Куртц Кэтрин. Невеста Дерини

   Портовые рабочие подтащили ближе и перекинули трап, который матросы тут же подхватили и закрепили на борту.
   В этот же самый момент оба всадника спешились, и один из них снял с седла светловолосую девочку лет пяти. Малышка тут же принялась вырываться из его объятий и, едва оказавшись на земле, стремглав метнулась к «Рафалии», пробираясь среди лошадей без малейшего страха. Ее опекун заторопился следом.
   — Прошу простить меня, государь, — пробормотал Морган и с широкой улыбкой рванулся мимо Келсона, чтобы подхватить на руки дочь.
   — Папа, — заверещала она. — Папа, папа!
   Морган со смехом склонился над ней и стиснул малышку в объятиях. Оказавшись у отца на руках, она тут же принялась покрывать его поцелуями.
   — Папа вернулся! Вернулся!
   — Как, маковка, неужто ты по мне уже соскучилась? — деланно изумился он, чмокнув ее в кончик носа. — А посмотри, кто еще здесь? Ты не хочешь обнять и поцеловать своего крестного?
   Извернувшись в отцовских объятиях, она заметила Келсона. Тот с улыбкой протянул к девочке руки, чувствуя себя слегка глуповато, но не испытывая от этого ни малейшего смущения. Она поспешила перебраться к Келсону на руки и вновь принялась пищать от восторга.
   — Бриони, Боже правый, как ты выросла! — воскликнул Келсон, когда они расцеловались с малышкой. — До чего же я рад тебя видеть!
   — Я скакала с дядей Шондри на большой лошади, — торжественно объявила Бриони, поудобнее устраиваясь у короля на руках, в то время как отец ее стремительным шагом двинулся к кораблю торентцев. — А можно, домой я поеду с тобой?
   — Ну, конечно, можно.
   Мимо Келсона, который по-прежнему держал на руках щебечущую девочку, прошел Лайем с остальными оруженосцами, и тут беглянку настиг, наконец, ее опекун. С видом полной беспомощности, не переставая улыбаться, он развел руками и отвесил королю виноватый поклон.
   — Прошу прощения, что она так на вас напала, сир, — промолвил он. — Добро пожаловать в Корот.
   Хотите, я заберу ее у вас?
   — Не стоит, — отозвался Келсон. — Думаю, «дяде Шондри» не помешает немного отдохнуть от этой юной особы.
   «Дядя Шондри» был ни кто иной, как Шон Симус О'Флин, граф Дерри, бывший некогда оруженосцем Моргана, а ныне ставший его доверенным лицом в Корвине, — и похоже, он был точно так же очарован прелестной дочерью герцога, как и ее отец, и сам Келсон. Пока они возвращались к лошадям, Бриони продолжала радостно болтать, описывая свою поездку из замка и как ей понравились корабли и удивительные путешественники, которые сошли с них на берег, а Келсон тем временем вспоминал тот день, когда он впервые увидел молодого графа.
   Помнится, он и сам был тогда совсем мальчишкой и, сидя у отца на коленях, видел, как Морган привел к королю недавно посвященного в рыцари Дерри, дабы государь стал свидетелем клятвы, данной Дерри при поступлении на службу к герцогу-Дерини.
   И хотя сейчас в густых каштановых волосах, заплетенных в воинскую косу, уже начала проступать седина, Келсон не сомневался, что белый пояс у Дерри на талии был тот же самый, с которым его посвящали в рыцари больше десяти лет назад. И лишь морщинки вокруг ярко-синих глаз напоминали о тех испытаниях, что выпали на долю Дерри на службе своему сюзерену и королю, от рук человека, приходившегося родичем Матиасу и юному Лайему, для которых сейчас слуги подвели запасных лошадей.
   При виде их обоих Дерри мгновенно насторожился, однако это никак не сказалось на обычной любезности его манер, и он помог гостям своего господина сесть в седло. Садясь на лошадь, Келсон задумался, как уже не раз гадал в прошлом, остались ли в памяти Дерри какие-то кошмары после всего, что ему довелось пережить, видит ли он страшные сны… И достаточно ли у него сил, чтобы справиться с потрясением, если прежние опасения вновь вернутся в Торенте, — ибо Морган настаивал на том, чтобы взять Дерри с собой.
   Однако здесь, под ярким солнцем, сияющим высоко в небе, все эти страхи казались далекими и надуманными. Усадив Бриони в седло перед собой, Келсон поехал по улице рядом с графом Матиасом, который любезно беседовал с дочерью Моргана и вел ни к чему не обязывающую светскую беседу с королем, одновременно любуясь столицей Корвина.
