Страница:
– Родри почти добрался до Драусбри и, кажется, едет на юг. Он купил себе второго коня, чтобы передвигаться быстрее. Похоже, он направляется в Керрмор.
– Интересно, что им нужно в Керрморе?
– Им, ваша светлость?
– Разве Джил не с ним?
– Простите, ваша светлость. Я забыл, что вы не знаете. Их с Джил разделил несчастливый поворот событий. Она следует за ним с другом, гертсином, который галантно предложил сопровождать ее. Последнее, что я слышал, – они направлялись в дан Дэверри просить вашей помощи.
– Которую они, конечно, получат. – Блейн задумался. – Значит, ты не встречался с моим кузеном и его женщиной?
– Нет, ваша светлость.
– Они подходят друг другу, как пара хороших сапог. Если Родри унаследует Аберуин, то я сам предпочел бы видеть рядом с ним Джил, а не какую-нибудь овцу благородного происхождения, которую для него выберет его мать.
– Но разве Джил не простолюдинка?
– Да. Но такие детали и раньше обходили, и вопрос решался. Мне нужно подумать об этом.
Несколько часов спустя до Блейна дошло, что он безоговорочно поверил всему, что ему сказал Мадок. «Я и раньше видел двеомер», – напомнил себе Блейн. И все же дрожь пробежала по его телу. Что прочитал Мадок на покрытом облаками небе?
– Я только что разговаривал с лордом Мадоком. Он хотел знать, где я в последний раз находил Родри при помощи дальновидения, чтобы сообщить Блейну. Особой пользы это, впрочем, не принесет. Даже гонец его не догонит.
– Правильно, но гонец может предупредить гвербрета Керрмора, чтобы тот ждал Родри.
– Если он остановится в Керрморе.
Джил раздраженно всплеснула руками. Она жалела, что так хорошо обучила Родри уловкам долгой дороги. Ему так долго удавалось ускользать от сетей всадников, которые его искали! Он – как лисица, которая пролезает в малейшие щели в живой изгороди.
– Завтра мы будем в дане Дэверри, – сказал Саламандр. – И сможем поговорить с Блейном.
– Знаешь, несмотря ни на что, я на самом деле с нетерпением жду прибытия в королевский город. Я странствовала по королевству с восьми лет, но туда никогда не заезжала. На личных землях короля нет работы для серебряных кинжалов.
Внезапно не более, чем в футе от нее появился серый гном. Джил протянула к нему руки, а он кривлялся и корчил ей рожицы.
– Малыш! Что я такого сделала? Почему ты на меня так рассердился?
Гном колебался еще одно мгновение, потом бросился к ней в объятия. Джил крепко прижала его к себе.
– Я рада, что ты меня простил. Мне тебя не хватало.
Он улыбнулся и похлопал ее по щеке.
– Вскоре, если нам повезет, мы встретимся с Родри. Ты его навещал? С ним все в порядке?
Гном утвердительно кивнул, отвечая на оба вопроса, и прижался к Джил, как кошка.
– Хотелось бы мне знать, куда он направляется.
Гном поднял голову и показал на нее саму.
– Он следует за мной?
И снова гном кивнул, но так безразлично, что Джил не была уверена, понял ли он ее на самом деле. Саламандр внимательно наблюдал за происходящим.
– Интересно, очень интересно, – объявил он. – Но что это значит?
Перрин ехал верхом три дня и наконец добрался до Гаддмира, большого процветающего города, скрывающимися за двойными каменными стенами. Хотя Перрин предпочел бы совсем не заезжать в города, у него заканчивались съестные припасы. Он ненавидел города, в которых скапливалось множество вонючих потных людей, привязанных к каменным строениям своими мелкими заботами, подобно свиньям в свинарнике. И все же нынешним вечером Перрину было даже приятно посидеть среди людей в маленькой дешевой таверне. Они отвлекали его от постоянного странного болезненного желания обладать Джил. В лесу ему постоянно ее не хватало, а тут он мог выпить крепкого эля и попытаться забыть свою любовь. Когда владелец таверны подошел к Перрину и спросил, собирается ли он остаться на ночь, тот, повинуясь какому-то импульсу, ответил утвердительно.
– Но… э-э… я не хочу делить комнату с кем-то еще. Не мог бы я… о… э… поспать на сеновале?
– Почему бы и нет? Там полно места.
Перрин взял еще кружку эля и нашел место в уголке, чтобы никому не мешать. Хотя он собирался напиться до такого состояния, чтобы ни о чем не думать, его планы изменила прислуживающая в таверне девушка. Она была маленькой и круглолицей, с темными волосами и все понимающими темными глазами. Ее улыбка обещала по крайней мере несколько интересных часов. Перрин решил, что она – гораздо лучший способ отвлечься от мыслей о Джил, чем пьяный сон и похмелье. Он поболтал с девушкой несколько минут, спросил, как ее зовут, выяснил, что Элайда, и обнаружил, как и ожидал, что он ей совсем не нравится. Когда девушка собралась уже уходить, Перрин улыбнулся ей своей особой улыбкой. Хотя он никогда не понимал, что именно делает, это сработало – как и всегда. Элайда пораженно уставилась на него, приоткрыв рот, и задержалась около него. Перрин снова улыбнулся. Девушка нервно взглянула на владельца таверны, затем придвинулась поближе.
– А хозяин не будет возражать, если ты немного поболтаешь с посетителем? – спросил Перрин.
– Нет, если это только разговоры.
– А ты ему кто? Дочь?
– Ха! Совсем нет.
– Правда? – Перрин замолчал и еще раз улыбнулся своей особой улыбкой. – Значит, часть твой работы – согревать ему постель?
Элайда покраснела, но придвинулась еще ближе. Ее полные груди коснулись его руки. Перрин был вознагражден, увидев, как ее взгляд стал мечтательным. Элайдда улыбнулась ему в ответ. Приметив, что владелец таверны увлечен беседой с какими-то купцами, Перрин рискнул положить руку на щеку Элайды.
– Мне он не кажется особо привлекательным мужчиной. Девушка вроде тебя может себе найти гораздо лучшую компанию на ночь. Видишь ли, я сплю на сеновале. Не хочу… э… ну… кому-то мешать. Я могу отправиться туда прямо сейчас.
