Страница:
9. Немного позднее готы задумали коварным образом ворваться в укрепления. И прежде всего они ночью впустили отряд своих воинов в один из водопроводов, откуда они сами в начале войны отвели воду. Со светильниками и факелами в руках они пытались этим путем найти возможность проникнуть в город. Случайно недалеко от Пиценских ворот в своде этого водопровода оказалось небольшое отверстие. Один из римских сторожей, увидав там свет, сказал своим сотоварищам по страже; они же сказали, что, вероятно, он видал пробегавшего здесь волка. В этом месте как раз сооружение водопровода не выдавалось высоко над землей, а глаза волка, по их мнению, похожи на огонь. Те из варваров, которые сделали попытку найти дорогу через водопровод, оказавшись в середине города, где еще к древности был подъем, ведший на самый Палатин, встретились с каким-то сооружением, которое не давало им возможности ни идти дальше, ни вообще воспользоваться этим подъемом. Сооружение это Велизарий предусмотрительно устроил в начале осады, как мною это рассказано в предшествующей книге (V [I], гл. 19, § 18). Вынув оттуда небольшой камень, варвары решили тотчас вернуться и, явившись к Витигису, показали ему камень и доложили обо всем. Об этом замысле Витигис стал совещаться с [142] главнейшими из готов; тем временем у римлян, которые несли стражу у Пиценских ворот, на другой день возникло подозрение при воспоминании о волке. И когда эти разговоры, распространяясь, дошли до Велизария, то главнокомандующий не оставил этого дела без внимания, но тотчас отправил в водопровод людей из войска наиболее рассудительных вместе со своим телохранителем Диогеном и велел возможно скорее во всем этом разобраться. В этом водопроводе они нашли светильники врагов и брошенные ими остатки факелов и, обследовав сооружение, откуда готами был вынут камень, они донесли об этом Велизарию. Поэтому и Велизарий велел особенно тщательно сторожить этот водопровод и готы, заметив это, отказались от своей попытки. После этого варвары задумали прямое нападение на Римские стены. Выждав время обеда, когда враги могли меньше всего ожидать этого, неся с собой лестницы и зажигательные средства, они двинулись против Пиценских ворот, возбужденные надеждой, что возьмут город с одного натиска, так как тут было оставлено немного воинов. Случилось, что тогда охрану нес Ильдигер со своим отрядом: все по очереди назначались для несения стражи. Увидя врагов, движущихся в беспорядке, он встретил их, когда они не были выстроены в боевой порядок, но шли без всякого строя, и без большого труда своими силами обратил в бегство и многих убил. Когда в городе, что и естественно, поднялся крик и смятение, римляне быстро отовсюду сбежались на укрепления, а вскоре затем и варвары, не сделав ничего, вернулись в свой лагерь. Витигис вновь придумал коварный план нападения на укрепления. Наиболее легкой для завоевания была для него та часть укреплений, которая шла по берегу Тибра, так как здесь еще древние римляне, полагаясь на сильную защиту реки, соорудили стену небрежно, сделав ее низкой и совершенно без башен. Витигис надеялся, что здесь он легче, чем где-либо в другом месте, сможет взять город. Да и сторожевой отряд был тут далеко не достаточный. И вот он подкупает двух римлян, живших около храма апостола Петра, [143] чтобы они, захватив с собой мех вина, с наступлением вечера пошли к воинам, стоящим в карауле, преподнесли им этого вина, выражая некоторым образом свое дружеское расположение и уважение, а затем они должны были провести там ночь, распивая со стражей это вино, потом всыпать каждому в кружку сонного снадобья, которое он сам им и дал. На другом берегу он тайно держал наготове челноки; как только сторожей охватит сон, часть варваров по знаку одного из заговорщиков с лестницами должна была переправиться через реку и сделать нападение на укрепления. Все войско готов было к этому времени в готовности, чтобы штурмовать весь город. Когда они так договорились, то один из тех, которых Витигис подговорил на такое предательство (но римлянам не было суждено быть захваченными этим войском готов), придя добровольно, осведомил обо всем Велизария и выдал другого. Подвергнутый пытке огнем, тот сообщил все, что он должен был делать, и показал снадобье, которое дал ему Витигис. Отрезав ему нос и уши, Велизарий отправил его в неприятельский лагерь верхом на осле. Увидя его, варвары поняли, что нет божьей воли на то, чтобы их планы шли намеченным путем и что поэтому Рим никогда ими взят не будет.
10. В то время как это происходило, Велизарий написал Иоанну, приказывая ему приступить к условленному делу. Тогда Иоанн с двумя тысячами всадников сделал набег на Пиценскую область, грабя все, что попадалось навстречу и, как было условлено, обращая в рабство детей и жен врагов. Улифея, дядю Витигиса, вышедшего против него с войском, он победил в открытом бою, самого его убил и перебил почти все неприятельское войско. Поэтому уже никто не осмеливался вступать с ним в открытое сражение. Когда он подошел к городу Ауксиму, он узнал, что там стоит незначительный гарнизон готов, но что это местечко сильно укреплено и неприступно. Он вовсе не захотел засесть здесь, осаждая его, но, отойдя отсюда, возможно скорее двинулся дальше. То же самое он сделал и около города Урбинума, быстро двигался к [144] городу Ариминуму, причем местные римляне служили ему проводниками, приходя ему на помощь. Ариминум отстоит от Равенны на расстоянии одного дня пути. Варвары, которые стояли там гарнизоном, относились с большим недоверием к жившим вокруг римлянам и, когда они узнали, что войско врагов приближается к ним, они ушли из города и, устремившись в поспешном бегстве, спаслись в Равенну. Таким образом, Иоанн занял Ариминум, оставив позади себя неприятельские гарнизоны в Ауксиме и Урбине, не потому, что он забыл о наставлениях Велизария и не под влиянием безрассудной храбрости, так как с энергией у него сочеталась и рассудительность, но подумав, как это и оказалось на самом деле, что в случае, если готы узнают, что римское войско находится так близко от Равенны, то они тотчас снимут осаду Рима, боясь за этот свой город. И предположение его оказалось справедливым. Когда Витигис и войско готов услыхали, что Ариминум занят Иоанном, они были охвачены величайшим страхом за Равенну, они уже не думали ни о чем другом и без всяких задержек приступили к отходу, о чем я буду рассказывать дальше. Великую славу за это дело заслужил Иоанн, и раньше будучи весьма прославленным. В решительные моменты он был смелым и предприимчивым на собственный страх, во время опасности не терялся; что же касается суровой пищи или бесконечной выносливости, то он не уступал в этом ни одному варвару или своему воину. Таков был Иоанн. Жена Витигиса, Матазунта, сильно настроенная против своего мужа, потому что с самого начала она насилием была принуждена к сожительству с ним, услыхав, что Иоанн прибыл в Ариминум, пришла в великую радость и тайно отправила к нему послов вести переговоры о браке и предательстве.
