– Очень на это надеюсь. – Юлиан помог ей собраться и откатить столик под навес.
Они подъехали к дому Грейс как раз, когда она засовывала сумки в машину.
– Привет, – крикнула Селена. – Куда это ты собралась?
Грейс бросила взгляд на Юлиана.
– Так, решила уехать на несколько дней.
– И куда же?
Грейс не ответила, и Юлиан, выйдя из машины, направился прямо к ней. Он должен все расставить по местам, и он сделает это.
Грейс бросила сумку в багажник и направилась в другую сторону, но Юлиан схватил ее за руку:
– Ты не ответила на вопрос.
– И не собираюсь отвечать. Что ты сделаешь – выбьешь признание силой? – Она, прищурившись, посмотрела на него.
– Прости. – Юлиан протянул ладонь к ее лицу. – Я не хотел тебя обидеть.
Его ладонь на щеке была такой теплой, такой нежной… На мгновение Грейс даже поверила, что она ему не безразлична.
– И ты прости, – прошептала она. – Я знаю, ты не виноват.
Юлиан неловко усмехнулся:
– Вообще-то именно я и виноват во всем. Ты точно хочешь, чтобы я ушел?
Она накрыла его ладонь своей.
– Ладно, все в порядке.
Селена, все это время пристально наблюдавшая за ними, с облегчением вздохнула:
– Ну, в таком случае я еду домой. До скорого.
Грейс даже не слышала, как она уехала: Юлиан всецело завладел ее вниманием. К тому же впервые после того, как уехала полиция, она могла вздохнуть свободно. Рядом с Юлианом она чувствовала себя в безопасности, и ее страх испарился, как туман на солнце.
– Так куда ты собиралась? – озабоченно спросил он.
– Помнишь, я рассказывала тебе о Родни Кармайкле?
– Да. – Юлиан кивнул.
– Он приходил совсем недавно и напугал меня.
Холодная ярость на лице Юлиана поразила Грейс.
– Где он?
– Не знаю. После того как приехала полиция, он исчез, но я все равно хотела уехать.
– И сейчас хочешь?
Грейс отрицательно покачала головой.
– Тогда я выну твои сумки. – Юлиан достал вещи из машины и захлопнул багажник.
Вечером они лежали на полу в гостиной, сбросив с дивана подушки.
Грейс положила голову на твердый живот Юлиана и дочитывала вслух «Питера Пэна», при этом ей немалых трудов стоило удержаться от соблазна наброситься на него.
Юлиан погладил ее по волосам, и его прикосновение обожгло Грейс. Ей захотелось сорвать с него одежду, и она в самом деле чуть не сделала это.
– Все, конец. – Грейс закрыла книгу, зевнула и сладко потянулась. – Хочешь, я еще что-нибудь тебе почитаю?
– Да. Твой голос успокаивает меня.
Она долго смотрела на него, затем улыбнулась. Это был лучший комплимент в ее жизни.
– Я храню книги в своей комнате. Пойдем, я покажу их тебе, и ты сам выберешь то, что тебе понравится.
Они прошли наверх, и Грейс, включив свет и открыв дверцу встроенного шкафа, медленно провела рукой по самодельным книжным полкам, которые ее отец смастерил много лет назад. Она обожала эту комнату: здесь можно было укрыться от любых невзгод, пережить любые трудности.
Каждая книга навевала особенные воспоминания, и все они складывались в ее мир. Здесь были все ее любимые произведения: первый фантастический роман, который она прочла, первый любовный роман и первый детектив. Были здесь и книги родителей, а также три монографии отца, которые он написал еще до ее рождения. Это была ее святая святых, и Юлиан оказался первым посторонним, которого она допустила сюда.
– Да, хорошая библиотека, – заметил Юлиан, оглядывая полки. – Похоже, книги много для тебя значат: ты вся светишься, когда рассказываешь о них.
Грейс кивнула.
– Любовь к чтению, пожалуй, лучшее, что я унаследовала от своих родителей.
Юлиан продолжал рассматривать книги.
– А эта о чем? – Он указал на один из томов. Грейс бросила неуверенный взгляд на полуголую пару на обложке.
– Тебе это, пожалуй, не понравится, а вот я обожаю исторические мелодрамы. И все равно любовные сцены я не стану тебе читать.
– Я сам не прочь устроить любовную сцену. – Юлиан подошел ближе, и Грейс задрожала. Бежать ей было некуда. Он обнял ее и прижал к себе, затем наклонился и поцеловал в губы.
Закрыв глаза, Грейс погрузилась в неведомые прежде ощущения. Юлиан был повсюду. Даже касаясь губами, он все равно владел всем ее существом. Неужели его жена предпочла другого мужчину? Как могла женщина в здравом уме отказать Юлиану? Никогда прежде Грейс не ощущала другое живое существо так близко. Юлиан заставлял ее чувствовать то, о чем она раньше и не подозревала.
– Грейс, я хочу оказаться в тебе, – прошептал Юлиан. – Я хочу слышать твои стоны, твои мольбы о пощаде. Я хочу чувствовать твое дыхание на своей коже. – Он с невероятным трудом сделал шаг назад. – Увы, я привык желать то, чего нельзя получить.
Грейс протянула руку, и он, схватив ее ладонь, поднес ее к губам и поцеловал.
И тут взгляд Грейс упал на «Илиаду» Гомера. Она улыбнулась. Уж это-то точно ему понравится.
Взяв книгу с полки, она пошла вниз.
– Угадай, что я нашла! – сказала она восторженно, когда Юлиан сел перед диваном.
– И что же?
Грейс подняла книгу над головой и довольно улыбнулась:
– «Илиаду»!
Юлиан посмотрел на томик Гомера так, словно это были ключи от королевской сокровищницы, потом он взял книгу и открыл ее.
Он всегда любил «Илиаду» и «Одиссею» с тех пор, как в детстве прятался за бараками и снова и снова перечитывал описания битв. Иногда он убегал на городскую площадь и слушал бардов, поющих о древних героях. Мысленно он уносился в прошлое и побеждал врагов вместе с Одиссеем и Ахиллесом, а злодеи и демоны всегда проигрывали битву. В этих легендах не было места голоду и боли, зато всегда были, надежда и свобода. Именно там Юлиан научился любви и состраданию, именно там познал честь и чистоту.
Грейс присела возле него.
– Ты, должно быть, скучаешь по дому?
Юлиан покачал головой – он скучал только по детям. Что до сражений, в отличие от Кира он никогда не напрашивался на драку. Никогда ему не нравился запах смерти и крови, никогда не любил он звуков битвы и стонов раненых. Юлиан сражался только потому, что этого от него ждали сограждане; как сказал Платон, каждый по природе своей подходит для определенного рода деятельности, которым и должен заниматься.
Грейс коснулась его плеча:
– Ты хотел бы, чтобы твой сын стал солдатом?
