда интересовала его не меньше тела. Луис иногда изумлялся, как мастерски его друг применял сексуальную терапию, хотя никогда этому не учился!
Он неуверенно сказал:
- Что ж, желаю успеха. Кажется, ты зашел так далеко, что отступать уже поздно.
- Я знаю. Но я хотел спросить, как мне себя вести?
Луис задумался.
- Тебе уже удалось установить с ней контакт. Остается лишь его поддерживать... Говорить с ней, наблюдать, стараться ее понять, как она относится к разным вещам, какова ее жизненная позиция. Ты рассказал мне то, что узнал от других. Составь свое собственное мнение, и если тебя что-нибудь встревожит, обратись ко мне. А я свяжусь со знакомым психоаналитиком из Майами. Но, ради Бога, будь осторожен.., у этой девушки и так имеются отклонения. Не оказывай жесткого нажима, но в то же время не ослабляй мягкого давления.., которое она уже почувствовала. - В карих глазах Луиса промелькнула тревога. - И если тебе понадобится моя помощь...
- Благодарю, наверняка понадобится, - откровенно признался Дэв.
- Очень красивая женщина, - произнес Луис отсутствующим тоном.
- Потрясающе красивая! Но, клянусь, сама она так не думает. Но в то же время пользуется своей красотой... Дейвид ходит вокруг нее кругами.
Луис вздохнул:
- Ах, Дейвид... Но он ей совершенно не нужен. Вероятно, она держит его при себе, чтобы отвадить других ухажеров.
- В том-то и дело! Такая красота пропадает напрасно! Она не живет, Луис, а существует, и не знает ничего лучшего. По-моему, ад - это жизнь без жизни.
- Вот почему я умоляю тебя соблюдать осторожность. Тебе известно, как ведут себя люди, загнанные в угол. Тихий голос и нежная улыбка. Не напирай на нее, но всегда будь рядом.., если тебе понятно, о чем я говорю, прибавил он неуверенно, хотя Дэв его прекрасно понял. Все, что ему приходилось делать, когда речь шла о женщинах, так это просто быть рядом.
- Теперь мне все ясно, - голос Дэва звучал гораздо бодрее. - Начну сегодня же вечером. Она собирается вместе со всеми в Бижу. Попробую остаться с ней наедине.
***
Он честно пытался следовать советам Луиса. Заговорить с ней и заставить ее разговориться. Но едва он ее увидел, его словно пронзило током, и по тому, как расширились ее зрачки, он понял: она чувствует то же самое. А когда она оказалась с ним в машине, у него все разом вылетело из головы. Он вдыхал ее запах, угадывал под мягким шифоном платья изгибы ее тела, видел, как часто поднимается и опускается ее великолепная грудь, как обрамляют лицо густые и мягкие, словно шелк, волосы. Желание обнять Элизабет было таким острым, что он, вцепившись в руль, с трудом вел машину. Он был уверен, что своей поспешностью он лишь испортит дело. Маятник мог качнуться в любую сторону, и он себе никогда бы не простил, если б он качнулся не туда. То есть от него, а не к нему.
Однако напряжение достигло такого накала, что, когда его рука скользнула по ее груди, критическая масса взорвалась. Ситуация мгновенно вышла из-под контроля. Единственное, о чем он думал, когда мог думать вообще, так это о том, что оказался прав. Она подавляла себя. Он выпустил на волю ураган чувств.
Врожденное знание освободилось от пут, дремлющий инстинкт проснулся. Ее тело сказало все. В его недрах, под спудом бушевал неукротимый огонь, и, вырвавшись наружу, он опалил Дэва, иссушил до дна. И положил ему на сердце печать - на всю жизнь.
Он проклинал себя. Он должен был знать, что, когда огонь погаснет, останется одна зола да привкус гари во рту. Она пришла в ужас не только от того, что случилось, но и от того, что это случилось вообще. Но он сделал все возможное. И после, думая о том, что было между ними, не в силах думать ни о чем другом, он утешал себя тем, что все-таки оказался прав. Она была не тем, что думала. Но она оказалась и не такой, как думал он. Он мог с этим справиться. Вопрос был в том, справится ли она.
***
Весь следующий день на "Пинте" между ними шла молчаливая борьба. Она не хотела признать его силу и подчиниться ему, и это вконец ее измотало. К исходу дня ее глаза заволокло усталостью и отчаянием. Это было ему на руку. Когда она уснула, он решил не упускать случая поговорить с ней наедине. Но сам он был в отчаянии. То, что произошло между ними, больно ее ранило. Она дрогнула, но не сломалась. Не было ни слез, ни истерик, ни бурных обвинений. Ее лицо побледнело, под глазами легли синяки, но она не отступала. И тогда он понял, что любит ее. Кто-то однажды сказал, что любовь - это одержимость одного человека другим. Он был одержим. Он понял, что спасет эту женщину от нее самой, даже потеряв себя. Хотя он и так уже пропал.
Потерял себя. Ради нее.
Глава 11
Элизабет Шеридан в ужасе бежала от Дэва Локлина. Только оказавшись в своей комнате и заперев дверь, словно это могло спасти ее, она принялась перебирать в уме его слова, пытаясь обнаружить в них ошибку. Безуспешно. Каждое его слово дышало здравым смыслом, которого она всегда придерживалась. Собственный разум вынудил ее признать справедливость сказанного.
В отчаянии она пыталась укрыться в темноте, лежащей за пределами сознательной памяти: вот она лежит на чужой кровати, в чужом доме, где пахнет мастикой и вареной капустой, испуганная, потерянная, одинокая. Но это ничего не давало. Единственным ключом может служить ее страх перед кладбищами, о котором Дэв ничего не знал. Этот панический страх оттуда, из ее детства, о котором она ничего не помнит. И вдруг она с отчаянием поняла, почему, пробыв на острове почти месяц, она не побывала на могиле своего отца. Не потому, что не думала, не могла думать о нем как о своем отце. А потому что боялась.
Она похолодела. Значит, он был прав. Она все время притворялась. Цеплялась за логику и разум не потому, что презирала неумеренные чувства, а просто потому, что пряталась от этих чувств.
Потрясенная, она вглядывалась в ту Элизабет Шеридан, которую всегда старалась подавить. Которую Дэв Локлин выпустил на волю прошлой ночью. От которой она в ужасе бежала. Элизабет, которая умела чувствовать глубоко, страстно, мучительно. Нет, она совсем не такая, как думала. Та женщина не совершила бы того, что сделала она. Не упивалась бы тем, что она всегда считала излишним. Ненужным. Опасным.
