Кей Патриция. Радости Любви

   Через какое-то время он повернулся, так что Куин снова оказалась на спине, и лег рядом. Его руки медленно скользнули вниз. Куин в точности повторяла его движения, и ей было приятно услышать, как он издал стон. Питер снова начал целовать ее. Поцелуи становились все более жадными, неудержимыми и требовательными.
   Наконец, когда она уже начала думать, что не выдержит этих сладострастных пыток больше ни секунды, он снял с нее сорочку и отбросил в сторону. Провел рукой по ее животу, спустился ниже и снова стал гладить ее тело. Куин ответила лаской. Из груди Питера вырвался хриплый стон.
   – Пожалуйста, Питер, – умоляюще прошептала она, потому что не могла больше сдерживаться.
   Через секунду он овладел ею, проникая все глубже и глубже, и Куин почти потеряла сознание, когда ее начали сотрясать сладостные судороги. Она прижалась к нему всем телом, и через несколько секунд, едва сдерживая крик, Питер пролился в нее, одновременно закрыв ей рот поцелуем.
   Она крепко прижималась к нему, чувствуя, как сотрясается его тело, понимая, что уже никогда не сможет полюбить другого мужчину.
   Да, Куин любила его. Более того, она чувствовала, что ее место – рядом с Питером. Ей не хотелось двигаться. Если бы она могла вечно лежать так, ощущая его в себе! Куин хотела заботиться о нем, утешать его, когда ему станет грустно или одиноко, избавить его от страданий. Она хотела быть ему другом, любовницей, спутником жизни, матерью его детей. Она хотела, чтобы он принадлежал ей целиком. Навсегда.
   Куин была так счастлива, что ей хотелось плакать. Если бы она могла ему все это сказать! Но пока Питер не захочет того же, это было невозможно. Они долго лежали обнявшись, пока их сердца не стали биться спокойнее, а разгоряченные тела не остыли. Потом Питер повернулся на бок и поднял ее одежду. Куин нежно гладила его по щеке, чувствуя, как колется отросшая за день щетина. Она провела кончиками пальцев по его носу, подбородку, губам, убрала упавшие на лоб волосы.
   Ей нравилось прикасаться к Питеру, нравилось просто лежать и смотреть на него. Интересно, о чем он думает? Как ей хотелось в это мгновение услышать слова любви!
   – Ты не жалеешь?
   Разочарование, словно острая стрела, пронзило ее сердце.
   – Нет, я никогда не пожалею об этой ночи. Куин дотронулась до его груди, чувствуя, как сильно и размеренно бьется его сердце. Помедлив секунду, он сказал:
   – А мне кажется, я пожалею.
   Она взяла его лицо в свои ладони и страстно поцеловала.
   – Не говори так, – прошептала она. – Я не хочу, чтобы ты жалел.
   – О Господи, Куин, какая ты милая! Питер прижал ее к себе.
   – Я говорю так только потому, что мне кажется, то, что мы сделали, нечестно по отношению к тебе.
   – Но я сама этого хотела.
   – Я тоже этого хотел, но это неправильно. Я просто боюсь, что когда-нибудь ты пожалеешь.
   – Я никогда об этом не пожалею. Он молчал. Куин не выдержала:
   – Питер, сегодня, прежде чем прийти к тебе, я приняла решение. Я не собираюсь выходить замуж за Джима. Я не могу. Уже не могу.
   Она почувствовала, как напряглось его тело.
   – Куин, я не…
   Она рукой закрыла ему рот.
   – Нет, подожди, Питер. Дай мне закончить. Он вздохнул.
   – Благодаря тебе я начала понимать себя, – мягко сказала она. – И самое главное, поняла, что никогда не выйду замуж за человека, рядом с которым не ощущаю того, что ощущаю рядом с тобой.
   В ответ Питер только крепче обнял ее и нежно поцеловал. Он провел языком по ее губам.
   «О Боже, как я люблю его!» Если бы она могла сказать это. Но Куин понимала, что это невозможно. Иначе все будет выглядеть как давление с ее стороны. Он и так напуган. Питер сам должен разобраться в своих чувствах. Сам должен понять, что она ему дорога.
