Страница:
– Волкович?
– Вы что, забыли о нем?
Я взглянул на шерифа.
– Ах да! Вы имеете в виду Джерри, бармена из "Бичкомбара". Что, он уже вышел на работу? И он подтвердил вам слова фермера из Авокадо?
Шериф снова надел свою шляпу.
– Нет.
– Что значит нет? Или он еще не вышел, или не подтвердил показания фермера?
– Ни то ни другое, – ответил Харрис. – Дело в том, что он умер.
Мне удалось сделать так, что мы с Уэлли спросили одновременно:
– Умер?
Купер кивнул.
– Во всяком случае, мы так полагаем. Уже два дня он считался пропавшим. А сегодня два рыбака нашли то, что осталось от его машины. У подножия скалы, приблизительно милях в десяти отсюда.
– Вот это да! – вымолвил я.
Уэлли сокрушенно покачал головой.
– Я подозревал нечто подобное.
Человек, который появился вместе с шерифом и Харрисом, положил локти на стойку.
– Что вы хотите этим сказать?
Уэлли объяснил:
– Просто я видел его состояние, когда он недавно был здесь. Я просматривал бухгалтерские книги с мисс Мейсон – простите, я хотел сказать: с миссис Нельсон. Понимаете? И когда я в минут десять или пятнадцать второго возвращался обратно в бар, миссис Мик как раз в ярости набрасывалась на Волковича, который был совершенно пьян и не давал ей закрыть бар.
– Как вас зовут? – поинтересовался человек.
– Уэлли. Уэлли Коннорс. А что?
– Скажем просто: меня это интересует. Вы находились под арестом, Коннорс?
Уэлли обиделся.
– Нет, сэр. И, кроме того, у меня хорошие отношения с профсоюзами. – С этими словами он сунул человеку под нос свой профсоюзный билет.
Но на того факт, казалось, не произвел ни малейшего впечатления.
– Давайте лучше вернемся к Волковичу. Как вы пришли к мысли о том, что с ним может что-нибудь случиться?
– Я же вам уже сказал, – простонал Уэлли. – Потому что он был вдрызг пьян. Я, помню, сказал себе: "Уэлли, если такой человек сядет за руль..."
– А я считал, что закон штата запрещает вам продавать пьяным спиртные напитки!
– А мы этого и не делаем. Как только я увидел, в каком он состоянии, я сразу же сделал выговор миссис Мик. Но она сказала, что она давала ему только три порции и считает, что он что-то добавил в напитки.
– А как вел себя Волкович, когда появились вы, Коннорс?
Уэлли оперся своими одутловатыми пальцами о стойку.
– Откровенно говоря, не как джентльмен.
– Что вы имеете в виду?
– Он делал миссис Мик грязные предложения, – доверительно сообщил Уэлли. – Предлагал деньги, если она пойдет с ним в машину.
Теперь вся картина была мне гораздо более ясной. Волкович, получив отпор от Мэмми, перенос свои домогательства на Корлисс. Я был рад, что избавился от этого негодяя.
А Уэлли возмущенным тоном продолжал рассказывать:
– Я ему любезно сказал, что сейчас уже начало третьего и что бар закрывается. Тогда он отстал от миссис Мик и набросился на меня с бранью. – Уэлли распалился еще больше. – И ругался он не только по-английски, но и по-польски и еще на каком-то!
– А что было потом?
Уэлли вытянулся во весь рост.
– Я терпеливо выслушал всю его ругань. Ведь джентльмен должен быть терпелив, не правда ли? Кроме того, клиент всегда прав. Но когда нервы у меня не выдержали, я схватил его за шиворот и выставил за дверь... Что? Вы считаете, что я неправильно поступил?
Человек мягко рассмеялся.
– Нет, что вы! У вас же не оставалось другого выхода! Когда это было, Коннорс?
– Как я вам уже говорил, после двух.
– Вы видели, как он садился в машину?
– Нет, на это я не обратил внимания. Я запер дверь бара, пожелал миссис Мик спокойной ночи и сам отправился спать.
– А вы, Нельсон? – спросил Харрис. – Вы видели Волковича в среду вечером?
Я поднял рюмку с ромом и посмотрел поверх ее на Харриса.
– Почему вы решили, что я должен его видеть?
– Повсюду на шоссе поговаривают, что Волкович увивался за вашей девушкой.
– За моей женой?
– Пусть будет так, за вашей женой.
Крупная капля пота зигзагами поползла у меня по спине. Я спросил себя, где именно я допустил ошибку? Если вообще допустил.
– Ах, да! Теперь я вспоминаю, – сознался я. – Я действительно видел его. Правда, ранним вечером. После того как я вышел из-под ареста под залог. Волкович сидел в конце бара вместе с тремя мужчинами.
– Вчера вечером вы ничего об этом не сказали, – заметил шериф Купер.
Я усмехнулся.
– Я же был пьян. Неужели вы забыли?
– Вы разговаривали с ним?
Я сказал ему правду:
– Нет. Я даже не был уверен, действительно ли это он. Просто мне показалось, что этот человек похож на бармена Джерри, каковым он сохранился у меня в памяти. Но тогда я тоже был довольно навеселе. Но даже если бы я наверняка узнал его, я бы с ним не заговорил.
– Почему?
– Если бы я вступил с ним в беседу, а дело Корано потом бы слушалось в суде, то тогда бы представитель обвинения, чтобы поставить себя в выгодное положение перед предвыборной кампанией, сделал бы вывод, что я пытался склонить Волковича дать показания в мою пользу.
– А как вы вообще вписываетесь во всю эту историю, моряк? – спросил меня человек мягким голосом.
Я пригубил ром.
– Это длинная история.
Он облокотился на стойку.
– Выкладывайте, моряк! И можете не торопиться. У меня есть время.
Голова у меня болела, воротничок жал шею. Этот незнакомец наверняка был каким-то большим начальником в уголовной полиции. Это можно было понять даже из одного его голоса или по манере держаться. Глаза его смотрели на все умно и критически. Чувства подсказывали мне, что этот человек был из ФБР.
– А у вас есть право расспрашивать меня?
– Есть, – ответил он.
Я провел рукой по рту, а потом выложил ему все, что считал неопасным, и то, о чем он все равно узнает каким-нибудь другим путем.
Я рассказал ему, что, проплавав три года по Тихому океану, я решил перейти к оседлому образу жизни и поехать в Миннесоту. Но вместо этого я неожиданно напился, ввязался в азартную игру и в драку с мексиканским сутенером.
– Вы чуть было не убили его, – вставил Харрис, – ваши кулаки опаснее огнестрельного оружия, Нельсон.
Я не обратил внимания на его слова.
