— Так оно и есть, — сказала она. — В ваших руках дела предателя и перебежчика Петра Кинского.
— Рабочего человека, которого зовут Питеркин, — возразил я. — И поэтому меня похищают под дулом пистолета, везут триста километров на вертолете, а теперь держат на борту подводной лодки.
— И ей предписано через пять недель вернуться домой, во Владивосток. — Элин сделала паузу, затем добавила: — Если понадобится, с вами на борту.
— И в каком случае это будет необходимо? — поинтересовался я.
Ноздри ее раздулись, она глубоко и печально вздохнула.
— Мистер Клоуз, у вас находятся секретные документы, которые формально принадлежат Кинскому, но фактически — государству.
Я покачал головой:
— Его семье.
Теперь головой покачала она:
— Семьи нет, так что...
— У вас есть доказательства?
— Друг мой, был проведен тщательный поиск. Семьи нет.
— Будем считать, что есть, — сказал я, — и если даже предположить, что его собственность должна быть возвращена государству...
— А она должна...
— Даже тогда это будет не ваше государство. Она должна быть возвращена короне.
— Британской короне? Ерунда! Кинский был русским.
— Насколько я знаю, украинцем. Доказательств, конечно, нет.
— Украина — часть СССР. Он был советским гражданином.
— После этого он стал гражданином Новой Зеландии. Он присягал на верность короне.
Она с яростью взглянула на меня:
— Ни один советский гражданин не может перестать нести ответственность перед советским законом.
— И это вы говорите сейчас, в то время, когда в советской стране начался процесс распада государства. Мы читаем сводки о войне в Армении!
— Да, все так! Но Кинский будет нести ответственность за совершенное им, пока не будет принято специальное решение, освобождающее его по закону от этого, — сказала она. — В данном случае существует заочный приговор к смертной казни.
— Это еще нужно осуществить!
— Это уже осуществлено.
Я пристально смотрел на нее, а она на меня. Питеркин мертв. Я склонен думать, что он погиб в результате несчастного случая, упав с тех ступенек в Олбани. Но возможно, и нет.
— Если вы так приблизились к Питеркину, зачем понадобилось его убивать? Если вправду существует какая-то секретная информация, Питеркин был одним из тех, кто обладал ею. В конце концов, шарманщиком был он, а я всего лишь обезьянка.
— Вы будете замерзшей обезьянкой, если вас отправят в Сибирь. Есть одна пословица...
— Как он умер? — перебил я.
— Полагаю, его падение было не случайным. Меня там не было. Обычно женщин в мужские тюрьмы не пускают.
— Он увидел вашего парня и сразу прыгнул.
— Что-то в этом роде.
Она лучезарно улыбнулась.
— Хватит о прошлом. Быть может, вернемся к настоящему? Человек оставил после себя сведения огромной важности. Несомненно, он доверил их вам. — Улыбка сбежала с ее лица, а глаза стали еще холоднее. — Вы передадите эти сведения мне.
Это были хитрые подчиняющие глаза. Я вспомнил, как ее взгляд пригвоздил меня к месту. Уж не гипнотизер ли Элин Гундерссон?
— Он оставил мне средства, чтобы оплатить похороны, вот и все.
— Вы лжете. — В голосе не слышно приказа, он очень мягок, чуть громче шепота.
— Нет, — возразил я. — И я не знаю, что вас всех интересует. Я простой адвокат. Питеркин слышал обо мне, и я дважды защищал его, но безуспешно. Послушайте, Элин, я даже не уберег его от тюрьмы. Он сел на долгих три года. Вы считаете, это основа для близких взаимоотношений, для большого доверия? Я так не считаю. Я не стал бы доверять Питеркину. Но я был его адвокатом и занимался его делами. Вот и все.
Ее глаза еще горели, но я уже не испытывал страха перед опасностью оказаться под их влиянием.
Некоторое время она сидела, пристально глядя на меня, потом сказала:
— Вы должны рассказать мне все добровольно. Это самый простой путь для меня и, конечно, для вас. — Она помолчала. — Если этого не сделаете, подумайте, что может произойти.
— Меня уже пытали.
— Еще нет. Потом будет инъекция. Укол, который заставит вас говорить, рассказать абсолютно все.
— Зачем же тогда теряете время?
— Лекарство может иметь неприятные побочные эффекты. И кроме того, против вас персонально мы ничего не имеем. Вы, в общем, не предатель. Вы тот, за кого себя выдаете, адвокат, у которого есть обязанности по отношению к клиентам. К несчастью, ваши обязанности привели вас к обладанию информацией, которая для нас важна.
— К несчастью?
— Для вас — да. Вам эта информация абсолютно без надобности, вы не сможете ее использовать.
Я решил рискнуть:
— Я могу продать ее. Немало тех, кто желает обладать ею. Возможно, устрою аукцион.
Ноздри ее раздулись.
— Что вы собираетесь продавать, мистер Клоуз?
— То, о чем я знаю.
— Тем не менее, вы утверждали, будто ничего не знаете. — Элин ухмыльнулась. — Я устрою небольшой перерыв, чтобы дать вам подумать. Вы пьете чай с лимоном?
Я отхлебнул еще чая, озабоченный проблемой: если меня не станет, «великую тайну» я унесу с собой в могилу. И это означает, что и Сергей, и этот ужасный Руперт, и Элин, в данный момент не готовые списать «великую тайну» со счетов, пока не готовы разделаться со мной. Но рано или поздно, в один прекрасный день кто-либо из них может сказать: «Черт с ним, какой в нем прок?» — и ускорит мою смерть, чтобы никто другой не сумел узнать тайну.
Надо было принять решение и кому-то все рассказать. Единственным человеком, доступным мне в данный момент для беседы, была Элин Гундерссон. Тогда сначала нужно узнать все, что возможно, о ней.
— Я надеюсь, — сказала Элин, усевшись через несколько минут опять напротив меня, — что вы решили сотрудничать с нами.
— Я думал об этом, — ответил я. — Однако существуют некоторые «но».
— Какие?
— Представьте, например, что у меня есть алмаз. Вы приходите и говорите: отдай мне алмаз, потому что я твой друг и не хочу причинить тебе вреда, в противном случае мне придется применить силу. Первые два утверждения в таком случае бессмысленны. Вы мне не друг, пока не представите доказательств дружбы, а ваши утверждения, что не хотите причинить мне вреда, необоснованны. Реальность одна — угроза применить силу. Почему не хотите ничего объяснить мне?