   – Мне не надо ничего обещать, – продолжала она. – я ничего от тебя не требую. Н-но, я просто поняла, что надо жить дальше и двигаться вперед. – Куин сделала глубокий вдох. – И еще я поняла, что надо помириться с Морин.
   – Я рад за тебя.
   – Но, Питер, ты тоже должен двигаться вперед. Хорошо, что ты решил поехать в Чикаго. Тебе нужно наладить отношения с семьей. Ты тоже должен взглянуть в лицо прошлому, чтобы избавиться от него. Должен простить себя. А потом возвращайся ко мне, Питер. Возвращайся ко мне на Рождество. Давай вместе проведем сочельник.
   – Куин…
   – Не говори «нет». Пожалуйста, дай нам шанс.
   – Я не думаю…
   – Ш-ш… Не надо отвечать сейчас. Просто подумай об этом, хорошо?
   Он тяжело вздохнул:
   – Хорошо. Я подумаю.
   Он снова поцеловал ее, на этот раз уже не так нежно. Очень скоро желание снова охватило их, и они отдались ему.
   Когда все было кончено, сердце Куин наполнилось надеждой. Конечно, после этой ночи он не может так просто отпустить ее. Он наверняка поймет, что она дорога ему. И, конечно же, это не последняя их ночь вдвоем.
   Они уснули, обнимая друг друга.
   В пять часов Питер разбудил Куин поцелуем. Открыв глаза, она мечтательно улыбнулась.
   – М-м… Мне так нравится, когда ты меня целуешь, – протягивая к нему руки, прошептала она.
   – Куин, дорогая, тебе пора домой. Уже утро, а тетя Фиона рано встает.
   – Знаю, но неужели мне надо идти прямо сейчас? – Она улыбнулась. – Иди сюда. Поцелуй меня.
   «Дорогая»! Он назвал ее «дорогая»!
   – Да, тебе нужно идти прямо сейчас. А теперь встаем, и никаких поцелуев.
   Питер поднялся, подошел к окну и задернул шторы, включил свет и протянул ей руку.
   Куин не хотелось вставать, но по выражению его лица она поняла, что он не шутит. Питер хотел, чтобы она ушла.
   Через несколько минут, надев халат, она обняла его за талию. На секунду он заколебался, но потом все же приподнял ее лицо за подбородок и взглянул ей в глаза:
   – Куин, не надо слишком на меня рассчитывать, ладно?
   Она кивнула. Ее глаза говорили только одно: «Пожалуйста, Питер. Просто скажи, что любишь меня. Вот и все, что мне сейчас нужно».
   Он крепко поцеловал ее, обнял за плечи, развернул и проводил до двери.
   Прежде чем уйти, Куин обернулась и посмотрела на Питера. Их глаза встретились, и какое-то время они не отрываясь смотрели друг на друга.
   «Я люблю тебя, – говорили ее глаза, – И буду ждать твоего возвращения».
   Он помахал ей рукой на прощание и запер дверь.
   Оказавшись дома, Куин снова легла в кровать. Теперь она была рада, что Питер настоял, чтобы она ушла. Ей определенно не хотелось, чтобы тетя Фиона узнала, что племянница провела у постояльца ночь. Но Куин заботилась не только о тетиных чувствах и не о том, чтобы соблюсти приличия. То, что произошло между ней и Питером, было очень личным, и об этом никто не должен был знать. Беда в том, что тете достаточно будет только взглянуть на Куин, чтобы понять, чем та занималась всю ночь.
   В шесть часов Куин встала, быстро приняла ванну, надела ярко-розовый спортивный костюм и спустилась вниз. Она знала, что Питер не уедет раньше восьми, и рассчитывала с ним встретиться хотя бы на минуту. По пути на кухню она захватила со двора утреннюю газету.
   Тетя уже встала и приготовила кофе. Она снова передвигалась с помощью ходунка, и Куин заметила, что Фиона управляется с ним легче, чем вчера.
   Старушка улыбнулась:
   – Доброе утро! Ну вот, сегодня ты выглядишь намного лучше.