– После драки я сидел в одной из ниш, когда в бар вошла Корлисс, ставшая теперь миссис Нельсон, вошла по какому-то делу и увидела меня. Должно быть, она поняла, в каком состоянии я нахожусь, и решила, что у меня с собой все деньги, с которыми моряки уходят на берег. Она поняла, что все эти деньги у меня вытащат, если я останусь в баре в таком положении. И вот она разыграла сердобольную самаритянку, вытянула меня из этого бара и засунула в свою машину. Приехав в мотель, она распорядилась, чтобы Уэлли уложил меня в постель в пустом бунгало, где я мог бы как следует выспаться и где меня уже не могли ощипать, как курицу.
Уэлли кивнул.
– Все правильно. Корлисс таким образом помогла уже не одному матросу.
– Каким образом? – поинтересовался человек с вкрадчивым голосом.
Уэлли пожал плечами.
– Женщин вообще трудно понять. Может быть, она проявляла сострадание к морякам, потому что ее первый муж был моряк. Насколько я знаю, он был капитаном корвета и погиб на подводной лодке. Может, она это делала в память о нем.
– Понятно, – сказал человек и снова обратил свое внимание на меня. – В этом притоне играют тайно в азартные игры?
– Видимо, да.
– Как же могло случиться, что ваша жена появилась в таком месте?
Уэлли положил свои толстые руки на стойку бара.
– Простите меня, уважаемый... – Он удостоверился, что поблизости нет никого из клиентов. – Но этот Волкович был подлым человеком. И миссис Нельсон вошла в этот бар не случайно – она должна была свести с ним счеты.
– Какие счеты?
– Он распространял повсюду по шоссе о ней грязные слухи. – Уэлли перегнулся через стойку и понизил голос: – Говорил повсюду, что ее можно купить за двадцать долларов. Корлисс это привело в ярость. Перед уходом она мне сказала, что она выведет этого Волковича на чистую воду, а если он будет продолжать говорить о ней всякие гадости, то она обратится к шерифу Куперу, чтобы он занялся этим человеком, привлек бы его к ответственности за клевету.
– Но почему тот невзлюбил миссис Нельсон? – продолжал допытываться человек с мягким голосом. – И почему он распространял такие слухи?
Уэлли сказал:
– Потому что она однажды ходила с ним на танцы в Манхеттен-Бич. Был какой-то благотворительный бал, понимаете? И вот на обратном пути он стал ее домогаться и получил отпор.
Человек забарабанил пальцами по стойке. Потом взгляд его снова обратился в мою сторону.
– И больше ничего вы о нем не знаете?
– Нет, – ответил я. – И потом: кто вы, собственно говоря, такой?
Он вынул из кармана свой значок и положил его на деревянную стойку.
"Федеральное бюро расследований США", – прочел я. Значит, я не ошибся. Этот человек из ФБР.
– Мое имя Грин, – представился он. – Лил Грин. В настоящее время я работаю от нашего бюро в Лос-Анджелесе.
Глаза Уэлли, казалось, хотели вылезти из орбит.
– Вот это да! Но к чему все эти расспросы о Джерри Волковиче? Хорошо, предположим, с ним случился несчастный случай. Но почему им заинтересовалось ФБР? Ведь этот человек был просто мелким подлецом. Вы знаете, что многие бармены ведут себя подобным образом.
Харрис вмешался в разговор и многозначительно сказал:
– Все верно, если не считать, что звали его не Волкович, а Липпи Сальц. И ФБР срочно ишет его. В связи с делом об убийстве.
Грин с кислым видом посмотрел на Харриса.
Я рванул за воротничок рубашки и расстегнул верхнюю пуговицу. Потом налил себе рюмку рома и залпом выпил ее. Ром показался мне вода водой.
14
15
– Вы что, забыли о нем?
Я взглянул на шерифа.
– Ах да! Вы имеете в виду Джерри, бармена из "Бичкомбара". Что, он уже вышел на работу? И он подтвердил вам слова фермера из Авокадо?
Шериф снова надел свою шляпу.
– Нет.
– Что значит нет? Или он еще не вышел, или не подтвердил показания фермера?
– Ни то ни другое, – ответил Харрис. – Дело в том, что он умер.
Мне удалось сделать так, что мы с Уэлли спросили одновременно:
– Умер?
Купер кивнул.
– Во всяком случае, мы так полагаем. Уже два дня он считался пропавшим. А сегодня два рыбака нашли то, что осталось от его машины. У подножия скалы, приблизительно милях в десяти отсюда.
– Вот это да! – вымолвил я.
Уэлли сокрушенно покачал головой.
– Я подозревал нечто подобное.
Человек, который появился вместе с шерифом и Харрисом, положил локти на стойку.
– Что вы хотите этим сказать?
Уэлли объяснил:
– Просто я видел его состояние, когда он недавно был здесь. Я просматривал бухгалтерские книги с мисс Мейсон – простите, я хотел сказать: с миссис Нельсон. Понимаете? И когда я в минут десять или пятнадцать второго возвращался обратно в бар, миссис Мик как раз в ярости набрасывалась на Волковича, который был совершенно пьян и не давал ей закрыть бар.
– Как вас зовут? – поинтересовался человек.
– Уэлли. Уэлли Коннорс. А что?
– Скажем просто: меня это интересует. Вы находились под арестом, Коннорс?
Уэлли обиделся.
– Нет, сэр. И, кроме того, у меня хорошие отношения с профсоюзами. – С этими словами он сунул человеку под нос свой профсоюзный билет.
Но на того факт, казалось, не произвел ни малейшего впечатления.
– Давайте лучше вернемся к Волковичу. Как вы пришли к мысли о том, что с ним может что-нибудь случиться?
– Я же вам уже сказал, – простонал Уэлли. – Потому что он был вдрызг пьян. Я, помню, сказал себе: "Уэлли, если такой человек сядет за руль..."
– А я считал, что закон штата запрещает вам продавать пьяным спиртные напитки!
– А мы этого и не делаем. Как только я увидел, в каком он состоянии, я сразу же сделал выговор миссис Мик. Но она сказала, что она давала ему только три порции и считает, что он что-то добавил в напитки.
– А как вел себя Волкович, когда появились вы, Коннорс?
Уэлли оперся своими одутловатыми пальцами о стойку.
– Откровенно говоря, не как джентльмен.
– Что вы имеете в виду?
– Он делал миссис Мик грязные предложения, – доверительно сообщил Уэлли. – Предлагал деньги, если она пойдет с ним в машину.
Теперь вся картина была мне гораздо более ясной. Волкович, получив отпор от Мэмми, перенос свои домогательства на Корлисс. Я был рад, что избавился от этого негодяя.
А Уэлли возмущенным тоном продолжал рассказывать:
– Я ему любезно сказал, что сейчас уже начало третьего и что бар закрывается. Тогда он отстал от миссис Мик и набросился на меня с бранью. – Уэлли распалился еще больше. – И ругался он не только по-английски, но и по-польски и еще на каком-то!
