Страница:
Вивьен смотрела на мир реалистично, а потому не верила, что случившееся может означать начало глубоких и длительных отношений. Скорее всего порыв возник из гремучей смеси гнева и возмущения, вспыхнувшей от мимолетной искры страсти. Выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, Стьюксбери, должно быть, сразу пришел в себя и пожалел об ошибке. Продолжения истории ждать не приходится. Да она и не хочет никакого продолжения. Абсурдно представлять себя рядом с Оливером. Смешно. Нелепо. Невозможно. В ближайшее время граф должным образом извинится и заверит, что впредь ничего подобного не произойдет. Восстановит привычное холодное спокойствие, и отношения войдут в прежнее русло.
И все же на миг – на один-единственный краткий, странный, потрясающий миг – случилось чудо. А ценить чудеса Вивьен умела.
Леди Карлайл оделась с присущим ей чувством стиля; выйти из дома, пусть даже в мастерскую ювелира, можно было только в безупречном наряде. Сегодня она выбрала темно-синее шерстяное платье и пелерину в тон, по воротнику и манжетам отделанную черным сутажом. Купленная прошлым летом маленькая черная шляпка напоминала перевернутую лодочку и острым углом спускалась на лоб. Ансамбль завершали черные лайковые перчатки и изящные черные полуботинки.
Едва выйдя из дома, Вивьен заметила лорда Стьюксбери: граф переходил улицу. Увидев ее, на миг замер, но тут же с видом несгибаемой решимости продолжил путь: должно быть, готовился принести извинения.
– Лорд Стьюксбери, – любезно произнесла Вивьен, чтобы не дать графу возможности начать тираду. – Хорошо, что я вас встретила; как раз собиралась уезжать.
– Миледи. – Граф скованно поклонился. – Прошу, не меняйте планов. Увидимся как-нибудь в другой раз.
– О, ничего серьезного. – Облегчение в голосе Оливера показалось забавным. – Собиралась нанести визит ювелиру, так что могу немного задержаться.
– Что? – Стьюксбери нахмурился. – Зачем? Что вы задумали? Только не говорите, что намерены шпионить. Я же сказал…
– Да, несомненно. Сказали. Но мне необходимо кое-что у него забрать. Почему бы вам меня не проводить? А по дороге можно будет побеседовать.
Оливер посмотрел на нее долгим внимательным взглядом и наконец угрюмо произнес:
– С удовольствием.
Вивьен предпочла не обращать внимания на тон, каким это было сказано. Безмятежно улыбнулась, оперлась на предложенную руку и поднялась в экипаж.
– Ну вот, мы снова вместе, – заметила она. – Странно, не так ли? Несколько месяцев не встречались, а теперь видимся второй день подряд.
Граф не поддержал попытку завязать легкий разговор. Сел напротив и распрямил плечи с видом человека, оказавшегося лицом к лицу с опасностью.
– Я пришел, миледи, чтобы извиниться за вчерашнее поведение. Глубоко сожалею.
Вивьен подняла брови:
– Сожалеете о том, что меня поцеловали? Заявление не слишком любезное. Неужели было так ужасно?
– Что? – Оливер посмотрел удивленно. – Нет. Конечно, нет. Совсем напротив.
– Рада слышать. – В уголках губ притаилась улыбка. – Мне тоже очень понравилось.
– Вивьен! – Граф закрыл глаза.
– Что? Было бы лучше, если бы не понравилось?
– Разумеется, нет! О черт возьми! С вами невозможно разговаривать! Я пришел, чтобы извиниться!
– Да, это вы уже сказали. Одного не понимаю: зачем извиняться, если происшествие доставило нам обоим удовольствие? – Глаза озорно сверкнули.
– Но вы не должны были испытывать удовольствие, – сурово постановил граф. – Во всяком случае, обязаны притвориться, что обижены и рассержены.
– Право, Оливер! Надеюсь, теперь, когда мы познакомились ближе, я могу называть вас по имени? – Он подавил стон, и Вивьен на миг замолчала. – Не могу понять, с какой стати должна притворяться и изображать чувства, которых не испытываю, тем более что и вам от этого лучше не станет. Зачем порицать то, что было чудесно?
– Мое поведение недостойно джентльмена, – сердито заявил граф. – Да и вам не следовало бы реагировать так беззаботно. Вы должны испытать шок. Расстроиться. Возмутиться.
Вивьен рассмеялась:
– Мне двадцать восемь лет. К тому же надеюсь, что неплохо выгляжу. Меня и раньше целовали. Так что обижаться и расстраиваться нелепо.
Стьюксбери нахмурился:
– И что же, позволяете всем подряд себя целовать?
– Нет, вовсе нет. Если честно, то очень немногим. Некоторых даже приходилось останавливать пощечиной – уж очень надоедали. Но вот вас я не остановила, хотя и видела, что вы хотите меня поцеловать. – Она слегка опустила голову и кокетливо взглянула исподлобья. – Как же можно вас винить? За что?
Некоторое время Оливер смотрел ошеломленно. Наконец отвел глаза и произнес:
– Боже милостивый, Вивьен! Стоит ли удивляться, что мужчины лезут к вам с поцелуями, если вы так рассуждаете?
– О, с большинством мужчин я бы так рассуждать не стала. Но вы – совсем другое дело. Мы знакомы целую вечность. Считаю вас почти кузеном.
– Правда? Надеюсь, с кузенами вы так не целуетесь!
Леди Карлайл снова весело рассмеялась:
– Только не это! Мои кузены по большей части ужасны. Даже в юности не питала к ним нежных чувств.
Граф снова утратил дар речи. Пунцово покраснел и поспешно отвернулся к окну.
– Ах, я вас смутила. Что ж, готова тоже попросить прощения, и на этом инцидент можно будет считать исчерпанным. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. – Приняв молчание за знак согласия, Вивьен продолжила: – Не желаете ли услышать, с какой целью я собираюсь встретиться с мистером Брукманом?
– С кем? – переспросил Стьюксбери, явно радуясь возможности сменить тему. – Я-то решил, что вы едете в «Ранделл и Бридж».
– О нет. Папа, конечно, их постоянный клиент, но несколько лет назад я увидела на леди Седжфилд потрясающую брошку, и она сказала, что купила ее в салоне «Брукман и сын». Я поехала в этот магазин и с тех пор окончательно забыла дорогу в другие. Мистер Брукман – гениальный художник, а к тому же прекрасно переделывает старые украшения. Иногда покупаю у него старинные вещи. Они прекрасны, но носить их невозможно. Слишком изощренны по нынешней моде. Вот Брукман и меняет оправу на более простую. Именно это он и сделал с «Зеленым шотландцем», за которым я еду.
