Кейн Андреа. Замок мечты [Замок грез]

   — Я не знал, что ты проснулась, — сказал он, подходя к ней и касаясь ладонью ее щеки. — Как ты? Тебе получше? — Он приподнял ее лицо, выискивая на нем следы печали.
   — Как ты мог? — возмущенно выдохнула она, и ее щеки вспыхнули румянцем.
   Брэден удивленно повел бровями.
   — Ты о чем?
   — Чарлз приходил ко мне, — без лишних слов начала она. — Он хотел попрощаться.
   Брэден уронил руку и напрягся.
   — Так будет лучше, Касси.
   — А ты будешь идиотом! — выпалила она и, не обращая внимания на его ошарашенный вид, продолжала: — Чарлз способен на убийство не больше, чем я. И ты прекрасно знаешь об этом.
   На щеках Брэдена заиграли желваки.
   — Касси, прошу тебя. Есть вещи, о которых ты не знаешь.
   — Это какие же? — не унималась она. — То, что ты видел его вчера на скале после того, как оттуда упал камень? Да, Брэден, — сказала она, заметив его удивление, — Чарлз рассказал мне все. И он бы обязательно рассказал это и тебе, если бы ты потрудился выслушать его. Но ведь ты же не хотел и слышать его объяснений, не так ли, муж? Тебе не терпелось обвинить его в убийстве! — Она перевела дыхание, стараясь совладать с кипевшим в ней гневом и отчетливо осознавая, что после той ночи, когда она застала леди Эбигейл Девон в постели своего мужа, она впервые открыто противостоит ему. Но решимость не покинула ее; она была намерена достучаться до него, — ради его же блага, ради Чарлза.
   Не обращая внимания на ледяную холодность его взгляда и окаменевшую позу, она отважно продолжала наступать, и только легкое дрожание подбородка выдывало ее волнение.
   — Брэден, — сказала она, выдерживая его холодный взгляд, — неужели ты так погряз в своем скептицизме и недоверии к людям, что уже не можешь распознать любовь и дружбу в их самых истинных проявлениях?
   — Я сомневаюсь, что любовь и дружба действительно существуют, — сухо и жестко ответил он, но кому как не Касси было знать, как отчаянно хочется ему верить в обратное.
   Она шагнула к нему и с нежной убежденностью сказала:
   — Они существуют, Брэден. И ты сам понимаешь это, когда обнимаешь меня.
   Он мученически закрыл глаза.
   — Я не знаю, что я чувствую, когда обнимаю тебя…
   — Я не спрашиваю, что чувствуешь ты, — мягко прервала она его. — Я говорю о том, что чувствую я. Я люблю тебя. — Ее пальцы сжали его плечи. — Так же, как и Чарлз любит тебя.
   Он молчал, глядя на нее неподвижным взглядом, и наконец сказал:
   — Касси, я не разделяю этой твоей слепой веры в добро. Я пытался, но не смог.
   — Ты просто не позволяешь себе поверить, — возразила она. Ей хотелось встряхнуть его за плечи, заставить его увидеть правду, прокричать ему, что дело не только в том, что она и Чарлз любят его, но и в том, что он тоже любит их. Однако чутье подсказывало ей, что этого нельзя сказать человеку, он должен сам дойти до осознания этой истины.
   Хотя руководство чуткого и верного друга тут, конечно, не будет лишним.
   Какое-то волнение пробежало по лицу Брэдена, что-то мелькнуло в его взгляде и тут же исчезло.
   — Касси, позволь мне самому разобраться со своими чувствами, ладно?
   Она грустно кивнула.
   — Конечно. Но пока ты не разобрался, не позволяй Чарлзу уехать из Шербурга. Потому что, когда ты поймешь себя, будет уже слишком поздно, и ты ничего не сможешь исправить. И никогда не сможешь простить себя.
   Она отступила от него, но это движение было лишним, ибо она уже чувствовала, что он сейчас так далек от нее, как никогда не был прежде, — он снова замкнулся в своей скорлупе, оградил себя стенами отчуждения, нарушив ту близость, которая возникла между ними. Мгновение она колебалась, отчаянно желая снова броситься к нему, оказаться в его объятиях, вновь чувствовать его сильное тело, искать у него ласки и любви. Но не смогла.
