Страница:
УИЛЛС: А вам он не боялся доверить такой ценный груз?
РАШ: Я был заменим.
УИЛЛС: Что вы имеете в виду?
РАШ: Я тогда был в звании оберштурмфюрера, простой боевой офицер. Кто бы заметил, если бы я вдруг исчез?
УИЛЛС: Но вы ведь не исчезали.
РАШ: Потому что я как следует пораскинул мозгами.
УИЛЛС: Объясните.
РАШ: Перед тем как вылететь в Прагу, я распорядился, чтобы к моему приезду все было готово: грузовики, мотоциклетный эскорт, легковые автомобили, рота эсэсовцев. Я рассуждал так: если я с минимальными потерями времени доставлю груз в Берлин, Гиммлер поймет, что у меня просто не было времени порыться в досье. Кроме того, все ящики были запечатаны, заперты на ключ, а ключи находились у рейхсфюрера. Я позаботился о том, чтобы к моему приезду на каждый ящик поставили дополнительную печать. Погрузка на машины заняла всего семнадцать минут. Едва прилетев в Прагу, я сообщил рейхсфюреру о своем прибытии, а по окончании погрузки – о завершении работы. Затем эскорт автомобилей двинулся туда, куда мне было приказано.
УИЛЛС: Куда именно?
РАШ: Это мой секрет. Не думайте, что вы сможете обмануть меня или принудить силой. До поры до времени секрет останется при мне. Когда я буду убежден, что вы честно и сполна выполнили мои условия, эту информацию я сообщу вам сам, добровольно.
УИЛЛС: Хорошо, мы к этому вернемся.
РАШ: Когда я прибыл на место, рейхсфюрер уже находился там. Он спросил меня, останавливались ли мы где-то по дороге. Я сказал, что мы сделали одну остановку, в казарме СС, в городе Галле – нужно было заправить топливные баки и накормить людей. Кстати говоря, по ироническому совпадению, Гейдрих родом из Галле. Я сказал рейхсфюреру, что у грузовиков во время остановки вое время дежурили часовые. Мы пробыли в Галле ровно двадцать минут, затем продолжили путь. Гиммлер сказал, что моя оперативность впечатляет. Таким образом, я спас себе жизнь исключительно за счет быстроты и организованности.
УИЛЛС: Что было дальше?
РАШ: Для архива было подготовлено специальное помещение, где Гиммлер распорядился разместить ящики. Входить туда кому-либо воспрещалось. Дверь в помещение была стальная, с очень сложным замком. Гиммлер заперся там и не выходил много часов. Потом без единого слова отправился на аэродром и улетел в Берлин.
УИЛЛС: А что было с вами?
РАШ: Я остался там по приказу Гиммлера. Комната была опечатана, возле нее установили постоянный пост. Пока я находился в том месте, Гиммлер прилетал дважды и всякий раз проводил там по целому дню, запираясь в помещении. Он изучал материалы. Меня использовал в качестве физической силы – вызывал в комнату, когда нужно было передвинуть тяжелый ящик с места на место. Все это выглядело очень странно.
УИЛЛС: Почему странно?
РАШ: Какой смысл достигать высокого положения, если потом приходится заниматься тяжелым физическим трудом? Я-то думал, что люди делают карьеру с одной-единственной целью – никогда не пачкать руки работой.
УИЛЛС: И чем вы там с ним занимались – только передвигали ящики?
РАШ: Да, только этим.
УИЛЛС: А потом?
РАШ: Я же сказал вам, что расскажу все сам. Так что не нужно меня подгонять.
УИЛЛС: Продолжайте.
РАШ: Несколько раз Гиммлер устраивал короткий отдых, и я должен был садиться и выслушивать его пространные монологи. Рейхсфюрер сидел рядом со мной, как самый обычный работяга, ел колбасу, пил воду и рассказывал про Гейдриха. Думаю, в глубине души он был рад, что Гейдриха больше нет. Даже для него покойный представлял некоторую угрозу. После того как Гиммлер разобрался в архиве, ящики были расставлены в определенном порядке и дверь в комнату опечатали. Один ящик Гиммлер захватил с собой в Берлин – я тащил его на себе до автомобиля, а потом мы отправились в столицу. Нас сопровождало два броневика впереди, два броневика сзади и еще мотоциклисты. Всю дорогу я держал наготове автомат с взведенным затвором.
УИЛЛС: Куда отвезли этот ящик?
РАШ: На Принц-Альбрехт-штрассе.
УИЛЛС: Что там было?
РАШ: Понятия не имею. Я вернулся в замок, забрал свои вещи и поступил в распоряжение Шелленберга. (Примечание: служба у Шелленберга, в управлении внешней разведки, подробно описана в протоколе допроса № 4.)
УИЛЛС: Ранее вы сказали, что до того времени ваши отношения с Гиммлером не были близкими. Стали ли они ближе после этой истории?
РАШ: Рейхсфюрер время от времени вызывал меня к себе для выполнения отдельных поручений.
УИЛЛС: Почему вас?
РАШ: Я считался настоящим солдатом, а Гиммлер испытывал некоторое романтическое чувство по отношению к воякам.
Думаю, теперь, когда он сам воюет на фронте, от прежних его иллюзий не осталось и следа. Я продемонстрировал рейхсфюреру, что могу работать быстро и эффективно. Он решил, что может мне доверять. С его точки зрения, я был доблестным молодым человеком, готовым отдать за него свою жизнь.
УИЛЛС: Вы действительно бы отдали за него свою жизнь?
РАШ: Я солдат. Если бы мне приказали, я бы пожертвовал жизнью. Хотя считаю, что мог бы пожертвовать своей жизнью во имя более высоких целей.
УИЛЛС: Мы отклоняемся от темы. Итак, Гиммлер поручал вам отдельные задания.
РАШ: Да, следующая наша встреча состоялась в мае 1943 года. Прошло довольно много времени после истории с перевозкой архива. Меня вызвал Шелленберг и велел немедленно отправляться к рейхсфюреру, который желает меня видеть. Я пошел к Гиммлеру, вытянулся по стойке «смирно» перед его столом, и рейхсфюрер долго молча смотрел на меня, не говоря ни слова. Вид у него был довольно хмурый, и я решил, что меня сейчас расстреляют. Потом Гиммлер сказал, что я должен отправиться в... Ну, одним словом, туда, где хранится архив, и привезти ему одно досье. Оказалось, что озабоченный вид рейхсфюрера объясняется очень просто – он прищемил себе пальцы ящиком стола. Пальцы были перебинтованы, и Гиммлер пожаловался мне, что ужасно страдает от боли. Потом сказал: «Вопрос, Раш, заключается только в одном – могу ли я вам доверять?»