– Что это за камень? Изумруд?
– Нет, зеленый бриллиант Очень редкий вид; реже встречается только красный. А таких больших, как «Зеленый шотландец», вообще единицы. Эти камни очень сложно обрабатывать, потому что после неудачной огранки окраска может оказаться неровной или поверхностной.
Стьюксбери удивленно поднял брови:
– А вы, оказывается, разбираетесь в ювелирном искусстве.
Вивьен кивнула:
– Всегда любила драгоценности. Папа часто их мне дарил.
Мать леди Карлайл умерла вскоре после рождения дочки. Освободившись из сетей несчастного брака, герцог большую часть времени проводил в Лондоне, предоставив малышку заботам нянь и гувернанток. А чтобы заглушить чувство вины, постоянно присылал и привозил непомерно щедрые подарки.
– Его подношения, конечно, совершенно не годились для девочки, – беззаботно продолжала Вивьен. – Маленькие стеклянные фигурки или рубин, вставленный в филигранную брошку. Гувернантка постоянно ворчала, что нельзя давать ребенку такие дорогие и хрупкие вещи, и убирала подарки как можно выше, чтобы я не достала. Стоит ли говорить, что я тайком залезала, доставала запретные игрушки и внимательно рассматривала? Больше всего, конечно, привлекали камни – таинственным сиянием, глубокими насыщенными цветами, блеском золотой оправы. – Она пожала плечами. – Повзрослев, начала сама покупать то, что нравится. Завораживает не только красота, но и история каждой из драгоценностей.
Вивьен посмотрела на спутника, наткнулась на пристальный взгляд и смутилась.
– Почему вы так внимательно меня рассматриваете?
– Неужели? Должно быть, потому, что ни разу не слышал, чтобы вы говорили о чем-нибудь так… серьезно.
– Наверное, я все-таки не окончательно пуста. Хотя кто-то наверняка скажет, что украшения и сами по себе чрезвычайно легкомысленная штука.
– Мм. Думаю, для многих они превращаются в вопрос жизни и смерти.
Настала очередь Вивьен удивленно поднять брови.
– Так и есть. Тот бриллиант, который я собираюсь забрать, когда-то принадлежал Марии Стюарт, шотландской королеве. Никто точно не знает, каким образом он перешел в другие руки. Она обладала огромной коллекцией драгоценностей, многие из которых привезла из Франции. А когда бежала из Шотландии, взять с собой почти ничего не смогла. Говорят, несколько камней были отданы врагам в качестве взятки. Например, одну бриллиантовую брошь она послала королеве Елизавете в надежде на помилование. Другие передала на хранение тем, кого считала верными сторонниками. А «Зеленый шотландец» просто исчез. Изначально он был частью броши вместе с несколькими маленькими бесцветными бриллиантами, а спустя полвека после пропажи появился в виде подвески на ожерелье графини Беркемстед.
– И как же он к ней попал?
Вивьен пожала плечами:
– Видите ли, драгоценные камни ревностно охраняют свои тайны, и молчание делает их потрясающе интересными. Никто не знает, как «Зеленый шотландец» оказался в руках леди Беркемстед, но это был именно он. Ошибка невозможна. А через несколько поколений камень снова исчез. И вдруг этим летом мистер Брукман прислал записку и сообщил, что бриллиант внезапно появился в Антверпене. Ожерелье было разобрано, и «Зеленый шотландец» поступил в продажу. Я, разумеется, попросила купить, потому что не смогла устоять ни против бриллианта изумрудного цвета, ни против красивой трагической истории. Теперь камень снова стал частью ожерелья, но я его еще ни разу не видела. Предстоит первая встреча.
– И вы, конечно, с волнением ее предвкушаете? – Оливер улыбнулся.
– Может быть, зайдете вместе со мной и тоже посмотрите?
– С удовольствием, – не раздумывая, согласился Оливер и получил в награду ослепительную улыбку.
Экипаж остановился на Сэквилл-стрит возле небольшого ювелирного магазина неподалеку от более известного салона «Грея». Пока граф помогал леди Карлайл спуститься, клерк услужливо распахнул дверь. Мистер Брукман встретил их у входа. Худощавый человек с редеющими светлыми волосами и бледными голубыми глазами заметно сутулился и держался чересчур скованно, от чего выглядел намного старше своих лет. На самом же деле он был ровесником Оливера, а мастерскую и магазин получил в наследство от деда и отца. Мастер взглянул на графа с некоторым удивлением, однако немедленно спохватился и с поклоном пригласил гостей в свой кабинет.
Вивьен представила лорда Стьюксбери, и Брукман предложил чай, как делал это во время каждого визита леди Карлайл. Ритуал составлял неотъемлемую часть безупречного обслуживания, которым славилась фирма «Брукман и сын», однако во время приятного чаепития скованность хозяина рассеялась без следа; судя по всему, он воспринимал беседу не только как бизнес.
Сегодня, однако, тонкие фарфоровые чашки опустели быстро, так как всем не терпелось заняться главным. С театральной торжественностью ювелир положил на стол небольшую подушечку, а потом достал из сейфа ожерелье и бережно расправил на черном бархате.
– О Господи! – восторженно выдохнула Вивьен. – Мистер Брукман, вы превзошли сами себя!
Ожерелье состояло из элегантных золотых звеньев, разделенных несколькими группами мелких бриллиантов, каждая из которых окружала изумруд. В центре красовался большой бриллиант, также обрамленный венком из драгоценных камней. Безупречного светло-зеленого цвета, он отличался от изумрудов прозрачностью и неповторимым чистым сиянием. Короткое ожерелье было создано с таким расчетом, чтобы главное его украшение приходилось на изящную выемку в основании стройной шеи владелицы. Золотая оправа, прекрасная сама по себе, тактично подчеркивала несравненную прелесть центрального элемента.
– Рад, что ваша светлость одобряет работу, – негромко произнес Брукман. В глазах его светилась гордость.
Вивьен наклонилась, чтобы получше рассмотреть «Зеленого шотландца», и мастер тут же предупредительно подал лупу – жест тем более благородный, что незаменимый инструмент представлял для ювелира особую ценность.
Несколько секунд Вивьен молча рассматривала драгоценный камень.
– Само совершенство! – наконец произнесла она с тихим восторгом. – Такой большой, а вкрапления почти отсутствуют. Не терпится сейчас же примерить.