– Я приду чуть позже, но не смогу задержаться слишком надолго, – Элайда захихикала, словно была навеселе. – Да ведь это и не займет много времени.
Со смешком Элайда поспешила в кухню. Перрин не пошел сразу за ней и оставался в таверне, пока не допил эль. Следовало также развеять подозрения хозяина, если они у него и появились. Затем лорд незаметно проскользнул на сеновал. Поскольку девушке требовалось скрываться, Перрин не стал брать лампу. Он нашел свои вещи в стойле, поднял их наверх по лестнице и, поминутно спотыкаясь, долго бродил в темноте, пока не разложил одеяла и не стянул с себя сапоги. Сев на одеяла, поверх кучи сена, Перрин начал задумываться: почему он вообще занимается этим. Для чего ему совращать женщин? Ни одна из них никогда не сравнится с Джил. Мысли о ней чуть не заставили его расплакаться, но через несколько минут его отвлек тихий шорох: Элайда взбиралась по лестнице. Перрин отправился встретить ее и поцеловал прежде, чем у нее появилась мысль изменить решение.
– О, боги! – ее голос выражал искреннее беспокойство. – Не понимаю, что со мной и почему я побежала за тобой.
– С тобой все в порядке. Давай ляжем, и я покажу тебе, почему ты это сделала.
Она покорно позволила ему уложить себя на одеяла. Вначале Элайда держалась робко, но с каждым поцелуем Перрин чувствовал не только нарастающее возбуждение, но и силу, странное темное чувство, которое поднималось из глубины и наполняло его, пока не стало чем-то более требовательным, чем просто плотское влечение. Девушка постанывала у него в объятиях от каждой ласки. Наконец она поймала его руку.
– У меня нет времени снимать платье. Просто подними его, прямо сейчас. Пожалуйста!
Как только они закончили, она в последний раз поцеловала его и искренне призналась, что хотела бы остаться на всю ночь, после чего поспешила назад, к своему ревнивому мужчине. К тому времени Перрин так устал, что был рад ее уходу. Он упал на одеяла и уставился вверх, в странную тьму, которую изредка прорезал свет. Эта тьма медленно кружилась вокруг него. Когда Перрин закрыл глаза, ощущение движения осталось. Оно было таким сильным, что его затошнило, и Перрин быстро открыл глаза. Он чувствовал, как холодный пот стекает у него по спине и груди, а губы дрожат. Они похолодели, и от них отлила кровь. Он хотел было встать и пойти попросить помощи в таверне, но понял, что ему не удастся спуститься с лестницы, не сломав себе шею. Перрин мог только лежать, тискать пальцами солому и молиться о том, чтобы не умереть.
Его охватила паника. Она ударила, как штормовая волна по причалу. Перрин вспомнил мастера двеомера, который забрал Джил, – как тот насмехался над ним, а затем добавил одно последнее оскорбление. Он сказал, что Перрин должен прекратить воровать женщин и лошадей, иначе это убьет его. Тогда Перрин предположил, что парень имел в виду какого-нибудь разъяренного мужа или любовника, но теперь все понял. Что-то пошло не так. Что-то очень серьезное, а он не знал, что именно. А мастер двеомера? Интересно, он знает? И поможет ли ему, если знает? Маловероятно, судя по злым словам, которые тот страшный человек бросал ему в лицо. Мысли Перрина путались, они кружили и кружили у него в голове, пока наконец он не заснул, погрузившись во тьму без сновидений.
Примерно за два часа до полудня на следующий день, когда баржу привязали к причалу на реке, Джил наконец впервые увидела дан Дэверри. Он находился примерно в полумиле к северу. Она долго смотрела на массивные стены, на город, раскинувшийся на семи холмах. Даже с такого расстояния Джил могла рассмотреть крыши королевского дворца. Высоко над башнями плыли и бились на ветру золотистые знамена трона крылатого дракона.
– Впечатляющий вид, не правда ли? – спросил Саламандр. – Давай выведем коней на твердую землю и поедем верхом. Подожди, пока не увидишь ворота.
Ворота достигали двенадцати футов в высоту и двадцати в ширину и были украшены резными панелями с переплетающимися узорами. Железную обшивку тоже украшали ряды переплетающихся спиралей и розочек. Толщина стен составляла футов двадцать. Джил с Саламандром прошли по внутреннему коридору и с другой стороны обнаружили еще одни ворота, украшенные так же изысканно, как и первые. За ними находилась широкая площадь, где вокруг мраморного фонтана, сделанного в форме крылатого дракона, росли дубы. Оттуда расходились узкие улочки, они как будто кружили между домов и поднимались в гору или петляли внизу между лавок и таверн; на западе они спускались к озеру. Куда бы ни посмотрела Джил, везде сновали люди. Они спешили по каким-то своим делам. То и дело попадались великолепно одетые всадники из королевской стражи.
Саламандр отвел свою спутницу на постоялый двор – трехэтажный брох, который стоял среди зеленого сада. Джил посмотрела на крышу, покрытую прекрасной черепицей, и увидела, что в окна вставлено стекло.
– Мы не можем здесь остановиться! Это будет стоить целое состояние!
– Джил, моя экономная дикая голубка! – Гертсин в притворной грусти покачал головой. – Если это так, то я заработаю целое состояние, чтобы оплатить наш номер. Терпеть не могу дешевые гостиницы. В них воняет, а по матрасам ползает всякая живность. Если бы я хотел спать на полу, то родился бы гончей.
– Есть много приличных постоялых дворов подешевле этого.
– Зачем дрожать над несколькими серебряными монетами? Кроме того, мы здесь должны кое с кем встретиться.
Когда они подвели коней к воротам, им навстречу вышел полный молодой человек. Он оценивающе посмотрел на расшитый шерстяной плащ Саламандра и украшенную золотом сбрую, затем поклонился.
– Этот серебряный кинжал с вами, господин?
– Со мной. Мой телохранитель. У вас найдется номер на втором этаже?
– Да. Я сейчас позову мальчика заняться вашими лошадьми, господин.
– Вначале мы хотим принять ванну.
Когда Джил последовала за Саламандром в зал, пол которого устилали бардекианские ковры, а на стенах висели серебряные подставки для факелов, то увидела высокого человека в клетчатых бриггах господина благородного происхождения, который расхаживал возле очага. Его облик заставил ее сердце сжаться, потому что Блейн так походил на ее Родри.
