— Что у Ховарда двойная бухгалтерия. Эллиот подошел в двери библиотеки.
— С самого начала.
— Но как?
— Потому что неплохо изучил Ховарда Ренделла. Кроме того, мне известна его привычка все доводить до конца.
Пока Дэрвуд ехал по запруженным улицам города, его начал охватывать ужас. С того самого момента, как увидел в пепельнице дымящуюся сигару, он понял, что Либерти прочитала письмо. Господи, ну почему она не рассказала ему содержание последнего послания?! Тревога терзала его душу — кто знает, что там написал Ховард? Вдруг это навсегда отнимет у него Либерти?
Накануне Эллиот всю ночь размышлял о том, что значит для него Арагонский крест. Согласно условиям их соглашения, Либерти теперь имела полное право уйти от него. Однако, несмотря на их бурные ночи, она так ни разу и не произнесла тех слов, которые он жаждал от нее услышать.
Проснувшись один в постели, Дэрвуд ощутил, как леденеет душа. Нет, он ничуть не заблуждался на тот счет, что Либерти разрывается между ним и Ховардом. Как же он глупо поступил, упустив свой последний шанс стать счастливым! Как и все в своей жизни, он сокрушил ее. И ему стало тоскливо и жутко.
И вот теперь, прочитав последнее послание Ховарда, Либерти вернулась в дом его злейшего врага. Дэрвуд боялся даже подумать, что это для него значит. Лишь подъехав к Хаксли-Хаусу, он понял, что гнал лошадей по лондонским улицам. Гаррик с упреком смотрел на него.
— В следующий раз править буду я.
Но не успел он произнести этих слов, как Эллиот, уже взбежав по ступенькам, стучал кулаками в дверь. Дворецкий сердито открыл парадное:
— Слушаю вас, сэр. Эллиот влетел в фойе.
— Где он?
— Кто, сэр?
— Граф Хаксли. Он дома?
— Его нет.
Эллиот наверняка схватил бы дворецкого за грудки, но подоспел Гаррик и удержал его.
— Послушайте, только без глупостей! Говорите немедленно, дома ли Хаксли?
— Я сказал, что графа нет. Он уехал. Около часа назад.
— Куда?
— Это мне не известно. Я не спрашиваю его милость, когда он изволит уезжать.
Самообладание, если таковое еще присутствовало, окончательно изменило Дэрвуду. Оттолкнув Гаррика, он шагнул к дворецкому.
— В таком случае я предлагаю вам поднапрячь память. Я хочу знать, где граф Хаксли, и причем немедленно.
— Дэрвуд! — раздался скрипучий голос Миллисент с верхней площадки лестницы. — Что вам нужно?
Эллиот оставил несчастного дворецкого в покое. Миллисент испуганно наблюдала за гостем, на лице ее был написан откровенный ужас. Одета она была в домашнее платье и казалась измученной. Скорее всего сказывались тягостные годы ненависти и подозрений.
— Где он, Миллисент?
Хозяйка дома едва заметно вздернула подбородок:
— Зачем вам это знать?
Гаррик удержал Эллиота за рукав.
— Я бы советовал вам честно признаться. Потому что если доберусь до Карлтона прежде, чем он хоть пальцем тронет Либерти, вашему сыну, считайте, повезло.
Кровь отхлынула от ее лица.
— Вы не посмеете причинить ему вред! Эллиот опасался, что его злость вот-вот выплеснется наружу.
— Если с ее головы упадет хоть один волос… Миллисент, взглянув на Гаррика, обрушилась на Эллиота:
— Вы идиот! Эта особа вскружила вам голову. Да известно ли вам, кто она такая?
И тогда Эллиота прорвало. Еще бы, ведь из уст Миллисент он услышал слова, которые никогда и никому не простит! В нечеловеческом прыжке он ринулся вперед.
— Разрази вас гром! Немедленно говорите мне, где Либерти, а не то — клянусь! — я убью Карлтона, как только найду.
Видимо, неподдельная злость и ярость на его лице не на шутку всполошили Миллисент. К тому же рука Дэрвуда оказалась у самого ее горла.
— Он сказал насчет встречи с Питером Шейкером. После чего собирался заехать в Речной клуб.
— В Речной клуб? На набережной?
— Наверное.
Вновь разразившись проклятиями, Дэрвуд бросился к двери. Гаррик едва поспевал за ним. Когда Эллиот уселся на кучерское место, друг бесцеремонно оттолкнул его:
— Ты не в состоянии править лошадьми. Скажи, какая польза нам от того, если карета перевернется, а мы свернем себе шею?
Пока Либерти ждала Карлтона, она наблюдала за тем, как по Темзе вверх и вниз по течению скользят суда. В кармане у нее лежал Арагонский крест. Возможно, Эллиот не простит ей этого шага, но выбора у нее не остается. Крест — последняя надежда получить необходимый ей том. Карлтон же из последних сил пытался спасти хотя бы часть наследства Ховарда. Крест позволит ему расшифровать «Сокровище», и тогда он может быть спокоен, что Брэкстон, Фуллертон и Константин вернут ему хотя бы часть утраченной империи. А Эллиоту, как только пятно позора будет снято с репутации его отца, крест станет не нужен.
«Как, впрочем, и ты сама», — шепнул ей внутренний голос.
— Вижу, вы, как всегда, вовремя. — В голосе Карлтона сквозила откровенная неприязнь.
Либерти замерла, но затем заставила себя обернуться к нему. Карлтон выглядел ужасно, гораздо хуже, чем когда она видела его в последний раз. На коже нездоровые пятна, глаза красные и опухшие, рот, как всегда, полуоткрыт, края губ опущены — верный признак не одной бессонной ночи, проведенной в пьянстве и разврате. Она нашла в себе силы смотреть ему в глаза.
— Добрый вечер, Карлтон.
— Не уверен, что добрый, — фыркнул он. — Надеюсь, у вас веские причины, чтобы требовать встречи со мной. Я больше не намерен участвовать в ваших играх.
— Уверяю вас, вы обрадуетесь, узнав, зачем я пригласила вас сюда.
— Вам наверняка известно — я только что от Шейкера. Он пытался меня уверить, что я разорен.
— Это поправимо. — Либерти вынула из кармана Арагонский крест. — Вы захватили с собой то, о чем я вас просила?
Карлтон достал из складок плаща книгу.
— Едва нашел ее, черт возьми. Ума не приложу, с какой стати дядюшка Ховард сделался таким подозрительным? Вот уж чего мы никогда не узнаем.
Увидев в его руках книгу, Либерти облегченно вздохнула. Она все же опасалась, что этого тома не существует.
— Готова кое-что предложить вам взамен, — сказала она. — За книгу я отдам вам вот это. — Она протянула ему Арагонский крест, держа за цепочку, словно наживку на крючке.
