Кертц Кэтрин. Властитель Дерини

- На каком основании?
- На том, что они время от времени демонстрируют могущество
чистокровных Дерини, - лукаво улыбнулся Венцит. - Вы же знаете это.
- Так, - пробормотал Ридон. - И вы хотите, чтобы я пошел на Совет и
просил их рассмотреть этот вопрос? Об этом не может быть и речи.
- О, не вы лично. Я знаю ваше отношение к Совету. Попросите Торна
Хагена сделать это. У него есть передо мной должок, и скажите ему, что это
не просьба, а мой приказ. Думаю, что он выполнит его.
Ридон хмыкнул, встал из-за стола и поправил складки рукавов.
- При такой постановке вопроса у него не будет выбора. Хорошо, я
передам ему. - Он осмотрелся вокруг и потер руки. - От меня еще что-то
нужно? Может быть, парочку чудес в знак моего сердечного к вам расположения?
С этими словами он вытянул руки вперед и сделал несколько плавных
движений. Под конец Ридон резко взмахнул руками, и ярко-красный плащ с
капюшоном, отделанным оленьим мехом, появившись из ниоткуда, опустился на
спинку кресла. Венцит покачал головой:
- Если вы уже закончили свои игры, благодарю вас. И еще больше буду
благодарен, если вы сейчас отправитесь в путь и позволите мне поработать.
Нам обоим пора приниматься за дело, не так ли?
- О, извините за беспокойство, - сухо ответил Ридон. - Что ж, я
отправляюсь на свидание с вашим добрым другом Торном Хагеном. А потом
вернусь, чтобы еще раз взглянуть на этого бедняжку Брэна Кориса, который вам
так нравится. Может быть, от него и будет прок, хотя лично я в этом
сомневаюсь. А может, мне даже удастся, кто знает, отвести от вас угрозу,
которой, как вы говорите, нет.
- Как хотите.
Ридон закутался в красный плащ и исчез.
Венцит погрузился в путаницу голубых, зеленых и красных линий на своей
стратегической карте. Его глаза цвета льда возбужденно блестели, пальцы
стискивали перо так, словно в руках у него - оружие, и он готов ринуться в
бой.
- Один, я один должен править одиннадцатью королевствами, - шептал он,
нанося на карту новые линии. - Я - над всеми одиннадцатью королевствами, а
не какой-то мальчишка-король, что восседает сейчас на троне в Ремуте!

ГЛАВА V

"Взгляни на праведника, в дни свои благодарившего Бога"^[5].
Ранним вечером того же дня еще двое обсуждали судьбу
перебежчиков-Дерини. Она беспокоила двух почтенных прелатов, по доброй воле
покинувших Гвинеддскую Курию, ту самую, о которой с такой иронией упоминал
уже сегодня Венцит. Именно на этих священниках лежала ответственность за
раскол, разделивший на два лагеря гвинеддское духовенство.
О Томасе Кардиеле, в часовне которого происходил этот разговор, никто
никогда не мог и помыслить, как о бунтовщике. Уже пять лет занимал он
почетную епископскую кафедру в Дхассе и никак не мог предположить, что на
сорок первом году жизни окажется в центре подобных событий. Ко времени
принятия епископского сана он, совсем молодой еще священнослужитель, был
известен своим ровным, спокойным нравом и безупречной верностью церкви,
которой служил. Эти качества полностью соответствовали той нейтральной роли,
которую обычно играл епископ Дхасский в церковных спорах.
Да и его товарищ, Денис Арилан, не предполагал, во что выльется этот
разлад в Курии, происшедший два месяца назад. Тридцативосьмилетний - самый
молодой в Гвинедде - епископ делал весьма успешную карьеру с тех пор, как
поступил в семинарию. Теперь же он думал о том, что, если события коренным
образом не изменятся к лучшему, ни ему, ни Кардиелю не будет покоя. И
действительно, разрешение сложившейся ситуации стало для них вопросом жизни
и смерти.