   – Доброе утро, тетя Фиона. Да, я сегодня лучше себя чувствую. – Как ни в чем не бывало Куин подошла к окну. – Похоже, сегодня тоже будет холодно.
   Питер еще не уехал. Она заметила, что его джип все еще стоит в гараже.
   – Да, но по крайней мере снега не обещали. Я бы ужасно беспокоилась за Питера, если бы ему пришлось ехать так далеко в снегопад.
   Значит, тетя тоже думает о Кимбле. Куин отошла от окна, налила себе кофе, присела за стол лицом к окну и развернула газету.
   Через полчаса она услышала шаги Питера на крыльце. Тетя тоже обратила на это внимание и отложила в сторону газету.
   – Кажется, Питер собирается уезжать.
   – Да, – сказала Куин, чувствуя, как бешено бьется сердце от мысли, что она сейчас его увидит. Воспоминания о прошедшей ночи нахлынули на нее. У Куин закружилась голова, кровь прилила к лицу, но она надеялась, что тетя не заметит ее волнения.
   Женщины прислушались, и по доносившимся с крыльца звукам Куин поняла, что Питер выносит вещи. Через несколько минут они увидели, как он прошел мимо окна, неся два чемодана.
   Питер заметил Куин. На секунду ей показалось, что он не зайдет. Но она ошиблась. Кимбл поставил чемоданы на землю, подошел к кухонной двери, открыл ее и кивнул в сторону чемоданов.
   – Я уезжаю. Счастливого вам Рождества.
   На секунду он взглянул на Куин. Ее сердце подпрыгнуло.
   – Тебе тоже, – еле выговорила она.
   «Он сказал это из вежливости. Здесь тетя Фиона. Но он вернется… к сочельнику».
   Куин еще долго повторяла эти слова словно заклинание.
   – Думаю, мне надо позвонить Морин, – сказала Куин за обедом.
   Сначала удивление, а потом радость вспыхнули в глазах Фионы.
   – Я знаю. Мне уже давно надо было с ней помириться. – Куин печально улыбнулась.
   – Лучше поздно, чем никогда, – заметила Фиона.
   Через несколько минут Куин вслушивалась в гудки в телефонной трубке.
   – Алле? – раздался высокий детский голосок.
   – Привет, Джен. Это тетя Куин.
   – Тетя Куин! – взвизгнула та. – Привет!
   – Мама дома?
   – Конечно. Я ее позову…
   Куин услышала сдержанный голос Морин:
   – Здравствуй, Куин.
   – Привет, Морин.
   – Чем же я обязана такой высокой чести? Куин подумала, что, наверное, не стоит винить сестру за отсутствие энтузиазма.
   – Я… э-э… я тут подумала, может, ты свободна сегодня днем?
   – Нет, я занята.
   – Ох…
   – А что?
   – Ну, я надеялась, что мы сможем поговорить.
   – Неужели? Вот это да! А я уж начала думать, что ты и смотреть не захочешь в мою сторону.
   Куин вздохнула:
   – Послушай, я понимаю, что не очень-то дружелюбно вела себя с тех пор, как вернулась домой…
   – Если не сказать больше, – пробормотала Морин.
   – Но ты не можешь не признать, что у меня на это были веские причины.
   – С этим можно поспорить.
   – Морин, я не хочу спорить с тобой. Я надеялась, что мы сможем посидеть вдвоем и спокойно все обсудить. Думаю, самое время выяснить все и помириться.
   На какое-то время на том конце провода повисла тишина. Наконец Морин сказала:
   – Я пообещала Робби и Джен сходить с ними на каток. Он один тут, в Шагрин-Фоллз. Потом мы собирались зайти к тете Фионе. Хочешь, встретимся на катке? Пусть дети развлекаются, а мы с тобой можем зайти куда-нибудь и выпить по чашечке кофе.
   – Хорошо. Во сколько?
   – Мы будем там в три.
   Когда Куин подъехала к стоянке у катка, Морин уже ждала ее снаружи. Сегодня она оделась потеплее – на ней была большая стеганая куртка красного цвета и вязаная шапка. Выйдя из машины, Куин вздохнула, чтобы успокоиться.