И вот они, посылая друг к другу послов, все время тайно от других вели между собой переговоры. Готы же, стоявшие под Римом, узнав, что делается под Ариминумом, и так как все запасы у них пришли к концу и трехмесячный срок перемирия уже истек, хотя они еще не узнали результатов своего [145] посольства, решили уйти от Рима. Время года подходило же к весеннему солнцеповороту, на осаду было потрачено год и девять дней. И вот готы подожгли все свои укрепленные лагери и с наступлением дня двинулись в путь. Видя бегство врагов, римляне были в нерешительности, что им делать в данный момент. Случилось, что в это время большей части конницы не было, так как она была разослана в разные стороны, как я говорил выше, а при том количестве неприятелей они не считали себя достаточно сильными для битвы. Однако Велизарий велел всем пешим и конным вооружиться. И когда он увидал, что большая половина врагов перешла мост, он вывел свое войско через Пинцианские ворота. Произошел рукопашный бой, ничуть не меньший, чем прежние. Вначале варвары решительно отбивались от врагов и при первом столкновении много пало людей и с той и с другой стороны. Но затем, обращенные в бегство готы по своей собственной вине стали терпеть огромные потери и подверглись окончательной гибели. Каждый стремился первым перейти через мост; поэтому, устроив в этом узком месте страшную давку, они подверглись тягчайшим несчастьям. Они избивались и своими и неприятелями. Многие из них с той и с другой стороны моста падали в Тибр и, отягченные своим оружием, тонули и погибали. Таким образом, потеряв очень многих, оставшиеся соединились с теми, которые перешли реку раньше. В этой битве проявили исключительное геройство телохранители Велизария — Лонгин из исавров и Мундила. Мундила, вступив в бой с четырьмя врагами, поочередно всех их убил, а сам остался невредимым. А Лонгин, главный виновник бегства неприятелей, пал в этой битве, оставив по себе во всем римском войске самую глубокую печаль.
11. Витигис, направившись с остатками войска к Равенне, занимал укрепления бывших по пути местечек крепкими гарнизонами; он оставил в Клузиуме, городе Этрурии, тысячу человек под начальством Гибимера, в «Старом Городе» (urbe vetere) столько же, начальником над которыми поставил Албилу [146], родом гота. В Тудере он оставил Улигисала с четырьмястами воинов. В Пиценской области он оставил гарнизон в четыреста человек в Петре из числа тех, которые и прежде тут жили, но в Ауксиме, который является крупнейшим из здешних городов, он оставил четыре тысячи готов, выбранных за свою доблесть, поставив им начальником крайне энергичного человека по имени Висандра, а в городе Урбине — две тысячи под начальством Моры. Есть еще два укрепленных пункта — Цезена и Монтеферетра; в каждом из них он поставил гарнизон не меньше чем по пятьсот человек. Сам же с остальным войском двинулся прямо к Ариминуму с тем, чтобы его осадить. Но Велизарий со своей стороны, как только готы сняли осаду, послал Ильдигера и Мартина с тысячей всадников с тем, чтобы они, быстро двигаясь другой дорогой, успели раньше неприятелей прийти в Ариминум, и велел им возможно скорее отозвать оттуда Иоанна и всех бывших с ним и вместо них поместить большой отряд, вполне достаточный для охраны этого города, взяв его из гарнизона города по имени Анионы, который находится у Ионического залива, отстоящего от Ариминума на расстоянии двух дней пути. Дело в том, что не так давно он захватил этот город, отправив туда Копона с немалым войском из исавров и фракийцев. Он надеялся, что если только они и пехотинцы, находясь под начальством не очень известных командиров, будут находиться в Ариминуме, то весь цвет готского войска не останется здесь для осады, но, не обратив на них внимания, тотчас отправится к Равенне; если же они захотят осаждать Ариминум, то для пехотинцев там хватит продовольствия на более продолжительное время; вместе с тем он полагал, что две тысячи конницы, не находясь внутри стен крепости, а передвигаясь с остальным войском, причинят врагу, конечно, много бед и скорее заставят их снять осаду. Имея это в виду, Велизарий дал свой приказ Мартину и Ильдигеру с их войском. Двигаясь по Фламиниевой дороге, они немного обогнали варваров, так как готы при большой своей численности двигались много [147] медленнее и принуждены были делать большие обходы как вследствие недостатка в предметах первой необходимости, так и потому, что они меньше всего хотели идти поблизости от укреплений по Фламиниевой дороге, так как там, как я раньше указывал, римляне держали в своих руках Нарнию, Сполеций и Перузию.