Согласно законам Гвинеддской Курии, грех Кардиеля и Арилана был велик -
ведь это они еще с четырьмя епископами открыто пошли наперекор Курии на
заседании Синода, провозгласив, что отлучение всего Корвинского герцогства -
незаконно.
Но архиепископ Лорис настоял на своем, несмотря ни на что, и Корвин
отлучен. И вот теперь в Гвинедде две Курии: одна - в Дхассе, из шестерых
епископов, которые изгнали из города Лориса и Карригана, а другая, из
одиннадцати епископов, - в Короте, захваченной мятежниками столице Моргана.
Эти одиннадцать объединились с бунтовщиком Варином де Греем и объявили себя
единственно законной церковной властью Гвинедда. Словом, если примирение еще
и возможно, то добиться этого весьма нелегко.
Кардиель возбужденно ходил взад и вперед вдоль ограды алтаря этой
маленькой часовни, в который раз перечитывая один и тот же лист пергамента.
Он озадаченно покачал головой, пробежав глазами текст, и растерянно
вздохнул. Арилан, казалось, был спокоен. Он сидел на передней скамье,
посматривая на собеседника, и его возбуждение выдавало только то, что он
непрерывно барабанил кончиками пальцев по спинке скамьи. Кардиель снова
покачал головой и озадаченно потер подбородок; темный аметист у него на
пальце сверкнул в тусклом свете свечей.
- Это же не укладывается в голове, Денис, - проговорил он. - Как это
корвинцы решились напасть на самого принца Нигеля? Неужели то пятно, что
лежит на Келсоне, бросает тень и на его дядю? Ведь Нигель-то не Дерини.
Арилан перестал барабанить пальцами по скамье и безнадежно махнул
рукой. Его тоже поразило известие о схватке в Дженнанской долине два дня
назад, но его изощренный ум уже охватил всю ситуацию в целом, и теперь он
думал о том, что же предпринять, чтобы выйти из создавшегося положения. Он
снял шелковую фиолетовую камилавку, покрутил ее в пальцах, положил подле
себя на скамью и взъерошил волосы. Скрестив руки на груди, он прикрыл
тяжелый серебряный нагрудный крест, на котором играли лиловые блики.
- Возможно, наша ошибка в том, что мы все еще держим войска здесь, в
Дхассе, - наконец произнес Арилан. - Может быть, нужно было прийти на помощь
Келсону еще несколько месяцев назад, когда все это только начиналось. А
может, имело смысл поехать в Корот, чтобы утихомирить слегка зарвавшихся
архиепископов. Ведь пока мы не поладим с ними, мира в Корвине не будет. - Он
бросил взгляд на свой крест и продолжил тихим голосом: - Хорошо же мы,
епископы - пастыри Гвинедда, наставляли наших людей. Они повиновались, как
овцы, когда объявили анафему, несмотря на то, что анафема незаконна и что
самим им от этого только вред, а те, кому провозгласили отлучение, -
осуждены без вины.
- Так вы считаете, что Морган и Мак-Лайн невиновны?
Арилан покачал головой, уставясь на носок бархатной туфли,
выглядывающей из-под сутаны.
- Нет. Вообще, они несомненно виновны, что и говорить. Часовня Святого
Торина сожжена, погибли люди, а Морган и Дункан, как ни крути - Дерини.
- А если у них не было выбора, если обстоятельства вынудили их?
Возможно, следовало бы выслушать их объяснения, - пробормотал Кардиель.
- Возможно, возможно. Вы правы, если Морган и Дункан действовали в
целях самозащиты, выбираясь, например, из предательской западни, то с них
снимется вина за происшедшее в гробнице Святого Торина. Даже убийство может
быть оправдано, если они оборонялись. Но, - Арилан вздохнул, - Дерини-то они
были и остаются.
- Увы, это верно. - Кардиель перестал шагать и в задумчивости присел на
мраморную ограду алтаря перед Ариланом. Лампада, висевшая на высоте
нескольких футов у него над головой, бросала красноватые отблески на его
седые волосы, окрашивала в пурпур бархатную камилавку. Кардиель долго
смотрел на лист пергамента, который держал в руке, прежде чем сложил и
спрятал его за поясом. Вытянув руки вдоль перил ограды, на которую опирался
спиной, он запрокинул голову и некоторое время разглядывал сводчатый
потолок, затем снова обратил взгляд на Арилана.