Вот почему она обратилась в бегство. Ее гнал старый подсознательный страх. Отступление - высшая доблесть. Значит, она трусиха? Предпочитает мертвую холодность живому чувству. "Боже мой, - подумала она, обхватив себя руками, не в силах сдержать дрожи. - Боже мой!.."
Она сидела скорчившись на развалинах собственной жизни, изредка вздрагивая от боли, причиненной ее осколками. И вдруг услыхала, как кто-то колотит в дверь.
- Элизабет Открой же наконец!
Это Касс.
- Мне нужно кое-что тебе сказать. - Дверная ручка задергалась. - Я знаю, что ты здесь.
- Уходи, - глухо сказала Элизабет.
- Это очень важно.., пожалуйста, открой. Элизабет! - Голос Касс звучал пронзительно, настойчиво.
Дверь затряслась, дверная ручка заходила ходуном. - Это очень важно, умоляюще произнесла Касс. - Дан вернулся из Лондона.
Элизабет подняла голову. Из Лондона?
Едва она повернула ключ в замке, Касс ворвалась в комнату.
- Наконец-то!
- В чем дело? С чего ты взяла, что это важно?
- Дан сам так сказал. Он что-то замышляет.., выглядит так, словно проглотил клетку с канарейками! Он говорит, что должен сообщить нам потрясающую новость, и в первую очередь - тебе!
- Что именно? - Элизабет нахмурилась.
- Он скажет нам, когда все соберутся внизу.., все до единого! Он изнывает от нетерпения. Похоже, нас ждет неприятный сюрприз, - Касс сделала многозначительную паузу. - По-моему, он рылся в грязном белье там, в Лондоне, - выпалила она.
Элизабет не двигалась. Выглядела она ужасно. Что же произошло в домике на пляже? Но это подождет.
Она инстинктивно почувствовала: то, что собирается сказать Дан, не терпит отлагательств.
- Пошли!
Все собрались в белой гостиной. Хелен в облаке зеленоватых кружев выглядела удивленной и не слишком довольной. Харви, как всегда, был рядом с ней. Матти, приглаживая волосы, неодобрительно взирала на свое отражение, а Дейвид хмуро глядел на изысканно одетого, сияющего от удовольствия Дана. Не было одной Ньевес. Дэв ночевал в домике на пляже. Пусть там и остается, подумала Касс.
- А вот и сама хозяйка, - расплылся в улыбке Дан, заметив Элизабет. Теперь можно начинать.
Касс пристально разглядывала его элегантные, ручной работы туфли.
Он ухмыльнулся.
- Располагайтесь поудобнее. Мне кажется, вам лучше выслушать эту новость сидя.
Он церемонно придвинул стул Хелен, которая неуверенно произнесла:
- Не понимаю, зачем тебе понадобилось среди ночи поднимать нас с постели.
- Это я и собираюсь вам сообщить.
- Что именно? - потребовала объяснений Касс.
- Кое-что о прошлом!
- Чьем?
Дан повернулся к Элизабет, в его глазах светилось дьявольское торжество.
- Разумеется, ее!
- Так вот почему ты так поспешно уехал! - воскликнула Касс. Свет наконец пролился и на это темное пятно. - И Марджери с тобой?
- О, она давно в Венеции... Не может расстаться со своим венецианским красавчиком, особенно после того, как он снюхался с Барбарой.., как там ее... Да вы ее знаете, с королевой косметики. Марджери пулей туда помчалась. Но я и без нее прекрасно справился. Ричард всегда нас учил: никогда ни с кем не делись, делай все для себя.
- И что же тебе удалось сделать? - подозрительно спросил Харви.
- Как что? Разгадать головоломку! - Беглый взгляд на их лица убедил Дана в том, что каждый из них ломает голову над своей.
Он рассмеялся.
- О, это так приятно.., держать вас в напряжении. - Он посмотрел на Элизабет. - Интересно, что вы сейчас чувствуете?
- Ты всех нас измучил, - взорвалась Касс. - Переходи к делу.
- Терпение и еще раз терпение, - он подвинул к себе стул и удобно на нем расположился, не забыв поддернуть штанины брюк.
- Итак, как вы слышали, я был в Лондоне. Решил провести там расследование. Всем известно, что мне не понравилось завещание Ричарда. И чем больше я о нем думал, тем меньше оно мне нравилось. В нем было столько неясностей. Вот я и решил кое-что выяснить.
- Например? - спросила Касс.
- Будучи в Лондоне, - продолжал невозмутимо Дан, не обращая на Касс ни малейшего внимания, - я по счастливейшей случайности встретился с Фредди Темпестом. Ты помнишь Фредди, Хелен? Сына Лайонела Темпеста?
- Конечно, - послушно кивнула головой Хелен. - Но какое отношение?..
- Сейчас объясню. Позволь мне насладиться своим успехом. Это все, что мне осталось. - Он бросил острый, как бритва, взгляд на Элизабет. Та сидела очень прямо, с каменным лицом.
- Так вот, Фредди пригласил меня в Темпест-Тауэрз на уик-энд. То был удивительный уик-энд, хотя и несколько печальный. Вы и представить себе не можете, как стеснены в средствах наши английские родственники. Два налога на наследство один за другим! Они вынуждены распродавать кое-что из обстановки, и когда я там был, пришел человек от "Сотбис" оценить несколько картин.., и, между прочим, великолепного Каро. И среди этих картин, - он поднялся, подошел к одному из диванов, наклонился и взял в руки плоский пакет в коричневой оберточной бумаге, - было это маленькое сокровище.
С большой предосторожностью он развязал узлы, свернул бечевку, бережно снял бумагу и извлек небольшой, около полуметра, портрет в золоченой рамке.
Затем прислонил его к стоящей на маленьком столике лампе и выдвинул вместе со столиком вперед для всеобщего обозрения.
- Вот! - восхищенно воскликнул он, отступив назад. - Разве не прелесть?
Все повернули головы, а Дейвид в качестве эксперта по искусству подошел к портрету и с видом знатока над ним склонился.
- Да это же Хелен! - воскликнул он.
- Возьми его в руки, - предложил Дан, - и рассмотри получше.
Взяв портрет, Дейвид поднес его к свету.
- Неплохо.., тонкая работа.., детали четко выписаны.., я вообще люблю темперу... - Склонившись над портретом еще ниже, он изумленно воскликнул:
- Р.Т.! Но уж никак не Ричард Темпест?
- Нет, не Ричард Темпест, - подтвердил Дан. - А Руперт Темпест.., английский кузен. - Он повернулся к Хелен, которая дрожащими руками пыталась надеть очки. - Ты помнишь Руперта, Хелен? Ты ведь прекрасно его знала, правда?
