Кин Дей. Моряк сошел на берег

   Я прикурил сигарету и протянул ей.
   Она сделала затяжку, и сигарета засветилась, словно крошечная лампочка.
   – Хорошо еще, что они не нашли его труп. Даже если они будут нас подозревать, то без его трупа они все равно ничего не смогут поделать. Я права, Швед?
   – Не знаю. Возможно. А может, и нет. Но то, что они обнаружили машину Волковича, еще не самое неприятное.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – Купер появился здесь с одним человеком из ФБР. С неким Лилом Грином, он работает в Лос-Анджелесе.
   Полоска света падала теперь на ее волосы, так что казалось, будто они ярко вспыхнули. Со своего места я мог видеть только волосы, лоб и глаза. Один глаз все еще был немного припухший. А во взгляде Корлисс я заметил страх.
   – Ты говоришь, из ФБР? А почему ФБР заинтересовалось Волковичем?
   – Видимо, это был его псевдоним, – объяснил я, – настоящее его имя было Липпи Сальц.
   Корлисс зажгла настольную лампу. Она казалась нежной, испуганной и усталой.
   – Ты считаешь, что я должна знать это имя?
   – А оно тебе ни о чем не говорит?
   – Нет.
   – Когда вы были на балу, Волкович не говорил тебе, что его настоящее имя Сальц?
   – Нет.
   – И не упоминал, откуда он родом?
   – Нет.
   – Но газеты ты все-таки читаешь?
   – Конечно!
   – Сальц был одним из участников дела об убийстве в чикагской афере Пальмера. Он и златовласая потаскушка по имени Софья Паланка выкачали из Пальмера четверть миллиона.
   Корлисс опять уставилась на свои ноги. Когда она подняла глаза, дыхание ее было более учащенное, чем раньше, нижняя губа подалась вперед.
   – Я знала, что это никчемный и подлый человек. Посмотри только что он со мной сделал. Я рада, что ты убил его, Швед. Ты слышишь? Я рада этому!
   Я схватил ее за запястье.
   – Только не так громко.
   – Хорошо. Но я все равно рада...
   – О'кей, ты рада... язык придется придержать. Никто не должен об этом узнать!
   – Только не кричи на меня! – фыркнула Корлисс.
   – Я не кричу! – прошипел я в ответ и опустился в кресло. Корлисс стянула юбку и развязала подвязки. Я отвернулся.
   – Как звали того человека из ФБР? – спросила она.
   – Грин... Лил Грин.
   – И он был с Купером здесь? В какое время?
   – Около трех.
   Корлисс бросила взгляд на свои часы.
   – Они еще придут?
   – Да.
   – Когда?
   – Этого они не сказали.
   Корлисс погрузила свои ноги в новую ковровую дорожку, которую мы купили вместо той, что сожгли. Потом она собрала волосы на затылке.
   – Я боюсь, Швед.
   – Я тоже.
   Она, казалось, была рада, что я испытываю те же чувства, что и она.
   – Серьезно?
   – Да. И я тебе говорил еще тогда, что будет большой ошибкой, если мы спрячем труп.
   Корлисс снова распустила волосы.
   – Да, я знаю... – она судорожно сглотнула. – Но тогда я тоже была в панике, как и сейчас... Этот человек из ФБР – он что, хотел говорить со мной?
   – Да. С вами обеими. С Мэмми и с тобой.
   – Что ему нужно?
   Я попытался процитировать Грина:
   – Он сказал: "Возможно, что Волкович что-нибудь рассказывал, что представило бы для нас интерес".
   – Но ведь он же ничего не рассказывал! – заявила она. – Джерри вообще ничего не говорил о себе. А что он хотел еще?
   – Интересовался твоим прошлым.
   – И что ты ему рассказывал?
   – Только то, что и ты мне рассказывала.
   – О боже! – простонала Корлисс. – О боже! – И нервным движением собрала волосы на затылке.
   – Потом он спросил у Уэлли, сколько тебе лет и сколько Мэмми, и кто вы обе – блондинки или брюнетки. От меня Грин хотел узнать, настоящая ли ты блондинка или крашеная. Я сказал ему, что ты настоящая.
