Кэнхем Марша. Железная роза

   — А теперь, когда вы об этом знаете? Вы все еще чувствуете себя в состоянии пойти к нашему отцу и сделать ему это предложение, не сомневаясь в искренности короля?
   — Король Яков не дурак, хотя временами он очень удачно играет эту роль. Он презирает испанцев, как и королева Елизавета. И хотя не видит причины, почему бы они должны иметь монополию на торговлю в этих водах, он также понимает, что объявление войны может привести к полному упадку обеих стран. Испания упустила свой единственный шанс захватить Англию двадцать пять лет назад. Раньше ходили слухи, будто испанские доны неоднократно пытались снарядить новую Непобедимую армаду, чтобы отомстить за своих предков. Но Филипп Третий не такой фанатик, как его отец, да и их флот никогда полностью восстановлен не был. Им не хватает людей, кораблей и вооружения. И наоборот, наша мощь за эти годы росла. И теперь лишь вопрос времени, когда у нас появится военно-морской флот, способный претендовать на превосходство. Война сейчас может отбросить нас на несколько лет назад.
   — Мы не собираемся объявлять войну Испании, — чрезвычайно вежливым тоном ответил Гейбриел, несомненно, желавший поймать противника на эту приманку. — Мы намерены только захватить несколько кораблей с большими запасами сокровищ, когда испанцы покинут Гавану в следующем месяце.
   — Вы не сможете этого сделать, — устало сказал Вариан. — Вам не выйти живыми из такого сражения.
   Гейбриел отдал честь, поднеся руку к голове.
   — Черт побери, Джолли! Ты могла бы подцепить себе любовника, который больше верит в наши возможности.
   — Я очень верю в ваши силы, — возразил Вариан, — но мне также известно, что корабли, которые покинут Гавану через четыре недели, не совсем обычные суда. В испанском правительстве произошли большие перемены. Многих высокопоставленных офицеров отозвали на родину. В море выйдет очень много кораблей — в два, а то и в три раза больше, чем обычно. И не все из них обычные торговые судна.
   — О чем это вы говорите? — спросила Джульетта.
   — Как вы уже, без сомнения, знаете, в течение пятидесяти лет Испания посылала через Атлантику флотилии из ста или более кораблей. За последние несколько десятилетий их количество существенно уменьшилось. Частично оттого, что это стало не так прибыльно, как прежде. Рудники на побережье истощаются, и испанцам приходится искать свое серебро и золото все дальше в глубь материка. Рабы умирают, их нужно заменять новыми, или они бунтуют и сжигают города. Лишь половина грузов из Манилы приходит по суше, у манильской флотилии есть собственный путь между Панамой и Дальним Востоком.
   — Ты не сообщил нам ничего нового, — нетерпеливо сказала Джульетта, застегивая свой ремень.
   — Тогда вы также знаете, что всю большую флотилию, перевозившую обычно сокровища, вынуждены были разделить на два конвоя. Один, «Тьерра-Фирме», прибывает в Гавану в конце апреля, ну а другой, «Нуэва Эспанья», приходит туда в конце лета. Оба отряда торговых судов и военных транспортов от Кадиса до Гаваны сопровождают боевые корабли; там они запасаются пресной водой и провиантом и немедленно отправляются с нагруженными сокровищами судами в Испанию. В Новый Свет ежегодно прибывают около тридцати «купцов», которые обходят побережье, заполняют свои трюмы ценными грузами и через шесть месяцев отплывают в Испанию под охраной около пятнадцати вооруженных галеонов.
   — Скорее двадцати, — сухо поправила его Джульетта. — Могу даже доложить вам их названия, водоизмещение, вооруженность…
   — Признаю, вы хорошо осведомлены, но известно ли вам, что раз в десять лет, или около того, случается накладка, когда суда прибывшего флота остаются в порту Гаваны дольше, чем положено, из-за необходимости ремонта, или их задерживает погода? Некоторые, хотя им полагалось отплыть в апреле, например, остаются в ожидании отряда, который прибудет в сентябре, и так далее.
   Джульетта нетерпеливо подняла брови:
   — Ну и?.. Что дальше?
   — Когда это случилось в последний раз, из Гаваны вышла флотилия в составе семидесяти пяти судов.
   — Вы хотите сказать, это может повториться? — спросил Гейбриел, переставший притворяться равнодушным.
