Страница:
Я полагаю, что верно, что реакция, выбранная индивиуумом на определенный стимул – лучшая из ему доступных, по меньшей мере при первом появлении. Бэндлер и Гриндер пишут по этому поводу в «Структуре магии»: "Из нашего опыта следует, что когда люди приходят к нам на терапию, обычно они приходят с болью, чувствуя себя парализованными, не видят возможности выбора или свободы действия в своей жизни. Мы обнаружили, что не мир слишком ограничен или в нем нет выбора, но что эти люди блокируют себя от видения этих возможностей и выборов открытых им, поскольку таковых нет в их моделях своего мира.
Почти каждый человек в нашей культуре в своем жизненном цикле переживает периоды изменения и перехода с которыми необходимо справиться. Различные формы психотерапии создали различные понятия для этих переходных точек. Важно, что одни люди могут пройти эти периоды изменения довольно легко, переживая эти периоды как время интенсивной энергии и творчества. Другие же, сталкиваясь с подобными же обстоятельствами, переживают их как время ужаса и боли – и эти периоды продлеваются, если первичной заботой становится просто выживание. Разница между этими группами людей видится нам прежде всего в том, что люди, которые справляются эффективно и творчески со стрессовыми ситуациями – это люди, которые обладают богатым представлением или моделью своей ситуации, такой, в которой они находят широкий спектр возможностей в выборе своих действий. Другие же люди воспринимают себя как имеющих мало выбора, и возможности, которые им видятся, непривлекательны для них – игра «природного неудачника». Вопрос для нас стоит так: каким образом разные люди, сталкиваясь с одним и тем же миром, могут переживать его столь по-разному? Как мы понимаем, это различие следует прежде всего из различия в богатстве их моделей. Так мы приходим к этому вопросу: как возможно, что люди поддерживают обедненные модели, которые причиняют им несчастья, перед лицом многоценного, богатого и сложного мира?
В понимании того, почему некоторые люди продолжают причинять себе боль и страдания, важно иметь в виду. что они не плохи, они не сумасшедшие и не больные. Они фактически делают лучшие выборы… доступные им в рамках их особой модели. Иными словами, поведение людей, каким бы странными оно первоначально ни казалось, имеет смысл, когда оно рассматривается в контексте выборов, порождаемых моделью человека. Трудность состоит не в том, что они делают плохой выбор, а в том, что у них нет достаточного выбора…" Человек может добавить новую, более полезную возможность реагирования почти на всякий стимул. Фактически люди могут научиться любому количеству реакций на данные стимулы и в результате иметь возможность выбирать из них наиболее подходящие. Именно это происходит, когда люди растут и изменяются эмоционально, обогащая межличностный аспект своей жизни.
Очень часто ригидные паттерны реакций являются результатом раннего научения. Определенные стимулы отсылают нас обратно к детству, где наши взрослые ресурсы становятся недостижимыми. Я часто использую такой пример для демонстрации этого на семинарах. В детстве большинство из нас научились реагировать разной степенью страха на резкий, громкий голос, суровое лицо и направленный палец. Большинство из нас научились тому, что такая картина означает угрозу физического наказания и, в конце концов, является выражением гнева. Когда мы были детьми, эмоциональное и физическое благополучие могло быть под угрозой, или во всяком случае мы могли так думать. Некоторые, даже очень компетентные взрослые реагируют на подобное конгруентное выражение прежним страхом. И даже если они знают, что подобное выражение используется лишь для целей демонстрации, реакции по-прежнему возникает, будучи порождаемой не бессознательном уровне.
Таким образом, стимул Х вызывает реакцию Y
И каждый раз, когда появляется X, оно запускает Y.
Графически: Х -» Y.
Этот общий поведенческий паттерн показывает, как специфические стимулы могут вызвать состояние, в котором выбор очень ограничен. Редко громкий словесный окрик действительно должен вызвать страх у взрослого. Скорее, ряд иных реакций может быть более полезным: прислушаться к тому, что было сказано, оставаться спокойным, крикнуть что-то в ответ, засвистеть, и т.д. Я представлю далее множество методов достижения процесса переучивания, который ведет к тому, что стимул становится точкой выбора, а не ведет к автоматической реакции:
Стимул Х вызывает возможности реакций А, В, С, D, Y, Z.
Пример из области сексуальных дисфункций может пояснить это.
Двадцатидвухлетняя Мери пришла на терапию, потому что она не могла – хотя и решилась на это – иметь сексуальные отношения со своим избранником. Было выяснено, что причина дисфункции возникла, когда ей было чуть больше десяти лет. Ее дядя сексуально совратил ее. Самого по себе этого не было достаточно для того, чтобы вызвать сексуальную дисфункцию, но страх, боль и вина, которые Мери пережила в этом эпизоде, оказались связанными с видом эрекции пениса. Когда Мери видела эрекцию пениса, она реагировала чувствами страха и отвращения. Они с женихом попытались преодолеть эту реакцию, начиная сексуальные отношения в полной темноте. Однако когда Мери почувствовала эрегированный пенис, это внутренне вызвало в ней визуальной образ его, и тут же запустило нежеланную реакцию.