   Уголки рта Корлисс опустились вниз.
   – Ты ведь знаешь это. – Она поднялась, стянула платье через голову и повесила его на спинку стула. Под ним были только пояс для чулок и бюстгальтер. – Ну ладно, нет смысла гадать, что будет дальше, и огорчаться раньше времени. Что случилось – то случилось. – Она босиком направилась к туалетному столику и расчесала свои волосы, до того как завязать их в узел. – Я быстро приму душ, а потом мы пойдем в ресторан поужинаем. Я очень голодна.
   И сняла бюстгальтер и почесала себе те места, где были тесемки. При этом она выронила расческу. Быстро нагнулась и подняла ее.
   – Подойти на минутку сюда, прежде чем идти в ванную, – попросил я.
   Она остановилась передо мной.
   – Опять? Еще до еды?
   Я вытер лицо носовым платком.
   – Присядь. Я должен с тобой поговорить.
   Она присела на край кровати, потом взбила подушку и откинулась назад, согнув одну ногу в колене. Точно так же, как она это делала в Тихуане, она начала выпрямлять и снова сгибать ногу.
   – Ну хорошо, говори, я слушаю.
   Я нагнулся вперед в своем кресле.
   – Почему Мик и Уэлли потешаются надо мной? Почему Мэмми предупредила меня, что здесь мне угрожает опасность и что меня пытаются обвести вокруг пальца?
   Она устроилась на кровати поудобнее.
   – Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. – Глаза ее сузились. – Ты опять пьян, Швед.
   – Да, я немного выпил, – признался я, – но не пытайся перевести разговор на другую тему.
   – Я и не пытаюсь. Ты высказал одно утверждение, а я ответила тебе, что понятия не имею о том, что ты говоришь. Кроме того, могу добавить, что мне совершенно не нравится твое постоянное пьянство. Понятно? Так дальше не пойдет.
   – Может, у меня есть причины, чтобы запить.
   – Даже если ты будешь все время глотать ром – это все равно не вернет Волковичу жизнь.
   – Я имел в виду не Волковича.
   – Кого же тогда?
   – Тебя.
   Она поглубже зарылась в подушки.
   – Ну, если тебе так хочется, иди ко мне.
   – Я думал, что без любви ты этим не занимаешься.
   – О, боже мой! – раздраженно простонала она. – Мы что, два подростка, которые совокупляются даже на заднем сиденье машины?
   Она придвинулась к краю кровати и хотела встать.
   Я толкнул ее обратно на кровать.
   – Я же сказал, что хочу поговорить с тобой!
   Она прикрыла почти все свое тело.
   – Ты что, с ума сошел, Швед? Да, наверняка сошел.
   – И давно, по твоему мнению?
   – Во всяком случае, с того момента, как мы поженились, ты стаи совсем другим человеком.
   – Может, для этого есть причины?
   – Какие?
   Я начал играть в открытую.
   – Ты уверена в том, что Волкович тебя изнасиловал? Может, было как-то иначе?
   – Нет, ты действительно сошел с ума! – прошипела она.
   – Ты повторяешься!
   – Но я говорю серьезно.
   Всю прошлую ночь и первую половину дня я имел время для раздумий.
   – О'кей! Тогда объясни мне следующее. Как оказалось, что одежда Волковича так аккуратно лежала на стуле? Почему он плюнул тебе в лицо и назвал потаскушкой? Почему он сказал: "Это на тебя похоже"? Может, именно ты пригласила его в свою постель? – Я схватил ее за обнаженные плечи и потряс. – Отвечай!
   Она высвободилась из моих рук, добралась до края постели и села спиной к стене.
   – Ты с ума сошел... Ты просто лишился рассудка, Швед!
   Я придвинулся к ней поближе. Она прижалась к спинке кровати.
