Страница:
– Убегающий от своего вирда находит вирд поджидающим его на пути. Так утверждает пословица, – заметил священник. – Но твой рок, кажется, необычайно быстрый бегун.
После приятной ночи в чистом, уютном гостевом домике Невин проснулся в посеревшем от тумана мире. Туман был таким густым – и на острове, и над морем, – что земля и вода казались единой стихией. В сырости и безветрии все произнесенные слова будто висели в воздухе, как клок овечьей шерсти, зацепившийся за кустик ежевики. За Невином пришел Кинрей, одетый в оранжевый плащ с капюшоном, чтобы уберечься от влаги.
– Надеюсь, туман не беспокоит тебя?
– Нет, парень, но спасибо за заботу. У меня есть с собой хороший толстый плащ.
– Отлично. Я люблю туман. В нем человек чувствуют себя в безопасности.
Кинрей повел Невина в сады, где уже ждал Педраддин. Хотя до броха было только сто ярдов, крыша терялась в тумане. Не разговаривая, они пошли вверх по поросшей травой возвышенности к небольшому круглому храму, стоящему на вершине. Внутри имелась единственная простая комната с голыми каменными стенами. В ней имелось восемь колонн, расположенных по кругу, и восемь небольших масляных ламп на алтаре. Педраддин и Невин встали на колени перед алтарем, а Кинрей зажег лампы, и в тяжелом воздухе возникло странноватое бледное свечение. Казалось, туман последовал за ними внутрь, он висел над алтарем и нишей позади него, где стояла статуя Вума, или Огмиоса, как его называли во Времена Рассвета. Бог сидел, скрестив ноги на стуле, его правая рука была поднята в благословляющем жесте, а левая держала тростниковое перо. Когда свет зажегся, создалось впечатление, что спокойное лицо божества улыбнулось поклоняющимся ему. Кинрей опустился на колени рядом с Невином и уставился на своего бога искренне и преданно.
Педраддин молился вслух, прося бога откликнуться на просьбу Невина и дать им обоим мудрости. Говорил он долго, и его голос эхом отдавался в помещении. Хотя обычный посетитель, явившийся к Вуму, слушал бы только священника и ни на что больше не обращал бы внимания, Невин обладал способностью устанавливать прямую связь с силой – или, если угодно, частью Внутренних Земель, – которые представлял Вум. В сознании Невин создал форму божества из голубого света, а потом работал над ней, усовершенствуя, пока образ не зажил отдельно от его воли. Затем Невин воспользовался способностью своего сознания выталкивать представленное наружу. Он увидел, как созданная мыслью форма стоит за алтарем. Сила бога, которую призывал Педраддин, медленно явилась, чтобы оживить ее. Невин понял, что ему все удалось, когда Кинрей вскрикнул, а потом зарыдал. Это был плач радости. Парень поднял руки, приветствуя то, что он считал явлением бога. Невин чувствовал, что поступил в какое-то мере нечестно, словно подшутил над парнем. С другой стороны, этот образ на самом деле представлял собой истину.
В конце молитвы они втроем долго ждали в тишине. Понемногу за раз Невин забирал силу, которую вложил в образ, и поблагодарил бога за то, что явился к ним. Поклонение Кинрея заставило образ жить немного дольше, но вскоре неустойчивая эфирная субстанция пошла своим путем, закружилась, завертелась и растворилась. Сила бога оставила свое временное пристанище. Кинрей громко всхлипнул, как ребенок, который видит, как его мать уходит на работу в поле, и знает, что не может позвать ее назад. Педраддин встал и закончил работу в храме коротким песнопением, затем восемь раз хлопнул в ладоши, медленно и торжественно.
– Мы получили благословение, – сказал Педраддин. – Он явился нам.
И снова Невин почувствовал себя неловко. Ему было жаль священников, в особенности молодого Кинрея, который никогда не узнает правду о предмете своего поклонения и никогда не поймет, что может научиться по желанию призывать бога. Тем не менее,, думая об этом, Невин решил, что наверное лучше оставить все как есть. В конце концов,, как можно любить объективную естественную силу, которую ты способен хладнокровно призвать для оживления искусственного образа? В двеомере мало места для любви, и поэтому человечеству нужны священники вроде Кинрейя.
Молча, следуя друг за другом, они покинули храм и пошли вниз по дальней стороне горы. Туман все еще оставался густым, но сквозь пронизывающую влагу слышался отдаленный грохот волн, ударяющих о скалы. Когда они пробирались по обширному лугу, поросшему грубой руппией, волны звучали все громче и громче. Наконец трое добрались до скалы, высящейся на дальней оконечности острова. Внизу, за покрытым галькой пляжем, из белой пены прибоя поднимались остроконечные огромные скалы. Океан накатывал на них и перелетал, разбрасывая брызги в стороны, затем белая пена пролетала по узким каналам между скал.
– Смотрите и ждите голоса бога! – крикнул Педраддин.
Рев океана ответил ему сотней голосов. Когда трое медленно спускались по влажным, опасным ступенькам, выбитым в скале, рев прибоя стал таким оглушительным, что, казалось, он эхом отдавался в сознании Невина. У линии прибоя они встали на колени на скользкую гальку и подняли руки ладонями вперед, обращая их к морю. Каждая большая волна накатывалась, как предзнаменование, разлеталась брызгами над скалами и кружилась белой пеной, доходя почти до их колен.
– О могущественный Вум! – крикнул Невин. – Мы просим тебя: укажи нам путь в выборе истинного короля всего Дэверри! О могущественный Вум, посади на трон истинного короля и никого другого! О могущественный Вум, дай нам силы, чтобы отличить правду от заблуждений!
Одна за другой волны накатывались с серого, туманного океана. Они вполне могли бежать от берега Элдиса или даже Других Земель. Некие голоса ревели и грохотали, давая неразличимые ответы на вопросы Невина. Внезапно Кинрей зарыдал и медленно поднялся на ноги, его глаза невидяще смотрели вперед – он был в глубоком трансе. Когда он заговорил, его тонкий тенорок изменился и превратился в низкий и глухой голос, напоминающий шум бьющей о скалу волны.