— Что это? — спросил Карлтон, подозрительно щурясь.
— Арагонский крест, — ответила Либерти. — Надеюсь, вы о нем наслышаны.
— Уж не за ним ли Дэрвуд охотился все эти годы?
— Верно. За ним.
— И сколько он стоит?
— Для вас — целое состояние, — ответила она и поведала историю про «Сокровище» и как с помощью креста можно снова вернуть себе богатство. Время от времени она прерывалась, чтобы убедиться, что Карлтон следит за ее рассказом. Племяннику далеко было до своего дяди, хотя глупым его вроде бы не назовешь. В его мутных глазках появились проблески мысли. Карлтон уразумел, какую власть дает ему обладание крестом. Либерти решила, что он примет ее условия.
— Если будете пользоваться им осмотрительно, — предупредила она, — сможете вернуть себе большую часть утраченного состояния.
— А какая вам от этого выгода? — поинтересовался Карлтон. Он все еще не доверял ей.
— У меня на то причины личного характера. — И она посмотрела на том. — Для вас эта книга не более чем набор цифр, а потому не представляет ровно никакой ценности. Для меня же она бесценна.
Карлтон всматривался ей в лицо.
— Откуда мне знать? Вдруг лжете? Либерти скорее почувствовала, нежели заметила, что позади нее выросла мужская фигура.
— А теперь, — прогремел голос Аддисона Фуллертона, — я буду говорить!
Либерти отшатнулась от него.
— Карлтон, вы позвали Фуллертона? Карлтон кивнул:
— Некоторое время назад Аддисон продлил мне один кредит. В обмен он просил сообщить о нашей с вами встрече.
Аддисон вытащил из складок плаща пистолет и помахал перед носом Карлтона.
— Дайте сюда вашу книгу, — негромко потребовал он.
— Карлтон, не смейте этого делать! — запротестовала Либерти и даже схватила его за рукав.
В предвечерних сумерках зловеще щелкнул затвор.
— Моя дорогая Либерти, сначала Брэкстон, затем я и вот теперь Карлтон. Когда же вы наконец усвоите одну простую истину — помыкать людьми безнаказанно вам не удастся?! — Фуллертон вновь навел пистолет на Карлтона. — Ну же, дайте!
Карлтон торопливо сунул ему в руку книгу. Аддисон повернулся к Либерти:
— А вы, миледи, дайте сюда крест!
— Ни за что! — Либерти гордо вскинула голову.
— У вас нет выбора! — прорычал Фуллертон. — Дэрвуд на грани полного разорения. И я хотел бы поблагодарить вас за то, что так подробно разъяснили секрет «Сокровища». Этот мерзавец Ховард обманул нас всех.
— Ваш план не сработает, — возразила Либерти. — Я ведь уже видела крест. И теперь могу полностью расшифровать текст «Сокровища». Кстати, вам известно, что у Дэрвуда есть собственный экземпляр? — спросила Либерти и с удовлетворением отметила, как побледнел ее враг.
— Вы лжете!
— Отнюдь. Но даже если так, это ничего не меняет. Я целиком прочла экземпляр, который отдала Брэкстону, и при необходимости могу все восстановить. Времени на то, чтобы рассмотреть крест, у меня тоже было более чем достаточно, так что ключ мне известен. Ваши действия бесполезны. Советую вам лучше поскорее заключить договор с Карлтоном.
Фуллертона охватили сомнения, пока он переваривал сказанное. Либерти была почти уверена, что этот негодяй ей не поверил. Злобно сжав губы, он нащупал спусковой крючок.
— А что мешает вам разоблачить нас потом?
— Если нужно, могу поклясться, что никогда этого не сделаю. Неужели вы не видите, что я хочу покончить со всем этим не меньше вашего?
Фуллертон покачал головой:
— Одного слова недостаточно. Ховард знал, что делал, когда полагался на вашу преданность. Но меня вам не провести. Можно подумать, я не вижу, что, побывав в постели Дэрвуда, вы заняли его сторону в нашей войне.
Либерти заметила, что взгляд Карлтона прикован к пистолету Фуллертона. Что ж, значит, на помощь дражайшего родственничка рассчитывать не приходится. Она мысленно приказала себе не поддаваться панике.
— Фуллертон, эта книга для вас совершенно бесполезна. Давайте договоримся, и вы отдайте ее мне, а я отдам вам крест.
— Но, как вы только что сказали, чтобы расшифровать «Сокровище», крест вам не нужен. Нет, этот номер у вас не пройдет. — Он шагнул вперед. — Более того, в данной ситуации мне остается единственное — сделать так, чтобы вы не смогли нанести мне больший урон! — Фуллертон схватил за руку и грубо притянул Либерти к себе.
— Боюсь, сейчас с вами произойдет весьма неприятный случай, я бы даже сказал — трагедия. Интересно, как поступит Дэрвуд, узнав, что его супруга утонула в Темзе?
С дальнего конца моста прогремел выстрел. Обернувшись, Либерти увидела, как навстречу им в развевающемся плаще, подобно хищной птице, настигающей жертву, несется Эллиот. Даже в тусклом свете сумерек глаза его горели зеленым огнем. Боже, выходит, она в который раз подвела его! В книге заключен ключ от их счастья. И она непременно должна его добыть.
— Отпусти ее, Фуллертон! — Эллиот навел на соперника револьвер. — Немедленно! Не то прикончу тебя на месте!
В следующее мгновение испуганно ойкнул Карлтон — это Гаррик приставил к его спине револьверное дуло.
— Не двигаться! — прикрикнул Фрост. Либерти едва ли не кожей почувствовала, как испугался Карлтон, однако не могла оторвать глаз от Эллиота.
— Прошу тебя, будь осторожен, — прошептала она.
Фуллертон больно сжал ей руку. Либерти с трудом подавила крик, понимая, что это только подлило бы масла в огонь. Кроме того, от Фуллертона можно было ожидать любую подлость. У него в руках был заряженный пистолет, а следовательно, жизнь Эллиота тоже в опасности.
— Дэрвуд, — произнес Фуллертон, наводя на него пистолет, — ты мне действуешь на нервы.
— Отпусти ее! — прорычал Эллиот. — А не то, клянусь Господом Богом, отправлю тебя прямиком в ад!
— Сомневаюсь, что тебе это удастся. Пока твоя женушка у меня в заложницах, ты не посмеешь сделать ни единого выстрела. Она сделала из тебя тряпку.
Аддисон щитом выставил перед собой Либерти, схватив ее за горло.
— Сначала она окрутила Ховарда, а теперь тебя. Скажи, так уж хороша она в постели, что все ее любовники сходят от нее с ума?
Лицо Дэрвуда окаменело. Либерти попыталась разжать пальцы Фуллертона.