   – И расскажи мне, почему ты так испугалась пьяного в Тихуане? Если ты не смогла понять, что он сказал, то почему ты решила, что он тебя оскорбил? И ты уверена, что все, что ты мне рассказывала о своем прошлом, соответствует действительности? И что мотель этот ты купила на деньги, оставленные тебе первым мужем?
   Она перевела дыхание.
   – А на какие деньги я могла его купить?
   – Есть много методов, какими девушка с твоей внешностью может заработать деньги.
   Она провела рукой по своей груди.
   – И ты считаешь меня такой девушкой?
   – Во всяком случае, мне все больше и больше так кажется.
   – Почему? – поинтересовалась она. – Почему тебе так кажется?
   – Потому что ты так себя ведешь.
   – Как именно?
   Я бросил откровенно:
   – Как все потаскушки, которые встречались на моем пути. Та же искусственная улыбка. И ты так же искусственно, как и они, отвечаешь на мои ласки. Ты выглядишь настоящей леди, но только до тех пор, пока не разденешься. А как только разденешься, то сразу ведешь себя так же, как и они. – Я передразнил портовую шлюху: – "Что, матросик, одинок?" Так все они пытаются завязать знакомство. Интересно, именно по этой причине надо мной и насмехаются Мик и Уэлли? И в какую историю я только впутался?!
   Она ударила меня своими голыми ногами.
   – Я не позволю тебе разговаривать со мной в таком тоне! Не позволю! – И с этими словами она истерически заплакала. – Забирай машину! Забирай все, что хочешь! Только убирайся отсюда! И никогда больше не показывайся мне на глаза! Между нами все кончено! Прямо сейчас...
   Я схватил ее за одну из ног, которыми она продолжала пинать меня, и разложил ее на кровати таким образом, чтобы мог без труда дотянуться до нее и поцеловать.
   – Самое неприятное как раз и заключается в том, крошка, что я не могу этого сделать.
   – Почему? – сдавленным голосом спросила Корлисс, освобождая руки от моих.
   – По двум причинам. Потому что я люблю тебя...
   – Любишь! Смешно слышать от тебя такое.
   Я крепко прижал к себе ее вздрагивающее тело.
   – И потом еще этот Волкович, или Липпи Сальц, или как там еще его называют. – Я прижался щекой к ее волосам. – Грин еще раз хочет говорить со мной. И с тобой тоже. Мы теперь связаны друг с другом навсегда. И ни у одного не хватит мужества покинуть другого.
   Сладковатый запах, исходивший от ее волос, ее упругое тело возбуждали меня. Я погладил ее рукой...
   – О, Швед, Швед! Дорогой ты мой! – простонала она, с дикой нежностью отвечая на мои ласки. Но это длилось всего мгновение.
   В следующую минуту она уже вывернулась их моих рук и осталась стоять между кроватью и стеной в узком проходе.
   Ее нижняя губа опять подалась вперед, а в глазах появилось выражение загнанной собаки. Она дышала так тяжело, что едва могла говорить:
   – Нет, не надо... Ведь я одна из тех, о которых ты говорил... Так что, прошу тебя, оставь меня в покое, пока я не приму душ и не оденусь. А потом пойдем в бар и что-нибудь съедим. – Глаза ее наполнились слезами, а в следующий момент эти слезы побежали по щекам. – А после ужина я, может быть, смогу тебе объяснить, какую боль ты только что мне причинил.

16

   Море было совсем близко. Я буквально мог вдыхать его запахи. Как будто это еще могло сыграть какую-то роль! Корлисс все перечеркнула. Между нами все было кончено.
   Любое движение причиняло мне боль. Мышцы болели, как после тяжелой работы.
   Глаза мои распухли и слиплись. Кто-то основательно меня поколотил.
   Я неподвижно лежал на нарах, ожидая, пока они не прекратят свое покачивание.
   "Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне, Швед! Такого я не позволю никому! И не потерплю больше ни минуты! Возьми машину. Возьми все, что хочешь. И мы будем в расчете. Но видеть тебя я больше не хочу".