— Что именно?
— Расскажите о себе.
Она коротко кивнула. Так красивые женщины кивают швейцару в отеле, когда хотят вызвать такси.
— Я советский офицер. Вот и все, что вам следует знать.
— Нет, — возразил я. — На чьей вы стороне?
— Не понимаю вопроса.
— Что вы думаете о перестройке?
— Это — официальная политика моей страны.
— А что вы думаете о Горбачеве и Ельцине? И кто вы — преданный товарищ или только законопослушны?
— И то и другое.
— А команда?
— На лодке есть капитан.
— Кому вы можете отдавать приказания?
Она пожала плечами.
— Это значит — вы офицер разведки.
Она еще раз пожала плечами.
— Держу пари, — сказал я, — что вы офицер ГРУ.
— А если и так, какое это имеет значение? — спросила Элин. — Вооруженные силы всех стран имеют разведку.
— Сергей, — сказал я, — из КГБ. По крайней мере, я так думаю. А у вас он под стражей. Ну, не смешно ли?
— Отщепенец, — отрезала она.
— Он мне таким не показался.
— Вряд ли о подобных делах вы много знаете.
— Я твердо убежден, что он считает себя и патриотом и прагматиком. Знаю, он хочет того, о чем думает. Объясните мне, — продолжил я, — если у меня есть что-то ценное и я передам или захочу передать это представителю вашей страны, оно попадет к вам или к Сергею?
— Ко мне.
— Сергей здесь, на борту. А я очень благоразумный человек. Он может присоединиться к нашим беседам?
— Я уже сказала, он — отщепенец.
Когда она говорила, поблизости зазвучал звонок. Послышался звук снимаемой трубки и быстрый разговор. Элин прислушалась, потом нахмурилась.
— Что происходит?
Она ответила:
— Верьте или не верьте, но у нас гость.
— Враждебный? — спросил я. — Австралийский сторожевой корабль? Американский транспортный самолет?
— Человек, продающий рыбу.
— Ничто другое не может так заинтриговать, — сказал я. — Вы купите?
Она прислушивалась к шуму наверху, подняв красивую голову.
— Этот нахальный дурак появился без разрешения!
— Купите рыбу, и он исчезнет.
Она посмотрела на меня:
— И что это будет за рыба?
— Возможно, акула. Если повезет, баррамунди. Или сельдь для маринада.
Элин позволила себе улыбнуться.
— Маринованная селедка. Стоит попробовать. Капитан!
Наверху что-то случилось. Опять зазвонил телефон, потом внезапный тяжелый всплеск, затем голос, со смехом говоривший что-то. Элин поднялась и что-то зло крикнула.
— Смотреть под ноги! — гремел голос наверху. — Убрать ноги с пола!
Я быстро вскочил на сиденье, как дама, спасающаяся от мыши. Отсюда открывался прекрасный обзор помещения. Сверху из люка лилось нечто ярко-зеленое с желтым, целый поток студенистой дряни. Несколько мгновений я был в оцепенении. Элин с оружием в руках приросла к месту на расстоянии чуть больше метра. Мне было достаточно секунды, чтобы понять, что такое это желто-зеленое. И кто там наверху. Я выхватил из рук Элин пистолет, пока она стояла разинув рот.
Затем сверху опять послышался голос, такой громкий и внушительный, словно это был сам Бог:
— Вверх по лестнице, Джон!
Элин попыталась схватить меня, когда я одним прыжком достиг лестницы и, сознаюсь, ударил ее. Но ведь я был в панике и рвался наверх, высоко поднимая колени, потому что пол под моими ногами был полон живых морских змей, маленьких жалящих тварей.
Несколько человек, которых я успел увидеть, быстро ретировались, и правильно сделали, потому что эти змеи цвета национального флага Австралии вырабатывают яд в несколько раз более сильный, чем любая наземная змея. Семь тигровых змей жалят так же, как одна морская.
Тяжело дыша, я схватился за стальную ступеньку передо мной и почувствовал, как моя правая рука скользнула по жирному. При мысли, что сорвусь в кишащую массу морских гадов, сердце подскочило от ужаса, я крепко ухватился за ступеньку левой рукой.
— Выбирайся, ты, ублюдок! — прорычал голос, и я инстинктивно повиновался. Я ловко взобрался по лестнице. Внизу царствовала неразбериха, но недолго. Прозвучала команда, и я услышал удар металла о металл, а затем выстрел! Этот звук придал мне силы. Я летел наверх, ожидая еще одного выстрела, направленного прямо в меня, я рвался к свету, сиявшему надо мной. Когда очутился на палубе, оглянулся, увидел в нескольких сантиметрах позади себя Сергея с лицом, искаженным болью. Я понял, что он ранен в плечо, рубашка намокла от крови.
— Не валандайтесь там, — прорычал тот же голос, огромная ручища схватила меня за шиворот, и Джо Хэг буквально выбросил меня на берег, а следом за мной и Сергея.
Через секунду я стоял на скале, ожидая, когда Сергей ко мне присоединится. Над нами на фоне голубого неба выделялся силуэт большого сооружения из металла. Вдруг крышка люка открылась, из него хлынул поток света.
— Быстро, — скомандовал я Сергею. — Бежим!
На расстоянии не более сотни метров, на другом конце островка, я увидел «Леди Аброльос». Опять послышался голос Джо Хэга:
— А теперь попробуйте вот этого!
И не надо было быть ясновидящим, чтобы понять: еще одна партия морских гадов сброшена в подводную лодку, прямо на головы моих преследователей.
Несколькими секундами позже Джо Хэг спрыгнул на берег и побежал за нами.
Когда мы добрались до «Леди Аброльос», она уже разворачивалась. Я увидел в рубке маленькую фигурку Алекс, которая пыталась развернуть судно кормой к нам. Я немного колебался, стараясь в неясном свете правильно рассчитать прыжок. Одной ногой надо было точно попасть на корму и сразу сделать шаг вниз. Я прыгнул на деревянную обшивку кормы и затем полетел вниз, словно мешок с песком, сброшенный с грузовика. Было больно, но я ничего не сломал. Быстро вскочил и подхватил Сергея, летевшего за мной следом. Он лучше меня умел управлять своим телом. Через секунду или две с неба свалился Джо Хэг, который приземлился тяжело и с таким звуком, что у меня моментально возникло подозрение — не пролетел ли он сквозь обшивку кормы.
