Кайса Ингемарсон. Проще некуда

   – Вообще-то на прошлой неделе. – Анника бросила на Миллу победный взгляд и умолкла.
   – Ну хорошо. Но один поход в ресторан едва ли превращает тебя в завсегдатая злачных мест.
   – А я к этому и не стремлюсь. Я просто хочу жить в городе. Точно так же, как и ты хотела этого всего несколько месяцев назад. До того как обзавелась сараем и сливовыми деревьями.
   – Если они, конечно, сливовые, – рассмеялась Милла. – Извини, что я пристала к тебе с этими разговорами. Наверное, я таким образом пытаюсь вжиться в новую роль. Еще до того как мы переехали, я однажды увидела сон, в котором мы всей семьей стояли посреди поля. Осень, кругом туман, холодно и под ногами глина. На нас одежда начала XX века, будто из экранизации романа Муберга об эмигрантах. Правда, у Антона был плеер и в ушах наушники, и он отказывался говорить с нами. И вот, когда мы собирались уйти оттуда с нашими пожитками, мой сапог застрял в глине, и мне пришлось идти босиком.
   – Вы смогли оттуда уйти?
   – Не знаю. Я помню только то, что рассказала. Смысл очевиден, правда?
   – Это вполне объяснимо. Тебе нужно немного времени. Вы наверняка отлично устроитесь.
   – Да. – Милла просияла. – И до центра всего двенадцать минут на метро. Не то чтобы мы переехали на край света!
   – Это точно.
   Анника отломила кусок булочки с корицей и обмакнула в кофе. У нее выдался свободный вечер. Том отвез детей к своим родителям. Анника была рада, что ей не пришлось ехать с ними. Черстин, ее свекровь, – милейшая женщина, хотя и немного беспокойная, зато Стен, свекор, редкий зануда. Так о нем обычно отзывался Том, и Аннике оставалось только согласиться. Она конечно же понимала, что стареть неприятно. Начинаются проблемы со спиной, коленями, мочевым пузырем, да еще и с желудком, и со слухом… Но и у сочувствия есть границы. Особенно если учесть, что сам свекор не выказывал и намека на понимание их трудностей. Они встречались с ним только тогда, когда хотел он, и всегда у них с Черстин дома. За детьми необходимо было строго следить. И речи не могло быть о том, чтобы оставить их одних у бабушки с дедушкой. Том обычно говорил Микаэлю и Андреа, что дедушка плохо себя чувствует и поэтому они должны вести себя спокойно, но Стен все равно всегда заявлял, что дети шумят и не слушаются. Анника испытывала горячее желание одернуть его и сказать, что это же дети. Он что, не помнит? Он вообще-то вырастил двоих. Но вполне вероятно, что он действительно забыл. Том рассказывал, что отец работал коммивояжером и почти все время был в разъездах, когда он и его старшая сестра были маленькими. Сейчас он уже лет десять как на пенсии и большую часть времени проводит дома, жалуясь на жизнь, а Черстин суетится вокруг него и пытается вернуть ему хорошее настроение. Только ей это редко удается. Стен постоянно находит повод для упреков – то еда невкусная, то кофе недостаточно крепок. Или слишком крепок. Если Черстин пылесосит, то его раздражает шум, но не сделай она уборку – он тут же обвинит ее в том, что в доме грязно. Анника не понимала, как свекровь выносит все это. От воспоминаний ее передернуло. Воскресный обед в гостях у родителей мужа… Кошмар. Куда приятнее сидеть с Миллой и пить кофе.
   – Как дела на работе? – Вопрос Миллы вывел ее из задумчивости.
   – Хорошо. Во всяком случае, нормально.
   – Ничего нового?
   – Абсолютно. Все как всегда. Работаем потихоньку.
   – Звучит не слишком гламурно.
   – Какая работа, так и звучит.
   – Да ладно! Сейчас все мечтают работать в области информационных технологий.
