Страница:
– Это Уильям, – сказал любящий дедушка.– Настанет день, и он скажет, что однажды видел великого Исаака Ньютона, чьи математические работы встречались громким одобрением.
Ньютон низко поклонился.
– Доктор Уоллис, – ответил он, – я не мог найти общих закономерностей в квадратурах до тех пор, пока не понял вашу работу о бесконечно малых.
Уоллис кивком принял комплимент, после чего отпустил мальчика, пригласил нас сесть и объявил, что визит Ньютона для него большая честь.
– Прошу вас, сэр, скажите, вы согласны напечатать вашу «Оптику» в моей книге? – спросил Уоллис.– Именно этим вызван ваш визит?
– Нет, сэр, – жестко сказал Ньютон.– Я не изменил свою точку зрения. Я приехал сюда по делам Королевского Монетного двора.
– Но еще не поздно, вы же знаете. Мистер Флемстид прислал мне отчет о своих наблюдениях, и они также будут напечатаны. Быть может, вы еще подумаете, доктор Ньютон?
– Нет, сэр, поскольку я не хочу вступать в бессмысленные споры с отъявленными невеждами.
– Вы должны понимать, что другие могут воспользоваться вашими работами и напечатать их, выдав за свои, – сказал Уоллис– И тогда они будут принадлежать им, а не вам, хотя эти люди располагают лишь одной десятой ваших знаний. Подумать только, вот уже тридцать лет, как вы овладели производными…
– Я полагаю, – перебил его Ньютон, – что вы уже присылали мне письмо по данному вопросу.
Уоллис громко фыркнул.
– Мне известно, что скромность достойна похвалы, – заявил он.– Однако излишняя застенчивость вредна. Как люди нашего времени или будущего узнают о ваших открытиях, если вы не будете публиковать свои работы, сэр?
– Я опубликую их тогда, и только тогда, сэр, когда посчитаю нужным.
Уоллис с трудом сдержал возмущение.
– Вы говорите, что прибыли ко мне по делам Монетного двора? – спросил он, меняя тему разговора.– Я слышал, что вы получили должность его главы, сменив мистера Хука.
– В настоящее время я лишь смотритель. А директор Монетного двора – мистер Нил.
– Человек лотереи?
Сухо улыбнувшись, Ньютон кивнул.
– И работа там оказалась интересной?
– Она дает мне средства к существованию, вот и все.
– Странно, что вам не помогает церковь. Я сам получаю стипендию от церкви Святого Гавриила в Лондоне.
– Я не испытываю склонности к церкви, – ответил Ньютон.– Меня интересуют лишь исследования.
– В таком случае я готов в меру сил помочь Монетному двору, хотя если речь пойдет о деньгах, то их нет во всем Оксфорде.– Уоллис обвел рукой зал.– И я ничего не могу поделать, разве что притвориться, будто мы здесь довольны жизнью. Все серебро колледжа – это единственное блюдо, а все серьезные люди опасаются катастрофы. Великая перечеканка не принесла ничего хорошего, сэр.
– Но я в этом не виноват, – заметил Ньютон.– Впрочем, я приехал ради книги, сэр, а не из-за недостатка золотых монет в Оксфорде.
– О, книг у нас полно, сэр, – улыбнулся Уоллис.– Иногда я бы предпочел иметь поменьше книг и побольше денег.
– Мне нужна вполне определенная книга – «Полиграфия» Тритемиса. Я бы хотел на нее взглянуть.
– Вы проделали долгий путь, чтобы прочитать старую книгу.– Старик встал и взял с полки красиво переплетенный том.– «Полиграфия», говорите? Это очень старая книга. Первое издание датируется тысяча пятьсот семнадцатым годом. Я владею ею уже пятьдесят лет.
– Но разве вы не заказывали другой экземпляр у мистера Лаундеса в «Савое»? – спросил Ньютон.
– Кто вам это сказал, сэр?
– Мистер Лаундес, естественно.
– Мне совсем не нравится эта история, – нахмурившись, сказал Уоллис– Продавец книг должен хранить тайну, как врач. Во что превратится мир, если каждый сможет узнать, что читает другой человек? Вы только представьте себе, сэр: книги превратятся в источник мошенничества, а всякие шарлатаны начнут провозглашать в газетах преимущества одних книг над другими.
– Я сожалею, что отвлекаю вас, сэр, но, как я уже говорил, меня привело сюда официальное дело.
– Официальное дело? – Уоллис перевернул книгу и ласково провел рукой по корешку.– Тогда я отвечу вам, доктор. Я купил второй экземпляр «Полиграфии» для моего внука Уильяма. Я начал обучать его ремеслу, поскольку он продемонстрировал способности в самом раннем возрасте. «Способности к чему? – подумал я.– К письму?» Ни Ньютон, ни я до сих пор не знали, о чем писал Тритемис.
– Тритемис написал хороший учебник для начинающих, сэр – продолжал Уоллис, протягивая книгу Ньютону.– Однако я не думаю, что книга вроде этой сможет надолго занять такого человека, как вы. Книга Порты33 «De Furtivis literarum notis», вероятно, больше подойдет для вашего пытливого ума. А также «Ртуть, или Быстрый и тайный посланец». Не исключено, что вы предпочтете «Crypto– menytices patefacta» Джона Фальконера, самое последнее сочинение на данную тему.
– Cryptomeneses, – прошептал мне Ньютон, пока Уоллис доставал с полок еще две книги.– Конечно. Тайные послания. До сих пор я не понимал.– Он увидел, что я все еще остаюсь в недоумении, и добавил с большим напором: – Криптография, мистер Эллис. Тайнопись.
– Что вы сказали? – спросил мистер Уоллис.
– Я сказал, что с удовольствием прочитал бы и эту книгу. Уоллис кивнул.
– Уилкинс рассказывает, как составить шифр, и ничего не говорит о том, как его разгадать. Только Фальконер предлагает методы расшифровки. И все же я полагаю, что, если человек хочет разгадать криптограмму, ему лучше всего опираться на собственный ум и наблюдательность. Вы согласны со мной, доктор?
– Да, сэр, это мой самый любимый метод.
– Однако он труден для человека моих лет. На расшифровку некоторых текстов у меня уходит целый год. Милорд
Нотингем не понимает, сколько времени занимает такая работа. Он постоянно требует от меня быстрых решений. Но я должен выдерживать прежний курс, пока Уильям не сможет занять мое место. Хотя это такой неблагодарный труд.
– Проклятие, с которым постоянно сталкиваются все образованные люди, – ответил Ньютон.
Уоллис ответил не сразу, словно тщательно обдумывал слова Ньютона.
– Как странно, – наконец сказал он.– Теперь я припоминаю, что около года назад меня посетил человек с Монетного двора. Прошу меня простить, доктор Ньютон. Я совсем забыл. Как же его звали?
– Джордж Мейси, – подсказал Ньютон.