Алекс включила дизель, и судно стало удаляться от скал, постепенно набирая скорость.
Я сказал:
— Алекс, они нас не догонят.
— Они могут потопить нас.
— Нет! Нет! — воскликнул раненый, но довольный Сергей. — Они не потопят нас, будь уверен... Подумают, что ты отправишь послание в бутылке или что-нибудь в этом роде. — Он улыбнулся. — Как бы там ни было, ты со мной. — Внезапная улыбка исчезла с его лица, и он свалился на палубу в обмороке.
— Мне все равно, что он говорит! — Алекс прибавила скорость, и «Леди Аброльос» устремилась вперед, прямо к черной скале, возвышавшейся приблизительно на два метра над темным океаном, маскируя проход в канал. Я съежился от страха и отвел глаза. Джо Хэг прыгнул на нос, скорость уменьшилась, и вдруг мы, вместо того чтобы разбиться, начали медленно и осторожно продвигаться вперед. Я стоял на коленях около Сергея, который пришел в себя, моргал и ругался по-русски, а я не понимал русского. Но проклятья звучат всегда, как проклятья.
— Рана болит? — спросил я.
— Глупый вопрос! — сердито ответил Сергей. — В моем плече пуля, будь она проклята! А ты еще дергал меня, затаскивая на борт. Проклятие, конечно, болит!
— Давай посмотрю. И следи за речью в присутствии дамы.
— Спасибо, непременно. — Сергей разрезал левый рукав рубашки, когда раздался усиленный громкоговорителем голос Элин:
— Будьте уверены, мистер Клоуз, вам не скрыться!
Но Сергей, очевидно, не принимал ее угрозы всерьез. Он был занят обследованием раны на руке, закончив, сказал довольным тоном:
— Входное отверстие здесь, видишь? А выходное — вот здесь. Перебинтовать, и горячий сладкий чай от шока. Ах да! Не давайте мне спиртного, даже если попрошу, ладно? Двадцать четыре часа.
— Если проживу так долго, — ответил я.
— Проживешь! — Он взглянул на меня. — Она отстала от тебя. До следующего раза, конечно.
— Откуда ты знаешь?
— Приготовь чай, приятель, это срочно. Мне плохо.
Я пошел и принес аптечку первой помощи. Потом вскипятил воду и приготовил чай, положил сахару и принес ему дымящуюся кружку. Он сидел на палубе, прислонившись спиной к борту, прижав к ране большой кусок ваты.
— Спасибо, — сказал Сергей, — а теперь принеси оставшуюся кипяченую воду и что-нибудь дезинфицирующее. Промоем рану.
Потом он надел один из запасных свитеров Джо Хэга, спасаясь от вечерней прохлады. Свитер свободно болтался на нем, хотя Сергей был крупным малым. Он выглядел в этом одеянии немного комично, но нисколько не походил на больного.
Немного погодя я спросил:
— Почему ты думаешь, что она отстала?
— Это их новая подводная лодка. Глупо посадить ее на эти скалы, как ты считаешь? — Это был и ответ и вопрос одновременно.
— Как ты думаешь, кто она?
— ГРУ, — ответил Сергей.
— Так я и думал. Сказал ей это.
— Да? — Он зло усмехнулся. — Это застало ее врасплох, я думаю.
— Сказал ей, что ты из КГБ. — Было темно, и я не мог разглядеть его лица.
— И как она отреагировала? — спросил он.
— Сказала, что ты отщепенец.
Сергей коротко рассмеялся.
— Забавно, не правда ли? Все эти динозавры...
— Мне она не показалась динозавром.
— Да, она очаровательная, я согласен. Беда в том, знаешь ли, что некоторых из этих динозавров обуяли безумные военные идеи и они направляют все усилия на их осуществление. Встретил ее в самолете, да?
— Да.
— Ты, безусловно, должен перестать летать, учитывая твою способность заводить нежелательные знакомства.
Я оставил его и залез в рулевую рубку.
— Подводная лодка может нас догнать?
Алекс обернулась ко мне:
— Не думаю. Она слишком велика, чтобы пройти здесь ночью. Но у нее хорошая скорость. Возможно, она может пойти на юг, а потом вернуться и перехватить нас прежде, чем мы доберемся до Джералдтона.
— Во всяком случае она побоится зайти в территориальные воды Австралии, — добавил Джо Хэг. Для такого огромного человека он двигался очень легко, и я не слышал, как он подошел.
— Честно говоря, мне все это почти нравится. — Он ухмыльнулся. — Как мы все рассчитали, здорово?
— Блеск!
— Я увидел, как вертолет направлялся сюда. Так далеко они не летают, во всяком случае штатские. Я рассказал обо всем Алекс, она позвонила своей приятельнице в «Квантас»! Там подтвердили прибытие Дж. Клоуза в Перт.
— А змеи?
— Обитатели моря — мое увлечение. У меня есть пруд, где я их развожу. Вот я и придумал, как можно атаковать подводную лодку. Ну и вспомнил о пруде. У меня чудесная сеть, чтобы их вылавливать. Так что все просто, приятель.
Я огляделся. Сергей сидел, прислонившись к кабине, в одной руке кружка с чаем, в другой — сигарета. Алекс, держа штурвал в своих маленьких сильных руках, уверенно вела судно сквозь тьму, Джо Хэг, в одиночку справившийся с целой командой русской подводной лодки, ковырял ножом в зубах.
Вокруг все тихо, один лишь я не чувствую внутреннего успокоения. Сердце все еще прыгает, руки все еще дрожат, во рту все еще сухо.
— Какие есть предложения? — спросил я.
Молчание. Затем Сергей повернул голову:
— На вашем месте я не стал бы заходить в Джералдтон.
— Правильно. Будем держать курс на юг.
Глава 14
— Рабочего человека, которого зовут Питеркин, — возразил я. — И поэтому меня похищают под дулом пистолета, везут триста километров на вертолете, а теперь держат на борту подводной лодки.
— И ей предписано через пять недель вернуться домой, во Владивосток. — Элин сделала паузу, затем добавила: — Если понадобится, с вами на борту.
— И в каком случае это будет необходимо? — поинтересовался я.
Ноздри ее раздулись, она глубоко и печально вздохнула.
— Мистер Клоуз, у вас находятся секретные документы, которые формально принадлежат Кинскому, но фактически — государству.