Брукман хотел помочь, однако леди Карлайл быстро взяла ожерелье и протянула графу. Оливер послушно принял украшение, зашел сзади и бережно опустил на тонкую изящную шею. А когда застегивал крошечный замочек, пальцы на миг легко коснулись кожи. Воздушное прикосновение обдало жаром и заставило опустить глаза.
– Ну и как? – спросила Вивьен, справившись со смущением.
– Великолепно. – В серых глазах вспыхнул темный опасный огонь, от которого ей снова стало не по себе.
На короткое мгновение их взгляды встретились, однако Вивьен тут же отвернулась и подошла к небольшому зеркалу на противоположной стене. Долго рассматривала ожерелье, дожидаясь, пока спадет предательский румянец.
– Гениально. – Она улыбнулась Брукману. – Честное слово, ваше мастерство недосягаемо.
– Ваша светлость слишком добры. – Ювелир церемонно поклонился.
Вивьен немного помолчала и, словно между прочим, добавила:
– Только носить страшно. В последнее время в городе так много краж.
Краем глаза она заметила, как напрягся Стьюксбери, однако встретиться с ним взглядом не пожелала и, отвернувшись, вернулась к креслу.
Ювелир нахмурился:
– Слышал. Возмутительная наглость.
– Возможно, мистеру Брукману не хочется обсуждать неприятную тему, – заметил Оливер, однако мастер продолжил:
– Чрезвычайно неприятные факты, миледи. Мы не можем не тревожиться.
– Интересно, куда они девают добычу? – с наивным видом осведомилась Вивьен. Оливер стоял рядом и прожигал ее взглядом, однако она не пожелала обратить внимание. – Неужели продают ювелирам?
Леди Карлайл знала, что подобная практика была широко распространена среди погрязших в долгах аристократов. Тайная продажа нескольких блестящих безделушек не раз вызволяла светских франтов и кокеток из затруднительного, а порой и опасного положения.
– Полагаю, скорее закладывают в ломбарды, – ответил Брукман, не скрывая озабоченности. – Я разговаривал со многими из коллег и точно знаю, что ни один из них не покупал драгоценности у подозрительных личностей.
– Ни один? – заинтересованно переспросил Стьюксбери, забыв о необходимости сохранять невозмутимое спокойствие.
Мастер покачал головой:
– Из тех, кого я знаю, никто не поддался соблазну. Все, чьи предложения вызвали интерес, или были давно знакомы с ювелиром, или хотя бы внушали доверие своим видом.
– Понятно. – Глаза Вивьен загорелись азартом. – Это означает, что воровством занимается джентльмен.
Глава четвертая
И все же на миг – на один-единственный краткий, странный, потрясающий миг – случилось чудо. А ценить чудеса Вивьен умела.
Леди Карлайл оделась с присущим ей чувством стиля; выйти из дома, пусть даже в мастерскую ювелира, можно было только в безупречном наряде. Сегодня она выбрала темно-синее шерстяное платье и пелерину в тон, по воротнику и манжетам отделанную черным сутажом. Купленная прошлым летом маленькая черная шляпка напоминала перевернутую лодочку и острым углом спускалась на лоб. Ансамбль завершали черные лайковые перчатки и изящные черные полуботинки.
Едва выйдя из дома, Вивьен заметила лорда Стьюксбери: граф переходил улицу. Увидев ее, на миг замер, но тут же с видом несгибаемой решимости продолжил путь: должно быть, готовился принести извинения.
– Лорд Стьюксбери, – любезно произнесла Вивьен, чтобы не дать графу возможности начать тираду. – Хорошо, что я вас встретила; как раз собиралась уезжать.
– Миледи. – Граф скованно поклонился. – Прошу, не меняйте планов. Увидимся как-нибудь в другой раз.
– О, ничего серьезного. – Облегчение в голосе Оливера показалось забавным. – Собиралась нанести визит ювелиру, так что могу немного задержаться.
– Что? – Стьюксбери нахмурился. – Зачем? Что вы задумали? Только не говорите, что намерены шпионить. Я же сказал…
– Да, несомненно. Сказали. Но мне необходимо кое-что у него забрать. Почему бы вам меня не проводить? А по дороге можно будет побеседовать.
Оливер посмотрел на нее долгим внимательным взглядом и наконец угрюмо произнес:
– С удовольствием.
Вивьен предпочла не обращать внимания на тон, каким это было сказано. Безмятежно улыбнулась, оперлась на предложенную руку и поднялась в экипаж.
– Ну вот, мы снова вместе, – заметила она. – Странно, не так ли? Несколько месяцев не встречались, а теперь видимся второй день подряд.
Граф не поддержал попытку завязать легкий разговор. Сел напротив и распрямил плечи с видом человека, оказавшегося лицом к лицу с опасностью.
– Я пришел, миледи, чтобы извиниться за вчерашнее поведение. Глубоко сожалею.
Вивьен подняла брови:
– Сожалеете о том, что меня поцеловали? Заявление не слишком любезное. Неужели было так ужасно?
– Что? – Оливер посмотрел удивленно. – Нет. Конечно, нет. Совсем напротив.
– Рада слышать. – В уголках губ притаилась улыбка. – Мне тоже очень понравилось.
– Вивьен! – Граф закрыл глаза.
– Что? Было бы лучше, если бы не понравилось?
– Разумеется, нет! О черт возьми! С вами невозможно разговаривать! Я пришел, чтобы извиниться!
– Да, это вы уже сказали. Одного не понимаю: зачем извиняться, если происшествие доставило нам обоим удовольствие? – Глаза озорно сверкнули.
– Но вы не должны были испытывать удовольствие, – сурово постановил граф. – Во всяком случае, обязаны притвориться, что обижены и рассержены.
– Право, Оливер! Надеюсь, теперь, когда мы познакомились ближе, я могу называть вас по имени? – Он подавил стон, и Вивьен на миг замолчала. – Не могу понять, с какой стати должна притворяться и изображать чувства, которых не испытываю, тем более что и вам от этого лучше не станет. Зачем порицать то, что было чудесно?
– Мое поведение недостойно джентльмена, – сердито заявил граф. – Да и вам не следовало бы реагировать так беззаботно. Вы должны испытать шок. Расстроиться. Возмутиться.
Вивьен рассмеялась:
– Мне двадцать восемь лет. К тому же надеюсь, что неплохо выгляжу. Меня и раньше целовали. Так что обижаться и расстраиваться нелепо.