В этом нет ничего необычного. У большинстве из нас наличные стимулы вызывают воспоминания. Запах духов первого возлюбленного, или звуки музыки, которая тогда звучала, могут наполнить нас воспоминаниями и конгруентными этим воспоминаниям переживаниями. Как многие другие человеческие процессы, этот может усилить наши переживания в некоторых случаях. Однако в других он может жестоко обеднить их.
Что касается Мери, переживания, вызванные визуальным образом эрегированного пениса, были вполне уместны относительного того опыта, когда ей было тринадцать лет. Но они не уместны в отношении к сексуальному опыту с женихом; однако она не могла сознательно управлять ими. Точно так же реакция страха и испуга на громкий крик и указывающий палец также пример возникновения чувств, которые принадлежат прошлому, и которые не обязательно уместны в настоящем. Хотя страх может быть полезным предупреждением в случае опасности, он также может быть реакцией, ограничивающей способность человека эффективно действовать, когда он вызывается без необходимости или неуместно. Ситуация, которая может испугать ребенка (часто не без основания), не обязательно должна беспокоить также и взрослого, который в идеале приобрел новые ресурсы обращения с миром, те, которых у ребенка не только не было, но он мог даже не знать об их существовании.
Успешное вмешательство в таких случаях требует прерывания паттерна, в котором Х запускает Y, и превращения Х в точку выбора, где клиент может выбирать более удовлетворительную реакцию (на бессознательном уровне). Должны быть созданы новые возможности реагирования, из которых клиент мог бы выбирать. Эти новые возможности должны, разумеется, активироваться стимул-реактивным образом, так же автоматически, как Y. Старая реакция сохраняется как одна из возможностей. Поскольку она основана на основательном прежнем научении, возможно, что эта реакция может быть полезной в какой-нибудь ситуации в будущем. Я полагаю, что всякая реакция может быть полезной в определенное время и в определенном контексте. Когда новая приобретенная реакция интегрируется в поведение клиента, необходимость в терапевтическом вмешательстве прекращается. В случае Мери я прибегла к технике, называемой визуально-кинестетическая диссоциация. В результате Мери смогла поддерживать чувства, конгруентые переживаниям и ситуации в настоящем, чувствуя себя спокойно и уверенно, вспоминая живо свой прошлый опыт. Чувства, которые были связаны с тем опытом, были отделены от того, что она могла по-прежнему визуализировать воспоминания. Для Мери страх и отвращение были отделены от ее нынешнего опыта и стали частью вспоминаемой картины. Следовательно, она смогла переживать другие чувства, более подходящие опыту в настоящем. Реакция Мери на пенис была таким образом открыта к новым возможностям. Жених Мери – нежный, любящий мужчина, – получил инструкции, как создать позитивные ассоциации для Мери в естественно возникающих сексуальных стимулах. И это прекрасно удалось.
Вот что пишут Мастере и Джонсон относительно феномена интенсивного переживания, влияющего на последующий подобный опыт: «Часто одно определенное событие, один специфический травматический эпизод оказывается достаточным для того, чтобы ограничить способность, желание, интерес мужчины к тому, чтобы эякулировать интравагинально. Бывает, что мужчина теряет эякуляционную способность вследствие физического травматического эпизода, но часто травма является чисто психологической… Интересно отметить, что хотя очевидно и существуют случаи, когда первичная импотенция предопределена предыдущим влиянием окружающего, часто имеют место психосексуальные эпизоды, когда травма прямо ассоциируется с первым опытом коитуса, создающим негативный психосоциальный паттерн, влияющий на сексуальную дисфункцию и даже на жизненный стиль травмированного мужчины». (Мастерс и Джонсон, однако, не предлагают специфических техник для работы с такими случаями). Таким образом, когда определенные стимулы запускают нежелательную реакцию, вам нужно определить этот процесс и прервать его таким образом, чтобы возникла новая, более полезная реакция, или выбор из нескольких реакций.
Почти каждый человек в нашей культуре в своем жизненном цикле переживает периоды изменения и перехода с которыми необходимо справиться. Различные формы психотерапии создали различные понятия для этих переходных точек. Важно, что одни люди могут пройти эти периоды изменения довольно легко, переживая эти периоды как время интенсивной энергии и творчества. Другие же, сталкиваясь с подобными же обстоятельствами, переживают их как время ужаса и боли – и эти периоды продлеваются, если первичной заботой становится просто выживание. Разница между этими группами людей видится нам прежде всего в том, что люди, которые справляются эффективно и творчески со стрессовыми ситуациями – это люди, которые обладают богатым представлением или моделью своей ситуации, такой, в которой они находят широкий спектр возможностей в выборе своих действий. Другие же люди воспринимают себя как имеющих мало выбора, и возможности, которые им видятся, непривлекательны для них – игра «природного неудачника». Вопрос для нас стоит так: каким образом разные люди, сталкиваясь с одним и тем же миром, могут переживать его столь по-разному? Как мы понимаем, это различие следует прежде всего из различия в богатстве их моделей. Так мы приходим к этому вопросу: как возможно, что люди поддерживают обедненные модели, которые причиняют им несчастья, перед лицом многоценного, богатого и сложного мира?