УИЛЛС: И вы отправились в путь?
РАШ: Да. Причем специальный человек засек время, которое мне понадобилось на поиск досье. Это заняло примерно полминуты. Нет, наверное, все-таки чуть больше – ведь мне пришлось сначала найти ящик, потом взломать печать, вытащить досье и навесить новую печать. Но я действовал очень быстро, уж можете мне поверить.
УИЛЛС: Вы прочли досье?
РАШ: Досье при мне положили в портфель, который наручниками был прикован к моему запястью. Человек, закрывший чемоданчик на замок, сопровождал меня до Берлина, а открыл замок сам Гиммлер. Так что возможности заглянуть в досье у меня не было.
УИЛЛС: Но вы ведь знаете, на кого было это досье.
РАШ: Да, на американца по имени Аллен Даллес. Я хорошо запомнил это имя. Даллес руководил американской разведкой в Швейцарии. Сейчас он ведет переговоры с обергруппенфюрером Карлом Вольфом. Я ведь об этом вам уже рассказывал. (Примечание: см. протокол допроса № 2, где изложены сведения о переговорах. Шелленберг о них знает, но неизвестно, знают ли о них Гиммлер и Гитлер.)
УИЛЛС: Да, вы нам рассказывали о переговорах, но мы знаем о них и без вас. Расскажите лучше о других заданиях, которые вы получали от Гиммлера. Вас часто посылали за новыми досье?
РАШ: Несколько раз. Это происходило постоянно, пока я служил в аппарате Шелленберга. Со временем ко мне даже перестали приставлять сопровождающего, засекавшего время.
УИЛЛС: Значит, у вас была возможность заглянуть в папки?
РАШ: У меня никогда не было достаточно времени, чтобы ознакомиться с документами как следует, но я получил представление о том, какого рода информация там содержится. (Примечание: позднее Раш был подробно допрошен на эту тему. См. приложение.)
УИЛЛС: Вопрос о документах, которые вы получили от Шелленберга для вывоза в Стокгольм. Видели ли вы их или их дубликаты в архиве Гейдриха?
РАШ: Я видел две копии списка имен.
УИЛЛС: Шелленберг об этом знает?
РАШ: Во всяком случае, я ему об этом не говорил. Думаю, что не знает.
УИЛЛС: Почему вы так думаете? Ведь Шелленберг – глава разведывательного ведомства.
РАШ: Архив принадлежал сначала Гейдриху, потом Гиммлеру. Вся эта информация была строжайшим образом засекречена. Ведь это не какой-нибудь публичный архив.
УИЛЛС: Но вы-то эти документы видели.
РАШ: Да. Но, полагаю, кроме меня, их не видел никто.
УИЛЛС: Вернемся к английскому списку. Знаете ли вы, какую именно копию вам выдали для переправки в Стокгольм?
РАШ: Ту, на которой стоял номер один. Всего копий было три. Одна предназначалась для Боле, будущего гауляйтера Великобритании; одна – для адмирала Редера, который руководил силами вторжения; третий – для Гейдриха.
УИЛЛС: Почему?
РАШ: Гейдрих собирал подобные документы. Думаю, ему досталась копия адмирала Редера после того, как операция «Морской лев» была отменена. Собственно говоря, в архиве Гейдриха находились две копии – номер два и номер три. Гиммлер явно знает о них, но у него не хватило мозгов воспользоваться информацией. А у Гейдриха хватило бы.
УИЛЛС: Звучит маловероятно. Если вам верить, Гейдрих упомянул вам об этом документе – вам, и больше никому. Затем, почти три года спустя, Шелленберг вручает вам же именно этот список. Кроме того, вам случалось видеть этот список и самому, когда вы рылись в самом засекреченном архиве Германии.
РАШ: Тем не менее все это правда. Что же до случайных совпадений – они бывают. Мой порядковый номер в СС в точности совпадает с датой моего рождения. Мало ли, какие бывают совпадения.
УИЛЛС: Что вы можете сообщить о финансовых документах?
РАШ: Ничего. Могу лишь высказать некоторые предположения.
УИЛЛС: Высказывайте.
РАШ: Очевидно, план Шелленберга состоял в том, чтобы эти документы попали к Иванам, я хочу сказать, к русским. Тогда цель ясна: внести разлад в стан союзников. Поскольку список английских сторонников фашизма явно способствовал бы ухудшению отношений между Советским Союзом и Англией, резонно предположить, что и финансовые документы каким-то образом с этим связаны.
УИЛЛС: Вы еще говорили о компании «Фокке-Вульф».
РАШ: Просто в качестве примера. В одном из досье Гейдриха содержатся сведения об американском участии в акционерном капитале «Фокке-Вульфа».
УИЛЛС: И это сотрудничество продолжалось даже после начала войны?
РАШ: Да. Существует специальная договоренность о накоплении дивидендов в военное время.
УИЛЛС: Есть и другие такие компании?
РАШ: Да, есть.
УИЛЛС: Минуточку. Прежде чем мы перейдем к этой теме, давайте вернемся к финансовому документу. Как вы думаете, кто мог его составить?
РАШ: Вероятно, документ каким-то образом связан с участием американцев или британцев в германской военной промышленности.
УИЛЛС: Британцев?
РАШ: Да, британцев. В Рурской области есть промышленные районы, которые ни разу не подвергались бомбардировкам – ни американским, ни английским. Не исключено, конечно, что это произошло чисто случайно, но я сомневаюсь... В Германии есть один крупный финансист, активно поддерживающий Шелленберга. Он также является большим сторонником Гиммлера.
УИЛЛС: Кто это?
РАШ: Я расскажу вам о нем чуть подробнее. Когда нацистская партия пришла к власти, и даже ранее, она получила поддержку от целого ряда подобных деятелей – банкиров и промышленников, веривших, что национал-социалистическая партия поможет устранить большевистскую угрозу. Затем была создана специальная Ассоциация друзей рейхсфюрера. Цель ассоциации состояла в том, чтобы у Гиммлера постоянно имелись денежные средства. Так вот, эту организацию возглавляет господин фон Клаусен, глава кельнского банка «Бендлер». Фон Клаусен был личным другом Гейдриха.
УИЛЛС: Вы считаете, документ мог составить он?