– Вы совершенно правы. Он принес с собой небольшой образец шифра, с которым мне никогда не приходилось сталкиваться прежде, и ожидал, что я сотворю чудо. Естественно. Все так поступают. Я предложил ему принести еще несколько образцов, сказав, что только тогда у меня появится шанс разгадать шифр. Он оставил письмо мне, но я так и не сумел ничего сделать, поскольку раньше мне не приходилось сталкиваться с такими трудными текстами, да и материала для серьезной работы не хватало. Я его отложил и до сих пор не вспоминал о нем, потому что мистер Мейси больше ко мне не обращался.
Я заметил, как холодное сердце Ньютона дрогнуло, когда он услышал о еще одном письме. Он подался вперед, задумчиво потер нос кончиком указательного пальца и спросил, нельзя ли ему увидеть письмо Мейси.
– Я начинаю понимать, что все это означает, – сказал Уоллис, вытаскивая письмо из кипы бумаг, сложенных прямо на полу. Каким-то непостижимым образом он знал, где оно находилось, хотя я не заметил ни малейшего порядка. Протянув моему наставнику письмо, он добавил: – Если вы попытаетесь его расшифровать, расскажите мне о результатах. Но помните, что не следует слишком сильно напрягаться, поскольку разум следует беречь. И воспользуйтесь советом Порты, который писал, что в тех случаях, когда известно, о чем идет речь в шифрованном послании, удачная догадка помогает избежать сотен часов лишней работы.
– Благодарю вас, доктор Уоллис. Вы нам очень помогли.
– Тогда еще раз подумайте о публикации вашей «Оптики».
Ньютон кивнул:
– Обещаю вам, доктор.
Но он так и не согласился на публикацию.
Итак, мы покинули доктора Уоллиса с еще одним образцом шифра и несколькими полезными книгами; Ньютон с трудом сдерживал возбуждение. Впрочем, он был ужасно недоволен собой из-за того, что не догадался захватить с собой остальные послания.
– Пока мы будем трястись в этом проклятом экипаже, я не смогу работать над расшифровкой.
– Можно взглянуть на послание? – спросил я.
– Конечно, – кивнул Ньютон и показал мне письмо, полученное от Уоллиса.
Некоторое время я смотрел на него, но ничего нового не увидел.
ЫАЬРЁЮУПЦЛРБУЕНГБЮУЙУСАОИЮДЧГЙЛВ
ХУЭБЖЬПКЫУИЦЙЪЯЕКРТАЭНЙУАЛЩЯВЛКС
СЯЮМНФШЫЕЩФЕЩЖЪРЦДЁПТЩУДЯФБКВО
ТГЙЁЫЛКЗЪЮИЕЗЭЭЧШКИАШШАЮЯСГВЖЧЗ
МКЩЕЩГКЁЬЬЮЮЖФЩИХААЫИМНЪОЖЪЗ
ЯННЬЁЮТКРНЭРЙВДЛФЖЪЗВВНДЛЩЬДЙЫК
ДЫЛЕЛДБПЬЖАМГЭЗСЕПЙЪАИЙПНЧМБЙДБ
ЯБЙЙЁЛСЪАГЛМАВЖППАЗХПЗГИЩЖЖАЁХ
ССЛДНЕХКЙАЗЕРЫЮЫТЙЖЙПУЁЕЯГЛЗЕКП
ЖЩБЫСЙПБЫДИГФЛПЪЁЭЮУТХМЛЙЁЁЖМ
Я покачал головой. Даже один взгляд, брошенный на диковинный набор букв, вызывал у меня дрожь, и я не представлял себе, как кто-то может получать наслаждение от попыток найти решение столь замысловатой головоломки.
– Быть может, вам имеет смысл почитать одну из книг, рекомендованных доктором Уоллисом, – предложил я.
Это немного успокоило моего наставника, поскольку он охотно читал книги во время долгих поездок.
Мы ехали по направлению к Лондону уже два или три часа, когда Ньютон отложил книгу и небрежно заметил, что теперь ему ясно, какой отъявленный лжец мистер Леджер Скруп.
– Вы имеете в виду джентльмена, который подарил вашей школе замечательные серебряные чаши? – поинтересовался я.
– Мне никогда не нравился этот человек, – признался Ньютон.– Я ему не верю. Он похож на собаку без хвоста. Совершенно непредсказуем.
– Но почему вы утверждаете, что он лжец?
– Иногда вы бываете удивительно бестолковым, – вздохнул Ньютон, – Разве вы не помните, как он рассказал нам, что Мейси приносил ему для перевода письмо на французском? Ясно как день, что письмо было таким же шифром, как и то, что нам отдал доктор Уоллис. Быть может, речь шла об одном и том же письме, а письма на французском попросту не существовало.
– Зачем Скруп солгал?
– Действительно, зачем, мистер Эллис? Мы обязательно постараемся получить ответ.
– Но как?
Ньютон ненадолго задумался.
– У меня есть идея, – наконец ответил он.– Мейси не знал латыни. Однако мистер Лаундес, продавец книг, сказал, что он купил книгу на латыни о тайнописи – в качестве подарка. Речь не могла идти о докторе Уоллисе, который уже владеет двумя такими книгами. К тому же лавка мистера Лаундеса находится неподалеку от дома мистера Скрупа. Поэтому в самое ближайшее время мы вновь его навестим. И пока я буду занимать его разговором, вы выберете подходящий момент и осмотрите его книги.
– Проверю, нет ли среди них книги Тритемиса?
– Совершенно верно.
– Старая книга, – сказал я.– Она не может быть уликой.
– Конечно, – согласился Ньютон.– Улики мы отыщем позже. Сначала необходимо самим увериться в собственной правоте.
Карета въехала в Лондон еще до наступления ночи, и мы вылезли из нее, чувствуя себя отвратительно. Однако это не могло испортить настроения моему наставнику, предвкушавшему удовольствие от разгадки шифра. Мы сразу же отправились в Тауэр, чтобы он мог забрать зашифрованные сообщения и поскорее приступить к делу. Убедившись, что в Тауэре и на Монетном дворе не произошло ничего заслуживающего внимания, мы зашли в кабинет Ньютона, в котором за время нашего отсутствия были выкрашены рамы и вымыты окна. Этим обстоятельством и объяснялось то, что мистеру Дефо удалось проникнуть в кабинет, где мы его и обнаружили, причем вид у него был весьма виноватый.
– В чем дело, мистер Дефо? – спросил Ньютон.– Вы решили нанести нам визит?
Мистер Дефо положил на стол бумаги Монетного двора, которые изучал, и, отступив чуть в сторону, словно учитель танцев перед началом урока, принялся давать невнятные объяснения.
– Да, – сказал он, краснея, как девственница.– Я хотел дождаться вашего возвращения. У меня есть для вас важная информация.
– Информация? Какого рода?
Ньютон собрал бумаги, которые читал мистер Дефо, и быстро их просмотрел, пока незваный гость пытался хоть как-то оправдаться.
– Информация о некоторых чеканщиках, – объявил мистер Дефо.– Я не знаю их имена, но они собираются в таверне на Флит-стрит.
– Вы имеете в виду «Козу»?
– Да, «Козу», – ответил мистер Дефо.
Ньютон поморщился, словно слова мистера Дефо причинили ему боль.