– Ищите на северо-западе. Человек, который будет королем, родился на северо-западе. Король всего Дэверри и всего Элдиса был рожден на озере среди рыб и тростника. Тот, кто принесет мир, готовится к войне.
Издав резкий крик, Кинрей потерял сознание и упал лицом вперед, когда бог оставил его. Невин и Педраддин подняли парня, затем отнесли от линии прибоя к жалкому укрытию, сооруженному у подножия скалы.
Педраддин снял с себя плащ и закутал в него служителя.
– Невин, он – священник, который рождается раз в столетие. Он сменит меня на этом посту и превзойдет меня в тысячу раз. Я каждый день благодарю бога за то, что он привел его сюда.
– Так ты и должен делать. Это хорошо и для Кинрейя. Не знаю, что случилось бы с парнем, если бы он не нашел путь к богу.
– Семья считала его дурачком. Когда он был еще маленьким мальчиком, они приехали с ним сюда, чтобы спросить у бога совета. Кинрей так и остался тут. Иногда я задумываюсь, нет ли у Кинрея какого-то количества эльфийской крови. Разумеется, я не могу отправиться к его родителям и спрашивать о таких позорных вещах. – Педраддин по-отечески положил руку на щеку мальчика. – Он холодный, как лед. Думаю, нам нужно побыстрее унести его из этой сырости.
– Ты прав. Давай его мне.
Невин призвал духов стихий, что было очень легко в этом водовороте простейших сил, и попросил их помощи – одному ему было бы не поднять такую тяжесть. Чувствуя духов рядом, старик взвалил на себя Кинрея, как мешок с зерном, и потащил вверх по ступенькам с такой легкостью, что ему даже не требовалось останавливаться, чтобы перевести дыхание. Невин отнес молодого священника подальше от края, затем нежно положил на траву, в то время как Педраддин наблюдал за происходящим в полнейшем изумлении. Через несколько минут Кинрей тряхнул головой, повернул ее в одну сторону, в другую и открыл глаза.
– Я вскоре смогу идти, ваше преосвященство, – прошептал он.
– Когда ты будешь готов. Не раньше, – Педраддин встал на колени рядом с ним. – Скоро ты научишься контролировать силу бога.
Невин отошел на несколько шагов и отвернулся, чтобы посмотреть на кружащийся вдали туман и океан. Голоса бога тихим эхом отдавались вдали. «Северо-запад, – думал он. – Я бы зря потратил время, если бы отправился в Керрмор.» Невин не сомневался, что знак был истинным: усиленный ритуалом и самой обстановкой храма, прирожденный психический талант Кинрея глубоко вошел в душу расы Дэверри. «Рожденный среди рыб и тростника» – эта фраза в особенности беспокоила Невина, но он не сомневался, что со временем все станет ясно.
В целом Невин был доволен.
Только позднее он вспомнил зловещее определение: «король всего Дэверри и Элдиса» – и задумался, какие именно могущественные силы он пробудил к жизни.
Во второй половине дня, пока Кинрей спал, Невин и Педраддин отправились в Архивный Зал, который занимал весь второй этаж броха. Им помогал еще один новообращенный. Усевшись за стол возле окна, они изучали старые пыльные рукописи с генеалогиями, одну за другой. Когда они составили списки наследников, как прямых по мужской линии, так и непрямых – сыновей женщин королевской крови, одно имя повторилось трижды: Марин, наследный принц маленького королевства Пирдон, имеющий отдаленное родство с королевской семьей Элдиса, крепкое – с претендентом от Кантрейя через мать, и самое прямое – с линией Керрмора через принца Кобрина, сына Даннина. Поняв, что человек из линии Даннина может в один прекрасный день усесться на трон всего Дэверри, Невин содрогнулся, ощутив холодок двеомера. Это была как раз такая ирония, которую, казалось, любят Властелины Вирда.
– Вот этот парень меня интересует, – Невин постучал по имени Марина костяным пером. – Ты о нем что-нибудь знаешь?
– Нет. До Пирдона далеко. Временами мне бывает нелегко получить оттуда сведения для моего архива.
– Ты не думаешь, что он мертв или с ним еще что-то случилось?
– Сомневаюсь. Обычно кто-то все-таки прилагает усилия, чтобы сообщить мне о таком важном событии, как смерть наследного принца. Просто я хочу сказать, что никогда не видел ни этого парня, ни его мать. Один раз встречал отца. Тогда Касилу было… о, я сказал бы, двенадцать лет. Он показался мне приятным ребенком… но кто знает, сколько всего могло случиться с тех пор?
Образ Адерина улыбался – правда, задумчиво.
«Думаю, мы нашли нашего претендента, – пришел ментальный импульс. – Пирдон – суровое место, но это как раз нужный тип суровости – тот, который не дает человеку забыть, что ему для выживания необходимы другие люди. Король Касил произвел на меня большое впечатление: он обладает честью, редко встречающееся явление даже в самые лучшие времена. Молодой принц кажется умным не по годам, но ему только пять лет, поэтому рановато говорить, что именно из него получится. Однако выглядит он здоровым. Будет жаль, если он умрет в детстве.»
«Правильно. С другой стороны, у Касила вполне может родиться еще один сын или даже два. Не люблю заливать весь мед в один бурдюк.»
«Я тоже. Однако нам придется это сделать. Вся проблема в том, что у нас уж слишком много потенциальных королей.»
«Вот именно. А что с пророчествами?»
«Они не могли быть более точными. Дан Друлок, главная резиденция Касила, – это укрепленный остров, прямо в центре озера. Именно там родился молодой принц.»
«Отлично! Спасибо за помощь. Я отправляюсь в Лухкарн. Насколько я помню, настоятель главного храма Бела там – приличный и честный человек. Конечно, если он все еще жив.»
Лухкарн был центром обработки железа, и его всегда покрывала мелкая темная пыль – пепел из плавилен, кузниц и больших круглых угольных печей, где дрова превращали в древесный уголь. В неподвижном летнем воздухе над городом висела дымка, от которой небо приобретало желтоватый оттенок. Невин пробирался в центр города, где среди покрытых сажей вековых дубов стоял храм Бела. Его там хорошо знали. Как только Невин вошел в священную рощу, навстречу выбежали новообращенные и взяли лошадь и мула. К большому облегчению мастера двеомера, настоятель храма Олейд был жив, хотя его сильно беспокоили боли в суставах. Послушник проводил Невина в келью Олейда – совершенно пустую, если не считать узкого твердого соломенного тюфяка на полу и стула.