   Не гордость останавливала ее, но расчетливость ее поумневшего сердечка. Она хотела, чтобы он делил с ней постель не из чувства долга или вины, а только из любви.
   Она поморгала, прогоняя выступившие на глазах слезы.
   — Если я понадоблюсь, позови меня, — сказала она просто. И затем, чтобы не выдать себя рвавшимися наружу рыданиями, быстро вышла из комнаты.
   В коридоре она прислонилась к стене и тихо заплакала, изливая свою боль и горе, оплакивая свою потерю.
   — Ваша светлость, вам плохо? — Это был Хардинг, весь бледный от волнения. — Ваша светлость, — он тронул ее за локоть, но его участие только усилило ее страдания.
   — Я позабочусь о герцогине, — раздался уверенный голос Сирила.
   Касси вздрогнула и отняла руки от лица.
   — Пойдемте, Кассандра, — сказал он таким мягким и ласковым тоном, какого она уже давно не слышала от него. — Я провожу вас в вашу комнату.
   Она кивнула, вся дрожа. По-видимому, болезнь вновь брала над ней верх. Ей сейчас было безразлично, чем вызвана доброта Сирила — соболезнованием ли, жалостью ли, — она с благодарностью приняла его помощь.
   Сирил приобнял ее за плечо и отвел, плачущую, в ее спальню, где она еще некоторое время рыдала, уткнувшись в его грудь, а он успокаивающе поглаживал ее по спине.
   Наконец, выплакав все слезы, Касси подняла голову и вытерла лицо ладонями.
   — Спасибо вам, — сказала она тихо.
   Он смотрел на нее непроницаемым взглядом.
   — Я могу быть спокоен за вас?
   — Да. Мне уже полегче. Еще немного, и я приду в себя. Сирил задумчиво посмотрел на дверь, ведущую в комнату Брэдена: он как будто понял причину слез Касси, но сказал лишь:
   — Ну что ж, хорошо. Если вам что-то понадобится, буду рад помочь.
   И, еще раз посмотрев на дверь, за которой скрывался его племянник, ушел.

Глава 28

   Роберта Грея похоронили рядом с Элиной неподалеку от их дома. Похороны были скромными и немноголюдными. Когда гроб был опущен в могилу и викарий начал читать прощальную молитву, Касси плакала, а Брэден обнимал и утешал ее.
   Но похороны остались позади, и Брэден опять впал в мрачную задумчивость, опять отдалившись от нее, опять проводя дни в своем кабинете, а вечерами до изнеможения объезжая верхом на Урагане окрестности замка.
   Он как будто изгоняет бесов, вселившихся в него, думала Касси. И она понимала заботы его сердца, но ее дни стали пусты и бесцветны, а ночи превратились в ад.
   Внешне ничто не изменилось после смерти ее отца. Чарлз оставался в Шербурге, хотя и сторонился всех, Сирил относился к ней с сочувствием, да и Брэден, когда случайно сталкивался с ней, тоже демонстрировал заботу и поддержку. Но они уже несколько недель не были вместе… не любили друг друга, и Касси чувствовала, что трещина в их отношениях растет и углубляется с каждым проходящим днем. Ее тело, ее сердце остро ощущали потерю.
   И словно в завершение ее страданий ее вновь стали посещать кошмары. Они настигали ее по нескольку раз за ночь, еще более лютые и ужасные, чем прежде, и она просыпалась в холодном поту и изнеможении.
   Спустя десять дней и десять ужасных ночей она поняла, что достигла предела и пора что-то предпринимать.
   Так дальше продолжаться не может, подумала она, решительно скидывая ноги с кровати. Было раннее утро, дом еще спал. Касси стремительно оделась. Она не может, не имеет права махнуть на себя рукой. Она должна взять себя в руки и подумать о своем будущем.