РАШ: Да, хоть это и ни на чем не основанное предположение. Фон Клаусен – человек необычайно влиятельный, а содержащаяся в документе информация, очевидно, совершенно секретна. В Германии не много людей, которые могут иметь к ней доступ. Уж Клаусен во всяком случае должен подобные вещи знать.
(Здесь допрос был вновь прерван, поскольку возникла необходимость более тщательно изучить документ. На бумаге были обнаружены водяные знаки в виде буквы "Б". Возможно, это означает «Бендлер». В настоящее время наши люди ищут в лондонском Сити образцы бумаги банка «Бендлер» – из довоенной корреспонденции. В час ночи поступило сообщение, что образцы бумаги банка «Бендлер» были обнаружены в архивах финансовой компании «Хаузер», находящейся в лондонском Сити. Водяной знак в виде буквы "Б" идентичен тому, который присутствует на нашем документе. Однако британское посольство в Швейцарии сообщает, что фон Клаусен погиб.)
Допрос возобновлен в два часа ночи.
УИЛЛС: У меня такое ощущение, что финансовый документ, о котором мы говорим, составлен совсем недавно. Для кого он, по вашему мнению, мог быть написан? Для Гиммлера?
РАШ: Вряд ли.
УИЛЛС: Почему?
РАШ: Слишком сухой стиль. Если бы документ предназначался для Гиммлера, он был бы гораздо подобострастнее. Возможно, документ предназначался Шелленбергу.
УИЛЛС: И составлен специально для вашей миссии?
РАШ: Этого я не знаю. Но на обычный финансовый отчет это не похоже, хоть я и мало что знаю о подобных вещах. По-моему, эти две страницы являются частью какого-то более обширного документа.
УИЛЛС: Хорошо. Теперь давайте поговорим о немецких подводных лодках и о том, кто заправляет их топливом.
РАШ: Есть некоторые греческие и латиноамериканские пароходные компании, которые делали это на протяжении всей войны. Имена я вам назову...
Глава 12
РАШ: Я был заменим.
УИЛЛС: Что вы имеете в виду?
РАШ: Я тогда был в звании оберштурмфюрера, простой боевой офицер. Кто бы заметил, если бы я вдруг исчез?
УИЛЛС: Но вы ведь не исчезали.
РАШ: Потому что я как следует пораскинул мозгами.
УИЛЛС: Объясните.
РАШ: Перед тем как вылететь в Прагу, я распорядился, чтобы к моему приезду все было готово: грузовики, мотоциклетный эскорт, легковые автомобили, рота эсэсовцев. Я рассуждал так: если я с минимальными потерями времени доставлю груз в Берлин, Гиммлер поймет, что у меня просто не было времени порыться в досье. Кроме того, все ящики были запечатаны, заперты на ключ, а ключи находились у рейхсфюрера. Я позаботился о том, чтобы к моему приезду на каждый ящик поставили дополнительную печать. Погрузка на машины заняла всего семнадцать минут. Едва прилетев в Прагу, я сообщил рейхсфюреру о своем прибытии, а по окончании погрузки – о завершении работы. Затем эскорт автомобилей двинулся туда, куда мне было приказано.
УИЛЛС: Куда именно?
РАШ: Это мой секрет. Не думайте, что вы сможете обмануть меня или принудить силой. До поры до времени секрет останется при мне. Когда я буду убежден, что вы честно и сполна выполнили мои условия, эту информацию я сообщу вам сам, добровольно.
УИЛЛС: Хорошо, мы к этому вернемся.
РАШ: Когда я прибыл на место, рейхсфюрер уже находился там. Он спросил меня, останавливались ли мы где-то по дороге. Я сказал, что мы сделали одну остановку, в казарме СС, в городе Галле – нужно было заправить топливные баки и накормить людей. Кстати говоря, по ироническому совпадению, Гейдрих родом из Галле. Я сказал рейхсфюреру, что у грузовиков во время остановки вое время дежурили часовые. Мы пробыли в Галле ровно двадцать минут, затем продолжили путь. Гиммлер сказал, что моя оперативность впечатляет. Таким образом, я спас себе жизнь исключительно за счет быстроты и организованности.
УИЛЛС: Что было дальше?
РАШ: Для архива было подготовлено специальное помещение, где Гиммлер распорядился разместить ящики. Входить туда кому-либо воспрещалось. Дверь в помещение была стальная, с очень сложным замком. Гиммлер заперся там и не выходил много часов. Потом без единого слова отправился на аэродром и улетел в Берлин.
УИЛЛС: А что было с вами?
РАШ: Я остался там по приказу Гиммлера. Комната была опечатана, возле нее установили постоянный пост. Пока я находился в том месте, Гиммлер прилетал дважды и всякий раз проводил там по целому дню, запираясь в помещении. Он изучал материалы. Меня использовал в качестве физической силы – вызывал в комнату, когда нужно было передвинуть тяжелый ящик с места на место. Все это выглядело очень странно.
УИЛЛС: Почему странно?
РАШ: Какой смысл достигать высокого положения, если потом приходится заниматься тяжелым физическим трудом? Я-то думал, что люди делают карьеру с одной-единственной целью – никогда не пачкать руки работой.
УИЛЛС: И чем вы там с ним занимались – только передвигали ящики?
РАШ: Да, только этим.
УИЛЛС: А потом?
РАШ: Я же сказал вам, что расскажу все сам. Так что не нужно меня подгонять.
УИЛЛС: Продолжайте.
РАШ: Несколько раз Гиммлер устраивал короткий отдых, и я должен был садиться и выслушивать его пространные монологи. Рейхсфюрер сидел рядом со мной, как самый обычный работяга, ел колбасу, пил воду и рассказывал про Гейдриха. Думаю, в глубине души он был рад, что Гейдриха больше нет. Даже для него покойный представлял некоторую угрозу. После того как Гиммлер разобрался в архиве, ящики были расставлены в определенном порядке и дверь в комнату опечатали. Один ящик Гиммлер захватил с собой в Берлин – я тащил его на себе до автомобиля, а потом мы отправились в столицу. Нас сопровождало два броневика впереди, два броневика сзади и еще мотоциклисты. Всю дорогу я держал наготове автомат с взведенным затвором.
УИЛЛС: Куда отвезли этот ящик?
РАШ: На Принц-Альбрехт-штрассе.
УИЛЛС: Что там было?
РАШ: Понятия не имею. Я вернулся в замок, забрал свои вещи и поступил в распоряжение Шелленберга. (Примечание: служба у Шелленберга, в управлении внешней разведки, подробно описана в протоколе допроса № 4.)