– Прости, что не встаю, Невин. Сегодня у меня очень болит спина.
– Тебе нужно спать на нормальной кровати. Не обязательно мягкой – я знаю, что спать на мягкой постели у вас считается греховным – но нельзя лежать на сквозняке.
– Я об этом подумаю.
Послушник принес Невину низкий стул и ушел. Невин сразу же заговорил о своих планах. Священники культа Бела были идеальным выбором для интерпретации знаков и предсказаний «правильным» образом – просто потому, что многие приходили к ним, чтобы растолковать непонятные сны или странные события. Когда придет время, именно они объявят нового короля и сделают его суверенным правителем королевства.
– И я не сомневаюсь, что он наградит храмы после того, как получит трон, – закончил Невин.
– Несомненно, несомненно! Но почему ты пришел ко мне вместо того, чтобы обратиться к первосвященнику в Святом Городе?
– Я недавно был там и слышал, что новым первосвященником стал Гверговин.
– М-м-м. Конечно, он – мой начальник, независимо от того, что я о нем думаю.
Мгновение они изучающе смотрели друг на друга, и каждый прикидывал, как много можно высказать вслух. Поскольку Невин рисковал меньше, то и заговорил первым:
– Я понимаю, традиционно священнослужители дана Дэверри всегда занимали главенствующее положение, но насколько я помню, в любом случае занимают они это положение только по традиции, а не закону.
– Правильно, – Олейд моргнул темными глазами. – Это на самом деле так.
– Эта традиция может нарушиться, если священники дана Дэверри поддержат не того претендента на престол.
В то время, как Лухкарн поддержит нужного? – Олейд соединил кончики пальцев и какое —то время смотрел на свои руки. – Как раз через неделю здесь, в Лухкарне, будет проводиться конвокация северных храмов.
– А священники дана Дэверри пришлют представителя?
– Конечно, но несколько надежных людей всегда найдут возможность поговорить без свидетелей. Приезжай, когда конвокация закончится, и мы снова обсудим наше дело.
Невин отправился в небольшую деревню, расположенную примерно в десяти милях к северу от города, и устроился в сарае у одного фермера под предлогом сбора в округе лекарственных трав. Поскольку не только фермер, но и вся деревня радовались травнику, Невин вскоре стал хорошо известен. На вторую неделю пребывания там травника прибежала маленькая дочь мельника и сообщила, что случилось чудо: одна из коз родила козленка с двумя головами. В основном потому, что девочка ждала от него этого, Невин отправился взглянуть на диво и обнаружил большую часть жителей деревни вокруг загона. Из-за уродства у козленка был нарушен центр тяжести, и он не мог стоять, а его мать постоянно блеяла, даже когда вылизывала детеныша.
– Несомненно, он не проживет и дня, – сказал Невин мельнику.
– Не могу не согласиться. Как вы считаете, кто-то околдовал моих козлов?
– Не думаю, – Невин уже собирался пуститься в долгие рассуждения о переплетении четырех стихий в плоти животных, когда у него появилась гораздо лучшая идея. – Готов поспорить: боги послали нам знак. Может ли жить животное с двумя головами?
– Конечно, нет. А может ли это получиться у королевства с двумя королями?
Толпа с серьезным видом кивнула, соглашаясь с этой демонстрацией эрудиции.
– Ты прав, – сказал мельник. – Я пошлю своего старшего сына к священнику. Нужно сообщить о случившемся.
– Сделай это. Уверен: ему будет интересно. Когда Невин вернулся в Лухкарн, то обнаружил, что в самом деле новость о двухголовом козленке летела впереди него. Как только они с Олейдом остались наедине, священник упомянул о козленке.
– Пусть именно ты интерпретировал знамение! И все же я уверен, что его послал великий Бел. Ты истолковал знак так, как это сделал бы я сам. Если гражданские войны будут продолжаться и дальше, то не останется королевства, за которое можно сражаться. Будет просто свора мелких лордов, и каждый из них грызется лишь за свои границы. Мы долго обсуждали это во время конвокации. В конце концов,, если нет короля, кто станет защищать храмы?
– Именно так.
Олейд долго с отсутствующим видом смотрел в сторону и даже когда заговорил, он не смотрел прямо на Невина.
– Гверговина тоже обсуждали. Кажется, имеются люди, которые совсем не довольны тем, что он стал главным среди священнослужителей Священного Города.
– А-а. Я подозревал, что дело может обстоять именно так.
– Для этой неудовлетворенности достаточно оснований. По крайней мере, если можно верить определенным слухам. – И снова последовала долгая пауза. – Не думаю, что они тебя касаются. Позволь мне только сказать, что они меня очень удручают.
– Я полностью доверяю суждениям вашего преосвященства.
– Спасибо. Ты можешь рассчитывать на северные храмы для получения любой помощи, какую только мы можем тебе оказать. Временами я чувствую себя таким усталым! Мы говорим о плане, для осуществления которого потребуется много лет, а кто лучше подходит для него, чем старики, у которых есть мудрость, чтобы выбрать молодых для его завершения?
– Именно так. Как я понимаю, ни с кем из священнослужителей из Священного Города советоваться не будем?
Олейд улыбнулся, отвечая на вопрос тем единственным способом, которым можно ответить на такие вопросы, – молчанием.
Когда Невин отвел лошадь и мула кузнецу, чтобы подправить подковы, жена кузнеца Игрейна пригласила его выпить эля.
– Ты уже видел нашу Белиан? – осторожно спросила она.
– Я знал о ребенке еще до своего отъезда. Я собираюсь заехать к ней на ферму купить сушеных яблок. Тогда и узнаю, как она себя чувствует.
– Несомненно, у нее будут легкие роды. Признаю, что всегда завидовала тому, как она рожала детей, словно кошка. – Игрейна колебалась и смотрела на Невина так же внимательно, как недавно Олейд. – Послушай, Невин, кое-кто говорит, будто она зачала от одного из твоих духов.