— Эллиот, прошу тебя, он мне ничего не сделает. Но Фуллертон потянул ее за волосы:
— Я бы на твоем месте не зарекался. Мне, право, жаль, что придется убить такую куколку. Я бы и сам не против с тобой позабавиться.
Либерти возобновила борьбу, но Фуллертон вновь сдавил ей горло. В отчаянии она решилась острым краем креста порезать ему руку. Фуллертон взвыл от боли, и Эллиот молнией бросился к нему. Быстрым и мощным движением он выбросил вперед ногу, угодив каблуком в плечо врагу.
Фуллертон, стеная от боли, причиненной ударом, и от пореза на руке, отшатнулся назад. Эллиот нажал на курок. На плече. Фуллертона стало расплываться алое пятно, он едва устоял на ногах. Не теряя понапрасну драгоценных мгновений, Либерти выхватила из его рук драгоценный том. Фуллертон, в свою очередь, ухватился за крест, цепочку которого Либерти сжимала в другой руке. Но Фуллертон потерял равновесие у самого края моста, и Эллиот метнулся к Либерти. Его пальцы моментально сжали ее запястье, и он оттащил ее от перил моста. Цепочка выскользнула из ее пальцев, и тогда Фуллертон моментально потерял равновесие. С душераздирающим воплем он проломил деревянный парапет и рухнул в воду.
Арагонский крест, описав в воздухе дугу, блеснул в заходящем солнце и навсегда исчез в мутных водах Темзы. Либерти смотрела ему вслед, боясь пошевелиться.
Эллиот с силой привлек ее к себе. Он обнял ее одной рукой, так как в другой сжимал револьвер, из дула которого еще недавно курился дымок.
— Господи! — вырвалось у него. — С тобой все в порядке?
— Крест!.. Эллиот!.. — шептала Либерти, глядя на воду. — Мы потеряли его навсегда.
Эллиот прижался губами к ее лбу.
— Либерти!.. Нам он не нужен.
— Неправда! — Объятая горем, она заглянула ему в глаза. — Лучше отдала бы его Карлтону в обмен на книгу. Потерять его так бездарно! — Ее голос дрогнул.
Либерти могла поклясться, что заметила, как на губах Эллиота мелькнула лукавая улыбка.
— Либерти, — произнес он, — не переживай из-за этой чертовой безделушки, а лучше признайся — с тобой все в порядке?
— Что?.. О да, конечно! Фуллертон мне ничего не сделал.
— Отлично! — Эллиот перевел взгляд на Гаррика и Карлтона. — Ренделл, вы получили, что хотели. Полагаю, необходимость в наших встречах отпала?
Карлтон поспешно кивнул:
— Вы враждовали с моим дядей, но не со мной.
— И все же договоритесь с моим секретарем о встрече на следующей неделе, — сказал ему Дэрвуд. — Тогда и мы обсудим, как можно поправить ваши дела.
Судя по всему, Карлтон решил, что ему не стоит искушать судьбу. Он покосился на Либерти, после чего рассыпался в благодарностях перед Эллиотом и поспешил унести ноги. Гаррик снял палец со спускового крючка и сунул револьвер за пояс.
— Должен признаться, Дэрвуд, когда-то я считал, что семейная жизнь чертовски скучная, — сказал он и лукаво повел глазами в сторону Либерти. — Однако твоя жена, кажется, вдохновила меня на женитьбу. Как только наступит свадебный сезон, я тотчас пущусь на поиски невесты.
Эллиот даже не обернулся в его сторону.
— Только найди себе покладистую, Гаррик. Это значительно облегчит тебе жизнь.
Либерти нахмурилась, однако веселый смех Гаррика сразу поднял ей настроение.
— Полагаю, у твоей жены на сей счет особое мнение. Так что я лучше пойду проверю, как там лошади. Буду в конце моста.
Эллиот не стал дожидаться, когда Гаррик отдалится, и наклонился к Либерти.
Она предупредила его поцелуй, зажав ему рот рукой.
— Ты действительно не сердишься из-за креста? — спросила она, не в силах поверить, что Дэрвуд простил ее. Ведь она знала, как важна была для него эта старинная вещица.
— Надеюсь, ты догадываешься, какую веселую жизнь мне устроила? Мне надо было догадаться об этом еще в тот день, когда ты попросила у меня сигару. Уже тогда я должен был предвидеть, что меня ждет впереди.
— Я никогда не обещала тебе спокойную жизнь.
— Да, миледи, избежать хаоса не удалось. Ты втянула меня в опасное приключение, причем не одно.
— И в награду за все страдания, — добавила Либерти с несчастным видом, — ты лишился того, о чем мечтал столько лет.
Эллиот глубоко вздохнул.
— Выслушай меня, Либерти. Я знаю, что не наделен даром красноречия, поэтому речь моя, возможно, будет сумбурной и сбивчивой. Когда-то я думал, что если буду обладать всеми сокровищами мира, то стану счастлив. Арагонский крест был для меня символом всего того, к чему я стремился.
Либерти почувствовала, как затрепетало в груди ее сердце:
— А теперь?
— Ты веришь мне?
— Безусловно, — ответила она.
— Ты любишь меня?
Боже, чего стоил ему этот вопрос!
— Я давно люблю тебя, Эллиот!
Его глаза засверкали от упоения любви.
— Тогда ты и есть мое главное сокровище. Он поцеловал ее, и впервые Либерти позволила себе поверить, что в конце концов все будет хорошо.
Глава 17
— С самого начала.
— Но как?
— Потому что неплохо изучил Ховарда Ренделла. Кроме того, мне известна его привычка все доводить до конца.
Пока Дэрвуд ехал по запруженным улицам города, его начал охватывать ужас. С того самого момента, как увидел в пепельнице дымящуюся сигару, он понял, что Либерти прочитала письмо. Господи, ну почему она не рассказала ему содержание последнего послания?! Тревога терзала его душу — кто знает, что там написал Ховард? Вдруг это навсегда отнимет у него Либерти?
Накануне Эллиот всю ночь размышлял о том, что значит для него Арагонский крест. Согласно условиям их соглашения, Либерти теперь имела полное право уйти от него. Однако, несмотря на их бурные ночи, она так ни разу и не произнесла тех слов, которые он жаждал от нее услышать.
Проснувшись один в постели, Дэрвуд ощутил, как леденеет душа. Нет, он ничуть не заблуждался на тот счет, что Либерти разрывается между ним и Ховардом. Как же он глупо поступил, упустив свой последний шанс стать счастливым! Как и все в своей жизни, он сокрушил ее. И ему стало тоскливо и жутко.
И вот теперь, прочитав последнее послание Ховарда, Либерти вернулась в дом его злейшего врага. Дэрвуд боялся даже подумать, что это для него значит. Лишь подъехав к Хаксли-Хаусу, он понял, что гнал лошадей по лондонским улицам. Гаррик с упреком смотрел на него.