   На первом этаже царила тишина, что было неудивительно для такого раннего часа, но ее решимость не дрогнула.
   — Перкинс! — тихонько позвала она.
   В ту же секунду дворецкий стоял рядом с ней.
   — Что я могу сделать для вас, ваша светлость? Касси улыбнулась:
   — Вы можете проверить, встал ли доктор Ховелл, и если да, то я хотела бы поговорить с ним.
   — Сию минуту, ваша светлость.
   Касси прошла в зеленую гостиную и стала ждать возвращения Перкинса. Это была, ее любимая комната, — с мягкими диванами, обитыми светло-зеленым бархатом, такого же цвета ворсистым ковром и огромным окном, выходящим в сад, — она сочетала в себе изящество салона и теплый уют дома.
   — Вы хотели видеть меня, Кассандра?
   Касси повернулась к Алфреду Ховеллу, с любопытством смотревшему на нее из дверей. Напряжение, которое в последнее время витало в доме, и подавленное состояние Касси не прошли мимо его внимания. Однако он терпеливо ждал, когда Касси сама захочет поговорить с ним, и теперь его ожидание было вознаграждено.
   — Надеюсь, Перкинс не разбудил вас, — сказала Касси, нервно разглаживая складки платья.
   Он покачал головой и, заложив руки за спину, прошелся по комнате, рассматривая живописные полотна на стенах и давая девушке время справиться с волнением.
   — Нет, моя дорогая, я давно на ногах. Я привык вставать на заре. Утром, на свежую голову, мне лучше думается.
   Касси облизнула пересохшие губы и без дальнейших вступлений начала:
   — Доктор Ховелл, я пришла к выводу, что я непозволительно легкомысленно отношусь к своему здоровью и не задумываюсь о собственных проблемах.
   Алфред, прищурившись, посмотрел в яркие голубые глаза девушки: ее прямота и решительность восхищали его.
   — Мы все грешим этим, милая, — сказал он. — Однако немногие из нас обладают такой мудростью и смелостью, как вы, чтобы признаться себе в этом.
   Касси слабо улыбнулась в ответ:
   — Спасибо, доктор, вы очень добры. Но в моем случае признание проблемы — это лишь верхушка айсберга. Вопрос в том, как решить ее.
   Взгляд Алфреда стал серьезным и внимательным:
   — Вы говорите о ваших кошмарах или о вашем браке?
   — И о том и о другом.
   Он кивнул, жестом приглашая ее присесть. Касси села на краешек дивана, а Алфред опустился в глубокое кресло рядом.
   — Брэден сейчас тоже переживает кризис, Кассандра. — Заметив вспыхнувший в ее глазах вопрос, он покачал головой. — Нет, он не заговаривал со мной об этом. Но я не слепой. К тому же, как вы помните, я знаю его уже много лет, я помню его еще ребенком. Я точно знаю, что никогда прежде он не испытывал таких чувств, как любовь и привязанность, и ему сейчас приходится очень нелегко.
   Касси напряглась:
   — Чарлз любит его.
   Алфред помолчал, обдумывая ее слова, затем кивнул.
   — Да, Чарлз любит его. Но любовь и доверие, хотя это и два разных чувства, зачастую неотделимы друг от друга. — Он жестом остановил готовые сорваться с ее уст возражения. — Что бы ни происходило сейчас между Чарлзом и Брэденом, они должны сами преодолеть это. А вы, Кассандра, должны верить своему мужу. Ну и, конечно, любить его.
   — Я люблю, — тихо ответила она. — Всегда любила и буду любить.
   Алфред посмотрел на нее с улыбкой.
   — Если б все люди были похожи на вас, Кассандра, — сказал он нежно.
   Касси поморгала, прогоняя подступившие к глазам слезы.
   — Тогда этот мир был бы больным и напуганным, — про — йептала она.
   — Разве ваши кошмары не пошли на убыль? — В голосе Алфреда сквозило удивление Несмотря на возникшие в отношениях Касси и Брэдена трудности, Алфред полагал, что ее сны стали спокойнее.