УИЛЛС: Ранее вы сказали, что до того времени ваши отношения с Гиммлером не были близкими. Стали ли они ближе после этой истории?
РАШ: Рейхсфюрер время от времени вызывал меня к себе для выполнения отдельных поручений.
УИЛЛС: Почему вас?
РАШ: Я считался настоящим солдатом, а Гиммлер испытывал некоторое романтическое чувство по отношению к воякам.
Думаю, теперь, когда он сам воюет на фронте, от прежних его иллюзий не осталось и следа. Я продемонстрировал рейхсфюреру, что могу работать быстро и эффективно. Он решил, что может мне доверять. С его точки зрения, я был доблестным молодым человеком, готовым отдать за него свою жизнь.
УИЛЛС: Вы действительно бы отдали за него свою жизнь?
РАШ: Я солдат. Если бы мне приказали, я бы пожертвовал жизнью. Хотя считаю, что мог бы пожертвовать своей жизнью во имя более высоких целей.
УИЛЛС: Мы отклоняемся от темы. Итак, Гиммлер поручал вам отдельные задания.
РАШ: Да, следующая наша встреча состоялась в мае 1943 года. Прошло довольно много времени после истории с перевозкой архива. Меня вызвал Шелленберг и велел немедленно отправляться к рейхсфюреру, который желает меня видеть. Я пошел к Гиммлеру, вытянулся по стойке «смирно» перед его столом, и рейхсфюрер долго молча смотрел на меня, не говоря ни слова. Вид у него был довольно хмурый, и я решил, что меня сейчас расстреляют. Потом Гиммлер сказал, что я должен отправиться в... Ну, одним словом, туда, где хранится архив, и привезти ему одно досье. Оказалось, что озабоченный вид рейхсфюрера объясняется очень просто – он прищемил себе пальцы ящиком стола. Пальцы были перебинтованы, и Гиммлер пожаловался мне, что ужасно страдает от боли. Потом сказал: «Вопрос, Раш, заключается только в одном – могу ли я вам доверять?»
УИЛЛС: И вы отправились в путь?
РАШ: Да. Причем специальный человек засек время, которое мне понадобилось на поиск досье. Это заняло примерно полминуты. Нет, наверное, все-таки чуть больше – ведь мне пришлось сначала найти ящик, потом взломать печать, вытащить досье и навесить новую печать. Но я действовал очень быстро, уж можете мне поверить.
УИЛЛС: Вы прочли досье?
РАШ: Досье при мне положили в портфель, который наручниками был прикован к моему запястью. Человек, закрывший чемоданчик на замок, сопровождал меня до Берлина, а открыл замок сам Гиммлер. Так что возможности заглянуть в досье у меня не было.
УИЛЛС: Но вы ведь знаете, на кого было это досье.
РАШ: Да, на американца по имени Аллен Даллес. Я хорошо запомнил это имя. Даллес руководил американской разведкой в Швейцарии. Сейчас он ведет переговоры с обергруппенфюрером Карлом Вольфом. Я ведь об этом вам уже рассказывал. (Примечание: см. протокол допроса № 2, где изложены сведения о переговорах. Шелленберг о них знает, но неизвестно, знают ли о них Гиммлер и Гитлер.)
УИЛЛС: Да, вы нам рассказывали о переговорах, но мы знаем о них и без вас. Расскажите лучше о других заданиях, которые вы получали от Гиммлера. Вас часто посылали за новыми досье?
РАШ: Несколько раз. Это происходило постоянно, пока я служил в аппарате Шелленберга. Со временем ко мне даже перестали приставлять сопровождающего, засекавшего время.
УИЛЛС: Значит, у вас была возможность заглянуть в папки?
РАШ: У меня никогда не было достаточно времени, чтобы ознакомиться с документами как следует, но я получил представление о том, какого рода информация там содержится. (Примечание: позднее Раш был подробно допрошен на эту тему. См. приложение.)
УИЛЛС: Вопрос о документах, которые вы получили от Шелленберга для вывоза в Стокгольм. Видели ли вы их или их дубликаты в архиве Гейдриха?
РАШ: Я видел две копии списка имен.
УИЛЛС: Шелленберг об этом знает?
РАШ: Во всяком случае, я ему об этом не говорил. Думаю, что не знает.
УИЛЛС: Почему вы так думаете? Ведь Шелленберг – глава разведывательного ведомства.
РАШ: Архив принадлежал сначала Гейдриху, потом Гиммлеру. Вся эта информация была строжайшим образом засекречена. Ведь это не какой-нибудь публичный архив.
УИЛЛС: Но вы-то эти документы видели.
РАШ: Да. Но, полагаю, кроме меня, их не видел никто.
УИЛЛС: Вернемся к английскому списку. Знаете ли вы, какую именно копию вам выдали для переправки в Стокгольм?
РАШ: Ту, на которой стоял номер один. Всего копий было три. Одна предназначалась для Боле, будущего гауляйтера Великобритании; одна – для адмирала Редера, который руководил силами вторжения; третий – для Гейдриха.
УИЛЛС: Почему?
РАШ: Гейдрих собирал подобные документы. Думаю, ему досталась копия адмирала Редера после того, как операция «Морской лев» была отменена. Собственно говоря, в архиве Гейдриха находились две копии – номер два и номер три. Гиммлер явно знает о них, но у него не хватило мозгов воспользоваться информацией. А у Гейдриха хватило бы.
УИЛЛС: Звучит маловероятно. Если вам верить, Гейдрих упомянул вам об этом документе – вам, и больше никому. Затем, почти три года спустя, Шелленберг вручает вам же именно этот список. Кроме того, вам случалось видеть этот список и самому, когда вы рылись в самом засекреченном архиве Германии.
РАШ: Тем не менее все это правда. Что же до случайных совпадений – они бывают. Мой порядковый номер в СС в точности совпадает с датой моего рождения. Мало ли, какие бывают совпадения.
УИЛЛС: Что вы можете сообщить о финансовых документах?
РАШ: Ничего. Могу лишь высказать некоторые предположения.
УИЛЛС: Высказывайте.
РАШ: Очевидно, план Шелленберга состоял в том, чтобы эти документы попали к Иванам, я хочу сказать, к русским. Тогда цель ясна: внести разлад в стан союзников. Поскольку список английских сторонников фашизма явно способствовал бы ухудшению отношений между Советским Союзом и Англией, резонно предположить, что и финансовые документы каким-то образом с этим связаны.
УИЛЛС: Вы еще говорили о компании «Фокке-Вульф».