Юлиан покачал головой:
– Чтобы его убили, как убили многих солдат под моим началом? Конечно, нет.
– А как звали твоего сына?
Юлиан вздохнул, он не произносил имена детей со дня их смерти.
– Атолик. А дочь я назвал Каллиста.
– Прекрасные имена.
– Да, и они были прекрасными детьми.
– Охотно верю, если они хоть, немного походили на тебя.
Это были самые приятные слова, которые Юлиану когда-либо доводилось слышать.
Он провел ладонью по шелку ее волос. Как хотелось ему продлить этот миг!
Внезапно страх одиночества сковал его сердце. Юлиан никогда не хотел возвращаться в свою пустую безмолвную камеру, но сейчас, когда он познал ее запах, ее тепло, ее сладость и истому…
Этого его сердце не выдержит.
Грейс поцеловала его в губы и взяла книгу. Она хотела спасти его, и впервые за столетия он хотел, чтобы его спасали.
Юлиан опустился на пол в надежде, что Грейс пристроится рядом. Ему нравилось ощущать ее рядом с собой, нравилось чувствовать, как ее волосы щекочут его грудь. Почти до рассвета Грейс читала ему о подвигах Одиссея и Ахиллеса. Часы пробили три, когда она потянулась и перевернула страницу. Глаза ее слипались, и, как ни пыталась она противиться сну, переутомление давало о себе знать.
В конце концов, она закрыла глаза и уснула; заметив это, Юлиан улыбнулся, взял из ее рук книгу и отложил в сторону. Потом он долго еще смотрел на нее, не желая упустить ни единой секунды, проведенной с Грейс. Эти секунды были для него на вес золота. Никогда еще он не проводил вечера, просто лежа рядом с женщиной, которая ничего не требовала от него, а просто дарила свое тепло и нежность. В его мире мужчины и женщины не проводили много времени вместе. Когда Юлиан бывал дома, Пенелопа редко разговаривала с ним; она вообще проявляла к нему мало интереса, но когда ночью он приходил к ней, все же не отказывала ему. Он всегда мог добиться ответного жара от ее тела, но никогда от ее сердца.
Юлиан осторожно погладил Грейс по волосам, и взгляд его упал на перстень, золото которого тускло мерцало в приглушенном свете. На память ему пришел жуткий образ: это же кольцо, все залитое кровью. Перстень много значил для него и достался ему непросто. Он заслужил его потом и кровью, заплатив за него дорогую цену, но перстень того стоил.
Вздохнув, Юлиан прислонил голову к подушке и закрыл глаза. Когда он наконец заснул, то не призраки прошлого преследовали его, а добрые серые глаза, черные волосы и мягкий голос, который читал что-то, успокаивая его.
Проснувшись, Грейс потянулась, открыла глаза и поняла, что ее голова всю ночь пролежала на животе Юлиана. Его правая рука лежала на ее волосах, а по спокойному, размеренному дыханию она поняла, что он спит. При этом его лицо казалось совсем мальчишеским: по-видимому, этой ночью кошмары не мучили его.
Грейс улыбнулась и постаралась встать так, чтобы не разбудить его, но он тут же открыл глаза и обжег ее взглядом.
– Прости, мне не хотелось тебя будить. Я собиралась пойти наверх, принять душ. Мне запереть за собой дверь?
Юлиан бросил на нее томный взгляд:
– Думаю, я смогу удержаться.
Она снова улыбнулась:
– По-моему, я уже слышала что-то похожее раньше.
Когда Грейс вышла из ванной, она обнаружила Юлиана в кровати с томиком «Илиады» в руках. Он скользнул по ее телу взглядом, и она увидела ямочки на его щеках.
– Я возьму одежду и потом…
– Нет.
– Нет?
– Я хочу, чтобы ты переоделась здесь.
– Юлиан…
– Пожалуйста.
Она подозрительно посмотрела на него.
– Только не вздумай смеяться. – Немного поколебавшись, Грейс сбросила полотенце.
Юлиан жадно посмотрел на ее грудь.
– Можешь быть уверена, и не подумаю. – Он встал с кровати и с грацией хищника подошел к ней.
По спине Грейс пробежали мурашки, когда он протянул руку и вытащил из ящика черный пеньюар, который подарила ей Селена. Потом Юлиан подошел к Грейс, не переставая любоваться прелестной вещицей.
Грейс посмотрела на его золотую шевелюру; сердце ее громко колотилось в груди. Затем повернулась, позволяя ему одеть себя.
Юлиан накинул шелковую ткань ей на плечи, стараясь пробудить максимум эмоций своими прикосновениями. Затем поднял голову и поймал губами ее губы. В результате он едва не дошел до точки кипения, когда пути назад уже нет, как вдруг комнату залил яркий белый свет, и Юлиан оторвался от ее губ.
– Это был ты? – спросила Грейс с обожанием в глазах. Юлиан удивленно покачал головой:
– Ну нет, на такое я не способен. У этого света был иной источник. – Он посмотрел по сторонам и замер, когда взгляд его упал на постель.
Не может быть…
– Что такое? – спросила Грейс, проследив за его взглядом.
– Это мой щит, – ответил он, все еще не веря своим глазам.
Оцепенев, Юлиан смотрел на мерцающий диск посреди кровати: уже много веков он не видел свой щит.
Боясь, что это только сон, Юлиан протянул руку и взял подарок Афины.
– Смотри, твой меч тоже здесь!
Он удержал руку Грейс прежде, чем она дотронулась до оружия.
– Это меч Кроноса. Никогда не прикасайся к нему. Если его возьмет в руки тот, кто им не владеет, меч прожжет руку, оставив незаживающую рану.
Грейс на всякий случай отошла подальше от меча и нахмурилась:
– Кто прислал их?
– Я не знаю. – Юлиан провел рукой по поверхности щита, как отец, обретший давно пропавшее дитя; затем он взял с постели меч и засунул далеко под кровать.
– He-забудь, что он там, и ни в коем случае не прикасайся к нему. Должно быть, мать прислала их. Только она или кто-то из ее сыновей могли это сделать.
– Но зачем?
Юлиан прищурился, припоминая легенду о мече Кроноса.
– Возможно, мне предстоит встреча с Приапом. Меч Кроноса называют также мечом правосудия: он не убьет Приапа, но упрячет в книгу вместо меня.
– Ты это серьезно?
Юлиан кивнул.
– А можно потрогать щит?
– Конечно.
Грейс пробежалась пальцами по рельефной золотисто-черной поверхности, изображающей Афину и ее сову.
– Просто красота, – сказала она, завороженно глядя на щит.
– Кир приказал сделать его: мне в подарок, когда я стал полководцем.
Коснувшись гравировки под изображением Афины, Грейс спросила:
– А что написано здесь?
– «Смерть лучше бесчестья».