Дейвид протянул ей портрет. Она взяла его, недоуменно принялась разглядывать. Она сидит на свисающих с толстой еловой ветви качелях, юная, залитая солнечным светом. Качели взмывают вверх, ее волосы и платье развеваются по ветру, голова откинута назад, веселые глаза широко раскрыты, рот смеется, руки крепко сжимают толстую веревку. На ней нарядное шелковое платье, и вся она полна жизни - такой ее никто никогда не видел. И счастлива.
- Портрет нарисован в имении Темпестов весной 1946 года. Тогдашним сыном и наследником Темпест-Тауэрз со всеми долгами в придачу. Его полное имя Руперт Дайсарт-Иннз-Темпест, виконт Дайсарт.., твой Руперт, Хелен.., тот, с которым ты была помолвлена.
Хелен так резко вскочила, что склонившийся над ней Харви едва успел отпрянуть. С тревогой заглянув ей в лицо, он увидал, что оно стало пепельно-серым.
- Видишь кольцо? - Дан услужливо указал на руку, сжимавшую веревку. Это его подарок. Прелестная сентиментальная вещица. Разумеется, викторианская. В то время любили разные послания. И кольцо тоже содержит послание. На портрете не видать всех камней, но я назову их: малахит, изумруд, лазурит, аметист, яшма. Прекрасные камни. Остается только взять первые буквы из каждого названия и поставить их рядом. Раз, два, три! Что получилось? Слово "МИЛАЯ".
Ну разве не прелесть?
Когда он повернулся к Элизабет, его улыбка стала просто ослепительной.
- Но вам это и без меня известно. У вас ведь есть такое же кольцо. В самом деле, точно такое же. Странное совпадение, не так ли? - Он обвел взглядом ошеломленные лица. - Две женщины из одной и той же семьи, живущие в тысячах миль друг от друга, имеют одинаковые кольца.., удивительное совпадение. Впрочем, у Хелен кольца больше нет, верно, Хелен? Быть может, ты его потеряла? Или отдала кому-нибудь? Ведь ты не могла вернуть кольцо тому, кто его подарил, потому что его убили. Как грустно! Кольцо - это все, что от него осталось.
Спина у Касс похолодела от дурных предчувствий.
- К чему ты клонишь?
- Терпение, терпение... Позволь мне насладиться своим триумфом. Я много для этого потрудился. Вот Хелен понимает, к чему я клоню. Правда, Хелен?
Его слова разили, как кинжал. Но Хелен не чувствовала боли. Она ничего не чувствовала.
Все взгляды устремились на нее, но она, не отрываясь, глядела на портрет.
- Ну конечно же, понимает, - довольно промурлыкал Дан, - она узнала эту дверь в прошлое. И если вы потерпите еще немного, я проведу вас сквозь нее. - Он снова торжествующе засмеялся. - Как Алису в Зазеркалье. Но сначала... - Он повернулся к Элизабет, которая, слегка нахмурясь, глядела на Хелен. - Могу я попросить вас принести сюда ваше кольцо?
- Зачем?
- Потому что это важная, быть может, самая важная часть головоломки, главные фрагменты которой Ричард намеренно спрятал. А я их нашел. - Его голос зазвучал резко, почти повелительно:
- Кольцо, пожалуйста.
Дерзко улыбаясь, он выдержал ее взгляд, с трудом подавляя клокотавшую в нем ярость. Элизабет молча поднялась и вышла.
- Какое отношение имеет кольцо Элизабет к кольцу Хелен? - застенчиво спросил Харви.
- Самое прямое, - отрезал Дан. Харви смущенно замолчал, его все больше тревожило состояние Хелен, да он и сам был не на шутку взволнован. Хелен была помолвлена! Он ничего не знал об этом. Почему она ему не сказала? В его взгляде сквозила обида, но Хелен ее не замечала. Она не видела ничего, только себя на портрете - счастливую, молодую. Взгляд ее остановился, поза стала напряженной. В ее глазах стояло что-то такое., казалось, из ее груди вот-вот вырвется крик.
- Откуда тебе известно, что у Элизабет есть такое же кольцо? - грозно спросила Касс.
Дан пожал плечами.
- Я взял себе за правило знать своих врагов. Еще один урок Ричарда.
- Так вот почему ты все это затеял! Ты с самого начала относился к ней враждебно!
- Я относился к ней в точности так, как этого хотел Ричард, - быстро отпарировал Дан. - В отличие от тебя я не собираюсь перед ней пресмыкаться...
Касс вспыхнула, хотела возразить, но в комнату вошла Элизабет в сопровождении сонной Ньевес.
- Что происходит? - спросила она, ища глазами Дэва. Увидев, что его нет, она нахмурилась.
- Мы просто развлекаемся, - язвительно ответил Дан. - Присоединяйся к нам. - Он повернулся к Элизабет. - Кольцо!
Он протянул руку ладонью вверх, но она не пошевелилась. Дан молча опустил руку.
- Хорошо, тогда покажите остальным.., но покажите! - его голос стал пронзительным.
Касс протянула руку.
- Верно, давайте посмотрим.
Она улыбнулась Элизабет, но та, не ответив на улыбку, опустила кольцо в ладонь Касс.
- Назови камни, - потребовал Дан.
Касс медленно начала перечислять вправленные в золото камни.
- Малахит, изумруд, лазурит, алмаз, яшма. - Затем пожала плечами. Это ничего не доказывает.
Если кольцо викторианское, таких могли быть дюжины...
- Взгляни на внутреннюю сторону кольца. Прочти, что там написано.
Метнув на Дана полный ненависти взгляд, Касс подчинилась.
- Инициалы Х и Р и дата... 1946, - голос Касс осекся. Медленно, словно боясь чего-то, она подняла глаза на Элизабет - ее лицо походило на гипсовую маску.
- Откуда у вас это кольцо? - вкрадчиво спросил Дан.
- Его дала мне ми ее Келлер, - голос Элизабет был таким же бесцветным, как ее лицо.
- Когда?
- Когда я покинула приют.
- Почему?
Пауза. Все напряженно ждали. Элизабет нерешительно произнесла:
- Она сказала, что кольцо принадлежало моей матери.
Настала мертвая тишина. Затем Дан взял кольцо с безжизненной руки Касс и, держа его между большим и указательным пальцами, приблизился к недвижной, словно изваяние, Хелен.
- Помнишь это кольцо, Хелен? Ты получила его по случаю помолвки. На внутренней стороне твои инициалы...
Хелен съежилась, ее испуганные глаза были широко раскрыты, губы дрожали. Она заслонила лицо рукой, словно защищаясь от удара.
- Нет, - хрипло произнесла она. - Нет...
- Да! Это твое кольцо. Подарок Руперта Темпеста.
Это же кольцо дала Элизабет наставница приюта Хенриетты Филдинг, сказав, что оно принадлежало ее матери!