– О, вы меня разочаровали. «Коза» находится на Чаринг-Кросс, между отелем «Чекер» на юго-западном углу СентМартин-лейн и Королевскими конюшнями. А если теперь вы скажете «Георг»…
– Да, я имел в виду «Георга».
– Вы также совершите ошибку, поскольку «Георг» находится на Холборн, к северу от Сноу-Хилл. До чего же вам не везет! На Флит-стрит так много таверн, которые вы могли бы упомянуть: «Глоуб», «Геркулесовы столбы», «Горн», «Митра» и «Пенелл». Нам они все известны, не так ли, мистер Эллис?
– Да, доктор.
– Быть может, вы имели в виду «Борзую»? На южной стороне, поблизости от суда Солсбери? Говорят, эта таверна – излюбленное место отдыха чеканщиков.
– Должно быть, это она.
– Да, но она сгорела во время Великого лондонского пожара. Итак, вы утверждаете, что у вас есть для нас информация?
– Наверное, я ошибся, – сказал мистер Дефо.
– Несомненно, – сказал Ньютон.– Мистер Дефо, я собираюсь вас арестовать. Мистер Эллис, обнажите шпагу и присмотрите за этим мошенником, а я схожу за часовым.
Я тут же вытащил шпагу и направил острие в сторону мистера Дефо.
– По какому обвинению вы намерены меня задержать?
– По обвинению в шпионаже, – ответил Ньютон.
– Чепуха.
Ньютон взмахнул бумагами, которые изучал Дефо.
– Это секретные документы, в них речь идет о чеканке монет. Как еще можно назвать ваше поведение, сэр?
– Он серьезно? – спросил Дефо, когда Ньютон вышел,
– Доктор Ньютон так редко бывает несерьезным, что едва ли ему известна хотя бы одна простая шутка, – ответил я.– Но поверьте, вы очень скоро узнаете, насколько он серьезен.
Верный своему слову, Ньютон вернулся в сопровождении двух часовых и быстро выписал ордер на арест.
– Мистер Нил не станет это терпеть, – заявил мистер Дефо.– Я очень скоро выйду на свободу.
Ньютон вручил одному из часовых ордер и приказал отвести арестованного в Ньюгейт, а вовсе не в Тауэр, как все мы предполагали.
– Ньюгейт? – вскричал мистер Дефо, понявший, какая его ждет судьба.
– Полагаю, вам хорошо известно это место, – сказал Ньютон.– А мы посмотрим, что смогут для вас сделать ваши друзья, пока вы будете там сидеть.
И несчастного Даниеля Дефо, несмотря на громкие протесты, увели из нашего кабинета.
– А теперь, – сказал Ньютон, когда мы снова остались вдвоем, – давайте разожжем камин и поужинаем.
После ужина Ньютон приказал мне отправляться спать, что я с радостью и сделал, хотя мне было немного совестно оставлять его за работой. Поэтому на следующее утро я встал пораньше, чтобы сделать кое-какие бумажные дела. Оказалось, что Ньютон так и не нашел времени сходить домой, причем вид у него был такой мрачный, что я сразу понял: ему не удалось решить задачу. Появление милорда Лукаса не улучшило его настроения. Лукас припомнил мои разногласия с покойным майором Морнеем и вопреки фактам принялся обвинять меня во всех возможных преступлениях, меньшим из которых являлось доведение майора до самоубийства. Однако я не обращал внимания на его словоизлияния, в особенности после того, как Ньютон пришел ко мне на помощь, взяв часть вины на себя, а потом и вовсе заявил, что майора Морнея убили.
– Убили? – Лорд Лукас, сидевший совершенно неподвижно, словно боялся измять галстук или сдвинуть в сторону парик, повернулся на стуле так резко, словно не верил своим ушам.– Вы сказали, что его убили, сэр?
– Да, милорд.
– Какая чепуха, доктор! Он повесился.
– Нет, милорд, его убили.
– Сэр, неужели вы осмеливаетесь со мной спорить?
– Его убийцы, которых я скоро арестую, постарались представить дело так, будто он повесился.
– Я понимаю вашу игру, – презрительно усмехнулся лорд Лукас.– Вами движет тщеславие, вы хотите заставить людей не верить тому, что они видят собственными глазами и слышат собственными ушами. Как ваша проклятая теория тяготения. Я не могу ее видеть, сэр. Прямо говорю вам, я в нее не верю, сэр.
– Тогда мне представляется странным, что вы до сих пор еще не улетели с земли в небеса, – заметил Ньютон.– Потому что ничто другое вас задержать здесь не может, милорд.
– У меня нет ни времени, ни терпения выслушивать ваши проклятые парадоксы в духе Королевского общества.
– Ну, это совершенно очевидно.
– Вы можете думать все, что вам заблагорассудится, Ньютон. Если Морнея похоронят в Тауэре – а так оно, вероятно, и произойдет, поскольку его семья не хочет позора, – он будет лежать лицом вниз, с севера на юг.
Лорд Лукас открыл табакерку и засунул в нос щедрую порцию нюхательного табака, что никак не уменьшило его отвращения к компании, находившейся в кабинете.
– Ради майора Морнея я докажу, что вы ошибаетесь, милорд.
– Вы еще не все знаете, – заявил Лукас.– Вы оба. Он оглушительно чихнул, с громкими проклятиями распахнул дверь ударом сапога и гордо удалился.
Ньютон зевнул и потянулся, как кот.
– Пожалуй, я немного прогуляюсь, – сказал он.– Всякий раз, когда я оказываюсь в компании с его светлостью, я чувствую себя, как горящая свеча под стеклянным колпаком мистера Бойля, которая гаснет из-за недостатка воздуха. Не хотите прогуляться со мной по Стрэнду и навестить мистера Скрупа?
– Полагаю, вам это совсем не повредит, сэр, – ответил я.– Вы слишком много времени проводите в кабинете.
Ньютон перестал почесывать под подбородком у Мельхиора, выглянул в окно и кивнул.
– Да, вы правы. Я постоянно сижу взаперти. Нужно больше бывать на свету. И хотя я не очень хорошо понимаю солнце, иногда мне кажется, что его лучи питают все живое невидимым светом. Не сомневаюсь, что настанет день, когда тайна солнечных лучей будет раскрыта, ведь удалось же мне открыть цвета спектра. И тогда мы познаем все. Кто знает, быть может, мы даже поймем имманентную природу Бога.
Ньютон встал и надел пальто и шляпу.
– Но сейчас, для начала, попытаемся понять, что на уме у мистера Скрупа.
Мы зашагали по Стрэнду, и Ньютон изложил свой план в подробностях.
– Поскольку мистер Скруп работает по золоту и серебру, закон обязывает его вести учет запасов драгоценных металлов, – объяснил Ньютон.– Для казначейства очень важно знать, сколько золота и серебра находится в стране. Я скажу мистеру Скрупу, что Монетный двор имеет право проверить его учетные книги. Скажу, что намерен заняться этим лично, чтобы свести к минимуму неудобства для его бизнеса. Когда я объясню ему, что подобные проверки часто занимают целый день, но сам я рассчитываю закончить дело за час, мистер Скруп с радостью согласится нам помогать. И пока он будет занят тем, чтобы мне угодить, у вас появится возможность улизнуть и изучить книги в его библиотеке. Так мы узнаем, есть ли у него Тритемис.