Когда Невин засмеялся так сильно, что подавился элем. Игрейна выглядела горько разочарованной: такая прекрасная теория полностью развалилась.
– Уверяю тебя: тот парень состоял из плоти и крови. Причем достаточно горячей крови, судя потому, что случилось с Белл. Если она держит все это при себе… Ну, она всегда держала язык за зубами.
Белиан родила четыре дня спустя. Невин прибирался в пещерах, когда ее старший сын прибежал сообщить ему, что мама собирается родить нового ребенка. К тому времени, как Невин прихватил несколько трав и приехал на ферму, предсказание Игрейны полностью сбылось: Белл уже родила нового сына, и опять очень легко. Пока повитуха обмывала ребенка и устраивала Белиан поудобнее, Невин с Банником сели у огня.
– И что ты чувствуешь по отношению к этому прибавлению в семействе? – спросил Невин.
– Мне хотелось бы, чтобы Белл вышла замуж за какого-нибудь парня, если уж она так мечтала об еще одном ребенке, но Белл всегда отличалась упрямством, и мне было сложно с ней справляться. Повитуха говорит, что мальчишка здоровенький, поэтому я совсем не против. На ферме всегда есть чем занять дополнительную пару рук.
Банник глубоко вздохнул и отправился к козам. Невин вытянул ноги к теплу очага. Он думал о Маддине. Достаточно быстро его образ выстроился в огне, вначале это была крошечная фигурка, но затем образ разбух, и Невин мог с легкостью видеть происходящее вокруг него. Маддин сидел в грязной таверне с дюжиной других мужчин. Все они много пили и смеялись. За поясом у каждого были кинжалы с одинаковыми рукоятками. Когда один из воинов лениво достал кинжал из ножен, чтобы выбить щепку из стола, Невин увидел, что оружие сделано из странного металла – какого-то вида серебра, как он продумал. Видение не было достаточно четким, чтобы сказать с уверенностью, что это за металл. Однако казалось очевидным, что Маддин нашел себе место в войске наемников. Первой мыслью Невина была жалость; затем ему пришло в голову, что такое войско, не связанное преданностью какому-либо конкретному лицу, может оказаться очень полезным для предстоящей работы. Невин отметил про себя, что в будущем ему следует более внимательно следить за перемещениями Маддина.
Позднее Невин зашел проведать Белиан, которая сидела на кровати и прикладывала младенца к груди. Ребенок родился большой, весом около восьми фунтов. У Даумира были мягкие тонкие светлые волосики, он с готовностью сосал грудь и время и времени удовлетворенно гукал.
– Вскоре придется добавлять ему и коровьего молока, – заметила Белиан. – Судя по тому, сколько требуется этому маленькому голодному зверьку.
– Несомненно. А ты не скучаешь по его отцу?
Белиан задумалась над вопросом, перекладывая ребенка к другой груди.
– Немного, – признала она наконец. – Все лето, когда у меня на ферме было столько работы, я едва ли его вспоминала, но теперь, когда, считай, началась зима, я думаю о нем. Надеюсь, с ним все в порядке, где бы он ни был. Лучше задумываться над тем, где он, чем ходить к нему на могилу.
– Да, это на самом деле так.
Белиан улыбнулась и нежно погладила ребенка по голове.
– Он выглядит немного по-другому. Не так, как мои старшие мальчишки, когда родились. И, несомненно, будет отличаться от них, когда вырастет. У него вьющиеся волосы, как у Маддина. И все же со временем он станет таким, как мы. Рождение и воспитание ребенка похоже на шитье. У тебя есть ткань и разноцветные нитки, но от тебя зависит, какой получится узор.
Невин внезапно улыбнулся. Она только что вручила ему недостающую часть плана. Есть ли лучший способ получить настоящего и благородного короля, чем воспитывать такового из мальчика-принца? Марин все еще молод и поддается воспитанию; ему требуются наставники, и он откликнется на нужное влияние. «Один из нас может найти себе место при Дворе, – подумал Невин. – Мы позаботимся о том, чтобы парень вырос таким, как нужно, пока сами готовим остальное.»
Той ночью Невин поднялся на вершину горы, как раз когда полная луна была в зените. Облака бежали с севера, отбрасывая движущиеся тени на спящую долину. Так давно темные тени убивают всю радость в Дэверри! Невин улыбнулся сам себе. В глубине души он увидел мир и победу Света и поверил в то, что они обязательно придут.
Глава третья
В главном зале, на резном троне с высокой спинкой восседал Огреторик, король всего Элдиса и той малой части Дэверри, которую ему удавалось удерживать со своей армией. За его спиной на стене красовалась шпалера чудесной работы, изображающая Эпону в Иных Землях в сопровождении менее значительных богинь. По обеим сторонам шпалеры располагались длинные знамена из голубой и серебристой ткани, с вышитым на них зеленым драконом Элдиса. У ног короля лежал голубовато-зеленый ковер, покрывающий плиточный пол. Рядом находился бард. Личная стража стояла позади короля, а два пажа ждали с золотым кубком и графином, полным меда. Однако король спал, склонившись на сторону, и храпел. Слюна вытекла из уголка его беззубого рта. Она сползала по морщинистой коже и обвисшему подбородку. В огромном круглом зале господа благородного происхождения, их боевые отряды и собственные люди короля продолжали пировать, пытаясь не обращать внимания на сеньора.
После приятной ночи в чистом, уютном гостевом домике Невин проснулся в посеревшем от тумана мире. Туман был таким густым – и на острове, и над морем, – что земля и вода казались единой стихией. В сырости и безветрии все произнесенные слова будто висели в воздухе, как клок овечьей шерсти, зацепившийся за кустик ежевики. За Невином пришел Кинрей, одетый в оранжевый плащ с капюшоном, чтобы уберечься от влаги.
– Надеюсь, туман не беспокоит тебя?
– Нет, парень, но спасибо за заботу. У меня есть с собой хороший толстый плащ.
– Отлично. Я люблю туман. В нем человек чувствуют себя в безопасности.