   Эти слова она сказала в баре, в одной из ниш. Корлисс сидела напротив меня, холодная, свеженькая и словно нетронутая в своем белом платье, и уговаривала меня тоже съесть что-нибудь. А мне ничего не лезло в глотку, и я попытался утешиться, поставив перед собой бутылку рома.
   Постепенно память возвращалась ко мне. Мы оба так нервничали, словно ожидали возвращения Грина и Купера. Корлисс поинтересовалась, должна ли она возвратить мне кольцо. Я ответил, чтобы она не говорила глупостей, Независимо от того, кем мы были, мы оставались друг для друга Корлисс и Швед... А что произошло потом?
   Я сел и осторожно приоткрыл глаз. Первое, что я увидел, был санузел: умывальник и туалет. А сам я находился в узкой камере, три стены которой были сделаны из толстой стали. Четвертая стена представляла собой железную решетку.
   Я посмотрел сквозь решетку и увидел симпатичного негра, который сидел в камере напротив и с интересом смотрел в мою сторону.
   – Ну как, вернулся к жизни? – спросил он. – Ты так тихо лежал, что я подумал, что ты умер.
   Я поднялся и обнаружил свою шапку на верхних нарах.
   – Где я нахожусь?
   Мой вопрос его позабавил.
   – В кутузке, моряк... В тюрьме Сан-Матес-Каунти.
   Мне пришлось переварить это сообщение. Этот район находился в тридцати милях к северу от "Пурпурного попугая". А последнее, что я помнил, это как я и Корлисс сидели в одной из ниш бара.
   – Может, у тебя найдется что-нибудь покурить? – спросил я у него.
   – Я бы сам с удовольствием закурил, – ответил тот.
   Я схватился руками за решетку.
   – Я не кажусь тебе сумасшедшим? – спросил я его.
   Он долго думал, прежде чем ответить на мой вопрос.
   – Нет, – наконец ответил он. – Хотя тебя так избили, что трудно сказать, как ты по-настоящему выглядишь. Тем не менее я бы не сказал, что у тебя не хватает винтиков в голове. Ты мне кажешься достаточно нормальным.
   – Ты уже был здесь, когда меня принесли? И ты, может быть, знаешь, в чем меня будут обвинять?
   Он покачал головой.
   – Нет, не знаю. Но у тебя должна быть расписка в приеме вещей, на которой также стоит статья обвинения.
   Я порылся в карманах и нашел в кармане расписку, на которой стояло:
   "Министерство общественной безопасности
   Полицейское управление Сан-Матес-Каунти, штат Калифорния
   Дата: 20 июня 1961 года.
   Время: 1 час 10 минут.
   Камера номер 7.
   Имя: Нельсон Свен.
   Адрес: 1001, Океан-Драйв, Пальм-Гроув, Калифорния (на 101 шоссе).
   Возраст: 33 года. Происхождения скандинавского.
   Профессия: моряк.
   Рост: шесть футов, шесть дюймов.
   Вес: 254 фунта. Фигура: коренастая.
   Цвет волос: соломенный. Цвет глаз: синие.
   За что задержан: Ф.С.-502-Р.С.-148.
   Где задержан: Топанга-каньон.
   Кем задержан: Томасом и Мортоном.
   Кем обыскан: Т.Н.Томсоном".
   Я спросил парня в камере напротив, не знает ли он, что означает Ф.С.-502 и Р.С-148.
   – Ничем не могу помочь, моряк, – ответил негр.
   В тот же момент из соседней камеры раздался заспанный голос:
   – Ф.С.-502 означает вождение машины в пьяном виде, а Р.С-148 – сопротивление властям при аресте. Ты разбудил меня около двух часов ночи, и твой проклятый голос долго не давал мне заснуть. Ты действовал так, что они называют это сопротивлением властям. А теперь уже пять утра. Может быть, ты все же заткнешь свою проклятую глотку и дашь другим поспать?