   Чуть позади Расул оживленно расспрашивал Моргана об архитектуре города, в котором ему до сих пор ни разу не доводилось бывать. Отец Иреней ехал рядом с Дугалом, а за ними следовали Сэйр с Лайемом и остальные оруженосцы-пажи, а также корвинская стража и торентцы.
   Риченда, супруга Моргана, ожидала их во дворе замка, держа на руках трехлетнего Келрика. Она тепло приветствовала мужа, короля и высокородных гостей. Из них один лишь Матиас был ей незнаком, поскольку с Расулом за эти годы они несколько раз встречались при дворе в Ремуте.
   Знаком с ним был и епископ Арилан, который стоял чуть дальше на лестнице вместе с епископом Коротским, Ральфом Толливером. Завидев подъезжающих гостей, они неторопливо спустились по ступеням, и Расул любезно представил всем своих двух соотечественников. Келсону показалось, что Арилан чуть заметно насторожился, но, впрочем, это было совершенно объяснимо, ведь магической силой архиепископ-Дерини был равен гостям, а стало быть, прекрасно сознавал опасность, которую те могут собой представлять. Впрочем, расспросить его поподробнее у короля сейчас не было ни времени, ни возможности.
   Искренне радуясь за Моргана, который тепло приветствовал все свое семейство, Келсон невольно не смог удержаться от сравнения, вспомнив собственную, такую пустую жизнь. Бриони последний раз наградила его звонким поцелуем, прежде чем спрыгнуть на землю и устремиться к отцу. Рядом юный Брендан забавлялся со своим маленьким сводным братом, что-то оживленно рассказывая Лайему и Пейну. Братья явно очень любили друг друга, и сейчас, крепко обнявшись, они последовали в сторону конюшен. Келрик, такой живой и веселый, невольно напомнил Келсону Альбина Халдейна, и он с трудом смог скрыть непрошенные слезы. По счастью, остаток дня и весь вечер детей почти не было видно, поскольку у оруженосцев и пажей дел было по горло, и все они оказались заняты, а вечером их ждал прощальный ужин в честь Лайема. Арилан также куда-то исчез, — скорее всего, вместе с Толливером они отправились к вечернему богослужению в городской собор, как сообщил кастелян Моргана королю, — а, стало быть, он пока никак не мог поговорить с архиепископом насчет их гостей из Торента. Однако Келсон все же улучил возможность прояснить для себя вопрос с Дерри.
   Пока Риченда занимала Расула, Матиаса и отца Иренея светской беседой, предлагая им освежающие напитки во время прогулки по саду, а Дугал удалился, чтобы дать какие-то распоряжения оруженосцам и пажам, Келсон воспользовался этим, дабы посовещаться с Морганом и Дерри и узнать, нет ли каких-то свежих известий из Торента. По пути в библиотеку Моргана, где они намеревались взяться за работу, он с помощью ментальной связи объяснил герцогу, что у него на уме.
   Пару лет назад, во время Меарских войн, когда они в открытую использовали свои способности Дерини, Келсон с Морганом сумели убедить некоторых дозорных, чтобы те передавали собранные ими сведения с помощью магии, обходясь без лишних вопросов и разговоров, чтобы таким образом избежать потери времени и возможного недопонимания. К тому же таким образом нельзя было упустить никаких важных деталей. Впрочем, и до того абсолютное доверие, которое Дерри питал к Моргану, позволяло им двоим использовать магию на очень глубоком уровне, практически недоступном обычным людям… Впрочем, вполне возможно, что именно это и сделало его таким уязвимым, когда его захватил в плен Венцит Торонтский.
   Один лишь Морган доподлинно знал, что довелось пережить Дерри в те дни и ночи, когда он пребывал в темнице у Венцита; а с той поры, как он вырвался из его когтей, Дерри одному лишь Моргану открывал, хотя и весьма неохотно, доступ в свое сознание. И хотя Морган лично постарался убедиться, что все установки, заложенные в разум его друга Венцитом, были уничтожены после гибели торонтского монарха, Келсон в глубине души по-прежнему гадал, узнают ли они когда-нибудь в точности, как сильно все пережитое сказалось на Дерри, и какие шрамы остались в его сознании.