   — Вы хотите сказать, что вместе со смертью отца должны были исчезнуть все мои страхи? — дрожащим от волнения голосом спросила Касси, совершенно точно угадав мысли Алфреда. — Нет, доктор, — прошептала она, закрывая лицо руками. — Мои сны стали еще хуже, еще ужаснее. И я не знаю, что мне делать.
   Алфред откашлялся.
   — Может быть, причиной тому ваша размолвка с Брэденом? — предположил он.
   Касси отняла руки от лица и выпрямилась.
   — Вряд ли. Я провела достаточно времени в разговорах с вами, чтобы понять, что просто тревога или неуверенность не могут быть причиной таких снов. Ведь меня мучает не обычная бессонница, меня без конца преследуют жуткие образы.
   — Образы? — Он буквально уцепился за это слово. — Ваши сны изменились?
   Уверенность потухла в ее взгляде.
   — Нет… — Касси пыталась поймать ускользающую мысль. — Не то чтобы изменились… Образы все те же, — медленно заговорила она, стараясь объяснить словами то почти неуловимое изменение, которое претерпели ее сны в последнюю неделю. — Только теперь я не просто ощущаю присутствие чудовища — я вижу его! — Она побледнела, вся задрожав от воспоминания, но все же сказала: — И я точно знаю, что оно хочет убить меня.
   Алфред нахмурился. Это было совсем не то, что он ожидал услышать, готовясь к разговору с ней. Это никак не вписывалось в выстроенную им стройную схему. Если его теория верна и Роберт Грей виновен в смерти своей жены, ночные кошмары Касси должна были бы пойти на убыль. Она, несмотря на все неурядицы в ее семейной жизни, должна была бы почувствовать облегчение, потому что теперь ничто уже не угрожало ей.
   Но если убийца не Роберт Грей…
   Страшная догадка вспыхнула в уме Алфреда, и он вздрогнул. Он едва было не высказал его вслух, но, увидев посеревшее лицо Касси, остановил себя. Это всего лишь предположение, и оно ни на чем не основано, сказал он себе. Он должен прежде обдумать его, и только если он найдет ему подтверждение, что маловероятно, тогда он поговорит об этом с Кассандрой.
   Но даже отвергнутое, как невозможное, оно продолжало мучить его.
   Спустя полчаса Касси вышла из дома и направилась к конюшням. Разговор с доктором Ховеллом не принес ей облегчения, — она по-прежнему чувствовала себя подавленной, и холод, вселившийся в ее сердце, так и не покинул его. Она решила искать утешения у друзей — у грациозных и преданных ей породистых скакунов и у добрейшего их воспитателя.
   — Чарлз? — позвала она, подходя к дверям конюшни, и тут же услышала приветливое ржание лошадей, безошибочно узнававших голос хозяйки. С улыбкой она вошла к ним. — Здравствуй, малышка, — приветствовала она Красотку, ласково погладив ее по шее. — Сейчас придет Добсон, и я попрошу его оседлать тебя. Нам с тобой будет полезно проветриться.
   Стук копыт и раздавшиеся затем снаружи голоса заставили Касси прислушаться. Еще раз потрепав напоследок гриву Красотки, Касси поспешила к двери и тут же столкнулась с Добсоном, который пытался завести в конюшню привычно возбужденного после утренней выездки Урагана.
   Добсон принялся испуганно извиняться, но Касси едва слушала его, — ее взгляд был прикован к мужу.
   — Доброе утро, Брэден, — сказала она ровным голосом.
   Брэден, глядя на нее, вновь почувствовал болезненное стеснение в груди. После нескольких дней добровольной изоляции он опять поразился тому воздействию, которое Касси оказывала на его растерзанные чувства. Он по-прежнему остро переживал свою незащищенность и уязвимость и потому старательно избегал встреч с ней, но какая-то часть его стремилась к ней, отчаянно нуждаясь во всем том, что заключала она в себе — в ее невинности, в ее нежности и любви. Необычайное волнение охватило его.
   — Что ты здесь делаешь? — спросил он после продолжительного молчания.
   — То же, что и ты. Я рано проснулась и больше не смогла заснуть.