Римское войско, подойдя к Петре, считая дальнейшее продвижение делом неважным, сделало попытку захватить ее гарнизон. Это укрепление было создано не человеческими руками, но таким его сделала природа места. Подход к нему крайне крут. На этой дороге справа течет река, благодаря быстроте течения недоступная для перехода, а слева, немного в сторону от дороги, поднимается отвесная скала такой высоты, что для людей, стоящих внизу, те, которые случайно заберутся на вершину, кажутся величиной с самых маленьких птиц. И еще с древних времен тут не было никакого прохода, если кто хотел идти прямо. Подошва горы подходит вплотную к самому руслу реки, не давая возможности прохода тем, кто вздумал бы избрать этот путь. Поэтому еще древние пробили здесь проход и сделали тут маленькие ворота для входа в город. Так как они разломали большую часть второго подъема и оставили только столько, сколько нужно для ворот, то получилось природное укрепление, и они назвали его вполне подходящим именем — именем Петра («Скала»). Войска Мартина и Ильдигера начали бой у одних из этих двух ворот и, хотя они посылали много стрел, сделать ничего не могли, несмотря на то, что находящиеся здесь варвары отбивались от них очень плохо. Тогда, поднявшись по крутой дороге с задней стороны входа, они стали на готов сбрасывать камни с самой вершины. Готы устремились тогда бегом с великим шумом и смятением под крыши домов и там успокоились. Тогда римляне, не имея возможности поразить никого из варваров сбрасываемыми камнями, придумали следующее. Отламывая большие куски скалы и толкая их руками целого отряда, они в конце концов сваливали их на дома этого местечка. Эти обломки [148] при падении, задевая даже малую часть строения, в достаточной степени все расшатывали и повергали варваров в великий страх. Поэтому готы стали простирать руки к тем, которые еще стояли около ворот, и сдались вместе с крепостью, договорившись, чтобы им самим не подвергнуться никаким бедам, став рабами императора и подданными Велизария. Из них привлекши на свою сторону очень многих, Ильдигер и Мартин увели их с собой на одинаковых и равных правах со всеми своими; немногим с детьми и женщинами разрешили продолжать жить тут, оставив здесь небольшой отряд римлян в качестве гарнизона. Отсюда они направились в Анкону и, выведя оттуда большое число пехотинцев, бывших в этом городе, на третий день прибыли в Ариминум и сообщили план Велизария. Но Иоанн не пожелал сам следовать за ними, даже более: он удержал при себе Дамиана с четырьмястами воинов. Тогда они, оставив ему всю пехоту, спешно удалились с телохранителями и щитоносцами Велизария.
12. Немного времени спустя прибыл к Ариминуму Витигис со всем войском и, став вокруг него лагерем, стал его осаждать. Тотчас сделав деревянную башню выше стен города и поставив ее на четыре колеса, готы стали ее двигать к той части укреплений, которая казалась им наиболее легкой для завоевания. Чтобы им не испытать такой неудачи, какая постигла их под стенами Рима, они двигали эту башню не быками, но тащили ее собственными руками, скрывшись под прикрытие башни. Внутри ее была очень легкая лестница, по которой варвары собирались в большом количестве быстро подняться наверх, надеясь, что как только они пододвинут башню вплотную к укреплениям, то благодаря ей они без всякого труда взойдут на верх стены с ее зубцами; это позволяла им сделать высота башни, превышающая стены. И вот, когда они с этим сооружением были уже очень близко от укреплений, они остановились, так как уже наступал вечер, и, поставив сторожей вокруг башни, они заночевали, не ожидая, что они встретят откуда-либо какое-нибудь противодействие. Перед [149] ними не было никакого препятствия, не было между ними и стеной никакого рва, если не считать очень маленького. Римляне проводили ночь в большом страхе, считая, что на следующий день им предстоит погибнуть. Но Иоанн, не скрывая от себя опасности, но и не охваченный страхом, придумал следующий план. Оставив остальных на страже, сам он с исаврами, взяв с собой двузубые мотыги и другие подобного рода орудия, глубокою ночью, никому не сообщив своего плана, вышел из укреплений и велел копать ров. Они приступили к этой работе и землю, которую они вынимали, они все время валили на другую сторону рва, к стене; этот вал послужил им тут вместо укрепления. Делали они это незаметно, так как большинство врагов было охвачено глубоким сном; в короткое время они сделали ров достаточной ширины в том месте, где укрепления города были наиболее уязвимы и где варвары собирались сделать нападение при помощи сооруженной ими башни. К концу ночи варвары заметили, что тут делается, и устремились на тех, которые рыли ров, но Иоанн с исаврами успел уйти в укрепления, так как все, что касалось рва, было им выполнено отлично. С наступлением дня, узнав о случившемся, Витигис был этим страшно огорчен и некоторых из сторожей велел наказать, но тем не менее, желая продолжать двигать это сооружение к стенам, он приказал готам возможно скорее завалить ров связками прутьев и таким образом продолжать тащить башню. Согласно приказанию Витигиса, они приступили к делу с величайшим рвением, хотя враги очень сильно отбивались от них со стены. Но связки прутьев, когда башня надавила на них всей своей тяжестью, что и естественно, осели к низу. Поэтому варвары никак не могли дальше двигаться со своим сооружением, так как наклонная плоскость у них еще больше увеличилась там, где, как я сказал, римляне навалили к стене земли. Боясь, как бы с наступлением ночи враги, выйдя из города, не сожгли этого сооружения, они стали тащить его опять назад. Иоанн, решив спешно помешать этому всеми имеющимися у него силами, [150] велел воинам вооружиться и, созвав их всех, обратился к ним с такою речью: «Воины, вы, которые вместе со мною принимаете участие в этой опасности! Если кто-либо из вас хочет еще жить и увидать тех, кого он оставил дома, пусть знает, что исполнения этих надежд он добьется не чем-либо другим, как только силой и храбростью своих собственных рук. Когда Велизарий послал нас сюда, нас побуждали к бодрости и смелому выполнению дела великие надежды и страсть к подвигам. Мы не подозревали, что на побережье моря, где римляне являются владыками, мы будем осаждены; никто не мог бы себе представить, что до такой степени забудет о нас войско императора. Помимо всего этого, тогда побуждало нас к благородной отваге сознание наших услуг, которые мы окажем государству, и будущая слава от этих подвигов среди всех людей. Теперь мы можем, не говоря о другом, уцелеть только благодаря нашему мужеству, и нам необходимо подвергнуться этой опасности не ради чего-либо другого, а только для того, чтобы остаться живыми. Поэтому, если некоторым из вас хочется добиться славы доблести, им это предоставляется: пусть они, как и всякий другой, проявят себя доблестными воинами и тем станут славными. Приобретают славу не те, которые одолели более слабых, но те, которые, пусть слабее по вооружению, одерживают победу величием своего духа. Для тех, у кого больше, чем у других, жажда жизни, особенно будет полезно быть как можно более смелыми. Ведь те, для кого, как теперь для нас, все дело на острие ножа, по большей части все они могут спастись только тем, что будут презирать опасности». С такими словами Иоанн повел свое войско против врагов, оставив на стенах очень немногих для охраны. Произошел до крайности ожесточенный бой, так как враги храбро отражали нападение. И только с большим трудом и поздно вечером варвары смогли увезти башню в свой лагерь. Однако они потеряли значительное число своих лучших бойцов, так что в дальнейшем они уже не решались на штурм стен, но, отказавшись от этой мысли, сидели смирно, лаская себя желанной [151] надеждой, что враги, томимые голодом, сами сдадутся им. Ведь недостаток всяких съестных припасов достиг у них исключительной силы, так как они не знали, откуда бы их можно было вывезти в достаточном количестве.