   — Отличная работа, — поблагодарил его Келсон, когда Дерри закончил свой доклад. — Остался лишь один, последний вопрос. Я не буду ходить вокруг да около и спрошу напрямую: ты уверен, что выдержишь это путешествие в Торент вместе с нами?
   Дерри, поднявшийся с места, чтобы сложить карты, которые использовал в своем докладе, замер на месте, но тут же взял себя в руки и продолжил собирать бумаги, как ни в чем ни бывало, впрочем, не поднимая глаз на короля.
   — Со мной все в порядке, — пробормотал он.
   — Дерри, ты совсем не обязан ехать, если тебе это не по душе, — возразил Келсон.
   — Сир, мне всегда будет не по душе все, что связано с Торентом, — ровным тоном возразил граф, засовывая свернутые карты в жесткий кожаный футляр. — Но если я позволю этому помешать мне выполнять свой долг, то получится, что Венцит все-таки победил, не так ли?
   Нахмурившись, Морган поднял брови.
   — Я думал, что твои кошмары давно» прекратились… Много лет назад.
   — Да, прекратились, — поторопился с ответом Дерри. Слишком поторопился, на взгляд Келсона. — Но не так давно, когда я узнал, что должен вернуться в Торент… Порой я вновь просыпаюсь в холодном поту. Должно быть, есть такие вещи, которые человек не способен забыть… Даже с помощью друзей, — добавил он, неуверенно косясь на Моргана.
   — Думаю, мне стоило бы взглянуть еще раз, — предложил Морган негромко.
   Дерри выразительно затряс головой, изобразив на губах слабое подобие улыбки.
   — Благодарю за любезное предложение, но с меня довольно, чтобы другие люди копались в моей голове. Я этого наглотался досыта. Теперь для меня все иначе.., не так, как было раньше.
   — Это не предложение, это приказ, — возразил Морган, бросив взгляд на Келсона, который молча кивнул. — Более того, это просто объявление намерений.
   Дерри рывком развернулся к Келсону, испуганно глядя на того в немой мольбе, с таким видом, словно он готов в любой момент сорваться с места.
   — Мне очень жаль. — мягко промолвил король, — но боюсь, я вынужден настаивать… Если, конечно, ты не предпочтешь все-таки остаться дома. Мы должны знать наверняка. Я заметил твою реакцию, когда сегодня ты в первый раз увидел графа Матиаса и всех остальных…
   Содрогнувшись, Дерри отвернулся от них, обхватив плечи руками, и слепо таращась куда-то вдаль.
   — Я прекрасно понимаю, что он больше не может повредить мне, — прошептал Дерри. — Он мертв. И я это знаю. Я знаю это вот здесь. — Пальцем он коснулся виска. — Что то, что он сделал со мной… и что заставил меня совершить.., в этом не было моей вины, и все же где-то глубоко внутри, — он прижал руку к груди, — у меня все сжимается при одной мысли о том, чтобы позволить вновь коснуться своего сознания другому человеку. Дело тут не в вас двоих, а в самом прикосновении. Я не стерпел бы этого ни от кого… — Он вновь содрогнулся и рухнул на стул.
   — И на самом деле сегодня днем напугал меня отнюдь не граф Матиас. Я в тот момент вообще не знал, кто он такой. Должно быть, все дело в Лайеме.
   Конечно, я знаю, он еще просто мальчишка, а когда умер Венцит, он и вовсе был младенцем. Но все равно, он племянник Венцита, сын его сестры, а Венцит наложил свою печать на все, к чему прикасался…
   Включая меня, — добавил он едва слышным шепотом.
   — Не настолько уж велико было могущество Венцита, — пробормотал Морган.
   Дерри с яростью затряс головой.
   — Откуда вам это знать? Вас же там не было. Вы не можете знать, каково это было.., когда он завладел моим сознанием, вывернул наизнанку самую глубинную мою суть.., и заставил меня поверить, почувствовать, заставил меня предать… Это было что-то такое скользкое, грязное… Насилие, еще худшее, чем… чем самое ужасающее насилие физическое, какое вы только можете себе вообразить.
   Голос его прервался в рыдании. Он закрыл лицо рукой. Морган неслышно поднялся, зашел к Дерри со спины, мягким, но уверенным движением притянул его за плечи к себе, стараясь приглушить отчаяние друга и незаметно задействуя контактные точки, с помощью которых мог погрузить его в транс. В любое другое время Келсон предложил бы помочь, но сейчас он чувствовал, как коробит Дерри даже от прикосновений Моргана, и не осмеливался помешать им, зная, что присутствие постороннего может окончательно разрушить хрупкую нить доверия между ними. Он знал, что Морган никогда не решился бы сделать ничего, чтобы повредить Дерри, — и уж конечно, он не стал бы действовать из простого любопытства, — но сейчас он почти физически ощущал, насколько тяжело дается Моргану этот контакт.