РАШ: Просто в качестве примера. В одном из досье Гейдриха содержатся сведения об американском участии в акционерном капитале «Фокке-Вульфа».
УИЛЛС: И это сотрудничество продолжалось даже после начала войны?
РАШ: Да. Существует специальная договоренность о накоплении дивидендов в военное время.
УИЛЛС: Есть и другие такие компании?
РАШ: Да, есть.
УИЛЛС: Минуточку. Прежде чем мы перейдем к этой теме, давайте вернемся к финансовому документу. Как вы думаете, кто мог его составить?
РАШ: Вероятно, документ каким-то образом связан с участием американцев или британцев в германской военной промышленности.
УИЛЛС: Британцев?
РАШ: Да, британцев. В Рурской области есть промышленные районы, которые ни разу не подвергались бомбардировкам – ни американским, ни английским. Не исключено, конечно, что это произошло чисто случайно, но я сомневаюсь... В Германии есть один крупный финансист, активно поддерживающий Шелленберга. Он также является большим сторонником Гиммлера.
УИЛЛС: Кто это?
РАШ: Я расскажу вам о нем чуть подробнее. Когда нацистская партия пришла к власти, и даже ранее, она получила поддержку от целого ряда подобных деятелей – банкиров и промышленников, веривших, что национал-социалистическая партия поможет устранить большевистскую угрозу. Затем была создана специальная Ассоциация друзей рейхсфюрера. Цель ассоциации состояла в том, чтобы у Гиммлера постоянно имелись денежные средства. Так вот, эту организацию возглавляет господин фон Клаусен, глава кельнского банка «Бендлер». Фон Клаусен был личным другом Гейдриха.
УИЛЛС: Вы считаете, документ мог составить он?
РАШ: Да, хоть это и ни на чем не основанное предположение. Фон Клаусен – человек необычайно влиятельный, а содержащаяся в документе информация, очевидно, совершенно секретна. В Германии не много людей, которые могут иметь к ней доступ. Уж Клаусен во всяком случае должен подобные вещи знать.
(Здесь допрос был вновь прерван, поскольку возникла необходимость более тщательно изучить документ. На бумаге были обнаружены водяные знаки в виде буквы "Б". Возможно, это означает «Бендлер». В настоящее время наши люди ищут в лондонском Сити образцы бумаги банка «Бендлер» – из довоенной корреспонденции. В час ночи поступило сообщение, что образцы бумаги банка «Бендлер» были обнаружены в архивах финансовой компании «Хаузер», находящейся в лондонском Сити. Водяной знак в виде буквы "Б" идентичен тому, который присутствует на нашем документе. Однако британское посольство в Швейцарии сообщает, что фон Клаусен погиб.)
Допрос возобновлен в два часа ночи.
УИЛЛС: У меня такое ощущение, что финансовый документ, о котором мы говорим, составлен совсем недавно. Для кого он, по вашему мнению, мог быть написан? Для Гиммлера?
РАШ: Вряд ли.
УИЛЛС: Почему?
РАШ: Слишком сухой стиль. Если бы документ предназначался для Гиммлера, он был бы гораздо подобострастнее. Возможно, документ предназначался Шелленбергу.
УИЛЛС: И составлен специально для вашей миссии?
РАШ: Этого я не знаю. Но на обычный финансовый отчет это не похоже, хоть я и мало что знаю о подобных вещах. По-моему, эти две страницы являются частью какого-то более обширного документа.
УИЛЛС: Хорошо. Теперь давайте поговорим о немецких подводных лодках и о том, кто заправляет их топливом.
РАШ: Есть некоторые греческие и латиноамериканские пароходные компании, которые делали это на протяжении всей войны. Имена я вам назову...
Глава 12
Всем участникам этой истории было не до сна. Уиллс, который и сам валился с ног от усталости, был поражен тем, что Тендринг, на которого ложилась еще более тяжелая нагрузка, способен соображать и работать. Премьер-министр вновь заседал со своими советниками до трех часов ночи, а потом преспокойно отправился спать. Сотрудникам же военного кабинета пришлось отрабатывать принятые на совещании решения, обеспечивать их немедленное выполнение и так далее. И так день за днем, год за годом.
– У нас главной наградой считается, когда сотруднику вручают плед и позволяют часок соснуть, – сказал Тендринг. – Это как в мирное время – благодарность в приказе.
Все военные годы Тендринг совершенно не менялся. Всякий раз, когда Уиллс его видел, Тендринг выглядел усталым, слегка ироничным и в то же время собранным – он умел моментально сконцентрироваться на любой проблеме.
Кроме того, Тендринг отличался тем, что безошибочно замечал слабые места и ошибки.
– Неужели ваши люди устроили форменный обыск в лондонском Сити? – удивился он.
– Они разговаривали со специальным сотрудником банка «Хаузер», который имеет доступ к секретной информации.
– Финансисты – как кошки, – пожал плечами Тендринг. – Вам кажется, что они привыкли к вам и к дому, но окончательно укротить их невозможно. Стоит вам зазеваться, и они цап-царап – выхватили вашу любимую золотую рыбку из аквариума, сожрали ее, а на вас смотрят, оскалив зубы. Ну хорошо, выяснили вы, что бумага принадлежит банку «Бендлер». Это вам сильно помогло?
– В общем, да. Конечно, деталь незначительная, но полезная. Кроме того, в финансовых документах содержатся кое-какие сведения об американской компании, сотрудничающей с немцами. Прямо она не названа, но по определенным показателям можно с большей или меньшей уверенностью выяснить, кто это может быть. В некотором роде это похоже на отпечатки пальцев.
– Представляю, – кивнул Тендринг. – Ну и кто же оставил отпечаток своей лапы на этом документе?
Уиллс немного поколебался.
– Похоже, речь идет о корпорации «Ко-лект». Ей принадлежит значительная часть акций немецкой компании «Унтерзе электрише фабрик». Компания производит подводные лодки.
– Слава Богу, хоть компания не британская, а американская, – облегченно вздохнул Тендринг.
Уиллс поправил его:
– Компания интернациональная. Значительная часть ее капитала принадлежит англичанам.
Тендринг встрепенулся, озабоченно спросил:
– Кому именно?
– Компании «Юнион электрик».
– Очень мило, – присвистнул Тендринг. – Один из бывших директоров этой компании сейчас является министром.
– Я знаю. И думаю, это еще не конец. В немецкой Рурской области есть некоторые районы, которые... скажем так: никогда не подвергались неприятностям, связанным с воздушной бомбардировкой.