   Я положил бумажку на нары и вымыл себе голову холодной водой. Ссадины и синяки сразу защипало, но я почувствовал себя гораздо бодрее. После этого я снова взял бумажку и стал читать дальше:
   "Изъято при задержании:
   1 пояс, 2 пачки сигарет, 1 бутылка рома, 1 часы, 1 кольцо с бриллиантом (дамское, приблизительно два карата), 1 бумажник (с документами моряка). Деньги: бумажные – 11 926 долларов, мелочью – 4,21 доллар, общая сумма – 11 929,21 доллара.
   Машина: "кадиллак", цвет – зеленый.
   Настоящее местонахождение машины – полицейский гараж, номерной знак 8824".
   Я аккуратно сложил расписку, положил ее в карман и снова умылся холодной водой.
   Каким образом кольцо Корлисс очутилось у меня, а сам я попал в ее машину? И что мне понадобилось здесь? Ведь я должен был быть рядом с Корлисс, когда ее начнет допрашивать Грин! Одно неверное слово, которое соскользнет с ее губ, секундная паника – и меня ждет газовая камера.
   Где-то вдали я услышал стук стальной двери. По цементному полу коридора послышались шаги, а потом появился охранник в форме, посмотрел на меня сквозь решетку.
   – Ну как, пришли в себя, Нельсон?
   Я схватился руками за решетку.
   – Конечно! И причем, как насчет того, чтобы поговорить с людьми, которые меня сюда засадили?
   Он открыл дверь моей камеры.
   – Это легко сделать. Прямо по коридору, Нельсон, и вниз. Туда, где увидите открытую дверь.
   В дверях меня встретил другой охранник. Когда я остановился перед ним, он защелкнул наручники на моих запястьях.
   – Только предосторожности ради.
   – Бежать не собираюсь, – ответил я.
   – Знаю, – ответил он и прошел вместе со мной в комнату. На его руке болталась дубинка. – Идите дальше, пока не доберетесь до двери, на которой висит табличка: "Капитан-детектив".
   Я быстро нашел эту дверь.
   За письменным столом сидел седовласый человек с симпатичным лицом и разговаривал с другим человеком, помоложе. У стены стояли два полицейских в форме, которые показались мне знакомыми.
   – Резвость прошла, не так ли, Нельсон? – с усмешкой сказал один из них.
   Седовласый человек представил мне присутствующих:
   – Я – капитан Маркс. – Они кивнули в сторону человека помоложе: – А это – заместитель окружного прокурора Флегл. Думаю, что знакомить вас с полицейскими Мортоном и Томасом нет необходимости.
   Я посмотрел на обоих полицейских, которые стояли у стены. Если именно им я оказывал сопротивление, то они знали толк в своей работе. Ни на одном из них не было ни одной царапины.
   Флегл сделал мне знак, приглашая сесть.
   – Вы еще нетвердо стоите на ногах, не так ли, Нельсон?
   Я вспомнил, что на голове у меня шапка, и снял ее.
   – Угадали.
   – Дайте ему выпить! – распорядился он. – Чего-нибудь крепкого. Седовласый человек, представившийся капитаном Марксом, достал из нижнего ящика письменного стола бутылку с виски. Он наполнил на четверть обычный стакан для воды и протянул его мне.
   Я залпом выпил виски и вернул ему стакан.
   – Спасибо.
   – Воды?
   – Нет, спасибо.
   Виски горячими волнами разлилось по моему желудку. Чувствовал я себя совсем неплохо. Я положил свою белую шапочку на колени и стал ждать, что будет дальше. Если коп угощает виски – да еще в полицейском участке, – то он надеялся, что я пойду ему навстречу.
   Флегл сказал все еще дружелюбным тоном:
   – Ну как, пришли в себя, Нельсон?
   – Кажется, да.
   Тепло от виски постепенно растворилось. Начальник полиции и заместитель прокурора не вылезают по ночам из своих постелей, чтобы допросить пьяного водителя. Это могло означать только одно: Грин допросил Корлисс, та потеряла контроль и все выложила.
   Тем не менее это не объясняло, как я очутился в девяноста милях от мотеля, в ее машине и с ее кольцом.
   Капитан Маркс полистал бумаги на своем столе.
   – Адрес тут написан правильный, Нельсон? Вы живете Океан-Драйв, 101. В Пальм-Гроув?