Я покачал головой:
— Его семье.
Теперь головой покачала она:
— Семьи нет, так что...
— У вас есть доказательства?
— Друг мой, был проведен тщательный поиск. Семьи нет.
— Будем считать, что есть, — сказал я, — и если даже предположить, что его собственность должна быть возвращена государству...
— А она должна...
— Даже тогда это будет не ваше государство. Она должна быть возвращена короне.
— Британской короне? Ерунда! Кинский был русским.
— Насколько я знаю, украинцем. Доказательств, конечно, нет.
— Украина — часть СССР. Он был советским гражданином.
— После этого он стал гражданином Новой Зеландии. Он присягал на верность короне.
Она с яростью взглянула на меня:
— Ни один советский гражданин не может перестать нести ответственность перед советским законом.
— И это вы говорите сейчас, в то время, когда в советской стране начался процесс распада государства. Мы читаем сводки о войне в Армении!
— Да, все так! Но Кинский будет нести ответственность за совершенное им, пока не будет принято специальное решение, освобождающее его по закону от этого, — сказала она. — В данном случае существует заочный приговор к смертной казни.
— Это еще нужно осуществить!
— Это уже осуществлено.
Я пристально смотрел на нее, а она на меня. Питеркин мертв. Я склонен думать, что он погиб в результате несчастного случая, упав с тех ступенек в Олбани. Но возможно, и нет.
— Если вы так приблизились к Питеркину, зачем понадобилось его убивать? Если вправду существует какая-то секретная информация, Питеркин был одним из тех, кто обладал ею. В конце концов, шарманщиком был он, а я всего лишь обезьянка.
— Вы будете замерзшей обезьянкой, если вас отправят в Сибирь. Есть одна пословица...
— Как он умер? — перебил я.
— Полагаю, его падение было не случайным. Меня там не было. Обычно женщин в мужские тюрьмы не пускают.
— Он увидел вашего парня и сразу прыгнул.
— Что-то в этом роде.
Она лучезарно улыбнулась.
— Хватит о прошлом. Быть может, вернемся к настоящему? Человек оставил после себя сведения огромной важности. Несомненно, он доверил их вам. — Улыбка сбежала с ее лица, а глаза стали еще холоднее. — Вы передадите эти сведения мне.
Это были хитрые подчиняющие глаза. Я вспомнил, как ее взгляд пригвоздил меня к месту. Уж не гипнотизер ли Элин Гундерссон?
— Он оставил мне средства, чтобы оплатить похороны, вот и все.
— Вы лжете. — В голосе не слышно приказа, он очень мягок, чуть громче шепота.
— Нет, — возразил я. — И я не знаю, что вас всех интересует. Я простой адвокат. Питеркин слышал обо мне, и я дважды защищал его, но безуспешно. Послушайте, Элин, я даже не уберег его от тюрьмы. Он сел на долгих три года. Вы считаете, это основа для близких взаимоотношений, для большого доверия? Я так не считаю. Я не стал бы доверять Питеркину. Но я был его адвокатом и занимался его делами. Вот и все.
Ее глаза еще горели, но я уже не испытывал страха перед опасностью оказаться под их влиянием.
Некоторое время она сидела, пристально глядя на меня, потом сказала:
— Вы должны рассказать мне все добровольно. Это самый простой путь для меня и, конечно, для вас. — Она помолчала. — Если этого не сделаете, подумайте, что может произойти.
— Меня уже пытали.
— Еще нет. Потом будет инъекция. Укол, который заставит вас говорить, рассказать абсолютно все.
— Зачем же тогда теряете время?
— Лекарство может иметь неприятные побочные эффекты. И кроме того, против вас персонально мы ничего не имеем. Вы, в общем, не предатель. Вы тот, за кого себя выдаете, адвокат, у которого есть обязанности по отношению к клиентам. К несчастью, ваши обязанности привели вас к обладанию информацией, которая для нас важна.
— К несчастью?
— Для вас — да. Вам эта информация абсолютно без надобности, вы не сможете ее использовать.
Я решил рискнуть:
— Я могу продать ее. Немало тех, кто желает обладать ею. Возможно, устрою аукцион.
Ноздри ее раздулись.
— Что вы собираетесь продавать, мистер Клоуз?
— То, о чем я знаю.
— Тем не менее, вы утверждали, будто ничего не знаете. — Элин ухмыльнулась. — Я устрою небольшой перерыв, чтобы дать вам подумать. Вы пьете чай с лимоном?
* * *
Я угрюмо прихлебывал чай с лимоном, стараясь решить, что же мне делать. Я хоть прежде и чувствовал себя загнанным в угол, но не в такой, как этот, когда нет ни малейшей возможности спастись. Кроме всего прочего, я находился в подводной лодке, меня охраняла как минимум сотня человек из команды, и выход только один вверх по трапу — или на дно. Что я мог им сказать, ведь я сам почти ничего не знал. Мои сведения, что Питеркин украинец, три года назад побывал в Москве и привез оттуда керамические листья с непонятными словами на них, были им ни к чему. Для Элин это бессмыслица. Даже для меня с моим знанием Питеркина и Западной Австралии слова «тяни», «толкай» и «Олбани» не слишком много значили.Я отхлебнул еще чая, озабоченный проблемой: если меня не станет, «великую тайну» я унесу с собой в могилу. И это означает, что и Сергей, и этот ужасный Руперт, и Элин, в данный момент не готовые списать «великую тайну» со счетов, пока не готовы разделаться со мной. Но рано или поздно, в один прекрасный день кто-либо из них может сказать: «Черт с ним, какой в нем прок?» — и ускорит мою смерть, чтобы никто другой не сумел узнать тайну.
Надо было принять решение и кому-то все рассказать. Единственным человеком, доступным мне в данный момент для беседы, была Элин Гундерссон. Тогда сначала нужно узнать все, что возможно, о ней.
— Я надеюсь, — сказала Элин, усевшись через несколько минут опять напротив меня, — что вы решили сотрудничать с нами.
— Я думал об этом, — ответил я. — Однако существуют некоторые «но».
— Какие?
— Представьте, например, что у меня есть алмаз. Вы приходите и говорите: отдай мне алмаз, потому что я твой друг и не хочу причинить тебе вреда, в противном случае мне придется применить силу. Первые два утверждения в таком случае бессмысленны. Вы мне не друг, пока не представите доказательств дружбы, а ваши утверждения, что не хотите причинить мне вреда, необоснованны. Реальность одна — угроза применить силу. Почему не хотите ничего объяснить мне?