– А закон, на который вы ссылаетесь, действительно существует? – спросил я.
– Относительно прав Монетного двора? Как это ни печально, нет. По большей части мы сами придумываем себе полномочия. Конечно, как представитель закона, я могу получить ордер на проверку его учетных книг. Но это придаст нашим действиям совсем другую окраску, ведь мы должны сделать вид, что хотим помочь Скрупу, чтобы он считал нас друзьями.
Мы прошли по Темз-стрит, затем по вонючему мосту Флит вместе с многочисленными женами рыбаков – здесь я купил устриц на три пенса, чтобы перекусить на ходу, – и далее по Флит-стрит и Стрэнду. Я попытался заговорить о мисс Бартон, но стоило мне упомянуть о ней, как Ньютон быстро сменил тему, и у меня осталось ощущение, что я нанес ей самую глубокую обиду за всю ее жизнь. Во всяком случае, так я подумал. Позднее у меня сложилось впечатление, что он не хочет говорить о своей племяннице совсем по другой причине.
Через час мы уже входили к мистеру Скрупу, чье заведение находилось возле Мейпоул у перекрестка с Друри-лейн. Наше появление привело мистера Скрупа в замешательство, и это доставило удовольствие Ньютону, который считал, что человек, не окончивший его университет, почти наверняка мошенник. К тому же это оправдывало Ньютона в собственных глазах, ведь он пренебрегал Скрупом, когда являлся его наставником.
Получив вполне правдоподобное объяснение причин нашего неожиданного визита, Скруп отвел нас в кабинет, не переставая ворчать, что для человека, занимающегося его бизнесом, существует невероятное количество запретов и ограничений и он с удовольствием отправил бы в Бедлам тех, кто придумывает такие законы.
– На все существуют инструкции и налоги, – пожаловался мистер Скруп.– Если не за окна, то за похороны или свадьбу. Как жаль, что срок хождения монет старой чеканки подходит к концу, ведь новых произведено так мало.
– Монет чеканят вполне достаточно, – возразил Ньютон.– Предполагается, что в этом месяце выпустят триста тридцать тысяч фунтов серебряных монет. Проблема состоит в том, что люди придерживают новые монеты, рассчитывая, что их стоимость повысится.
– Да, я про это слышал. Мне кажется, я понимаю, что значит быть евреем, поскольку ювелиров в нашем городе очень часто подозревают в тайных накоплениях. Но я спрашиваю у вас, доктор, как человек может иметь успешное дело и выполнять заказы клиентов без запаса золота и серебра? Резервы необходимы, в противном случае дело можно закрывать.
«Вопрос только в том, что следует считать необходимыми запасами», – подумал я.
– Что ж, сэр, давайте посмотрим ваши учетные книги, – сказал Ньютон.– А потом мы оставим вас в покое, поскольку мне все это нравится не больше, чем вам. Когда я покинул Кембридж, чтобы приступить к своим новым обязанностям на Монетном дворе, мне и в голову не могло прийти, что я буду заниматься подобными вещами.
– Да, это ужасно неудобно и даже оскорбительно.
– Я пришел лично, – сдержанно сказал Ньютон, – поскольку хотел избавить вас от встречи с этими мошенниками. Впрочем, я вижу, что вы готовы потратить целый день на общение с одним из бейлифов. Похоже, вы предпочитаете тщательную проверку дружескому взгляду старого друга и коллеги по Тринити.
И с этими словами Ньютон развернулся и направился к выходу.
– Пожалуйста, подождите, сэр, – взмолился Скруп, чьи манеры вновь обрели вкрадчивость.– Вы совершенно правы. Я не оценил услугу, которую вы готовы мне оказать. Прошу меня простить, сэр. Просто мои мысли сейчас заняты совсем другими проблемами, к тому же я остался без слуги. Но я вижу, что другие дела могут подождать. Для меня большая честь, что вы будете инспектировать мои учетные книги, доктор Ньютон.
Скруп завел Ньютона в другой кабинетик, где было так мало места, что я попросту не смог за ними последовать и остался снаружи. Как только я услышал, что Скруп пустился в многословные объяснения, я извинился и начал осматривать дом.
Не вызывало сомнений, что Леджер Скруп был человеком богатым. Стены украшали многочисленные гобелены и картины, а мебель выдавала вкусы человека, проводящего много времени за границей. Имелось здесь и некое подобие библиотеки, состоящей из нескольких книжных полок, рядом с которыми стоял ужасно запыленный переплетный пресс; однако у меня не было времени на его изучение, поэтому я подошел к полкам и принялся просматривать корешки книг, расставленных по алфавиту. Очень скоро я нашел «Полиграфию» Тритемиса. Я вытащил книгу и открыл ее в надежде, что мистер Мейси мог ее надписать, но ничего не нашел и уже собирался поставить книгу на место, когда мне пришло в голову осмотреть остальные книги. Здесь оказалось много работ по алхимии, и я покинул библиотеку в твердой уверенности, что подозрения Ньютона верны: Скруп действительно имеет какое-то отношение к убийствам в Тауэре.
Именно в этот момент я совершил удачное открытие. Выходя из библиотеки, я свернул не туда и оказался у выхода во двор, окруженный с трех сторон одноэтажными деревянными постройками. Над ними поднимались высокие трубы, которые с улицы было невозможно увидеть.
Я пересек двор и вошел в одну из мастерских, показавшуюся мне ужасно похожей на плавильни в Тауэре, с открытой топкой и разнообразными кузнечными инструментами. Меня это не удивило, ведь мистер Скруп был ювелиром. Однако меня заинтересовали предметы, которые мистер Скруп здесь выплавлял, поскольку повсюду лежали тарелки, кувшины и кружки из сплава олова со свинцом, а также формы для плавки. Некоторые изделия были еще теплыми – видно, недавно отлитыми; другие уже успели упаковать в ящики с официальными печатями Военно-Морского флота.
Сначала мне показалось странным, что Скруп снабжает посудой флот, но потом я вспомнил, что многие мастера добровольно изготовляют вещи для армии, воюющей во Фландрии, и что посуда нужна ей не меньше, чем пушки и снаряды.
Я уже собирался покинуть мастерскую, когда мой взгляд упал на лежащие на земле пустые мешки Монетного двора, в которых перевозят деньги. Когда мешки наполняются серебряными монетами, их продают на Монетном дворе, и далее деньги распространяются случайным образом, ведь у нас нет заведения, занимающегося официальным обменом денег. Почти все англичане считают, что в этом состоит главный недостаток перечеканки. На подозрения меня навела близость этих предметов с топкой – пустые мешки из-под денег и посуда из сплава олова со свинцом. Более внимательно осмотрев одну из тарелок, я поскреб ее кончиком шпаги и сразу же обнаружил, что олова там лишь тонкий слой, а под ним – чистое серебро, полученное от переплавки серебряных монет, которые Монетный двор с таким напряжением чеканит.