   — Я утверждаю, что это действительно произойдет, — продолжал Вариан, — только в еще большем масштабе. По сведениям наших правительственных источников в Севилье и перехваченным депешам для испанского посла в Лондоне, таких судов с сокровищами будет на этот раз около ста — три отряда соберутся в Гаване, чтобы вместе пересечь Атлантику.
   — Сто кораблей? — удивленно присвистнул Гейбриел. — Мы знаем, что на морских путях стало оживленнее, чем обычно, но…
   Джульетта посмотрела на Гейбриела:
   — В рапортах от голландца ван Нека говорилось, что в Маракаибо с якоря снялось необычно много кораблей. Полагаю, дословно это звучало так: «Едва не обмочился, наткнувшись на дюжину галеонов, спрятанную с подветренной стороны острова, где обычно встречаются для обмена контрабандисты». Он поспешно удалился, но успел заметить, что испанских патрульных кораблей было больше, чем когда-либо.
   — Это еще ничего не доказывает, — возразил Гейбриел. — Ван Нек — хвастун. Если он говорит, что видел дюжину судов, значит, их было три или четыре.
   Он испытующе посмотрел на Вариана:
   — А если у нас есть причина не доверять ему, то почему мы должны верить вам?
   — Потому что я ничего не потеряю — и не выиграю, обманув вас.
   — Не считая своей жизни, разумеется, — подчеркнул Гейбриел.
   Джульетта жестом велела брату замолчать.
   — Я все еще никак не могу понять, почему вы думаете, будто это может заставить нас отказаться от нападения на корабли, перевозящие сокровища. Ваша информация, наоборот, привлечет нашу братию к флоту, как голодных акул.
   — Я рассказываю вам об этом потому, что, кроме «купцов», добавляется еще несколько эскадр военных кораблей для их охраны. По нашим источникам, испанцы выделяют больше половины своих патрульных судов для обеспечения конвоя через Атлантику. А это значит, что в охране будет еще тридцать военных судов водоизмещением не менее четырехсот тонн. Они будут набиты пушками и солдатами, и их единственная цель — убивать.
   — Как вы все это узнали?
   — Не забывайте, я герцог только по праву первородства.
   Я пробыл на военной службе восемь лет. Из них три года — капитаном королевской гвардии. Вы, конечно, не знаете, но мне грозит смерть, если станет известно, что, унаследовав титул и все внешние атрибуты власти, я не отказался от своего поста в армии. Я сменил форму и золотые эполеты на бархат и серебристые кружева, но только для того, чтобы иметь возможность путешествовать по Европе.
   — Вы были шпионом?
   — Я предпочитаю говорить, что учился у лучшего фехтовальщика Алехандро де Каранки, одного из самых известных мастеров в Севилье. Среди его почитателей были и высокие правительственные чиновники, в том числе и адмиралы. Они становятся ужасно хвастливыми, когда встречают англичанина в своем кругу.
   — Так именно поэтому король решил послать вас сюда?
   Потому что вы так ловко развязывали языки испанцам?
   — Собственно… я добровольно вызвался выполнить это поручение. А уж чтобы быть совсем откровенным, должен признать, что хотел пережить свое последнее приключение, прежде чем моя жизнь ограничится рентой и политикой. Хотя, если вы повторите это в присутствии Бикома, я буду отрицать все до последнего вздоха.
   Джульетта насмешливо улыбнулась:
   — Похоже, на вашу долю выпало больше приключений чем вы рассчитывали.
   — Действительно, — хмуро пробормотал Гейбриел. — Теперь он может вернуться домой и хвастать, что обладал дочерью самого Пирата Волка.
   Терпение Вариана и так уже было на пределе, а грубость Гейбриела переполнила чашу. С быстротой молнии он врезал Гейбриелу кулаком в челюсть, от чего голова молодого Данте мотнулась назад, а ноги оторвались от земли, Последовал второй удар, в грудь, а потом третий — в солнечное сплетение, отбросивший его к кромке воды. Он удержался на ногах и схватился за шпагу. Звук стали, вытаскиваемой из ножен, заставил Вариана отступить назад, но только для того, чтобы поднять клинок Джульетты.
   — Я не хочу этого делать, — предупредил он.
   — Вы не знаете, что я хочу сделать, — ответил Гейбриел, вытирая кровь с губ.
   Звук скрестившихся клинков отразился от влажных стен и заставил Джульетту отойти в сторону. Она, зная, как хорошо управляется со шпагой Гейбриел, догадывалась, что и герцог также неплохо владеет этим искусством. Она держала руку на рукоятке своего кинжала и со стороны наблюдала за тем, как эти двое кружат, словно бойцовые петухи.