   – Они наверняка не имеют в виду продажу комплектующих, – равнодушно заметила Анника, и Милла рассмеялась. – Впрочем, дела у фирмы идут хорошо. Мы даже собираемся нанять еще несколько менеджеров по продажам.
   – Расширяешь штат.
   – Угу.
   – Не жалеешь, что сама не ездишь по стране?
   – Не особенно. Думаю, нужен особый талант, чтобы удачно продавать товар. К тому же такой график для меня совершенно исключен. По крайней мере сейчас.
   Милла понимающе кивнула:
   – Представляю себе. Мне бы тоже очень хотелось снова начать работать полный день. Даже если это устраивает работодателя и закон целиком и полностью на моей стороне, все же тебя не рассматривают всерьез на все сто, когда ты работаешь на полставки.
   – Это точно. – Анника на секунду задумалась. – А ты не хотела бы вернуться к учебе?
   – Не получится. – В глазах у Миллы мелькнула грусть, но тут же исчезла. – Дизайнером по интерьерам мне суждено стать только в другой жизни, – добавила она озорным тоном.
   Анника улыбнулась. Она помнила, какие планы были у Миллы, но от них пришлось отказаться, когда родился Антон. Фредрику надо было доучиться на юридическом, а она сидела дома с сыном. Когда закончился отпуск по уходу за ребенком, Фредрик уже устроился на работу в юридическую фирму. С дальнейшей учебой у Миллы ничего не получилось. Фредрик стал успешным адвокатом, и тут у них как раз родился второй ребенок. О том, чтобы отец взял отпуск и остался дома, не могло быть и речи: доводы Миллы звучали все менее убедительно по мере того, как росла зарплата мужа. Поначалу она жаловалась, но со временем перестала. Да, ей не удалось стать дизайнером, но зато у нее все же приличная работа – ассистент консультанта по интерьерам на мебельной фирме. Она помогала на съемках каталогов, иногда объезжала магазины и организовывала оформление витрин в соответствии с эскизами ее начальника. А теперь у нее еще и прекрасный дом. И сад с яблонями и кустами смородины. У них никогда не хватило бы на это денег, не сделай Фредрик удачную карьеру. Анника решила сменить тему:
   – Если бы не гибкий график, я бы тоже не смогла работать на полную ставку, – сказала она. – Да и Томми. Сейчас у нас все идет более-менее только потому, что несколько дней в неделю он может начать работать раньше и вечером успевает забрать детей из сада. И мне удается иногда работать дома, так что в другие дни их забираю я. Но это требует постоянного согласования планов и расписаний.
   – Кому ты это рассказываешь! – Милла только рукой махнула. – Кстати, мне как раз пора бежать. Надо забрать Филиппа из гостей.
   Милла встала, повесила сумку на плечо и добавила:
   – Привет мужу и детям.
   – И твоим тоже. Может быть, как-нибудь увидимся все вместе?
   – Неплохо бы. Правда, не знаю, как у нас со временем. Надо же еще кусты обрезать. – Милла усмехнулась. – Приезжайте в следующие выходные. Посмотрите, как нам живется на краю света.
 
   Когда Анника пришла домой, в квартире не было слышно ни звука. Естественно, ведь там никого нет. И все же Аннику поразила эта полная тишина. Она подняла несколько игрушек с пола в гостиной и отнесла их на место, в детскую. Под ногами похрустывал какой-то мусор. Может, пропылесосить, пока есть время? Нет, пожалуй, лучше насладиться покоем. Она вышла на кухню, открыла буфет, достала одно печенье и принялась грызть. Больше она ничего не успела: за дверью раздались голоса, потом щелкнул ключ в замочной скважине. Анника вышла навстречу в прихожую, и Микаэль бросился к ней, как будто не видел несколько недель. Андреа, чтобы не отставать, тоже кинулась ей навстречу.
   – Мама! – закричали они хором. – Мы так по тебе соскучились!
   – Но мы же не виделись всего несколько часов.
   – Без тебя так скучно. – Микаэль выпятил нижнюю губу, стянул с себя куртку и бросил на пол.