– А что было потом?
Уэлли вытянулся во весь рост.
– Я терпеливо выслушал всю его ругань. Ведь джентльмен должен быть терпелив, не правда ли? Кроме того, клиент всегда прав. Но когда нервы у меня не выдержали, я схватил его за шиворот и выставил за дверь... Что? Вы считаете, что я неправильно поступил?
Человек мягко рассмеялся.
– Нет, что вы! У вас же не оставалось другого выхода! Когда это было, Коннорс?
– Как я вам уже говорил, после двух.
– Вы видели, как он садился в машину?
– Нет, на это я не обратил внимания. Я запер дверь бара, пожелал миссис Мик спокойной ночи и сам отправился спать.
– А вы, Нельсон? – спросил Харрис. – Вы видели Волковича в среду вечером?
Я поднял рюмку с ромом и посмотрел поверх ее на Харриса.
– Почему вы решили, что я должен его видеть?
– Повсюду на шоссе поговаривают, что Волкович увивался за вашей девушкой.
– За моей женой?
– Пусть будет так, за вашей женой.
Крупная капля пота зигзагами поползла у меня по спине. Я спросил себя, где именно я допустил ошибку? Если вообще допустил.
– Ах, да! Теперь я вспоминаю, – сознался я. – Я действительно видел его. Правда, ранним вечером. После того как я вышел из-под ареста под залог. Волкович сидел в конце бара вместе с тремя мужчинами.
– Вчера вечером вы ничего об этом не сказали, – заметил шериф Купер.
Я усмехнулся.
– Я же был пьян. Неужели вы забыли?
– Вы разговаривали с ним?
Я сказал ему правду:
– Нет. Я даже не был уверен, действительно ли это он. Просто мне показалось, что этот человек похож на бармена Джерри, каковым он сохранился у меня в памяти. Но тогда я тоже был довольно навеселе. Но даже если бы я наверняка узнал его, я бы с ним не заговорил.
– Почему?
– Если бы я вступил с ним в беседу, а дело Корано потом бы слушалось в суде, то тогда бы представитель обвинения, чтобы поставить себя в выгодное положение перед предвыборной кампанией, сделал бы вывод, что я пытался склонить Волковича дать показания в мою пользу.
– А как вы вообще вписываетесь во всю эту историю, моряк? – спросил меня человек мягким голосом.
Я пригубил ром.
– Это длинная история.
Он облокотился на стойку.
– Выкладывайте, моряк! И можете не торопиться. У меня есть время.
Голова у меня болела, воротничок жал шею. Этот незнакомец наверняка был каким-то большим начальником в уголовной полиции. Это можно было понять даже из одного его голоса или по манере держаться. Глаза его смотрели на все умно и критически. Чувства подсказывали мне, что этот человек был из ФБР.
– А у вас есть право расспрашивать меня?
– Есть, – ответил он.
Я провел рукой по рту, а потом выложил ему все, что считал неопасным, и то, о чем он все равно узнает каким-нибудь другим путем.
Я рассказал ему, что, проплавав три года по Тихому океану, я решил перейти к оседлому образу жизни и поехать в Миннесоту. Но вместо этого я неожиданно напился, ввязался в азартную игру и в драку с мексиканским сутенером.
– Вы чуть было не убили его, – вставил Харрис, – ваши кулаки опаснее огнестрельного оружия, Нельсон.
Я не обратил внимания на его слова.
– После драки я сидел в одной из ниш, когда в бар вошла Корлисс, ставшая теперь миссис Нельсон, вошла по какому-то делу и увидела меня. Должно быть, она поняла, в каком состоянии я нахожусь, и решила, что у меня с собой все деньги, с которыми моряки уходят на берег. Она поняла, что все эти деньги у меня вытащат, если я останусь в баре в таком положении. И вот она разыграла сердобольную самаритянку, вытянула меня из этого бара и засунула в свою машину. Приехав в мотель, она распорядилась, чтобы Уэлли уложил меня в постель в пустом бунгало, где я мог бы как следует выспаться и где меня уже не могли ощипать, как курицу.
Уэлли кивнул.
– Все правильно. Корлисс таким образом помогла уже не одному матросу.
– Каким образом? – поинтересовался человек с вкрадчивым голосом.
Уэлли пожал плечами.
– Женщин вообще трудно понять. Может быть, она проявляла сострадание к морякам, потому что ее первый муж был моряк. Насколько я знаю, он был капитаном корвета и погиб на подводной лодке. Может, она это делала в память о нем.
– Понятно, – сказал человек и снова обратил свое внимание на меня. – В этом притоне играют тайно в азартные игры?
– Видимо, да.
– Как же могло случиться, что ваша жена появилась в таком месте?
Уэлли положил свои толстые руки на стойку бара.
– Простите меня, уважаемый... – Он удостоверился, что поблизости нет никого из клиентов. – Но этот Волкович был подлым человеком. И миссис Нельсон вошла в этот бар не случайно – она должна была свести с ним счеты.
– Какие счеты?
– Он распространял повсюду по шоссе о ней грязные слухи. – Уэлли перегнулся через стойку и понизил голос: – Говорил повсюду, что ее можно купить за двадцать долларов. Корлисс это привело в ярость. Перед уходом она мне сказала, что она выведет этого Волковича на чистую воду, а если он будет продолжать говорить о ней всякие гадости, то она обратится к шерифу Куперу, чтобы он занялся этим человеком, привлек бы его к ответственности за клевету.
– Но почему тот невзлюбил миссис Нельсон? – продолжал допытываться человек с мягким голосом. – И почему он распространял такие слухи?
Уэлли сказал:
– Потому что она однажды ходила с ним на танцы в Манхеттен-Бич. Был какой-то благотворительный бал, понимаете? И вот на обратном пути он стал ее домогаться и получил отпор.
Человек забарабанил пальцами по стойке. Потом взгляд его снова обратился в мою сторону.
– И больше ничего вы о нем не знаете?
– Нет, – ответил я. – И потом: кто вы, собственно говоря, такой?
Он вынул из кармана свой значок и положил его на деревянную стойку.
"Федеральное бюро расследований США", – прочел я. Значит, я не ошибся. Этот человек из ФБР.
– Мое имя Грин, – представился он. – Лил Грин. В настоящее время я работаю от нашего бюро в Лос-Анджелесе.
Глаза Уэлли, казалось, хотели вылезти из орбит.
– Вот это да! Но к чему все эти расспросы о Джерри Волковиче? Хорошо, предположим, с ним случился несчастный случай. Но почему им заинтересовалось ФБР? Ведь этот человек был просто мелким подлецом. Вы знаете, что многие бармены ведут себя подобным образом.