– Это же гвербрет Блейн! – воскликнула она.
– Конечно. Именно он встречается с нами здесь.
– Он не знает о… ну, о Перрине?
– Конечно, нет! Неужели ты думаешь, что я не уважаю твою честь? Предоставь это мне.
Когда они подошли, Блейн увидел их и двинулся навстречу. Саламандр вежливо поклонился ему, но Блейн едва ответил на поклон. Он схватил руку Джил и крепко сжал ее.
– Рад видеть тебя, Джил! Хотя я радовался бы гораздо больше, если бы Родри был с тобой, – он огляделся по сторонам, поймал взгляд владельца гостиницы, который так и разинул рот при виде необычного зрелища: гвербрет приветствует серебряного кинжала, как старого друга. – Эй, хозяин! Отнеси графин своего лучшего меда к ним в номер! И блюдо холодных мясных закусок.
Номер оправдал худшие подозрения Джил насчет возможной стоимости. Пол, устланный коврами, мебель из отполированного дерева, сплошь украшенного изящной резьбой… Графин и тарелку с закусками, и то и другое – серебряное, – доставили практически мгновенно. Блейн вручил служанке несколько монет, в два раза превышающих по стоимости мед и закуски, и повелительным жестом отпустил ее.
– Так, – заговорил гвербрет, наливая себе полный кубок. – Лорд Мадок признался мне, гертсин, что ты умеешь не только рассказывать сказки, поэтому говори свободно. Ты знаешь, где Родри?
– Почти в Керрморе. На самом деле… – Саламандр замолчал и выглянул в окно, проверяя местоположение солнца. – …Я сказал бы, что в настоящее время он уже в Керрморе. Но почему? Этого к сожалению я не знаю, ваша светлость.
– Очевидно, никто этого не знает, будь они все неладны, – Блейн бросил взгляд на Джил. – Налей себе меда, серебряный кинжал. У тебя было долгое и трудное путешествие. Кстати, Джил, как так получилось, что вы с Родри расстались?
– Это на самом деле странная история, – ловко вставил Саламандр. – Видите ли, Родри наняли в Кергонни.
– Я что-то слышал о Беноике и его неприятных родственниках.
– Родри оставил Джил в дане некоего лорда Неда, человека, который его нанял, но так за ней и не вернулся. К счастью, появился я – видите ли, у меня имелись свои причины искать ее. Я нашел Родри при помощи дальновидения и выяснил, что он едет на юг. Я отказываюсь верить, что он просто бросил ее.
– И я тоже, – Блейн поднял кубок в честь Джил. – Не думай так, девушка, ни в коем случае.
Джил заставила себя улыбнуться.
– Поэтому после долгих размышлений, колебаний, умозаключений и логических рассуждений я пришел к выводу, что кто-то, по причинам, нам неясным и неизвестным, заманивает Родри на юг. Мы получили намек на то, что ему сообщили, будто бы Джил покинула его, и он едет за ней. Но как бы там ни было, он действует, словно человек, на которого идет охота. Он ведет себя так на всем пути от Лухкарна – в то время как раньше он путешествовал открыто. Что-то случилось с ним в Лухкарне. Или кто-то что-то наврал ему.
– Это похоже на разумное объяснение, – Блейн вздохнул и сделал большой глоток. – Готов поспорить: это имеет какое-то отношение к ситуации в Аберуине. Вы знаете, что у Родри есть враги?
– Да, знаем, ваша светлость. А король уже принял решение о том, чтобы призвать его назад?
Джил отвернулась и стала наливать себе мед в кубок. Она хотела просто напиться и забыть, что Родри отнимают у нее.
– Джил, – сказал Блейн, – ты выглядишь так, словно у тебя разбито сердце.
– А почему бы мне так и не выглядеть, ваша светлость? Я теряю своего мужчину. Неужели вы думаете, что Родри позволят жениться на девушке вроде меня?
– А почему бы и нет? После того, как я обеспечу тебе дворянский титул? Я выделю тебе землю в Куме Пекл. Все боги знают, что в моей провинции достаточно свободных участков.
– Ваша светлость! – Джил едва могла говорить. – Вы слишком щедры! Как я могу…
– Тихо. Послушай, Джил, Родри больше – не слабый младший сын. После того, как мы обеспечим его возвращение, он будет единственным наследником Аберуина. А это означает, что он станет гвербретом, когда умрет его брат с черным сердцем. Родри сможет потребовать себе жену, какую захочет. И неважно, что об этом думают его мать и остальные господа благородного происхождения.
Саламандр рассмеялся.
– Вот оно, моя дикая голубка, – завершение истории, как в одном из моих сказаний.
– Похоже на то.
Джил улыбнулась, потому что они оба хотели, чтобы она была довольной, но почувствовала, как у нее по спине пробежал предупреждающий холодок двеомера. Когда Блейн начал монолог о политике Элдиса, Джил прошлась к окну и выглянула в сад, расположенный внизу. Саламандр рассказал Блейну красивую сказку, и она видела, как эта сказка защитит ее. Если Родри не захочет больше иметь с ней дел, все предположат, что он просто от нее устал и бросил ее, как часто поступают мужчины. А если он простит ее… Эта мысль потрясла ее воображение. Она, низкорожденная простолюдинка, может когда-нибудь стать женой великого гвербрета. На мгновение Джил пришла в ужас, думая об ответственности и власти. «Ловиан меня научит, – решила девушка. – Конечно, если Родри вообще захочет меня видеть.»
Но вместе с этой мыслью пришла и другая… Точнее, не совсем мысль, а скорее чувство, ощущение внезапной необходимости действовать. Родри в опасности! Джил знала это абсолютно точно. Родри сейчас угрожает самая большая опасность в жизни. И в этот миг опасности он думает только о ней, о Джил. Она закрыла глаза и отправила ему мысль, в отчаянии пытаясь добраться до него ментальным импульсом… предупредить его… У нее в сознании мелькали образы, такие же туманные, как начало сновидения, они постоянно менялись: Родри на узкой улочке, Родри ныряет в переулок, мимо проходят городские стражники… Образы мелькали, а ощущение опасности нарастало. Джил почти не дышала. Родри с кем-то разговаривал – спрашивал о Невине, о ней самой. Ему врали, говорили, что она в Керрморе, давали указания, будто бы по-дружески…
– Родри, не нужно туда ехать!