В понимании того, почему некоторые люди продолжают причинять себе боль и страдания, важно иметь в виду. что они не плохи, они не сумасшедшие и не больные. Они фактически делают лучшие выборы… доступные им в рамках их особой модели. Иными словами, поведение людей, каким бы странными оно первоначально ни казалось, имеет смысл, когда оно рассматривается в контексте выборов, порождаемых моделью человека. Трудность состоит не в том, что они делают плохой выбор, а в том, что у них нет достаточного выбора…" Человек может добавить новую, более полезную возможность реагирования почти на всякий стимул. Фактически люди могут научиться любому количеству реакций на данные стимулы и в результате иметь возможность выбирать из них наиболее подходящие. Именно это происходит, когда люди растут и изменяются эмоционально, обогащая межличностный аспект своей жизни.
Очень часто ригидные паттерны реакций являются результатом раннего научения. Определенные стимулы отсылают нас обратно к детству, где наши взрослые ресурсы становятся недостижимыми. Я часто использую такой пример для демонстрации этого на семинарах. В детстве большинство из нас научились реагировать разной степенью страха на резкий, громкий голос, суровое лицо и направленный палец. Большинство из нас научились тому, что такая картина означает угрозу физического наказания и, в конце концов, является выражением гнева. Когда мы были детьми, эмоциональное и физическое благополучие могло быть под угрозой, или во всяком случае мы могли так думать. Некоторые, даже очень компетентные взрослые реагируют на подобное конгруентное выражение прежним страхом. И даже если они знают, что подобное выражение используется лишь для целей демонстрации, реакции по-прежнему возникает, будучи порождаемой не бессознательном уровне.
Таким образом, стимул Х вызывает реакцию Y
И каждый раз, когда появляется X, оно запускает Y.
Графически: Х -» Y.
Этот общий поведенческий паттерн показывает, как специфические стимулы могут вызвать состояние, в котором выбор очень ограничен. Редко громкий словесный окрик действительно должен вызвать страх у взрослого. Скорее, ряд иных реакций может быть более полезным: прислушаться к тому, что было сказано, оставаться спокойным, крикнуть что-то в ответ, засвистеть, и т.д. Я представлю далее множество методов достижения процесса переучивания, который ведет к тому, что стимул становится точкой выбора, а не ведет к автоматической реакции:
Стимул Х вызывает возможности реакций А, В, С, D, Y, Z.
Пример из области сексуальных дисфункций может пояснить это.
Двадцатидвухлетняя Мери пришла на терапию, потому что она не могла – хотя и решилась на это – иметь сексуальные отношения со своим избранником. Было выяснено, что причина дисфункции возникла, когда ей было чуть больше десяти лет. Ее дядя сексуально совратил ее. Самого по себе этого не было достаточно для того, чтобы вызвать сексуальную дисфункцию, но страх, боль и вина, которые Мери пережила в этом эпизоде, оказались связанными с видом эрекции пениса. Когда Мери видела эрекцию пениса, она реагировала чувствами страха и отвращения. Они с женихом попытались преодолеть эту реакцию, начиная сексуальные отношения в полной темноте. Однако когда Мери почувствовала эрегированный пенис, это внутренне вызвало в ней визуальной образ его, и тут же запустило нежеланную реакцию.
В этом нет ничего необычного. У большинстве из нас наличные стимулы вызывают воспоминания. Запах духов первого возлюбленного, или звуки музыки, которая тогда звучала, могут наполнить нас воспоминаниями и конгруентными этим воспоминаниям переживаниями. Как многие другие человеческие процессы, этот может усилить наши переживания в некоторых случаях. Однако в других он может жестоко обеднить их.
Что касается Мери, переживания, вызванные визуальным образом эрегированного пениса, были вполне уместны относительного того опыта, когда ей было тринадцать лет. Но они не уместны в отношении к сексуальному опыту с женихом; однако она не могла сознательно управлять ими. Точно так же реакция страха и испуга на громкий крик и указывающий палец также пример возникновения чувств, которые принадлежат прошлому, и которые не обязательно уместны в настоящем. Хотя страх может быть полезным предупреждением в случае опасности, он также может быть реакцией, ограничивающей способность человека эффективно действовать, когда он вызывается без необходимости или неуместно. Ситуация, которая может испугать ребенка (часто не без основания), не обязательно должна беспокоить также и взрослого, который в идеале приобрел новые ресурсы обращения с миром, те, которых у ребенка не только не было, но он мог даже не знать об их существовании.
Успешное вмешательство в таких случаях требует прерывания паттерна, в котором Х запускает Y, и превращения Х в точку выбора, где клиент может выбирать более удовлетворительную реакцию (на бессознательном уровне). Должны быть созданы новые возможности реагирования, из которых клиент мог бы выбирать. Эти новые возможности должны, разумеется, активироваться стимул-реактивным образом, так же автоматически, как Y. Старая реакция сохраняется как одна из возможностей. Поскольку она основана на основательном прежнем научении, возможно, что эта реакция может быть полезной в какой-нибудь ситуации в будущем. Я полагаю, что всякая реакция может быть полезной в определенное время и в определенном контексте. Когда новая приобретенная реакция интегрируется в поведение клиента, необходимость в терапевтическом вмешательстве прекращается. В случае Мери я прибегла к технике, называемой визуально-кинестетическая диссоциация. В результате Мери смогла поддерживать чувства, конгруентые переживаниям и ситуации в настоящем, чувствуя себя спокойно и уверенно, вспоминая живо свой прошлый опыт. Чувства, которые были связаны с тем опытом, были отделены от того, что она могла по-прежнему визуализировать воспоминания. Для Мери страх и отвращение были отделены от ее нынешнего опыта и стали частью вспоминаемой картины. Следовательно, она смогла переживать другие чувства, более подходящие опыту в настоящем. Реакция Мери на пенис была таким образом открыта к новым возможностям. Жених Мери – нежный, любящий мужчина, – получил инструкции, как создать позитивные ассоциации для Мери в естественно возникающих сексуальных стимулах. И это прекрасно удалось.