Ньютон низко поклонился.
– Доктор Уоллис, – ответил он, – я не мог найти общих закономерностей в квадратурах до тех пор, пока не понял вашу работу о бесконечно малых.
Уоллис кивком принял комплимент, после чего отпустил мальчика, пригласил нас сесть и объявил, что визит Ньютона для него большая честь.
– Прошу вас, сэр, скажите, вы согласны напечатать вашу «Оптику» в моей книге? – спросил Уоллис.– Именно этим вызван ваш визит?
– Нет, сэр, – жестко сказал Ньютон.– Я не изменил свою точку зрения. Я приехал сюда по делам Королевского Монетного двора.
– Но еще не поздно, вы же знаете. Мистер Флемстид прислал мне отчет о своих наблюдениях, и они также будут напечатаны. Быть может, вы еще подумаете, доктор Ньютон?
– Нет, сэр, поскольку я не хочу вступать в бессмысленные споры с отъявленными невеждами.
– Вы должны понимать, что другие могут воспользоваться вашими работами и напечатать их, выдав за свои, – сказал Уоллис– И тогда они будут принадлежать им, а не вам, хотя эти люди располагают лишь одной десятой ваших знаний. Подумать только, вот уже тридцать лет, как вы овладели производными…
– Я полагаю, – перебил его Ньютон, – что вы уже присылали мне письмо по данному вопросу.
Уоллис громко фыркнул.
– Мне известно, что скромность достойна похвалы, – заявил он.– Однако излишняя застенчивость вредна. Как люди нашего времени или будущего узнают о ваших открытиях, если вы не будете публиковать свои работы, сэр?
– Я опубликую их тогда, и только тогда, сэр, когда посчитаю нужным.
Уоллис с трудом сдержал возмущение.
– Вы говорите, что прибыли ко мне по делам Монетного двора? – спросил он, меняя тему разговора.– Я слышал, что вы получили должность его главы, сменив мистера Хука.
– В настоящее время я лишь смотритель. А директор Монетного двора – мистер Нил.
– Человек лотереи?
Сухо улыбнувшись, Ньютон кивнул.
– И работа там оказалась интересной?
– Она дает мне средства к существованию, вот и все.
– Странно, что вам не помогает церковь. Я сам получаю стипендию от церкви Святого Гавриила в Лондоне.
– Я не испытываю склонности к церкви, – ответил Ньютон.– Меня интересуют лишь исследования.
– В таком случае я готов в меру сил помочь Монетному двору, хотя если речь пойдет о деньгах, то их нет во всем Оксфорде.– Уоллис обвел рукой зал.– И я ничего не могу поделать, разве что притвориться, будто мы здесь довольны жизнью. Все серебро колледжа – это единственное блюдо, а все серьезные люди опасаются катастрофы. Великая перечеканка не принесла ничего хорошего, сэр.
– Но я в этом не виноват, – заметил Ньютон.– Впрочем, я приехал ради книги, сэр, а не из-за недостатка золотых монет в Оксфорде.
– О, книг у нас полно, сэр, – улыбнулся Уоллис.– Иногда я бы предпочел иметь поменьше книг и побольше денег.
– Мне нужна вполне определенная книга – «Полиграфия» Тритемиса. Я бы хотел на нее взглянуть.
– Вы проделали долгий путь, чтобы прочитать старую книгу.– Старик встал и взял с полки красиво переплетенный том.– «Полиграфия», говорите? Это очень старая книга. Первое издание датируется тысяча пятьсот семнадцатым годом. Я владею ею уже пятьдесят лет.
– Но разве вы не заказывали другой экземпляр у мистера Лаундеса в «Савое»? – спросил Ньютон.
– Кто вам это сказал, сэр?
– Мистер Лаундес, естественно.
– Мне совсем не нравится эта история, – нахмурившись, сказал Уоллис– Продавец книг должен хранить тайну, как врач. Во что превратится мир, если каждый сможет узнать, что читает другой человек? Вы только представьте себе, сэр: книги превратятся в источник мошенничества, а всякие шарлатаны начнут провозглашать в газетах преимущества одних книг над другими.
– Я сожалею, что отвлекаю вас, сэр, но, как я уже говорил, меня привело сюда официальное дело.
– Официальное дело? – Уоллис перевернул книгу и ласково провел рукой по корешку.– Тогда я отвечу вам, доктор. Я купил второй экземпляр «Полиграфии» для моего внука Уильяма. Я начал обучать его ремеслу, поскольку он продемонстрировал способности в самом раннем возрасте. «Способности к чему? – подумал я.– К письму?» Ни Ньютон, ни я до сих пор не знали, о чем писал Тритемис.
– Тритемис написал хороший учебник для начинающих, сэр – продолжал Уоллис, протягивая книгу Ньютону.– Однако я не думаю, что книга вроде этой сможет надолго занять такого человека, как вы. Книга Порты33 «De Furtivis literarum notis», вероятно, больше подойдет для вашего пытливого ума. А также «Ртуть, или Быстрый и тайный посланец». Не исключено, что вы предпочтете «Crypto– menytices patefacta» Джона Фальконера, самое последнее сочинение на данную тему.
– Cryptomeneses, – прошептал мне Ньютон, пока Уоллис доставал с полок еще две книги.– Конечно. Тайные послания. До сих пор я не понимал.– Он увидел, что я все еще остаюсь в недоумении, и добавил с большим напором: – Криптография, мистер Эллис. Тайнопись.
– Что вы сказали? – спросил мистер Уоллис.
– Я сказал, что с удовольствием прочитал бы и эту книгу. Уоллис кивнул.
– Уилкинс рассказывает, как составить шифр, и ничего не говорит о том, как его разгадать. Только Фальконер предлагает методы расшифровки. И все же я полагаю, что, если человек хочет разгадать криптограмму, ему лучше всего опираться на собственный ум и наблюдательность. Вы согласны со мной, доктор?
– Да, сэр, это мой самый любимый метод.
– Однако он труден для человека моих лет. На расшифровку некоторых текстов у меня уходит целый год. Милорд
Нотингем не понимает, сколько времени занимает такая работа. Он постоянно требует от меня быстрых решений. Но я должен выдерживать прежний курс, пока Уильям не сможет занять мое место. Хотя это такой неблагодарный труд.
– Проклятие, с которым постоянно сталкиваются все образованные люди, – ответил Ньютон.
Уоллис ответил не сразу, словно тщательно обдумывал слова Ньютона.
– Как странно, – наконец сказал он.– Теперь я припоминаю, что около года назад меня посетил человек с Монетного двора. Прошу меня простить, доктор Ньютон. Я совсем забыл. Как же его звали?
– Джордж Мейси, – подсказал Ньютон.
– Вы совершенно правы. Он принес с собой небольшой образец шифра, с которым мне никогда не приходилось сталкиваться прежде, и ожидал, что я сотворю чудо. Естественно. Все так поступают. Я предложил ему принести еще несколько образцов, сказав, что только тогда у меня появится шанс разгадать шифр. Он оставил письмо мне, но я так и не сумел ничего сделать, поскольку раньше мне не приходилось сталкиваться с такими трудными текстами, да и материала для серьезной работы не хватало. Я его отложил и до сих пор не вспоминал о нем, потому что мистер Мейси больше ко мне не обращался.