Юлиан улыбнулся, вспомнив, как они стояли с Киром рядом на поле боя. На щите Кира было выгравировано «Добыча победителю», и он частенько подшучивал над Юлианом. «Честь тебе, дружище, а трофеи мне, идет?»
– Кто такой Кир? Тот человек, которого казнили?
– Да.
– Он тебе нравился?
Юлиан грустно улыбнулся:
– Это случилось не сразу. Мне было двадцать три, когда его дядя отдал Кира под мое командование, очень внятно объяснив, что со мной случится, если он пострадает. Он был бесстрашен. Ему и двадцати не было, а он бросался в бой на превосходящие силы противника, не думая о возможных ранениях и увечьях. Порой казалось, что я только тем и занимался, что вытаскивал его из передряг. Но несмотря на горячую голову, Кир обладал замечательным чувством юмора и удивительной преданностью. Жаль, что меня не было рядом, чтобы вырвать его из лап римлян.
Грейс сочувственно кивнула:
– Вдвоем вы, наверное, творили чудеса.
Глаза Юлиана засияли.
– Да, вместе мы были неуязвимы. – Он с гордостью посмотрел на Грейс. – Нам оставалось совсем чуть-чуть, и мы бы захватили Рим.
– Но зачем?
– Я поклялся разрушить Рим, когда римляне захватили Примарию. Жители послали за мной и Киром, но мы опоздали. Римляне хладнокровно вырезали всех женщин и детей в городе. Я еще никогда не видел такой бойни. А когда мы хоронили убитых, римляне напали на нас.
Грейс похолодела.
– И что случилось потом?
– Я обратил их в бегство и едва не убил Ливия, но тут вмешался Приап и убил мою лошадь ударом молнии. Я свалился прямо к ногам римлян и думал, что мне конец, но тут появился Кир. Он отбил меня у Ливия, а потом мы стали теснить их, и Ливии велел трубить отступление. Мы так и не сумели настичь его.
Только сейчас Грейс осознала, что чувствует его тепло, хотя их тела не соприкасались. Не в силах противиться своим желаниям, она прижалась спиной к его груди, и он нежно поцеловал ее в шею. Она подумала, что если не остановиться сразу, то потом это и вовсе не получится…
– Юлиан, – прошептала Грейс.
– Я знаю. Пойду приму холодный душ. – Еще немного помедлив, он вышел из комнаты.
После завтрака Грейс решила научить Юлиана водить машину.
– Мне это совсем не нужно, – сказал он, когда они подъехали к школьной стоянке.
– Да перестань, – поддразнила она. – Разве тебе не интересно?
– Нет.
– Нет?
Юлиан вздохнул:
– Ну ладно, если только чуть-чуть…
– Представь, какие истории ты будешь рассказывать, когда вернешься в Македонию. Ты управлял железным чудовищем – разве это не здорово?
Юлиан озадаченно посмотрел на нее:
– Значит, ты не против того, чтобы я ушел?
Грейс хотелось крикнуть «нет», но она лишь вздохнула. В душе она понимала, что не сможет заставить его позабыть, кем он был. Юлиан Македонский. Герой. Легенда. Такой никогда не станет человеком двадцать первого века с приятными манерами.
– Я не смогу удержать тебя. Ты ведь не потерявшийся щенок, которого я привела домой.
Юлиан заметно напрягся от ее слов. По сути, все так и было. Вот почему ему так сложно оставить ее. Как он может уйти от человека, который считает его мужчиной, а не домашним животным?
Он не понимал, зачем Грейс хочет научить его водить машину, но ей определенно нравилось делиться с ним своим миром, а ему нравилось делать ее счастливой.
– Ладно, показывай, как укротить этого зверя.
Грейс припарковалась, и они поменялись местами. Оказавшись на водительском сиденье, Юлиан вдруг как-то сразу уменьшился в размерах.
– Я не могу ни дышать, ни пошевелиться…
Она рассмеялась:
– Извини, я забыла отодвинуть сиденье. Внизу есть рычажок: потяни за него, и тогда сможешь сесть удобнее.
Юлиан попытался, но не смог дотянуться.
– Подожди, – сказала Грейс. – Я сама. – Она легла грудью на его ноги и протянула руку вниз, а он застыл, наслаждаясь моментом.
Когда она прижалась щекой к его ширинке, пытаясь дотянуться до рычага, он не удержался:
– Знаешь, ты сейчас в идеальной позиции, чтобы…
– Юлиан! – Только сейчас Грейс заметила, как вздулись его джинсы там, где только что была ее голова. – Ах, извини.
– И ты тоже. – Стиснув зубы, Юлиан закинул назад руку и ухватился за подголовник, что хоть как-то сняло напряжение.
– Ты в порядке? – спросила Грейс, когда они отодвинули водительское кресло.
Он даже не удостоил ее взглядом, и она неловко похлопала его по руке.
– Ладно, ты достаешь до педалей?
– Я предпочел бы достать…
– Юлиан! – Грейс хихикнула. – Сосредоточься!
– Уже сосредоточился.
– Да не на моей груди.
Он опустил жадный взор на ее колени.
– И не на этом тоже.
Юлиан обиженно выпятил нижнюю губу. Это было так по-детски и так не похоже на него, что она рассмеялась.
– Теперь слушай. Педаль слева от тебя – сцепление, посередине—тормоз, под правой ногой – газ. Помнишь, что я рассказывала тебе о них?
– Помню.
– Отлично. Первое, что ты должен сделать, – это нажать на педаль сцепления и переключить рычаг коробки передач. – Она положила ладонь поверх его руки и показала, что надо делать.
– То, что ты делаешь, жестоко.
– Да нет же, я только показываю.
Хмыкнув, Юлиан попытался стронуть машину с места, но слишком рано отпустил педаль сцепления, и мотор заглох.
– Я сделал что-то не так?
– Вероятно, но ты не отчаивайся.
Юлиан вздохнул и попробовал еще раз, но и час спустя он все еще не мог передвигаться по школьной стоянке, не сбивая урны и не рискуя снести ограду, так что в конце концов Грейс пришлось признать свое поражение.
– Ладно, полководец из тебя определенно лучше, чем водитель.
– Что ж, в свою защиту я могу сказать, что моей первой машиной была боевая колесница.
Грейс улыбнулась:
– К счастью, у нас сейчас нет войны.
– Не знаю, не знаю. Я ведь смотрел ваши новости. – Юлиан выключил двигатель. – Все же лучше, если вести машину будешь ты.
– Мудрое решение. – Грейс вышла, чтобы поменяться с Юлианом местами, но на полпути попала в его руки и почувствовала горячий поцелуй. Это начинало ее пугать.
– Дома я покажу тебе кое-что новенькое, – пообещал Юлиан и улыбнулся. Грейс смотрела на его губы, словно не распробовала все с первого раза, и ему не терпелось добраться до дома, чтобы там стянуть с нее одежду, а потом приступить к…
– Эй. – Грейс словно очнулась ото сна. – Кажется, мы собирались поменяться местами…
Юлиан снова поцеловал ее в щеку, после чего Грейс, заняв наконец место водителя, искоса посмотрела на него.