Она услышала грохот, огляделась и поняла, что в полубессознательном состоянии уронила кубок, который держала в руке. Блейн с Саламандром резко повернулись и уставились на нее. Забывшись, она прокричала предупреждение Родри вслух.
Что случилось, о боги? – спросил Блейн.
– Родри в Керрморе. Он в опасности! Я знаю, что в опасности. Я увидела… я чувствую это. Я хотела предупредить его. – Джил тряхнула головой и разрыдалась, потому что знала: предупреждение до него не дошло. – Нам нужно отправляться в Керрмор. Мы должны отправляться немедленно.
Блейн поставил кубок на стол и поспешил к Джил. Он неуклюже хлопал ее по плечу, пока она плакала, словно думал, что она слегка спятила или впала в детство от горя. Но Саламандр воспринял ее предупреждение очень серьезно. Сквозь слезы Джил увидела, как он щелкнул пальцами над жаровней и напряженно уставился в играющие языки пламени. Девушка заставила себя прекратить плакать и вытерла лицо рукавом.
– А, боги! – В голосе Саламандра слышалась паника. – Я его не могу найти! Джил, я не могу его найти при помощи дальновидения!
Ей показалось, что комната кружится вокруг нее, и свет стал болезненно ярким. Серебряный графин на столе отбрасывал искры, словно костер.
– Зови Невина, – сказала
Джил. Блейн схватил ее и толкнул на стул. Джил рухнула на сиденье и оттуда наблюдала за Саламандром, который низко склонился над жаровней. Его туника, казалось, развевалась вокруг тела, словно он стоял на сквозняке. Она боялась посмотреть на ковры со сложными рисунками.
– Джил, тебе нужен врач? – спросил Блейн.
– Нет, спасибо. Это просто страх, – она заставила себя поднять голову и посмотрела ему в лицо. – Ваша светлость, разве вы не понимаете, что это означает? Помните Аластира? Если Саламандр не может найти Родри при помощи дальновидения, то его кто-то прячет, используя двеомер.
«Я тоже не могу его найти», – ответил Невин мысленно.
«Значит, он мертв?»
«Не может быть! Тогда об этом знала бы Джил. Представь только, сколько всего она увидела из угрожавшей ему опасности. Нет, мы можем с уверенностью сказать, что она почувствует его смерть. Как скоро вы можете добраться в Керрмор?»
«Прибудем туда завтра.»
«Боги! Что вы собираетесь сделать? Стать птицами и лететь?»
«Ничего подобного, – Саламандр чуть улыбнулся. – Король предоставил в распоряжение Блейна один из своих кораблей. Мы скоро уедем. Не одна только река понесет нас в нужную сторону – у нас будут гребцы. Мне говорили, что здесь течение Белавер очень быстрое – до самого Драусбри.»
«Отлично. Блейн отправляется с вами?»
«Нет. При дворе развивается захватывающая интрига, и он не решается уехать. Правда, он дает нам письма для гверберта Керрмора. Ты к нам присоединишься?»
«Выезжаю сразу же. Никогда не предполагал, что они зайдут так далеко. Разве ты не понимаешь, что случилось? Соперники Родри, претендующие на дан, вероятно, наняли одну из кровавых гильдий Бардека, чтобы избавиться от него.»
Плавающий над огнем образ Саламандра выглядел потрясенным.
«Откуда же мелкие лорды Элдиса знают о существовании этих гильдий?» «Им мог рассказать какой-нибудь купец или… Я понимаю, что ты имеешь в виду. Мастера черного двеомера. Почти невероятно.»
«Но что же все-таки случилось?»
«Пока не могу тебе ответить. Будь очень осторожен, пока я не доберусь до Керрмора. Боги, мне придется сесть на корабль! Конечно, я не могу уехать, пока не поговорю с Ловиан, но уже сейчас начну собирать вещи. Ее светлость сейчас охотиться с гвербретом.»
– Думаю, сегодня слишком ветрено, чтобы запускать соколов.
– Попытаем удачу, мама, – ответил Райс.
Он говорил с такой натужной веселостью, что Ловиан поняла: охота – только повод пообщаться с ней с глазу на глаз.
– Как хочешь. По крайней мере, мы хорошо покатаемся, даже если охота будет неудачной.
Они сели на лошадей и выехали из дана на улицы Аберуина. За ними следовали сокольничьи с птицами на запястьях. Птиц прикрывали темной тканью. В качестве эскорта с ними отправились четыре человека из боевого отряда Райса. Когда они скакали по петляющим улицам, простые люди кланялись господину, который в ответ поднимал руку. Время от времени мальчики и молодые мужчины приветствовали его одобрительными возгласами и аплодисментами. Несмотря на все свое упрямство, Райс был хорошим правителем, честным в суждениях и справедливым решениях. За единственным исключением – за исключением младшего брата. Но горожане ценили своего правителя.
– Интересно, что им нужно в Керрморе?
– Им, ваша светлость?
– Разве Джил не с ним?
– Простите, ваша светлость. Я забыл, что вы не знаете. Их с Джил разделил несчастливый поворот событий. Она следует за ним с другом, гертсином, который галантно предложил сопровождать ее. Последнее, что я слышал, – они направлялись в дан Дэверри просить вашей помощи.
– Которую они, конечно, получат. – Блейн задумался. – Значит, ты не встречался с моим кузеном и его женщиной?
– Нет, ваша светлость.
– Они подходят друг другу, как пара хороших сапог. Если Родри унаследует Аберуин, то я сам предпочел бы видеть рядом с ним Джил, а не какую-нибудь овцу благородного происхождения, которую для него выберет его мать.
– Но разве Джил не простолюдинка?
– Да. Но такие детали и раньше обходили, и вопрос решался. Мне нужно подумать об этом.
Несколько часов спустя до Блейна дошло, что он безоговорочно поверил всему, что ему сказал Мадок. «Я и раньше видел двеомер», – напомнил себе Блейн. И все же дрожь пробежала по его телу. Что прочитал Мадок на покрытом облаками небе?