Харрис вмешался в разговор и многозначительно сказал:
– Все верно, если не считать, что звали его не Волкович, а Липпи Сальц. И ФБР срочно ишет его. В связи с делом об убийстве.
Грин с кислым видом посмотрел на Харриса.
Я рванул за воротничок рубашки и расстегнул верхнюю пуговицу. Потом налил себе рюмку рома и залпом выпил ее. Ром показался мне вода водой.
14
Грин закурил сигарету.
– Это очень неприятная история, с самого начала. И развивается она совсем не так, как мы надеялись. Мы висели у Сальца практически на пятках. А теперь у нас остались от него лишь обломки его машины. Мы даже не уверены, мертв ли он вообще или нет.
– Почему? – спросил Уэлли.
– В машине его трупа не было, – ответил Купер.
Я глубоко вздохнул. Корлисс и я были вне опасности. Теперь против нас не было ни одной улики. Или прибой вымыл труп Волковича из машины, или же он вывалился из нее, когда еще падал в море, и тогда труп его разбился о скалы и был унесен волнами.
Я налил себе еще рюмку рома. При этом горлышко бутылки звякнуло о край рюмки.
Харрис тронул меня за локоть.
– Нервничаете, Нельсон? Почему?
Я отодвинул табурет и со злобой посмотрел на него.
– А почему бы вам не оставить меня в покое?
– Перестаньте вы оба! – прикрикнул на нас Купер.
Уэлли спокойно продолжал вытирать посуду.
– Это был несчастный случай? – спросил он у Грина. – Я имею в виду падение машины Сальца в море?
– Сомневаюсь, – ответил Грин. – Волкович никогда не приводил сюда женщин?
Уэлли на мгновение задумался.
– Что-то не помню.
– А сколько женщин вообще живет здесь?
– Две: миссис Нельсон и миссис Мик.
– Они блондинки или брюнетки?
– Миссис Нельсон блондинка, миссис Мик брюнетка.
– И ни у одной из них нет золотистых волос?
– Нет, сэр, – ответил Уэлли.
– Сколько им лет?
– Обоим по двадцать с небольшим.
Грин повернулся ко мне:
– Могу я побеседовать с миссис Нельсон? Может, Волкович именно ей рассказал что-нибудь о себе, что представило бы для нас интерес?
– Если вы подождете, когда Корлисс вернется из Сан-Диего, то она обязательно поговорит с вами, – ответил я.
Уэлли посчитал, что должен объяснить Грину все поподробнее.
– Дело в том, что сегодня как раз тот день, когда она делает покупки для мотеля.
– Ах, вот оно что, – сказал Грин. – А вы не будете ничего иметь против, если я задам вам пару вопросов, мистер Нельсон?
– Ради бога, – сказал я.
– Сколько точно лет миссис Нельсон?
– Двадцать три.
– Мистер Коннорс говорит, что она блондинка...
– Все верно.
– Простите мой вопрос, но она природная блондинка или крашеная?
– Природная.
– Откуда она родом?
Я повторил ему то, что рассказала мне Корлисс.
– Выросла она в маленьком городке Среднего Запада. Когда ей исполнилось семнадцать лет, она вышла замуж за самого богатого человека в местечке, капитана корвета Джона Мейсона. Он погиб в море. На деньги, которые он оставил ей после своей смерти, она купила этот мотель.
– Значит, до брака с вами она действительно была вдовой, миссис Мейсон?
– Совершенно верно.
– А вы давно женаты?
– Женились только позавчера.
– До этого вы были знакомы?
– Нет.
– А как давно вы вообще вернулись в Штаты?
– Три дня назад.
Он не сделал никакого едкого замечания на мой ответ, но, казалось, он позабавил его.
– Значит, любовь с первого взгляда?
– Моряки народ нетерпеливый, – уколол Харрис, – особенно в тех случаях, когда видят удобное место, чтобы встать на якорь.
Я соскользнул с табурета.
– Еще одно такое замечание, и я выбью вам все зубы, так что никакой врач...
– Да, да, понимаю, – перебил меня Харрис. – Так что ни один врач не возьмется мне их сделать. – Он положил руку на потертую кобуру с револьвером. – Как часто мне уже угрожали устроить нечто в этом роде!
Шериф Купер взорвался:
– Черт бы вас побрал! Я же предупреждал вас обоих! Ведь здесь не балаган, а следствие по делу об убийстве!
У меня уже заболела голова и горло. Когда я вновь забрался на табурет, я дрожал всем телом.
Грин спросил Купера:
– Что вы можете сказать о миссис Нельсон, шериф?
Тот описал двумя пальцами круг.
– Настоящая леди. Руководит очень чистеньким мотелем, приятным баром и рестораном. Хотелось бы, чтобы здесь, на автостраде, было побольше таких мотелей.
– Она давно является владелицей этого мотеля?
– Более двух лет.
– На следующей неделе будет уже три года, – поправил его Уэлли. – Я это знаю точно, потому что сам открывал этот бар. Она наняла меня по объявлению в газете. Я получаю жалованье и проценты с дохода. И хочу добавить, что шериф Купер прав: она – настоящая леди.
Грин погасил сигарету.
– А что вы скажете в отношении этой миссис Мик?
– С ней тоже все в порядке, – сказал Уэлли. – Мэмми – отличная девушка и хорошая работница. – И добавил доверительно: – Правда, не думаю, что она очень уж счастлива со своим мужем...
Грин перебил его:
– Она давно работает в мотеле?
Уэлли на мгновение задумался:
– Эти Мики здесь уже два года. Их предшественников миссис Нельсон вынуждена была уволить. Одна пара была грязна как сам грех, другая безбожно пьянствовала.
Купер спросил, не мог ли бы он поговорить с миссис Мик.
– Позднее, – возразил Грин. – Я хочу поговорить с обеими женщинами вместе. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Теперь мы должны отправиться дальше, в Пальм-Гров. Мне нужны данные лаборатории, касающиеся обломков машины.
И Грин удалился вместе с шерифом и его помощником. Я проводил их взглядом. Горло мое по-прежнему было словно перетянуто веревкой, я потянулся к воротнику и заметил, что он уже расстегнут. Тогда я налил очередную рюмку, но внезапно понял, что не хочу больше пить. Взгляд, которым наградил меня Грин на прощание, мне совсем не понравился. И еще меньше мне понравился тот факт, что он собирается говорить с Корлисс. Она могла допустить ошибку. Достаточно сделать ей лишь одно неверное замечание, и он пристанет к ней с вопросами и загонит в угол. Она придет в панику и быстро все выложит.
И тогда все выльется наружу. Даже если Волкович действительно был Липпи Сальцем, то я все равно был виновен, так как уничтожил его труп.