Таковы были тут дела. С теми, кто пришел к нему из Милана, Велизарий послал тысячу исавров и фракийцев. Во главе исавров стоял Энна, а во главе фракийцев — Павел; главным начальником над всеми был Мундила; он вел с собой небольшой отряд щитоносцев Велизария. К ним присоединился и Фиделий, который был префектом дворца. Будучи родом из Милана, он, казалось, был очень подходящим спутником для войска, так как имел известное значение у лигуров. Отплыв из гавани Рима, они пристали к Генуе, являющейся крайним городом Этрурии, очень удобно расположенным на перепутье для тех, кто отправляется к галлам и к испанцам. Оставив там большие корабли, они дальше двинулись сухим путем, положив челноки с кораблей на телеги, чтобы при переходе через По не встретить никаких затруднений. И действительно, они так и перешли через эту реку. Когда же они после перехода через По прибыли к городу Тичино, то вышедшие к ним навстречу готы вступили с ними в бой. Готов было много, это был отборный отряд, так как все варвары, жившие в этой области, спрятали в Тичино самые ценные из своих вещей, как в местечке, обладающем наиболее сильными укреплениями; и потому готы оставили здесь достаточный гарнизон. Произошел сильный бой, и победа осталась за римлянами. Обратив в бегство врагов, римляне многих из них убили и при преследовании чуть было не взяли самого города. С трудом варвары смогли запереть ворота перед лицом наседавших на них врагов. Когда римляне стали удаляться, Фиделий остался позади, зайдя в какой-то из находящихся там храмов, чтобы помолиться. По какой-то случайности его конь упал на передние ноги, так что он сам свалился. Видя его в таком положении, так как он лежал очень близко от укреплений, готы незаметно для неприятелей вышли и убили его. Когда [152] впоследствии Мундила и римляне это заметили, они были охвачены гневом. Затем они прибыли в Милан и без боя заняли его с помощью жителей всей остальной Лигурии. Когда об этом узнал Витигис, он немедленно послал большое войско под начальством Урайи, своего племянника. А Теодеберт, король франков, по его просьбе послал ему во исполнение союзного договора десять тысяч человек, но не франков, а бургундов, чтобы не показалось, что он нарушает свои отношения с императором. Эти бургунды делали вид, будто бы они отправились туда как добровольцы, самостоятельно, а не по приказанию Теодеберта. Соединившись с ними, готы подошли к Милану, чего римляне меньше всего ожидали, и, став лагерем около него, стали его осаждать. Таким образом, римляне не имели времени ввезти сюда продовольствие и тотчас же стали страдать от недостатков предметов первой необходимости. Да и охрана стен состояла не из воинов, так как Мундиле удалось захватить города, которые были очень близки от Милана и имели укрепления, — Бергомон, Ком, Новарию и некоторые другие городки; в них он повсюду поставил достаточные гарнизоны, а сам, имея всего при себе триста человек, остался в Милане, а с ними вместе Энн и Павел. Таким образом, по необходимости сами горожане по очереди несли сторожевую службу на стенах. Таково было положение дел в Лигурии. Окончилась зима, а с ней пришел к концу и третий год войны (537/8), которую описал Прокопий.