   Морин настороженно смотрела на сестру. Она постаралась придать своему голосу беспечный тон:
   – Сама пунктуальность. Почему бы нам не пойти в «Йорз Трулли»?
   Это была самая популярная закусочная на Мэйн-стрит. Войдя в теплое помещение, Куин будто окунулась в школьную пору. Когда она училась в школе, сестры частенько забегали сюда. Они заняли кабинку у окна и заказали кофе, по кусочку горячего яблочного пирога и мороженое с корицей, которые им порекомендовала официантка.
   – Я рада, что ты позвонила, Куин. Не думала, что ты решишься, – после непродолжительного молчания сказала Морин.
   Куин улыбнулась:
   – Как сказала тетя Фиона, лучше поздно, чем никогда.
   Она развернула салфетку и положила ее себе на колени, чтобы выиграть время и придумать, как начать разговор.
   Но когда подняла глаза, Морин опередила ее.
   – Когда ты мне позвонила, – медленно произнесла она, – я поняла, как трудно тебе, наверное, было сделать первый шаг. Я думала об этом по дороге сюда и поняла, что это я должна была сделать первый шаг. – Она потянулась через стол и взяла руку Куин в свою. – Извини, что обидела тебя, Куин. Ты даже не представляешь, сколько раз мне хотелось повернуть время вспять.
   Глаза Морин наполнились слезами.
   Куин кивнула, не решаясь говорить. Она чувствовала, что слишком взволнована. Столько всего произошло за последние сорок восемь часов!
   – Ты сама знаешь, я поплатилась за то, что сделала, – продолжила Морин и замолчала, потому что к их столику подошла официантка.
   Она отпустила руку Куин. Та воспользовалась маленькой передышкой, чтобы совладать со своими чувствами. После того как их обслужили, Морин снова заговорила, на этот раз спокойнее:
   – Помнишь старую пословицу, в которой говорится: «Будь осторожнее, когда мечтаешь. Мечты могут сбыться»?
   – Да.
   Улыбка Морин была самоуничижительной.
   – Она прекрасно подходит к моему случаю. Поверь мне, Роберт – не подарок.
   Куин еле удержалась от того, чтобы не съязвить в ответ.
   – Пожалуйста, давай не будем говорить о Роберте.
   – Но разве не за этим мы сюда пришли?
   – Нет. Мы пришли поговорить о нас. Морин добавила в кофе сахар.
   Куин сделала то же самое и тут же отпила глоток из чашки. Она старалась не обращать внимания на вкусный запах яблочного пирога.
   – Знаешь, Морин, десять лет я думала только об этом. Роберт отверг меня, и это было обидно, но то, что ты предала меня, было обидно вдвойне.
   – Куин…
   – Нет, подожди, дай мне закончить. Понимаешь, я обожала тебя, считала тебя совершенством. Я всегда чувствовала твое превосходство и хотела быть похожей на тебя…
   – Мое превосходство? Но, Куин, все, что у меня было, – это моя внешность. Ты же была самой очаровательной, самой умной, и тетя Фиона больше любила тебя. Я всегда завидовала тебе.
   Куин уставилась на сестру. По ее лицу было видно, как она ошеломлена.
   – Я тоже все эти десять лет думала об этом. И поняла, что именно из-за зависти мне всегда хотелось иметь то же самое, что было у тебя, – снова заговорила Морин. – Мне казалось, что тогда я стану лучше. – Она печально улыбнулась. – К сожалению, я слишком многое отбирала у тебя. И посмотри, что из этого вышло.
   – Разве ты не любишь Роберта? – спросила Куин.
   – Чтобы любить кого-то, надо его уважать. А Роберт – слабый человек. – Голубые глаза Морин сверкали, когда она взглянула на Куин. – Я, конечно, старалась его исправить. Но, в конце концов, я сама виновата, не так ли?
   Куин не понравилось, с какой горечью Морин произнесла эти слова. Все ее самодовольные мысли о том, что сестра получила по заслугам – это наказание свыше, сразу испарились.