Против желания пригубил я ром, снова потянул за воротник и посмотрел на Уэлли, который вытирал рюмки. Его одутловатое лицо блестело от волнения, когда он снова заговорил:
– Просто невероятно! Просто невероятно!.. Этот грязный Волкович оказывается не Волкович, а Липпи Сальц. Да, его нервам можно позавидовать. Такое дерьмо, а отважился заигрывать с миссис Нельсон!
– Замолчите лучше! – бросил я.
В раковине шумела вода. Уэлли не слышал меня и продолжал говорить дальше.
В баре было жарко и душно. Мне казалось, будто я нахожусь в центре урагана, где нет никакого ветра, в то время как вокруг бушует непогода. А потом бармен вдруг закружился – все быстрее и быстрее. "Бей его! – прокричала тогда Корлисс. – Бей его сильнее!" Я посмотрел на свои кулаки и послушался ее. А потом, вместо того чтобы вызвать полицию, я ликвидировал труп. Из непреднамеренного убийства это убийство, по понятиям полиции, превратилось в преднамеренное.
А Уэлли продолжал бубнить:
– Послушайте, Нельсон, а эта Софья Паланка, должно быть, та еще куколка, а? Ведь если она сумела заманить такого человека, как Пальмер...
– Да заткнись ты наконец! – взревел я.
Его и без того розовое лицо стало пурпурно-красным.
– Почему?
– Потому что я так хочу!
Он был такого же роста, что и я, и под слоем жира у него тоже были мышцы. Мгновение казалось, что он вот-вот взорвется, но потом он повел себя по-другому.
– Как вам будет угодно, мистер Нельсон, – равнодушно сказал он.
Я встал и схватился за край стойки.
– Где я могу найти Корлисс?
– Понятия не имею, мистер Нельсон.
– Вы же говорили, что она поехала за покупками?
– Все правильно.
– В каких магазинах она делает их?
Уэлли покачал головой.
– О, боже ты мой! У нее нет определенного магазина. Я могу назвать вам целый ряд магазинов в Даго. Но иногда она едет даже в Лос-Анджелес. Думаю, что сегодня она поступила именно так.
Я схватил его за рубашку.
– Вы лжете!
– Какой смысл мне вам лгать, мистер Нельсон? – возразил он. – Если хотите, я покажу вам ворох квитанций.
Я направился к входной двери. Я был слишком возбужден, чтобы усидеть на одном месте. Я должен был переговорить с Корлисс, прежде чем снова появится Грин. Я должен был предупредить ее, что ей предстояло пережить, должен ей посоветовать, как вести себя: она должна отмалчиваться, как бы ни охаживал ее Грин.
– Что-нибудь не так? – поинтересовался Уэлли.
– Нет, все о'кей, – ответил я. – Наверно, просто хватил лишнего.
Я подумал о том, не взять ли мне взаимообразно его старый "форд" и не отправиться ли в Даго, чтобы найти Корлисс. Потом я пришел к выводу, что тактически это было бы ошибкой, и к тому же неумно. Сан-Диего – большой город. Пока я буду там искать ее, она может по другой улице вернуться в мотель, где ее уже будет ждать Грин. А этого я допустить не мог. Я хотел присутствовать при том, как он будет допрашивать ее.
Я заткнул бутылку пробкой и сунул ее в карман.
– Я иду к себе в бунгало, – сказал я. – Если появится Корлисс, скажите ей, чтобы она заглянула ко мне. И добавьте, что это очень важно. – Потом я добавил словно в оправдание: – Она мне должна кое-что привезти из Сан-Диего.
– Будет сделано, сэр... мистер Нельсон, – кивнул Уэлли. – Я обязательно передам миссис Нельсон вашу просьбу.
Он сделал слишком большое ударение на слове "мистер". Я повернулся на пороге и посмотрел на него. Его одутловатое лицо было бесстрастным, как и всегда, но в голосе его слышалась едва заметная издевка.
Я хотел вернуться к стойке и поинтересоваться, над чем это он так потешается, но я слишком хорошо знал таких людей, к которым относился и Уэлли. Его внешняя мягкость была обманчивой. Если я начну выяснять с ним отношения, я только усугублю и без того сложное положение.
Я вышел из бара и оказался как раз под неоновым попугаем. Непроизвольно бросил взгляд на запертую дверь бюро. Теперь, в связи с тем что события развивались таким образом, я решил, что Мэмми сказала мне или слишком много, или слишком мало. Я хотел ее снова прижать. Без свидетелей.
Мои ботинки проскрипели по гравию в сторону бюро. Решетчатая дверь на веранду была закрыта. Я постучал. Потом нажал на звонок, над которым висела табличка с надписью "Управляющий".
Мик открыл внутреннюю дверь.
– О, это вы, мистер Нельсон! – прогнусавил он, но тем не менее не сдвинулся с места, чтобы пропустить меня.
Я потряс наружную дверь с железной решеткой.
– Если вы не возражаете, я бы хотел поговорить с миссис Мик.
На лице Мика разлилось притворное удовольствие.
– А позже вы не могли зайти, мистер Нельсон?
– Нет, – грубо ответил я. – Я хочу поговорить с ней именно сейчас.
– Ну что же, – прогнусавил он и, пройдя по веранде, открыл решетчатую дверь. – В таком случае, входите, мистер Нельсон. – Он отступил в сторону, пропуская меня. – Попытаюсь разбудить ее, но не уверен, что мне это удастся.
Все бунгало имели одинаковую планировку: большую комнату, ванную, веранду и площадку для стоянки машины. Мэмми лежала на кровати в нижней юбке, с обнаженными ногами и пьяно похрапывала. Юбка ее немного приподнималась при каждом вздохе. На полу валялась пустая бутылка из-под джина, на ночном столике – трубочка с красными таблетками, которые были похожи на снотворное. Дышала Мэмми неровно, губы обнажили зубы и приподнимались при вздохе. Лицо казалось осунувшимся и некрасивым, все ее очарование словно улетучилось. Сейчас она была просто пьяная женщина, ничего больше.
– Что это должно означать? – спросил я у Мика.
Он нервно стал пощипывать свой старый пуловер.
– Мне очень неприятно, что вы об этом узнали, мистер Нельсон, но у Мэмми иногда не выдерживают нервы.
– Вы хотите сказать, что она иногда напивается?
– Можно сказать и так, – ответил Мик, но тут же добавил в защиту: – Но только в период депрессии или очень плохого настроения. А сегодня утром она была очень угнетена чем-то. Точнее, это настроение у нее было со вчерашнего вечера.
– И она вам не сказала, чем вызвано такое настроение?
– Нет, не сказала, – Мик вытер себе нос тыльной стороной ладони. – И не успел я отвернуться, как она уже напилась. Теперь мне надо попытаться ее разбудить. – Он потряс ее. – Мэмми, проснись! Нельсон хочет поговорить с тобой.