   – Да, сэр.
   – Довольно необычный адрес, – заметил он. – Что это за район?
   – Там расположен мотель с двадцатью бунгало, рестораном и баром, называется "Пурпурный попугай", – объяснил я.
   Флегл достал из кармана пачку сигарет, но мне не предложил закурить.
   – Значит, "Пурпурный попугай"? Так, так! Красивое название для мотеля. И он принадлежит вам, Нельсон?
   Я покачал головой и в тот же момент подумал, что лучше было бы сказать обратное.
   – Нет, он принадлежит моей жене.
   – Миссис Нельсон?
   – Совершенно верно.
   Флегл сунул в рот сигарету и внимательно посмотрел на меня. Все остальные тоже посмотрели на меня какими-то странными взглядами. В их глазах я, видимо, был чем-то вроде паразита.
   Я выдержал их молчание. Во всяком случае, выдерживал, сколько мог. А потом стены кабинета, казалось, начали надвигаться на меня. У меня уже однажды было такое чувство. Когда на мне был водолазный костюм, а по шлангу по каким-то причинам перестал поступать кислород.
   – Послушайте, что все это означает? – начал я. – Как звучит статья вашего обвинения? Вы можете мне не поверить, но я не имею ни малейшего понятия, как я очутился здесь, вместо того чтобы находиться в мотеле. Последнее, что я помню, это как я сидел с моей женой в ресторане и ужинал.
   – Только без шуток, – предупредил меня Флегл.
   – Мне сейчас не до шуток, – ответил я.
   Капитан Маркс положил на стол револьвер.
   – Вы уже видали этот револьвер, Нельсон?
   Я глубоко вздохнул. От Волковича я избавился без револьвера. Кроме того, прежде чем сбросить его с утеса, я убедился, что его собственный револьвер – автоматический кольт сорок пятого калибра – находился в кармане его куртки. А сейчас на столе лежал светлый револьвер 25-го калибра с перламутровой рукояткой, похожий на тот, который Корлисс хранила в верхнем ящике своего комода. Я не знал, что ответить.
   – Таких револьверов очень много, – наконец сказал я. – Почему вы решили, что именно этот револьвер должен быть мне знаком?
   Маркс играл с его предохранителем.
   – Очень действенная и смертельная маленькая игрушка.
   Я должен был узнать побольше.
   – Где вы его нашли? И какое отношение он имеет ко мне?
   – Он лежал в ящичке водителя в "кадиллаке", когда вы были арестованы Мортоном и Томасом, – сухо ответил капитан. – В зеленом "кадиллаке", который зарегистрирован на имя Корлисс Мейсон. – Маркс показал карандашом на револьвер. – И вы недавно им пользовались. В нем остался всего один патрон. – Он вышел из-за стола, прислонился к нему и посмотрел на меня. – Хорошо, не будем ходить вокруг да около. Где она?
   – Кто она?
   – Миссис Нельсон.
   Меня сразу бросило в пот.
   – А в чем дело? Она должна быть дома. В "Пурпурном попугае". Так я полагаю.
   – Он так полагает, – передразнил меня Флегл.
   Маркс сжал руку в кулак и ударил меня по голове.
   – Проклятый лжец!
   Удар сбросил меня на пол. Я с трудом снова поднялся. Оба полицейских отделились от стены.
   – Сидеть!
   Я снова опустился на стул.
   На письменном столе лежал коричневый, перевязанный бечевкой пакет. Флегл разорвал бечевку и вынул оттуда белое платье, покрытое кровью, белый сатиновый бюстгальтер, трусики и пару серебристых сандалий. Трусики были чистыми, но на остальных предметах тоже была кровь, как и на платье. А платье было очень похоже на то, что было на Корлисс, когда мы сидели в ресторане после нашей размолвки в бунгало.
   Флегл снова сунул руку в этот пакет и выудил оттуда, положив на письменный стол, кожаную сумочку с серебряными инициалами К.М.
   – Вы смогли бы опознать что-нибудь из этих вещей? – обратился он ко мне.