Тендринг поджал губы.
– Ну хорошо, а приятные новости для меня у вас есть?
– Есть. Раш знает, где похоронен труп.
– Это радует, – кивнул Тендринг. – Можете продолжать с плохими новостями.
– Извольте. В рядах наших доблестных союзников греков есть несколько отщепенцев, владельцев корабельных компаний, которые поставляют немецким подводным лодкам топливо в открытом океане.
Тендринг опустился в кресло, обмяк и зажег сигарету, что случалось с ним нечасто.
– Значит, Раш знает, где находится архив. Он сообщил вам, где именно?
– Нет. Вот протокол допроса.
– Подождите, я прочту.
Десять минут спустя Тендринг спросил:
– Где сейчас Раш?
– В камере. Сидит, приставив этот чертов пистолет к подбородку. Ни за что не соглашается расстаться со своим драгоценным секретом. Сказал, что мы не услышим от него больше ни единого слова, пока он не получит подтверждение, что деньги переведены на его имя в испанский банк.
– Деньги переведены?
– Нет.
– Погодите, это еще не все, – вздохнул Тендринг. – Когда Раш в конце концов сообщит нам, где находится архив, выяснится, что, кроме самого Раша, проникнуть туда никто не сможет.
– Я тоже об этом подумал.
– И не считайте, что только вы умеете преподносить дурные новости. Я тоже вам кое-что сообщу. Нам не удастся сохранить эту информацию для себя. Американцы имеют право принять участие в операции. Во всяком случае, так сказал сам Старик. Увы, он тоже наполовину американец – по матери. Хотя вообще-то я считаю, что он прав. Нельзя хранить у себя в шкафу скелеты таких здоровенных размеров – может потом слишком дорого обойтись.
– Неужели мы отдадим Раша Паттерсону? – спросил Уиллс.
– Ни в коем случае. Мы будем предоставлять информацию американскому государственному департаменту на самом высоком уровне. Думаю, что они и так уже в курсе – благодаря вашим беседам в банке «Хаузер». Ведь «Хаузер» – тоже интернациональная компания. – Внезапно Тендринг улыбнулся: – Знаете что, а пускай пенсию герру Рашу выплачивает не наш несчастный налогоплательщик, а компания «Ко-лект».
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ США
Вниманию исследовательской группы 17359-СВ.
19 марта 1945 года.
Срочно.
От британской разведки поступило сообщение, что корпорация «Ко-лект» делала капиталовложения в немецкую промышленность после начала военных действий. Дивиденды корпорации переправлялись через нейтральные страны (см. приложение).
Задание:
Оценить возможные последствия просачивания информации подобного рода – и в официальном виде, и в виде слухов:
1. Внутриполитические последствия.
2. Внешнеполитические последствия.
3. Финансовые последствия.
Результат представить к 12.00 20 марта 1945 года.
Отчет исследовательской группы 17359-СВ был представлен 20 марта 1945 года, в 12.00.
Государственному секретарю Соединенных Штатов Америки. (В выдержках) ...Внутриполитические последствия:
а) Нас забросают грязью, от которой отмыться будет трудно. Дело будет представлено как свидетельство аморальности американского предпринимательства; вина будет возложена на нынешнюю администрацию.
б) Помимо очевидной реакции республиканской партии следует ожидать, что более мелкие партии, в особенности левой направленности, а также некоторые профсоюзы, да и вся пресса поднимут невероятный шум: «В то время, как наши парни отдают свою жизнь на фронте» и так далее и так далее. Корпорация «Ко-лект» станет символом беспринципности американского бизнеса.
...Финансовые последствия:
а) Акции корпорации «Ко-лект» на бирже резко упадут в цене – для этого достаточно даже слуха о том, что компания связана с немцами. После этого на фондовом рынке может наступить депрессия.
б) Остальные американские корпорации прервут всякие деловые отношения с компанией «Ко-лект», которая имеет только на территории США тридцать заводов и более ста тысяч служащих. Последует всплеск безработицы и нарушение производственных связей в отрасли.
в) На все остальные американские корпорации, поддерживавшие до 1941 года деловые отношения с немцами, падет тень подозрения...
...ВЫВОДЫ:
1. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы сведения о связях корпорации «Ко-лект» с германской промышленностью стали достоянием гласности.
2. Следует использовать любые средства для предотвращения утечки информации.
К сведению. Корпорация «Ко-лект» сообщила, что готова финансировать любые расходы.
Американец на прямо поставленный вопрос ответил так:
– Правительство Соединенных Штатов Америки ни о чем подобном понятия не имело. Правительство страны не может отвечать за действия компании, имеющей деловые интересы в различных регионах мира.
Это было произнесено тоном официальным и не допускающим ни тени сомнения.
Кроме того, Паттерсон сказал, что корпорацию «Ко-лект» заставят дорого заплатить за свои делишки, но не сейчас, позднее.
Первое, что необходимо сделать, – свести его, Паттерсона, с Рашем. Да, Паттерсон знал, что такой договоренности между американцами и британцами не существует, но нельзя терять время. Правительство Соединенных Штатов все равно будет на этом настаивать. Паттерсон сказал «настаивать», но по его тону было ясно – американцы этого потребуют, причем в самой категоричной форме.
– Кому принадлежит Раш? – спросил Уиллс у Тендринга.
– Полагаю, что нам, – ответил тот. – Но на данном этапе этот вопрос имеет чисто академический характер. Главное – не допускайте американцев к Конуэю. Уж тот-то знает людей, включенных в «белый список».
Когда предварительный торг был закончен, Паттерсон деловито приступил к деталям:
– Итак, в чем проблема с вашим фрицем? Не хочет говорить?
– Проблема в том, что он требует гарантий. Боится, что мы его обманем.
– Насколько я понимаю, речь идет о деньгах, паспорте и юридическом иммунитете, так?
– Так.
– Деньги – не проблема. В мадридском банке уже открыт счет на его имя, деньги туда переведены. Получить их может лишь владелец счета, причем образец подписи Раша уже находится в банке.
– Это мы тоже могли бы сделать, – сказал Уиллс. – Вот с паспортом дело посложнее.
– Раш подозревает, что после окончания операции вы ему не дадите паспорт, так? А без паспорта он не сможет выбраться в Испанию. Даже если ему дадут паспорт и он уедет, вы все равно его со временем уберете. Что-нибудь в этом роде?
– Да, примерно так он и говорит.