Вот что пишут Мастере и Джонсон относительно феномена интенсивного переживания, влияющего на последующий подобный опыт: «Часто одно определенное событие, один специфический травматический эпизод оказывается достаточным для того, чтобы ограничить способность, желание, интерес мужчины к тому, чтобы эякулировать интравагинально. Бывает, что мужчина теряет эякуляционную способность вследствие физического травматического эпизода, но часто травма является чисто психологической… Интересно отметить, что хотя очевидно и существуют случаи, когда первичная импотенция предопределена предыдущим влиянием окружающего, часто имеют место психосексуальные эпизоды, когда травма прямо ассоциируется с первым опытом коитуса, создающим негативный психосоциальный паттерн, влияющий на сексуальную дисфункцию и даже на жизненный стиль травмированного мужчины». (Мастерс и Джонсон, однако, не предлагают специфических техник для работы с такими случаями). Таким образом, когда определенные стимулы запускают нежелательную реакцию, вам нужно определить этот процесс и прервать его таким образом, чтобы возникла новая, более полезная реакция, или выбор из нескольких реакций.
Проблемное и желаемое состояния
В своей книге Мастерс и Джонсон приводят детальные клинические описания последовательностей и взаимосвязей физиологических реакций, включенных в сексуальное функционирование. Как вы уже смогли обнаружить, роль, которую играют внутренние процессы в сексуальном функционировании и личностных отношениях в паре, является основной темой этой книги. Сексуальное функционирование – это последовательность естественно возникающих взаимосвязанных стимул-реактивных паттернов, включающих физиологические реакции и внутренние процессы. Сексуальные дисфункции возникают, когда определенные естественные стимулы вызывают у одного из паттернов реакцию, которая неконгруентна, или противоположна естественной последовательности. Однако нынешнее состояние клиента каким-то образом мешает протеканию естественной последовательности стимулов-реакций. Почти во всех случаях желаемое состояние в сексуальном функционировании – это удовлетворяющие физические переживания, которые также эмоционально наполнены. Ваша задача как терапевта – убрать блок из нынешнего состояния, чтобы желаемое состояние могло возникнуть.
Организация внутренних процессов, внешнего поведения и физиологических реакций, которая переживается как проблема – это структура нынешнего состояния. Нужна способность осуществлять тонкие и сложные различия человеческого поведения, чтобы определить, каковы отношения между внутренними процессами, фрагмент тами внешнего поведения и физиологическими реакциями. Вы не имеете возможности прямо наблюдать контекст. в котором проявляется сексуальная дисфункция. Следовательно, вы ограничены тем, что можно понять из описания проблемного состояния, которое дает вам клиент, обращая внимание на наблюдаемое поведение и языковые стереотипы. Вам нужно знать не только, в чем состоит проблема; вам нужно знать, как она структурирована.
Собирание информации должно быть направлено на обнаружение того, как внешние стимулы взаимодействуют со внутренними процессами, создавая нежелательные переживания для индивидуума или пары. Кроме определения ведущей и репрезентативной систем клиентов и получения полного вербального описания, вы можете также отметить последовательность реакций, включенных в нынешнее состояние. Используя свои глаза, уши, а иногда и тактильное чувство, вы можете понять, какие выражения клиента связаны с событиями в нынешнем состоянии. Это включает тон голоса, позы тела, ключи доступа, мышечные паттерны лица и тела, и всяческие характерные слова.
Чтобы избежать «чтения в уме» своих клиентов и связанного с этим риска проецирования себя, важно описывать эти выражения в терминах, основанных на чувственном восприятии, а не интерпретировать их. Описание вроде «его руки вцепились в подлокотники кресла, суставы пальцев побелели, мышцы лица напряглись, дыхание остановилось, зрачки расширились», – это описание в терминах, основанных на чувственном восприятии. Сказать «он был испуган» – это интерпретация, то есть выражение того, что эти аспекты поведения могли бы значить для вас или для кого-нибудь еще. Хотя это может казаться утомительным различием, оно оказывается решающим для различения тонкостей поведения, которые исчезают, когда категории поведения получают простые наименования. Не будет описанием в чувственных терминах характеристика голоса как «воодушевленного». Описанием в чувственных терминах будет сказать, что ее голос «зазвучал выше, темп стал более быстрым, появилось больше различий в интонационных паттернах». Это различия, доступные нашим чувствам. Привязывания к ним словечек вроде «воодушевленный» оставляет открытой дорогу произвольным интерпретациям.