   Гейбриел на всякий случай отошел от кромки воды и вытянул вперед руку со шпагой. У Вариана было небольшое преимущество в росте и весе, но Гейбриел, казалось, состоял из одних крепких мускулов и отличался необыкновенной ловкостью и гибкостью. Он владел шпагой гораздо лучше своего высокого и широкоплечего брата Джонаса. В улыбке Гейбриела было искреннее удовольствие, когда он начал схватку с Варианом Сент-Клером серией стремительных ударов, от которых в воздухе засверкали серебряные искры.
   Эхо повторяло каждый звук. Шпаги встречались, скользили и сталкивались. Мужчины двигались, не теряя темпа и ритма, каждый шаг вперед — резкий и эффективный, каждый шаг назад рассчитан так, чтобы заманить противника в нужное место. Местами почва была мягкой, ноги скользили по мху. Иногда при выпаде шпага попадала в камень, и осколки летели во все стороны.
   Противники сошлись с высоко поднятыми, скрещенными шпагами. По их напряженным лицам было видно, что они поняли — их силы равны в большей степени, чем они предполагали. Сталь заскрежетала, как бы протестуя, потом клинки разъединились, когда Вариан настиг клинок Данте и закрутил его, едва не вырвав из рук противника. Гейбриел быстро опомнился и ловко отклонился влево, переходя в контратаку, которая загнала герцога по колено в воду. У него на щеке появился свежий порез, едва заметная зарубка, но когда он коснулся ее, на руке осталась кровь.
   Сент-Клер стоял, глядя на свои пальцы, так долго, что Гейбриел с усмешкой взглянул на Джульетту. Внезапно он услышал свист стали возле самого уха и понял свою ошибку. Но было уже слишком поздно, клинок отсек прядь темных волос у его виска. Возмущенный Гейбриел ринулся в новую атаку, чтобы отомстить за оскорбление. На это ему ответили целым градом ударов, уколы следовали так быстро и свирепо, что Гейбриелу пришлось отступить в самый темный угол пещеры.
   Джульетте в полутьме пещеры было трудно следить за передвижениями противников, она судила о ходе схватки по их ворчанию и ругательствам. В какой-то момент Гейбриел перепрыгнул, как газель, от одного сталагмита к другому, постоял, сохраняя равновесие, на одной ноге, парируя удары и нанося их сам, завлекая Вариана в непрерывный обмен ударами, потом снова спустился на землю.
   — Господи, у вас такая крепкая рука! — закричал он. — Я не ожидал этого от аристократа в кружевах и бархате.
   Вариан оскалил зубы:
   — Рад, что вы это признаете! И поверьте, я здесь с вашей сестрой был вовсе не для того, чтобы потом хвастаться победой над дочерью Пирата Волка! У меня и в мыслях этого не было. Никогда!
   — Никогда? Ни разу? — открыто издевался Гейбриел. — Ваши намерения были самыми благородными, целомудренными и честными? И вы не испытали ни малейшего облегчения, когда сестра отказалась выйти за вас замуж?
   Защита Вариана ослабела всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы Гейбриел успел спуститься на берег. И кулаком, а не шпагой он двинул Вариану в челюсть так, что тот шлепнулся в озеро.
   Гейбриел смотрел, как герцог уходит под воду, потом повернулся к Джульетте с торжествующей улыбкой. Но тут же заорал, когда его схватили за коленку. Он потерял равновесие и навзничь упал в воду.
   Девушка увидела, как взметнулся фонтан воды и песка.
   «Господи, они все еще дерутся», — подумала Джульетта.
   В воде движения противников замедлились, но в ход по-прежнему шли шпаги и кулаки. Это напоминало балет в воде. В очередной раз один утянул другого под воду. Наконец им не хватило воздуху, и они были вынуждены вынырнуть на поверхность.
   Две темные головы в сверкающих брызгах появились над водой. Вариан несколько мгновений оставался на месте, а Гейбриел сразу поплыл к берегу. Он вышел на прибрежный песок, мокрый и хохочущий, пытаясь отдышаться.
   Вариан шагал по колено в воде, устало сжимая шпагу в руке.
   — Ничья, — едва дыша, проговорил Гейбриел, — нужно объявить ничью, сэр. Потому что мне не хотелось бы разрубить вас пополам после такого представления.
   — Только если вы признаете, что ошибались насчет мотивов моих действий.
   Гейбриел осторожно потрогал подбородок, подвигал челюстью, проверяя, все ли в порядке.