- Нет! - из груди Хелен вырвался мучительный стон. - Нет.., этого не может быть... Они сказали мне, что я все выдумала.., сказали, что я сошла с ума, - ее голос сорвался, и она зажала себе рот обеими руками, словно боясь, что слова вырвутся наружу.
- Но я-то ведь не сумасшедший и Элизабет тоже.
Кольцо было твоим. Теперь оно принадлежит Элизабет... - Его голос стал мягким и вкрадчивым. - И теперь нам известно, почему.
- Нет! Нет! - закричала Хелен, вскочив с места.
Она покачнулась. Харви быстро протянул руку, чтобы поддержать ее, но она оттолкнула его. В ее широко открытых глазах застыл ужас, голова дергалась. - Это не правда... Я все придумала.., никакого ребенка не было.., это плод моего воображения.
- Но ребенок был, - голос Дана не отпускал, опутывал ее. - Ребенок от Руперта Темпеста, маленькая девочка, помнишь? Но теперь она стала взрослой. Вот она, Хелен, твоя дочь, совсем большая - и зовут ее Элизабет Шеридан!
Касс почувствовала, как по ее спине поползли мурашки. Хелен оцепенела. Она стояла, прижав руки к груди, впившись взглядом в Элизабет, а та расширенными, недоверчивыми глазами глядела на нее.
- Она похожа не на Ричарда, а на тебя! - патетически воскликнул Дан, выкинув вперед руку, все больше вживаясь в свою роль. - Взгляните на портрет! - Все присутствующие послушно повернули головы, только Хелен и Элизабет не отрывали друг от друга глаз. - Вылитая Элизабет! Ричард ввел нас в заблуждение, заставив думать, что Элизабет похожа на него... ведь вы брат и сестра, а все Темпесты имеют фамильное сходство. Он хотел одурачить нас, разве вы не понимаете? Она не дочь Ричарда. И он прекрасно это знал. Она твоя дочь, Хелен. Твоя малютка... Та самая, про которую говорили, что это плод твоего воображения.., она настоящая, Хелен! Твоя плоть и кровь! Он схватил совершенно растерявшуюся Элизабет за руку и потянул вперед так резко, что Касс вскочила со стула. Дан подтащил Элизабет вплотную к Хелен, но та по-прежнему не двигалась. Тогда Дан взял руку Хелен и, не особо церемонясь, положил ее на щеку Элизабет. - Ты чувствуешь, Хелен? Посмотри на нее! Твое лицо! Твое дитя!
Твоя дочь!
- Сейчас же прекратите! - Харви бросился вперед, но застыл на полпути, услышав жуткий, леденящий душу вопль Хелен:
- Нет.., нет!
Хелен раскачивалась из стороны в сторону, лицо ее исказилось.
- Моя малютка.., они отняли ее, я не могла ее найти. Я искала повсюду, но мне сказали, что я все придумала...
Харви приблизился к Хелен, протянул к ней руки.
- Хелен.., любовь моя. - Его лицо побледнело, голос был полон боли.
Она медленно повернулась к нему. Устремила на него пустые, странно блестевшие глаза. Но она не видела его, не видела ничего вокруг.
- Помоги мне найти мою дочурку, - произнесла она странным, словно стеклянным голосом. - Ты ведь не откажешь мне, правда? - Она улыбнулась, казалось, она узнает его. - Ты поможешь.., ведь ты меня любишь, произнесла она жестокие в своем неведении слова.
- Да, - Харви старался говорить спокойно. - Я помогу тебе.
- Я знаю, ты поможешь... - ее губы растянулись в улыбке, которая зияла, словно рана, на ее лице. И вдруг улыбка исчезла, а Хелен, как подкошенная, упала на пол.
Гостиная мгновенно превратилась в сущий ад. Касс, вцепившись в Дана, принялась молотить его руками и ногами.
- Выродок! - визжала она. - Садист! Сукин сын!
Жадный, самовлюбленный ублюдок... - От ярости у нее перехватило дыхание, но она продолжала наносить удары, пока Дан не схватил ее за кисти обеих рук.
Харви со страдальческим лицом стоял на коленях возле Хелен, прижав ее голову к своей груди, а Матти пыталась оттащить Касс от Дана.
Дейвид, отстранив Харви, взял Хелен на руки и бережно опустил на ближайший диван.
Элизабет словно приросла к месту. Люди сновали вокруг, натыкались на нее, но она не шевелилась.
Испуганная Ньевес бросилась к телефону.
- Дав? О, Дав.., приходи, пожалуйста, скорей... все так ужасно.., тетя Хелен... - ее голос дрогнул. Выслушав ответ, она кивнула, благодарно выдохнула "спасибо!" и повесила трубку.
Все бестолково суетились возле бледной недвижной Хелен. Одна Матти заметила, что с Элизабет что-то не так. Быстро придвинув стул, она слегка подтолкнула к нему Элизабет, и та, безвольно рухнув на сиденье, опять застыла. Матти ринулась к дивану, где с пустыми, широко открытыми глазами лежала Хелен.
- Ей не хватает воздуха! - крикнула она раздраженно, расталкивая всех и склоняясь над Хелен, которая казалась восковой куклой. - Боже! Она совсем как деревянная! Скорей звоните Луису Бастедо.
На этот раз к телефону бросился Дейвид.
- Ну что, теперь доволен? - набросилась на Дана Касс.
- Чего?
- Депривации. В самом уязвимом возрасте она лишилась матери, возможно, единственного существа, которое она любила. Это подавило все ее эмоциональные реакции, так как они причиняли только боль и страдание. Такова мотивация эмоциональной ущербности у людей, к которым она, судя по всему, принадлежит. Но это лишь мои предположения. Чтобы утверждать что-либо наверняка, необходимо ее увидеть и с ней побеседовать.
- Она никогда не согласится на это. Я же говорил, у нее нет ни малейшего подозрения, что с ней не все в порядке.
- Тогда она нуждается в помощи.
- Так помоги ей.
- Я не в силах ей помочь. Но я могу направить ее к тому, кто поможет.
- Луис, ты тонко чувствуешь людей, ты прирожденный психиатр.
- Но у меня нет специальной подготовки. И я могу повредить не только ей. Я не имею права рисковать своей работой и репутацией больницы.
- Тогда рискну я.
Луис молча глядел на Дэва.
- Она и в самом деле задела тебя за живое.
- Я же сказал тебе, нас бросило друг к другу.
Луис снова вздохнул.
- Ну, хорошо, если это случилось с тобой впервые, мы вправе предположить, что с ней такого никогда не было.
- По всей вероятности, так.
Луис почесал за ухом черенком трубки.
- Сложный случай.
- Поэтому я и пришел к тебе.