* * *
Из-за дождя матросы натянул брезент над носом баржи, так что худо-бедно получилось укрытие. Все равно лучше, чем никакого. Плотно кутаясь в плащ, Джил наблюдала за Саламандром, который смотрел в пенящуюся, проносящуюся мимо воду. Время от времени его губы беззвучно произносили слова. К этому времени ее восприятие мира почти вернулось к нормальному. Вода была просто водой; Саламандр больше не менял цвет, отражающий смену его чувств. Оставались только чрезмерная яркость цветов да слишком резкая четкость линий и форм, которые напоминали Джил о том великолепии, которое она видела, когда купалась в запретной силе. Неохотно и посмеиваясь над собой, она признавала, что в некотором роде ей жаль терять эту опасную красоту. Наконец Саламандр повернулся и шепотом обратился к Джил:– Я только что разговаривал с лордом Мадоком. Он хотел знать, где я в последний раз находил Родри при помощи дальновидения, чтобы сообщить Блейну. Особой пользы это, впрочем, не принесет. Даже гонец его не догонит.
– Правильно, но гонец может предупредить гвербрета Керрмора, чтобы тот ждал Родри.
– Если он остановится в Керрморе.
Джил раздраженно всплеснула руками. Она жалела, что так хорошо обучила Родри уловкам долгой дороги. Ему так долго удавалось ускользать от сетей всадников, которые его искали! Он – как лисица, которая пролезает в малейшие щели в живой изгороди.
– Завтра мы будем в дане Дэверри, – сказал Саламандр. – И сможем поговорить с Блейном.
– Знаешь, несмотря ни на что, я на самом деле с нетерпением жду прибытия в королевский город. Я странствовала по королевству с восьми лет, но туда никогда не заезжала. На личных землях короля нет работы для серебряных кинжалов.
Внезапно не более, чем в футе от нее появился серый гном. Джил протянула к нему руки, а он кривлялся и корчил ей рожицы.
– Малыш! Что я такого сделала? Почему ты на меня так рассердился?
Гном колебался еще одно мгновение, потом бросился к ней в объятия. Джил крепко прижала его к себе.
– Я рада, что ты меня простил. Мне тебя не хватало.
Он улыбнулся и похлопал ее по щеке.
– Вскоре, если нам повезет, мы встретимся с Родри. Ты его навещал? С ним все в порядке?
Гном утвердительно кивнул, отвечая на оба вопроса, и прижался к Джил, как кошка.
– Хотелось бы мне знать, куда он направляется.
Гном поднял голову и показал на нее саму.
– Он следует за мной?
И снова гном кивнул, но так безразлично, что Джил не была уверена, понял ли он ее на самом деле. Саламандр внимательно наблюдал за происходящим.
– Интересно, очень интересно, – объявил он. – Но что это значит?
* * *
Хотя лекарь советовал Перрину задержаться в Лерине по крайней мере на пять дней, чтобы восстановить силы и оправиться от побоев, лорд покинул город, как только смог сесть на коня. Думая о Джил, он чувствовал такую боль, словно страдал от еще одной раны, однако эта боль влекла его за собой. К страстному желанию примешивался страх перед тем странным парнем со светлыми, как лунный свет волосами, который забрал Джил. Когда Перрин обдумал случившееся, то засомневался: уж не привиделась ли ему ужасающая сцена с облаками цветного света и мерцающим мечом? Каждый раз, когда он пытался убедить себя, что спал, он сталкивался с неопровержимым обстоятельством, от которого не уйти: Джил больше нет с ним. Перрин просто отказывался признавать, что она оставила бы его по доброй воле; в дело должен быть вовлечен другой человек, причем могущественный. Хотя большинство отмахивались от сказок о двеомере, Перрин всегда инстинктивно верил, что эти рассказы правдивы и на самом деле, существует сила, именуемая двеомером, при помощи которой люди могут творить чудеса. Теперь он получил реальные доказательства ее существования, хотя они и оказались для него столь неприятны. Единственное, что его утешало, была мысль о том, что если Джил и не с ним, то она, во всяком случае, и не с Родри.Перрин ехал верхом три дня и наконец добрался до Гаддмира, большого процветающего города, скрывающимися за двойными каменными стенами. Хотя Перрин предпочел бы совсем не заезжать в города, у него заканчивались съестные припасы. Он ненавидел города, в которых скапливалось множество вонючих потных людей, привязанных к каменным строениям своими мелкими заботами, подобно свиньям в свинарнике. И все же нынешним вечером Перрину было даже приятно посидеть среди людей в маленькой дешевой таверне. Они отвлекали его от постоянного странного болезненного желания обладать Джил. В лесу ему постоянно ее не хватало, а тут он мог выпить крепкого эля и попытаться забыть свою любовь. Когда владелец таверны подошел к Перрину и спросил, собирается ли он остаться на ночь, тот, повинуясь какому-то импульсу, ответил утвердительно.
– Но… э-э… я не хочу делить комнату с кем-то еще. Не мог бы я… о… э… поспать на сеновале?
– Почему бы и нет? Там полно места.
Перрин взял еще кружку эля и нашел место в уголке, чтобы никому не мешать. Хотя он собирался напиться до такого состояния, чтобы ни о чем не думать, его планы изменила прислуживающая в таверне девушка. Она была маленькой и круглолицей, с темными волосами и все понимающими темными глазами. Ее улыбка обещала по крайней мере несколько интересных часов. Перрин решил, что она – гораздо лучший способ отвлечься от мыслей о Джил, чем пьяный сон и похмелье. Он поболтал с девушкой несколько минут, спросил, как ее зовут, выяснил, что Элайда, и обнаружил, как и ожидал, что он ей совсем не нравится. Когда девушка собралась уже уходить, Перрин улыбнулся ей своей особой улыбкой. Хотя он никогда не понимал, что именно делает, это сработало – как и всегда. Элайда пораженно уставилась на него, приоткрыв рот, и задержалась около него. Перрин снова улыбнулся. Девушка нервно взглянула на владельца таверны, затем придвинулась поближе.
– А хозяин не будет возражать, если ты немного поболтаешь с посетителем? – спросил Перрин.
– Нет, если это только разговоры.
– А ты ему кто? Дочь?
– Ха! Совсем нет.
– Правда? – Перрин замолчал и еще раз улыбнулся своей особой улыбкой. – Значит, часть твой работы – согревать ему постель?