Стьюксбери нахмурился:
– И что же, позволяете всем подряд себя целовать?
– Нет, вовсе нет. Если честно, то очень немногим. Некоторых даже приходилось останавливать пощечиной – уж очень надоедали. Но вот вас я не остановила, хотя и видела, что вы хотите меня поцеловать. – Она слегка опустила голову и кокетливо взглянула исподлобья. – Как же можно вас винить? За что?
Некоторое время Оливер смотрел ошеломленно. Наконец отвел глаза и произнес:
– Боже милостивый, Вивьен! Стоит ли удивляться, что мужчины лезут к вам с поцелуями, если вы так рассуждаете?
– О, с большинством мужчин я бы так рассуждать не стала. Но вы – совсем другое дело. Мы знакомы целую вечность. Считаю вас почти кузеном.
– Правда? Надеюсь, с кузенами вы так не целуетесь!
Леди Карлайл снова весело рассмеялась:
– Только не это! Мои кузены по большей части ужасны. Даже в юности не питала к ним нежных чувств.
Граф снова утратил дар речи. Пунцово покраснел и поспешно отвернулся к окну.
– Ах, я вас смутила. Что ж, готова тоже попросить прощения, и на этом инцидент можно будет считать исчерпанным. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. – Приняв молчание за знак согласия, Вивьен продолжила: – Не желаете ли услышать, с какой целью я собираюсь встретиться с мистером Брукманом?
– С кем? – переспросил Стьюксбери, явно радуясь возможности сменить тему. – Я-то решил, что вы едете в «Ранделл и Бридж».
– О нет. Папа, конечно, их постоянный клиент, но несколько лет назад я увидела на леди Седжфилд потрясающую брошку, и она сказала, что купила ее в салоне «Брукман и сын». Я поехала в этот магазин и с тех пор окончательно забыла дорогу в другие. Мистер Брукман – гениальный художник, а к тому же прекрасно переделывает старые украшения. Иногда покупаю у него старинные вещи. Они прекрасны, но носить их невозможно. Слишком изощренны по нынешней моде. Вот Брукман и меняет оправу на более простую. Именно это он и сделал с «Зеленым шотландцем», за которым я еду.
– Что это за камень? Изумруд?
– Нет, зеленый бриллиант Очень редкий вид; реже встречается только красный. А таких больших, как «Зеленый шотландец», вообще единицы. Эти камни очень сложно обрабатывать, потому что после неудачной огранки окраска может оказаться неровной или поверхностной.
Стьюксбери удивленно поднял брови:
– А вы, оказывается, разбираетесь в ювелирном искусстве.
Вивьен кивнула:
– Всегда любила драгоценности. Папа часто их мне дарил.
Мать леди Карлайл умерла вскоре после рождения дочки. Освободившись из сетей несчастного брака, герцог большую часть времени проводил в Лондоне, предоставив малышку заботам нянь и гувернанток. А чтобы заглушить чувство вины, постоянно присылал и привозил непомерно щедрые подарки.
– Его подношения, конечно, совершенно не годились для девочки, – беззаботно продолжала Вивьен. – Маленькие стеклянные фигурки или рубин, вставленный в филигранную брошку. Гувернантка постоянно ворчала, что нельзя давать ребенку такие дорогие и хрупкие вещи, и убирала подарки как можно выше, чтобы я не достала. Стоит ли говорить, что я тайком залезала, доставала запретные игрушки и внимательно рассматривала? Больше всего, конечно, привлекали камни – таинственным сиянием, глубокими насыщенными цветами, блеском золотой оправы. – Она пожала плечами. – Повзрослев, начала сама покупать то, что нравится. Завораживает не только красота, но и история каждой из драгоценностей.
Вивьен посмотрела на спутника, наткнулась на пристальный взгляд и смутилась.
– Почему вы так внимательно меня рассматриваете?
– Неужели? Должно быть, потому, что ни разу не слышал, чтобы вы говорили о чем-нибудь так… серьезно.
– Наверное, я все-таки не окончательно пуста. Хотя кто-то наверняка скажет, что украшения и сами по себе чрезвычайно легкомысленная штука.
– Мм. Думаю, для многих они превращаются в вопрос жизни и смерти.
Настала очередь Вивьен удивленно поднять брови.
– Так и есть. Тот бриллиант, который я собираюсь забрать, когда-то принадлежал Марии Стюарт, шотландской королеве. Никто точно не знает, каким образом он перешел в другие руки. Она обладала огромной коллекцией драгоценностей, многие из которых привезла из Франции. А когда бежала из Шотландии, взять с собой почти ничего не смогла. Говорят, несколько камней были отданы врагам в качестве взятки. Например, одну бриллиантовую брошь она послала королеве Елизавете в надежде на помилование. Другие передала на хранение тем, кого считала верными сторонниками. А «Зеленый шотландец» просто исчез. Изначально он был частью броши вместе с несколькими маленькими бесцветными бриллиантами, а спустя полвека после пропажи появился в виде подвески на ожерелье графини Беркемстед.
– И как же он к ней попал?
Вивьен пожала плечами:
– Видите ли, драгоценные камни ревностно охраняют свои тайны, и молчание делает их потрясающе интересными. Никто не знает, как «Зеленый шотландец» оказался в руках леди Беркемстед, но это был именно он. Ошибка невозможна. А через несколько поколений камень снова исчез. И вдруг этим летом мистер Брукман прислал записку и сообщил, что бриллиант внезапно появился в Антверпене. Ожерелье было разобрано, и «Зеленый шотландец» поступил в продажу. Я, разумеется, попросила купить, потому что не смогла устоять ни против бриллианта изумрудного цвета, ни против красивой трагической истории. Теперь камень снова стал частью ожерелья, но я его еще ни разу не видела. Предстоит первая встреча.
– И вы, конечно, с волнением ее предвкушаете? – Оливер улыбнулся.
– Может быть, зайдете вместе со мной и тоже посмотрите?
– С удовольствием, – не раздумывая, согласился Оливер и получил в награду ослепительную улыбку.
Экипаж остановился на Сэквилл-стрит возле небольшого ювелирного магазина неподалеку от более известного салона «Грея». Пока граф помогал леди Карлайл спуститься, клерк услужливо распахнул дверь. Мистер Брукман встретил их у входа. Худощавый человек с редеющими светлыми волосами и бледными голубыми глазами заметно сутулился и держался чересчур скованно, от чего выглядел намного старше своих лет. На самом же деле он был ровесником Оливера, а мастерскую и магазин получил в наследство от деда и отца. Мастер взглянул на графа с некоторым удивлением, однако немедленно спохватился и с поклоном пригласил гостей в свой кабинет.