Кинрей повел Невина в сады, где уже ждал Педраддин. Хотя до броха было только сто ярдов, крыша терялась в тумане. Не разговаривая, они пошли вверх по поросшей травой возвышенности к небольшому круглому храму, стоящему на вершине. Внутри имелась единственная простая комната с голыми каменными стенами. В ней имелось восемь колонн, расположенных по кругу, и восемь небольших масляных ламп на алтаре. Педраддин и Невин встали на колени перед алтарем, а Кинрей зажег лампы, и в тяжелом воздухе возникло странноватое бледное свечение. Казалось, туман последовал за ними внутрь, он висел над алтарем и нишей позади него, где стояла статуя Вума, или Огмиоса, как его называли во Времена Рассвета. Бог сидел, скрестив ноги на стуле, его правая рука была поднята в благословляющем жесте, а левая держала тростниковое перо. Когда свет зажегся, создалось впечатление, что спокойное лицо божества улыбнулось поклоняющимся ему. Кинрей опустился на колени рядом с Невином и уставился на своего бога искренне и преданно.
Педраддин молился вслух, прося бога откликнуться на просьбу Невина и дать им обоим мудрости. Говорил он долго, и его голос эхом отдавался в помещении. Хотя обычный посетитель, явившийся к Вуму, слушал бы только священника и ни на что больше не обращал бы внимания, Невин обладал способностью устанавливать прямую связь с силой – или, если угодно, частью Внутренних Земель, – которые представлял Вум. В сознании Невин создал форму божества из голубого света, а потом работал над ней, усовершенствуя, пока образ не зажил отдельно от его воли. Затем Невин воспользовался способностью своего сознания выталкивать представленное наружу. Он увидел, как созданная мыслью форма стоит за алтарем. Сила бога, которую призывал Педраддин, медленно явилась, чтобы оживить ее. Невин понял, что ему все удалось, когда Кинрей вскрикнул, а потом зарыдал. Это был плач радости. Парень поднял руки, приветствуя то, что он считал явлением бога. Невин чувствовал, что поступил в какое-то мере нечестно, словно подшутил над парнем. С другой стороны, этот образ на самом деле представлял собой истину.
В конце молитвы они втроем долго ждали в тишине. Понемногу за раз Невин забирал силу, которую вложил в образ, и поблагодарил бога за то, что явился к ним. Поклонение Кинрея заставило образ жить немного дольше, но вскоре неустойчивая эфирная субстанция пошла своим путем, закружилась, завертелась и растворилась. Сила бога оставила свое временное пристанище. Кинрей громко всхлипнул, как ребенок, который видит, как его мать уходит на работу в поле, и знает, что не может позвать ее назад. Педраддин встал и закончил работу в храме коротким песнопением, затем восемь раз хлопнул в ладоши, медленно и торжественно.
– Мы получили благословение, – сказал Педраддин. – Он явился нам.
И снова Невин почувствовал себя неловко. Ему было жаль священников, в особенности молодого Кинрея, который никогда не узнает правду о предмете своего поклонения и никогда не поймет, что может научиться по желанию призывать бога. Тем не менее,, думая об этом, Невин решил, что наверное лучше оставить все как есть. В конце концов,, как можно любить объективную естественную силу, которую ты способен хладнокровно призвать для оживления искусственного образа? В двеомере мало места для любви, и поэтому человечеству нужны священники вроде Кинрейя.
Молча, следуя друг за другом, они покинули храм и пошли вниз по дальней стороне горы. Туман все еще оставался густым, но сквозь пронизывающую влагу слышался отдаленный грохот волн, ударяющих о скалы. Когда они пробирались по обширному лугу, поросшему грубой руппией, волны звучали все громче и громче. Наконец трое добрались до скалы, высящейся на дальней оконечности острова. Внизу, за покрытым галькой пляжем, из белой пены прибоя поднимались остроконечные огромные скалы. Океан накатывал на них и перелетал, разбрасывая брызги в стороны, затем белая пена пролетала по узким каналам между скал.
– Смотрите и ждите голоса бога! – крикнул Педраддин.
Рев океана ответил ему сотней голосов. Когда трое медленно спускались по влажным, опасным ступенькам, выбитым в скале, рев прибоя стал таким оглушительным, что, казалось, он эхом отдавался в сознании Невина. У линии прибоя они встали на колени на скользкую гальку и подняли руки ладонями вперед, обращая их к морю. Каждая большая волна накатывалась, как предзнаменование, разлеталась брызгами над скалами и кружилась белой пеной, доходя почти до их колен.
– О могущественный Вум! – крикнул Невин. – Мы просим тебя: укажи нам путь в выборе истинного короля всего Дэверри! О могущественный Вум, посади на трон истинного короля и никого другого! О могущественный Вум, дай нам силы, чтобы отличить правду от заблуждений!
Одна за другой волны накатывались с серого, туманного океана. Они вполне могли бежать от берега Элдиса или даже Других Земель. Некие голоса ревели и грохотали, давая неразличимые ответы на вопросы Невина. Внезапно Кинрей зарыдал и медленно поднялся на ноги, его глаза невидяще смотрели вперед – он был в глубоком трансе. Когда он заговорил, его тонкий тенорок изменился и превратился в низкий и глухой голос, напоминающий шум бьющей о скалу волны.
– Ищите на северо-западе. Человек, который будет королем, родился на северо-западе. Король всего Дэверри и всего Элдиса был рожден на озере среди рыб и тростника. Тот, кто принесет мир, готовится к войне.
Издав резкий крик, Кинрей потерял сознание и упал лицом вперед, когда бог оставил его. Невин и Педраддин подняли парня, затем отнесли от линии прибоя к жалкому укрытию, сооруженному у подножия скалы.
Педраддин снял с себя плащ и закутал в него служителя.
– Невин, он – священник, который рождается раз в столетие. Он сменит меня на этом посту и превзойдет меня в тысячу раз. Я каждый день благодарю бога за то, что он привел его сюда.
– Так ты и должен делать. Это хорошо и для Кинрейя. Не знаю, что случилось бы с парнем, если бы он не нашел путь к богу.
– Семья считала его дурачком. Когда он был еще маленьким мальчиком, они приехали с ним сюда, чтобы спросить у бога совета. Кинрей так и остался тут. Иногда я задумываюсь, нет ли у Кинрея какого-то количества эльфийской крови. Разумеется, я не могу отправиться к его родителям и спрашивать о таких позорных вещах. – Педраддин по-отечески положил руку на щеку мальчика. – Он холодный, как лед. Думаю, нам нужно побыстрее унести его из этой сырости.