Мэмми продолжала храпеть. Мик хотел снова ее встряхнуть.
– Не надо, – неожиданно сказал я, – пусть спит.
Он накрыл ее – с явным опозданием – простыней.
– Как хотите, мистер Нельсон. – Он снова потер нос рукой. – И не беспокойтесь относительно работы. Все обязанности Мэмми я возьму на себя. Я выполнял за нее работу и раньше, и неоднократно.
В комнате стоял какой-то кисловатый, застоявшийся запах. Я медленно направился к выходу. Мик последовал за мной.
– И, прошу вас, мистер Нельсон, не говорите ничего вашей супруге. Она уволила последнюю пару только за то, что они напились. А Мэмми и мне нравится здесь работать, и мы с охотой работаем с миссис Нельсон.
Я обещал ему, что ничего не скажу.
– Спасибо, мистер Нельсон, – сказал Мик. – Большое спасибо.
Он закрыл дверь, хотя я был еще на веранде. Сейчас у меня было такое же чувство, что и в баре. Мне казалось, что Мика здорово что-то забавляло.
Я перешел через дорогу и направился в бунгало Корлисс. Жалюзи были опущены. Большая комната находилась в темноте, и в ней господствовали ароматы Корлисс. Не зажигая света, я растянулся на кровати и начал обдумывать положение.
Любовь. Заблуждение. Биологическое начало. Слияние одного тела с другим. Инстинкт размножения, глубоко укоренившийся в каждом человеке. Пачка сигарет. Норковое манто за десять тысяч долларов. Пять долларов.
Я был слишком возбужден, чтобы продолжать лежать на кровати, я встал и, пройдя к окну, выглянул на улицу. Осенний день клонился к вечеру и был серым и тусклым. Как раз в этот момент на крыше бара зажегся пурпурный попугай. Его стеклянные глаза с какой-то туманной поволокой имели злое выражение и, казалось, чего-то ожидали.
Я вынул из кармана бумажник и уставился на автобусный билет, который я купил еще в первый день, когда собирался ехать в Хиббинг.
Не знаю почему, но у меня появилось чувство, что меня обманули и посмеялись надо мной.
– Это очень неприятная история, с самого начала. И развивается она совсем не так, как мы надеялись. Мы висели у Сальца практически на пятках. А теперь у нас остались от него лишь обломки его машины. Мы даже не уверены, мертв ли он вообще или нет.
– Почему? – спросил Уэлли.
– В машине его трупа не было, – ответил Купер.
Я глубоко вздохнул. Корлисс и я были вне опасности. Теперь против нас не было ни одной улики. Или прибой вымыл труп Волковича из машины, или же он вывалился из нее, когда еще падал в море, и тогда труп его разбился о скалы и был унесен волнами.
Я налил себе еще рюмку рома. При этом горлышко бутылки звякнуло о край рюмки.
Харрис тронул меня за локоть.
– Нервничаете, Нельсон? Почему?
Я отодвинул табурет и со злобой посмотрел на него.
– А почему бы вам не оставить меня в покое?
– Перестаньте вы оба! – прикрикнул на нас Купер.
Уэлли спокойно продолжал вытирать посуду.
– Это был несчастный случай? – спросил он у Грина. – Я имею в виду падение машины Сальца в море?
– Сомневаюсь, – ответил Грин. – Волкович никогда не приводил сюда женщин?
Уэлли на мгновение задумался.
– Что-то не помню.
– А сколько женщин вообще живет здесь?
– Две: миссис Нельсон и миссис Мик.
– Они блондинки или брюнетки?
– Миссис Нельсон блондинка, миссис Мик брюнетка.
– И ни у одной из них нет золотистых волос?
– Нет, сэр, – ответил Уэлли.
– Сколько им лет?
– Обоим по двадцать с небольшим.
Грин повернулся ко мне:
– Могу я побеседовать с миссис Нельсон? Может, Волкович именно ей рассказал что-нибудь о себе, что представило бы для нас интерес?
– Если вы подождете, когда Корлисс вернется из Сан-Диего, то она обязательно поговорит с вами, – ответил я.
Уэлли посчитал, что должен объяснить Грину все поподробнее.
– Дело в том, что сегодня как раз тот день, когда она делает покупки для мотеля.
– Ах, вот оно что, – сказал Грин. – А вы не будете ничего иметь против, если я задам вам пару вопросов, мистер Нельсон?
– Ради бога, – сказал я.
– Сколько точно лет миссис Нельсон?
– Двадцать три.
– Мистер Коннорс говорит, что она блондинка...
– Все верно.
– Простите мой вопрос, но она природная блондинка или крашеная?
– Природная.
– Откуда она родом?
Я повторил ему то, что рассказала мне Корлисс.
– Выросла она в маленьком городке Среднего Запада. Когда ей исполнилось семнадцать лет, она вышла замуж за самого богатого человека в местечке, капитана корвета Джона Мейсона. Он погиб в море. На деньги, которые он оставил ей после своей смерти, она купила этот мотель.
– Значит, до брака с вами она действительно была вдовой, миссис Мейсон?
– Совершенно верно.
– А вы давно женаты?
– Женились только позавчера.
– До этого вы были знакомы?
– Нет.
– А как давно вы вообще вернулись в Штаты?
– Три дня назад.
Он не сделал никакого едкого замечания на мой ответ, но, казалось, он позабавил его.
– Значит, любовь с первого взгляда?
– Моряки народ нетерпеливый, – уколол Харрис, – особенно в тех случаях, когда видят удобное место, чтобы встать на якорь.
Я соскользнул с табурета.
– Еще одно такое замечание, и я выбью вам все зубы, так что никакой врач...
– Да, да, понимаю, – перебил меня Харрис. – Так что ни один врач не возьмется мне их сделать. – Он положил руку на потертую кобуру с револьвером. – Как часто мне уже угрожали устроить нечто в этом роде!
Шериф Купер взорвался:
– Черт бы вас побрал! Я же предупреждал вас обоих! Ведь здесь не балаган, а следствие по делу об убийстве!
У меня уже заболела голова и горло. Когда я вновь забрался на табурет, я дрожал всем телом.
Грин спросил Купера:
– Что вы можете сказать о миссис Нельсон, шериф?
Тот описал двумя пальцами круг.
– Настоящая леди. Руководит очень чистеньким мотелем, приятным баром и рестораном. Хотелось бы, чтобы здесь, на автостраде, было побольше таких мотелей.
– Она давно является владелицей этого мотеля?
– Более двух лет.
– На следующей неделе будет уже три года, – поправил его Уэлли. – Я это знаю точно, потому что сам открывал этот бар. Она наняла меня по объявлению в газете. Я получаю жалованье и проценты с дохода. И хочу добавить, что шериф Купер прав: она – настоящая леди.