   — Я могу подтвердить, что кулак у вас очень славный. Я чуть язык себе не откусил. А что касается всего остального, то ваши мотивы — не мое дело.
   Мужчины посмотрели в ту сторону, где еще недавно в полутьме видели Джульетту, но она исчезла.

Глава 14

   Вариан хлопнул себя по шее, прикончив мошку. С заходом солнца их появилось великое множество. И сейчас они тучами кружили над его головой.
   Джульетта не стала их дожидаться и ушла. Гейбриел повел герцога к дому по восточному склону мимо нескольких орудийных батарей. У каждой пушки дежурили расчеты из двух человек. Гейбриел объяснил, что при звуках сигнального колокола их сразу станет гораздо больше, всего у орудий появится не меньше полусотни человек.
   Когда они прошли мимо пушек и продолжили свой путь по краю скалы параллельно проливу, растительность стала значительно гуще. Между стволов пальм и зарослей олеандров далеко внизу поблескивала вода. Вариан понял, что они все еще очень высоко над уровнем моря. Вид сверху отличался от того, что можно увидеть с палубы проходящего корабля. Отсюда он видел, как тропа расширяется и переходит в террасы, на которых могут прятаться люди с мушкетами и стрелять по любому судну, приблизившемуся к берегу. Глядя вниз на прозрачную воду, Вариан разглядел сети из толстых канатов, лежащие на дне пролива. По сигналу их могут поднять, натянуть на столбах, расположенных по обе стороны прохода, и поймать таким образом любого, кто осмелился вторгнуться на территорию Пирата Волка.
   Вариан опять прихлопнул мошку и бросил сердитый взгляд на широкую спину Гейбриела. Казалось, младшего Данте совершенно не волнуют тучи мошкары. Он продолжал быстро шагать и замедлял ход, только приближаясь к караульному посту. Одежда и темные кудри у него все еще были влажными, а в сапогах при каждом шаге хлюпала вода. В пещере Гейбриел был более разговорчив и за словом в карман не лез, а сейчас молчал и только отвечал на конкретные вопросы.
   — Твое судно как называется? — рискнул спросить Вариан. — «Дань»?
   — «Доблесть».
   — Подходящее имя.
   Гейбриел остановился так неожиданно, что Вариан едва не наступил ему на пятки.
   — Под занавес, когда мы еще не окончательно вымокли, ты что-то такое сделал запястьем. Какое-то хитрое движение, потом поворот на четверть. Нажми ты чуть сильнее, и тебе удалось бы выбить шпагу у меня из рук. У вас было преимущество, сэр, но вы им не воспользовались!
   Вариан собирался было ответить, но тут в рот ему залетела какая-то мошка.
   — Если ты хотел таким образом превратить меня в своего союзника, то ошибся. Ты выиграл бы больше, доведя дело до конца, честно обезоружив меня, приставив клинок к горлу и держа его там, пока я не согласился бы помочь тебе в твоем деле.
   — В следующий раз буду знать, — спокойно сказал Вариан. — А я хотел только…
   — Спасти меня от позора перед моей сестрой? Поверь, она, вероятно, видела, как ты поступил. Так что меня это не избавило от ее острого язычка. Она умная девочка, наша Джолли. И позволь тебя предостеречь: если тебе доведется когда-нибудь скрестить с ней шпаги, то дерись в полную силу, иначе она оскорбится и расколет тебя, как лучину.
   Гейбриел помолчал и слегка улыбнулся:
   — В этом отношении она слишком обидчивая.
   — Я это уже заметил.
   — Ты мне покажешь это еще раз? Тот прием? Такого движения я никогда не видел раньше.
   Вариан кивнул:
   — Конечно, хотя я не заметил больших ошибок в твоих атаках. Ты заставлял меня постоянно быть начеку.
   Данте ухмыльнулся:
   — Какого черта! А ты правду говорил? Ты действительно учился у самого Алехандро де Каранки?
   — Если бы мы были знакомы лучше, — спокойно ответил Вариан, — то ты бы знал, что на мое слово можно положиться, Тем, кто в этом сомневался, пришлось распрощаться с жизнью.