— В следующий раз править буду я.
Но не успел он произнести этих слов, как Эллиот, уже взбежав по ступенькам, стучал кулаками в дверь. Дворецкий сердито открыл парадное:
— Слушаю вас, сэр. Эллиот влетел в фойе.
— Где он?
— Кто, сэр?
— Граф Хаксли. Он дома?
— Его нет.
Эллиот наверняка схватил бы дворецкого за грудки, но подоспел Гаррик и удержал его.
— Послушайте, только без глупостей! Говорите немедленно, дома ли Хаксли?
— Я сказал, что графа нет. Он уехал. Около часа назад.
— Куда?
— Это мне не известно. Я не спрашиваю его милость, когда он изволит уезжать.
Самообладание, если таковое еще присутствовало, окончательно изменило Дэрвуду. Оттолкнув Гаррика, он шагнул к дворецкому.
— В таком случае я предлагаю вам поднапрячь память. Я хочу знать, где граф Хаксли, и причем немедленно.
— Дэрвуд! — раздался скрипучий голос Миллисент с верхней площадки лестницы. — Что вам нужно?
Эллиот оставил несчастного дворецкого в покое. Миллисент испуганно наблюдала за гостем, на лице ее был написан откровенный ужас. Одета она была в домашнее платье и казалась измученной. Скорее всего сказывались тягостные годы ненависти и подозрений.
— Где он, Миллисент?
Хозяйка дома едва заметно вздернула подбородок:
— Зачем вам это знать?
Гаррик удержал Эллиота за рукав.
— Я бы советовал вам честно признаться. Потому что если доберусь до Карлтона прежде, чем он хоть пальцем тронет Либерти, вашему сыну, считайте, повезло.
Кровь отхлынула от ее лица.
— Вы не посмеете причинить ему вред! Эллиот опасался, что его злость вот-вот выплеснется наружу.
— Если с ее головы упадет хоть один волос… Миллисент, взглянув на Гаррика, обрушилась на Эллиота:
— Вы идиот! Эта особа вскружила вам голову. Да известно ли вам, кто она такая?
И тогда Эллиота прорвало. Еще бы, ведь из уст Миллисент он услышал слова, которые никогда и никому не простит! В нечеловеческом прыжке он ринулся вперед.
— Разрази вас гром! Немедленно говорите мне, где Либерти, а не то — клянусь! — я убью Карлтона, как только найду.
Видимо, неподдельная злость и ярость на его лице не на шутку всполошили Миллисент. К тому же рука Дэрвуда оказалась у самого ее горла.
— Он сказал насчет встречи с Питером Шейкером. После чего собирался заехать в Речной клуб.
— В Речной клуб? На набережной?
— Наверное.
Вновь разразившись проклятиями, Дэрвуд бросился к двери. Гаррик едва поспевал за ним. Когда Эллиот уселся на кучерское место, друг бесцеремонно оттолкнул его:
— Ты не в состоянии править лошадьми. Скажи, какая польза нам от того, если карета перевернется, а мы свернем себе шею?
Пока Либерти ждала Карлтона, она наблюдала за тем, как по Темзе вверх и вниз по течению скользят суда. В кармане у нее лежал Арагонский крест. Возможно, Эллиот не простит ей этого шага, но выбора у нее не остается. Крест — последняя надежда получить необходимый ей том. Карлтон же из последних сил пытался спасти хотя бы часть наследства Ховарда. Крест позволит ему расшифровать «Сокровище», и тогда он может быть спокоен, что Брэкстон, Фуллертон и Константин вернут ему хотя бы часть утраченной империи. А Эллиоту, как только пятно позора будет снято с репутации его отца, крест станет не нужен.
«Как, впрочем, и ты сама», — шепнул ей внутренний голос.
— Вижу, вы, как всегда, вовремя. — В голосе Карлтона сквозила откровенная неприязнь.
Либерти замерла, но затем заставила себя обернуться к нему. Карлтон выглядел ужасно, гораздо хуже, чем когда она видела его в последний раз. На коже нездоровые пятна, глаза красные и опухшие, рот, как всегда, полуоткрыт, края губ опущены — верный признак не одной бессонной ночи, проведенной в пьянстве и разврате. Она нашла в себе силы смотреть ему в глаза.
— Добрый вечер, Карлтон.
— Не уверен, что добрый, — фыркнул он. — Надеюсь, у вас веские причины, чтобы требовать встречи со мной. Я больше не намерен участвовать в ваших играх.
— Уверяю вас, вы обрадуетесь, узнав, зачем я пригласила вас сюда.
— Вам наверняка известно — я только что от Шейкера. Он пытался меня уверить, что я разорен.
— Это поправимо. — Либерти вынула из кармана Арагонский крест. — Вы захватили с собой то, о чем я вас просила?
Карлтон достал из складок плаща книгу.
— Едва нашел ее, черт возьми. Ума не приложу, с какой стати дядюшка Ховард сделался таким подозрительным? Вот уж чего мы никогда не узнаем.
Увидев в его руках книгу, Либерти облегченно вздохнула. Она все же опасалась, что этого тома не существует.
— Готова кое-что предложить вам взамен, — сказала она. — За книгу я отдам вам вот это. — Она протянула ему Арагонский крест, держа за цепочку, словно наживку на крючке.
— Что это? — спросил Карлтон, подозрительно щурясь.
— Арагонский крест, — ответила Либерти. — Надеюсь, вы о нем наслышаны.
— Уж не за ним ли Дэрвуд охотился все эти годы?
— Верно. За ним.
— И сколько он стоит?
— Для вас — целое состояние, — ответила она и поведала историю про «Сокровище» и как с помощью креста можно снова вернуть себе богатство. Время от времени она прерывалась, чтобы убедиться, что Карлтон следит за ее рассказом. Племяннику далеко было до своего дяди, хотя глупым его вроде бы не назовешь. В его мутных глазках появились проблески мысли. Карлтон уразумел, какую власть дает ему обладание крестом. Либерти решила, что он примет ее условия.
— Если будете пользоваться им осмотрительно, — предупредила она, — сможете вернуть себе большую часть утраченного состояния.
— А какая вам от этого выгода? — поинтересовался Карлтон. Он все еще не доверял ей.
— У меня на то причины личного характера. — И она посмотрела на том. — Для вас эта книга не более чем набор цифр, а потому не представляет ровно никакой ценности. Для меня же она бесценна.
Карлтон всматривался ей в лицо.
— Откуда мне знать? Вдруг лжете? Либерти скорее почувствовала, нежели заметила, что позади нее выросла мужская фигура.
— А теперь, — прогремел голос Аддисона Фуллертона, — я буду говорить!
Либерти отшатнулась от него.