   – Так что тебе повезло, что ты не вышла замуж за Роберта.
   – Но, Морин, у тебя же есть Робби и Джен. Я бы отдала что угодно, чтобы иметь таких малышей. Взгляд Морин потеплел.
   – Да, я благодарю Бога за то, что они у меня есть. – Она улыбнулась. – Вообще-то мне есть что сказать в свое оправдание. Я хорошая мать.
   – Да, хорошая. – Куин наконец откусила пирог. – А еще тетя мне сказала, что ты потрясающе деловая женщина. Бизнес-леди.
   Морин пожала плечами:
   – Ну, это преувеличение. Дела идут из рук вон плохо. Накопилось много серьезных проблем. И я не думаю, что мы сможем их решить.
   – Да. Об этом тетя Фиона мне тоже сказала. В общем-то, – Куин откусила еще кусочек пирога, чтобы дать себе время подумать, действительно ли она готова сделать следующий шаг, – я тут подумала, может, я смогу тебе помочь.
   – Помочь мне? Но как?
   – Моя доля наследства осталась почти нетронутой. Я могла бы помочь деньгами.
   Морин покачала головой:
   – Нет, Куин. Я благодарна, что ты предложила помощь. Это очень щедрое предложение. Но я не могу его принять. Не могу взять твои деньги.
   – Но почему?
   Морин вертела в руках вилку.
   – Просто не могу. Не знаю, как объяснить. Единственное, что могу сказать, – я сама должна нести ответственность за свои ошибки. – Она подняла глаза. – Чтобы каждое утро, глядя на себя в зеркало, я не прятала от стыда глаза.
   Морин изменилась. Может, внешне она и осталась прежней, но, самое главное, она изменилась внутри.
   Они долго разговаривали. Наконец, когда был съеден пирог и выпито кофе, Морин взглянула на часы.
   – Нам пора. Дети уже, наверное, заждались. По пути на каток они, как в детстве, держались за руки. Потом Морин обняла Куин. И та, со слезами на глазах, обняла сестру в ответ.
   Сегодня они выяснили далеко не все. Время от времени старая рана будет напоминать о себе, но Куин знала, что первый шаг уже сделан.
   – Я люблю тебя, Куин, – сказала Морин.
   – Я тебя тоже, – ни секунды не колеблясь, ответила Куин.
   Домой она ехала с улыбкой. В ее сердце появилась надежда на будущее.

Глава 12

   Всю следующую неделю Куин готовила, убиралась, упаковывала рождественские подарки и украшала дом и двор. Она даже взобралась на крышу, чтобы развесить гирлянды. Ей понадобилось несколько часов, чтобы увить крошечными лампочками огромную голубую ель перед домом, но результат того стоил, думала Куин, любуясь проделанной работой.
   Однажды днем к ним пришли Морин, Робби и Джен.
   – Я решила устроить себе маленький выходной, – пояснила Морин, когда Куин удивленно взглянула на нее, узнав, что та собирается остаться. – Думаю, куда важнее провести время с семьей.
   Они испекли сахарное печенье в форме деревьев, звезд, ангелов, Санта-Клауса и колокольчиков. Куин приготовила огромную порцию сахарной глазури, а Морин разложила ее по вазочкам и розеткам. Дети смазывали печенье сахарной глазурью и посыпали блестками.
   С лица Фионы весь день не сходила улыбка. Когда Куин поняла, как тетя хотела, чтобы они с Морин помирились, у нее комок подкатил к горлу. Она чувствовала себя виноватой, что потратила столько лет на пустые обиды.
   Но это чувство быстро прошло. Она была слишком счастлива, занимаясь подготовкой к Рождеству, счастлива, что отношения с сестрой наладились, счастлива, с нетерпением ожидая возвращения Питера. Она старалась не обращать внимания на внутренний голос, который иногда говорил: «Возможно, он уже не вернется».
   Ну, конечно же, он вернется. Он должен вернуться.
   Иначе и быть не может. После того, что произошло между ними той ночью, Питер просто обязан вернуться к ней. Теперь их слишком многое связывало.