   Гейбриел скрестил руки на груди:
   — Если бы ты знал мою сестру лучше, то тебе было бы известно: недостаточно смазливой рожи да пары крепких рук, чтобы произвести на нее впечатление. Что бы ты там ни шептал ей на ушко, когда она была под тобой, это не будет иметь никакого значения, когда ей придется выбирать между тобой и самым последним членом ее команды. О себе скажу только, что, если бы я действительно подумал, будто ты хочешь тронуть хоть волосок на ее голове, я раскроил бы тебя от носа до кормы, привязал бы на солнце и наблюдал, как морские птицы будут клевать твое тело, пока ты не сойдешь с ума от боли. А Джонас у нас еще изобретательнее. Я это точно знаю. Отец же… ну… достаточно сказать, что сумасшествие или смерть показались бы тебе в такой ситуации просто благословением Господним. Учти это, когда тебе в следующий раз захочется расстегнуть штаны.
   Наградив Вариана еще одной очаровательной ухмылкой, Гейбриел, согнувшись, шагнул под зеленый полог ветвей и продолжил путь. Остаток пути они проделали в молчании. К тому времени как они достигли подножия склона, уже наступили сумерки, и все окна просторного белого дома сияли огнями, а внизу, в заливе мерцали огоньки.
 
   Джульетта не стала задерживаться у пещеры. Убедившись, что эти два глупца не убьют друг друга, она отправилась вниз по тропе. Звонкое пение птиц в вершинах пальм, росших вдоль тропы, немного успокоило ее. И все-таки щеки ее все еще пламенели от гнева, когда она подошла к дому и принялась беспокойно расхаживать взад и вперед по дорожке. Ей очень хотелось стукнуть их лбами: Гейбриела за то, что он кинулся защищать ее, когда она в его защите совсем не нуждалась, а Вариана Сент-Клера — потому… потому что он такой хитрый и лживый и потому что ей нужно было сегодня утром просто довольно потянуться, сладко зевнуть и навсегда покинуть его постель.
   Он признал, что был шпионом. Он признал, что отправился в Вест-Индию за последним приключением перед тем, как удалиться в свой замок и погрузиться в блаженство семейной жизни. Неужели Гейбриел был прав? Неужели она — всего лишь часть его приключения?
   Даже если и так, то что в этом обидного? Она со своей стороны признала, что просто удовлетворяла физическое желание. Зачем все усложнять, отыскивая скрытые мотивы?
   Зачем нужно делать из брака панацею от всех бед? И почему, дьявол его побери, мужчинам прилично действовать, подчиняясь своим плотским желаниям, но если женщина рискнет зайти в эти воды, то ее постоянно нужно спасать из грешных глубин и прикрывать респектабельностью, хочет она того или нет? Герцог выглядел так, будто ему кость поперек горла встала, когда он пытался выдавить из себя нужные слова. Ответь она «да», он, наверное, упал бы в обморок, как это постоянно делает его никчемный слуга.
   Джульетта громко выругалась и ногой отшвырнула с дороги ни в чем не повинный горшок с цветами. Она ушибла ногу и захромала к веранде, где и уселась на перилах, опустив голову.
   На дорожке послышались шаги, и Джульетта насторожилась. Мужчины показались в дальнем конце сада. Впереди шел Гейбриел, в нескольких шагах позади него Вариан Сент-Клер. Казалось, они хорошо чувствуют себя в компании друг друга, и не видно никаких новых следов борьбы, даже если они продолжили свой поединок после ее ухода. Одежда на них почти высохла, ветер взлохматил длинные волосы Вариана, и они свисали ему на плечи спутанными космами.
   — Можешь не искать новых дырок на его рубахе, — весело сказал Гейбриел, — их нет. Отец уже вернулся, не знаешь?
   — Я не смотрела, но слышала, как несколько минут назад к дому подъехали лошади.
   — Ага, в таком случае пойду и налью себе большой бокал рома, чтобы утихомирить боль в челюсти. Кстати, его светлость великодушно предложил мне показать тот миленький ударчик, который он проделал в конце. — Гейбриел помолчал, представляя себе этот «ударчик». — А я обещал позволить ему покормить морских птиц, если он так хочет.
   Брат вежливо откланялся и ушел в дом, оставив Джульетту в обществе Вариана.
   — Кормить птиц?
   — Моими внутренностями, — коротко пояснил Вариан. — Если я снова расстегну штаны, не имея серьезных намерений.
   Джульетта вздохнула и раздраженно покачала головой:
   — У нас разница в возрасте всего десять месяцев. Думаю, именно поэтому ему все время хочется изображать старшего.
   — Мне показалось, что твой брат проявил достаточное самообладание. Будь я на его месте… — Голос Сент-Клера затих на мгновение. — Джульетта… я говорил абсолютно серьезно. Я действительно сделал тебе самое настоящее предложение.