   И все же через какое-то время Дерри прекратил сопротивляться, когда Келсон уже почти утратил надежду. И наступило долгое молчание. Сейчас Морган погрузился как можно глубже в воспоминания Дерри, в поисках малейших следов постороннего вмешательства, которые мог бы оставить там Венцит. И когда король заслышал слабый вздох облегчения, с которым Морган вышел из транса, в то время как Дерри погрузился в целительный сон, он с облегчением уверился, что с их другом все в порядке и нет никаких причин для тревоги.
   — Если там что-то и осталось, — пробормотал Морган, усаживаясь в кресло, — то я не способен ничего определить. Может быть, другой человек, более умелый и получивший надлежащее образование, сумел бы пойти глубже и отыскать искомое… Может быть, Арилан… Но при этом мы должны исходить из предположения, что там есть нечто чужеродное, что наши поиски не напрасны, а лично я в этом сомневаюсь. У нас нет никаких оснований подвергать Дерри такому испытанию. Его аналогия с насилием была не столь уж и надуманной. Даже мое ментальное прикосновение для него невыносимо, что же говорить о ком-то другом…
   Поморщившись, Келсон покачал головой, вновь напомнив себе, насколько легко человеку, наделенному магическим даром, злоупотребить своими талантами и могуществом, которое давалось с такой легкостью, против тех, кто не в силах этому сопротивляться… И как легко оправдать эти злоупотребления, особенно во времена тяжелых испытаний. Когда Морган заговорил о физическом насилии, невольно в сознании его вспыхнули собственные воспоминания об этом, которые он получил из вторых рук через разум Росаны, — однако образы эти были гораздо более отчетливыми, чем можно себе представить: ибо она заставила его впитать в себя весь ужас и бессилие, и отвращение, пережитые Джаннивер, когда они вместе пытались установить личность насильника, надругавшегося над принцессой.
   Должно быть, ужас и отчаяние, пережитые Дерри, были гораздо страшнее, ибо насилию подверглась сама его душа, внутренняя сущность, совершенно беспомощная перед волей Венцита Торентского.
   Однако Морган осмелился лишь выкорчевать все заложенные врагом ментальные установки и слегка приглушить ужасающие воспоминания, но ничего сверх того. Во зло или во благо, опыт Дерри создал его таким, каким он стал сейчас. И если стереть без остатка все воспоминания о пережитом, это лишит его душу целостности, лишит всякой надежды на исцеление.
   — Ну, уж я и подавно не стал бы на этом настаивать, — отозвался Келсон негромко. — И уж тем более не хотел бы привлекать к этому Арилана. К тому же Арилан, как мне показалось, и сам не слишком уверенно чувствует себя рядом с Фурстанами. Заметил выражение его лица, когда он сегодня въехал во двор замка? Даже не знаю, кто смутил его больше — Матиас или отец Иреней.
   — Полагаю, нам всем не по себе при одной мысли о том, на что способны любые торонтские Дерини, — промолвил Морган. — Но если ты собираешься позволить Лайему вернуться в свое королевство, — а, полагаю, именно это тебе и надлежит сделать, — тогда мы должны верить и надеяться, что его защитники уберегут мальчика и позволят ему сохранить трон. Возможно, здравый смысл и подсказывает, что в большей безопасности Лайем будет при ремутском Дворе, и неплохо бы оставить его здесь еще на пару лет… Однако как он сам совершенно справедливо заметил, по законам его державы, и нашей тоже, в четырнадцать лет он уже мужчина и способен единолично править своим королевством.
   Келсон тяжко вздохнул.
   — Да уж, меня в этом убеждать не нужно, — отозвался он. — Перед тобой человек, который прошел через все то же самое. И если не давать волю разыгравшемуся воображению, то признаюсь честно, что, в разумных пределах, я скорее склонен доверять тем троим торентцам, которые сейчас здесь с нами. Мне кажется, они искренне пекутся о благе мальчика.
   — Не стоит все же забывать, что Матиас — брат Махаэля, — указал Морган.