   Все эти дни Куин постоянно была чем-то занята, но отказывалась признать, что за этой кипучей деятельностью она пыталась скрыть, как тяжело у нее на душе. Куин видела, как тетя внимательно наблюдает за ней, и понимала, что Фионе интересно, чем вызвана ее бьющая через край энергия. Возможно, старушка считала, что Куин такая веселая из-за того, что помирилась с Морин.
   Куин предложила устроить в сочельник нечто особенное. Ей хотелось наверстать упущенное за ушедшие годы.
   – Давай пригласим Элинор с семьей, Брэдли Вулвертона с женой, ну, и конечно, Морин с Робертом, – предложила она с энтузиазмом.
   – Не уверена, что Элинор со Стэнли согласятся прийти. Они бы предпочли провести этот вечер с Эми, Патриком и их семьями.
   – Давай пригласим Эми и Патрика с детьми, – сказала Куин, чувствуя, что счастье делает ее великодушной.
   Семья Вулвертонов приняла приглашение на сочельник, а вот Элинор со Стэнли сказали, что не смогут прийти.
   – Но мы все равно заглянем к вам на Рождество, – пообещала Элинор.
   Все меньше дней оставалось до сочельника, а значит, и до приезда Питера. Куин тщательно готовилась и к празднику, и к его возвращению. За два дня до сочельника она подровняла и уложила волосы, сделала маникюр и педикюр. Сходила на презентацию косметики в «Дилларз» и вернулась домой с косметическим набором.
   За день до сочельника Куин наконец выбрала подарок для Питера. Она залезла на чердак, нашла там коробку, осторожно спустилась с ней в свою комнату и открыла ее. В ней хранились всякие милые сердцу мелочи из ее детства. На самом дне лежала маленькая коробочка с отцовскими украшениями. Украшения матери перешли к Морин, потому что та была старше.
   Куин достала золотое кольцо с ониксом, прижала его к сердцу. Она почти не помнила отца, но, держа в руках принадлежавшую ему вещь, почему-то чувствовала себя ближе к нему. Кольцо немного потускнело от времени, поэтому днем Куин пошла в местный ювелирный магазин, где владелец любезно согласился почистить его. Вечером она завернула кольцо в золотую обертку.
   В сочельник Куин все утро готовила и накрывала на стол в столовой. Она положила свои и тетины подарки под елку и развесила веточки омелы над дверьми. Помогла Фионе нарядиться, а потом спустилась вниз, чтобы принять роскошную ванну с ароматическими маслами.
   Куин не спеша оделась в кружевное фиолетовое белье. Тонкие чулки. Темно-зеленое бархатное платье. Черные замшевые туфли-лодочки. Серьги из зеленоватого австрийского хрусталя и дополняющий их хрустальный кулон. Приколола к плечу веточку остролиста, перевязанную красной лентой. Капелька духов на шею и впадинку около горла – и вот она готова.
   Время шло, и напряжение внутри Куин нарастало.
   «А что, если он не придет?»
   Он придет. Обязательно придет.
   Она посмотрелась в зеркало, прежде чем спуститься вниз. Глаза ее сияли, волосы блестели, хрустальные украшения сверкали. Зеленое бархатное платье выгодно оттеняло кожу.
   Куин сделала глубокий вдох, с трепещущим сердцем представляя, как войдет в гостиную. Губы начинали дрожать от волнения, когда она представляла, как Питер поцелует ее, какое у него будет выражение глаз, когда он развернет ее подарок. Сердце было готово выпрыгнуть из груди от волнения и счастья, пока она медленно спускалась вниз.
   Скоро должны были приехать гости. Куин раздвинула кружевные занавески, прикрывавшие стеклянные вставки на входной двери, и выглянула во двор. Днем начался снег. Теперь двор перед домом устилал белый ковер.
   Она улыбнулась. Рождество и снег. Огоньки на голубой ели весело мигали, в то время как город окутывали сумерки. Куин зажгла в гостиной свечи. Вскоре к резкому запаху хвои добавился аромат остролиста и корицы. Куин заранее украсила новогоднюю елку гирляндами и теперь любовалась тем, как сверкают огоньки. Она взбила подушки на диване и на креслах, поправила картины и проверила, достаточно ли столиков на колесиках.