Паттерсон усмехнулся:
– Что ж, парень прав. Он ведь один против целой машины. Ладно, попробуем ему помочь. Отвезите меня к нему.
В машине Паттерсон обернулся к Уиллсу, просиял очередной улыбкой и сказал:
– Да не сидите вы таким сычом. У вас свои нехорошие секреты, у нас – свои. Таким образом, нас многое связывает.
Раш не спал уже сорок восемь часов. С той минуты, когда он взял в руку пистолет, сон сделался невозможным. Он должен был все время находиться начеку, держать пистолет наготове. Один раз его уже усыпили газом – такое не должно повториться. Пистолет – единственная гарантия, единственный аргумент в торге. Без него англичане могут связать его, подвергнуть любым пыткам. Раш уже понял, что его прежнее убеждение относительно того, что британцы не способны на допрос третьей степени, явно оказалось несостоятельным. Британцы ни перед чем не остановятся, чтобы раздобыть интересующие их сведения.
Рашу и раньше приходилось подолгу обходиться без сна, гораздо дольше, чем сейчас. Но каждый раз подобное испытание давалось с трудом. Каждая минута приближала его к тому мигу, когда навалится сонное оцепенение. Несколько раз у Раша смыкались веки, и он знал, что наступит момент, когда они сомкнутся и уже больше не разомкнутся. Он потребовал, чтобы ему принесли холодную воду или губку, тем самым дав понять англичанам, что его силы на исходе. Но в конце концов ожидание закончилось – Раша вызвали в знакомую комнату, разделенную на две части проволочной сеткой.
По ту сторону сетки сидели двое – одного из них он знал, второго видел впервые. Мужчина с сабельным шрамом на щеке. Неужели немец? Если так...
– У нас главной наградой считается, когда сотруднику вручают плед и позволяют часок соснуть, – сказал Тендринг. – Это как в мирное время – благодарность в приказе.
Все военные годы Тендринг совершенно не менялся. Всякий раз, когда Уиллс его видел, Тендринг выглядел усталым, слегка ироничным и в то же время собранным – он умел моментально сконцентрироваться на любой проблеме.
Кроме того, Тендринг отличался тем, что безошибочно замечал слабые места и ошибки.
– Неужели ваши люди устроили форменный обыск в лондонском Сити? – удивился он.
– Они разговаривали со специальным сотрудником банка «Хаузер», который имеет доступ к секретной информации.
– Финансисты – как кошки, – пожал плечами Тендринг. – Вам кажется, что они привыкли к вам и к дому, но окончательно укротить их невозможно. Стоит вам зазеваться, и они цап-царап – выхватили вашу любимую золотую рыбку из аквариума, сожрали ее, а на вас смотрят, оскалив зубы. Ну хорошо, выяснили вы, что бумага принадлежит банку «Бендлер». Это вам сильно помогло?
– В общем, да. Конечно, деталь незначительная, но полезная. Кроме того, в финансовых документах содержатся кое-какие сведения об американской компании, сотрудничающей с немцами. Прямо она не названа, но по определенным показателям можно с большей или меньшей уверенностью выяснить, кто это может быть. В некотором роде это похоже на отпечатки пальцев.
– Представляю, – кивнул Тендринг. – Ну и кто же оставил отпечаток своей лапы на этом документе?
Уиллс немного поколебался.
– Похоже, речь идет о корпорации «Ко-лект». Ей принадлежит значительная часть акций немецкой компании «Унтерзе электрише фабрик». Компания производит подводные лодки.
– Слава Богу, хоть компания не британская, а американская, – облегченно вздохнул Тендринг.
Уиллс поправил его:
– Компания интернациональная. Значительная часть ее капитала принадлежит англичанам.
Тендринг встрепенулся, озабоченно спросил:
– Кому именно?
– Компании «Юнион электрик».
– Очень мило, – присвистнул Тендринг. – Один из бывших директоров этой компании сейчас является министром.
– Я знаю. И думаю, это еще не конец. В немецкой Рурской области есть некоторые районы, которые... скажем так: никогда не подвергались неприятностям, связанным с воздушной бомбардировкой.
Тендринг поджал губы.
– Ну хорошо, а приятные новости для меня у вас есть?
– Есть. Раш знает, где похоронен труп.
– Это радует, – кивнул Тендринг. – Можете продолжать с плохими новостями.
– Извольте. В рядах наших доблестных союзников греков есть несколько отщепенцев, владельцев корабельных компаний, которые поставляют немецким подводным лодкам топливо в открытом океане.
Тендринг опустился в кресло, обмяк и зажег сигарету, что случалось с ним нечасто.
– Значит, Раш знает, где находится архив. Он сообщил вам, где именно?
– Нет. Вот протокол допроса.
– Подождите, я прочту.
Десять минут спустя Тендринг спросил:
– Где сейчас Раш?
– В камере. Сидит, приставив этот чертов пистолет к подбородку. Ни за что не соглашается расстаться со своим драгоценным секретом. Сказал, что мы не услышим от него больше ни единого слова, пока он не получит подтверждение, что деньги переведены на его имя в испанский банк.
– Деньги переведены?
– Нет.
– Погодите, это еще не все, – вздохнул Тендринг. – Когда Раш в конце концов сообщит нам, где находится архив, выяснится, что, кроме самого Раша, проникнуть туда никто не сможет.
– Я тоже об этом подумал.
– И не считайте, что только вы умеете преподносить дурные новости. Я тоже вам кое-что сообщу. Нам не удастся сохранить эту информацию для себя. Американцы имеют право принять участие в операции. Во всяком случае, так сказал сам Старик. Увы, он тоже наполовину американец – по матери. Хотя вообще-то я считаю, что он прав. Нельзя хранить у себя в шкафу скелеты таких здоровенных размеров – может потом слишком дорого обойтись.
– Неужели мы отдадим Раша Паттерсону? – спросил Уиллс.
– Ни в коем случае. Мы будем предоставлять информацию американскому государственному департаменту на самом высоком уровне. Думаю, что они и так уже в курсе – благодаря вашим беседам в банке «Хаузер». Ведь «Хаузер» – тоже интернациональная компания. – Внезапно Тендринг улыбнулся: – Знаете что, а пускай пенсию герру Рашу выплачивает не наш несчастный налогоплательщик, а компания «Ко-лект».
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ДЕПАРТАМЕНТ США
Вниманию исследовательской группы 17359-СВ.
19 марта 1945 года.
Срочно.
От британской разведки поступило сообщение, что корпорация «Ко-лект» делала капиталовложения в немецкую промышленность после начала военных действий. Дивиденды корпорации переправлялись через нейтральные страны (см. приложение).