13. Около летнего солнцеповорота Велизарий двинулся против Витигиса и войска готов. Оставив немногих в Риме для охраны, всех остальных он повел с собой. Послав небольшие отряды к Тудеру и Клузиуму, он велел им устроить укрепленный лагерь; он собирался следовать за ними и осадить вместе с ними бывших там варваров. Они же, узнав о приближении войска и не желая подвергаться опасности, отправили послов к Велизарию и обещали добровольно сдаться и сдать оба города с условием, что они не подвергнутся никаким насилиям. С его прибытием они в точности выполнили [153] обещание. Выведя оттуда всех готов, Велизарий направил их в Сицилию и в Неаполь, а в Клузиуме и в Тудере поставил гарнизон. Сам он повел войско дальше. В это время Витигис послал другое войско в Ауксим под начальством Вакима, велел им соединиться с бывшими там готами и вместе с ними двинуться против врагов, находящихся в Анконе, и попытаться захватить ее укрепление. Эта Анкона представляет собой скалу, изогнутую под прямым углом, откуда она и получила свое название «Анконы» — «угла»: она больше всего похожа на изогнутый под прямым углом локоть. Она стоит приблизительно на восемьдесят стадий от города Ауксима, для которого она служит гаванью. Самое укрепление и его стены, расположенные в изгибе скалы, находятся в безопасности, а все внекрепостные сооружения (а их очень много) с древних времен не были окружены стенами. Стоявший во главе гарнизона в этом местечке Конон, как только он услыхал, что приближается войско во главе с Вакимом и что оно уже близко, дал пример неразумного решения. Считая делом незначительным, если он сохранит от всяких бедствий укрепление и тех его жителей, которые находились там с воинами, он оставил укрепление почти без войска, выведя его стадий на пять перед городом и выстроив как бы в боевой строй, устроив неглубокую фалангу, но так, чтобы охватить ею всю подошву горы, как будто он делал облаву для охоты. Но когда римляне увидали, что враги намного превосходят их численностью, повернув тыл, они тотчас же бежали в крепость. Бросившиеся их преследовать варвары многих из них, которые не успели скрыться за стенами, на месте убили и, приставив к стенам лестницы, пытались туда проникнуть, а некоторые стали поджигать дома, которые находились вне укреплений. Римляне, жившие и раньше в этой крепости, пораженные создавшимся положением, перед тем открыли ворота с тем, чтобы принять этим путем бегущих без всякого порядка воинов. Когда же они увидали, что варвары очень близко наседают на бегущих, боясь, как бы они вместе с ними не ворвались в укрепление, [154] быстро закрыли ворота, а сверху стен спустили канаты и, на них поднимая кверху бегущих, спасли между прочим и самого Конона. Поднявшиеся по лестнице варвары были готовы в кратчайшее время силою захватить крепость, если бы не нашлось двух людей, совершивших удивительный подвиг: когда враги уже стояли на вершине стен, они с поразительным мужеством столкнули их оттуда. Один из них был телохранителем Велизария, фракиец родом, по имени Улимут, другой же — телохранителем Валериана, массагет родом, Губульгунд. Оба эти человека случайно незадолго перед этим попали на корабле в Аниону. В такой критический момент, отразив мечами тех, которые поднялись на стену, они, сверх всякого ожидания, спасли укрепление; сами же, полумертвые, с истерзанным телом, они тем не менее уехали отсюда.
10. В то время как это происходило, Велизарий написал Иоанну, приказывая ему приступить к условленному делу. Тогда Иоанн с двумя тысячами всадников сделал набег на Пиценскую область, грабя все, что попадалось навстречу и, как было условлено, обращая в рабство детей и жен врагов. Улифея, дядю Витигиса, вышедшего против него с войском, он победил в открытом бою, самого его убил и перебил почти все неприятельское войско. Поэтому уже никто не осмеливался вступать с ним в открытое сражение. Когда он подошел к городу Ауксиму, он узнал, что там стоит незначительный гарнизон готов, но что это местечко сильно укреплено и неприступно. Он вовсе не захотел засесть здесь, осаждая его, но, отойдя отсюда, возможно скорее двинулся дальше. То же самое он сделал и около города Урбинума, быстро двигался к [144] городу Ариминуму, причем местные римляне служили ему проводниками, приходя ему на помощь. Ариминум отстоит от Равенны на расстоянии одного дня пути. Варвары, которые стояли там гарнизоном, относились с большим недоверием к жившим вокруг римлянам и, когда они узнали, что войско врагов приближается к ним, они ушли из города и, устремившись в поспешном бегстве, спаслись в Равенну. Таким образом, Иоанн занял Ариминум, оставив позади себя неприятельские гарнизоны в Ауксиме и Урбине, не потому, что он забыл о наставлениях Велизария и не под влиянием безрассудной храбрости, так как с энергией у него сочеталась и рассудительность, но подумав, как это и оказалось на самом деле, что в случае, если готы узнают, что римское войско находится так близко от Равенны, то они тотчас снимут осаду Рима, боясь за этот свой город. И предположение его оказалось справедливым. Когда Витигис и войско готов услыхали, что Ариминум занят Иоанном, они были охвачены величайшим страхом за Равенну, они уже не думали ни о чем другом и без всяких задержек приступили к отходу, о чем я буду рассказывать дальше. Великую славу за это дело заслужил Иоанн, и раньше будучи весьма прославленным. В решительные моменты он был смелым и предприимчивым на собственный страх, во время опасности не терялся; что же касается суровой пищи или бесконечной выносливости, то он не уступал в этом ни одному варвару или своему воину. Таков был Иоанн. Жена Витигиса, Матазунта, сильно настроенная против своего мужа, потому что с самого начала она насилием была принуждена к сожительству с ним, услыхав, что Иоанн прибыл в Ариминум, пришла в великую радость и тайно отправила к нему послов вести переговоры о браке и предательстве.
И вот они, посылая друг к другу послов, все время тайно от других вели между собой переговоры. Готы же, стоявшие под Римом, узнав, что делается под Ариминумом, и так как все запасы у них пришли к концу и трехмесячный срок перемирия уже истек, хотя они еще не узнали результатов своего [145] посольства, решили уйти от Рима. Время года подходило же к весеннему солнцеповороту, на осаду было потрачено год и девять дней. И вот готы подожгли все свои укрепленные лагери и с наступлением дня двинулись в путь. Видя бегство врагов, римляне были в нерешительности, что им делать в данный момент. Случилось, что в это время большей части конницы не было, так как она была разослана в разные стороны, как я говорил выше, а при том количестве неприятелей они не считали себя достаточно сильными для битвы. Однако Велизарий велел всем пешим и конным вооружиться. И когда он увидал, что большая половина врагов перешла мост, он вывел свое войско через Пинцианские ворота. Произошел рукопашный бой, ничуть не меньший, чем прежние. Вначале варвары решительно отбивались от врагов и при первом столкновении много пало людей и с той и с другой стороны. Но затем, обращенные в бегство готы по своей собственной вине стали терпеть огромные потери и подверглись окончательной гибели. Каждый стремился первым перейти через мост; поэтому, устроив в этом узком месте страшную давку, они подверглись тягчайшим несчастьям. Они избивались и своими и неприятелями. Многие из них с той и с другой стороны моста падали в Тибр и, отягченные своим оружием, тонули и погибали. Таким образом, потеряв очень многих, оставшиеся соединились с теми, которые перешли реку раньше. В этой битве проявили исключительное геройство телохранители Велизария — Лонгин из исавров и Мундила. Мундила, вступив в бой с четырьмя врагами, поочередно всех их убил, а сам остался невредимым. А Лонгин, главный виновник бегства неприятелей, пал в этой битве, оставив по себе во всем римском войске самую глубокую печаль.