– Ты прав. Давай его мне.
Невин призвал духов стихий, что было очень легко в этом водовороте простейших сил, и попросил их помощи – одному ему было бы не поднять такую тяжесть. Чувствуя духов рядом, старик взвалил на себя Кинрея, как мешок с зерном, и потащил вверх по ступенькам с такой легкостью, что ему даже не требовалось останавливаться, чтобы перевести дыхание. Невин отнес молодого священника подальше от края, затем нежно положил на траву, в то время как Педраддин наблюдал за происходящим в полнейшем изумлении. Через несколько минут Кинрей тряхнул головой, повернул ее в одну сторону, в другую и открыл глаза.
– Я вскоре смогу идти, ваше преосвященство, – прошептал он.
– Когда ты будешь готов. Не раньше, – Педраддин встал на колени рядом с ним. – Скоро ты научишься контролировать силу бога.
Невин отошел на несколько шагов и отвернулся, чтобы посмотреть на кружащийся вдали туман и океан. Голоса бога тихим эхом отдавались вдали. «Северо-запад, – думал он. – Я бы зря потратил время, если бы отправился в Керрмор.» Невин не сомневался, что знак был истинным: усиленный ритуалом и самой обстановкой храма, прирожденный психический талант Кинрея глубоко вошел в душу расы Дэверри. «Рожденный среди рыб и тростника» – эта фраза в особенности беспокоила Невина, но он не сомневался, что со временем все станет ясно.
В целом Невин был доволен.
Только позднее он вспомнил зловещее определение: «король всего Дэверри и Элдиса» – и задумался, какие именно могущественные силы он пробудил к жизни.
Во второй половине дня, пока Кинрей спал, Невин и Педраддин отправились в Архивный Зал, который занимал весь второй этаж броха. Им помогал еще один новообращенный. Усевшись за стол возле окна, они изучали старые пыльные рукописи с генеалогиями, одну за другой. Когда они составили списки наследников, как прямых по мужской линии, так и непрямых – сыновей женщин королевской крови, одно имя повторилось трижды: Марин, наследный принц маленького королевства Пирдон, имеющий отдаленное родство с королевской семьей Элдиса, крепкое – с претендентом от Кантрейя через мать, и самое прямое – с линией Керрмора через принца Кобрина, сына Даннина. Поняв, что человек из линии Даннина может в один прекрасный день усесться на трон всего Дэверри, Невин содрогнулся, ощутив холодок двеомера. Это была как раз такая ирония, которую, казалось, любят Властелины Вирда.
– Вот этот парень меня интересует, – Невин постучал по имени Марина костяным пером. – Ты о нем что-нибудь знаешь?
– Нет. До Пирдона далеко. Временами мне бывает нелегко получить оттуда сведения для моего архива.
– Ты не думаешь, что он мертв или с ним еще что-то случилось?
– Сомневаюсь. Обычно кто-то все-таки прилагает усилия, чтобы сообщить мне о таком важном событии, как смерть наследного принца. Просто я хочу сказать, что никогда не видел ни этого парня, ни его мать. Один раз встречал отца. Тогда Касилу было… о, я сказал бы, двенадцать лет. Он показался мне приятным ребенком… но кто знает, сколько всего могло случиться с тех пор?
* * *
Поскольку для успеха плана им требовалась помощь по крайней мере одного могущественного священника культа Бела, Невин направился назад, в Дэверри, вместо того, чтобы преодолевать сотни миль до Пирдона. Он дал задание разузнать все о принце Марине Адерину, который вместе со своим аларом находился неподалеку от границ Пирдона. Невин как раз пересек границу Дэверри, когда Адерин связался с ним через огонь костра.Образ Адерина улыбался – правда, задумчиво.
«Думаю, мы нашли нашего претендента, – пришел ментальный импульс. – Пирдон – суровое место, но это как раз нужный тип суровости – тот, который не дает человеку забыть, что ему для выживания необходимы другие люди. Король Касил произвел на меня большое впечатление: он обладает честью, редко встречающееся явление даже в самые лучшие времена. Молодой принц кажется умным не по годам, но ему только пять лет, поэтому рановато говорить, что именно из него получится. Однако выглядит он здоровым. Будет жаль, если он умрет в детстве.»
«Правильно. С другой стороны, у Касила вполне может родиться еще один сын или даже два. Не люблю заливать весь мед в один бурдюк.»
«Я тоже. Однако нам придется это сделать. Вся проблема в том, что у нас уж слишком много потенциальных королей.»
«Вот именно. А что с пророчествами?»
«Они не могли быть более точными. Дан Друлок, главная резиденция Касила, – это укрепленный остров, прямо в центре озера. Именно там родился молодой принц.»
«Отлично! Спасибо за помощь. Я отправляюсь в Лухкарн. Насколько я помню, настоятель главного храма Бела там – приличный и честный человек. Конечно, если он все еще жив.»
* * *
Поскольку Лухкарн находился достаточно далеко от границы с Керрмором и поэтому избежал самых худших последствий войны, он все еще процветал и являлся самым большим городом из оставшихся в Дэверри.Лухкарн был центром обработки железа, и его всегда покрывала мелкая темная пыль – пепел из плавилен, кузниц и больших круглых угольных печей, где дрова превращали в древесный уголь. В неподвижном летнем воздухе над городом висела дымка, от которой небо приобретало желтоватый оттенок. Невин пробирался в центр города, где среди покрытых сажей вековых дубов стоял храм Бела. Его там хорошо знали. Как только Невин вошел в священную рощу, навстречу выбежали новообращенные и взяли лошадь и мула. К большому облегчению мастера двеомера, настоятель храма Олейд был жив, хотя его сильно беспокоили боли в суставах. Послушник проводил Невина в келью Олейда – совершенно пустую, если не считать узкого твердого соломенного тюфяка на полу и стула.
– Прости, что не встаю, Невин. Сегодня у меня очень болит спина.
– Тебе нужно спать на нормальной кровати. Не обязательно мягкой – я знаю, что спать на мягкой постели у вас считается греховным – но нельзя лежать на сквозняке.