Вивьен представила лорда Стьюксбери, и Брукман предложил чай, как делал это во время каждого визита леди Карлайл. Ритуал составлял неотъемлемую часть безупречного обслуживания, которым славилась фирма «Брукман и сын», однако во время приятного чаепития скованность хозяина рассеялась без следа; судя по всему, он воспринимал беседу не только как бизнес.
Сегодня, однако, тонкие фарфоровые чашки опустели быстро, так как всем не терпелось заняться главным. С театральной торжественностью ювелир положил на стол небольшую подушечку, а потом достал из сейфа ожерелье и бережно расправил на черном бархате.
– О Господи! – восторженно выдохнула Вивьен. – Мистер Брукман, вы превзошли сами себя!
Ожерелье состояло из элегантных золотых звеньев, разделенных несколькими группами мелких бриллиантов, каждая из которых окружала изумруд. В центре красовался большой бриллиант, также обрамленный венком из драгоценных камней. Безупречного светло-зеленого цвета, он отличался от изумрудов прозрачностью и неповторимым чистым сиянием. Короткое ожерелье было создано с таким расчетом, чтобы главное его украшение приходилось на изящную выемку в основании стройной шеи владелицы. Золотая оправа, прекрасная сама по себе, тактично подчеркивала несравненную прелесть центрального элемента.
– Рад, что ваша светлость одобряет работу, – негромко произнес Брукман. В глазах его светилась гордость.
Вивьен наклонилась, чтобы получше рассмотреть «Зеленого шотландца», и мастер тут же предупредительно подал лупу – жест тем более благородный, что незаменимый инструмент представлял для ювелира особую ценность.
Несколько секунд Вивьен молча рассматривала драгоценный камень.
– Само совершенство! – наконец произнесла она с тихим восторгом. – Такой большой, а вкрапления почти отсутствуют. Не терпится сейчас же примерить.
Брукман хотел помочь, однако леди Карлайл быстро взяла ожерелье и протянула графу. Оливер послушно принял украшение, зашел сзади и бережно опустил на тонкую изящную шею. А когда застегивал крошечный замочек, пальцы на миг легко коснулись кожи. Воздушное прикосновение обдало жаром и заставило опустить глаза.
– Ну и как? – спросила Вивьен, справившись со смущением.
– Великолепно. – В серых глазах вспыхнул темный опасный огонь, от которого ей снова стало не по себе.
На короткое мгновение их взгляды встретились, однако Вивьен тут же отвернулась и подошла к небольшому зеркалу на противоположной стене. Долго рассматривала ожерелье, дожидаясь, пока спадет предательский румянец.
– Гениально. – Она улыбнулась Брукману. – Честное слово, ваше мастерство недосягаемо.
– Ваша светлость слишком добры. – Ювелир церемонно поклонился.
Вивьен немного помолчала и, словно между прочим, добавила:
– Только носить страшно. В последнее время в городе так много краж.
Краем глаза она заметила, как напрягся Стьюксбери, однако встретиться с ним взглядом не пожелала и, отвернувшись, вернулась к креслу.
Ювелир нахмурился:
– Слышал. Возмутительная наглость.
– Возможно, мистеру Брукману не хочется обсуждать неприятную тему, – заметил Оливер, однако мастер продолжил:
– Чрезвычайно неприятные факты, миледи. Мы не можем не тревожиться.
– Интересно, куда они девают добычу? – с наивным видом осведомилась Вивьен. Оливер стоял рядом и прожигал ее взглядом, однако она не пожелала обратить внимание. – Неужели продают ювелирам?
Леди Карлайл знала, что подобная практика была широко распространена среди погрязших в долгах аристократов. Тайная продажа нескольких блестящих безделушек не раз вызволяла светских франтов и кокеток из затруднительного, а порой и опасного положения.
– Полагаю, скорее закладывают в ломбарды, – ответил Брукман, не скрывая озабоченности. – Я разговаривал со многими из коллег и точно знаю, что ни один из них не покупал драгоценности у подозрительных личностей.
– Ни один? – заинтересованно переспросил Стьюксбери, забыв о необходимости сохранять невозмутимое спокойствие.
Мастер покачал головой:
– Из тех, кого я знаю, никто не поддался соблазну. Все, чьи предложения вызвали интерес, или были давно знакомы с ювелиром, или хотя бы внушали доверие своим видом.
– Понятно. – Глаза Вивьен загорелись азартом. – Это означает, что воровством занимается джентльмен.
Глава четвертая
– Или тот, кто выглядит как джентльмен, – уточнил Оливер.
Брукман мрачно кивнул:
– Да, вы, конечно, правы. Скорее всего преступления совершает человек, который притворяется аристократом.
– Совершенно не обязательно, – беззаботно возразила Вивьен. – Не удивилась бы, узнав, что кое-кто из моих знакомых промышляет преступным ремеслом. – Она невинно улыбнулась и подняла руки, чтобы расстегнуть ожерелье. – Но хватит о неприятностях. – Осторожно положила шедевр в футляр. – Давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Может быть, покажете свои новинки, мистер Брукман? Я давно у вас не была.
– С удовольствием, миледи. – Мастер, казалось, обрадовался возможности сменить тему и повел гостью к выходу.
Стьюксбери вошел в торговый зал вслед за ними. Судя по всему, клерк на время запер парадную дверь, потому что, кроме него, в салоне никого не было.
Магазин мистера Брукмана оказался хотя и небольшим, но со вкусом оформленным. Украшения таинственно мерцали в застекленных витринах из красного дерева, удачно дополненных расставленными по залу резными стульями с высокими спинками: клиент мог отдохнуть и не спеша обдумать покупку. Как и большинство ювелиров, мистер Брукман предлагал не только драгоценные изделия, но также золотую и серебряную посуду. Блюда и сервизы красовались в высоких шкафах со стеклянными дверцами.
Оливер терпеливо ждал, пока хозяин показывал леди Карлайл браслеты и серьги. В итоге Вивьен ощутила острую необходимость приобрести браслет, две пары сережек и брошь-камею из слоновой кости с ониксом.
Через полчаса они снова сидели в экипаже, а пакет с покупками лежал на сиденье. Вивьен с улыбкой посмотрела на спутника:
– Ну вот, оказалось, что все не так уж и страшно, правда?
– Больше того, чрезвычайно поучительно. Вы признались, что интересуетесь драгоценностями, но только разговор с Брукманом открыл глубину ваших познаний.