- Как вы думаете, они к нам приедут, Денис? - спросил он. - Рискнут ли
Морган и Дункан довериться нам?
- Не знаю.
- Если бы только мы могли поговорить с ними и выяснить, что же на самом
деле произошло у Святого Торина, тогда мы могли бы стать посредниками между
ними и архиепископами и положить конец этой нелепой склоке. Я вовсе не
желаю, Денис, братоубийственной войны. И этот раскол в Курии... Однако не
могу согласиться и с отлучением Корвина. - Он помолчал и продолжил несколько
тише: - Я тут попытался разобраться в себе... Все думал, правильно ли мы
поступили тогда, можно ли было вести себя иначе в той переделке, в которую
мы попали, и пришел к выводу - нет. Здравый смысл подсказывает мне, что я
сделал все, от меня зависящее. Но меня все равно терзает мысль, что был
какой-то другой путь. Глупо, правда?
Арилан покачал головой.
- Вовсе не глупо. Крики Лориса о ереси, святотатстве и убийствах
главным образом были рассчитаны на чувства, чтобы сложилось впечатление, что
отлучение - единственно возможное наказание, подходящее герцогству, чей
правитель грешен перед Богом и людьми. Но вас ему не удалось обвести вокруг
пальца. Вы сорвали маски, силой разума вам удалось противостоять его истерии
и порвать те тенета лжи, что опутывают людей многие годы. На это надо было
отважиться, Томас. - Арилан улыбнулся. - И надо было решиться последовать за
вами. И никто из решившихся на это не сожалеет ни о чем, более того, все
последуют за вами и дальше. Мы все вместе несем ответственность за
происшедший раскол.
Кардиель грустно улыбнулся и опустил взгляд.
- Благодарю. Мне приятно это слышать, в особенности - от вас. Но у меня
нет ни малейшего представления о том, что же делать дальше. Нас слишком
мало.
- Мало? Но с нами вся Дхасса! А ваша гвардия? Никто из них не поддался,
Томас, речам Лориса. Конечно, люди помнят, что Морган и Дункан в ответе за
разрушения в гробнице Святого Торина, и очень не скоро простят им это.
Однако их преданность Келсону очевидна - посмотрите на нашу армию.
- Да уж вижу, - отозвался Кардиель. - Армия, которая стоит у ворот
Дхассы и еще ничем не помогла Келсону. Думаю, Денис, мы не можем позволить
себе и дальше ждать, объявятся ли Морган с Дунканом. Я намерен послать новое
письмо Келсону, чтобы договориться, где и когда мы встретимся с ним. Чем
больше мы ждем, тем сильнее становится влияние Варина и упрямство
архиепископов.
- Я думаю, Томас, мы можем выступить чуть позже, - снова покачал
головой Арилан. - Что касается Варина и архиепископов, то тут несколько дней
ничего не решают. Но если мы до встречи с Келсоном выясним все вопросы,
касающиеся Дункана и Моргана, нам будет проще потом явиться в Корот к
Лорису, мы придем с фактами, а не с голословными утверждениями. Посудите
сами - отказавшись поддержать отлучение, наложенное Курией, мы, независимо
от того, хотим этого или нет, встали на сторону Моргана и Дункана и,
следовательно, впутались во всю историю с Дерини. Поэтому теперь мы сможем о
чем-то говорить только тогда, когда будем уверены, что Морган и Дункан
действительно невиновны, и сможем это доказать.
- О, я молю Бога, чтобы мы смогли это доказать, - пробормотал Кардиель.
- Лично я всегда слышал о Моргане и Мак-Лайне только хорошее. Я даже могу
понять, почему Мак-Лайн столько лет скрывал свое происхождение, и пожалуй,
могу простить ему то, что он вступил в сан священника, зная, что он Дерини.