   — Едва ли я мог бы об этом забыть, — усмехнулся Келсон. — И, кстати, раз уж мы об этом заговорили, полагаю, нам следует присоединиться к нашему славному графу и его спутникам. А Дерри тем временем мог бы сменить Дугала и незаметно присмотреть за Бренданом и за подготовкой к пирушке оруженосцев. Но все же, что ты решил? Ты возьмешь его с собой в Белдор?
   — Думаю, если бы я попросил его остаться, это бы его окончательно подкосило.., несмотря на все его страхи, — промолвил Морган. — Если мы оставим его здесь, это лишь укрепит Дерри в мысли, что ему не доверяют. А у нас нет ни малейших причин для недоверия.
   Келсон кивнул.
   — Согласен. И если он взглянет своим страхам в лицо, возможно, это позволит ему окончательно изгнать всех демонов из своей памяти. Разбуди его, и давай не будем больше возвращаться к этой теме.
   Спустя полчаса Келсон уже присутствовал на церемонной вечерней трапезе с торонтскими гостями, которая проходила в зале герцогского совета, а не в более помпезном парадном зале. Поскольку этот ужин был еще относительно неформальным перед долгой чередой государственных приемов, что ждали их по дороге и в самом Торенте, то Морган пригласил к столу своих близких друзей и домочадцев.
   Присутствовали также епископы Толливер и Арилан, вернувшиеся вовремя из собора. Похоже, после молитвы Арилан сумел укрепиться духом, и к нему вернулась всегдашняя самоуверенность, хотя в беседе с гостями он по-прежнему проявлял разумную осторожность. Кто-то из них, — Матиас или отец Иреней, — явно казался ему подозрительным, поскольку с третьим из этой компании, Расулом, Арилан уже несколько раз встречался за последние четыре года. Риченда, единственная присутствующая на ужине женщина, старалась сделать все, чтобы смягчить обстановку и придать ей некоторую непринужденность.
   По счастью, трапеза закончилась довольно рано.
   Отчасти из-за того, что гости все же ощущали некоторую натянутость, но и потому, что отъезд на завтра ожидался довольно ранний. После того, как все распрощались, Расулу и Матиасу показали приготовленные для них покои в одной из башен замка, и Сэйр предложил оставить там на ночь своих стражников, чтобы проследить за гостями. Что касается отца Иренея, то он предпочел переночевать на борту торентской галеры, и был препровожден туда отрядом стражников епископа Толливера, которые затем проводили и самого епископа в его дворец.
   Когда разошлись и помощники Моргана, оставив в зале лишь Арилана, короля, Дугала, Моргана и Риченду, — которая уже успела предупредить короля, что ему не удастся избежать разговора о своей женитьбе, — Келсон смог, наконец, снять корону и откинулся в кресле с усталым вздохом, наблюдая за тем, как Дугал убирает остатки трапезы, сдвигая блюда к дальнему концу стола. Морган, тем временем, извлек кувшин со сладким фианским вином, разлил его в небольшие серебряные бокалы, и Дугал расставил их перед приглашенными. Риченда также сняла герцогскую корону и накидку, распустила рыжевато-золотистые волосы, с облегчением встряхнув головой, а затем с улыбкой присела на стул рядом с Келсоном.
   — Ну вот, все церемонии и закончены, — промолвила она, скрутив волосы узлом и заколов их парой длинных золотых шпилек. — По крайней мере, все вели себя вполне достойно.
   — Будем надеяться, что так пойдет и дальше, — отозвался Келсон, размышляя, как бы ему узнать, что на уме у Арилана. — И, возможно, это даже к лучшему, что Лайема не было с нами сегодня вечером. Любопытно, как там все прошло у Брендана?
   Негромко хмыкнув, Морган сел по другую руку от короля.
   — Учитывая обильность ужина, который он заказал, должно быть, сейчас они все стонут в своих постелях.
   — Надеюсь, они хотя бы не перепились, — заметил Арилан, хотя, судя по выражению его лица, эта перспектива меньше всего страшила епископа.
   — О, я отдал Дерри соответствующие распоряжения, — заверил его Морган. — Думаю, что все прошло гладко, и наш юный подопечный в полном порядке.
   С негромким смехом Риченда тряхнула головой.
   — А ведь он превратился в очень достойного юношу, не правда ли… Хотя, конечно, по-прежнему остается мальчишкой. Когда сегодня он въехал во двор с Бренданом и Рори, я его едва узнала. Неужто он и впрямь так сильно вырос с Рождества?
   — Вырос и стал сильнее, — пробормотал Арилан.