– Хотите сказать, что я не настолько бестолкова, как вам казалось?
На лице Оливера появилось страдальческое выражение.
– Никогда не считал вас бестолковой. Напротив, всегда знал, что в вашей голове куда больше идей, чем необходимо для безопасного существования.
Вивьен усмехнулась:
– Исчерпывающий ответ. Вы всегда были умным оппонентом.
Стьюксбери вскинул брови:
– Значит, я для вас прежде всего враг?
Вивьен склонила голову и на миг задумалась.
– Вовсе нет. Я даже была в вас влюблена.
Граф поднял голову и посмотрел на нее со странным, неопределенным выражением.
– Никогда не подозревал.
– Ничего удивительного. Я старательно прятала чувства. Но тому, кто понимал девочку-подростка, догадаться было бы нетрудно. С какой еще стати терзать вас безумными выходками? Ведь я была такой проказницей.
– Странный способ проявления симпатии.
Вивьен рассмеялась:
– Я не обладала чувством собственного достоинства, но всегда отличалась гордостью. Знала: иначе вы не обратите внимания на угловатую рыжую девчонку. Считала, что лучше вызвать ненависть, чем остаться незамеченной.
Граф посмотрел долгим внимательным взглядом, и леди Карлайл отвернулась.
Несколько минут продолжалось молчание. Первой заговорила Вивьен:
– Ну вот, мы уже возле вашего дома. Надеюсь, вы не планировали отправиться куда-нибудь еще? Должна извиниться – не догадалась спросить.
– Нет-нет. Тем более что вы обязательно должны зайти. Вчера вечером приехали Фиц, Ева и девочки. Все они будут счастливы вас видеть.
– А я буду рада видеть их.
Ева, невестка графа, была давней и любимой подругой Вивьен, а с приездом сестер Баском бедная вдова стала им прекрасной компаньонкой. Как и Вивьен, она была очарована живостью и непосредственностью юных американок. В то же время Фицхью Толбот, красивый сводный брат графа, не устоял перед обаянием Евы, и три месяца назад они поженились. Медовый месяц пара провела на континенте, а потом вернулась в семейное поместье Толботов – Уиллоумир. Так получилось, что после свадьбы подруги еще не виделись. Ровно столько же леди Карлайл не встречалась с Камелией и Лили Баском.
Очевидно, кто-то из обитателей дома смотрел в окно. Не успели Вивьен и Оливер войти в холл, как сверху послышались радостные крики:
– Вивьен! Вивьен!
Как обычно, первым скатился с лестницы лохматый черно-белый пес и принялся радостно скакать вокруг. Однако как только Стьюксбери взмахнул рукой, Пират тут же послушно сел и, высунув смешной розовый язык, уставился на хозяина блестящими преданными глазами.
Следом за собакой в холл спустились две девушки. Лили казалась симпатичнее сестры, во всяком случае, в общепринятом смысле. Светло-каштановые волосы были собраны в пышный узел и украшены голубой, в цвет сияющих глаз, лентой. Розовые, похожие на полураспустившийся бутон губки, нежная кожа – девичий облик напоминал розу в первом цветении. Одета она была в скромное голубое платье из муслина и короткий жакет в тон.
Камелия, в свою очередь, выглядела в той степени равнодушной к стилю, в какой Лили его соблюдала. На платье не было ни рюшей, ни воланов, ни кружев. Ленты и другие украшения также отсутствовали. Заплетенные в длинную косу русые волосы не требовали особых забот. Серые глаза смотрели спокойно, без кокетства. Правильные черты можно было бы назвать красивыми, если бы выражение твердости и даже упрямства, особенно заметное в линиях рта и подбородка, не лишало лицо женственного обаяния.
– Вивьен! – снова закричала Лили и уже на нижних ступеньках радостно раскрыла объятия. Вивьен поспешила навстречу, обняла сначала ее, а потом и Камелию.
Лили без устали щебетала:
– Ах, как чудесно, как приятно тебя видеть! После твоего отъезда стало так скучно! Тебе нравится жить в Лондоне? Мне очень! Думаю, больше никогда не захочу отсюда уехать.
– Ты бы позволила бедной Вивьен вставить хоть одно словечко, – донесся с лестницы насмешливый голос. Леди Карлайл подняла голову и увидела подругу.
– Ева! – Она подошла, чтобы обняться, а потом на шаг отступила и придирчиво осмотрела стильное платье. – В Париже купила? Безупречный вкус!
– Вот видишь? – торжествующе воскликнула Лили, обращаясь к сестре. – Я же сказала, что Вивьен сразу заметит разницу. – Она повернулась к леди Карлайл и пояснила: – Кэм утверждает, что не понимает, чем парижские платья Евы лучше наших.
Вивьен рассмеялась, взяла подругу за руку и вместе с ней подошла к сестрам.
– Пойдемте же в гостиную и обо всем поговорим, – предложила Ева. – Сейчас позвоню Хуперу, попрошу подать чай и кексы. – Миссис Толбот посмотрела на Стьюксбери, который уже держал Пирата на руках и почесывал за ухом. – Хочешь составить нам компанию, Оливер?
С притворным ужасом граф отклонил приглашение и вместе с Пиратом ретировался в кабинет, а дамы направились в гостиную.
Пока Ева беседовала с дворецким, остальные устроились на софе и ближайших к ней стульях. Лили первым делом выставила напоказ левую руку, где на среднем пальце сверкал бриллиант.
– Ах, какая красота! – Вивьен с интересом склонилась над кольцом.
– Невилл подарил мне его месяц назад, когда приезжал с визитом.
– С визитом! – насмешливо передразнила Камелия. – Скажи лучше, что он практически не вылезал из Уиллоумира.
Лили скорчила забавную рожицу.
– Посмотрим, что будет, когда ты сама обручишься. Тогда узнаешь, как медленно тянутся дни в разлуке. Я не видела Невилла уже целый месяц. Только не говори, что он почти каждый день пишет письма. Во-первых, это совсем не то, а во-вторых, его почерк невозможно разобрать.
– Сомневаюсь, что когда-нибудь обручусь, – проворчала Камелия.
– Не сомневайся. Именно для этого мы и приехали в Лондон. По крайней мере ты. – Лили просияла радостной улыбкой. – А я приехала, чтобы выйти замуж.
– И когда же состоится счастливое событие? – уточнила Вивьен.