- Ты в самом деле хочешь ей помочь?
- Конечно. Растопить ее, если можно так выразиться.
Улыбка Луиса была теплой, но к ней примешивалась зависть.
- По-моему, ты всегда добивался своего.
- По-моему, тоже. Мне повезло, во мне есть то, что нравится женщинам. Это меня и раззадорило. Я знаю, ей хочется того же, что и мне. Но она противится своей природе. В сердцевине айсберга прячется женщина, Луис. Я убежден. Я сразу же это почувствовал... Она не то, что о себе думает. Но как мне ей это доказать? Она абсолютно закрыта... Я должен прорваться к ней сквозь все преграды. Я должен это сделать.
Ну и ну, думал Луис, изумляясь. Он часто наблюдал, как его друг одерживал блестящие победы на любовном поприще, но Дэв всегда любил женщин, а не одну женщину. До сегодняшнего дня. А она, должно быть, и в самом деле со сдвигом. Наверное, поэтому он так и загорелся. У Дэва было столько любовниц, что вызвать в нем интерес могла лишь необыкновенная женщина. Что, впрочем, вполне справедливо, подумал Луис. Несмотря на бьющую через край мужественность, Дэв Локлин не был просто жеребцом: он обладал чутким сердцем, и источник его нежности никогда не иссякал, сколько бы он ни уделял из него страждущим.
Душа всегда интересовала его не меньше тела. Луис иногда изумлялся, как мастерски его друг применял сексуальную терапию, хотя никогда этому не учился!
Он неуверенно сказал:
- Что ж, желаю успеха. Кажется, ты зашел так далеко, что отступать уже поздно.
- Я знаю. Но я хотел спросить, как мне себя вести?
Луис задумался.
- Тебе уже удалось установить с ней контакт. Остается лишь его поддерживать... Говорить с ней, наблюдать, стараться ее понять, как она относится к разным вещам, какова ее жизненная позиция. Ты рассказал мне то, что узнал от других. Составь свое собственное мнение, и если тебя что-нибудь встревожит, обратись ко мне. А я свяжусь со знакомым психоаналитиком из Майами. Но, ради Бога, будь осторожен.., у этой девушки и так имеются отклонения. Не оказывай жесткого нажима, но в то же время не ослабляй мягкого давления.., которое она уже почувствовала. - В карих глазах Луиса промелькнула тревога. - И если тебе понадобится моя помощь...
- Благодарю, наверняка понадобится, - откровенно признался Дэв.
- Очень красивая женщина, - произнес Луис отсутствующим тоном.
- Потрясающе красивая! Но, клянусь, сама она так не думает. Но в то же время пользуется своей красотой... Дейвид ходит вокруг нее кругами.
Луис вздохнул:
- Ах, Дейвид... Но он ей совершенно не нужен. Вероятно, она держит его при себе, чтобы отвадить других ухажеров.
- В том-то и дело! Такая красота пропадает напрасно! Она не живет, Луис, а существует, и не знает ничего лучшего. По-моему, ад - это жизнь без жизни.
- Вот почему я умоляю тебя соблюдать осторожность. Тебе известно, как ведут себя люди, загнанные в угол. Тихий голос и нежная улыбка. Не напирай на нее, но всегда будь рядом.., если тебе понятно, о чем я говорю, прибавил он неуверенно, хотя Дэв его прекрасно понял. Все, что ему приходилось делать, когда речь шла о женщинах, так это просто быть рядом.
- Теперь мне все ясно, - голос Дэва звучал гораздо бодрее. - Начну сегодня же вечером. Она собирается вместе со всеми в Бижу. Попробую остаться с ней наедине.
***
Он честно пытался следовать советам Луиса. Заговорить с ней и заставить ее разговориться. Но едва он ее увидел, его словно пронзило током, и по тому, как расширились ее зрачки, он понял: она чувствует то же самое. А когда она оказалась с ним в машине, у него все разом вылетело из головы. Он вдыхал ее запах, угадывал под мягким шифоном платья изгибы ее тела, видел, как часто поднимается и опускается ее великолепная грудь, как обрамляют лицо густые и мягкие, словно шелк, волосы. Желание обнять Элизабет было таким острым, что он, вцепившись в руль, с трудом вел машину. Он был уверен, что своей поспешностью он лишь испортит дело. Маятник мог качнуться в любую сторону, и он себе никогда бы не простил, если б он качнулся не туда. То есть от него, а не к нему.
Однако напряжение достигло такого накала, что, когда его рука скользнула по ее груди, критическая масса взорвалась. Ситуация мгновенно вышла из-под контроля. Единственное, о чем он думал, когда мог думать вообще, так это о том, что оказался прав. Она подавляла себя. Он выпустил на волю ураган чувств.
Врожденное знание освободилось от пут, дремлющий инстинкт проснулся. Ее тело сказало все. В его недрах, под спудом бушевал неукротимый огонь, и, вырвавшись наружу, он опалил Дэва, иссушил до дна. И положил ему на сердце печать - на всю жизнь.
Он проклинал себя. Он должен был знать, что, когда огонь погаснет, останется одна зола да привкус гари во рту. Она пришла в ужас не только от того, что случилось, но и от того, что это случилось вообще. Но он сделал все возможное. И после, думая о том, что было между ними, не в силах думать ни о чем другом, он утешал себя тем, что все-таки оказался прав. Она была не тем, что думала. Но она оказалась и не такой, как думал он. Он мог с этим справиться. Вопрос был в том, справится ли она.
***
Весь следующий день на "Пинте" между ними шла молчаливая борьба. Она не хотела признать его силу и подчиниться ему, и это вконец ее измотало. К исходу дня ее глаза заволокло усталостью и отчаянием. Это было ему на руку. Когда она уснула, он решил не упускать случая поговорить с ней наедине. Но сам он был в отчаянии. То, что произошло между ними, больно ее ранило. Она дрогнула, но не сломалась. Не было ни слез, ни истерик, ни бурных обвинений. Ее лицо побледнело, под глазами легли синяки, но она не отступала. И тогда он понял, что любит ее. Кто-то однажды сказал, что любовь - это одержимость одного человека другим. Он был одержим. Он понял, что спасет эту женщину от нее самой, даже потеряв себя. Хотя он и так уже пропал.
Потерял себя. Ради нее.
Глава 11
Элизабет Шеридан в ужасе бежала от Дэва Локлина. Только оказавшись в своей комнате и заперев дверь, словно это могло спасти ее, она принялась перебирать в уме его слова, пытаясь обнаружить в них ошибку. Безуспешно. Каждое его слово дышало здравым смыслом, которого она всегда придерживалась. Собственный разум вынудил ее признать справедливость сказанного.