Я не предлагаю, чтобы вы ограничивали себя только таким способом восприятия или словесного описания. Я рекомендую пользоваться всеми чувственными различиями, которые вам доступны, в особенности в терапевтическом контексте. Часто изменения тона голоса или покачиние ногой – важное сообщение. Однажды я консультировала пару, которая решала, оставаться им вместе или разойтись. Каждый раз, когда называлась эта тема, мужчина начинал качать левой ногой. Я восприняла это как сообщение и рeшилa попробовать выяснить его значение.
Я начала рассказывать истории о том, как оказывалась в местах, из которых невозможно выбраться, когда вы этого хотите: в застрявшем лифте, автобусе с испортившейся дверью и пр. Каждый раз во время такой истории нога мужчины интенсивно дергалась. Его поведение дало мне важную информацию относительно его переживаний – информацию, которую он не был способен выразить словами.
Внимание к тому, что вербально и невербально выражает ваш клиент, даст вам возможность выяснить последовательность внешнего поведения и внутренних процессов, которые составляют нынешнее состояние. Вы начнете предпринимать первые шаги в определении того, какая последовательность внутренне или внешне порождаемых переживаний делает проблему возможной. Когда вы соберете достаточно информации, чтобы полагать, что вы знаете, каково нынешнее состояние, полезно попробовать вызвать его, чтобы проверить свои заключения. Если мы вернемся к примеру Мери, для нее внешним стимулом был вид или ощущение эрегированного пениса, который вызывал внутренний процесс визуального представления дяди, что в сознании представлялось как чувствование ужаса, вызывая нежелательное поведение – мышечное сжатие:
– внешний стимул (вид и ощущение пениса) вызывает внутренний процесс (визуальное представление дяди),
– затем внутренний процесс (образ дяди) вызывает осознаваемую эмоцию (страх),
– затем сознаваемая эмоция (страх) вызывает внешнее поведение (мышечное напряжение).
Поскольку невозможно было демонстрировать Мери эрегированный пенис, я вызвала эту последовательность, предложив си вспомнить, когда в последний раз она видела пенис. Когда она осуществила визуализацию, она сразу проявила те же формы выражения, которые проявлялись ранее, когда она описывала, что происходило, если она чувствовала направленное на нее сексуальное стремление. Она прошла через ту же последовательность ключей доступа, тона голоса, изменений темпа речи, изменений в дыхании, в цвете и мышечных паттернах лица и тела (сжимающиеся тесно сдвинутые бедра, руки прижаты к телу). Эти изменения в выражении могли бы показаться незначительными для нетренированного наблюдателя, и по большей части были вне сознательного восприятия самой Мери. Последовательность стимул-реактивного поведения подтвердила мое понимание структуры ее нынешнего состояния.
Мери могла до некоторой степени вновь пережить свои прошлые сексуальные переживания, описывая их вербально. (Важно помнить, что слова привязаны к опыту, так же как и воспоминания, и люди действительно переживают многое из того, о чем они говорят, в то время как говорят). Это было очевидно по изменениям в дыхании, цвете лица, мышечных напряжениях, тоне голоса и пр. Примерам того, как это работает, может служить следующее. Попробуйте на несколько мгновений вспомнить, как вы в последний раз рассказывали кому-нибудь о переживании, когда вы были очень сердиты. Или, еще лучше, вспомните о такой ситуации прямо сейчас. Некоторые из тех чувств возвращаются по мере того, как вы делаете это, и внимательный наблюдатель может отметить изменения в дыхании, форме губ, цвете и напряжении лица, высоте голоса и темпе речи, сопровождающие эти чувства.
Тренированный наблюдатель может чувственно различать тонкие невербальные аспекты поведения, извлекая из них полезную информацию. Это делается не посредством приписывания им каких-то наименований, а внимательным отношением к тому, как детали связаны с процессом в целом: когда это происходит? что произошло непосредственно перед тем, как вздрогнула нижняя губа, и сразу после этого? какой смысл может иметь эта деталь поведения в общем контексте проблемы?
Таким образом вы собираете информацию о нынешнем состоянии, используя чувственный опыт и мета-модель, чтобы получить ответы на следующие вопросы:
– Какой внешний стимул вызывает нежелательное переживание?
– Какой внутренний процесс вызывается этим внешним стимулом?
– Что представлено в сознании клиента?
– Как эти три категории связаны друг с другом, в какой последовательности?
– Будет ли вся последовательность воспроизводиться каждый раз, когда вы каким-либо образом вызовете внешний стимул?
Когда вы получите ответ на все эти вопросы, и утвердительный ответ на последний из них, вы располагаете всем необходимым, чтобы решить, каков план действий, чтобы совершить эффективное изменение.
Последовательность и отношение этих категорий у людей часто фиксированы и ригидны. Что-то, например, что человек слышит (внешний стимул), вызывает картину (внутренний процесс), что вызывает соответствующие ей чувства (сознательное представление), и далее внешнее поведение осуществляется в соответствии с сознательным представлением. Часто одна и та же последовательность повторяется для почти всякого рода опыта. Например, человек может услышать резкий голос, представить себе кричащего на него отца, почувствовать себя испуганным и действовать соответственно. Или человек может слышать описание мирной сцены, представлять себя в этой сцене, чувствовать себя спокойным и мирным, и быть внешне ненапряженным. В этих двух примерах переживания различные, но то, как они протекают – одинаково. Хотя феномен фиксированной и ригидной последовательности может создавать полезные и удовлетворяющие переживания для человека в определенных случаях, в других последовательность может быть неподходящей. Поэтому вы должны расширить опыт человека, помогая ему найти новые и более полезные способы реагирования. Более ограниченная цель состоит в сохранении той же последовательности при изменении самой реакции. Хотя последнее приведет в желаемое состояние, первое ставит их на путь развития более продуктивной личности, давая им разнообразие стратегий в порождении своего опыта. Техники для того и для другого описываются в III части.