– В конце июня. Я сказала кузену Оливеру, что пышная свадьба ни к чему. Предпочла бы скромную церемонию, но прямо сейчас. Однако он считает, что необходимо ждать. Ничего не поделаешь. Но с другой стороны, Невилл тоже в Лондоне, и ожидание будет не таким томительным. К тому же к свадьбе надо готовиться. Ева сказала, что нужно заказать приличный гардероб и уделить особое внимание свадебному платью. А леди Карр собирается устроить в честь нашей помолвки пышный бал; даже уже успела все спланировать.
– Подозреваю, что планировала она на протяжении нескольких лет, – с улыбкой уточнила Ева. – И прислала мне ворох бумаг. Прости, Вивьен, но леди Карр не желает ждать, пока ты устроишь девочкам дебютный вечер.
Вивьен пожала плечами:
– Придется уступить матери жениха. Нельзя отказать бедной женщине в удовольствии; она так долго ждала, пока сын наконец остепенится и сделает выбор. Ясно одно: заняться нарядами предстоит немедленно.
– Разумеется! – восторженно воскликнула Лили.
– Не понимаю, зачем нам новая одежда. – Камелия расправила юбку и внимательно посмотрела на подол. – Покупали всего лишь несколько месяцев назад.
– Эти платья для светского сезона не годятся, – пояснила Вивьен. – Они хороши в деревне, а здесь подойдут только в качестве дневных. Для парадных выездов необходимо много других нарядов: вечерних и бальных, не говоря уже о платьях для прогулок, жакетах и накидках. Не обойтись и без аксессуаров: перчаток дневных и вечерних, вееров, носовых платков, шляпок. Да и муфта, думаю, не помешает; еще довольно холодно.
Камелия посмотрела изумленно:
– Но на это же уйдет несколько дней.
– Так и есть, – согласилась Вивьен и взглянула на Еву. – Вот почему необходимо начать, не откладывая, – завтра же.
Миссис Толбот кивнула:
– Как раз собиралась отправить тебе записку: сообщить, что мы приехали, и предложить заняться срочными делами. Но ты неожиданно появилась сама, да еще и в сопровождении Оливера. Удивительнее могло быть только одно: если бы он вернулся в компании самого принца!
– О нет! – горячо возразила Вивьен. – Стьюксбери и принц вряд ли смогли бы существовать рядом. Известно ли вам, что его высочество зовет лорда не иначе как «граф Строгость»?
Брукман мрачно кивнул:
– Да, вы, конечно, правы. Скорее всего преступления совершает человек, который притворяется аристократом.
– Совершенно не обязательно, – беззаботно возразила Вивьен. – Не удивилась бы, узнав, что кое-кто из моих знакомых промышляет преступным ремеслом. – Она невинно улыбнулась и подняла руки, чтобы расстегнуть ожерелье. – Но хватит о неприятностях. – Осторожно положила шедевр в футляр. – Давайте поговорим о чем-нибудь приятном. Может быть, покажете свои новинки, мистер Брукман? Я давно у вас не была.
– С удовольствием, миледи. – Мастер, казалось, обрадовался возможности сменить тему и повел гостью к выходу.
Стьюксбери вошел в торговый зал вслед за ними. Судя по всему, клерк на время запер парадную дверь, потому что, кроме него, в салоне никого не было.
Магазин мистера Брукмана оказался хотя и небольшим, но со вкусом оформленным. Украшения таинственно мерцали в застекленных витринах из красного дерева, удачно дополненных расставленными по залу резными стульями с высокими спинками: клиент мог отдохнуть и не спеша обдумать покупку. Как и большинство ювелиров, мистер Брукман предлагал не только драгоценные изделия, но также золотую и серебряную посуду. Блюда и сервизы красовались в высоких шкафах со стеклянными дверцами.
Оливер терпеливо ждал, пока хозяин показывал леди Карлайл браслеты и серьги. В итоге Вивьен ощутила острую необходимость приобрести браслет, две пары сережек и брошь-камею из слоновой кости с ониксом.
Через полчаса они снова сидели в экипаже, а пакет с покупками лежал на сиденье. Вивьен с улыбкой посмотрела на спутника:
– Ну вот, оказалось, что все не так уж и страшно, правда?
– Больше того, чрезвычайно поучительно. Вы признались, что интересуетесь драгоценностями, но только разговор с Брукманом открыл глубину ваших познаний.
– Хотите сказать, что я не настолько бестолкова, как вам казалось?
На лице Оливера появилось страдальческое выражение.
– Никогда не считал вас бестолковой. Напротив, всегда знал, что в вашей голове куда больше идей, чем необходимо для безопасного существования.
Вивьен усмехнулась:
– Исчерпывающий ответ. Вы всегда были умным оппонентом.
Стьюксбери вскинул брови:
– Значит, я для вас прежде всего враг?
Вивьен склонила голову и на миг задумалась.
– Вовсе нет. Я даже была в вас влюблена.
Граф поднял голову и посмотрел на нее со странным, неопределенным выражением.
– Никогда не подозревал.
– Ничего удивительного. Я старательно прятала чувства. Но тому, кто понимал девочку-подростка, догадаться было бы нетрудно. С какой еще стати терзать вас безумными выходками? Ведь я была такой проказницей.
– Странный способ проявления симпатии.
Вивьен рассмеялась:
– Я не обладала чувством собственного достоинства, но всегда отличалась гордостью. Знала: иначе вы не обратите внимания на угловатую рыжую девчонку. Считала, что лучше вызвать ненависть, чем остаться незамеченной.
Граф посмотрел долгим внимательным взглядом, и леди Карлайл отвернулась.
Несколько минут продолжалось молчание. Первой заговорила Вивьен:
– Ну вот, мы уже возле вашего дома. Надеюсь, вы не планировали отправиться куда-нибудь еще? Должна извиниться – не догадалась спросить.
– Нет-нет. Тем более что вы обязательно должны зайти. Вчера вечером приехали Фиц, Ева и девочки. Все они будут счастливы вас видеть.
– А я буду рада видеть их.
Ева, невестка графа, была давней и любимой подругой Вивьен, а с приездом сестер Баском бедная вдова стала им прекрасной компаньонкой. Как и Вивьен, она была очарована живостью и непосредственностью юных американок. В то же время Фицхью Толбот, красивый сводный брат графа, не устоял перед обаянием Евы, и три месяца назад они поженились. Медовый месяц пара провела на континенте, а потом вернулась в семейное поместье Толботов – Уиллоумир. Так получилось, что после свадьбы подруги еще не виделись. Ровно столько же леди Карлайл не встречалась с Камелией и Лили Баском.