   Тревога пробежала по его лицу.
   — Понятно. — Впервые за несколько дней он так близко видел ее — бледность ее осунувшегося лица, темные круги под ее глазами, — и увиденное встревожило его. — Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, нахмурившись.
   Нет, хотелось закричать Касси. Плохо, очень плохо. Меня грызет одиночество. Я боюсь! Мне нужен ты! Но она только сказала:
   — Да, Брэден.
   Ее ответ, видимо, не успокоил его.
   — Ты видела Алфреда?
   — Ты хочешь узнать, разговаривала ли я с доктором Ховеллом, — с вызовом поправила она и, высоко подняв голову, медленно приблизилась к мужу. — Да, я говорила с ним всего полчаса тому назад. — Она подавила в себе желание броситься к нему, прильнуть к его груди, зная, что он оттолкнет ее. — Можешь не тревожиться обо мне. Со мной все в порядке. Ты же знаешь, я умею позаботиться о себе.
   Слабая улыбка тронула его губы, и он медленно провел пальцем по ее гордо вздернутому носику.
   — Да, я помню, — пробормотал он, мягко коснувшись пальцем ее нижней губы, — ты говорила мне это однажды. Моя маленькая, гордая и прямодушная Касси, такая особенная, такая непохожая ни на одну из знакомых мне дам.
   Нежность, лучившаяся в его взгляде, победила ее напускную браваду, она пробудила в ее памяти воспоминание о тех дорогих ее сердцу мгновениях близости, которые, казалось, безвозвратно остались в прошлом.
   — Не такая уж я и гордая, — прошептала она слабо. — Я скучаю по тебе, Брэден. — Ее голос дрогнул. — Мне так не хватает тебя.
   — Касси… — Ее слова пронзили его сердце, еще раз напомнив ему, что только ей одной удается так глубоко проникнуть в его душу. И Брэден дрожащими ладонями прикоснулся к ее лицу.
   У Касси бешено заколотилось сердце, и она закрыла глаза, когда Брэден, несколько раз коснувшись ее губ легкими нежными поцелуями, вдруг со стоном захватил их в плен своих уст, словно утверждая свое безоговорочное право на это сокровище. Касси, теряя опору под ногами, всем телом подалась навстречу ему, жадно отвечая на эту ласку и молча моля его о большем. И он без слов дал ей понять, что ее мольба услышана.
   Он подхватил ее на руки и, развернувшись, быстро зашагал к дому.
   — Ах!.. Ради Бога, простите меня!
   Они оба вздрогнули, увидев неожиданно возникшего на их пути Чарлза. Они были так поглощены друг другом, что не заметили его приближения.
   Он стоял, весь красный от смущения, неловко переминаясь с ноги на ногу.
   — Извините, я никак не ожидал увидеть вас здесь. Касси почувствовала, как напрягся Брэден, как треснуло и распалось на тысячу мелких осколков очарование момента.
   — Твои способности начинают подводить тебя, Чарлз, — с ледяной яростью в голосе произнес Брэден. — Насколько мне помнится, умение оставаться незамеченным всегда было твоей сильной чертой.
   Чарлз вздрогнул, как от удара.
   — Брэден, перестань! — воскликнула Касси.
   И в ту же секунду Брэден опустил ее на землю.
   — Считай, что перестал. — И, не обращая внимания на ее ошеломленный, оскорбленный вид, проговорил: — Если позволите, я покину вас. У меня много дел. — Затем, еще раз повернувшись к Чарлзу, добавил: — Ураган выезжен, Красотка готовится к выездке, Княжич прихрамывает на правую ногу. Об остальном узнаешь от Добсона. — И ушел, ни разу не оглянувшись.
   — Мне жаль, что так вышло, Кассандра. Простите меня, — тихо промолвил Чарлз.
   Касси покачала головой, все еще в замешательстве глядя Брэдену вслед.
   — Не надо, Чарлз. Вы ни в чем не виноваты. — Ее глаза мученически обратились к нему. — Ну почему он так злится?
   Чарлз ободряюще стиснул ее руку.