Все эти годы он преданно служил церкви и священником был очень хорошим.
- Может быть, и другие Дерини не такие уж злодеи? - улыбнулся Арилан. -
Помните, вы спрашивали меня несколько месяцев назад, верю ли я, что все
Дерини изначально несут в себе зло?
- Помню. Вы ответили тогда что среди Дерини, несомненно, есть злодеи,
как и среди людей. Да, и еще что вы не верите, будто Келсон, Морган и
Мак-Лайн замышляют что-то недоброе.
В глазах Арилана сверкнули лиловые огоньки.
- И я готов это повторить.
- Да? Но к чему вы это?
- К чему? Вы же сами сказали, что Дункана вы знаете, как хорошего
священника, несмотря на то, что он Дерини. Может быть, то, что он, хотя и
принял сан вопреки всем запретам, но стал хорошим священником, говорит о
том, что Рамосский Собор допустил ошибку? А если ошибка допущена в одном
важнейшем вопросе, то почему не предположить, что и в остальных - тоже? - Он
искоса посмотрел на Кардиеля. - А это, в свою очередь, вообще наводит на
мысль о переоценке отношений между людьми и Дерини...
- Хм... Я не подходил к этому вопросу с такой стороны. По-вашему,
значит, мы должны отменить запреты на принятие сана, на занятие общественных
должностей, на владение землей для... для...
- Для Дерини. Вот вам и великий заговор! - кивнул Арилан, пряча улыбку.
Кардиель поджал губы и, нахмурившись, покачал головой.
- Как знать, Денис. До меня несколько дней назад дошли странные слухи.
Просто к слову не приходилось. Говорят, что заговор Дерини в самом деле
существует, что существует Совет высокородных Дерини, управляющий всей
деятельностью этого племени. Они пока еще никак себя не проявили, но все
же... - Он остановился, нервно потирая руки; в такт движениям заиграл его
аметист в слабом свете свечей. В серых глазах стоял тревожный вопрос. -
Денис, а вдруг все это правда? И что, если Морган и Мак-Лайн его участники?
Или Келсон, да поможет ему Бог? Две сотни лет минуло со времен
междуцарствия, две сотни лет, как людские законы восстановлены почти везде в
одиннадцати королевствах. Но люди не забыли, какой была жизнь при тирании
чародеев, которые во зло использовали свое могущество. Что, если и теперь
затевается то же самое?
- Что если, что если... - нетерпеливо передразнил Арилан Кардиеля. -
Если, Томас, и существует заговор Дерини, то нити его ведут к Венциту
Торентскому. Кстати, от него и его шпионов, скорее всего, и исходят эти
слухи, дошедшие до вас. Что до угрозы тирании Дерини, то это точное описание
правления Венцита в Торенте, где его род правит уже в течение двух столетий.
И это, друг мой, единственный заговор Дерини, последствия которого мы,
возможно, увидим в недалеком будущем. А что касается Совета Дерини, - он
пожал плечами и понизил голос, - ну, если он и существует, результатов его
деятельности я пока не видел.
Кардиель только удивленно моргал, глядя на Арилана, горячность которого
привела его в крайнее изумление. Но тут огонь, вспыхнувший было в
лилово-голубых глазах Арилана, погас, и выражение лица смягчилось. Со
вздохом облегчения Кардиель поднялся, подобрал плащ и, накинув его на плечи,
произнес с кроткой улыбкой:
- Знаете, Денис, временами вы меня беспокоите. Я порой не могу
предвидеть, что вы скажете дальше. А когда вы пытаетесь меня в чем-то
успокоить, то ваши доводы, случается, пугают меня до смерти.
Арилан ободряюще сжал локоть Кардиеля.
- Простите, что я иногда даю волю своим чувствам.
- Бывает, - улыбнулся Кардиель. - Не хотите пойти со мной, выпьем
чего-нибудь освежающего. У меня от этих разговоров о Дерини пересохло в
горле.
Арилан усмехнулся и последовал за Кардиелем к выходу.