Очевидно, кто-то из обитателей дома смотрел в окно. Не успели Вивьен и Оливер войти в холл, как сверху послышались радостные крики:
– Вивьен! Вивьен!
Как обычно, первым скатился с лестницы лохматый черно-белый пес и принялся радостно скакать вокруг. Однако как только Стьюксбери взмахнул рукой, Пират тут же послушно сел и, высунув смешной розовый язык, уставился на хозяина блестящими преданными глазами.
Следом за собакой в холл спустились две девушки. Лили казалась симпатичнее сестры, во всяком случае, в общепринятом смысле. Светло-каштановые волосы были собраны в пышный узел и украшены голубой, в цвет сияющих глаз, лентой. Розовые, похожие на полураспустившийся бутон губки, нежная кожа – девичий облик напоминал розу в первом цветении. Одета она была в скромное голубое платье из муслина и короткий жакет в тон.
Камелия, в свою очередь, выглядела в той степени равнодушной к стилю, в какой Лили его соблюдала. На платье не было ни рюшей, ни воланов, ни кружев. Ленты и другие украшения также отсутствовали. Заплетенные в длинную косу русые волосы не требовали особых забот. Серые глаза смотрели спокойно, без кокетства. Правильные черты можно было бы назвать красивыми, если бы выражение твердости и даже упрямства, особенно заметное в линиях рта и подбородка, не лишало лицо женственного обаяния.
– Вивьен! – снова закричала Лили и уже на нижних ступеньках радостно раскрыла объятия. Вивьен поспешила навстречу, обняла сначала ее, а потом и Камелию.
Лили без устали щебетала:
– Ах, как чудесно, как приятно тебя видеть! После твоего отъезда стало так скучно! Тебе нравится жить в Лондоне? Мне очень! Думаю, больше никогда не захочу отсюда уехать.
– Ты бы позволила бедной Вивьен вставить хоть одно словечко, – донесся с лестницы насмешливый голос. Леди Карлайл подняла голову и увидела подругу.
– Ева! – Она подошла, чтобы обняться, а потом на шаг отступила и придирчиво осмотрела стильное платье. – В Париже купила? Безупречный вкус!
– Вот видишь? – торжествующе воскликнула Лили, обращаясь к сестре. – Я же сказала, что Вивьен сразу заметит разницу. – Она повернулась к леди Карлайл и пояснила: – Кэм утверждает, что не понимает, чем парижские платья Евы лучше наших.
Вивьен рассмеялась, взяла подругу за руку и вместе с ней подошла к сестрам.
– Пойдемте же в гостиную и обо всем поговорим, – предложила Ева. – Сейчас позвоню Хуперу, попрошу подать чай и кексы. – Миссис Толбот посмотрела на Стьюксбери, который уже держал Пирата на руках и почесывал за ухом. – Хочешь составить нам компанию, Оливер?
С притворным ужасом граф отклонил приглашение и вместе с Пиратом ретировался в кабинет, а дамы направились в гостиную.
Пока Ева беседовала с дворецким, остальные устроились на софе и ближайших к ней стульях. Лили первым делом выставила напоказ левую руку, где на среднем пальце сверкал бриллиант.
– Ах, какая красота! – Вивьен с интересом склонилась над кольцом.
– Невилл подарил мне его месяц назад, когда приезжал с визитом.
– С визитом! – насмешливо передразнила Камелия. – Скажи лучше, что он практически не вылезал из Уиллоумира.
Лили скорчила забавную рожицу.
– Посмотрим, что будет, когда ты сама обручишься. Тогда узнаешь, как медленно тянутся дни в разлуке. Я не видела Невилла уже целый месяц. Только не говори, что он почти каждый день пишет письма. Во-первых, это совсем не то, а во-вторых, его почерк невозможно разобрать.
– Сомневаюсь, что когда-нибудь обручусь, – проворчала Камелия.
– Не сомневайся. Именно для этого мы и приехали в Лондон. По крайней мере ты. – Лили просияла радостной улыбкой. – А я приехала, чтобы выйти замуж.
– И когда же состоится счастливое событие? – уточнила Вивьен.
– В конце июня. Я сказала кузену Оливеру, что пышная свадьба ни к чему. Предпочла бы скромную церемонию, но прямо сейчас. Однако он считает, что необходимо ждать. Ничего не поделаешь. Но с другой стороны, Невилл тоже в Лондоне, и ожидание будет не таким томительным. К тому же к свадьбе надо готовиться. Ева сказала, что нужно заказать приличный гардероб и уделить особое внимание свадебному платью. А леди Карр собирается устроить в честь нашей помолвки пышный бал; даже уже успела все спланировать.
– Подозреваю, что планировала она на протяжении нескольких лет, – с улыбкой уточнила Ева. – И прислала мне ворох бумаг. Прости, Вивьен, но леди Карр не желает ждать, пока ты устроишь девочкам дебютный вечер.
Вивьен пожала плечами:
– Придется уступить матери жениха. Нельзя отказать бедной женщине в удовольствии; она так долго ждала, пока сын наконец остепенится и сделает выбор. Ясно одно: заняться нарядами предстоит немедленно.
– Разумеется! – восторженно воскликнула Лили.
– Не понимаю, зачем нам новая одежда. – Камелия расправила юбку и внимательно посмотрела на подол. – Покупали всего лишь несколько месяцев назад.
– Эти платья для светского сезона не годятся, – пояснила Вивьен. – Они хороши в деревне, а здесь подойдут только в качестве дневных. Для парадных выездов необходимо много других нарядов: вечерних и бальных, не говоря уже о платьях для прогулок, жакетах и накидках. Не обойтись и без аксессуаров: перчаток дневных и вечерних, вееров, носовых платков, шляпок. Да и муфта, думаю, не помешает; еще довольно холодно.
Камелия посмотрела изумленно:
– Но на это же уйдет несколько дней.
– Так и есть, – согласилась Вивьен и взглянула на Еву. – Вот почему необходимо начать, не откладывая, – завтра же.
Миссис Толбот кивнула:
– Как раз собиралась отправить тебе записку: сообщить, что мы приехали, и предложить заняться срочными делами. Но ты неожиданно появилась сама, да еще и в сопровождении Оливера. Удивительнее могло быть только одно: если бы он вернулся в компании самого принца!
– О нет! – горячо возразила Вивьен. – Стьюксбери и принц вряд ли смогли бы существовать рядом. Известно ли вам, что его высочество зовет лорда не иначе как «граф Строгость»?