Я заметил, как холодное сердце Ньютона дрогнуло, когда он услышал о еще одном письме. Он подался вперед, задумчиво потер нос кончиком указательного пальца и спросил, нельзя ли ему увидеть письмо Мейси.
– Я начинаю понимать, что все это означает, – сказал Уоллис, вытаскивая письмо из кипы бумаг, сложенных прямо на полу. Каким-то непостижимым образом он знал, где оно находилось, хотя я не заметил ни малейшего порядка. Протянув моему наставнику письмо, он добавил: – Если вы попытаетесь его расшифровать, расскажите мне о результатах. Но помните, что не следует слишком сильно напрягаться, поскольку разум следует беречь. И воспользуйтесь советом Порты, который писал, что в тех случаях, когда известно, о чем идет речь в шифрованном послании, удачная догадка помогает избежать сотен часов лишней работы.
– Благодарю вас, доктор Уоллис. Вы нам очень помогли.
– Тогда еще раз подумайте о публикации вашей «Оптики».
Ньютон кивнул:
– Обещаю вам, доктор.
Но он так и не согласился на публикацию.
Итак, мы покинули доктора Уоллиса с еще одним образцом шифра и несколькими полезными книгами; Ньютон с трудом сдерживал возбуждение. Впрочем, он был ужасно недоволен собой из-за того, что не догадался захватить с собой остальные послания.
– Пока мы будем трястись в этом проклятом экипаже, я не смогу работать над расшифровкой.
– Можно взглянуть на послание? – спросил я.
– Конечно, – кивнул Ньютон и показал мне письмо, полученное от Уоллиса.
Некоторое время я смотрел на него, но ничего нового не увидел.
ЫАЬРЁЮУПЦЛРБУЕНГБЮУЙУСАОИЮДЧГЙЛВ
ХУЭБЖЬПКЫУИЦЙЪЯЕКРТАЭНЙУАЛЩЯВЛКС
СЯЮМНФШЫЕЩФЕЩЖЪРЦДЁПТЩУДЯФБКВО
ТГЙЁЫЛКЗЪЮИЕЗЭЭЧШКИАШШАЮЯСГВЖЧЗ
МКЩЕЩГКЁЬЬЮЮЖФЩИХААЫИМНЪОЖЪЗ
ЯННЬЁЮТКРНЭРЙВДЛФЖЪЗВВНДЛЩЬДЙЫК
ДЫЛЕЛДБПЬЖАМГЭЗСЕПЙЪАИЙПНЧМБЙДБ
ЯБЙЙЁЛСЪАГЛМАВЖППАЗХПЗГИЩЖЖАЁХ
ССЛДНЕХКЙАЗЕРЫЮЫТЙЖЙПУЁЕЯГЛЗЕКП
ЖЩБЫСЙПБЫДИГФЛПЪЁЭЮУТХМЛЙЁЁЖМ
Я покачал головой. Даже один взгляд, брошенный на диковинный набор букв, вызывал у меня дрожь, и я не представлял себе, как кто-то может получать наслаждение от попыток найти решение столь замысловатой головоломки.
– Быть может, вам имеет смысл почитать одну из книг, рекомендованных доктором Уоллисом, – предложил я.
Это немного успокоило моего наставника, поскольку он охотно читал книги во время долгих поездок.
Мы ехали по направлению к Лондону уже два или три часа, когда Ньютон отложил книгу и небрежно заметил, что теперь ему ясно, какой отъявленный лжец мистер Леджер Скруп.
– Вы имеете в виду джентльмена, который подарил вашей школе замечательные серебряные чаши? – поинтересовался я.
– Мне никогда не нравился этот человек, – признался Ньютон.– Я ему не верю. Он похож на собаку без хвоста. Совершенно непредсказуем.
– Но почему вы утверждаете, что он лжец?
– Иногда вы бываете удивительно бестолковым, – вздохнул Ньютон, – Разве вы не помните, как он рассказал нам, что Мейси приносил ему для перевода письмо на французском? Ясно как день, что письмо было таким же шифром, как и то, что нам отдал доктор Уоллис. Быть может, речь шла об одном и том же письме, а письма на французском попросту не существовало.
– Зачем Скруп солгал?
– Действительно, зачем, мистер Эллис? Мы обязательно постараемся получить ответ.
– Но как?
Ньютон ненадолго задумался.
– У меня есть идея, – наконец ответил он.– Мейси не знал латыни. Однако мистер Лаундес, продавец книг, сказал, что он купил книгу на латыни о тайнописи – в качестве подарка. Речь не могла идти о докторе Уоллисе, который уже владеет двумя такими книгами. К тому же лавка мистера Лаундеса находится неподалеку от дома мистера Скрупа. Поэтому в самое ближайшее время мы вновь его навестим. И пока я буду занимать его разговором, вы выберете подходящий момент и осмотрите его книги.
– Проверю, нет ли среди них книги Тритемиса?
– Совершенно верно.
– Старая книга, – сказал я.– Она не может быть уликой.
– Конечно, – согласился Ньютон.– Улики мы отыщем позже. Сначала необходимо самим увериться в собственной правоте.
Карета въехала в Лондон еще до наступления ночи, и мы вылезли из нее, чувствуя себя отвратительно. Однако это не могло испортить настроения моему наставнику, предвкушавшему удовольствие от разгадки шифра. Мы сразу же отправились в Тауэр, чтобы он мог забрать зашифрованные сообщения и поскорее приступить к делу. Убедившись, что в Тауэре и на Монетном дворе не произошло ничего заслуживающего внимания, мы зашли в кабинет Ньютона, в котором за время нашего отсутствия были выкрашены рамы и вымыты окна. Этим обстоятельством и объяснялось то, что мистеру Дефо удалось проникнуть в кабинет, где мы его и обнаружили, причем вид у него был весьма виноватый.
– В чем дело, мистер Дефо? – спросил Ньютон.– Вы решили нанести нам визит?
Мистер Дефо положил на стол бумаги Монетного двора, которые изучал, и, отступив чуть в сторону, словно учитель танцев перед началом урока, принялся давать невнятные объяснения.
– Да, – сказал он, краснея, как девственница.– Я хотел дождаться вашего возвращения. У меня есть для вас важная информация.
– Информация? Какого рода?
Ньютон собрал бумаги, которые читал мистер Дефо, и быстро их просмотрел, пока незваный гость пытался хоть как-то оправдаться.
– Информация о некоторых чеканщиках, – объявил мистер Дефо.– Я не знаю их имена, но они собираются в таверне на Флит-стрит.
– Вы имеете в виду «Козу»?
– Да, «Козу», – ответил мистер Дефо.
Ньютон поморщился, словно слова мистера Дефо причинили ему боль.