– Я об этом подумаю.
Послушник принес Невину низкий стул и ушел. Невин сразу же заговорил о своих планах. Священники культа Бела были идеальным выбором для интерпретации знаков и предсказаний «правильным» образом – просто потому, что многие приходили к ним, чтобы растолковать непонятные сны или странные события. Когда придет время, именно они объявят нового короля и сделают его суверенным правителем королевства.
– И я не сомневаюсь, что он наградит храмы после того, как получит трон, – закончил Невин.
– Несомненно, несомненно! Но почему ты пришел ко мне вместо того, чтобы обратиться к первосвященнику в Святом Городе?
– Я недавно был там и слышал, что новым первосвященником стал Гверговин.
– М-м-м. Конечно, он – мой начальник, независимо от того, что я о нем думаю.
Мгновение они изучающе смотрели друг на друга, и каждый прикидывал, как много можно высказать вслух. Поскольку Невин рисковал меньше, то и заговорил первым:
– Я понимаю, традиционно священнослужители дана Дэверри всегда занимали главенствующее положение, но насколько я помню, в любом случае занимают они это положение только по традиции, а не закону.
– Правильно, – Олейд моргнул темными глазами. – Это на самом деле так.
– Эта традиция может нарушиться, если священники дана Дэверри поддержат не того претендента на престол.
В то время, как Лухкарн поддержит нужного? – Олейд соединил кончики пальцев и какое —то время смотрел на свои руки. – Как раз через неделю здесь, в Лухкарне, будет проводиться конвокация северных храмов.
– А священники дана Дэверри пришлют представителя?
– Конечно, но несколько надежных людей всегда найдут возможность поговорить без свидетелей. Приезжай, когда конвокация закончится, и мы снова обсудим наше дело.
Невин отправился в небольшую деревню, расположенную примерно в десяти милях к северу от города, и устроился в сарае у одного фермера под предлогом сбора в округе лекарственных трав. Поскольку не только фермер, но и вся деревня радовались травнику, Невин вскоре стал хорошо известен. На вторую неделю пребывания там травника прибежала маленькая дочь мельника и сообщила, что случилось чудо: одна из коз родила козленка с двумя головами. В основном потому, что девочка ждала от него этого, Невин отправился взглянуть на диво и обнаружил большую часть жителей деревни вокруг загона. Из-за уродства у козленка был нарушен центр тяжести, и он не мог стоять, а его мать постоянно блеяла, даже когда вылизывала детеныша.
– Несомненно, он не проживет и дня, – сказал Невин мельнику.
– Не могу не согласиться. Как вы считаете, кто-то околдовал моих козлов?
– Не думаю, – Невин уже собирался пуститься в долгие рассуждения о переплетении четырех стихий в плоти животных, когда у него появилась гораздо лучшая идея. – Готов поспорить: боги послали нам знак. Может ли жить животное с двумя головами?
– Конечно, нет. А может ли это получиться у королевства с двумя королями?
Толпа с серьезным видом кивнула, соглашаясь с этой демонстрацией эрудиции.
– Ты прав, – сказал мельник. – Я пошлю своего старшего сына к священнику. Нужно сообщить о случившемся.
– Сделай это. Уверен: ему будет интересно. Когда Невин вернулся в Лухкарн, то обнаружил, что в самом деле новость о двухголовом козленке летела впереди него. Как только они с Олейдом остались наедине, священник упомянул о козленке.
– Пусть именно ты интерпретировал знамение! И все же я уверен, что его послал великий Бел. Ты истолковал знак так, как это сделал бы я сам. Если гражданские войны будут продолжаться и дальше, то не останется королевства, за которое можно сражаться. Будет просто свора мелких лордов, и каждый из них грызется лишь за свои границы. Мы долго обсуждали это во время конвокации. В конце концов,, если нет короля, кто станет защищать храмы?
– Именно так.
Олейд долго с отсутствующим видом смотрел в сторону и даже когда заговорил, он не смотрел прямо на Невина.
– Гверговина тоже обсуждали. Кажется, имеются люди, которые совсем не довольны тем, что он стал главным среди священнослужителей Священного Города.
– А-а. Я подозревал, что дело может обстоять именно так.
– Для этой неудовлетворенности достаточно оснований. По крайней мере, если можно верить определенным слухам. – И снова последовала долгая пауза. – Не думаю, что они тебя касаются. Позволь мне только сказать, что они меня очень удручают.
– Я полностью доверяю суждениям вашего преосвященства.
– Спасибо. Ты можешь рассчитывать на северные храмы для получения любой помощи, какую только мы можем тебе оказать. Временами я чувствую себя таким усталым! Мы говорим о плане, для осуществления которого потребуется много лет, а кто лучше подходит для него, чем старики, у которых есть мудрость, чтобы выбрать молодых для его завершения?
– Именно так. Как я понимаю, ни с кем из священнослужителей из Священного Города советоваться не будем?
Олейд улыбнулся, отвечая на вопрос тем единственным способом, которым можно ответить на такие вопросы, – молчанием.
* * *
Поздно осенью, когда деревья стояли голыми вдоль дороги, и утреннее небо пахло снегом, Невин вернулся в Брин Торейдик. Поскольку пещеры покрывали плесень из-за того, что они так долго стояли запертыми, старик развел огонь и отправил Элементалей воздуха пролететь по помещениям, чтобы очистить комнаты от зловония. Затем старик взял мула и поехал в деревню купить еды. Когда он показался, все выбежали его поприветствовать. Деревенские жители знали, какой работой он занимается по-настоящему, и гордились тем, что имеют собственного колдуна. Никакая другая деревня не могла похвастать ничем подобным. Невин складывал в седельные вьюки сыр, окорок и ячмень для каши и слушал летние новости, большая часть которых касалась Белиан, беременной незаконным ребенком. Ни одной живой душе она не признавалась, кто его отец.Когда Невин отвел лошадь и мула кузнецу, чтобы подправить подковы, жена кузнеца Игрейна пригласила его выпить эля.
– Ты уже видел нашу Белиан? – осторожно спросила она.