— Что именно?
— Расскажите о себе.
Она коротко кивнула. Так красивые женщины кивают швейцару в отеле, когда хотят вызвать такси.
— Я советский офицер. Вот и все, что вам следует знать.
— Нет, — возразил я. — На чьей вы стороне?
— Не понимаю вопроса.
— Что вы думаете о перестройке?
— Это — официальная политика моей страны.
— А что вы думаете о Горбачеве и Ельцине? И кто вы — преданный товарищ или только законопослушны?
— И то и другое.
— А команда?
— На лодке есть капитан.
— Кому вы можете отдавать приказания?
Она пожала плечами.
— Это значит — вы офицер разведки.
Она еще раз пожала плечами.
— Держу пари, — сказал я, — что вы офицер ГРУ.
— А если и так, какое это имеет значение? — спросила Элин. — Вооруженные силы всех стран имеют разведку.
— Сергей, — сказал я, — из КГБ. По крайней мере, я так думаю. А у вас он под стражей. Ну, не смешно ли?
— Отщепенец, — отрезала она.
— Он мне таким не показался.
— Вряд ли о подобных делах вы много знаете.
— Я твердо убежден, что он считает себя и патриотом и прагматиком. Знаю, он хочет того, о чем думает. Объясните мне, — продолжил я, — если у меня есть что-то ценное и я передам или захочу передать это представителю вашей страны, оно попадет к вам или к Сергею?
— Ко мне.
— Сергей здесь, на борту. А я очень благоразумный человек. Он может присоединиться к нашим беседам?
— Я уже сказала, он — отщепенец.
Когда она говорила, поблизости зазвучал звонок. Послышался звук снимаемой трубки и быстрый разговор. Элин прислушалась, потом нахмурилась.
— Что происходит?
Она ответила:
— Верьте или не верьте, но у нас гость.
— Враждебный? — спросил я. — Австралийский сторожевой корабль? Американский транспортный самолет?
— Человек, продающий рыбу.
— Ничто другое не может так заинтриговать, — сказал я. — Вы купите?
Она прислушивалась к шуму наверху, подняв красивую голову.
— Этот нахальный дурак появился без разрешения!
— Купите рыбу, и он исчезнет.
Она посмотрела на меня:
— И что это будет за рыба?
— Возможно, акула. Если повезет, баррамунди. Или сельдь для маринада.
Элин позволила себе улыбнуться.
— Маринованная селедка. Стоит попробовать. Капитан!
Наверху что-то случилось. Опять зазвонил телефон, потом внезапный тяжелый всплеск, затем голос, со смехом говоривший что-то. Элин поднялась и что-то зло крикнула.
— Смотреть под ноги! — гремел голос наверху. — Убрать ноги с пола!
Я быстро вскочил на сиденье, как дама, спасающаяся от мыши. Отсюда открывался прекрасный обзор помещения. Сверху из люка лилось нечто ярко-зеленое с желтым, целый поток студенистой дряни. Несколько мгновений я был в оцепенении. Элин с оружием в руках приросла к месту на расстоянии чуть больше метра. Мне было достаточно секунды, чтобы понять, что такое это желто-зеленое. И кто там наверху. Я выхватил из рук Элин пистолет, пока она стояла разинув рот.
Затем сверху опять послышался голос, такой громкий и внушительный, словно это был сам Бог:
— Вверх по лестнице, Джон!
Элин попыталась схватить меня, когда я одним прыжком достиг лестницы и, сознаюсь, ударил ее. Но ведь я был в панике и рвался наверх, высоко поднимая колени, потому что пол под моими ногами был полон живых морских змей, маленьких жалящих тварей.
Несколько человек, которых я успел увидеть, быстро ретировались, и правильно сделали, потому что эти змеи цвета национального флага Австралии вырабатывают яд в несколько раз более сильный, чем любая наземная змея. Семь тигровых змей жалят так же, как одна морская.
Тяжело дыша, я схватился за стальную ступеньку передо мной и почувствовал, как моя правая рука скользнула по жирному. При мысли, что сорвусь в кишащую массу морских гадов, сердце подскочило от ужаса, я крепко ухватился за ступеньку левой рукой.
— Выбирайся, ты, ублюдок! — прорычал голос, и я инстинктивно повиновался. Я ловко взобрался по лестнице. Внизу царствовала неразбериха, но недолго. Прозвучала команда, и я услышал удар металла о металл, а затем выстрел! Этот звук придал мне силы. Я летел наверх, ожидая еще одного выстрела, направленного прямо в меня, я рвался к свету, сиявшему надо мной. Когда очутился на палубе, оглянулся, увидел в нескольких сантиметрах позади себя Сергея с лицом, искаженным болью. Я понял, что он ранен в плечо, рубашка намокла от крови.
— Не валандайтесь там, — прорычал тот же голос, огромная ручища схватила меня за шиворот, и Джо Хэг буквально выбросил меня на берег, а следом за мной и Сергея.
Через секунду я стоял на скале, ожидая, когда Сергей ко мне присоединится. Над нами на фоне голубого неба выделялся силуэт большого сооружения из металла. Вдруг крышка люка открылась, из него хлынул поток света.
— Быстро, — скомандовал я Сергею. — Бежим!
На расстоянии не более сотни метров, на другом конце островка, я увидел «Леди Аброльос». Опять послышался голос Джо Хэга:
— А теперь попробуйте вот этого!
И не надо было быть ясновидящим, чтобы понять: еще одна партия морских гадов сброшена в подводную лодку, прямо на головы моих преследователей.
Несколькими секундами позже Джо Хэг спрыгнул на берег и побежал за нами.
Когда мы добрались до «Леди Аброльос», она уже разворачивалась. Я увидел в рубке маленькую фигурку Алекс, которая пыталась развернуть судно кормой к нам. Я немного колебался, стараясь в неясном свете правильно рассчитать прыжок. Одной ногой надо было точно попасть на корму и сразу сделать шаг вниз. Я прыгнул на деревянную обшивку кормы и затем полетел вниз, словно мешок с песком, сброшенный с грузовика. Было больно, но я ничего не сломал. Быстро вскочил и подхватил Сергея, летевшего за мной следом. Он лучше меня умел управлять своим телом. Через секунду или две с неба свалился Джо Хэг, который приземлился тяжело и с таким звуком, что у меня моментально возникло подозрение — не пролетел ли он сквозь обшивку кормы.