Элайда покраснела, но придвинулась еще ближе. Ее полные груди коснулись его руки. Перрин был вознагражден, увидев, как ее взгляд стал мечтательным. Элайдда улыбнулась ему в ответ. Приметив, что владелец таверны увлечен беседой с какими-то купцами, Перрин рискнул положить руку на щеку Элайды.
– Мне он не кажется особо привлекательным мужчиной. Девушка вроде тебя может себе найти гораздо лучшую компанию на ночь. Видишь ли, я сплю на сеновале. Не хочу… э… ну… кому-то мешать. Я могу отправиться туда прямо сейчас.
– Я приду чуть позже, но не смогу задержаться слишком надолго, – Элайда захихикала, словно была навеселе. – Да ведь это и не займет много времени.
Со смешком Элайда поспешила в кухню. Перрин не пошел сразу за ней и оставался в таверне, пока не допил эль. Следовало также развеять подозрения хозяина, если они у него и появились. Затем лорд незаметно проскользнул на сеновал. Поскольку девушке требовалось скрываться, Перрин не стал брать лампу. Он нашел свои вещи в стойле, поднял их наверх по лестнице и, поминутно спотыкаясь, долго бродил в темноте, пока не разложил одеяла и не стянул с себя сапоги. Сев на одеяла, поверх кучи сена, Перрин начал задумываться: почему он вообще занимается этим. Для чего ему совращать женщин? Ни одна из них никогда не сравнится с Джил. Мысли о ней чуть не заставили его расплакаться, но через несколько минут его отвлек тихий шорох: Элайда взбиралась по лестнице. Перрин отправился встретить ее и поцеловал прежде, чем у нее появилась мысль изменить решение.
– О, боги! – ее голос выражал искреннее беспокойство. – Не понимаю, что со мной и почему я побежала за тобой.
– С тобой все в порядке. Давай ляжем, и я покажу тебе, почему ты это сделала.
Она покорно позволила ему уложить себя на одеяла. Вначале Элайда держалась робко, но с каждым поцелуем Перрин чувствовал не только нарастающее возбуждение, но и силу, странное темное чувство, которое поднималось из глубины и наполняло его, пока не стало чем-то более требовательным, чем просто плотское влечение. Девушка постанывала у него в объятиях от каждой ласки. Наконец она поймала его руку.
– У меня нет времени снимать платье. Просто подними его, прямо сейчас. Пожалуйста!
Как только они закончили, она в последний раз поцеловала его и искренне призналась, что хотела бы остаться на всю ночь, после чего поспешила назад, к своему ревнивому мужчине. К тому времени Перрин так устал, что был рад ее уходу. Он упал на одеяла и уставился вверх, в странную тьму, которую изредка прорезал свет. Эта тьма медленно кружилась вокруг него. Когда Перрин закрыл глаза, ощущение движения осталось. Оно было таким сильным, что его затошнило, и Перрин быстро открыл глаза. Он чувствовал, как холодный пот стекает у него по спине и груди, а губы дрожат. Они похолодели, и от них отлила кровь. Он хотел было встать и пойти попросить помощи в таверне, но понял, что ему не удастся спуститься с лестницы, не сломав себе шею. Перрин мог только лежать, тискать пальцами солому и молиться о том, чтобы не умереть.
Его охватила паника. Она ударила, как штормовая волна по причалу. Перрин вспомнил мастера двеомера, который забрал Джил, – как тот насмехался над ним, а затем добавил одно последнее оскорбление. Он сказал, что Перрин должен прекратить воровать женщин и лошадей, иначе это убьет его. Тогда Перрин предположил, что парень имел в виду какого-нибудь разъяренного мужа или любовника, но теперь все понял. Что-то пошло не так. Что-то очень серьезное, а он не знал, что именно. А мастер двеомера? Интересно, он знает? И поможет ли ему, если знает? Маловероятно, судя по злым словам, которые тот страшный человек бросал ему в лицо. Мысли Перрина путались, они кружили и кружили у него в голове, пока наконец он не заснул, погрузившись во тьму без сновидений.
Примерно за два часа до полудня на следующий день, когда баржу привязали к причалу на реке, Джил наконец впервые увидела дан Дэверри. Он находился примерно в полумиле к северу. Она долго смотрела на массивные стены, на город, раскинувшийся на семи холмах. Даже с такого расстояния Джил могла рассмотреть крыши королевского дворца. Высоко над башнями плыли и бились на ветру золотистые знамена трона крылатого дракона.
– Впечатляющий вид, не правда ли? – спросил Саламандр. – Давай выведем коней на твердую землю и поедем верхом. Подожди, пока не увидишь ворота.
Ворота достигали двенадцати футов в высоту и двадцати в ширину и были украшены резными панелями с переплетающимися узорами. Железную обшивку тоже украшали ряды переплетающихся спиралей и розочек. Толщина стен составляла футов двадцать. Джил с Саламандром прошли по внутреннему коридору и с другой стороны обнаружили еще одни ворота, украшенные так же изысканно, как и первые. За ними находилась широкая площадь, где вокруг мраморного фонтана, сделанного в форме крылатого дракона, росли дубы. Оттуда расходились узкие улочки, они как будто кружили между домов и поднимались в гору или петляли внизу между лавок и таверн; на западе они спускались к озеру. Куда бы ни посмотрела Джил, везде сновали люди. Они спешили по каким-то своим делам. То и дело попадались великолепно одетые всадники из королевской стражи.
Саламандр отвел свою спутницу на постоялый двор – трехэтажный брох, который стоял среди зеленого сада. Джил посмотрела на крышу, покрытую прекрасной черепицей, и увидела, что в окна вставлено стекло.
– Мы не можем здесь остановиться! Это будет стоить целое состояние!
– Джил, моя экономная дикая голубка! – Гертсин в притворной грусти покачал головой. – Если это так, то я заработаю целое состояние, чтобы оплатить наш номер. Терпеть не могу дешевые гостиницы. В них воняет, а по матрасам ползает всякая живность. Если бы я хотел спать на полу, то родился бы гончей.
– Есть много приличных постоялых дворов подешевле этого.
– Зачем дрожать над несколькими серебряными монетами? Кроме того, мы здесь должны кое с кем встретиться.