   Анника подняла ее и повесила на место.
   – Ну как там было у бабушки с дедушкой?
   – Скукота.
   – Нам пришлось сидеть и рисовать, потому что у дедушки болит спина.
   – Надо же.
   Анника повернулась к Тому. Он выглядел уставшим.
   – Ну как ты?
   – Да так себе. Папе опять нездоровится.
   Анника почувствовала неловкость: наверное, надо было пойти с ними. Она снова обратилась к детям:
   – А чем вас угощали?
   – Тефтельками.
   – С картошкой.
   – И противными огурцами. – Андреа скривилась.
   Микаэль заметил и не замедлил отреагировать:
   – Огурцы фу-у-у!
   – А Микаэль разбил свой стакан.
   – Нет!
   – Разбил-разбил!
   – Это не мой стакан, это бабушкин.
   – Но ты же из него пил!
   – Это правда, Микаэль? – Анника попыталась прекратить ссору.
   – Да. Но я же не нарочно. И молоко пролилось на ковер.
   Анника посмотрела на Тома, он кивнул.
   – Но бабушка все вытерла до того, как дедушка заметил, – добавила Андреа.
   – Вам повезло.
   – Микаэль, сними ботинки! – окликнул сына Том, когда тот побежал в гостиную, не разувшись.
   – Я только возьму вон ту машинку! – Он показал игрушку, которая закатилась под книжный шкаф.
   – Нет, сначала разуйся!
   – Но я же должен ее достать! – Микаэль подбежал к полкам. – Она же по мне скучала!
   Том вздохнул.
   – Устал? – спросила Анника.
   – Ну ты же знаешь, как это всегда бывает. – Он пожал плечами.
   – Во всяком случае, не надо готовить ужин, – попыталась пошутить Анника.
   Микаэль достал машинку и вернулся.
   – Скоро уже спать пора, – сказала Анника.
   Том слабо улыбнулся и принялся расстегивать "липучки" на ботинках сына.
   – А как вы с Миллой провели время?
   – Прекрасно. Она просто загорелась этим переездом. Похоже, им очень нравится их дом. Я сказала, что мы, наверное, сможем навестить их в следующие выходные.
   – Конечно.
   Микаэль вырвался из рук Тома и побежал в детскую. Андреа уже удобно устроилась на диване с комиксами.
   – Ну что, будем их укладывать? – Том снял куртку и повесил ее на вешалку.
   – Куда спешить? Иди-ка сюда. – Анника приблизилась к мужу и обняла его.
   Его лицо просветлело, и он обнял ее в ответ. Так они простояли какое-то время, а потом Том разжал руки и поводил ногой по полу.
   – Грязновато. Надо бы пропылесосить.

   – Здравствуйте, меня зовут Анника Линден.
   – Рикард Лёфлинг.
   – Очень приятно. Присаживайтесь.
   – Спасибо.
   Вошедший мужчина сел в кресло напротив. Классический менеджер по продажам, подумала Анника. Уверен в себе, хорошо одет, крепкое рукопожатие и легкий загар. Узнаваемый типаж. У него наверняка спортивный автомобиль: скорее всего, БМВ или, может быть, "альфа-ромео". Сразу заметно, что он привык к достатку. Часы, костюм. Живет, вероятно, в центре, в элегантной квартире с подлинниками мастеров на стенах. Возможно, иногда ходит в "Оперу". Не в театр, а в соответствующий ресторан, конечно. Такой не станет разогревать готовые макароны и покупать продукты в недорогом супермаркете. Скорее закажет на дом суши или выпьет чашечку эспрессо у стойки в небольшом итальянском кафе. Всегда спешит. Активен. Яхты, сквош, иногда пробежки по утрам.
   Наверняка имеет абонемент в дорогом фитнес-центре. Она мельком взглянула на левую руку Кольца нет. Как она и думала. Такие мужчины не спешат вить гнездо.