Учась осуществлять различения, здесь описанные, вы будете почти всегда знать про переживания своих клиентов больше, чем они сами сознательно знают. В своих повседневных взаимодействиях я сознаю речевые стереотипы людей, их ключи доступа и другие аспекты невербального поведения почти таким же образом, каким они сознают цвет моих волос. Эта дополнительная информация в значительной степени помогает мне эффективно коммуницировать с каждым, с кем я встречаюсь, будь то мясник, страховой агент или сосед по дому. Если я начну рассказывать им о том, что я вижу и слышу, и чего они не сознают, я выйду за границы нашего общения. Точно так же вашему клиенту не нужно сознавать те аспекты поведения, которые вы должны заметить. Сообщение сознанию людей об аспектах их поведения, которое они ранее не сознавали, называется «метакоммуникацией» (в терапевтических кругах). Хотя это и возможно, но не всегда является предпочтительным; это может вызвать и часто вызывает защитную реакцию; клиент может не сознавать ряд аспектов своего поведения и при этом изменяться желаемым образом.
Организация внутренних процессов, внешнего поведения и физиологических реакций, которая переживается как проблема – это структура нынешнего состояния. Нужна способность осуществлять тонкие и сложные различия человеческого поведения, чтобы определить, каковы отношения между внутренними процессами, фрагмент тами внешнего поведения и физиологическими реакциями. Вы не имеете возможности прямо наблюдать контекст. в котором проявляется сексуальная дисфункция. Следовательно, вы ограничены тем, что можно понять из описания проблемного состояния, которое дает вам клиент, обращая внимание на наблюдаемое поведение и языковые стереотипы. Вам нужно знать не только, в чем состоит проблема; вам нужно знать, как она структурирована.
Собирание информации должно быть направлено на обнаружение того, как внешние стимулы взаимодействуют со внутренними процессами, создавая нежелательные переживания для индивидуума или пары. Кроме определения ведущей и репрезентативной систем клиентов и получения полного вербального описания, вы можете также отметить последовательность реакций, включенных в нынешнее состояние. Используя свои глаза, уши, а иногда и тактильное чувство, вы можете понять, какие выражения клиента связаны с событиями в нынешнем состоянии. Это включает тон голоса, позы тела, ключи доступа, мышечные паттерны лица и тела, и всяческие характерные слова.
Чтобы избежать «чтения в уме» своих клиентов и связанного с этим риска проецирования себя, важно описывать эти выражения в терминах, основанных на чувственном восприятии, а не интерпретировать их. Описание вроде «его руки вцепились в подлокотники кресла, суставы пальцев побелели, мышцы лица напряглись, дыхание остановилось, зрачки расширились», – это описание в терминах, основанных на чувственном восприятии. Сказать «он был испуган» – это интерпретация, то есть выражение того, что эти аспекты поведения могли бы значить для вас или для кого-нибудь еще. Хотя это может казаться утомительным различием, оно оказывается решающим для различения тонкостей поведения, которые исчезают, когда категории поведения получают простые наименования. Не будет описанием в чувственных терминах характеристика голоса как «воодушевленного». Описанием в чувственных терминах будет сказать, что ее голос «зазвучал выше, темп стал более быстрым, появилось больше различий в интонационных паттернах». Это различия, доступные нашим чувствам. Привязывания к ним словечек вроде «воодушевленный» оставляет открытой дорогу произвольным интерпретациям.
Я не предлагаю, чтобы вы ограничивали себя только таким способом восприятия или словесного описания. Я рекомендую пользоваться всеми чувственными различиями, которые вам доступны, в особенности в терапевтическом контексте. Часто изменения тона голоса или покачиние ногой – важное сообщение. Однажды я консультировала пару, которая решала, оставаться им вместе или разойтись. Каждый раз, когда называлась эта тема, мужчина начинал качать левой ногой. Я восприняла это как сообщение и рeшилa попробовать выяснить его значение.
Я начала рассказывать истории о том, как оказывалась в местах, из которых невозможно выбраться, когда вы этого хотите: в застрявшем лифте, автобусе с испортившейся дверью и пр. Каждый раз во время такой истории нога мужчины интенсивно дергалась. Его поведение дало мне важную информацию относительно его переживаний – информацию, которую он не был способен выразить словами.
Внимание к тому, что вербально и невербально выражает ваш клиент, даст вам возможность выяснить последовательность внешнего поведения и внутренних процессов, которые составляют нынешнее состояние. Вы начнете предпринимать первые шаги в определении того, какая последовательность внутренне или внешне порождаемых переживаний делает проблему возможной. Когда вы соберете достаточно информации, чтобы полагать, что вы знаете, каково нынешнее состояние, полезно попробовать вызвать его, чтобы проверить свои заключения. Если мы вернемся к примеру Мери, для нее внешним стимулом был вид или ощущение эрегированного пениса, который вызывал внутренний процесс визуального представления дяди, что в сознании представлялось как чувствование ужаса, вызывая нежелательное поведение – мышечное сжатие:
– внешний стимул (вид и ощущение пениса) вызывает внутренний процесс (визуальное представление дяди),
– затем внутренний процесс (образ дяди) вызывает осознаваемую эмоцию (страх),
– затем сознаваемая эмоция (страх) вызывает внешнее поведение (мышечное напряжение).