Когда они подвели коней к воротам, им навстречу вышел полный молодой человек. Он оценивающе посмотрел на расшитый шерстяной плащ Саламандра и украшенную золотом сбрую, затем поклонился.
– Этот серебряный кинжал с вами, господин?
– Со мной. Мой телохранитель. У вас найдется номер на втором этаже?
– Да. Я сейчас позову мальчика заняться вашими лошадьми, господин.
– Вначале мы хотим принять ванну.
Когда Джил последовала за Саламандром в зал, пол которого устилали бардекианские ковры, а на стенах висели серебряные подставки для факелов, то увидела высокого человека в клетчатых бриггах господина благородного происхождения, который расхаживал возле очага. Его облик заставил ее сердце сжаться, потому что Блейн так походил на ее Родри.
– Это же гвербрет Блейн! – воскликнула она.
– Конечно. Именно он встречается с нами здесь.
– Он не знает о… ну, о Перрине?
– Конечно, нет! Неужели ты думаешь, что я не уважаю твою честь? Предоставь это мне.
Когда они подошли, Блейн увидел их и двинулся навстречу. Саламандр вежливо поклонился ему, но Блейн едва ответил на поклон. Он схватил руку Джил и крепко сжал ее.
– Рад видеть тебя, Джил! Хотя я радовался бы гораздо больше, если бы Родри был с тобой, – он огляделся по сторонам, поймал взгляд владельца гостиницы, который так и разинул рот при виде необычного зрелища: гвербрет приветствует серебряного кинжала, как старого друга. – Эй, хозяин! Отнеси графин своего лучшего меда к ним в номер! И блюдо холодных мясных закусок.
Номер оправдал худшие подозрения Джил насчет возможной стоимости. Пол, устланный коврами, мебель из отполированного дерева, сплошь украшенного изящной резьбой… Графин и тарелку с закусками, и то и другое – серебряное, – доставили практически мгновенно. Блейн вручил служанке несколько монет, в два раза превышающих по стоимости мед и закуски, и повелительным жестом отпустил ее.
– Так, – заговорил гвербрет, наливая себе полный кубок. – Лорд Мадок признался мне, гертсин, что ты умеешь не только рассказывать сказки, поэтому говори свободно. Ты знаешь, где Родри?
– Почти в Керрморе. На самом деле… – Саламандр замолчал и выглянул в окно, проверяя местоположение солнца. – …Я сказал бы, что в настоящее время он уже в Керрморе. Но почему? Этого к сожалению я не знаю, ваша светлость.
– Очевидно, никто этого не знает, будь они все неладны, – Блейн бросил взгляд на Джил. – Налей себе меда, серебряный кинжал. У тебя было долгое и трудное путешествие. Кстати, Джил, как так получилось, что вы с Родри расстались?
– Это на самом деле странная история, – ловко вставил Саламандр. – Видите ли, Родри наняли в Кергонни.
– Я что-то слышал о Беноике и его неприятных родственниках.
– Родри оставил Джил в дане некоего лорда Неда, человека, который его нанял, но так за ней и не вернулся. К счастью, появился я – видите ли, у меня имелись свои причины искать ее. Я нашел Родри при помощи дальновидения и выяснил, что он едет на юг. Я отказываюсь верить, что он просто бросил ее.
– И я тоже, – Блейн поднял кубок в честь Джил. – Не думай так, девушка, ни в коем случае.
Джил заставила себя улыбнуться.
– Поэтому после долгих размышлений, колебаний, умозаключений и логических рассуждений я пришел к выводу, что кто-то, по причинам, нам неясным и неизвестным, заманивает Родри на юг. Мы получили намек на то, что ему сообщили, будто бы Джил покинула его, и он едет за ней. Но как бы там ни было, он действует, словно человек, на которого идет охота. Он ведет себя так на всем пути от Лухкарна – в то время как раньше он путешествовал открыто. Что-то случилось с ним в Лухкарне. Или кто-то что-то наврал ему.
– Это похоже на разумное объяснение, – Блейн вздохнул и сделал большой глоток. – Готов поспорить: это имеет какое-то отношение к ситуации в Аберуине. Вы знаете, что у Родри есть враги?
– Да, знаем, ваша светлость. А король уже принял решение о том, чтобы призвать его назад?
Джил отвернулась и стала наливать себе мед в кубок. Она хотела просто напиться и забыть, что Родри отнимают у нее.
– Джил, – сказал Блейн, – ты выглядишь так, словно у тебя разбито сердце.
– А почему бы мне так и не выглядеть, ваша светлость? Я теряю своего мужчину. Неужели вы думаете, что Родри позволят жениться на девушке вроде меня?
– А почему бы и нет? После того, как я обеспечу тебе дворянский титул? Я выделю тебе землю в Куме Пекл. Все боги знают, что в моей провинции достаточно свободных участков.
– Ваша светлость! – Джил едва могла говорить. – Вы слишком щедры! Как я могу…
– Тихо. Послушай, Джил, Родри больше – не слабый младший сын. После того, как мы обеспечим его возвращение, он будет единственным наследником Аберуина. А это означает, что он станет гвербретом, когда умрет его брат с черным сердцем. Родри сможет потребовать себе жену, какую захочет. И неважно, что об этом думают его мать и остальные господа благородного происхождения.
Саламандр рассмеялся.
– Вот оно, моя дикая голубка, – завершение истории, как в одном из моих сказаний.
– Похоже на то.
Джил улыбнулась, потому что они оба хотели, чтобы она была довольной, но почувствовала, как у нее по спине пробежал предупреждающий холодок двеомера. Когда Блейн начал монолог о политике Элдиса, Джил прошлась к окну и выглянула в сад, расположенный внизу. Саламандр рассказал Блейну красивую сказку, и она видела, как эта сказка защитит ее. Если Родри не захочет больше иметь с ней дел, все предположат, что он просто от нее устал и бросил ее, как часто поступают мужчины. А если он простит ее… Эта мысль потрясла ее воображение. Она, низкорожденная простолюдинка, может когда-нибудь стать женой великого гвербрета. На мгновение Джил пришла в ужас, думая об ответственности и власти. «Ловиан меня научит, – решила девушка. – Конечно, если Родри вообще захочет меня видеть.»