   – Нам очень приятно, что вы хотите работать в нашей фирме. – Анника улыбнулась, чтобы собеседник расслабился. Едва ли это было необходимо. Казалось, он и так ничуть не нервничает. – Ваше предыдущее место работы…
   Анника пролистала лежащие перед ней бумаги.
   – "Роуэн системз".
   – Да, конечно. – Анника как раз нашла документ, который искала, и быстро просмотрела его. – А почему вы решили оттуда уйти?
   – Я решил сменить место работы не потому, что хотел уйти оттуда, а потому, что хочу работать у вас.
   Анника улыбнулась в ответ на его улыбку. Да, он умеет проходить собеседования: никогда не говори плохо о прежнем рабочем месте, будь позитивен и устремлен в будущее.
   – А почему вы этого хотите?
   – У "Компьютек" надежная репутация. В этой отрасли не так много фирм, у которых в настоящий момент хорошо идут дела. К тому же раньше я работал в "Норден", и мне это нравилось.
   – В "Роуэн" вы занимались… – Анника снова заглянула в листок, – программным обеспечением, если я правильно понимаю. Мы же продаем компьютерное оборудование. У вас есть опыт в этой области?
   – Я всегда стараюсь узнать все, что мне необходимо, о товаре, который продаю. Я хочу, чтобы клиенты мне доверяли, а это возможно только в том случае, когда я понимаю, о чем говорю. Но я не технарь. Я специалист по продажам. И это я умею – продавать. А будет ли это программное обеспечение, оборудование или стиральный порошок, уже не так важно. – Он смотрел на нее, не моргая. Анника сглотнула. Скользкий тип.
   – Да, нам как раз нужен специалист по продажам. – Она откашлялась. – В этом у нас с вами, похоже, общие интересы.
   Анника просмотрела другие пункты в его резюме. Прежние места работы. Образование. Знание языков. Он отвечал взвешенно и без заминки. Он прямо-таки излучал эффективность. Анника откинулась на спинку кресла.
   – Мы дадим вам ответ на этой неделе. Я вижу, вы написали здесь ваши пожелания относительно заработной платы.
   Она поднесла листок ближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть напечатанное. Указанная им сумма намного превышала ее собственный заработок.
   – Вы хотели бы добавить что-либо к сказанному или, может быть, у вас есть какие-то вопросы?
   Ее собеседник выдержал небольшую паузу и произнес:
   – Нет. Разве что я хотел бы сказать, что мне было приятно с вами познакомиться и я надеюсь на наше сотрудничество.
   Он поднялся и улыбнулся. Белые зубы сверкнули на фоне загорелой кожи. Анника пожала протянутую ей руку.
   – Мы перезвоним вам, когда примем решение.
   Это была чистейшая формальность. Анника уже все решила. Рикард Лёфлинг получит эту работу.

   Анника набрала мамин номер с неохотой. На третьем гудке трубку подняли.
   – Вивека слушает.
   – Привет, мам, это я.
   – Привет! – Радостный тон в мамином голосе тут же сменился укоризненным. – Анника…
   – Прости, – вздохнула та. – Я хотела сказать "Вивека".
   – Не понимаю, что тут сложного. Меня зовут Вивека, не надо называть меня мамой.
   – Я знаю, я оговорилась. Послушай… – Анника не хотела затягивать разговор дольше, чем это было необходимо. – Ты не могла бы посидеть с детьми в субботу вечером?
   Ответ не заставил себя ждать:
   – К сожалению, в субботу я не смогу.
   Анника вздохнула, она и не ждала, что мама согласится.
   – Я встречаюсь с подругами.
   – Какая жалость.
   – Но не для меня.
   – Нет, мама, не для тебя. Для меня. И для Тома. И для детей тоже. Они бы наверняка с радостью повидали тебя.
   – На меня это не действует, ты ведь знаешь. Тебе не удастся заставить меня почувствовать угрызения совести из-за того, что у меня есть своя жизнь.
   – Я и не пытаюсь.