– Мне кажется, тебе обязательно нужно познакомиться с еще двумя вещами в Новом Орлеане. Это Бурбон-стрит и современная музыка. Об одном из двух я могу позаботиться прямо сейчас. – Грейс включила радио и улыбнулась, услышав знакомую мелодию.
Юлиан стал внимательно слушать, но, когда Грейс сменила волну, нахмурился:
– Что ты сделала?
– Переключилась на другую музыкальную передачу. Все, что для этого нужно, – это нажать на кнопку.
– У вас интересная музыка.
– А ты скучаешь по своей?
– Если учесть, что музыка, которую я постоянно слышал, это трубы и барабаны, то, пожалуй, нет. Эта мне больше по душе.
– И тебя не смущает, что эта песня называется «Любовь больно ранит»?
– Нет. Я никогда не знал любви и не могу сказать, ранит она или нет. К тому же мне непонятно, как любовь может ранить.
Грейс стало не по себе от его слов.
– Итак, – начала она, решив сменить тему, – что ты будешь делать, когда вернешься домой?
– Не знаю.
– Пойдешь мстить Сципиону, да?
Он рассмеялся:
– Хорошая мысль.
– Почему? Что он тебе сделал плохого?
– Он встал у меня на пути.
– О! – Грейс не ожидала это услышать. – Выходит, тебе не нравится, когда кто-то встает у тебя на пути?
– А тебе нравится?
Она задумалась.
– Скорее нет, чем да.
Когда они доехали до Бурбон-стрит, кругом уже сновали люди. Грейс, обмахивая лицо импровизированным веером, чтобы спастись от жары, искоса посмотрела на Юлиана: влажные локоны обрамляли волевое лицо, а солнцезащитные очки делали его похожим на киногероя.
Белая футболка подчеркивала его прекрасно развитую мускулатуру.
Когда они проходили мимо стриптиз-клуба, Юлиан замедлил шаг. Надо отдать ему должное, он не стал пялиться открыто на полуголых девиц за стеклом, но Грейс чувствовала, что он испытал настоящий культурный шок.
Девица в окне заметила, что Юлиан смотрит на нее, и, закусив нижнюю губу, обхватила ладонями груди, затем лизнула стекло и поманила его пальчиком.
Юлиан отвернулся.
– Никогда не видел такого? – Грейс старалась не показать свое отношение к тому, как стриптизерша повела себя.
– Рим, – бесстрастно произнес Юлиан.
Грейс рассмеялась:
– Едва ли Рим достиг такого разложения.
– Ты напрасно сомневаешься. Здесь, хотя бы никто прилюдно не устраивает оргии… – Заметив пару, занимающуюся любовью в переулке, Юлиан осекся. – Ладно, не важно.
Грейс снова рассмеялась.
– Эй, детка, – позвала Юлиана проститутка, когда они проходили мимо другого клуба. – Заходи, я обслужу тебя бесплатно.
Он покачал головой.
Неожиданно Грейс схватила его за руку.
– А до проклятия женщины себя так же вели?
Юлиан кивнул.
– Именно поэтому Кир был моим единственным другом. Мужчины не выносили внимания ко мне со стороны женщин, а женщины преследовали, куда бы я ни шел, стараясь просунуть руки под мои доспехи.
Грейс молча раздумывала над его словами.
– А ты уверен, что никто их тех женщин не любил тебя?
Юлиан удивленно посмотрел на нее:
– Разве любовь и похоть одно и то же? Нельзя любить человека, которого ты не знаешь.
– Пожалуй, ты прав.
Они пошли вниз по улице.
– Расскажи мне об этом твоем друге. Почему он не обращал внимания на то, как женщины вьются вокруг тебя?
Юлиан пожал плечами:
– Кир очень любил жену, а на остальных женщин ему было плевать. Он никогда не воспринимал меня как соперника.
– Ты был знаком с его женой?
– Нет. – Юлиан покачал головой. – Мы оба понимали, что это плохая идея.
– И теперь ты винишь себя в том, что случилось с ним?
Юлиан помрачнел. Римляне хотели схватить их обоих, и наверняка жестоко пытали Кира, прежде чем лишить его жизни.
– Если бы я не разозлил Приапа, то смог бы помочь Киру одолеть римлян. И если бы он не был таким безрассудным, то не закончил бы свои дни так печально. Из него бы вышел хороший правитель.
Они долго шли молча, и все это время Грейс думала, как бы отвлечь Юлиана от мрачных мыслей.
Когда они проходили мимо дома вуду Мари Лаво, Грейс остановилась и затащила его внутрь.
Пока они гуляли по крошечному музею, Грейс объясняла Юлиану, откуда взялось вуду и что это такое.
– Вот смотри! – воскликнула она, беря мужскую куклу со стенда. – Хочешь одеть его, как Приапа, и вонзить в сердце иголку?
Юлиан рассмеялся:
– А ты не хочешь представить, что это Родни Кармайкл?
Улыбка сразу исчезла с лица Грейс.
– С моей стороны это было бы непрофессионально, хотя соблазн велик. – Она положила куклу на место, и ее взгляд упал на стенд с амулетами и драгоценными камнями. В середине стенда лежало ожерелье из черных, синих и темно-зеленых нитей, переплетенных в такой сложный узор, что они походили на черный шнур.
– Этот амулет приносит удачу тому, кто его носит, – подсказала продавщица, заметив интерес к товару. – Желаете взглянуть поближе?
Грейс кивнула.
– И он на самом деле работает?
– О да. Переплетенные нити всегда считались сильной магией.
Грейс не очень-то в это верила, но, с другой стороны, неделю назад она также не верила, что две пьяные женщины могут призвать живого македонского полководца из Древней Греции.
– Наклони голову, – сказала она, повернувшись к Юлиану, и застегнула шнурок на его шее.
– Этому парню удача не нужна, ему нужен амулет, отгоняющий девушек, – засмеялась продавщица.
Грейс огляделась и заметила трех девиц, которые бесстыдно пялились на Юлиана. Впервые она почувствовала укол ревности. Однако чувство это тут же пропало, когда он нежно поцеловал ее в щеку. Потом Юлиан обнял ее рукой за плечи, и они пошли дальше.
Когда они проходили мимо женщин, которые так нагло разглядывали Юлиана, Грейс не удержалась и замедлила шаг:
– Кстати, без одежды он выглядит еще лучше.
– Кому знать, как не тебе, крошка. – Юлиан, надев солнцезащитные очки, снова обнял ее за плечи.
– Можешь засунуть руку мне в карман, я не против, – предложил он, но Грейс оставила руку на его талии: завистливые взгляды женщин и так сопровождали их всю дорогу.
На ужин Грейс повела Юлиана в морской ресторанчик Майка Андерсона, где им подали устриц.