Грин погасил сигарету.
– А что вы скажете в отношении этой миссис Мик?
– С ней тоже все в порядке, – сказал Уэлли. – Мэмми – отличная девушка и хорошая работница. – И добавил доверительно: – Правда, не думаю, что она очень уж счастлива со своим мужем...
Грин перебил его:
– Она давно работает в мотеле?
Уэлли на мгновение задумался:
– Эти Мики здесь уже два года. Их предшественников миссис Нельсон вынуждена была уволить. Одна пара была грязна как сам грех, другая безбожно пьянствовала.
Купер спросил, не мог ли бы он поговорить с миссис Мик.
– Позднее, – возразил Грин. – Я хочу поговорить с обеими женщинами вместе. – Он задумчиво посмотрел на меня. – Теперь мы должны отправиться дальше, в Пальм-Гров. Мне нужны данные лаборатории, касающиеся обломков машины.
И Грин удалился вместе с шерифом и его помощником. Я проводил их взглядом. Горло мое по-прежнему было словно перетянуто веревкой, я потянулся к воротнику и заметил, что он уже расстегнут. Тогда я налил очередную рюмку, но внезапно понял, что не хочу больше пить. Взгляд, которым наградил меня Грин на прощание, мне совсем не понравился. И еще меньше мне понравился тот факт, что он собирается говорить с Корлисс. Она могла допустить ошибку. Достаточно сделать ей лишь одно неверное замечание, и он пристанет к ней с вопросами и загонит в угол. Она придет в панику и быстро все выложит.
И тогда все выльется наружу. Даже если Волкович действительно был Липпи Сальцем, то я все равно был виновен, так как уничтожил его труп.
Против желания пригубил я ром, снова потянул за воротник и посмотрел на Уэлли, который вытирал рюмки. Его одутловатое лицо блестело от волнения, когда он снова заговорил:
– Просто невероятно! Просто невероятно!.. Этот грязный Волкович оказывается не Волкович, а Липпи Сальц. Да, его нервам можно позавидовать. Такое дерьмо, а отважился заигрывать с миссис Нельсон!
– Замолчите лучше! – бросил я.
В раковине шумела вода. Уэлли не слышал меня и продолжал говорить дальше.
В баре было жарко и душно. Мне казалось, будто я нахожусь в центре урагана, где нет никакого ветра, в то время как вокруг бушует непогода. А потом бармен вдруг закружился – все быстрее и быстрее. "Бей его! – прокричала тогда Корлисс. – Бей его сильнее!" Я посмотрел на свои кулаки и послушался ее. А потом, вместо того чтобы вызвать полицию, я ликвидировал труп. Из непреднамеренного убийства это убийство, по понятиям полиции, превратилось в преднамеренное.
А Уэлли продолжал бубнить:
– Послушайте, Нельсон, а эта Софья Паланка, должно быть, та еще куколка, а? Ведь если она сумела заманить такого человека, как Пальмер...
– Да заткнись ты наконец! – взревел я.
Его и без того розовое лицо стало пурпурно-красным.
– Почему?
– Потому что я так хочу!
Он был такого же роста, что и я, и под слоем жира у него тоже были мышцы. Мгновение казалось, что он вот-вот взорвется, но потом он повел себя по-другому.
– Как вам будет угодно, мистер Нельсон, – равнодушно сказал он.
Я встал и схватился за край стойки.
– Где я могу найти Корлисс?
– Понятия не имею, мистер Нельсон.
– Вы же говорили, что она поехала за покупками?
– Все правильно.
– В каких магазинах она делает их?
Уэлли покачал головой.
– О, боже ты мой! У нее нет определенного магазина. Я могу назвать вам целый ряд магазинов в Даго. Но иногда она едет даже в Лос-Анджелес. Думаю, что сегодня она поступила именно так.
Я схватил его за рубашку.
– Вы лжете!
– Какой смысл мне вам лгать, мистер Нельсон? – возразил он. – Если хотите, я покажу вам ворох квитанций.
Я направился к входной двери. Я был слишком возбужден, чтобы усидеть на одном месте. Я должен был переговорить с Корлисс, прежде чем снова появится Грин. Я должен был предупредить ее, что ей предстояло пережить, должен ей посоветовать, как вести себя: она должна отмалчиваться, как бы ни охаживал ее Грин.
– Что-нибудь не так? – поинтересовался Уэлли.
– Нет, все о'кей, – ответил я. – Наверно, просто хватил лишнего.
Я подумал о том, не взять ли мне взаимообразно его старый "форд" и не отправиться ли в Даго, чтобы найти Корлисс. Потом я пришел к выводу, что тактически это было бы ошибкой, и к тому же неумно. Сан-Диего – большой город. Пока я буду там искать ее, она может по другой улице вернуться в мотель, где ее уже будет ждать Грин. А этого я допустить не мог. Я хотел присутствовать при том, как он будет допрашивать ее.
Я заткнул бутылку пробкой и сунул ее в карман.
– Я иду к себе в бунгало, – сказал я. – Если появится Корлисс, скажите ей, чтобы она заглянула ко мне. И добавьте, что это очень важно. – Потом я добавил словно в оправдание: – Она мне должна кое-что привезти из Сан-Диего.
– Будет сделано, сэр... мистер Нельсон, – кивнул Уэлли. – Я обязательно передам миссис Нельсон вашу просьбу.
Он сделал слишком большое ударение на слове "мистер". Я повернулся на пороге и посмотрел на него. Его одутловатое лицо было бесстрастным, как и всегда, но в голосе его слышалась едва заметная издевка.
Я хотел вернуться к стойке и поинтересоваться, над чем это он так потешается, но я слишком хорошо знал таких людей, к которым относился и Уэлли. Его внешняя мягкость была обманчивой. Если я начну выяснять с ним отношения, я только усугублю и без того сложное положение.
Я вышел из бара и оказался как раз под неоновым попугаем. Непроизвольно бросил взгляд на запертую дверь бюро. Теперь, в связи с тем что события развивались таким образом, я решил, что Мэмми сказала мне или слишком много, или слишком мало. Я хотел ее снова прижать. Без свидетелей.
Мои ботинки проскрипели по гравию в сторону бюро. Решетчатая дверь на веранду была закрыта. Я постучал. Потом нажал на звонок, над которым висела табличка с надписью "Управляющий".
Мик открыл внутреннюю дверь.
– О, это вы, мистер Нельсон! – прогнусавил он, но тем не менее не сдвинулся с места, чтобы пропустить меня.
Я потряс наружную дверь с железной решеткой.
– Если вы не возражаете, я бы хотел поговорить с миссис Мик.
На лице Мика разлилось притворное удовольствие.