   Потом широко раздвинула шторы, закрывавшие самое большое окно, так чтобы люди на улице могли видеть елку, а она – заметить джип Питера, когда тот подъедет.
   Через несколько секунд, опираясь на ходунок, в гостиную медленно вошла тетя.
   – Какая ты нарядная! – восхитилась Куин. На Фионе был комплект из темно-красной шерстяной юбки и белой шифоновой блузки. Гипс сняли еще вчера, так что она надела чулки и туфли на низком каблуке.
   – Спасибо. Ты не считаешь, что эта блузка подошла бы кому-нибудь помоложе меня? – Фиону смущал плиссированный лиф.
   – Конечно, нет. Она очень красивая. Женщины улыбнулись друг другу.
   – Ты сегодня очень красивая, Куин, – сказала Фиона. – Это новое платье?
   Куин погладила пальцами бархат.
   – Да. Я его купила в городе, совсем недавно. Фиона огляделась.
   – Все так красиво!
   – Спасибо. Нога не болит?
   – Совсем чуть-чуть, но врач сказал, что это нормально.
   – Тогда сиди тут и принимай гостей.
   Куин помогла тетушке усесться в ее любимое кресло, принесла маленький стульчик и настояла на том, чтобы она положила на него ногу. Потом вернулась на кухню, чтобы проверить, готовы ли жареные ребрышки с овощами – главное угощение. Она добавила последние штрихи к закускам на подносе и откупорила вино.
   Куин на минутку заглянула в столовую. Она забыла поставить на стол цветы и вместо этого наполнила хрустальную вазу для фруктов сверкающими шариками, решив, что так стол выглядит праздничнее.
   После этого вернулась в гостиную и стала ждать вместе с тетей.
   Первые гости пришли в шесть. Питера еще не было, и Куин с беспокойством вглядывалась в пелену снега.
   Она была уверена, что его задержал снегопад, но надеялась, что ничего страшного не случилось. Приветствуя Брэдли Вулвертона и его жену, Куин пыталась отогнать тревожные мысли. Брэдли с женой подарили ей две бутылки вина и знаменитые пирожные Дженни.
   Куин проводила Вулвертонов в гостиную и налила им вина. Взглянула в окно. Казалось, что снегопад усилился.
   – Дороги, наверное, совсем замело? – спросила она.
   – Да нет. Правда, нам было недалеко ехать. «Ох, Питер, надеюсь, ты скоро приедешь». Куин отнесла вино и пирожные на кухню, взглянула на часы и прикусила губу. Пятнадцать минут седьмого.
   Вернувшись в гостиную, Куин увидела, что уже приехали Морин с Робертом. В руках у них были подарки и огромное экзотическое растение. Морин хотела помочь приготовить угощение, но Куин наотрез отказалась. Сестра завтра будет готовить рождественский обед, а значит, у нее и так будет полно работы.
   Куин с Морин обнялись. Роберт изумленно смотрел на сестер.
   – Какое роскошное платье! – воскликнула Морин. – Ты потрясающе в нем смотришься.
   Куин улыбнулась:
   – Спасибо. Твое тоже очень красивое. А Джен! Вы только посмотрите на нее!
   Морин прелестно выглядела в темно-синем кашемировом платье, дополненном узким атласным поясом с пряжкой из искусственного бриллианта. На Джен было платье того же цвета, а Роберт и Робби были в темных костюмах и темно-красных галстуках.
   Куин подставила Роберту щеку для поцелуя. Ощущение было такое, будто ее целует дядя или какой-нибудь родственник. После этого она обняла детей. Робби Куин сказала:
   – Ты сегодня ужасно элегантный. И засмеялась, когда тот покраснел. Следующие полчаса Куин болтала, смеялась, подавала напитки и закуски, но все время прислушивалась, не раздастся ли на улице шум мотора. Даже если Питера задержал снегопад, он все равно скоро должен был приехать. Но без пятнадцати семь его все еще не было.