   – А почему ты тогда так вздыхаешь?
   – Потому что было бы очень приятно в кои-то веки раз сходить на вечеринку вместе с Томом.
   – Ну вот, ты опять.
   – Что?
   – Пытаешься вызвать у меня муки совести. Тебе придется согласиться с тем, что я в первую очередь блюду свои интересы. И в субботу я договорилась встретиться с подругами. Я с удовольствием повидаю Андреа и Микаэля в другой день. А Черстин не может с ними посидеть?
   – Вечером – нет. Она не хочет оставлять Стена одного.
   – Господи боже мой! Сколько ему? Три годика?
   – Ну ты же знаешь, у него слабое здоровье. – Анника не стала развивать тему, ей ничуть не хотелось оправдывать Стена. – В общем, с этим ничего не поделаешь.
   – Уверена, вам удастся как-то решить эту проблему.
   – Да, наверное, – пробормотала Анника. – Созвонимся на днях.
   И, попрощавшись, положила трубку. Настроение упало ниже нуля. Хотя оно и до звонка уже было ужасным, ведь понятно же, чем все кончится. Анника крайне редко просила маму о помощи, поскольку это почти всегда оказывалось бесполезно. Не то чтобы Вивека имела что-то против внуков. Наоборот, по-своему любила их, но едва общение начинало мешать ее собственной жизни, она говорила "стоп!". А мешало оно почти всегда. У нее либо работа, либо встреча с подругами. Или какие-нибудь курсы или семинары. Постоянно новые: то африканские танцы, то раскрепощающее дыхание, то феминистская медитация. Образ жизни как минимум активный.
   – Мне всего пятьдесят шесть, – сказала мама однажды в ответ на вопрос Анники, не собирается ли она начать вести более спокойную жизнь. – Мне что теперь, лечь и умирать?
   А почему бы и нет, подумала тогда Анника и тут же раскаялась. Нельзя так думать о родителях. Может быть, оно и к лучшему, что у Вивеки такое насыщенное расписание. Анника вспомнила годы после развода родителей. Тогда мама целыми днями лежала дома и плакала. Была не в силах готовить, не расспрашивала дочь об уроках, не ходила на родительские собрания. Вивека заставляла себя собраться, только когда приходили ее "девчонки". Но и эти посиделки с подругами заканчивались слезами. Рыдали все по очереди. И гора скомканных бумажных платочков вокруг дивана все росла и росла. Это напоминало театр. Сначала прорывало Майкен. Но ее истерика проходила быстро. Барбру плакала гораздо дольше. Когда казалось, что уже все, она принималась рыдать по новой, но в конце концов все же успокаивалась. Тогда приходила очередь Вивеки. Мамы. Как правило, Анника закрывала дверь в свою комнату, чтобы не слышать всего этого, но голоса прорывались сквозь тонкие стены. Поэтому ей приходилось выслушивать трагическую историю предательства Иорана. Аннику раздражало, что они называют ее папу Иораном. Судя по реакции маминых подруг, Иоран был личностью злой и бесчувственной. Когда Вивека рассказывала, как Иоран потребовал развода и уехал со своей Ингалилль в Рио-де-Жанейро, где его ждало повышение по службе, подруги теснее окружали ее, напоминая стаю плюшевых ворон. Они утешали Вивеку и говорили, что бывший муж ее не стоил. Что он никогда не будет счастлив с "другой женщиной" после всего того зла, которое он причинил жене. Это карма, говорили они. А потом рыдать принималась Лисбет.
   О том, что Анника тоже переживает развод родителей, не думал никто. Ей ведь не так тяжело, как Вивеке.