   — Чувства Брэдена сейчас все на поверхности. И то, что он разозлился на меня, это неплохо. Это, по крайней мере, свидетельствует о том, что я не безразличен ему. Его безразличие страшит меня больше, чем гнев. — В проницательных голубых глазах Чарлза мелькнула веселая усмешка. — Да и вы, как я понял, тоже не безразличны ему. Или я неправ?
   Касси вспыхнула.
   — Нет, вы правы. — Она задумчиво посмотрела в сторону дома, куда удалился Брэден, все еще не понимая, как могла его нежная страсть так быстро смениться холодной яростью. Две совершенно противоположные реакции — они приводили ее в смятение.
   — Не хотите поговорить? — осторожно спросил Чарлз, догадываясь о причинах ее замешательства. — Поверьте, я умею слушать.
   Касси заколебалась. Как хорошо было бы излить душу Чарлзу, рассказать ему обо всем, что довелось ей пережить за эти недели, — и про неожиданно настигшее ее воспоминание о давней ссоре родителей, и о том, что у ее матери был любовник, и об ужасном подозрении, павшем на ее отца, и о своих кошмарах, разгадка которых дала бы ей ключ к пониманию прошлого. Но Чарлзу и так нелегко сейчас, думала она, он страдает от недоверия Брэдена и от своего весьма неопределенного и шаткого положения в доме. Нет, в другой раз.
   — Спасибо вам, Чарлз. Вы настоящий друг, — сказала она, пожимая его руку. — Я обязательно все расскажу вам, но прежде мне нужно самой разобраться в этом. — Она вздохнула. — Я, пожалуй, сейчас пойду к себе. Мне расхотелось кататься.
   Чарлз проводил ее бесстрастным, непроницаемым взглядом. Придет время, и она все расскажет ему. И тогда, зная, что ей известно, он и примет нелегкое решение, неизбежность которого уже много лет тяготит его.
   Брэден ворвался в дом и, стремительно пройдя в библиотеку, налил себе бренди. Он был зол как черт и не понимал почему. Что так вывело его из себя — нечаянная встреча с Касси или столкновение с Чарлзом? Его рассудок изнывал от горького оскорбления, его тело вздрагивало от неизбывного желания. И нестерпимо ноющая пустота высасывала сердце.
   Он отшвырнул бокал.
   — Брэден? — Доктор Ховелл заглянул в библиотеку, его лицо было крайне озабоченным.
   — Да, Алфред, — раздраженно повернулся к нему Брэден. — В чем дело?
   Алфред, игнорируя мрачное настроение хозяина, вошел и плотно притворил за собой дверь.
   — Мне нужно поговорить с вами. Немедленно. Его суровый тон умерил досаду Брэдена.
   — Что-то с Касси? — спросил он с беспокойством.
   — Да. — Брэден напрягся, и Алфред успокаивающе поднял руку. — Прошу вас, не паникуйте. С ней все в порядке. Но наш с ней утренний разговор не дает мне покоя, и я хочу немедленно обсудить это с вами.
   Касси услышала доносившиеся из-за дверей библиотеки приглушенные мужские голоса, когда вошла в.дом. Она не обратила на них внимания и поспешила к лестнице, чтобы поскорее подняться в свою спальню. Поцелуй Брэдена еще пылал на ее устах, а мысли, которых она старательно избегала всю последнюю неделю, снова наполнили ее голову. Она уже почти убедила себя в том, что можно как-то прожить в этом доме, не мучая себя обязательством близости с мужем. Но теперь ей было ясно, что так она жить не хочет. Как не может вновь стать той юной невинной девочкой, какой была два месяца тому назад. Теперь она женщина, она знает, что такое желание и страсть. Ей нужен ее муж, лишь он один может заполнить пустоту внутри нее.
   Касси бросилась на кровать и разрыдалась.
   — Кассандра!
   Касси подпрыгнула и обернулась, мокрыми глазами глядя на Сирила Шеффилда.
   — О… Сирил… — Она утерла слезы и постаралась взять себя в руки. — Я не слышала, как вы вошли.