Они подъехали к дому Грейс как раз, когда она засовывала сумки в машину.
– Привет, – крикнула Селена. – Куда это ты собралась?
Грейс бросила взгляд на Юлиана.
– Так, решила уехать на несколько дней.
– И куда же?
Грейс не ответила, и Юлиан, выйдя из машины, направился прямо к ней. Он должен все расставить по местам, и он сделает это.
Грейс бросила сумку в багажник и направилась в другую сторону, но Юлиан схватил ее за руку:
– Ты не ответила на вопрос.
– И не собираюсь отвечать. Что ты сделаешь – выбьешь признание силой? – Она, прищурившись, посмотрела на него.
– Прости. – Юлиан протянул ладонь к ее лицу. – Я не хотел тебя обидеть.
Его ладонь на щеке была такой теплой, такой нежной… На мгновение Грейс даже поверила, что она ему не безразлична.
– И ты прости, – прошептала она. – Я знаю, ты не виноват.
Юлиан неловко усмехнулся:
– Вообще-то именно я и виноват во всем. Ты точно хочешь, чтобы я ушел?
Она накрыла его ладонь своей.
– Ладно, все в порядке.
Селена, все это время пристально наблюдавшая за ними, с облегчением вздохнула:
– Ну, в таком случае я еду домой. До скорого.
Грейс даже не слышала, как она уехала: Юлиан всецело завладел ее вниманием. К тому же впервые после того, как уехала полиция, она могла вздохнуть свободно. Рядом с Юлианом она чувствовала себя в безопасности, и ее страх испарился, как туман на солнце.
– Так куда ты собиралась? – озабоченно спросил он.
– Помнишь, я рассказывала тебе о Родни Кармайкле?
– Да. – Юлиан кивнул.
– Он приходил совсем недавно и напугал меня.
Холодная ярость на лице Юлиана поразила Грейс.
– Где он?
– Не знаю. После того как приехала полиция, он исчез, но я все равно хотела уехать.
– И сейчас хочешь?
Грейс отрицательно покачала головой.
– Тогда я выну твои сумки. – Юлиан достал вещи из машины и захлопнул багажник.
Вечером они лежали на полу в гостиной, сбросив с дивана подушки.
Грейс положила голову на твердый живот Юлиана и дочитывала вслух «Питера Пэна», при этом ей немалых трудов стоило удержаться от соблазна наброситься на него.
Юлиан погладил ее по волосам, и его прикосновение обожгло Грейс. Ей захотелось сорвать с него одежду, и она в самом деле чуть не сделала это.
– Все, конец. – Грейс закрыла книгу, зевнула и сладко потянулась. – Хочешь, я еще что-нибудь тебе почитаю?
– Да. Твой голос успокаивает меня.
Она долго смотрела на него, затем улыбнулась. Это был лучший комплимент в ее жизни.
– Я храню книги в своей комнате. Пойдем, я покажу их тебе, и ты сам выберешь то, что тебе понравится.
Они прошли наверх, и Грейс, включив свет и открыв дверцу встроенного шкафа, медленно провела рукой по самодельным книжным полкам, которые ее отец смастерил много лет назад. Она обожала эту комнату: здесь можно было укрыться от любых невзгод, пережить любые трудности.
Каждая книга навевала особенные воспоминания, и все они складывались в ее мир. Здесь были все ее любимые произведения: первый фантастический роман, который она прочла, первый любовный роман и первый детектив. Были здесь и книги родителей, а также три монографии отца, которые он написал еще до ее рождения. Это была ее святая святых, и Юлиан оказался первым посторонним, которого она допустила сюда.
– Да, хорошая библиотека, – заметил Юлиан, оглядывая полки. – Похоже, книги много для тебя значат: ты вся светишься, когда рассказываешь о них.
Грейс кивнула.
– Любовь к чтению, пожалуй, лучшее, что я унаследовала от своих родителей.
Юлиан продолжал рассматривать книги.
– А эта о чем? – Он указал на один из томов. Грейс бросила неуверенный взгляд на полуголую пару на обложке.
– Тебе это, пожалуй, не понравится, а вот я обожаю исторические мелодрамы. И все равно любовные сцены я не стану тебе читать.
– Я сам не прочь устроить любовную сцену. – Юлиан подошел ближе, и Грейс задрожала. Бежать ей было некуда. Он обнял ее и прижал к себе, затем наклонился и поцеловал в губы.
Закрыв глаза, Грейс погрузилась в неведомые прежде ощущения. Юлиан был повсюду. Даже касаясь губами, он все равно владел всем ее существом. Неужели его жена предпочла другого мужчину? Как могла женщина в здравом уме отказать Юлиану? Никогда прежде Грейс не ощущала другое живое существо так близко. Юлиан заставлял ее чувствовать то, о чем она раньше и не подозревала.
– Грейс, я хочу оказаться в тебе, – прошептал Юлиан. – Я хочу слышать твои стоны, твои мольбы о пощаде. Я хочу чувствовать твое дыхание на своей коже. – Он с невероятным трудом сделал шаг назад. – Увы, я привык желать то, чего нельзя получить.
Грейс протянула руку, и он, схватив ее ладонь, поднес ее к губам и поцеловал.
И тут взгляд Грейс упал на «Илиаду» Гомера. Она улыбнулась. Уж это-то точно ему понравится.
Взяв книгу с полки, она пошла вниз.
– Угадай, что я нашла! – сказала она восторженно, когда Юлиан сел перед диваном.
– И что же?
Грейс подняла книгу над головой и довольно улыбнулась:
– «Илиаду»!
Юлиан посмотрел на томик Гомера так, словно это были ключи от королевской сокровищницы, потом он взял книгу и открыл ее.
Он всегда любил «Илиаду» и «Одиссею» с тех пор, как в детстве прятался за бараками и снова и снова перечитывал описания битв. Иногда он убегал на городскую площадь и слушал бардов, поющих о древних героях. Мысленно он уносился в прошлое и побеждал врагов вместе с Одиссеем и Ахиллесом, а злодеи и демоны всегда проигрывали битву. В этих легендах не было места голоду и боли, зато всегда были, надежда и свобода. Именно там Юлиан научился любви и состраданию, именно там познал честь и чистоту.
Грейс присела возле него.
– Ты, должно быть, скучаешь по дому?
Юлиан покачал головой – он скучал только по детям. Что до сражений, в отличие от Кира он никогда не напрашивался на драку. Никогда ему не нравился запах смерти и крови, никогда не любил он звуков битвы и стонов раненых. Юлиан сражался только потому, что этого от него ждали сограждане; как сказал Платон, каждый по природе своей подходит для определенного рода деятельности, которым и должен заниматься.
Грейс коснулась его плеча:
– Ты хотел бы, чтобы твой сын стал солдатом?
Юлиан покачал головой:
– Чтобы его убили, как убили многих солдат под моим началом? Конечно, нет.