11. Витигис, направившись с остатками войска к Равенне, занимал укрепления бывших по пути местечек крепкими гарнизонами; он оставил в Клузиуме, городе Этрурии, тысячу человек под начальством Гибимера, в «Старом Городе» (urbe vetere) столько же, начальником над которыми поставил Албилу [146], родом гота. В Тудере он оставил Улигисала с четырьмястами воинов. В Пиценской области он оставил гарнизон в четыреста человек в Петре из числа тех, которые и прежде тут жили, но в Ауксиме, который является крупнейшим из здешних городов, он оставил четыре тысячи готов, выбранных за свою доблесть, поставив им начальником крайне энергичного человека по имени Висандра, а в городе Урбине — две тысячи под начальством Моры. Есть еще два укрепленных пункта — Цезена и Монтеферетра; в каждом из них он поставил гарнизон не меньше чем по пятьсот человек. Сам же с остальным войском двинулся прямо к Ариминуму с тем, чтобы его осадить. Но Велизарий со своей стороны, как только готы сняли осаду, послал Ильдигера и Мартина с тысячей всадников с тем, чтобы они, быстро двигаясь другой дорогой, успели раньше неприятелей прийти в Ариминум, и велел им возможно скорее отозвать оттуда Иоанна и всех бывших с ним и вместо них поместить большой отряд, вполне достаточный для охраны этого города, взяв его из гарнизона города по имени Анионы, который находится у Ионического залива, отстоящего от Ариминума на расстоянии двух дней пути. Дело в том, что не так давно он захватил этот город, отправив туда Копона с немалым войском из исавров и фракийцев. Он надеялся, что если только они и пехотинцы, находясь под начальством не очень известных командиров, будут находиться в Ариминуме, то весь цвет готского войска не останется здесь для осады, но, не обратив на них внимания, тотчас отправится к Равенне; если же они захотят осаждать Ариминум, то для пехотинцев там хватит продовольствия на более продолжительное время; вместе с тем он полагал, что две тысячи конницы, не находясь внутри стен крепости, а передвигаясь с остальным войском, причинят врагу, конечно, много бед и скорее заставят их снять осаду. Имея это в виду, Велизарий дал свой приказ Мартину и Ильдигеру с их войском. Двигаясь по Фламиниевой дороге, они немного обогнали варваров, так как готы при большой своей численности двигались много [147] медленнее и принуждены были делать большие обходы как вследствие недостатка в предметах первой необходимости, так и потому, что они меньше всего хотели идти поблизости от укреплений по Фламиниевой дороге, так как там, как я раньше указывал, римляне держали в своих руках Нарнию, Сполеций и Перузию.
Римское войско, подойдя к Петре, считая дальнейшее продвижение делом неважным, сделало попытку захватить ее гарнизон. Это укрепление было создано не человеческими руками, но таким его сделала природа места. Подход к нему крайне крут. На этой дороге справа течет река, благодаря быстроте течения недоступная для перехода, а слева, немного в сторону от дороги, поднимается отвесная скала такой высоты, что для людей, стоящих внизу, те, которые случайно заберутся на вершину, кажутся величиной с самых маленьких птиц. И еще с древних времен тут не было никакого прохода, если кто хотел идти прямо. Подошва горы подходит вплотную к самому руслу реки, не давая возможности прохода тем, кто вздумал бы избрать этот путь. Поэтому еще древние пробили здесь проход и сделали тут маленькие ворота для входа в город. Так как они разломали большую часть второго подъема и оставили только столько, сколько нужно для ворот, то получилось природное укрепление, и они назвали его вполне подходящим именем — именем Петра («Скала»). Войска Мартина и Ильдигера начали бой у одних из этих двух ворот и, хотя они посылали много стрел, сделать ничего не могли, несмотря на то, что находящиеся здесь варвары отбивались от них очень плохо. Тогда, поднявшись по крутой дороге с задней стороны входа, они стали на готов сбрасывать камни с самой вершины. Готы устремились тогда бегом с великим шумом и смятением под крыши домов и там успокоились. Тогда римляне, не имея возможности поразить никого из варваров сбрасываемыми камнями, придумали следующее. Отламывая большие куски скалы и толкая их руками целого отряда, они в конце концов сваливали их на дома этого местечка. Эти обломки [148] при падении, задевая даже малую часть строения, в достаточной степени все расшатывали и повергали варваров в великий страх. Поэтому готы стали простирать руки к тем, которые еще стояли около ворот, и сдались вместе с крепостью, договорившись, чтобы им самим не подвергнуться никаким бедам, став рабами императора и подданными Велизария. Из них привлекши на свою сторону очень многих, Ильдигер и Мартин увели их с собой на одинаковых и равных правах со всеми своими; немногим с детьми и женщинами разрешили продолжать жить тут, оставив здесь небольшой отряд римлян в качестве гарнизона. Отсюда они направились в Анкону и, выведя оттуда большое число пехотинцев, бывших в этом городе, на третий день прибыли в Ариминум и сообщили план Велизария. Но Иоанн не пожелал сам следовать за ними, даже более: он удержал при себе Дамиана с четырьмястами воинов. Тогда они, оставив ему всю пехоту, спешно удалились с телохранителями и щитоносцами Велизария.