   У меня в горле появился какой-то комок, и голос мой показался мне совсем чужим, когда я выдавил из себя:
   – Все это похоже на вещи моей жены... Где она? Что с ней случилось?
   Я вскочил на ноги.
   – Сидеть! – буркнул Флегл.
   Я сел.
   Капитан Маркс забарабанил пальцами по письменному столу.
   – Понимаете, Нельсон, когда наши мальчики задержали вас сегодня, то у вас с собой была огромная сумма денег. Сержанту Бреверу показалось, что такое обстоятельство стоит телефонного разговора.
   – Ну и дальше что?
   – Вот он и позвонил шерифу Куперу из полицейского управления в Пальм-Гроув. И Купер рассказал ему так много интересного, что Бревер снова послал мальчиков в гараж, чтобы те еще раз внимательно осмотрели машину, на которой вы ехали. – Он посмотрел на вещи, когда начал перечислять их. – Они нашли револьвер в ящике водителя. А вещи и сумочка были в багажнике. – Маркс попытался снова прижечь погасшую сигарету, которую он последние минуты только жевал. – Шериф Купер утверждает, что у вас вчера вечером произошла небольшая размолвка с вашей женой. Это верно?
   Я заметил, что сижу на самом кончике стула, судорожно сжав колени руками. Я сел поглубже и попытался снять напряжение с тела.
   – Да, это верно... Но...
   – Что явилось причиной вашей размолвки, Нельсон?
   Ну конечно! Только этого и не хватало! Так я ему все и выложу!
   – Это вас не касается, – ответил я.
   – Не говорила ли вам миссис Нельсон, что между вами все кончено, и не просила ли вас уехать?
   Я признался, что так оно и было.
   – Да, но...
   – Что но?
   И сразу перед моими глазами встала целая мешанина из фактов и предметов – испачканная кровью одежда Корлисс, ее бледное лицо в момент нашего последнего разговора, Волкович, который совсем и не был им, а убийцей по имени Липпи Сальц, которого разыскивало ФБР. Все закачалось перед моими глазами, словно я стоял на палубе корабля в штормовую погоду. Я вцепился в ручки кресла.
   – Если вам плохо, – заметил Флегл, – то можете умыться.
   Я так и поступил. Потом я наорал воды в пригоршню и плеснул себе в разгоряченное лицо.
   Сухой и деловитый голос капитана Маркса словно ударил меня по спине:
   – А верно ли то, что вы после ссоры – при которой, кстати, она, по словам шерифа Купера, была голой – хотели принудить ее ответить на ваши желания?
   Я посмотрел на него через плечо.
   – Откуда это у Купера?
   – От садовника, – объяснил капитан, – от человека по имени Мик. Насколько я понял, этот Мик очень любопытный человек. Он наблюдал за вами сквозь щель в жалюзях.
   Я повернулся и прислонился к раковине. С моего лица капала кровь.
   – И что произошло дальше?
   – А вы этого не знаете?
   – Я помню, что она оделась и мы пошли в ресторан. Помню еще, что пытался есть что-то, но не мог – кусок не лез в глотку.
   – И вместо этого вы начали пить?
   – Да.
   – И как давно у вас начался этот запой, Нельсон?
   – Не помню.
   – Не помните даже, как садились в машину?
   – Не помню.
   – И тем не менее вы это сделали. И после этого никто вас не видел – ни того ни другую – до тех пор, пока вас не нашли Мортон и Томас часов пять спустя. Вы были совсем пьяны и грозились перебить всех полицейских в Калифорнии.
   Я бросил взгляд на копов.
   – И это вы меня так избили?
   Тот, что был помоложе, покачал головой.
   – Нет, когда мы вас подобрали, вы уже находились в таком состоянии. Вы пытались оказать сопротивление, а потом упали прямо на нос, моряк. Но неприятностей вы нам все-таки доставили. Вы боролись за каждый дюйм, когда мы вас тащили до машины. А потом, когда Билл усадил вас на заднее сиденье машины, вы чуть не проломили мне голову.