— Карлтон, вы позвали Фуллертона? Карлтон кивнул:
— Некоторое время назад Аддисон продлил мне один кредит. В обмен он просил сообщить о нашей с вами встрече.
Аддисон вытащил из складок плаща пистолет и помахал перед носом Карлтона.
— Дайте сюда вашу книгу, — негромко потребовал он.
— Карлтон, не смейте этого делать! — запротестовала Либерти и даже схватила его за рукав.
В предвечерних сумерках зловеще щелкнул затвор.
— Моя дорогая Либерти, сначала Брэкстон, затем я и вот теперь Карлтон. Когда же вы наконец усвоите одну простую истину — помыкать людьми безнаказанно вам не удастся?! — Фуллертон вновь навел пистолет на Карлтона. — Ну же, дайте!
Карлтон торопливо сунул ему в руку книгу. Аддисон повернулся к Либерти:
— А вы, миледи, дайте сюда крест!
— Ни за что! — Либерти гордо вскинула голову.
— У вас нет выбора! — прорычал Фуллертон. — Дэрвуд на грани полного разорения. И я хотел бы поблагодарить вас за то, что так подробно разъяснили секрет «Сокровища». Этот мерзавец Ховард обманул нас всех.
— Ваш план не сработает, — возразила Либерти. — Я ведь уже видела крест. И теперь могу полностью расшифровать текст «Сокровища». Кстати, вам известно, что у Дэрвуда есть собственный экземпляр? — спросила Либерти и с удовлетворением отметила, как побледнел ее враг.
— Вы лжете!
— Отнюдь. Но даже если так, это ничего не меняет. Я целиком прочла экземпляр, который отдала Брэкстону, и при необходимости могу все восстановить. Времени на то, чтобы рассмотреть крест, у меня тоже было более чем достаточно, так что ключ мне известен. Ваши действия бесполезны. Советую вам лучше поскорее заключить договор с Карлтоном.
Фуллертона охватили сомнения, пока он переваривал сказанное. Либерти была почти уверена, что этот негодяй ей не поверил. Злобно сжав губы, он нащупал спусковой крючок.
— А что мешает вам разоблачить нас потом?
— Если нужно, могу поклясться, что никогда этого не сделаю. Неужели вы не видите, что я хочу покончить со всем этим не меньше вашего?
Фуллертон покачал головой:
— Одного слова недостаточно. Ховард знал, что делал, когда полагался на вашу преданность. Но меня вам не провести. Можно подумать, я не вижу, что, побывав в постели Дэрвуда, вы заняли его сторону в нашей войне.
Либерти заметила, что взгляд Карлтона прикован к пистолету Фуллертона. Что ж, значит, на помощь дражайшего родственничка рассчитывать не приходится. Она мысленно приказала себе не поддаваться панике.
— Фуллертон, эта книга для вас совершенно бесполезна. Давайте договоримся, и вы отдайте ее мне, а я отдам вам крест.
— Но, как вы только что сказали, чтобы расшифровать «Сокровище», крест вам не нужен. Нет, этот номер у вас не пройдет. — Он шагнул вперед. — Более того, в данной ситуации мне остается единственное — сделать так, чтобы вы не смогли нанести мне больший урон! — Фуллертон схватил за руку и грубо притянул Либерти к себе.
— Боюсь, сейчас с вами произойдет весьма неприятный случай, я бы даже сказал — трагедия. Интересно, как поступит Дэрвуд, узнав, что его супруга утонула в Темзе?
С дальнего конца моста прогремел выстрел. Обернувшись, Либерти увидела, как навстречу им в развевающемся плаще, подобно хищной птице, настигающей жертву, несется Эллиот. Даже в тусклом свете сумерек глаза его горели зеленым огнем. Боже, выходит, она в который раз подвела его! В книге заключен ключ от их счастья. И она непременно должна его добыть.
— Отпусти ее, Фуллертон! — Эллиот навел на соперника револьвер. — Немедленно! Не то прикончу тебя на месте!
В следующее мгновение испуганно ойкнул Карлтон — это Гаррик приставил к его спине револьверное дуло.
— Не двигаться! — прикрикнул Фрост. Либерти едва ли не кожей почувствовала, как испугался Карлтон, однако не могла оторвать глаз от Эллиота.
— Прошу тебя, будь осторожен, — прошептала она.
Фуллертон больно сжал ей руку. Либерти с трудом подавила крик, понимая, что это только подлило бы масла в огонь. Кроме того, от Фуллертона можно было ожидать любую подлость. У него в руках был заряженный пистолет, а следовательно, жизнь Эллиота тоже в опасности.
— Дэрвуд, — произнес Фуллертон, наводя на него пистолет, — ты мне действуешь на нервы.
— Отпусти ее! — прорычал Эллиот. — А не то, клянусь Господом Богом, отправлю тебя прямиком в ад!
— Сомневаюсь, что тебе это удастся. Пока твоя женушка у меня в заложницах, ты не посмеешь сделать ни единого выстрела. Она сделала из тебя тряпку.
Аддисон щитом выставил перед собой Либерти, схватив ее за горло.
— Сначала она окрутила Ховарда, а теперь тебя. Скажи, так уж хороша она в постели, что все ее любовники сходят от нее с ума?
Лицо Дэрвуда окаменело. Либерти попыталась разжать пальцы Фуллертона.
— Эллиот, прошу тебя, он мне ничего не сделает. Но Фуллертон потянул ее за волосы:
— Я бы на твоем месте не зарекался. Мне, право, жаль, что придется убить такую куколку. Я бы и сам не против с тобой позабавиться.
Либерти возобновила борьбу, но Фуллертон вновь сдавил ей горло. В отчаянии она решилась острым краем креста порезать ему руку. Фуллертон взвыл от боли, и Эллиот молнией бросился к нему. Быстрым и мощным движением он выбросил вперед ногу, угодив каблуком в плечо врагу.
Фуллертон, стеная от боли, причиненной ударом, и от пореза на руке, отшатнулся назад. Эллиот нажал на курок. На плече. Фуллертона стало расплываться алое пятно, он едва устоял на ногах. Не теряя понапрасну драгоценных мгновений, Либерти выхватила из его рук драгоценный том. Фуллертон, в свою очередь, ухватился за крест, цепочку которого Либерти сжимала в другой руке. Но Фуллертон потерял равновесие у самого края моста, и Эллиот метнулся к Либерти. Его пальцы моментально сжали ее запястье, и он оттащил ее от перил моста. Цепочка выскользнула из ее пальцев, и тогда Фуллертон моментально потерял равновесие. С душераздирающим воплем он проломил деревянный парапет и рухнул в воду.
Арагонский крест, описав в воздухе дугу, блеснул в заходящем солнце и навсегда исчез в мутных водах Темзы. Либерти смотрела ему вслед, боясь пошевелиться.