- Немного позже. Я хочу побыть один. Что-то тяжело на душе.
- Что ж, я желаю вам поскорее прийти в себя, - сказал Кардиель. - Ну, а
когда вы обретете душевное равновесие наедине с Ним, - он кивнул в сторону
распятия, - то почему бы вам не присоединиться ко мне? Я нынче долго не
смогу уснуть.
- Хорошо, будет видно. Спокойной ночи, Томас.
- Спокойной ночи.

Когда за Кардиелем закрылась дверь, молодой епископ поправил мантию и
заглянул в боковое крыло. Он вздохнул, на цыпочках прошел в небольшой неф,
взял свой шелковый плащ, надел его, завязав на шее фиолетовые ленты, и
поправил на темных волосах камилавку. Еще раз оглядев часовню, как будто
запоминая каждую деталь убранства, он наконец поклонился главному алтарю и
прошел через поперечный неф налево, остановившись перед маленьким боковым
алтарем. На мраморной плите не было никаких украшений, кроме полотняного
покрывала и единственной лампады, но Арилану и не нужен был сейчас этот
алтарь. Осмотрев мраморный мозаичный пол под ногами, он ступил на едва
очерченный его участок и ощутил в пальцах легкое покалывание, возвестившее
ему о том, что он не ошибся.
Бросив последний взгляд на закрытую дверь часовни, он подобрал полы
своей рясы и закрыл глаза.
Сказав про себя необходимые слова, он представил место, куда хотел
попасть, - и исчез из часовни.
Минуту спустя дверь в часовню отворилась, и в проеме показалась голова
Кардиеля.
Ожидая увидеть коленопреклоненного Арилана, он открыл было рот,
собираясь что-то сказать, да так и забыл его закрыть - в часовне никого не
было. На какое-то мгновение Кардиель оцепенел, удивленно сдвинув брови: как
же так? Ведь он не успел отойти далеко от часовни, когда вспомнил еще
кое-что и решил вернуться, чтобы рассказать об этом Арилану. Куда,
интересно, он делся? Сказал, что хочет побыть один...
Впрочем, ладно. Наверное, епископ удалился в свою комнату, чтобы
помолиться там, и значит, Кардиелю не следует беспокоить его.
"Да, конечно, - сказал себе Кардиель. - Арилан сейчас стоит на коленях
в своей комнате. Хорошо, то, о чем я вспомнил, подождет до утра".
Но епископа Арилана не было ни в его комнате, ни вообще в Дхассе...

ГЛАВА VI

"Притчу и замысловатую речь..."^[6]
Торн Хаген, Дерини, повернулся и открыл один глаз, не ожидая, что в
комнате будет уже так темно. Взглянув через плечо и белые гладкие простыни,
он увидел солнце, погружающееся в туманную дымку за горой Тофель, которая
отбрасывала причудливую красноватую тень на крепостной вал. Он зевнул,
пошевелил пальцами и бросил взгляд на смуглое плечико девушки, лежавшей
рядом с ним. Он провел ладонью по взъерошенным каштановым волосам, и когда
его пальцы соскользнули с кудрей девушки на ее спину, она вздрогнула,
повернулась и с обожанием посмотрела на него.
- Вы хорошо отдохнули, милорд?
Торн лениво улыбнулся, не спуская с нее рассеянного взгляда.
Девушку звали Мойра, ей недавно исполнилось пятнадцать. Он увидел ее
одним холодным февральским утром на Хартанском базаре из паланкина, где он
сидел, укутанный в меха. Замерзший, худенький, голодный беспризорный ребенок
с темными глазами дрожал от страха и ночного холода. И словно какая-то
невидимая нить связала их с той минуты; та страсть, что доставляет людям
столько радости, но приносит и горе. Торн откинул бархатные занавески,
протянул ей обе руки, улыбнулся смущенно и поманил ее взглядом. Она подошла.
Он не мог бы объяснить, почему позвал ее: может быть, в утреннем тумане
она напомнила ему дочь, черноволосую Кару, которую он потерял. В общем, он
позвал, и она подошла. Если бы Кара была жива, ей было бы столько же лет.