– А позже вы не могли зайти, мистер Нельсон?
– Нет, – грубо ответил я. – Я хочу поговорить с ней именно сейчас.
– Ну что же, – прогнусавил он и, пройдя по веранде, открыл решетчатую дверь. – В таком случае, входите, мистер Нельсон. – Он отступил в сторону, пропуская меня. – Попытаюсь разбудить ее, но не уверен, что мне это удастся.
Все бунгало имели одинаковую планировку: большую комнату, ванную, веранду и площадку для стоянки машины. Мэмми лежала на кровати в нижней юбке, с обнаженными ногами и пьяно похрапывала. Юбка ее немного приподнималась при каждом вздохе. На полу валялась пустая бутылка из-под джина, на ночном столике – трубочка с красными таблетками, которые были похожи на снотворное. Дышала Мэмми неровно, губы обнажили зубы и приподнимались при вздохе. Лицо казалось осунувшимся и некрасивым, все ее очарование словно улетучилось. Сейчас она была просто пьяная женщина, ничего больше.
– Что это должно означать? – спросил я у Мика.
Он нервно стал пощипывать свой старый пуловер.
– Мне очень неприятно, что вы об этом узнали, мистер Нельсон, но у Мэмми иногда не выдерживают нервы.
– Вы хотите сказать, что она иногда напивается?
– Можно сказать и так, – ответил Мик, но тут же добавил в защиту: – Но только в период депрессии или очень плохого настроения. А сегодня утром она была очень угнетена чем-то. Точнее, это настроение у нее было со вчерашнего вечера.
– И она вам не сказала, чем вызвано такое настроение?
– Нет, не сказала, – Мик вытер себе нос тыльной стороной ладони. – И не успел я отвернуться, как она уже напилась. Теперь мне надо попытаться ее разбудить. – Он потряс ее. – Мэмми, проснись! Нельсон хочет поговорить с тобой.
Мэмми продолжала храпеть. Мик хотел снова ее встряхнуть.
– Не надо, – неожиданно сказал я, – пусть спит.
Он накрыл ее – с явным опозданием – простыней.
– Как хотите, мистер Нельсон. – Он снова потер нос рукой. – И не беспокойтесь относительно работы. Все обязанности Мэмми я возьму на себя. Я выполнял за нее работу и раньше, и неоднократно.
В комнате стоял какой-то кисловатый, застоявшийся запах. Я медленно направился к выходу. Мик последовал за мной.
– И, прошу вас, мистер Нельсон, не говорите ничего вашей супруге. Она уволила последнюю пару только за то, что они напились. А Мэмми и мне нравится здесь работать, и мы с охотой работаем с миссис Нельсон.
Я обещал ему, что ничего не скажу.
– Спасибо, мистер Нельсон, – сказал Мик. – Большое спасибо.
Он закрыл дверь, хотя я был еще на веранде. Сейчас у меня было такое же чувство, что и в баре. Мне казалось, что Мика здорово что-то забавляло.
Я перешел через дорогу и направился в бунгало Корлисс. Жалюзи были опущены. Большая комната находилась в темноте, и в ней господствовали ароматы Корлисс. Не зажигая света, я растянулся на кровати и начал обдумывать положение.
Любовь. Заблуждение. Биологическое начало. Слияние одного тела с другим. Инстинкт размножения, глубоко укоренившийся в каждом человеке. Пачка сигарет. Норковое манто за десять тысяч долларов. Пять долларов.
Я был слишком возбужден, чтобы продолжать лежать на кровати, я встал и, пройдя к окну, выглянул на улицу. Осенний день клонился к вечеру и был серым и тусклым. Как раз в этот момент на крыше бара зажегся пурпурный попугай. Его стеклянные глаза с какой-то туманной поволокой имели злое выражение и, казалось, чего-то ожидали.
Я вынул из кармана бумажник и уставился на автобусный билет, который я купил еще в первый день, когда собирался ехать в Хиббинг.
Не знаю почему, но у меня появилось чувство, что меня обманули и посмеялись надо мной.
15
В пять часов я снова начал пить. А Корлисс возвратилась около семи. Я слышал шум мотора, когда она подъезжала к площадке для машин. Потом она проскользнула в бунгало через боковую дверь и замерла, прислонившись к ней.
Я все еще был в темноте, только сквозь жалюзи падал свет от прожекторов, которыми освещались пальмы, бросая на грудь и лицо Корлисс полоску серебристого света. Она выглядела усталой.
– Почему ты сидишь в темноте? – спросила она меня.
Я поинтересовался, проходила ли она мимо бара. Она ответила отрицательно.
– А почему тебя это интересует?
– Они нашли Волковича, – сказал я.
Она сглотнула, и ее белое лицо не шевельнулось в серебристой полоске света.
– Кто его нашел? Шериф Купер?
– Нет. Два рыбака нашли его машину.
– А труп?
– Трупа не было, видимо, унесло в море.
Корлисс вышла из полосы света и присела на кровати.
– Откуда ты это знаешь?
– Шериф Купер был здесь. Часа в три дня.
Она сняла туфли.
– Вот как?
– Угу.
– Он проявлял недоверие? Тебе не казалось, что он тебя подозревает?
– Ты хочешь сказать: нас? – уточнил я.
– Хорошо, пусть будет "нас". – Она начала стягивать чулки.
– В этом плане он ничего не говорил. Но они знают, что он вчера вечером был у нас в баре. И они знают, что это не несчастный случай.
Она сняла пальто.
– Дай мне сигарету, Швед.
Я все еще был в темноте, только сквозь жалюзи падал свет от прожекторов, которыми освещались пальмы, бросая на грудь и лицо Корлисс полоску серебристого света. Она выглядела усталой.
– Почему ты сидишь в темноте? – спросила она меня.
Я поинтересовался, проходила ли она мимо бара. Она ответила отрицательно.
– А почему тебя это интересует?
– Они нашли Волковича, – сказал я.
Она сглотнула, и ее белое лицо не шевельнулось в серебристой полоске света.
– Кто его нашел? Шериф Купер?
– Нет. Два рыбака нашли его машину.
– А труп?
– Трупа не было, видимо, унесло в море.
Корлисс вышла из полосы света и присела на кровати.
– Откуда ты это знаешь?
– Шериф Купер был здесь. Часа в три дня.
Она сняла туфли.
– Вот как?
– Угу.
– Он проявлял недоверие? Тебе не казалось, что он тебя подозревает?
– Ты хочешь сказать: нас? – уточнил я.
– Хорошо, пусть будет "нас". – Она начала стягивать чулки.
– В этом плане он ничего не говорил. Но они знают, что он вчера вечером был у нас в баре. И они знают, что это не несчастный случай.
Она сняла пальто.
– Дай мне сигарету, Швед.