Алекс включила дизель, и судно стало удаляться от скал, постепенно набирая скорость.
Я сказал:
— Алекс, они нас не догонят.
— Они могут потопить нас.
— Нет! Нет! — воскликнул раненый, но довольный Сергей. — Они не потопят нас, будь уверен... Подумают, что ты отправишь послание в бутылке или что-нибудь в этом роде. — Он улыбнулся. — Как бы там ни было, ты со мной. — Внезапная улыбка исчезла с его лица, и он свалился на палубу в обмороке.
— Мне все равно, что он говорит! — Алекс прибавила скорость, и «Леди Аброльос» устремилась вперед, прямо к черной скале, возвышавшейся приблизительно на два метра над темным океаном, маскируя проход в канал. Я съежился от страха и отвел глаза. Джо Хэг прыгнул на нос, скорость уменьшилась, и вдруг мы, вместо того чтобы разбиться, начали медленно и осторожно продвигаться вперед. Я стоял на коленях около Сергея, который пришел в себя, моргал и ругался по-русски, а я не понимал русского. Но проклятья звучат всегда, как проклятья.
— Рана болит? — спросил я.
— Глупый вопрос! — сердито ответил Сергей. — В моем плече пуля, будь она проклята! А ты еще дергал меня, затаскивая на борт. Проклятие, конечно, болит!
— Давай посмотрю. И следи за речью в присутствии дамы.
— Спасибо, непременно. — Сергей разрезал левый рукав рубашки, когда раздался усиленный громкоговорителем голос Элин:
— Будьте уверены, мистер Клоуз, вам не скрыться!
Но Сергей, очевидно, не принимал ее угрозы всерьез. Он был занят обследованием раны на руке, закончив, сказал довольным тоном:
— Входное отверстие здесь, видишь? А выходное — вот здесь. Перебинтовать, и горячий сладкий чай от шока. Ах да! Не давайте мне спиртного, даже если попрошу, ладно? Двадцать четыре часа.
— Если проживу так долго, — ответил я.
— Проживешь! — Он взглянул на меня. — Она отстала от тебя. До следующего раза, конечно.
— Откуда ты знаешь?
— Приготовь чай, приятель, это срочно. Мне плохо.
Я пошел и принес аптечку первой помощи. Потом вскипятил воду и приготовил чай, положил сахару и принес ему дымящуюся кружку. Он сидел на палубе, прислонившись спиной к борту, прижав к ране большой кусок ваты.
— Спасибо, — сказал Сергей, — а теперь принеси оставшуюся кипяченую воду и что-нибудь дезинфицирующее. Промоем рану.
Потом он надел один из запасных свитеров Джо Хэга, спасаясь от вечерней прохлады. Свитер свободно болтался на нем, хотя Сергей был крупным малым. Он выглядел в этом одеянии немного комично, но нисколько не походил на больного.
Немного погодя я спросил:
— Почему ты думаешь, что она отстала?
— Это их новая подводная лодка. Глупо посадить ее на эти скалы, как ты считаешь? — Это был и ответ и вопрос одновременно.
— Как ты думаешь, кто она?
— ГРУ, — ответил Сергей.
— Так я и думал. Сказал ей это.
— Да? — Он зло усмехнулся. — Это застало ее врасплох, я думаю.
— Сказал ей, что ты из КГБ. — Было темно, и я не мог разглядеть его лица.
— И как она отреагировала? — спросил он.
— Сказала, что ты отщепенец.
Сергей коротко рассмеялся.
— Забавно, не правда ли? Все эти динозавры...
— Мне она не показалась динозавром.
— Да, она очаровательная, я согласен. Беда в том, знаешь ли, что некоторых из этих динозавров обуяли безумные военные идеи и они направляют все усилия на их осуществление. Встретил ее в самолете, да?
— Да.
— Ты, безусловно, должен перестать летать, учитывая твою способность заводить нежелательные знакомства.
Я оставил его и залез в рулевую рубку.
— Подводная лодка может нас догнать?
Алекс обернулась ко мне:
— Не думаю. Она слишком велика, чтобы пройти здесь ночью. Но у нее хорошая скорость. Возможно, она может пойти на юг, а потом вернуться и перехватить нас прежде, чем мы доберемся до Джералдтона.
— Во всяком случае она побоится зайти в территориальные воды Австралии, — добавил Джо Хэг. Для такого огромного человека он двигался очень легко, и я не слышал, как он подошел.
— Честно говоря, мне все это почти нравится. — Он ухмыльнулся. — Как мы все рассчитали, здорово?
— Блеск!
— Я увидел, как вертолет направлялся сюда. Так далеко они не летают, во всяком случае штатские. Я рассказал обо всем Алекс, она позвонила своей приятельнице в «Квантас»! Там подтвердили прибытие Дж. Клоуза в Перт.
— А змеи?
— Обитатели моря — мое увлечение. У меня есть пруд, где я их развожу. Вот я и придумал, как можно атаковать подводную лодку. Ну и вспомнил о пруде. У меня чудесная сеть, чтобы их вылавливать. Так что все просто, приятель.
Я огляделся. Сергей сидел, прислонившись к кабине, в одной руке кружка с чаем, в другой — сигарета. Алекс, держа штурвал в своих маленьких сильных руках, уверенно вела судно сквозь тьму, Джо Хэг, в одиночку справившийся с целой командой русской подводной лодки, ковырял ножом в зубах.
Вокруг все тихо, один лишь я не чувствую внутреннего успокоения. Сердце все еще прыгает, руки все еще дрожат, во рту все еще сухо.
— Какие есть предложения? — спросил я.
Молчание. Затем Сергей повернул голову:
— На вашем месте я не стал бы заходить в Джералдтон.
— Правильно. Будем держать курс на юг.
Глава 14
Олбани расположен на юге, путь до него долог и нелегок, потому что в этих водах встречаются два океана. И несмотря на то что это всего лишь точка на карте, когда достигаешь места, где Индийский океан встречается с южными морями, в голову лезут истории о сгинувших в пучине моря кораблях, сражавшихся за Олбани, о прекрасной тихой бухте Принцесс Ройал, где мужественные моряки могли отдохнуть. Хотя это уже не ревущие сороковые, а всего лишь тридцать пятые параллели.