– О, вы меня разочаровали. «Коза» находится на Чаринг-Кросс, между отелем «Чекер» на юго-западном углу СентМартин-лейн и Королевскими конюшнями. А если теперь вы скажете «Георг»…
– Да, я имел в виду «Георга».
– Вы также совершите ошибку, поскольку «Георг» находится на Холборн, к северу от Сноу-Хилл. До чего же вам не везет! На Флит-стрит так много таверн, которые вы могли бы упомянуть: «Глоуб», «Геркулесовы столбы», «Горн», «Митра» и «Пенелл». Нам они все известны, не так ли, мистер Эллис?
– Да, доктор.
– Быть может, вы имели в виду «Борзую»? На южной стороне, поблизости от суда Солсбери? Говорят, эта таверна – излюбленное место отдыха чеканщиков.
– Должно быть, это она.
– Да, но она сгорела во время Великого лондонского пожара. Итак, вы утверждаете, что у вас есть для нас информация?
– Наверное, я ошибся, – сказал мистер Дефо.
– Несомненно, – сказал Ньютон.– Мистер Дефо, я собираюсь вас арестовать. Мистер Эллис, обнажите шпагу и присмотрите за этим мошенником, а я схожу за часовым.
Я тут же вытащил шпагу и направил острие в сторону мистера Дефо.
– По какому обвинению вы намерены меня задержать?
– По обвинению в шпионаже, – ответил Ньютон.
– Чепуха.
Ньютон взмахнул бумагами, которые изучал Дефо.
– Это секретные документы, в них речь идет о чеканке монет. Как еще можно назвать ваше поведение, сэр?
– Он серьезно? – спросил Дефо, когда Ньютон вышел,
– Доктор Ньютон так редко бывает несерьезным, что едва ли ему известна хотя бы одна простая шутка, – ответил я.– Но поверьте, вы очень скоро узнаете, насколько он серьезен.
Верный своему слову, Ньютон вернулся в сопровождении двух часовых и быстро выписал ордер на арест.
– Мистер Нил не станет это терпеть, – заявил мистер Дефо.– Я очень скоро выйду на свободу.
Ньютон вручил одному из часовых ордер и приказал отвести арестованного в Ньюгейт, а вовсе не в Тауэр, как все мы предполагали.
– Ньюгейт? – вскричал мистер Дефо, понявший, какая его ждет судьба.
– Полагаю, вам хорошо известно это место, – сказал Ньютон.– А мы посмотрим, что смогут для вас сделать ваши друзья, пока вы будете там сидеть.
И несчастного Даниеля Дефо, несмотря на громкие протесты, увели из нашего кабинета.
– А теперь, – сказал Ньютон, когда мы снова остались вдвоем, – давайте разожжем камин и поужинаем.
После ужина Ньютон приказал мне отправляться спать, что я с радостью и сделал, хотя мне было немного совестно оставлять его за работой. Поэтому на следующее утро я встал пораньше, чтобы сделать кое-какие бумажные дела. Оказалось, что Ньютон так и не нашел времени сходить домой, причем вид у него был такой мрачный, что я сразу понял: ему не удалось решить задачу. Появление милорда Лукаса не улучшило его настроения. Лукас припомнил мои разногласия с покойным майором Морнеем и вопреки фактам принялся обвинять меня во всех возможных преступлениях, меньшим из которых являлось доведение майора до самоубийства. Однако я не обращал внимания на его словоизлияния, в особенности после того, как Ньютон пришел ко мне на помощь, взяв часть вины на себя, а потом и вовсе заявил, что майора Морнея убили.
– Убили? – Лорд Лукас, сидевший совершенно неподвижно, словно боялся измять галстук или сдвинуть в сторону парик, повернулся на стуле так резко, словно не верил своим ушам.– Вы сказали, что его убили, сэр?
– Да, милорд.
– Какая чепуха, доктор! Он повесился.
– Нет, милорд, его убили.
– Сэр, неужели вы осмеливаетесь со мной спорить?
– Его убийцы, которых я скоро арестую, постарались представить дело так, будто он повесился.
– Я понимаю вашу игру, – презрительно усмехнулся лорд Лукас.– Вами движет тщеславие, вы хотите заставить людей не верить тому, что они видят собственными глазами и слышат собственными ушами. Как ваша проклятая теория тяготения. Я не могу ее видеть, сэр. Прямо говорю вам, я в нее не верю, сэр.
– Тогда мне представляется странным, что вы до сих пор еще не улетели с земли в небеса, – заметил Ньютон.– Потому что ничто другое вас задержать здесь не может, милорд.
– У меня нет ни времени, ни терпения выслушивать ваши проклятые парадоксы в духе Королевского общества.
– Ну, это совершенно очевидно.
– Вы можете думать все, что вам заблагорассудится, Ньютон. Если Морнея похоронят в Тауэре – а так оно, вероятно, и произойдет, поскольку его семья не хочет позора, – он будет лежать лицом вниз, с севера на юг.
Лорд Лукас открыл табакерку и засунул в нос щедрую порцию нюхательного табака, что никак не уменьшило его отвращения к компании, находившейся в кабинете.
– Ради майора Морнея я докажу, что вы ошибаетесь, милорд.
– Вы еще не все знаете, – заявил Лукас.– Вы оба. Он оглушительно чихнул, с громкими проклятиями распахнул дверь ударом сапога и гордо удалился.
Ньютон зевнул и потянулся, как кот.
– Пожалуй, я немного прогуляюсь, – сказал он.– Всякий раз, когда я оказываюсь в компании с его светлостью, я чувствую себя, как горящая свеча под стеклянным колпаком мистера Бойля, которая гаснет из-за недостатка воздуха. Не хотите прогуляться со мной по Стрэнду и навестить мистера Скрупа?
– Полагаю, вам это совсем не повредит, сэр, – ответил я.– Вы слишком много времени проводите в кабинете.
Ньютон перестал почесывать под подбородком у Мельхиора, выглянул в окно и кивнул.
– Да, вы правы. Я постоянно сижу взаперти. Нужно больше бывать на свету. И хотя я не очень хорошо понимаю солнце, иногда мне кажется, что его лучи питают все живое невидимым светом. Не сомневаюсь, что настанет день, когда тайна солнечных лучей будет раскрыта, ведь удалось же мне открыть цвета спектра. И тогда мы познаем все. Кто знает, быть может, мы даже поймем имманентную природу Бога.
Ньютон встал и надел пальто и шляпу.
– Но сейчас, для начала, попытаемся понять, что на уме у мистера Скрупа.
Мы зашагали по Стрэнду, и Ньютон изложил свой план в подробностях.
– Поскольку мистер Скруп работает по золоту и серебру, закон обязывает его вести учет запасов драгоценных металлов, – объяснил Ньютон.– Для казначейства очень важно знать, сколько золота и серебра находится в стране. Я скажу мистеру Скрупу, что Монетный двор имеет право проверить его учетные книги. Скажу, что намерен заняться этим лично, чтобы свести к минимуму неудобства для его бизнеса. Когда я объясню ему, что подобные проверки часто занимают целый день, но сам я рассчитываю закончить дело за час, мистер Скруп с радостью согласится нам помогать. И пока он будет занят тем, чтобы мне угодить, у вас появится возможность улизнуть и изучить книги в его библиотеке. Так мы узнаем, есть ли у него Тритемис.