   — У него щиты, как у взрослого мужчины. Думаю, за это благодарить стоит того монаха… Кажется, его имя отец Иреней?
   — Да, отчасти это его заслуга. — Келсон отставил бокал с вином и задумался, осторожно выбирая слова. — Похоже, наш добрый иеромонах именно таков, каким кажется: способный и благочестивый. Я почти склонен ему доверять. И.., склонен доверять также Матиасу, — добавил он, выжидательно косясь на Арилана.
   Епископ-Дерини откинулся на спинку кресла, однако полностью не расслабился.
   — Нельзя никому доверять из Фурстанов, сир, — возразил он. — А что касается монаха.., не следует забывать, что его послал к нам Махаэль…
   — На самом деле, — возразил Морган, — послал его патриарх Торонтский.
   — По указаниям Махаэля, в этом можете не сомневаться.
   — Да, по указаниям Махаэля, — согласился Келсон. — Или по крайней мере, по его рекомендации.
   И все же верительные грамоты исходили непосредственно от патриарха, а я сильно сомневаюсь, что он повинуется приказам Махаэля. И если только Иреней не куда более сильный и коварный маг, чем нам всем показалось, то я готов поручиться, что единственная его задача — это как следует подготовить Лайема к церемонии вступления на престол… А это весьма трудная задача, как всем вам прекрасно известно.
   — О, да, я хорошо помню, насколько сложна эта церемония, — согласился Арилан. — И насколько велика вероятность того, что в ней что-нибудь пойдет наперекосяк… Особенно, если кто-то этому поможет.
   — Если именно таков замысел врагов Лайема, — возразил Келсон, — то не понимаю, с какой стати Иренею принимать в этом участие. Я несколько раз наблюдал за тем, как он проводит богослужение, чтобы лучше осознать все то, чему нам надлежит стать свидетелями в Белдоре. На меня он произвел впечатление человека искренне набожного и бесхитростного. Почему вы считаете, что он блюдет свои обеты не столь свято, как вы сами?
   — Я хотел лишь указать на то, что он Дерини, торентец, и ему благоволит Махаэль, — мягким тоном проронил Арилан. — Больше я ничего не хотел сказать.
   — В этом никто и не сомневался, — чуть резковато отозвался Морган. — Неужто вы думаете, что мы просто позволили ему делать с мальчиком все, что заблагорассудится, как только он прибыл ко двору?
   Конечно же, нет. Мы оба продолжительное время общались с ним, прежде чем допустить его к Лайему. И Дункан тоже при этом присутствовал. Все мы проверяли его ответы с помощью чар истины.., и не обнаружили никаких следов обмана. Кроме того, при всех его встречах с Лайемом, если не считать исповеди, всегда присутствовал кто-то из нас.
   — Не сомневаюсь, вы желали меня приободрить, — отозвался Арилан язвительно. — Однако мне не следовало бы напоминать Дерини, с какой легкостью любой из нас способен использовать во зло оказанное ему доверие… И в особенности это касается священников.
   Келсон не удержался от раздраженного вздоха, гадая, каким образом он допустил, чтобы этот спор зашел так далеко.
   — Но с какой стати мы сцепились? — пробормотал он. — Денис, я не стану отрицать, что существует возможность предательства… Однако исполнения для коварного замысла требуется немалое время. А у Иренея его почти не было. Что же касается предательства открытого… Ну, полагаю, Лайем и сам обладает достаточной силой. Он крепок духом и преуспел в магических искусствах, чтобы не позволить никому злоупотребить своим доверием, в особенности священнику.
   — Похоже, вы высокого мнения об этом мальчишке, — заметил Арилан. — Однако он все же племянник Венцита и Махаэля.
   — И Матиаса тоже, — возразил Келсон, обороняясь. — Чуть раньше, когда я сказал, что склонен ему доверять, вы предпочли не обратить на это внимания, а вместо того завлекли нас в обсуждение.., нет, я бы даже сказал в спор.., по поводу отца Иренея. Однако когда Расул представил вам сегодня Матиаса, то вашей реакцией была скорее не враждебность, а удивление и.., что еще?
   Арилан откинулся в кресле, отвел глаза, бездумно вертя в пальцах пустой бокал.
   — В его отношении могут иметься.., определенные основания для доверия, — наконец произнес он негромко.
   Келсон резко выпрямился, обводя остальных вопрошающим взглядом, но они в, ответ взирали на него с полным недоумением.