Задание:
Оценить возможные последствия просачивания информации подобного рода – и в официальном виде, и в виде слухов:
1. Внутриполитические последствия.
2. Внешнеполитические последствия.
3. Финансовые последствия.
Результат представить к 12.00 20 марта 1945 года.
Отчет исследовательской группы 17359-СВ был представлен 20 марта 1945 года, в 12.00.
Государственному секретарю Соединенных Штатов Америки. (В выдержках) ...Внутриполитические последствия:
а) Нас забросают грязью, от которой отмыться будет трудно. Дело будет представлено как свидетельство аморальности американского предпринимательства; вина будет возложена на нынешнюю администрацию.
б) Помимо очевидной реакции республиканской партии следует ожидать, что более мелкие партии, в особенности левой направленности, а также некоторые профсоюзы, да и вся пресса поднимут невероятный шум: «В то время, как наши парни отдают свою жизнь на фронте» и так далее и так далее. Корпорация «Ко-лект» станет символом беспринципности американского бизнеса.
...Финансовые последствия:
а) Акции корпорации «Ко-лект» на бирже резко упадут в цене – для этого достаточно даже слуха о том, что компания связана с немцами. После этого на фондовом рынке может наступить депрессия.
б) Остальные американские корпорации прервут всякие деловые отношения с компанией «Ко-лект», которая имеет только на территории США тридцать заводов и более ста тысяч служащих. Последует всплеск безработицы и нарушение производственных связей в отрасли.
в) На все остальные американские корпорации, поддерживавшие до 1941 года деловые отношения с немцами, падет тень подозрения...
...ВЫВОДЫ:
1. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы сведения о связях корпорации «Ко-лект» с германской промышленностью стали достоянием гласности.
2. Следует использовать любые средства для предотвращения утечки информации.
К сведению. Корпорация «Ко-лект» сообщила, что готова финансировать любые расходы.
* * *
Бумеранг из Америки вернулся в Англию незамедлительно. Государственный секретарь обратился к министру иностранных дел Великобритании лично: сначала послал шифровку, потом начались продолжительные консультации по телефону. Смысл сообщения был примерно такой: спасибо за информацию, немедленно сообщите о принятых мерах. Какие планируется предпринять действия? Кто за них отвечает? Представитель Соединенных Штатов Америки мистер Вильям Паттерсон будет постоянно находиться в распоряжении соответствующих британских служб.* * *
Наконец-то Паттерсон добился своего. Сообщение о корпорации «Ко-лект» не вызвало у него ни малейшего удивления. Конечно, его профессия приучала человека ко всякого рода сюрпризам, и все же подобное бесстрастие показалось Уиллсу подозрительным. Неужели Паттерсон знал обо всем заранее?Американец на прямо поставленный вопрос ответил так:
– Правительство Соединенных Штатов Америки ни о чем подобном понятия не имело. Правительство страны не может отвечать за действия компании, имеющей деловые интересы в различных регионах мира.
Это было произнесено тоном официальным и не допускающим ни тени сомнения.
Кроме того, Паттерсон сказал, что корпорацию «Ко-лект» заставят дорого заплатить за свои делишки, но не сейчас, позднее.
Первое, что необходимо сделать, – свести его, Паттерсона, с Рашем. Да, Паттерсон знал, что такой договоренности между американцами и британцами не существует, но нельзя терять время. Правительство Соединенных Штатов все равно будет на этом настаивать. Паттерсон сказал «настаивать», но по его тону было ясно – американцы этого потребуют, причем в самой категоричной форме.
– Кому принадлежит Раш? – спросил Уиллс у Тендринга.
– Полагаю, что нам, – ответил тот. – Но на данном этапе этот вопрос имеет чисто академический характер. Главное – не допускайте американцев к Конуэю. Уж тот-то знает людей, включенных в «белый список».
Когда предварительный торг был закончен, Паттерсон деловито приступил к деталям:
– Итак, в чем проблема с вашим фрицем? Не хочет говорить?
– Проблема в том, что он требует гарантий. Боится, что мы его обманем.
– Насколько я понимаю, речь идет о деньгах, паспорте и юридическом иммунитете, так?
– Так.
– Деньги – не проблема. В мадридском банке уже открыт счет на его имя, деньги туда переведены. Получить их может лишь владелец счета, причем образец подписи Раша уже находится в банке.
– Это мы тоже могли бы сделать, – сказал Уиллс. – Вот с паспортом дело посложнее.
– Раш подозревает, что после окончания операции вы ему не дадите паспорт, так? А без паспорта он не сможет выбраться в Испанию. Даже если ему дадут паспорт и он уедет, вы все равно его со временем уберете. Что-нибудь в этом роде?
– Да, примерно так он и говорит.
Паттерсон усмехнулся:
– Что ж, парень прав. Он ведь один против целой машины. Ладно, попробуем ему помочь. Отвезите меня к нему.
В машине Паттерсон обернулся к Уиллсу, просиял очередной улыбкой и сказал:
– Да не сидите вы таким сычом. У вас свои нехорошие секреты, у нас – свои. Таким образом, нас многое связывает.
Раш не спал уже сорок восемь часов. С той минуты, когда он взял в руку пистолет, сон сделался невозможным. Он должен был все время находиться начеку, держать пистолет наготове. Один раз его уже усыпили газом – такое не должно повториться. Пистолет – единственная гарантия, единственный аргумент в торге. Без него англичане могут связать его, подвергнуть любым пыткам. Раш уже понял, что его прежнее убеждение относительно того, что британцы не способны на допрос третьей степени, явно оказалось несостоятельным. Британцы ни перед чем не остановятся, чтобы раздобыть интересующие их сведения.
Рашу и раньше приходилось подолгу обходиться без сна, гораздо дольше, чем сейчас. Но каждый раз подобное испытание давалось с трудом. Каждая минута приближала его к тому мигу, когда навалится сонное оцепенение. Несколько раз у Раша смыкались веки, и он знал, что наступит момент, когда они сомкнутся и уже больше не разомкнутся. Он потребовал, чтобы ему принесли холодную воду или губку, тем самым дав понять англичанам, что его силы на исходе. Но в конце концов ожидание закончилось – Раша вызвали в знакомую комнату, разделенную на две части проволочной сеткой.
По ту сторону сетки сидели двое – одного из них он знал, второго видел впервые. Мужчина с сабельным шрамом на щеке. Неужели немец? Если так...