Эллиот с силой привлек ее к себе. Он обнял ее одной рукой, так как в другой сжимал револьвер, из дула которого еще недавно курился дымок.
— Господи! — вырвалось у него. — С тобой все в порядке?
— Крест!.. Эллиот!.. — шептала Либерти, глядя на воду. — Мы потеряли его навсегда.
Эллиот прижался губами к ее лбу.
— Либерти!.. Нам он не нужен.
— Неправда! — Объятая горем, она заглянула ему в глаза. — Лучше отдала бы его Карлтону в обмен на книгу. Потерять его так бездарно! — Ее голос дрогнул.
Либерти могла поклясться, что заметила, как на губах Эллиота мелькнула лукавая улыбка.
— Либерти, — произнес он, — не переживай из-за этой чертовой безделушки, а лучше признайся — с тобой все в порядке?
— Что?.. О да, конечно! Фуллертон мне ничего не сделал.
— Отлично! — Эллиот перевел взгляд на Гаррика и Карлтона. — Ренделл, вы получили, что хотели. Полагаю, необходимость в наших встречах отпала?
Карлтон поспешно кивнул:
— Вы враждовали с моим дядей, но не со мной.
— И все же договоритесь с моим секретарем о встрече на следующей неделе, — сказал ему Дэрвуд. — Тогда и мы обсудим, как можно поправить ваши дела.
Судя по всему, Карлтон решил, что ему не стоит искушать судьбу. Он покосился на Либерти, после чего рассыпался в благодарностях перед Эллиотом и поспешил унести ноги. Гаррик снял палец со спускового крючка и сунул револьвер за пояс.
— Должен признаться, Дэрвуд, когда-то я считал, что семейная жизнь чертовски скучная, — сказал он и лукаво повел глазами в сторону Либерти. — Однако твоя жена, кажется, вдохновила меня на женитьбу. Как только наступит свадебный сезон, я тотчас пущусь на поиски невесты.
Эллиот даже не обернулся в его сторону.
— Только найди себе покладистую, Гаррик. Это значительно облегчит тебе жизнь.
Либерти нахмурилась, однако веселый смех Гаррика сразу поднял ей настроение.
— Полагаю, у твоей жены на сей счет особое мнение. Так что я лучше пойду проверю, как там лошади. Буду в конце моста.
Эллиот не стал дожидаться, когда Гаррик отдалится, и наклонился к Либерти.
Она предупредила его поцелуй, зажав ему рот рукой.
— Ты действительно не сердишься из-за креста? — спросила она, не в силах поверить, что Дэрвуд простил ее. Ведь она знала, как важна была для него эта старинная вещица.
— Надеюсь, ты догадываешься, какую веселую жизнь мне устроила? Мне надо было догадаться об этом еще в тот день, когда ты попросила у меня сигару. Уже тогда я должен был предвидеть, что меня ждет впереди.
— Я никогда не обещала тебе спокойную жизнь.
— Да, миледи, избежать хаоса не удалось. Ты втянула меня в опасное приключение, причем не одно.
— И в награду за все страдания, — добавила Либерти с несчастным видом, — ты лишился того, о чем мечтал столько лет.
Эллиот глубоко вздохнул.
— Выслушай меня, Либерти. Я знаю, что не наделен даром красноречия, поэтому речь моя, возможно, будет сумбурной и сбивчивой. Когда-то я думал, что если буду обладать всеми сокровищами мира, то стану счастлив. Арагонский крест был для меня символом всего того, к чему я стремился.
Либерти почувствовала, как затрепетало в груди ее сердце:
— А теперь?
— Ты веришь мне?
— Безусловно, — ответила она.
— Ты любишь меня?
Боже, чего стоил ему этот вопрос!
— Я давно люблю тебя, Эллиот!
Его глаза засверкали от упоения любви.
— Тогда ты и есть мое главное сокровище. Он поцеловал ее, и впервые Либерти позволила себе поверить, что в конце концов все будет хорошо.
Глава 17
За бурными событиями, произошедшими на мосту через Темзу, последовал месяц относительного спокойствия. Либерти наконец закончила объединение двух коллекций — Ховарда и Эллиота. Часть вещей они с Дэрвудом продали, часть вернули Карлтону. Эллиот нанял работников, чтобы они расширили библиотеку — для поступивших книг понадобились дополнительные стеллажи, шкафы и полки.
С открытием Хрустального дворца у них появились новые возможности. Под мудрым руководством леди Эстерли Либерти даже сумела дать несколько званых вечеров, о которых потом говорил весь свет. Вскоре она превратилась в хозяйку одного из самых модных салонов в Лондоне.
Эллиот по-прежнему занимался финансовыми делами и даже — вот уж поистине чудо! — помог Карлтону довольно успешно вести дела в мутных водах международной торговли. Календарь их вечеров, приемов, раутов становился все более напряженным, однако, как только взоры общества обратились к другим развлечениям, Либерти почувствовала, что может наконец уделять больше времени мужу. Со свойственной ей легкостью она, казалось, забыла о том, что когда-то говорили в свете по поводу ее отношений с Ховардом и о ее браке с Эллиотом. Когда же сама королева наградила Эллиота орденом Подвязки за помощь принцу-консорту Альберту в деле организации промышленной выставки, общество встретило их с распростертыми объятиями.
Либерти нашла успокоение для души, всецело предавшись работе. У нее было время поразмышлять о не столь давних событиях, простить и попрощаться с Ховардом. Если бы не легкая печаль и грусть из-за отстраненности Эллиота, жизнь ее можно было бы назвать счастливой во всех отношениях. Когда она показала Эллиоту письмо Ховарда, он проявил редкое для него понимание. Даже позволил ей повесить портрет Ховарда в библиотеке. Либерти сочла это решение великой жертвой с его стороны.
И все же, хотя ночи их были по-прежнему бурными и страстными, как и раньше, Эллиот, казалось, что-то скрывал от нее. Либерти не сомневалась, что в тот день, когда произошла сцена на мосту, он по-настоящему любил ее. Она видела любовь в его глазах! Более того, Эллиот с легкостью забыл об Арагонском кресте. Но слов любви она от него так и не услышала.
Если не считать слов, произнесенных на мосту, Дэрвуд ни разу не признался, что доволен тем, как сложилась их совместная жизнь. Он будто поставил себе одну-единственную цель — отгородиться от окружающего мира, не соприкасаться с ним. Стоило Либерти задуматься об этом, как ей тотчас становилось страшно.
Но в этот день она отогнала от себя эту мысль. Среди принадлежавших Ховарду вещей она обнаружила нечто удивительное и не могла сдержать охватившего ее волнения. Нет, это обязательно нужно показать Эллиоту! Вот он обрадуется! Вещицу эту она отнесла ювелиру, чтобы тот ее почистил, а на следующий день забрала. Сидя в карете, что везла ее домой в Дэрвуд-Хаус, Либерти сжимала в руке драгоценную вещицу.