– Я знал о ребенке еще до своего отъезда. Я собираюсь заехать к ней на ферму купить сушеных яблок. Тогда и узнаю, как она себя чувствует.
– Несомненно, у нее будут легкие роды. Признаю, что всегда завидовала тому, как она рожала детей, словно кошка. – Игрейна колебалась и смотрела на Невина так же внимательно, как недавно Олейд. – Послушай, Невин, кое-кто говорит, будто она зачала от одного из твоих духов.
Когда Невин засмеялся так сильно, что подавился элем. Игрейна выглядела горько разочарованной: такая прекрасная теория полностью развалилась.
– Уверяю тебя: тот парень состоял из плоти и крови. Причем достаточно горячей крови, судя потому, что случилось с Белл. Если она держит все это при себе… Ну, она всегда держала язык за зубами.
Белиан родила четыре дня спустя. Невин прибирался в пещерах, когда ее старший сын прибежал сообщить ему, что мама собирается родить нового ребенка. К тому времени, как Невин прихватил несколько трав и приехал на ферму, предсказание Игрейны полностью сбылось: Белл уже родила нового сына, и опять очень легко. Пока повитуха обмывала ребенка и устраивала Белиан поудобнее, Невин с Банником сели у огня.
– И что ты чувствуешь по отношению к этому прибавлению в семействе? – спросил Невин.
– Мне хотелось бы, чтобы Белл вышла замуж за какого-нибудь парня, если уж она так мечтала об еще одном ребенке, но Белл всегда отличалась упрямством, и мне было сложно с ней справляться. Повитуха говорит, что мальчишка здоровенький, поэтому я совсем не против. На ферме всегда есть чем занять дополнительную пару рук.
Банник глубоко вздохнул и отправился к козам. Невин вытянул ноги к теплу очага. Он думал о Маддине. Достаточно быстро его образ выстроился в огне, вначале это была крошечная фигурка, но затем образ разбух, и Невин мог с легкостью видеть происходящее вокруг него. Маддин сидел в грязной таверне с дюжиной других мужчин. Все они много пили и смеялись. За поясом у каждого были кинжалы с одинаковыми рукоятками. Когда один из воинов лениво достал кинжал из ножен, чтобы выбить щепку из стола, Невин увидел, что оружие сделано из странного металла – какого-то вида серебра, как он продумал. Видение не было достаточно четким, чтобы сказать с уверенностью, что это за металл. Однако казалось очевидным, что Маддин нашел себе место в войске наемников. Первой мыслью Невина была жалость; затем ему пришло в голову, что такое войско, не связанное преданностью какому-либо конкретному лицу, может оказаться очень полезным для предстоящей работы. Невин отметил про себя, что в будущем ему следует более внимательно следить за перемещениями Маддина.
Позднее Невин зашел проведать Белиан, которая сидела на кровати и прикладывала младенца к груди. Ребенок родился большой, весом около восьми фунтов. У Даумира были мягкие тонкие светлые волосики, он с готовностью сосал грудь и время и времени удовлетворенно гукал.
– Вскоре придется добавлять ему и коровьего молока, – заметила Белиан. – Судя по тому, сколько требуется этому маленькому голодному зверьку.
– Несомненно. А ты не скучаешь по его отцу?
Белиан задумалась над вопросом, перекладывая ребенка к другой груди.
– Немного, – признала она наконец. – Все лето, когда у меня на ферме было столько работы, я едва ли его вспоминала, но теперь, когда, считай, началась зима, я думаю о нем. Надеюсь, с ним все в порядке, где бы он ни был. Лучше задумываться над тем, где он, чем ходить к нему на могилу.
– Да, это на самом деле так.
Белиан улыбнулась и нежно погладила ребенка по голове.
– Он выглядит немного по-другому. Не так, как мои старшие мальчишки, когда родились. И, несомненно, будет отличаться от них, когда вырастет. У него вьющиеся волосы, как у Маддина. И все же со временем он станет таким, как мы. Рождение и воспитание ребенка похоже на шитье. У тебя есть ткань и разноцветные нитки, но от тебя зависит, какой получится узор.
Невин внезапно улыбнулся. Она только что вручила ему недостающую часть плана. Есть ли лучший способ получить настоящего и благородного короля, чем воспитывать такового из мальчика-принца? Марин все еще молод и поддается воспитанию; ему требуются наставники, и он откликнется на нужное влияние. «Один из нас может найти себе место при Дворе, – подумал Невин. – Мы позаботимся о том, чтобы парень вырос таким, как нужно, пока сами готовим остальное.»
Той ночью Невин поднялся на вершину горы, как раз когда полная луна была в зените. Облака бежали с севера, отбрасывая движущиеся тени на спящую долину. Так давно темные тени убивают всю радость в Дэверри! Невин улыбнулся сам себе. В глубине души он увидел мир и победу Света и поверил в то, что они обязательно придут.
Глава третья
Год 837. Настоятель храма Бела Олейд умер весной. На его место конклав северных земель назначил Ретика из Хендира. Летом в храм привели маленького мальчика, страдающего падучей. У него случился припадок у ног Ретика, и мальчик крикнул, что король придет с запада. Когда мальчик очнулся, то повторил, что король находится на западе, но не мог объяснить, почему сказал это. Ретик объявил эти слова истинными…
«Священные хроники Лужарна»
В главном зале, на резном троне с высокой спинкой восседал Огреторик, король всего Элдиса и той малой части Дэверри, которую ему удавалось удерживать со своей армией. За его спиной на стене красовалась шпалера чудесной работы, изображающая Эпону в Иных Землях в сопровождении менее значительных богинь. По обеим сторонам шпалеры располагались длинные знамена из голубой и серебристой ткани, с вышитым на них зеленым драконом Элдиса. У ног короля лежал голубовато-зеленый ковер, покрывающий плиточный пол. Рядом находился бард. Личная стража стояла позади короля, а два пажа ждали с золотым кубком и графином, полным меда. Однако король спал, склонившись на сторону, и храпел. Слюна вытекла из уголка его беззубого рта. Она сползала по морщинистой коже и обвисшему подбородку. В огромном круглом зале господа благородного происхождения, их боевые отряды и собственные люди короля продолжали пировать, пытаясь не обращать внимания на сеньора.