Но вместе с этой мыслью пришла и другая… Точнее, не совсем мысль, а скорее чувство, ощущение внезапной необходимости действовать. Родри в опасности! Джил знала это абсолютно точно. Родри сейчас угрожает самая большая опасность в жизни. И в этот миг опасности он думает только о ней, о Джил. Она закрыла глаза и отправила ему мысль, в отчаянии пытаясь добраться до него ментальным импульсом… предупредить его… У нее в сознании мелькали образы, такие же туманные, как начало сновидения, они постоянно менялись: Родри на узкой улочке, Родри ныряет в переулок, мимо проходят городские стражники… Образы мелькали, а ощущение опасности нарастало. Джил почти не дышала. Родри с кем-то разговаривал – спрашивал о Невине, о ней самой. Ему врали, говорили, что она в Керрморе, давали указания, будто бы по-дружески…
– Родри, не нужно туда ехать!
Она услышала грохот, огляделась и поняла, что в полубессознательном состоянии уронила кубок, который держала в руке. Блейн с Саламандром резко повернулись и уставились на нее. Забывшись, она прокричала предупреждение Родри вслух.
Что случилось, о боги? – спросил Блейн.
– Родри в Керрморе. Он в опасности! Я знаю, что в опасности. Я увидела… я чувствую это. Я хотела предупредить его. – Джил тряхнула головой и разрыдалась, потому что знала: предупреждение до него не дошло. – Нам нужно отправляться в Керрмор. Мы должны отправляться немедленно.
Блейн поставил кубок на стол и поспешил к Джил. Он неуклюже хлопал ее по плечу, пока она плакала, словно думал, что она слегка спятила или впала в детство от горя. Но Саламандр воспринял ее предупреждение очень серьезно. Сквозь слезы Джил увидела, как он щелкнул пальцами над жаровней и напряженно уставился в играющие языки пламени. Девушка заставила себя прекратить плакать и вытерла лицо рукавом.
– А, боги! – В голосе Саламандра слышалась паника. – Я его не могу найти! Джил, я не могу его найти при помощи дальновидения!
Ей показалось, что комната кружится вокруг нее, и свет стал болезненно ярким. Серебряный графин на столе отбрасывал искры, словно костер.
– Зови Невина, – сказала
Джил. Блейн схватил ее и толкнул на стул. Джил рухнула на сиденье и оттуда наблюдала за Саламандром, который низко склонился над жаровней. Его туника, казалось, развевалась вокруг тела, словно он стоял на сквозняке. Она боялась посмотреть на ковры со сложными рисунками.
– Джил, тебе нужен врач? – спросил Блейн.
– Нет, спасибо. Это просто страх, – она заставила себя поднять голову и посмотрела ему в лицо. – Ваша светлость, разве вы не понимаете, что это означает? Помните Аластира? Если Саламандр не может найти Родри при помощи дальновидения, то его кто-то прячет, используя двеомер.
* * *
Образ Саламандра плясал над языками пламени и выглядел так, словно гертсин готов расплакаться. Невин испытывал какую-то усталую ярость. Он ругательски ругал себя, потому что ему следовало заметить приближение этой опасности. Неужели Властелины Света послали ему какой-то знак, который он проглядел? Невин просто не знал.«Я тоже не могу его найти», – ответил Невин мысленно.
«Значит, он мертв?»
«Не может быть! Тогда об этом знала бы Джил. Представь только, сколько всего она увидела из угрожавшей ему опасности. Нет, мы можем с уверенностью сказать, что она почувствует его смерть. Как скоро вы можете добраться в Керрмор?»
«Прибудем туда завтра.»
«Боги! Что вы собираетесь сделать? Стать птицами и лететь?»
«Ничего подобного, – Саламандр чуть улыбнулся. – Король предоставил в распоряжение Блейна один из своих кораблей. Мы скоро уедем. Не одна только река понесет нас в нужную сторону – у нас будут гребцы. Мне говорили, что здесь течение Белавер очень быстрое – до самого Драусбри.»
«Отлично. Блейн отправляется с вами?»
«Нет. При дворе развивается захватывающая интрига, и он не решается уехать. Правда, он дает нам письма для гверберта Керрмора. Ты к нам присоединишься?»
«Выезжаю сразу же. Никогда не предполагал, что они зайдут так далеко. Разве ты не понимаешь, что случилось? Соперники Родри, претендующие на дан, вероятно, наняли одну из кровавых гильдий Бардека, чтобы избавиться от него.»
Плавающий над огнем образ Саламандра выглядел потрясенным.
«Откуда же мелкие лорды Элдиса знают о существовании этих гильдий?» «Им мог рассказать какой-нибудь купец или… Я понимаю, что ты имеешь в виду. Мастера черного двеомера. Почти невероятно.»
«Но что же все-таки случилось?»
«Пока не могу тебе ответить. Будь очень осторожен, пока я не доберусь до Керрмора. Боги, мне придется сесть на корабль! Конечно, я не могу уехать, пока не поговорю с Ловиан, но уже сейчас начну собирать вещи. Ее светлость сейчас охотиться с гвербретом.»
* * *
На побережье Элдиса стоял яркий солнечный день, хотя ветер, развевавший серебристо-голубые знамена Аберуина, был прохладным, а тени, падавшие на огромный двор дана гвербрета, – и вовсе были холодными. Леди Ловиан с сомнением посмотрела на небо.– Думаю, сегодня слишком ветрено, чтобы запускать соколов.
– Попытаем удачу, мама, – ответил Райс.
Он говорил с такой натужной веселостью, что Ловиан поняла: охота – только повод пообщаться с ней с глазу на глаз.
– Как хочешь. По крайней мере, мы хорошо покатаемся, даже если охота будет неудачной.
Они сели на лошадей и выехали из дана на улицы Аберуина. За ними следовали сокольничьи с птицами на запястьях. Птиц прикрывали темной тканью. В качестве эскорта с ними отправились четыре человека из боевого отряда Райса. Когда они скакали по петляющим улицам, простые люди кланялись господину, который в ответ поднимал руку. Время от времени мальчики и молодые мужчины приветствовали его одобрительными возгласами и аплодисментами. Несмотря на все свое упрямство, Райс был хорошим правителем, честным в суждениях и справедливым решениях. За единственным исключением – за исключением младшего брата. Но горожане ценили своего правителя.