Она надеялась, что застанет Дэрвуда одного. Было бы обидно, если у него сейчас деловая встреча или даже Гаррик в гостях. Либерти не терпелось вручить Эллиоту подарок. Она так и не усвоила церемониалов, предпочитая импульсивные порывы. И хотя тем самым нередко выводила Эллиота из себя, он клялся, что ее выходки не дают ему скучать.
Карета остановилась у парадного подъезда, и Либерти взбежала по ступеням и остановилась в холле. От того, что она там увидела, тотчас замерла на месте.
— Вижу, ты вернулась, — произнес Эллиот.
Рядом с ним на постаменте высотой почти в девять футов стоял огромный хрустальный аквариум. Либерти уставилась на него во все глаза — никогда не видела она ничего подобного. Выполнен он был в виде слона, бивни и ногти массивных стоп позолочены. В солнечных лучах слон переливался и сверкал, словно гигантский бриллиант. И в этом огромном чудо-аквариуме плавала по крайней мере сотня рыбок.
— Откуда это?! Эллиот подошел к ней.
— Тебе нравится? Помнится, тебя в восторг привел один из аквариумов на выставке.
— Но тот был значительно меньше. Дэрвуд посмотрел на стеклянного слона.
— Согласен, да и формы другой. Этот сделали для меня по специальному заказу.
У Либерти зазвенело в ушах. Господи! Если она сейчас не скажет того, что хотела сказать, то потом ей просто не хватит смелости.
— Можно до того, как ты мне все объяснишь, и я кое-что тебе подарю?
— Что же? — Дэрвуд изумленно выгнул бровь. Либерти развернула упаковку.
— Помнишь, в тот день на мосту ты сказал мне, что тебе больше не нужен Арагонский крест? Знаешь, я тебе тогда не поверила.
— Я не говорил, что не хотел бы иметь его в своей коллекции.
— Верно, — произнесла Либерти, снимая с сокровища в руке атласный лоскуток. — Думаю, тебе будет приятно узнать, что Ховард перехитрил нас обоих.
На ладони у Либерти лежал подлинный крест — об этом недвусмысленно свидетельствовало клеймо на обратной стороне.
— Такое впечатление, будто Ховард постоянно опережал нас на шаг. Подлинный крест был спрятан в коробке из-под сигар, между первым и вторым дном. Тот, что упал в Темзу, — подделка.
Эллиот взял вещицу у нее из рук и взвесил на ладони.
— С трудом верится.
— Я возила его к ювелиру, — пояснила Либерти, — и он подтвердил, что вещь подлинная.
Дэрвуд несколько секунд внимательно разглядывал крест:
— Не ожидал, что он станет моим. Либерти сделала глубокий вдох, приготовившись сказать то, что уже давно собиралась:
— Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?
— Что я должен начать собирать новую коллекцию? Либерти пропустила его замечание мимо ушей.
— Это означает, милорд, что наш договор выполнен. Я достала для вас крест. И вам больше нет необходимости держать меня при себе.
Дэрвуд замер, после чего уставился на нее. От этого взгляда внутри ее все затрепетало.
— И ты на этом настаиваешь?
— Я люблю тебя, Эллиот. Я всегда любила тебя. Но в данный момент для меня гораздо важнее, что ты получил то, о чем мечтал.
Дэрвуд швырнул крест через весь холл. Золотая цепочка зацепилась за один из стеклянных бивней, и крест остался болтаться на нем.
— Ты хотя бы понимаешь, почему я приобрел для тебя это чудовище? — негромко спросил он.
Либерти почувствовала, как у нее что-то сжалось в груди.
— Нет. И почему же?
Тогда Дэрвуд привлек ее к себе.
— Помнишь, что ты рассказала мне в ту ночь, когда нашла крест? Ты сказала, что Ховард толкнул тебя в мои объятия, чтобы разорить меня.
— Помню.
Он снова перевел взгляд на слона.
— С тех пор я искал способы показать, какие чувства испытываю к тебе. Признаюсь, у меня это не слишком хорошо получилось. Я с самого начала знал, что в конце концов все испорчу.
У Либерти на глаза навернулись слезы.
— О, Эллиот, ты лучше скажи. Это не так трудно. Дэрвуд набрал полную грудь воздуха.
— В ту ночь ты сказала мне, что убеждена, что являешься для меня чем-то вроде белого слона — этакий разорительный дар, который станет причиной моего краха, если я начну проявлять о тебе заботу, холить тебя и лелеять.
— Верно.
— Нет, ничуть не верно, — покачал головой Дэрвуд.
— Неужели?
— Нет. — Выражение его лица стало серьезным. — Истина заключается в том, что, даже если бы меня преследовала свора злобных псов, ничто бы не заставило меня расстаться с тобой.
Всхлипнув, Либерти растаяла в его объятиях.
— Я люблю тебя, Эллиот.
— Я тоже люблю тебя. — Он приблизил ее лицо к своему. Либерти прочла в его глазах изумление, и ее сердце было готово вот-вот разорваться на части. — И никогда не сомневайся в этом, Либерти. Ты не на погибель мне дана. Ты — мое спасение!
— О, Эллиот! — И она прильнула к нему. — И кто только сказал тебе, будто ты обделен красноречием?
Издав победный возглас, Дэрвуд жадно припал к ее губам. Здесь, посреди холла, среди солнечных бликов от аквариума, он поцеловал ее, и этот поцелуй венчал их огромную взаимную любовь. А еще он был свидетельством того, что их любовь бесценна.
С открытием Хрустального дворца у них появились новые возможности. Под мудрым руководством леди Эстерли Либерти даже сумела дать несколько званых вечеров, о которых потом говорил весь свет. Вскоре она превратилась в хозяйку одного из самых модных салонов в Лондоне.
Эллиот по-прежнему занимался финансовыми делами и даже — вот уж поистине чудо! — помог Карлтону довольно успешно вести дела в мутных водах международной торговли. Календарь их вечеров, приемов, раутов становился все более напряженным, однако, как только взоры общества обратились к другим развлечениям, Либерти почувствовала, что может наконец уделять больше времени мужу. Со свойственной ей легкостью она, казалось, забыла о том, что когда-то говорили в свете по поводу ее отношений с Ховардом и о ее браке с Эллиотом. Когда же сама королева наградила Эллиота орденом Подвязки за помощь принцу-консорту Альберту в деле организации промышленной выставки, общество встретило их с распростертыми объятиями.
Либерти нашла успокоение для души, всецело предавшись работе. У нее было время поразмышлять о не столь давних событиях, простить и попрощаться с Ховардом. Если бы не легкая печаль и грусть из-за отстраненности Эллиота, жизнь ее можно было бы назвать счастливой во всех отношениях. Когда она показала Эллиоту письмо Ховарда, он проявил редкое для него понимание. Даже позволил ей повесить портрет Ховарда в библиотеке. Либерти сочла это решение великой жертвой с его стороны.