   Анника посидела еще минуту, глядя в окно, а потом вздохнула и вернулась к работе. Предстояло составить статистический отчет о третьем квартале. Надо было бы взяться за него еще на прошлой неделе, но данные по Финляндии запаздывали. И вот наконец пришли. Хуже, чем ожидались, и она решила как можно скорее обсудить их с Тобиасом. Возможно, этому было какое-то объяснение, которое она упустила. В остальном результаты выглядели хорошо и в целом превосходили прогнозы, так что Турд наверняка останется доволен отчетом. На следующей неделе к работе приступит еще и Рикард Лёфлинг, и тогда продажи, вероятно, пойдут еще лучше. Еще не видя нового сотрудника в деле, Анника ни капли не сомневалась в его способностях. Он отличный специалист, это сразу чувствуется.
 
   Она обещала забрать Микаэля из садика не позднее четырех. Оказалось, уже без двадцати: ни за что не успеть. Анника выключила компьютер. На секунду почувствовала искушение позвонить Тому и спросить, не мог бы он забрать детей. Но это было бы несправедливо – он утром отводил их в сад и школу, к тому же Анника знала, что он должен написать статью к завтрашнему дню. Он уже за завтраком жаловался, что ему, вероятно, придется задержаться. Или принести работу домой. Попросить его подменить ее только потому, что она зачиталась желтой прессой в Интернете, явно не лучшая идея. Надо самой решать свои проблемы.
   Естественно, ехать в детский сад на такси – чистый абсурд. Аннике однажды уже доводилось так поступать, и, заплатив сто восемьдесят крон, она попыталась уговорить себя, что два раза за четыре года – это не так уж и много.
   Никто из воспитательниц не упрекнул ее за опоздание. Речь ведь всего-то о четверти часа, тем более что обычно они с Томом были очень пунктуальны. Они считали, что детям не стоит оставаться в саду дольше, чем необходимо. Максимум восемь часов. Вытаскивать уставших малышей из игровой комнаты, натягивать на них комбинезон и под крик и плач нести домой на руках – нет уж! Правда, другие родители шли на такое, но Андреа и Микаэля силком одевать и тащить домой нельзя ни в коем случае, единодушно считали Том и Анника. Однако проводить принцип в жизнь было нелегко. Особенно сейчас, когда приходилось успевать сразу в два места – школа, где училась Андреа, находилась не слишком близко от сада Микаэля. Это удлиняло дорогу на полчаса и утром, и вечером.
   Анника обнаружила сына за компьютером. Он сидел и собирал пазлы. Она удивилась, насколько ловко он управляется с мышкой, перетаскивая детали мозаики в подходящие места. Голос из компьютера хвалил его каждый раз, когда ему удавалось сделать это правильно. Микаэль заметил маму, только когда она села рядом с ним на корточки и поцеловала в затылок.
   – Привет, Микаэль. Пойдем домой?
   – Сейчас, – ответил он, не отрывая взгляда от экрана.
   Когда последний кусочек мозаики встал на место, голос произнес: "Поздравляем! Ты отлично справился с задачей. Хотите попробовать снова?" Но Микаэль проигнорировал вопрос и спрыгнул со стула.
   – Вот теперь мы можем идти.
   Андреа уже дулась, когда они пришли за ней на продленку.
   – Вы опоздали, – заявила она, взглянув на свои часики с Микки-Маусом, подарок на день рождения от дедушки из Рио.
   – Прости, – извинилась Анника и подумала, не свалить ли свое опоздание на работу, но передумала. За ошибки надо самой отвечать. – Я не уследила за временем.
   – Разве у тебя нет часов?
   С тех пор как Андреа научилась определять, который час, она стала очень серьезно относиться к времени. Она всегда точно знала, что до мультфильма остается ровно четыре минуты или что мама должна была зайти за ней двадцать две минуты назад.
   – Я забыла на них посмотреть. Прости, – повторила Анника.
   Андреа оделась, и они втроем вышли на улицу.
   – Нам надо по дороге домой зайти в магазин. – Аннике было совестно, что она не успела купить продукты. Мало того что забрала детей с опозданием – теперь еще придется тащить их с собой в супермаркет. А там сейчас наверняка огромные очереди. Но дети не возражали. В магазине каждому из них взяли по детской тележке, так обычно получалось сделать покупки быстрее. Микаэль бросился складывать в свою тележку все подряд. Анника попыталась остановить его:
   – Микаэль, тебе нельзя хватать так много вещей самому, мы должны брать только то, что нам нужно.