Он нетерпеливо тряхнул головой, хлопнул девочку пониже спины и отогнал
эти мысли. Затем он сел, потянулся, а девочка в улыбкой коснулась его руки.
Торн с сожалением отвел ее руку и покачал головой.
- Прости, малышка, пора вставать. Совет не ждет даже таких высоких
лордов Дерини. - Он наклонился и отечески поцеловал ее в лоб. - Я не
задержусь. Почему бы тебе не вернуться сюда около полуночи?
- Конечно, милорд. - Она вскочила и накинула на себя что-то тонкое,
прозрачное, из невесомой желтой ткани, и направилась к двери, поминутно
оглядываясь, одаривая его нежным взглядом черных глаз. - Я, может быть, даже
сделаю вам сюрприз.
Когда за ней закрылась дверь, Торн покачал головой и с досадой
вздохнул. Глуповатая улыбка играла на его лице. Он огляделся в полумраке
комнаты с видом смущенным и довольным одновременно и направился к двери
гардеробной. На ходу он что-то пробормотал себе под нос и сделал рукой
замысловатый жест. Тотчас по всей комнате загорелись свечи, и Торн,
пригладив редеющие каштановые волосы, принялся рассматривать себя,
остановившись перед зеркалом.
Выглядел он, надо сказать, неплохо. Тело его в пятьдесят лет было таким
же мощным и крепким, что и четверть века назад. Конечно, с тех пор он
потерял часть волос и прибавил в весе несколько фунтов, но предпочитал
думать, что эти перемены только добавили ему солидности. Свои румяные щеки и
голубые глаза, в которых застыло вечное удивление, в молодости он просто
ненавидел, потому что чуть ли не до тридцати его все принимали за
несовершеннолетнего.
А вот теперь его цветущий вид у многих вызывал зависть. В то время, как
его ровесники выглядели так, как и должны были выглядеть в этом возрасте,
сам Торн - всегда со вкусом одетый, чисто выбритый, подтянутый - легко мог
сойти за тридцатилетнего. "Несомненно, - подумал он, вспоминая только что
покинувшую его девушку, - молодо выглядеть - это замечательно!"
Торн хотел было позвать слуг, чтобы они помогли ему принять ванну и
одеться перед заседанием Совета, но потом отказался от этой мысли. У него
было мало времени. Лучше уж сосредоточиться и попытаться вызвать воду с
помощью магии, приемам которой его целый месяц учил Лоран. У Торна до сих
пор ничего толком не получалось, и это его раздражало. Всякий раз сначала
все шло хорошо, но под конец ничего не получалось. Почему бы не попробовать
снова?
Выйдя на середину комнаты, Торн расставил пошире ноги, выпрямился и
вытянул руки вверх. Клиновидный силуэт застыл в мерцающем свете свечей. Торн
начал монотонно напевать себе под нос слова заклинания, и вскоре его тело
окутало небольшое, но настоящее грозовое облако, в котором посверкивали
молнии. Он крепко зажмурился, затаил дыхание и только слегка постанывал от
удовольствия, когда искрящиеся молнии приятно покалывали кожу. Теперь
предстояло самое трудное.
Он отвел от себя облачко, пронизываемое молниями, и теперь оно парило
перед ним, потрескивая и брызгаясь в тусклом свете свечей. Открыв глаза,
Торн полюбовался на эту картину и начал осторожно перемещать тучу к окну,
чтобы в конце концов вылить ее во двор. В это время яркий свет вспыхнул у
него за спиной - там явно открылся Переносящий Ход. Он обернулся, чтобы
посмотреть, кто же это, и сразу потерял контроль над облачком.
Молния, выскочившая из тучки, больно ударила его, вода с шумом
обрушилась на пол, залив мраморные плиты и бесценный ковер, а заодно
испортив настроение Торна. Когда из Переносящего Хода появился Ридон, Торн
сыпал проклятиями, на его детском лице бушевали злоба и негодование.