И все же, хотя ночи их были по-прежнему бурными и страстными, как и раньше, Эллиот, казалось, что-то скрывал от нее. Либерти не сомневалась, что в тот день, когда произошла сцена на мосту, он по-настоящему любил ее. Она видела любовь в его глазах! Более того, Эллиот с легкостью забыл об Арагонском кресте. Но слов любви она от него так и не услышала.
Если не считать слов, произнесенных на мосту, Дэрвуд ни разу не признался, что доволен тем, как сложилась их совместная жизнь. Он будто поставил себе одну-единственную цель — отгородиться от окружающего мира, не соприкасаться с ним. Стоило Либерти задуматься об этом, как ей тотчас становилось страшно.
Но в этот день она отогнала от себя эту мысль. Среди принадлежавших Ховарду вещей она обнаружила нечто удивительное и не могла сдержать охватившего ее волнения. Нет, это обязательно нужно показать Эллиоту! Вот он обрадуется! Вещицу эту она отнесла ювелиру, чтобы тот ее почистил, а на следующий день забрала. Сидя в карете, что везла ее домой в Дэрвуд-Хаус, Либерти сжимала в руке драгоценную вещицу.
Она надеялась, что застанет Дэрвуда одного. Было бы обидно, если у него сейчас деловая встреча или даже Гаррик в гостях. Либерти не терпелось вручить Эллиоту подарок. Она так и не усвоила церемониалов, предпочитая импульсивные порывы. И хотя тем самым нередко выводила Эллиота из себя, он клялся, что ее выходки не дают ему скучать.
Карета остановилась у парадного подъезда, и Либерти взбежала по ступеням и остановилась в холле. От того, что она там увидела, тотчас замерла на месте.
— Вижу, ты вернулась, — произнес Эллиот.
Рядом с ним на постаменте высотой почти в девять футов стоял огромный хрустальный аквариум. Либерти уставилась на него во все глаза — никогда не видела она ничего подобного. Выполнен он был в виде слона, бивни и ногти массивных стоп позолочены. В солнечных лучах слон переливался и сверкал, словно гигантский бриллиант. И в этом огромном чудо-аквариуме плавала по крайней мере сотня рыбок.
— Откуда это?! Эллиот подошел к ней.
— Тебе нравится? Помнится, тебя в восторг привел один из аквариумов на выставке.
— Но тот был значительно меньше. Дэрвуд посмотрел на стеклянного слона.
— Согласен, да и формы другой. Этот сделали для меня по специальному заказу.
У Либерти зазвенело в ушах. Господи! Если она сейчас не скажет того, что хотела сказать, то потом ей просто не хватит смелости.
— Можно до того, как ты мне все объяснишь, и я кое-что тебе подарю?
— Что же? — Дэрвуд изумленно выгнул бровь. Либерти развернула упаковку.
— Помнишь, в тот день на мосту ты сказал мне, что тебе больше не нужен Арагонский крест? Знаешь, я тебе тогда не поверила.
— Я не говорил, что не хотел бы иметь его в своей коллекции.
— Верно, — произнесла Либерти, снимая с сокровища в руке атласный лоскуток. — Думаю, тебе будет приятно узнать, что Ховард перехитрил нас обоих.
На ладони у Либерти лежал подлинный крест — об этом недвусмысленно свидетельствовало клеймо на обратной стороне.
— Такое впечатление, будто Ховард постоянно опережал нас на шаг. Подлинный крест был спрятан в коробке из-под сигар, между первым и вторым дном. Тот, что упал в Темзу, — подделка.
Эллиот взял вещицу у нее из рук и взвесил на ладони.
— С трудом верится.
— Я возила его к ювелиру, — пояснила Либерти, — и он подтвердил, что вещь подлинная.
Дэрвуд несколько секунд внимательно разглядывал крест:
— Не ожидал, что он станет моим. Либерти сделала глубокий вдох, приготовившись сказать то, что уже давно собиралась:
— Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?
— Что я должен начать собирать новую коллекцию? Либерти пропустила его замечание мимо ушей.
— Это означает, милорд, что наш договор выполнен. Я достала для вас крест. И вам больше нет необходимости держать меня при себе.
Дэрвуд замер, после чего уставился на нее. От этого взгляда внутри ее все затрепетало.
— И ты на этом настаиваешь?
— Я люблю тебя, Эллиот. Я всегда любила тебя. Но в данный момент для меня гораздо важнее, что ты получил то, о чем мечтал.
Дэрвуд швырнул крест через весь холл. Золотая цепочка зацепилась за один из стеклянных бивней, и крест остался болтаться на нем.
— Ты хотя бы понимаешь, почему я приобрел для тебя это чудовище? — негромко спросил он.
Либерти почувствовала, как у нее что-то сжалось в груди.
— Нет. И почему же?
Тогда Дэрвуд привлек ее к себе.
— Помнишь, что ты рассказала мне в ту ночь, когда нашла крест? Ты сказала, что Ховард толкнул тебя в мои объятия, чтобы разорить меня.
— Помню.
Он снова перевел взгляд на слона.
— С тех пор я искал способы показать, какие чувства испытываю к тебе. Признаюсь, у меня это не слишком хорошо получилось. Я с самого начала знал, что в конце концов все испорчу.
У Либерти на глаза навернулись слезы.
— О, Эллиот, ты лучше скажи. Это не так трудно. Дэрвуд набрал полную грудь воздуха.
— В ту ночь ты сказала мне, что убеждена, что являешься для меня чем-то вроде белого слона — этакий разорительный дар, который станет причиной моего краха, если я начну проявлять о тебе заботу, холить тебя и лелеять.
— Верно.
— Нет, ничуть не верно, — покачал головой Дэрвуд.
— Неужели?
— Нет. — Выражение его лица стало серьезным. — Истина заключается в том, что, даже если бы меня преследовала свора злобных псов, ничто бы не заставило меня расстаться с тобой.
Всхлипнув, Либерти растаяла в его объятиях.
— Я люблю тебя, Эллиот.
— Я тоже люблю тебя. — Он приблизил ее лицо к своему. Либерти прочла в его глазах изумление, и ее сердце было готово вот-вот разорваться на части. — И никогда не сомневайся в этом, Либерти. Ты не на погибель мне дана. Ты — мое спасение!
— О, Эллиот! — И она прильнула к нему. — И кто только сказал тебе, будто ты обделен красноречием?
Издав победный возглас, Дэрвуд жадно припал к ее губам. Здесь, посреди холла, среди солнечных бликов от аквариума, он поцеловал ее, и этот поцелуй венчал их огромную взаимную любовь. А еще он был свидетельством того, что их любовь бесценна.