В отчаянии она пыталась укрыться в темноте, лежащей за пределами сознательной памяти: вот она лежит на чужой кровати, в чужом доме, где пахнет мастикой и вареной капустой, испуганная, потерянная, одинокая. Но это ничего не давало. Единственным ключом может служить ее страх перед кладбищами, о котором Дэв ничего не знал. Этот панический страх оттуда, из ее детства, о котором она ничего не помнит. И вдруг она с отчаянием поняла, почему, пробыв на острове почти месяц, она не побывала на могиле своего отца. Не потому, что не думала, не могла думать о нем как о своем отце. А потому что боялась.
Она похолодела. Значит, он был прав. Она все время притворялась. Цеплялась за логику и разум не потому, что презирала неумеренные чувства, а просто потому, что пряталась от этих чувств.
Потрясенная, она вглядывалась в ту Элизабет Шеридан, которую всегда старалась подавить. Которую Дэв Локлин выпустил на волю прошлой ночью. От которой она в ужасе бежала. Элизабет, которая умела чувствовать глубоко, страстно, мучительно. Нет, она совсем не такая, как думала. Та женщина не совершила бы того, что сделала она. Не упивалась бы тем, что она всегда считала излишним. Ненужным. Опасным.
Вот почему она обратилась в бегство. Ее гнал старый подсознательный страх. Отступление - высшая доблесть. Значит, она трусиха? Предпочитает мертвую холодность живому чувству. "Боже мой, - подумала она, обхватив себя руками, не в силах сдержать дрожи. - Боже мой!.."
Она сидела скорчившись на развалинах собственной жизни, изредка вздрагивая от боли, причиненной ее осколками. И вдруг услыхала, как кто-то колотит в дверь.
- Элизабет Открой же наконец!
Это Касс.
- Мне нужно кое-что тебе сказать. - Дверная ручка задергалась. - Я знаю, что ты здесь.
- Уходи, - глухо сказала Элизабет.
- Это очень важно.., пожалуйста, открой. Элизабет! - Голос Касс звучал пронзительно, настойчиво.
Дверь затряслась, дверная ручка заходила ходуном. - Это очень важно, умоляюще произнесла Касс. - Дан вернулся из Лондона.
Элизабет подняла голову. Из Лондона?
Едва она повернула ключ в замке, Касс ворвалась в комнату.
- Наконец-то!
- В чем дело? С чего ты взяла, что это важно?
- Дан сам так сказал. Он что-то замышляет.., выглядит так, словно проглотил клетку с канарейками! Он говорит, что должен сообщить нам потрясающую новость, и в первую очередь - тебе!
- Что именно? - Элизабет нахмурилась.
- Он скажет нам, когда все соберутся внизу.., все до единого! Он изнывает от нетерпения. Похоже, нас ждет неприятный сюрприз, - Касс сделала многозначительную паузу. - По-моему, он рылся в грязном белье там, в Лондоне, - выпалила она.
Элизабет не двигалась. Выглядела она ужасно. Что же произошло в домике на пляже? Но это подождет.
Она инстинктивно почувствовала: то, что собирается сказать Дан, не терпит отлагательств.
- Пошли!
Все собрались в белой гостиной. Хелен в облаке зеленоватых кружев выглядела удивленной и не слишком довольной. Харви, как всегда, был рядом с ней. Матти, приглаживая волосы, неодобрительно взирала на свое отражение, а Дейвид хмуро глядел на изысканно одетого, сияющего от удовольствия Дана. Не было одной Ньевес. Дэв ночевал в домике на пляже. Пусть там и остается, подумала Касс.
- А вот и сама хозяйка, - расплылся в улыбке Дан, заметив Элизабет. Теперь можно начинать.
Касс пристально разглядывала его элегантные, ручной работы туфли.
Он ухмыльнулся.
- Располагайтесь поудобнее. Мне кажется, вам лучше выслушать эту новость сидя.
Он церемонно придвинул стул Хелен, которая неуверенно произнесла:
- Не понимаю, зачем тебе понадобилось среди ночи поднимать нас с постели.
- Это я и собираюсь вам сообщить.
- Что именно? - потребовала объяснений Касс.
- Кое-что о прошлом!
- Чьем?
Дан повернулся к Элизабет, в его глазах светилось дьявольское торжество.
- Разумеется, ее!
- Так вот почему ты так поспешно уехал! - воскликнула Касс. Свет наконец пролился и на это темное пятно. - И Марджери с тобой?
- О, она давно в Венеции... Не может расстаться со своим венецианским красавчиком, особенно после того, как он снюхался с Барбарой.., как там ее... Да вы ее знаете, с королевой косметики. Марджери пулей туда помчалась. Но я и без нее прекрасно справился. Ричард всегда нас учил: никогда ни с кем не делись, делай все для себя.
- И что же тебе удалось сделать? - подозрительно спросил Харви.
- Как что? Разгадать головоломку! - Беглый взгляд на их лица убедил Дана в том, что каждый из них ломает голову над своей.
Он рассмеялся.
- О, это так приятно.., держать вас в напряжении. - Он посмотрел на Элизабет. - Интересно, что вы сейчас чувствуете?
- Ты всех нас измучил, - взорвалась Касс. - Переходи к делу.
- Терпение и еще раз терпение, - он подвинул к себе стул и удобно на нем расположился, не забыв поддернуть штанины брюк.
- Итак, как вы слышали, я был в Лондоне. Решил провести там расследование. Всем известно, что мне не понравилось завещание Ричарда. И чем больше я о нем думал, тем меньше оно мне нравилось. В нем было столько неясностей. Вот я и решил кое-что выяснить.
- Например? - спросила Касс.
- Будучи в Лондоне, - продолжал невозмутимо Дан, не обращая на Касс ни малейшего внимания, - я по счастливейшей случайности встретился с Фредди Темпестом. Ты помнишь Фредди, Хелен? Сына Лайонела Темпеста?
- Конечно, - послушно кивнула головой Хелен. - Но какое отношение?..
- Сейчас объясню. Позволь мне насладиться своим успехом. Это все, что мне осталось. - Он бросил острый, как бритва, взгляд на Элизабет. Та сидела очень прямо, с каменным лицом.
- Так вот, Фредди пригласил меня в Темпест-Тауэрз на уик-энд. То был удивительный уик-энд, хотя и несколько печальный. Вы и представить себе не можете, как стеснены в средствах наши английские родственники. Два налога на наследство один за другим! Они вынуждены распродавать кое-что из обстановки, и когда я там был, пришел человек от "Сотбис" оценить несколько картин.., и, между прочим, великолепного Каро. И среди этих картин, - он поднялся, подошел к одному из диванов, наклонился и взял в руки плоский пакет в коричневой оберточной бумаге, - было это маленькое сокровище.