12. Немного времени спустя прибыл к Ариминуму Витигис со всем войском и, став вокруг него лагерем, стал его осаждать. Тотчас сделав деревянную башню выше стен города и поставив ее на четыре колеса, готы стали ее двигать к той части укреплений, которая казалась им наиболее легкой для завоевания. Чтобы им не испытать такой неудачи, какая постигла их под стенами Рима, они двигали эту башню не быками, но тащили ее собственными руками, скрывшись под прикрытие башни. Внутри ее была очень легкая лестница, по которой варвары собирались в большом количестве быстро подняться наверх, надеясь, что как только они пододвинут башню вплотную к укреплениям, то благодаря ей они без всякого труда взойдут на верх стены с ее зубцами; это позволяла им сделать высота башни, превышающая стены. И вот, когда они с этим сооружением были уже очень близко от укреплений, они остановились, так как уже наступал вечер, и, поставив сторожей вокруг башни, они заночевали, не ожидая, что они встретят откуда-либо какое-нибудь противодействие. Перед [149] ними не было никакого препятствия, не было между ними и стеной никакого рва, если не считать очень маленького. Римляне проводили ночь в большом страхе, считая, что на следующий день им предстоит погибнуть. Но Иоанн, не скрывая от себя опасности, но и не охваченный страхом, придумал следующий план. Оставив остальных на страже, сам он с исаврами, взяв с собой двузубые мотыги и другие подобного рода орудия, глубокою ночью, никому не сообщив своего плана, вышел из укреплений и велел копать ров. Они приступили к этой работе и землю, которую они вынимали, они все время валили на другую сторону рва, к стене; этот вал послужил им тут вместо укрепления. Делали они это незаметно, так как большинство врагов было охвачено глубоким сном; в короткое время они сделали ров достаточной ширины в том месте, где укрепления города были наиболее уязвимы и где варвары собирались сделать нападение при помощи сооруженной ими башни. К концу ночи варвары заметили, что тут делается, и устремились на тех, которые рыли ров, но Иоанн с исаврами успел уйти в укрепления, так как все, что касалось рва, было им выполнено отлично. С наступлением дня, узнав о случившемся, Витигис был этим страшно огорчен и некоторых из сторожей велел наказать, но тем не менее, желая продолжать двигать это сооружение к стенам, он приказал готам возможно скорее завалить ров связками прутьев и таким образом продолжать тащить башню. Согласно приказанию Витигиса, они приступили к делу с величайшим рвением, хотя враги очень сильно отбивались от них со стены. Но связки прутьев, когда башня надавила на них всей своей тяжестью, что и естественно, осели к низу. Поэтому варвары никак не могли дальше двигаться со своим сооружением, так как наклонная плоскость у них еще больше увеличилась там, где, как я сказал, римляне навалили к стене земли. Боясь, как бы с наступлением ночи враги, выйдя из города, не сожгли этого сооружения, они стали тащить его опять назад. Иоанн, решив спешно помешать этому всеми имеющимися у него силами, [150] велел воинам вооружиться и, созвав их всех, обратился к ним с такою речью: «Воины, вы, которые вместе со мною принимаете участие в этой опасности! Если кто-либо из вас хочет еще жить и увидать тех, кого он оставил дома, пусть знает, что исполнения этих надежд он добьется не чем-либо другим, как только силой и храбростью своих собственных рук. Когда Велизарий послал нас сюда, нас побуждали к бодрости и смелому выполнению дела великие надежды и страсть к подвигам. Мы не подозревали, что на побережье моря, где римляне являются владыками, мы будем осаждены; никто не мог бы себе представить, что до такой степени забудет о нас войско императора. Помимо всего этого, тогда побуждало нас к благородной отваге сознание наших услуг, которые мы окажем государству, и будущая слава от этих подвигов среди всех людей. Теперь мы можем, не говоря о другом, уцелеть только благодаря нашему мужеству, и нам необходимо подвергнуться этой опасности не ради чего-либо другого, а только для того, чтобы остаться живыми. Поэтому, если некоторым из вас хочется добиться славы доблести, им это предоставляется: пусть они, как и всякий другой, проявят себя доблестными воинами и тем станут славными. Приобретают славу не те, которые одолели более слабых, но те, которые, пусть слабее по вооружению, одерживают победу величием своего духа. Для тех, у кого больше, чем у других, жажда жизни, особенно будет полезно быть как можно более смелыми. Ведь те, для кого, как теперь для нас, все дело на острие ножа, по большей части все они могут спастись только тем, что будут презирать опасности». С такими словами Иоанн повел свое войско против врагов, оставив на стенах очень немногих для охраны. Произошел до крайности ожесточенный бой, так как враги храбро отражали нападение. И только с большим трудом и поздно вечером варвары смогли увезти башню в свой лагерь. Однако они потеряли значительное число своих лучших бойцов, так что в дальнейшем они уже не решались на штурм стен, но, отказавшись от этой мысли, сидели смирно, лаская себя желанной [151] надеждой, что враги, томимые голодом, сами сдадутся им. Ведь недостаток всяких съестных припасов достиг у них исключительной силы, так как они не знали, откуда бы их можно было вывезти в достаточном количестве.