   – Но все это нам нужно. – Микаэль указал на печенье, лампы и стаканчики йогурта, наваленные в его тележке.
   – Нет, – возразила Анника. – Тебе придется положить назад то, что ты взял. Нам нужны спагетти, молоко, простокваша и сок.
   – Мам, я не люблю спагетти. – Андреа подняла глаза на Аннику. – Мне больше нравятся пружинки.
   – Хорошо, купим их.
   Какая, собственно, разница? Готовый соус "болоньезе" пойдет что к спагетти, что к пружинкам.
   – А я не люблю пружинки! Я хочу трубочки!
   – Обычно ты с удовольствием ешь пружинки, Микаэль. Трубочки возьмем в следующий раз.
   – Не-е-ет! – Микаэль расплакался и сел на пол.
   Анника попыталась поднять его. Уже четверть шестого, а она еще ничего не купила и не поставила воду для макарон. Пока она успеет приготовить ужин, пройдет еще не меньше сорока минут. Микаэль вырывался. Он извивался, плакал все громче и бросался на пол. Анника обернулась к дочери, которая стояла и молча смотрела на происходящее.
   – Андреа, солнышко, может, взять трубочки вместо пружинок? – Она со значением посмотрела на кричащего Микаэля: дескать, сегодня нам, двум взрослым девочкам, придется принести себя в жертву.
   Проходящая мимо пожилая дама с раздражением посмотрела на вопящего на полу ребенка. Женщина с коляской сочувственно улыбнулась Аннике, та в ответ тоже попыталась выдавить из себя улыбку.
   – Ну ладно уж, – вздохнула Андреа.
   – Спасибо! – с облегчением выдохнула Анника. – Ты слышишь, Микаэль?
   Она подняла его с пола и вытерла нос.
   – Мы возьмем твои трубочки.
   Он немного успокоился, и Анника поспешила выложить свой козырь:
   – А еще мы купим мороженое. Вы хотите на сладкое мороженое?
   Микаэль перестал плакать и кивнул. Андреа тоже согласилась. Анника поскорее выбрала продукты, которые были им нужны, и встала в очередь. Перед ними оказалось четыре человека с полными тележками. Она попросила Андреа сбегать и принести два пакетика изюма. Когда дочка вернулась, Анника раздала детям по пакетику – в такое время все средства хороши.
 
   Когда они пришли, Том уже был дома. Без четверти шесть.
   – Где вы так долго?
   – Угадай с трех раз. – Анника поставила пакет с продуктами на пол. – Может, заберешь? – с раздражением произнесла она и начала раздевать Микаэля. – И поставь воду для макарон.
   – Вода уже кипит. – Том наклонился, чтобы помочь Андреа расстегнуть молнию и стал расспрашивать детей, как прошел день.
   Анника упрекнула себя за раздраженный тон, но извиниться так и не смогла.
   – Как хорошо, что ты уже поставил воду, – сказала она как можно радостнее.
   – Ты не забыла купить спагетти?
   – У нас будут не спагетти, а трубочки, – сообщила Андреа и в двух словах описала скандал, который закатил в магазине Микаэль. – Зато на сладкое мы получим мороженое, – подытожила она.
   Когда ужин был наконец готов, Микаэль уже так устал, что сидел и только ковырял вилкой еду Андреа обиделась, что ей не разрешили есть перед телевизором и она пропустила детскую передачу.
   – Мама не может в субботу, – сказала Анника Тому.
   – Какая мама? – спросил Микаэль и надел толстые макароны на пальцы. – Смотрите, я монстр. – Он замахал руками, так что паста разлетелась по полу.
   – Моя мама. Вивека. Бабушка.
   – А что будет в субботу? – поинтересовалась Андреа.
   – Нас с папой позвали в гости. К Бигге.