– А закон, на который вы ссылаетесь, действительно существует? – спросил я.
– Относительно прав Монетного двора? Как это ни печально, нет. По большей части мы сами придумываем себе полномочия. Конечно, как представитель закона, я могу получить ордер на проверку его учетных книг. Но это придаст нашим действиям совсем другую окраску, ведь мы должны сделать вид, что хотим помочь Скрупу, чтобы он считал нас друзьями.
Мы прошли по Темз-стрит, затем по вонючему мосту Флит вместе с многочисленными женами рыбаков – здесь я купил устриц на три пенса, чтобы перекусить на ходу, – и далее по Флит-стрит и Стрэнду. Я попытался заговорить о мисс Бартон, но стоило мне упомянуть о ней, как Ньютон быстро сменил тему, и у меня осталось ощущение, что я нанес ей самую глубокую обиду за всю ее жизнь. Во всяком случае, так я подумал. Позднее у меня сложилось впечатление, что он не хочет говорить о своей племяннице совсем по другой причине.
Через час мы уже входили к мистеру Скрупу, чье заведение находилось возле Мейпоул у перекрестка с Друри-лейн. Наше появление привело мистера Скрупа в замешательство, и это доставило удовольствие Ньютону, который считал, что человек, не окончивший его университет, почти наверняка мошенник. К тому же это оправдывало Ньютона в собственных глазах, ведь он пренебрегал Скрупом, когда являлся его наставником.
Получив вполне правдоподобное объяснение причин нашего неожиданного визита, Скруп отвел нас в кабинет, не переставая ворчать, что для человека, занимающегося его бизнесом, существует невероятное количество запретов и ограничений и он с удовольствием отправил бы в Бедлам тех, кто придумывает такие законы.
– На все существуют инструкции и налоги, – пожаловался мистер Скруп.– Если не за окна, то за похороны или свадьбу. Как жаль, что срок хождения монет старой чеканки подходит к концу, ведь новых произведено так мало.
– Монет чеканят вполне достаточно, – возразил Ньютон.– Предполагается, что в этом месяце выпустят триста тридцать тысяч фунтов серебряных монет. Проблема состоит в том, что люди придерживают новые монеты, рассчитывая, что их стоимость повысится.
– Да, я про это слышал. Мне кажется, я понимаю, что значит быть евреем, поскольку ювелиров в нашем городе очень часто подозревают в тайных накоплениях. Но я спрашиваю у вас, доктор, как человек может иметь успешное дело и выполнять заказы клиентов без запаса золота и серебра? Резервы необходимы, в противном случае дело можно закрывать.
«Вопрос только в том, что следует считать необходимыми запасами», – подумал я.
– Что ж, сэр, давайте посмотрим ваши учетные книги, – сказал Ньютон.– А потом мы оставим вас в покое, поскольку мне все это нравится не больше, чем вам. Когда я покинул Кембридж, чтобы приступить к своим новым обязанностям на Монетном дворе, мне и в голову не могло прийти, что я буду заниматься подобными вещами.
– Да, это ужасно неудобно и даже оскорбительно.
– Я пришел лично, – сдержанно сказал Ньютон, – поскольку хотел избавить вас от встречи с этими мошенниками. Впрочем, я вижу, что вы готовы потратить целый день на общение с одним из бейлифов. Похоже, вы предпочитаете тщательную проверку дружескому взгляду старого друга и коллеги по Тринити.
И с этими словами Ньютон развернулся и направился к выходу.
– Пожалуйста, подождите, сэр, – взмолился Скруп, чьи манеры вновь обрели вкрадчивость.– Вы совершенно правы. Я не оценил услугу, которую вы готовы мне оказать. Прошу меня простить, сэр. Просто мои мысли сейчас заняты совсем другими проблемами, к тому же я остался без слуги. Но я вижу, что другие дела могут подождать. Для меня большая честь, что вы будете инспектировать мои учетные книги, доктор Ньютон.
Скруп завел Ньютона в другой кабинетик, где было так мало места, что я попросту не смог за ними последовать и остался снаружи. Как только я услышал, что Скруп пустился в многословные объяснения, я извинился и начал осматривать дом.
Не вызывало сомнений, что Леджер Скруп был человеком богатым. Стены украшали многочисленные гобелены и картины, а мебель выдавала вкусы человека, проводящего много времени за границей. Имелось здесь и некое подобие библиотеки, состоящей из нескольких книжных полок, рядом с которыми стоял ужасно запыленный переплетный пресс; однако у меня не было времени на его изучение, поэтому я подошел к полкам и принялся просматривать корешки книг, расставленных по алфавиту. Очень скоро я нашел «Полиграфию» Тритемиса. Я вытащил книгу и открыл ее в надежде, что мистер Мейси мог ее надписать, но ничего не нашел и уже собирался поставить книгу на место, когда мне пришло в голову осмотреть остальные книги. Здесь оказалось много работ по алхимии, и я покинул библиотеку в твердой уверенности, что подозрения Ньютона верны: Скруп действительно имеет какое-то отношение к убийствам в Тауэре.
Именно в этот момент я совершил удачное открытие. Выходя из библиотеки, я свернул не туда и оказался у выхода во двор, окруженный с трех сторон одноэтажными деревянными постройками. Над ними поднимались высокие трубы, которые с улицы было невозможно увидеть.
Я пересек двор и вошел в одну из мастерских, показавшуюся мне ужасно похожей на плавильни в Тауэре, с открытой топкой и разнообразными кузнечными инструментами. Меня это не удивило, ведь мистер Скруп был ювелиром. Однако меня заинтересовали предметы, которые мистер Скруп здесь выплавлял, поскольку повсюду лежали тарелки, кувшины и кружки из сплава олова со свинцом, а также формы для плавки. Некоторые изделия были еще теплыми – видно, недавно отлитыми; другие уже успели упаковать в ящики с официальными печатями Военно-Морского флота.
Сначала мне показалось странным, что Скруп снабжает посудой флот, но потом я вспомнил, что многие мастера добровольно изготовляют вещи для армии, воюющей во Фландрии, и что посуда нужна ей не меньше, чем пушки и снаряды.
Я уже собирался покинуть мастерскую, когда мой взгляд упал на лежащие на земле пустые мешки Монетного двора, в которых перевозят деньги. Когда мешки наполняются серебряными монетами, их продают на Монетном дворе, и далее деньги распространяются случайным образом, ведь у нас нет заведения, занимающегося официальным обменом денег. Почти все англичане считают, что в этом состоит главный недостаток перечеканки. На подозрения меня навела близость этих предметов с топкой – пустые мешки из-под денег и посуда из сплава олова со свинцом. Более внимательно осмотрев одну из тарелок, я поскреб ее кончиком шпаги и сразу же обнаружил, что олова там лишь тонкий слой, а под ним – чистое серебро, полученное от переплавки серебряных монет, которые Монетный двор с таким напряжением чеканит.