С большой предосторожностью он развязал узлы, свернул бечевку, бережно снял бумагу и извлек небольшой, около полуметра, портрет в золоченой рамке.
Затем прислонил его к стоящей на маленьком столике лампе и выдвинул вместе со столиком вперед для всеобщего обозрения.
- Вот! - восхищенно воскликнул он, отступив назад. - Разве не прелесть?
Все повернули головы, а Дейвид в качестве эксперта по искусству подошел к портрету и с видом знатока над ним склонился.
- Да это же Хелен! - воскликнул он.
- Возьми его в руки, - предложил Дан, - и рассмотри получше.
Взяв портрет, Дейвид поднес его к свету.
- Неплохо.., тонкая работа.., детали четко выписаны.., я вообще люблю темперу... - Склонившись над портретом еще ниже, он изумленно воскликнул:
- Р.Т.! Но уж никак не Ричард Темпест?
- Нет, не Ричард Темпест, - подтвердил Дан. - А Руперт Темпест.., английский кузен. - Он повернулся к Хелен, которая дрожащими руками пыталась надеть очки. - Ты помнишь Руперта, Хелен? Ты ведь прекрасно его знала, правда?
Дейвид протянул ей портрет. Она взяла его, недоуменно принялась разглядывать. Она сидит на свисающих с толстой еловой ветви качелях, юная, залитая солнечным светом. Качели взмывают вверх, ее волосы и платье развеваются по ветру, голова откинута назад, веселые глаза широко раскрыты, рот смеется, руки крепко сжимают толстую веревку. На ней нарядное шелковое платье, и вся она полна жизни - такой ее никто никогда не видел. И счастлива.
- Портрет нарисован в имении Темпестов весной 1946 года. Тогдашним сыном и наследником Темпест-Тауэрз со всеми долгами в придачу. Его полное имя Руперт Дайсарт-Иннз-Темпест, виконт Дайсарт.., твой Руперт, Хелен.., тот, с которым ты была помолвлена.
Хелен так резко вскочила, что склонившийся над ней Харви едва успел отпрянуть. С тревогой заглянув ей в лицо, он увидал, что оно стало пепельно-серым.
- Видишь кольцо? - Дан услужливо указал на руку, сжимавшую веревку. Это его подарок. Прелестная сентиментальная вещица. Разумеется, викторианская. В то время любили разные послания. И кольцо тоже содержит послание. На портрете не видать всех камней, но я назову их: малахит, изумруд, лазурит, аметист, яшма. Прекрасные камни. Остается только взять первые буквы из каждого названия и поставить их рядом. Раз, два, три! Что получилось? Слово "МИЛАЯ".
Ну разве не прелесть?
Когда он повернулся к Элизабет, его улыбка стала просто ослепительной.
- Но вам это и без меня известно. У вас ведь есть такое же кольцо. В самом деле, точно такое же. Странное совпадение, не так ли? - Он обвел взглядом ошеломленные лица. - Две женщины из одной и той же семьи, живущие в тысячах миль друг от друга, имеют одинаковые кольца.., удивительное совпадение. Впрочем, у Хелен кольца больше нет, верно, Хелен? Быть может, ты его потеряла? Или отдала кому-нибудь? Ведь ты не могла вернуть кольцо тому, кто его подарил, потому что его убили. Как грустно! Кольцо - это все, что от него осталось.
Спина у Касс похолодела от дурных предчувствий.
- К чему ты клонишь?
- Терпение, терпение... Позволь мне насладиться своим триумфом. Я много для этого потрудился. Вот Хелен понимает, к чему я клоню. Правда, Хелен?
Его слова разили, как кинжал. Но Хелен не чувствовала боли. Она ничего не чувствовала.
Все взгляды устремились на нее, но она, не отрываясь, глядела на портрет.
- Ну конечно же, понимает, - довольно промурлыкал Дан, - она узнала эту дверь в прошлое. И если вы потерпите еще немного, я проведу вас сквозь нее. - Он снова торжествующе засмеялся. - Как Алису в Зазеркалье. Но сначала... - Он повернулся к Элизабет, которая, слегка нахмурясь, глядела на Хелен. - Могу я попросить вас принести сюда ваше кольцо?
- Зачем?
- Потому что это важная, быть может, самая важная часть головоломки, главные фрагменты которой Ричард намеренно спрятал. А я их нашел. - Его голос зазвучал резко, почти повелительно:
- Кольцо, пожалуйста.
Дерзко улыбаясь, он выдержал ее взгляд, с трудом подавляя клокотавшую в нем ярость. Элизабет молча поднялась и вышла.
- Какое отношение имеет кольцо Элизабет к кольцу Хелен? - застенчиво спросил Харви.
- Самое прямое, - отрезал Дан. Харви смущенно замолчал, его все больше тревожило состояние Хелен, да он и сам был не на шутку взволнован. Хелен была помолвлена! Он ничего не знал об этом. Почему она ему не сказала? В его взгляде сквозила обида, но Хелен ее не замечала. Она не видела ничего, только себя на портрете - счастливую, молодую. Взгляд ее остановился, поза стала напряженной. В ее глазах стояло что-то такое., казалось, из ее груди вот-вот вырвется крик.
- Откуда тебе известно, что у Элизабет есть такое же кольцо? - грозно спросила Касс.
Дан пожал плечами.
- Я взял себе за правило знать своих врагов. Еще один урок Ричарда.
- Так вот почему ты все это затеял! Ты с самого начала относился к ней враждебно!
- Я относился к ней в точности так, как этого хотел Ричард, - быстро отпарировал Дан. - В отличие от тебя я не собираюсь перед ней пресмыкаться...
Касс вспыхнула, хотела возразить, но в комнату вошла Элизабет в сопровождении сонной Ньевес.
- Что происходит? - спросила она, ища глазами Дэва. Увидев, что его нет, она нахмурилась.
- Мы просто развлекаемся, - язвительно ответил Дан. - Присоединяйся к нам. - Он повернулся к Элизабет. - Кольцо!
Он протянул руку ладонью вверх, но она не пошевелилась. Дан молча опустил руку.
- Хорошо, тогда покажите остальным.., но покажите! - его голос стал пронзительным.
Касс протянула руку.
- Верно, давайте посмотрим.
Она улыбнулась Элизабет, но та, не ответив на улыбку, опустила кольцо в ладонь Касс.
- Назови камни, - потребовал Дан.
Касс медленно начала перечислять вправленные в золото камни.
- Малахит, изумруд, лазурит, алмаз, яшма. - Затем пожала плечами. Это ничего не доказывает.
Если кольцо викторианское, таких могли быть дюжины...
- Взгляни на внутреннюю сторону кольца. Прочти, что там написано.