Поскольку невозможно было демонстрировать Мери эрегированный пенис, я вызвала эту последовательность, предложив си вспомнить, когда в последний раз она видела пенис. Когда она осуществила визуализацию, она сразу проявила те же формы выражения, которые проявлялись ранее, когда она описывала, что происходило, если она чувствовала направленное на нее сексуальное стремление. Она прошла через ту же последовательность ключей доступа, тона голоса, изменений темпа речи, изменений в дыхании, в цвете и мышечных паттернах лица и тела (сжимающиеся тесно сдвинутые бедра, руки прижаты к телу). Эти изменения в выражении могли бы показаться незначительными для нетренированного наблюдателя, и по большей части были вне сознательного восприятия самой Мери. Последовательность стимул-реактивного поведения подтвердила мое понимание структуры ее нынешнего состояния.
Мери могла до некоторой степени вновь пережить свои прошлые сексуальные переживания, описывая их вербально. (Важно помнить, что слова привязаны к опыту, так же как и воспоминания, и люди действительно переживают многое из того, о чем они говорят, в то время как говорят). Это было очевидно по изменениям в дыхании, цвете лица, мышечных напряжениях, тоне голоса и пр. Примерам того, как это работает, может служить следующее. Попробуйте на несколько мгновений вспомнить, как вы в последний раз рассказывали кому-нибудь о переживании, когда вы были очень сердиты. Или, еще лучше, вспомните о такой ситуации прямо сейчас. Некоторые из тех чувств возвращаются по мере того, как вы делаете это, и внимательный наблюдатель может отметить изменения в дыхании, форме губ, цвете и напряжении лица, высоте голоса и темпе речи, сопровождающие эти чувства.
Тренированный наблюдатель может чувственно различать тонкие невербальные аспекты поведения, извлекая из них полезную информацию. Это делается не посредством приписывания им каких-то наименований, а внимательным отношением к тому, как детали связаны с процессом в целом: когда это происходит? что произошло непосредственно перед тем, как вздрогнула нижняя губа, и сразу после этого? какой смысл может иметь эта деталь поведения в общем контексте проблемы?
Таким образом вы собираете информацию о нынешнем состоянии, используя чувственный опыт и мета-модель, чтобы получить ответы на следующие вопросы:
– Какой внешний стимул вызывает нежелательное переживание?
– Какой внутренний процесс вызывается этим внешним стимулом?
– Что представлено в сознании клиента?
– Как эти три категории связаны друг с другом, в какой последовательности?
– Будет ли вся последовательность воспроизводиться каждый раз, когда вы каким-либо образом вызовете внешний стимул?
Когда вы получите ответ на все эти вопросы, и утвердительный ответ на последний из них, вы располагаете всем необходимым, чтобы решить, каков план действий, чтобы совершить эффективное изменение.
Последовательность и отношение этих категорий у людей часто фиксированы и ригидны. Что-то, например, что человек слышит (внешний стимул), вызывает картину (внутренний процесс), что вызывает соответствующие ей чувства (сознательное представление), и далее внешнее поведение осуществляется в соответствии с сознательным представлением. Часто одна и та же последовательность повторяется для почти всякого рода опыта. Например, человек может услышать резкий голос, представить себе кричащего на него отца, почувствовать себя испуганным и действовать соответственно. Или человек может слышать описание мирной сцены, представлять себя в этой сцене, чувствовать себя спокойным и мирным, и быть внешне ненапряженным. В этих двух примерах переживания различные, но то, как они протекают – одинаково. Хотя феномен фиксированной и ригидной последовательности может создавать полезные и удовлетворяющие переживания для человека в определенных случаях, в других последовательность может быть неподходящей. Поэтому вы должны расширить опыт человека, помогая ему найти новые и более полезные способы реагирования. Более ограниченная цель состоит в сохранении той же последовательности при изменении самой реакции. Хотя последнее приведет в желаемое состояние, первое ставит их на путь развития более продуктивной личности, давая им разнообразие стратегий в порождении своего опыта. Техники для того и для другого описываются в III части.
Учась осуществлять различения, здесь описанные, вы будете почти всегда знать про переживания своих клиентов больше, чем они сами сознательно знают. В своих повседневных взаимодействиях я сознаю речевые стереотипы людей, их ключи доступа и другие аспекты невербального поведения почти таким же образом, каким они сознают цвет моих волос. Эта дополнительная информация в значительной степени помогает мне эффективно коммуницировать с каждым, с кем я встречаюсь, будь то мясник, страховой агент или сосед по дому. Если я начну рассказывать им о том, что я вижу и слышу, и чего они не сознают, я выйду за границы нашего общения. Точно так же вашему клиенту не нужно сознавать те аспекты поведения, которые вы должны заметить. Сообщение сознанию людей об аспектах их поведения, которое они ранее не сознавали, называется «метакоммуникацией» (в терапевтических кругах). Хотя это и возможно, но не всегда является предпочтительным; это может вызвать и часто вызывает защитную реакцию; клиент может не сознавать ряд аспектов своего поведения и при этом изменяться желаемым образом.