   Девушка нахмурилась:
   — И сейчас ты, произнося эти слова, испытываешь страх, как и тогда. Оставьте при себе свои благородные жесты, ваша светлость. Они здесь никому не нужны. Я получила удовольствие во время наших свиданий, это правда. Но если вы будете терзать меня предложениями выйти за вас замуж, я отвечу вам ударом шпаги. Кстати, о шпаге…
   Она протянула руку, и Вариан, поколебавшись, вернул ей клинок и ремень.
   — Вы, конечно, понимаете, как сокрушалась бы моя дорогая мама, которая последние несколько лет пыталась заставить меня сделать предложение хоть кому-нибудь, узнай она, что первое же предложение, сделанное мной девушке, было отвергнуто. Дважды.
   — Вашей дорогой матушке следовало воспитать сына более честным.
   Вариан вздохнул и присел рядом с ней:
   — Я был с вами честен, Джульетта, как ни с кем другим в моей жизни.
   — В таком случае когда вы собирались признаться мне, что вы шпион?
   Он поджал губы.
   — Это была всего лишь маленькая роль, которую я сыграл много месяцев назад, не зная, что за этим последует. Но сейчас я здесь только по той причине, о которой уже говорил, и никаких других заданий у меня нет. Я здесь не за тем, чтобы переписать имена каперов, товарищей вашего отца.
   Нам они уже и так известны. И мне не поручали оценить ваши боевые силы. В официальных документах все это есть.
   Уверяю вас, точного местоположения этого острова я не знал.
   Но даже теперь, когда мне это известно, выдать вас я не смогу. Мы где-то в дне хода от Наветренных островов — вот и все, что я могу сказать.
   Джульетта обернулась и встретилась с взглядом его темных глаз.
   — Только Джонни Бой может поверить в то, что вы не разбираетесь в морских картах, — пробормотала она.
   — Я не могу даже примерно проложить курс, ошибусь не меньше, чем на сотню миль. Но все-таки мне известно, какие созвездия расположены над экватором, значит, сейчас мы находимся гораздо севернее его.
   — Вы пытаетесь завоевать мое доверие?
   — Может быть, вы мне поверите, если я скажу, что мне известно о готовящейся встрече каперов на острове Нью-Провиденс? Если не ошибаюсь, по моим расчетам, она должна состояться в ближайшие две недели.
   — Это Гейбриел вам сказал?
   Вариан отрицательно покачал головой:
   — Я знал об этом еще до отъезда из Лондона, туда и направлялся «Аргус».
   — Вы шли под всеми парусами в залив, полный каперов? Требовать от них, чтобы они зачехлили свои пушки и последовали за вами в Лондон, как послушные овечки?
   — Я был уполномочен предложить великолепное поощрение, помимо амнистии.
   — Титулы? Земли? Поместья? Швырнуть рыцарское звание тому, кто уже господствует на море, — все равно что бросить монетку в сундук тому, у кого уже полно сундуков с монетами и нет склада, где их хранить.
   Мгновение герцог смотрел на нее, потом беспомощно развел руками.
   — В таком случае мне нечего предложить, кроме правды.
   Я здесь не за тем, чтобы шпионить за вашей семьей. И я не собираюсь изучать звезды, морские карты и береговые ориентиры с целью выдать кому-нибудь положение данного острова. И это я делаю без всякой задней мысли, — сказал Вариан.
   Он наклонился и крепко поцеловал Джульетту в губы. — И предложение вам я сделал по доброй воле, а не со страху, как вам могло показаться. Хотя вы очень опасная девушка, и я в полном замешательстве от того, как легко вам удалось перевернуть все мои привычные представления о жизни… о том, что я привык считать прочным, истинным и неизменным. И теперь я вижу все это совсем другими глазами.
   Вариан внимательно изучал ее лицо, не делая попытки снова поцеловать.
   Джульетта не могла понять, принесли его слова разочарование или облегчение. Не знала она и того, как поступила бы, если бы он снова обнял ее: ответила поцелуем или оттолкнула. Не утешало даже то, что в замешательстве не она одна.
   Хотя как бы она ни притворялась… она знала, черт возьми, что может положиться на его врожденное благородство, которое не позволит ему предать огласке происшедшее между ними. А сейчас он будет объясняться в любви… и ей как-то придется на это реагировать.
   Джульетта Данте встала.
   — Идемте в дом. Я умираю с голоду и ужасно хочу пить.