Я из Олбани. Я там вырос. Я хорошо знаю это место. Пока «Леди Аброльос» неслась на юг, я старался рассуждать логически и перебирал в памяти все места, где могли бы пригодиться слова «тяни» и «толкай». Я думал о дверях в гостиницах, туалетах, магазинчиках. Но как ни напрягал свой мозг, эти слова Питеркина не вызывали никаких ассоциаций.
Мы решили идти во Фримантл, дотащились на парусе до Роуз-Хед, пришвартовали судно так, что корму с названием «Леди Аброльос» мог увидеть каждый, кто входил в гавань.
— Мы оставим ее здесь, — сказал я, указывая на лодку, — и будем добираться до Олбани разными путями. И желательно порознь.
— Я пойду с вами, — сразу сказала Алекс.
Я покачал головой:
— Вы — с Джо.
— Зато с тобой я, — сказал Сергей.
— Нет.
Он уверенно кивнул:
— Попробуйте только улизнуть от меня.
— Хорошо.
Я добрался до Перта, прошел через его центр, на торговых улицах сначала заскочил в магазин спортивных товаров, оттуда легко проскользнул в продуктовый магазин, потом спрятался за углом галереи, пересек винные подвалы и там, где полно восточных ресторанов, почувствовал себя в безопасности. Сергея нигде не было видно.
С Веллингтон-стрит я позвонил к себе домой и прослушал по автоответчику все звонки, которые мне поступили. Разнообразные голоса что-то бормотали, но ничего важного не сообщали. Немного о работе, о развлечениях, о барбекю у Пита, об обеде с танцами в Юридическом обществе. В самом деле, подумал я, до чего же я занятой малый. Я был поглощен этой мыслью и не сразу осознал, что со мной разговаривает Джейн. В своей слегка торопливой манере, которую трудно не узнать, она извинялась за поздний звонок.
Затем она сказала:
— Кажется, подтверждается моя первоначальная гипотеза. Возможно, кое-что тебя удивит. Прилетаю завтра, — но не уточнила когда.
Я повесил трубку с некоторым облегчением. Нам нужны ответы на проклятые вопросы, а у Джейн они есть, и, благослови ее Бог, она принесет их прямо мне. Но Джейн может угодить прямехонько в лапы Элин или попадет к Сергею, поскольку оба наверняка узнали, возможно даже раньше, чем я, что записано на пленке моего автоответчика. Им нужно лишь набрать мой номер. Там самый несложный защитный код, но оба они разберутся с этим. В конце концов, их готовили в Москве.
Я начал волноваться. Джейн хитра, она знает, что за мной следят, следовательно, и за ней тоже.
Джейн уже летала в Западную Австралию. Это для нее не ново. Так что если она из Британии вылетит в Дарвин, а затем пересядет на местный самолет, как она могла бы догадаться поступить...
Я позвонил Бобу Коллису и поинтересовался, не было ли каких-нибудь важных звонков в последнее время.
— Да, был один.
— Когда?
— Прошлой ночью. Могли быть проблемы, но их нет. Слушай, я открыл бутылку своего «Рислинга». Лучшего не достанешь в Лампье.
— Да? — спросил я, а потом воскликнул: — О! — потому что до меня наконец дошло. — Выпьем как-нибудь.
Он ответил:
— Самое время — сегодня вечером.
Я повесил трубку, нашел газетный киоск, купил газету. Если кто-нибудь слышал наш разговор с Бобом, что нежелательно, но и не исключено, тогда слово «Лампье» их обманет. Оно обмануло бы и меня, если бы Боб прошлой осенью не рассказал мне о нем.
Джейн, как я полагал, находилась в коттедже Боба в Дейвсвилле, на берегу залива, где ее прятали раньше. Она была в безопасности, и мы с ней увидимся этой ночью у Лампье.
Шли часы. Температура поднялась до тридцати градусов. Теперь мне было бы легко спрятаться от любопытных глаз в каком-нибудь кафе или держась подальше от главных дорог. Но я — уроженец Западной Австралии и, как все мы, обожаю море и серфинг с рождения. Меня вдруг потянуло на солнце и морской берег.
Я направился к Буссельтону, купил плавки и полотенце, затем поехал в Коварамап и остановился на вершине горы полюбоваться серфингом. Может быть, австралийский серфинг не самый известный, но, несомненно, лучший в мире, я в этом уверен.
Внизу перекатывались буруны. Прямые, словно прочерченные по линейке, они шли с интервалом в двести метров. Волны зарождались в полутора километрах от берега, вставали на дыбы и неслись с огромной скоростью к пляжу. Любители серфинга ждали момента, когда высокая волна подбросит их вверх и они, скользнув по ее крутым бокам вниз, будут раскачиваться, пока новая снова не заставит их взлететь на гребень.
Я не мог остаться равнодушным при виде всей этой красоты, хотя у меня были сомнения, смогу ли я удержаться на доске. Ведь я не занимался серфингом почти год. Кроме того, здесь я вряд ли кому-то попадусь на глаза. Никому и в голову не придет искать меня на большом расстоянии от берега.
Я съехал вниз и на доске отправился в море. Приобретенные в детстве навыки остаются на всю жизнь. После двух часов плавания на серфе я так устал, что болели все мышцы и кости. Я лег в тени и уснул. Когда проснулся, опять схватил доску и ушел туда, где возникали буруны. Чтобы добраться к ним, нужно преодолеть большие волны. Одну я недооценил, и она меня швырнула с такой силой, что я с трудом удержался на доске. Я взлетел в воздух и тут заметил невдалеке предмет, напоминающий перископ подводной лодки.
Я из Олбани. Я там вырос. Я хорошо знаю это место. Пока «Леди Аброльос» неслась на юг, я старался рассуждать логически и перебирал в памяти все места, где могли бы пригодиться слова «тяни» и «толкай». Я думал о дверях в гостиницах, туалетах, магазинчиках. Но как ни напрягал свой мозг, эти слова Питеркина не вызывали никаких ассоциаций.