– А как звали твоего сына?
Юлиан вздохнул, он не произносил имена детей со дня их смерти.
– Атолик. А дочь я назвал Каллиста.
– Прекрасные имена.
– Да, и они были прекрасными детьми.
– Охотно верю, если они хоть, немного походили на тебя.
Это были самые приятные слова, которые Юлиану когда-либо доводилось слышать.
Он провел ладонью по шелку ее волос. Как хотелось ему продлить этот миг!
Внезапно страх одиночества сковал его сердце. Юлиан никогда не хотел возвращаться в свою пустую безмолвную камеру, но сейчас, когда он познал ее запах, ее тепло, ее сладость и истому…
Этого его сердце не выдержит.
Грейс поцеловала его в губы и взяла книгу. Она хотела спасти его, и впервые за столетия он хотел, чтобы его спасали.
Юлиан опустился на пол в надежде, что Грейс пристроится рядом. Ему нравилось ощущать ее рядом с собой, нравилось чувствовать, как ее волосы щекочут его грудь. Почти до рассвета Грейс читала ему о подвигах Одиссея и Ахиллеса. Часы пробили три, когда она потянулась и перевернула страницу. Глаза ее слипались, и, как ни пыталась она противиться сну, переутомление давало о себе знать.
В конце концов, она закрыла глаза и уснула; заметив это, Юлиан улыбнулся, взял из ее рук книгу и отложил в сторону. Потом он долго еще смотрел на нее, не желая упустить ни единой секунды, проведенной с Грейс. Эти секунды были для него на вес золота. Никогда еще он не проводил вечера, просто лежа рядом с женщиной, которая ничего не требовала от него, а просто дарила свое тепло и нежность. В его мире мужчины и женщины не проводили много времени вместе. Когда Юлиан бывал дома, Пенелопа редко разговаривала с ним; она вообще проявляла к нему мало интереса, но когда ночью он приходил к ней, все же не отказывала ему. Он всегда мог добиться ответного жара от ее тела, но никогда от ее сердца.
Юлиан осторожно погладил Грейс по волосам, и взгляд его упал на перстень, золото которого тускло мерцало в приглушенном свете. На память ему пришел жуткий образ: это же кольцо, все залитое кровью. Перстень много значил для него и достался ему непросто. Он заслужил его потом и кровью, заплатив за него дорогую цену, но перстень того стоил.
Вздохнув, Юлиан прислонил голову к подушке и закрыл глаза. Когда он наконец заснул, то не призраки прошлого преследовали его, а добрые серые глаза, черные волосы и мягкий голос, который читал что-то, успокаивая его.
Проснувшись, Грейс потянулась, открыла глаза и поняла, что ее голова всю ночь пролежала на животе Юлиана. Его правая рука лежала на ее волосах, а по спокойному, размеренному дыханию она поняла, что он спит. При этом его лицо казалось совсем мальчишеским: по-видимому, этой ночью кошмары не мучили его.
Грейс улыбнулась и постаралась встать так, чтобы не разбудить его, но он тут же открыл глаза и обжег ее взглядом.
– Прости, мне не хотелось тебя будить. Я собиралась пойти наверх, принять душ. Мне запереть за собой дверь?
Юлиан бросил на нее томный взгляд:
– Думаю, я смогу удержаться.
Она снова улыбнулась:
– По-моему, я уже слышала что-то похожее раньше.
Когда Грейс вышла из ванной, она обнаружила Юлиана в кровати с томиком «Илиады» в руках. Он скользнул по ее телу взглядом, и она увидела ямочки на его щеках.
– Я возьму одежду и потом…
– Нет.
– Нет?
– Я хочу, чтобы ты переоделась здесь.
– Юлиан…
– Пожалуйста.
Она подозрительно посмотрела на него.
– Только не вздумай смеяться. – Немного поколебавшись, Грейс сбросила полотенце.
Юлиан жадно посмотрел на ее грудь.
– Можешь быть уверена, и не подумаю. – Он встал с кровати и с грацией хищника подошел к ней.
По спине Грейс пробежали мурашки, когда он протянул руку и вытащил из ящика черный пеньюар, который подарила ей Селена. Потом Юлиан подошел к Грейс, не переставая любоваться прелестной вещицей.
Грейс посмотрела на его золотую шевелюру; сердце ее громко колотилось в груди. Затем повернулась, позволяя ему одеть себя.
Юлиан накинул шелковую ткань ей на плечи, стараясь пробудить максимум эмоций своими прикосновениями. Затем поднял голову и поймал губами ее губы. В результате он едва не дошел до точки кипения, когда пути назад уже нет, как вдруг комнату залил яркий белый свет, и Юлиан оторвался от ее губ.
– Это был ты? – спросила Грейс с обожанием в глазах. Юлиан удивленно покачал головой:
– Ну нет, на такое я не способен. У этого света был иной источник. – Он посмотрел по сторонам и замер, когда взгляд его упал на постель.
Не может быть…
– Что такое? – спросила Грейс, проследив за его взглядом.
– Это мой щит, – ответил он, все еще не веря своим глазам.
Оцепенев, Юлиан смотрел на мерцающий диск посреди кровати: уже много веков он не видел свой щит.
Боясь, что это только сон, Юлиан протянул руку и взял подарок Афины.
– Смотри, твой меч тоже здесь!
Он удержал руку Грейс прежде, чем она дотронулась до оружия.
– Это меч Кроноса. Никогда не прикасайся к нему. Если его возьмет в руки тот, кто им не владеет, меч прожжет руку, оставив незаживающую рану.
Грейс на всякий случай отошла подальше от меча и нахмурилась:
– Кто прислал их?
– Я не знаю. – Юлиан провел рукой по поверхности щита, как отец, обретший давно пропавшее дитя; затем он взял с постели меч и засунул далеко под кровать.
– He-забудь, что он там, и ни в коем случае не прикасайся к нему. Должно быть, мать прислала их. Только она или кто-то из ее сыновей могли это сделать.
– Но зачем?
Юлиан прищурился, припоминая легенду о мече Кроноса.
– Возможно, мне предстоит встреча с Приапом. Меч Кроноса называют также мечом правосудия: он не убьет Приапа, но упрячет в книгу вместо меня.
– Ты это серьезно?
Юлиан кивнул.
– А можно потрогать щит?
– Конечно.
Грейс пробежалась пальцами по рельефной золотисто-черной поверхности, изображающей Афину и ее сову.
– Просто красота, – сказала она, завороженно глядя на щит.
– Кир приказал сделать его: мне в подарок, когда я стал полководцем.
Коснувшись гравировки под изображением Афины, Грейс спросила:
– А что написано здесь?
– «Смерть лучше бесчестья».
Юлиан улыбнулся, вспомнив, как они стояли с Киром рядом на поле боя. На щите Кира было выгравировано «Добыча победителю», и он частенько подшучивал над Юлианом. «Честь тебе, дружище, а трофеи мне, идет?»