- Черт тебя возьми, Ридон! - прошипел он, немного придя в себя. - Ты
что, не мог предупредить о приходе? Посмотри, из-за тебя я залил всю
комнату.
Он вышел из лужи и потряс в воздухе сначала одной босой ногой, потом
другой, стараясь высушить их; он свирепо поглядывал на Ридона, который шел к
нему через комнату.
- Извини, Торн, - с усмешкой проговорил Ридон, - давай я все уберу.
- "Извини... давай я все уберу...", - передразнил Торн. Его глаза
сузились и потемнели от злости. - Попробуй. Все равно никто здесь, кроме
меня да тебя, не может это сделать.
Сдерживая улыбку, Ридон вытянул руки над мокрым полом и с закрытыми
глазами шепотом произнес несколько коротких фраз. Вода испарилась, Ридон
пожал плечами и снова посмотрел на Торна виноватым взглядом. Тот, все еще
злясь, не произнес ни слова и с обиженным видом побрел в гардеробную. Из-за
полуоткрытой двери послышалось шуршание тканей.
- Торн, я правда сожалею, что помешал тебе, - проговорил Ридон,
расхаживая по комнате и рассматривая разные безделушки. - Меня прислал
Венцит, чтобы попросить тебя кое о чем.
- Для Венцита я, может быть, что-нибудь и сделаю, но не для тебя.
- Ну не дуйся. Я же извинился.
- Ладно, ладно. - Торн помолчал, а затем спросил с любопытством: - И
что же нужно Венциту?
- Ему нужно, чтобы ты потребовал на Совете, чтобы Моргана и Мак-Лайна
разрешили вызвать на поединок, как чистокровных Дерини.
- Как чистокровных Дерини? На поединок? Ты это серьезно? - Торн опять
помолчал. Когда он заговорил снова, злости в его голосе поубавилось. -
Хорошо, попробую. Но я надеюсь, Венцит помнит о том, что мое влияние в
Совете не так уж велико. Мы же переизбрали месяц назад сопредседателя. А
почему бы тебе не попробовать самому? Ты же чистокровный Дерини, тоже имеешь
право выступить перед Советом, даже если и не входишь в Круг Избранных.
- У тебя короткая память, Торн, - ответил Ридон. - Когда я последний
раз выступал на Совете, я поклялся, что никогда больше моей ноги не будет ни
там, ни в другом месте, где находится Стефан Корам. Я семь лет держал клятву
и вовсе не собираюсь нарушить ее сегодня вечером. И потом, Венцит сказал,
что это должен сделать ты.
Торн вышел из гардеробной, поправляя полы лиловой мантии, выступающие
из-под золотой парчовой накидки.
- Хорошо, хорошо. Не кипятись. Хотя жаль. Если бы не Корам, ты сам мог
бы быть сопредседателем. Или ты, или Венцит, кто-то из вас.
- Да, мы неплохая парочка, не так ли? - промурлыкал Ридон, глядя на
Торна прищуренными серыми глазами. - Венцит - старая лиса, и не скрывает
этого. А я... я знаю - Корам меня сравнивал с самим Люцифером: падшего
ангела, видите ли, низвергли во тьму из Круга Избранных. - Он мрачно
усмехнулся и, облокотившись о каминную полку, стал разглядывать свои ногти.
- Впрочем, мне всегда нравился Люцифер. Как бы то ни было, до своего падения
он был светлейшим из ангелов.
За спиной Ридона вспыхнуло на мгновение малиновое сияние, и Торн громко
икнул. Он с трудом сдержался, чтобы не осенить себя крестным знамением.
- Пожалуйста, не говори так, - боязливо прошептал он, - а то кое-кто
может услышать.
- Кто, Люцифер? Чепуха. Дорогой Торн, боюсь, что наш Князь Тьмы -
выдумка, сказка, сочиненная, чтобы пугать непослушных детей. Настоящие
дьяволы - это живые люди, вроде Моргана и Мак-Лайна. Запомни это, будь
умницей.
С хмурым видом Торн привел наконец в порядок свою мантию и повязал