* * *
Но до Олбани мы не добрались. После двадцати часов пути, когда показался остров Ротнест, вдруг послышался сперва громкий удар, затем металлический скрежет, после чего последовали противные звуки, напоминающие пулеметную очередь. Мы на что-то наскочили. Оказалось к тому же, вышел из строя правый дизель и сорвало лопасти винта. Это было непостижимо. Мы ругались каждый на свой лад. Я услышал, что юная Алекс изъясняется, и очень свободно, по-японски.* * *
Ротнест был совсем рядом, там было полно опытных яхтсменов, готовых прийти на помощь. К сожалению, починить там судно мы не могли. Чуть дальше, в двадцати пяти километрах, находился Фримантл, где полно первоклассных доков. Выбирать можно было любое место, правда, нужно было помнить, что во Фримантле сидит кто-нибудь из подчиненных Элин Гундерссон с биноклями и поджидает нас, а в море через перископ за нами наблюдает подводная лодка.Мы решили идти во Фримантл, дотащились на парусе до Роуз-Хед, пришвартовали судно так, что корму с названием «Леди Аброльос» мог увидеть каждый, кто входил в гавань.
— Мы оставим ее здесь, — сказал я, указывая на лодку, — и будем добираться до Олбани разными путями. И желательно порознь.
— Я пойду с вами, — сразу сказала Алекс.
Я покачал головой:
— Вы — с Джо.
— Зато с тобой я, — сказал Сергей.
— Нет.
Он уверенно кивнул:
— Попробуйте только улизнуть от меня.
— Хорошо.
Я добрался до Перта, прошел через его центр, на торговых улицах сначала заскочил в магазин спортивных товаров, оттуда легко проскользнул в продуктовый магазин, потом спрятался за углом галереи, пересек винные подвалы и там, где полно восточных ресторанов, почувствовал себя в безопасности. Сергея нигде не было видно.
С Веллингтон-стрит я позвонил к себе домой и прослушал по автоответчику все звонки, которые мне поступили. Разнообразные голоса что-то бормотали, но ничего важного не сообщали. Немного о работе, о развлечениях, о барбекю у Пита, об обеде с танцами в Юридическом обществе. В самом деле, подумал я, до чего же я занятой малый. Я был поглощен этой мыслью и не сразу осознал, что со мной разговаривает Джейн. В своей слегка торопливой манере, которую трудно не узнать, она извинялась за поздний звонок.
Затем она сказала:
— Кажется, подтверждается моя первоначальная гипотеза. Возможно, кое-что тебя удивит. Прилетаю завтра, — но не уточнила когда.
Я повесил трубку с некоторым облегчением. Нам нужны ответы на проклятые вопросы, а у Джейн они есть, и, благослови ее Бог, она принесет их прямо мне. Но Джейн может угодить прямехонько в лапы Элин или попадет к Сергею, поскольку оба наверняка узнали, возможно даже раньше, чем я, что записано на пленке моего автоответчика. Им нужно лишь набрать мой номер. Там самый несложный защитный код, но оба они разберутся с этим. В конце концов, их готовили в Москве.
Я начал волноваться. Джейн хитра, она знает, что за мной следят, следовательно, и за ней тоже.
Джейн уже летала в Западную Австралию. Это для нее не ново. Так что если она из Британии вылетит в Дарвин, а затем пересядет на местный самолет, как она могла бы догадаться поступить...
Я позвонил Бобу Коллису и поинтересовался, не было ли каких-нибудь важных звонков в последнее время.
— Да, был один.
— Когда?
— Прошлой ночью. Могли быть проблемы, но их нет. Слушай, я открыл бутылку своего «Рислинга». Лучшего не достанешь в Лампье.
— Да? — спросил я, а потом воскликнул: — О! — потому что до меня наконец дошло. — Выпьем как-нибудь.
Он ответил:
— Самое время — сегодня вечером.
Я повесил трубку, нашел газетный киоск, купил газету. Если кто-нибудь слышал наш разговор с Бобом, что нежелательно, но и не исключено, тогда слово «Лампье» их обманет. Оно обмануло бы и меня, если бы Боб прошлой осенью не рассказал мне о нем.
Джейн, как я полагал, находилась в коттедже Боба в Дейвсвилле, на берегу залива, где ее прятали раньше. Она была в безопасности, и мы с ней увидимся этой ночью у Лампье.
* * *
Я позвонил в агентство, предоставляющее машины напрокат. Оттуда за мной приехали, привезли в свою контору, наблюдали, пока я подписывал бланки. Были очень учтивы. Столкновения с Сергеем, с Элин пока избежать удалось. Я поехал на запад, через пригороды. Некоторые названия чудесны: Эппл-Кросс, Комо. Интересны и местные названия, такие как Муари и мое любимое Кулбеллап. Не знаю, что оно означает, но окончание «ап» показывает на близость воды. Названия даны аборигенами, а они понимают ее ценность.Шли часы. Температура поднялась до тридцати градусов. Теперь мне было бы легко спрятаться от любопытных глаз в каком-нибудь кафе или держась подальше от главных дорог. Но я — уроженец Западной Австралии и, как все мы, обожаю море и серфинг с рождения. Меня вдруг потянуло на солнце и морской берег.
Я направился к Буссельтону, купил плавки и полотенце, затем поехал в Коварамап и остановился на вершине горы полюбоваться серфингом. Может быть, австралийский серфинг не самый известный, но, несомненно, лучший в мире, я в этом уверен.
Внизу перекатывались буруны. Прямые, словно прочерченные по линейке, они шли с интервалом в двести метров. Волны зарождались в полутора километрах от берега, вставали на дыбы и неслись с огромной скоростью к пляжу. Любители серфинга ждали момента, когда высокая волна подбросит их вверх и они, скользнув по ее крутым бокам вниз, будут раскачиваться, пока новая снова не заставит их взлететь на гребень.
Я не мог остаться равнодушным при виде всей этой красоты, хотя у меня были сомнения, смогу ли я удержаться на доске. Ведь я не занимался серфингом почти год. Кроме того, здесь я вряд ли кому-то попадусь на глаза. Никому и в голову не придет искать меня на большом расстоянии от берега.
Я съехал вниз и на доске отправился в море. Приобретенные в детстве навыки остаются на всю жизнь. После двух часов плавания на серфе я так устал, что болели все мышцы и кости. Я лег в тени и уснул. Когда проснулся, опять схватил доску и ушел туда, где возникали буруны. Чтобы добраться к ним, нужно преодолеть большие волны. Одну я недооценил, и она меня швырнула с такой силой, что я с трудом удержался на доске. Я взлетел в воздух и тут заметил невдалеке предмет, напоминающий перископ подводной лодки.