– Кто такой Кир? Тот человек, которого казнили?
– Да.
– Он тебе нравился?
Юлиан грустно улыбнулся:
– Это случилось не сразу. Мне было двадцать три, когда его дядя отдал Кира под мое командование, очень внятно объяснив, что со мной случится, если он пострадает. Он был бесстрашен. Ему и двадцати не было, а он бросался в бой на превосходящие силы противника, не думая о возможных ранениях и увечьях. Порой казалось, что я только тем и занимался, что вытаскивал его из передряг. Но несмотря на горячую голову, Кир обладал замечательным чувством юмора и удивительной преданностью. Жаль, что меня не было рядом, чтобы вырвать его из лап римлян.
Грейс сочувственно кивнула:
– Вдвоем вы, наверное, творили чудеса.
Глаза Юлиана засияли.
– Да, вместе мы были неуязвимы. – Он с гордостью посмотрел на Грейс. – Нам оставалось совсем чуть-чуть, и мы бы захватили Рим.
– Но зачем?
– Я поклялся разрушить Рим, когда римляне захватили Примарию. Жители послали за мной и Киром, но мы опоздали. Римляне хладнокровно вырезали всех женщин и детей в городе. Я еще никогда не видел такой бойни. А когда мы хоронили убитых, римляне напали на нас.
Грейс похолодела.
– И что случилось потом?
– Я обратил их в бегство и едва не убил Ливия, но тут вмешался Приап и убил мою лошадь ударом молнии. Я свалился прямо к ногам римлян и думал, что мне конец, но тут появился Кир. Он отбил меня у Ливия, а потом мы стали теснить их, и Ливии велел трубить отступление. Мы так и не сумели настичь его.
Только сейчас Грейс осознала, что чувствует его тепло, хотя их тела не соприкасались. Не в силах противиться своим желаниям, она прижалась спиной к его груди, и он нежно поцеловал ее в шею. Она подумала, что если не остановиться сразу, то потом это и вовсе не получится…
– Юлиан, – прошептала Грейс.
– Я знаю. Пойду приму холодный душ. – Еще немного помедлив, он вышел из комнаты.
После завтрака Грейс решила научить Юлиана водить машину.
– Мне это совсем не нужно, – сказал он, когда они подъехали к школьной стоянке.
– Да перестань, – поддразнила она. – Разве тебе не интересно?
– Нет.
– Нет?
Юлиан вздохнул:
– Ну ладно, если только чуть-чуть…
– Представь, какие истории ты будешь рассказывать, когда вернешься в Македонию. Ты управлял железным чудовищем – разве это не здорово?
Юлиан озадаченно посмотрел на нее:
– Значит, ты не против того, чтобы я ушел?
Грейс хотелось крикнуть «нет», но она лишь вздохнула. В душе она понимала, что не сможет заставить его позабыть, кем он был. Юлиан Македонский. Герой. Легенда. Такой никогда не станет человеком двадцать первого века с приятными манерами.
– Я не смогу удержать тебя. Ты ведь не потерявшийся щенок, которого я привела домой.
Юлиан заметно напрягся от ее слов. По сути, все так и было. Вот почему ему так сложно оставить ее. Как он может уйти от человека, который считает его мужчиной, а не домашним животным?
Он не понимал, зачем Грейс хочет научить его водить машину, но ей определенно нравилось делиться с ним своим миром, а ему нравилось делать ее счастливой.
– Ладно, показывай, как укротить этого зверя.
Грейс припарковалась, и они поменялись местами. Оказавшись на водительском сиденье, Юлиан вдруг как-то сразу уменьшился в размерах.
– Я не могу ни дышать, ни пошевелиться…
Она рассмеялась:
– Извини, я забыла отодвинуть сиденье. Внизу есть рычажок: потяни за него, и тогда сможешь сесть удобнее.
Юлиан попытался, но не смог дотянуться.
– Подожди, – сказала Грейс. – Я сама. – Она легла грудью на его ноги и протянула руку вниз, а он застыл, наслаждаясь моментом.
Когда она прижалась щекой к его ширинке, пытаясь дотянуться до рычага, он не удержался:
– Знаешь, ты сейчас в идеальной позиции, чтобы…
– Юлиан! – Только сейчас Грейс заметила, как вздулись его джинсы там, где только что была ее голова. – Ах, извини.
– И ты тоже. – Стиснув зубы, Юлиан закинул назад руку и ухватился за подголовник, что хоть как-то сняло напряжение.
– Ты в порядке? – спросила Грейс, когда они отодвинули водительское кресло.
Он даже не удостоил ее взглядом, и она неловко похлопала его по руке.
– Ладно, ты достаешь до педалей?
– Я предпочел бы достать…
– Юлиан! – Грейс хихикнула. – Сосредоточься!
– Уже сосредоточился.
– Да не на моей груди.
Он опустил жадный взор на ее колени.
– И не на этом тоже.
Юлиан обиженно выпятил нижнюю губу. Это было так по-детски и так не похоже на него, что она рассмеялась.
– Теперь слушай. Педаль слева от тебя – сцепление, посередине—тормоз, под правой ногой – газ. Помнишь, что я рассказывала тебе о них?
– Помню.
– Отлично. Первое, что ты должен сделать, – это нажать на педаль сцепления и переключить рычаг коробки передач. – Она положила ладонь поверх его руки и показала, что надо делать.
– То, что ты делаешь, жестоко.
– Да нет же, я только показываю.
Хмыкнув, Юлиан попытался стронуть машину с места, но слишком рано отпустил педаль сцепления, и мотор заглох.
– Я сделал что-то не так?
– Вероятно, но ты не отчаивайся.
Юлиан вздохнул и попробовал еще раз, но и час спустя он все еще не мог передвигаться по школьной стоянке, не сбивая урны и не рискуя снести ограду, так что в конце концов Грейс пришлось признать свое поражение.
– Ладно, полководец из тебя определенно лучше, чем водитель.
– Что ж, в свою защиту я могу сказать, что моей первой машиной была боевая колесница.
Грейс улыбнулась:
– К счастью, у нас сейчас нет войны.
– Не знаю, не знаю. Я ведь смотрел ваши новости. – Юлиан выключил двигатель. – Все же лучше, если вести машину будешь ты.
– Мудрое решение. – Грейс вышла, чтобы поменяться с Юлианом местами, но на полпути попала в его руки и почувствовала горячий поцелуй. Это начинало ее пугать.
– Дома я покажу тебе кое-что новенькое, – пообещал Юлиан и улыбнулся. Грейс смотрела на его губы, словно не распробовала все с первого раза, и ему не терпелось добраться до дома, чтобы там стянуть с нее одежду, а потом приступить к…
– Эй. – Грейс словно очнулась ото сна. – Кажется, мы собирались поменяться местами…
Юлиан снова поцеловал ее в щеку, после чего Грейс, заняв наконец место водителя, искоса посмотрела на него.