Метнув на Дана полный ненависти взгляд, Касс подчинилась.
- Инициалы Х и Р и дата... 1946, - голос Касс осекся. Медленно, словно боясь чего-то, она подняла глаза на Элизабет - ее лицо походило на гипсовую маску.
- Откуда у вас это кольцо? - вкрадчиво спросил Дан.
- Его дала мне ми ее Келлер, - голос Элизабет был таким же бесцветным, как ее лицо.
- Когда?
- Когда я покинула приют.
- Почему?
Пауза. Все напряженно ждали. Элизабет нерешительно произнесла:
- Она сказала, что кольцо принадлежало моей матери.
Настала мертвая тишина. Затем Дан взял кольцо с безжизненной руки Касс и, держа его между большим и указательным пальцами, приблизился к недвижной, словно изваяние, Хелен.
- Помнишь это кольцо, Хелен? Ты получила его по случаю помолвки. На внутренней стороне твои инициалы...
Хелен съежилась, ее испуганные глаза были широко раскрыты, губы дрожали. Она заслонила лицо рукой, словно защищаясь от удара.
- Нет, - хрипло произнесла она. - Нет...
- Да! Это твое кольцо. Подарок Руперта Темпеста.
Это же кольцо дала Элизабет наставница приюта Хенриетты Филдинг, сказав, что оно принадлежало ее матери!
- Нет! - из груди Хелен вырвался мучительный стон. - Нет.., этого не может быть... Они сказали мне, что я все выдумала.., сказали, что я сошла с ума, - ее голос сорвался, и она зажала себе рот обеими руками, словно боясь, что слова вырвутся наружу.
- Но я-то ведь не сумасшедший и Элизабет тоже.
Кольцо было твоим. Теперь оно принадлежит Элизабет... - Его голос стал мягким и вкрадчивым. - И теперь нам известно, почему.
- Нет! Нет! - закричала Хелен, вскочив с места.
Она покачнулась. Харви быстро протянул руку, чтобы поддержать ее, но она оттолкнула его. В ее широко открытых глазах застыл ужас, голова дергалась. - Это не правда... Я все придумала.., никакого ребенка не было.., это плод моего воображения.
- Но ребенок был, - голос Дана не отпускал, опутывал ее. - Ребенок от Руперта Темпеста, маленькая девочка, помнишь? Но теперь она стала взрослой. Вот она, Хелен, твоя дочь, совсем большая - и зовут ее Элизабет Шеридан!
Касс почувствовала, как по ее спине поползли мурашки. Хелен оцепенела. Она стояла, прижав руки к груди, впившись взглядом в Элизабет, а та расширенными, недоверчивыми глазами глядела на нее.
- Она похожа не на Ричарда, а на тебя! - патетически воскликнул Дан, выкинув вперед руку, все больше вживаясь в свою роль. - Взгляните на портрет! - Все присутствующие послушно повернули головы, только Хелен и Элизабет не отрывали друг от друга глаз. - Вылитая Элизабет! Ричард ввел нас в заблуждение, заставив думать, что Элизабет похожа на него... ведь вы брат и сестра, а все Темпесты имеют фамильное сходство. Он хотел одурачить нас, разве вы не понимаете? Она не дочь Ричарда. И он прекрасно это знал. Она твоя дочь, Хелен. Твоя малютка... Та самая, про которую говорили, что это плод твоего воображения.., она настоящая, Хелен! Твоя плоть и кровь! Он схватил совершенно растерявшуюся Элизабет за руку и потянул вперед так резко, что Касс вскочила со стула. Дан подтащил Элизабет вплотную к Хелен, но та по-прежнему не двигалась. Тогда Дан взял руку Хелен и, не особо церемонясь, положил ее на щеку Элизабет. - Ты чувствуешь, Хелен? Посмотри на нее! Твое лицо! Твое дитя!
Твоя дочь!
- Сейчас же прекратите! - Харви бросился вперед, но застыл на полпути, услышав жуткий, леденящий душу вопль Хелен:
- Нет.., нет!
Хелен раскачивалась из стороны в сторону, лицо ее исказилось.
- Моя малютка.., они отняли ее, я не могла ее найти. Я искала повсюду, но мне сказали, что я все придумала...
Харви приблизился к Хелен, протянул к ней руки.
- Хелен.., любовь моя. - Его лицо побледнело, голос был полон боли.
Она медленно повернулась к нему. Устремила на него пустые, странно блестевшие глаза. Но она не видела его, не видела ничего вокруг.
- Помоги мне найти мою дочурку, - произнесла она странным, словно стеклянным голосом. - Ты ведь не откажешь мне, правда? - Она улыбнулась, казалось, она узнает его. - Ты поможешь.., ведь ты меня любишь, произнесла она жестокие в своем неведении слова.
- Да, - Харви старался говорить спокойно. - Я помогу тебе.
- Я знаю, ты поможешь... - ее губы растянулись в улыбке, которая зияла, словно рана, на ее лице. И вдруг улыбка исчезла, а Хелен, как подкошенная, упала на пол.
Гостиная мгновенно превратилась в сущий ад. Касс, вцепившись в Дана, принялась молотить его руками и ногами.
- Выродок! - визжала она. - Садист! Сукин сын!
Жадный, самовлюбленный ублюдок... - От ярости у нее перехватило дыхание, но она продолжала наносить удары, пока Дан не схватил ее за кисти обеих рук.
Харви со страдальческим лицом стоял на коленях возле Хелен, прижав ее голову к своей груди, а Матти пыталась оттащить Касс от Дана.
Дейвид, отстранив Харви, взял Хелен на руки и бережно опустил на ближайший диван.
Элизабет словно приросла к месту. Люди сновали вокруг, натыкались на нее, но она не шевелилась.
Испуганная Ньевес бросилась к телефону.
- Дав? О, Дав.., приходи, пожалуйста, скорей... все так ужасно.., тетя Хелен... - ее голос дрогнул. Выслушав ответ, она кивнула, благодарно выдохнула "спасибо!" и повесила трубку.
Все бестолково суетились возле бледной недвижной Хелен. Одна Матти заметила, что с Элизабет что-то не так. Быстро придвинув стул, она слегка подтолкнула к нему Элизабет, и та, безвольно рухнув на сиденье, опять застыла. Матти ринулась к дивану, где с пустыми, широко открытыми глазами лежала Хелен.
- Ей не хватает воздуха! - крикнула она раздраженно, расталкивая всех и склоняясь над Хелен, которая казалась восковой куклой. - Боже! Она совсем как деревянная! Скорей звоните Луису Бастедо.
На этот раз к телефону бросился Дейвид.
- Ну что, теперь доволен? - набросилась на Дана Касс.