Таковы были тут дела. С теми, кто пришел к нему из Милана, Велизарий послал тысячу исавров и фракийцев. Во главе исавров стоял Энна, а во главе фракийцев — Павел; главным начальником над всеми был Мундила; он вел с собой небольшой отряд щитоносцев Велизария. К ним присоединился и Фиделий, который был префектом дворца. Будучи родом из Милана, он, казалось, был очень подходящим спутником для войска, так как имел известное значение у лигуров. Отплыв из гавани Рима, они пристали к Генуе, являющейся крайним городом Этрурии, очень удобно расположенным на перепутье для тех, кто отправляется к галлам и к испанцам. Оставив там большие корабли, они дальше двинулись сухим путем, положив челноки с кораблей на телеги, чтобы при переходе через По не встретить никаких затруднений. И действительно, они так и перешли через эту реку. Когда же они после перехода через По прибыли к городу Тичино, то вышедшие к ним навстречу готы вступили с ними в бой. Готов было много, это был отборный отряд, так как все варвары, жившие в этой области, спрятали в Тичино самые ценные из своих вещей, как в местечке, обладающем наиболее сильными укреплениями; и потому готы оставили здесь достаточный гарнизон. Произошел сильный бой, и победа осталась за римлянами. Обратив в бегство врагов, римляне многих из них убили и при преследовании чуть было не взяли самого города. С трудом варвары смогли запереть ворота перед лицом наседавших на них врагов. Когда римляне стали удаляться, Фиделий остался позади, зайдя в какой-то из находящихся там храмов, чтобы помолиться. По какой-то случайности его конь упал на передние ноги, так что он сам свалился. Видя его в таком положении, так как он лежал очень близко от укреплений, готы незаметно для неприятелей вышли и убили его. Когда [152] впоследствии Мундила и римляне это заметили, они были охвачены гневом. Затем они прибыли в Милан и без боя заняли его с помощью жителей всей остальной Лигурии. Когда об этом узнал Витигис, он немедленно послал большое войско под начальством Урайи, своего племянника. А Теодеберт, король франков, по его просьбе послал ему во исполнение союзного договора десять тысяч человек, но не франков, а бургундов, чтобы не показалось, что он нарушает свои отношения с императором. Эти бургунды делали вид, будто бы они отправились туда как добровольцы, самостоятельно, а не по приказанию Теодеберта. Соединившись с ними, готы подошли к Милану, чего римляне меньше всего ожидали, и, став лагерем около него, стали его осаждать. Таким образом, римляне не имели времени ввезти сюда продовольствие и тотчас же стали страдать от недостатков предметов первой необходимости. Да и охрана стен состояла не из воинов, так как Мундиле удалось захватить города, которые были очень близки от Милана и имели укрепления, — Бергомон, Ком, Новарию и некоторые другие городки; в них он повсюду поставил достаточные гарнизоны, а сам, имея всего при себе триста человек, остался в Милане, а с ними вместе Энн и Павел. Таким образом, по необходимости сами горожане по очереди несли сторожевую службу на стенах. Таково было положение дел в Лигурии. Окончилась зима, а с ней пришел к концу и третий год войны (537/8), которую описал Прокопий.
13. Около летнего солнцеповорота Велизарий двинулся против Витигиса и войска готов. Оставив немногих в Риме для охраны, всех остальных он повел с собой. Послав небольшие отряды к Тудеру и Клузиуму, он велел им устроить укрепленный лагерь; он собирался следовать за ними и осадить вместе с ними бывших там варваров. Они же, узнав о приближении войска и не желая подвергаться опасности, отправили послов к Велизарию и обещали добровольно сдаться и сдать оба города с условием, что они не подвергнутся никаким насилиям. С его прибытием они в точности выполнили [153] обещание. Выведя оттуда всех готов, Велизарий направил их в Сицилию и в Неаполь, а в Клузиуме и в Тудере поставил гарнизон. Сам он повел войско дальше. В это время Витигис послал другое войско в Ауксим под начальством Вакима, велел им соединиться с бывшими там готами и вместе с ними двинуться против врагов, находящихся в Анконе, и попытаться захватить ее укрепление. Эта Анкона представляет собой скалу, изогнутую под прямым углом, откуда она и получила свое название «Анконы» — «угла»: она больше всего похожа на изогнутый под прямым углом локоть. Она стоит приблизительно на восемьдесят стадий от города Ауксима, для которого она служит гаванью. Самое укрепление и его стены, расположенные в изгибе скалы, находятся в безопасности, а все внекрепостные сооружения (а их очень много) с древних времен не были окружены стенами. Стоявший во главе гарнизона в этом местечке Конон, как только он услыхал, что приближается войско во главе с Вакимом и что оно уже близко, дал пример неразумного решения. Считая делом незначительным, если он сохранит от всяких бедствий укрепление и тех его жителей, которые находились там с воинами, он оставил укрепление почти без войска, выведя его стадий на пять перед городом и выстроив как бы в боевой строй, устроив неглубокую фалангу, но так, чтобы охватить ею всю подошву горы, как будто он делал облаву для охоты. Но когда римляне увидали, что враги намного превосходят их численностью, повернув тыл, они тотчас же бежали в крепость. Бросившиеся их преследовать варвары многих из них, которые не успели скрыться за стенами, на месте убили и, приставив к стенам лестницы, пытались туда проникнуть, а некоторые стали поджигать дома, которые находились вне укреплений. Римляне, жившие и раньше в этой крепости, пораженные создавшимся положением, перед тем открыли ворота с тем, чтобы принять этим путем бегущих без всякого порядка воинов. Когда же они увидали, что варвары очень близко наседают на бегущих, боясь, как бы они вместе с ними не ворвались в укрепление, [154] быстро закрыли ворота, а сверху стен спустили канаты и, на них поднимая кверху бегущих, спасли между прочим и самого Конона. Поднявшиеся по лестнице варвары были готовы в кратчайшее время силою захватить крепость, если бы не нашлось двух людей, совершивших удивительный подвиг: когда враги уже стояли на вершине стен, они с поразительным мужеством столкнули их оттуда. Один из них был телохранителем Велизария, фракиец родом, по имени Улимут, другой же — телохранителем Валериана, массагет родом, Губульгунд. Оба эти человека случайно незадолго перед этим попали на корабле в Аниону. В такой критический момент, отразив мечами тех, которые поднялись на стену, они, сверх всякого ожидания, спасли укрепление; сами же, полумертвые, с истерзанным телом, они тем не менее уехали отсюда.