– Мне кажется, тебе обязательно нужно познакомиться с еще двумя вещами в Новом Орлеане. Это Бурбон-стрит и современная музыка. Об одном из двух я могу позаботиться прямо сейчас. – Грейс включила радио и улыбнулась, услышав знакомую мелодию.
Юлиан стал внимательно слушать, но, когда Грейс сменила волну, нахмурился:
– Что ты сделала?
– Переключилась на другую музыкальную передачу. Все, что для этого нужно, – это нажать на кнопку.
– У вас интересная музыка.
– А ты скучаешь по своей?
– Если учесть, что музыка, которую я постоянно слышал, это трубы и барабаны, то, пожалуй, нет. Эта мне больше по душе.
– И тебя не смущает, что эта песня называется «Любовь больно ранит»?
– Нет. Я никогда не знал любви и не могу сказать, ранит она или нет. К тому же мне непонятно, как любовь может ранить.
Грейс стало не по себе от его слов.
– Итак, – начала она, решив сменить тему, – что ты будешь делать, когда вернешься домой?
– Не знаю.
– Пойдешь мстить Сципиону, да?
Он рассмеялся:
– Хорошая мысль.
– Почему? Что он тебе сделал плохого?
– Он встал у меня на пути.
– О! – Грейс не ожидала это услышать. – Выходит, тебе не нравится, когда кто-то встает у тебя на пути?
– А тебе нравится?
Она задумалась.
– Скорее нет, чем да.
Когда они доехали до Бурбон-стрит, кругом уже сновали люди. Грейс, обмахивая лицо импровизированным веером, чтобы спастись от жары, искоса посмотрела на Юлиана: влажные локоны обрамляли волевое лицо, а солнцезащитные очки делали его похожим на киногероя.
Белая футболка подчеркивала его прекрасно развитую мускулатуру.
Когда они проходили мимо стриптиз-клуба, Юлиан замедлил шаг. Надо отдать ему должное, он не стал пялиться открыто на полуголых девиц за стеклом, но Грейс чувствовала, что он испытал настоящий культурный шок.
Девица в окне заметила, что Юлиан смотрит на нее, и, закусив нижнюю губу, обхватила ладонями груди, затем лизнула стекло и поманила его пальчиком.
Юлиан отвернулся.
– Никогда не видел такого? – Грейс старалась не показать свое отношение к тому, как стриптизерша повела себя.
– Рим, – бесстрастно произнес Юлиан.
Грейс рассмеялась:
– Едва ли Рим достиг такого разложения.
– Ты напрасно сомневаешься. Здесь, хотя бы никто прилюдно не устраивает оргии… – Заметив пару, занимающуюся любовью в переулке, Юлиан осекся. – Ладно, не важно.
Грейс снова рассмеялась.
– Эй, детка, – позвала Юлиана проститутка, когда они проходили мимо другого клуба. – Заходи, я обслужу тебя бесплатно.
Он покачал головой.
Неожиданно Грейс схватила его за руку.
– А до проклятия женщины себя так же вели?
Юлиан кивнул.
– Именно поэтому Кир был моим единственным другом. Мужчины не выносили внимания ко мне со стороны женщин, а женщины преследовали, куда бы я ни шел, стараясь просунуть руки под мои доспехи.
Грейс молча раздумывала над его словами.
– А ты уверен, что никто их тех женщин не любил тебя?
Юлиан удивленно посмотрел на нее:
– Разве любовь и похоть одно и то же? Нельзя любить человека, которого ты не знаешь.
– Пожалуй, ты прав.
Они пошли вниз по улице.
– Расскажи мне об этом твоем друге. Почему он не обращал внимания на то, как женщины вьются вокруг тебя?
Юлиан пожал плечами:
– Кир очень любил жену, а на остальных женщин ему было плевать. Он никогда не воспринимал меня как соперника.
– Ты был знаком с его женой?
– Нет. – Юлиан покачал головой. – Мы оба понимали, что это плохая идея.
– И теперь ты винишь себя в том, что случилось с ним?
Юлиан помрачнел. Римляне хотели схватить их обоих, и наверняка жестоко пытали Кира, прежде чем лишить его жизни.
– Если бы я не разозлил Приапа, то смог бы помочь Киру одолеть римлян. И если бы он не был таким безрассудным, то не закончил бы свои дни так печально. Из него бы вышел хороший правитель.
Они долго шли молча, и все это время Грейс думала, как бы отвлечь Юлиана от мрачных мыслей.
Когда они проходили мимо дома вуду Мари Лаво, Грейс остановилась и затащила его внутрь.
Пока они гуляли по крошечному музею, Грейс объясняла Юлиану, откуда взялось вуду и что это такое.
– Вот смотри! – воскликнула она, беря мужскую куклу со стенда. – Хочешь одеть его, как Приапа, и вонзить в сердце иголку?
Юлиан рассмеялся:
– А ты не хочешь представить, что это Родни Кармайкл?
Улыбка сразу исчезла с лица Грейс.
– С моей стороны это было бы непрофессионально, хотя соблазн велик. – Она положила куклу на место, и ее взгляд упал на стенд с амулетами и драгоценными камнями. В середине стенда лежало ожерелье из черных, синих и темно-зеленых нитей, переплетенных в такой сложный узор, что они походили на черный шнур.
– Этот амулет приносит удачу тому, кто его носит, – подсказала продавщица, заметив интерес к товару. – Желаете взглянуть поближе?
Грейс кивнула.
– И он на самом деле работает?
– О да. Переплетенные нити всегда считались сильной магией.
Грейс не очень-то в это верила, но, с другой стороны, неделю назад она также не верила, что две пьяные женщины могут призвать живого македонского полководца из Древней Греции.
– Наклони голову, – сказала она, повернувшись к Юлиану, и застегнула шнурок на его шее.
– Этому парню удача не нужна, ему нужен амулет, отгоняющий девушек, – засмеялась продавщица.
Грейс огляделась и заметила трех девиц, которые бесстыдно пялились на Юлиана. Впервые она почувствовала укол ревности. Однако чувство это тут же пропало, когда он нежно поцеловал ее в щеку. Потом Юлиан обнял ее рукой за плечи, и они пошли дальше.
Когда они проходили мимо женщин, которые так нагло разглядывали Юлиана, Грейс не удержалась и замедлила шаг:
– Кстати, без одежды он выглядит еще лучше.
– Кому знать, как не тебе, крошка. – Юлиан, надев солнцезащитные очки, снова обнял ее за плечи.
– Можешь засунуть руку мне в карман, я не против, – предложил он, но Грейс оставила руку на его талии: завистливые взгляды женщин и так сопровождали их всю дорогу.
На ужин Грейс повела Юлиана в морской ресторанчик Майка Андерсона, где им подали устриц.