   Он подошел к ней и взял ее за руки, поднимая.
   — Я могу вам чем-нибудь помочь?
   И Касси не выдержала. Этот простой вопрос, в котором однако было столько сочувствия и доброты, как будто прорвал плотину, и слезы потоком хлынули из ее глаз. Сирил мягко привлек ее к себе и, обняв, стал гладить по спине. Касси, спрятав лицо на его груди, орошала слезами мягкую шерсть его сочно-зеленого сюртука, словно желая похоронить себя в его тепле, оставить там всю свою боль и обиду.
   Но это было невозможно.
   Когда ее бурные рыдания перешли в тихие всхлипывания, Касси отстранилась, вдруг охваченная смущением. Вот уже второй раз в присутствии Сирила она теряет контроль над собой.
   — Сирил, ради Бога, извините, — пробормотала она. — Я, право, не знаю, что на меня нашло.
   Он продолжал держать ее за плечи.
   — Дорогая, что вас расстроило так? — спросил он, внимательно глядя в ее лицо.
   Его вопрос насторожил ее, она инстинктивно почувствовала его скрытый смысл: ясно было, что Сирил хотел сказать не что, а кто.
   — Нет, ничего. Ничего особенного, — поспешно ответила она, уже видя, как твердеет подбородок ее утешителя. — Просто мне плохо сейчас. Я никак не могу прийти в себя после смерти отца. Все случилось так внезапно.
   Сирил не ответил, продолжая сверлить ее испытующим взглядом, и неловкость Касси росла. Она чувствовала, что ее молчание сердит Сирила.
   Она осторожно высвободилась из его рук.
   — Сирил, я благодарна вам за поддержку, — ровным голосом произнесла она. — А сейчас, если не возражаете, я бы хотела остаться одна.
   Он молчал, недовольно поджав губы, и Касси уже собиралась было повторить свою просьбу, но он произнес:
   — Как вам будет угодно, — и еще несколько секунд поглядев на нее, ушел.
   Было уже за полночь, когда Касси уснула. Проведя весь день в своей комнате, она чувствовала себя психически истощенной, и ее душа стремилась погрузиться в тихую гавань сна, однако тело противилось. И поэтому, когда сон наконец пришел к ней, Касси не стала сопротивляться.
   И только темное покрывало сна окутало ее, как неясные тени кошмара замерцали перед ее глазами.
   Пахнет лилиями… мамой… Она слышит ее голос, испуганный, дрожащий… и другой… мужской, в котором звучит мольба… и ярость. Страх охватывает ее… Надо бежать. Скорее. Прочь.
   Повсюду деревья, но она не может укрыться за ними. Душераздирающий женский вопль прорезает ночь и звенит под густыми кронами деревьев. И тут появляется оно, чудовище… Зверь рычит и поднимает голову, он ищет жертву.
   Он находит ее.
   Ей некуда бежать. Зверь настигает ее, он все ближе и ближе, она чувствует его дыхание, дыхание смерти… и еще запах лилий… слабый, почти неуловимый теперь…
   Она кричит… она зовет Брэдена… но он не слышит ее. Зверь дышит ей в лицо, она видит его глаза, полные безумия.
   Она съеживается, сжимается в комок — она знает, что он убьет ее.
   И вдруг сочная, яркая зелень застилает все вокруг. Откуда столько зелени? Она повсюду, она становится все ярче, все ближе… Господи! Это трава, и она сейчас укроет ее…
   Брэден!.. Брэден!..
   — Я здесь, родная! Я с тобой! — Брэден тряс ее за плечи. Никогда прежде не испытывал он такого ужаса, как сейчас, слушая эти хриплые, сдавленные крики, которые звучали, не стихая, вот уже несколько минут. Он отослал прибежавшую на шум Маргарет, убежденный в том, что только он может помочь сейчас Касси. Но ему никак не разбудить ее. — Касси! — Она не слышит его. В отчаянии, уже не зная, что предпринять, он принялся шлепать ее по щекам. — Касси, просыпайся! Проснись скорее!