Глава 9
Как любовь приходит и уходит
Случалось ли вам «лететь кувырком» в любовь? Интересный способ говорить об этом, не правда ли? «Кувырком», «вверх тормашками». И случалось ли вам «выпасть» из любви? Что бы это могло значить?' Что значит – «впасть в любовь» или «выпасть из любви», влюбиться и разлюбить? Конечно, это слишком хорошо известные всем переживания. Пытались ли вы когда-нибудь «обратно попасть» в любовь? Удавалось ли вам это? Бывало ли, что кто-то «выпадал» из любви к вам, и вы делали все, от вас зависящее, чтобы вернуть его или ее? Некоторые из таких переживаний может быть неприятно, даже болезненно вспоминать. Пары, нуждающиеся в терапии, обычно поглощены такого рода неприятными и болезненными переживаниями. Необычно и радостно – помогать парам при консультировании перед свадьбой или новобрачным, когда речь идет о том, как сохранить их счастье. Я надеюсь, это станет обычным в будущем: люди будут приходить за руководством относительно того, как удержать счастье, а не затем, чтобы смягчить страдания и вернуть удовлетворявшие их отношения. Не нужно быть опытным терапевтом, чтобы распознавать те сигналы, которые говорят о конце любовных отношений, будь то ваших собственных или чьих-нибудь еще. Это может начинаться с жалоб, высказываемых не без юмора, родным и друзьям, на поведение «любимых». Или может быть, это начинается с многозначительных вздохов, когда вы сталкиваетесь с раздражающим следствием когда-то казавшейся очаровательной привычки: пустым пакетом из-под молока в холодильнике, сваленной в кучу одеждой, миллионным повторением одной и той же истории. Или любовь может уйти без всякого предупреждения: нанесена непостижимая обида, неосторожность, воспринятая как смертельная рана без надежды на спасение. Будь это так или иначе, в этом проявляются сходные черты. В конце произносятся одни и те же вопросы, отзвучивающие фамильярностью: «Не знаю, что я такого в нем увидела» «Она не сразу показала себя», «Каким я был дураком (а сейчас я не таков)», «Что бы я ни делал, это не помогло», «Этого я не имела в виду». Или менее личностно направленные эвфемизмы наших дней: «Мне нужно время, чтобы вырасти и найти себя (подальше от тебя)», «Наши отношения были столь ограничивающими» (как от соседа, хочется отодвинуться подальше). Или приводящее в уныние, все объясняющее и столь фрустрирующсе заявление: «Я люблю тебя, но я в тебя не влюблена».
Сколь бы ни была эта тема знакома нам по личному и профессиональному опыту, полезно представлять себе процессы появления, сохранения и исчезновения любви. Знание о том, как действуют эти процессы, даст вам возможность в большей степени управлять своими и (в контексте терапии) чужими переживаниями. Вот карта типичного пути, который люди проходят от привлечения до расставания. Она называется «паттерн порога» и является основным средством определения нынешнего состояния и, следовательно, указанием, какого рода вмешательства уместны для реализации достижимого терапевтического результата.
Паттерн порога:
Привлечение -» Увлеченность -» Привыкание -» Ожидания -» Разочарование –» Достижение порога/Перцептивная рео-риентация -» Удостоверение -» Разрыв отношений
Эта карта может использоваться для указания позиции, которую занимают индивидуум или пара относительно состояния любовных отношений, а также для установления желаемого направления терапии. Нужно иметь в виду, что не все люди расходятся, когда по существу отношения прекратились. Как сказал один мой приятель, «тепло уходит последним», имея в виду, что сердца и умы могут долгое время быть в разрыве, хотя пара и остается вместе. Это отношения «мертвых ночей», резко отличающиеся от взаимной поддержки и любви, характерных для отношений на фазе привыкания.
Сколь бы ни была эта тема знакома нам по личному и профессиональному опыту, полезно представлять себе процессы появления, сохранения и исчезновения любви. Знание о том, как действуют эти процессы, даст вам возможность в большей степени управлять своими и (в контексте терапии) чужими переживаниями. Вот карта типичного пути, который люди проходят от привлечения до расставания. Она называется «паттерн порога» и является основным средством определения нынешнего состояния и, следовательно, указанием, какого рода вмешательства уместны для реализации достижимого терапевтического результата.
Паттерн порога:
Привлечение -» Увлеченность -» Привыкание -» Ожидания -» Разочарование –» Достижение порога/Перцептивная рео-риентация -» Удостоверение -» Разрыв отношений
Эта карта может использоваться для указания позиции, которую занимают индивидуум или пара относительно состояния любовных отношений, а также для установления желаемого направления терапии. Нужно иметь в виду, что не все люди расходятся, когда по существу отношения прекратились. Как сказал один мой приятель, «тепло уходит последним», имея в виду, что сердца и умы могут долгое время быть в разрыве, хотя пара и остается вместе. Это отношения «мертвых ночей», резко отличающиеся от взаимной поддержки и любви, характерных для отношений на фазе привыкания.