Кин Дей. Пайола

   – Нет.
   – Тогда навестите какого-нибудь певца или певицу и спросите у них. – Келли снова усмехнулся. – Ведь вам за это и платят.
   Я задумался над тем, отдубасить ли его прямо сейчас или повременить, но потом решил отложить до другого раза. Хозяин "Севен Сис" был мой приятель, и я не хотел увеличивать его потери в битых рюмках и бутылках.
   – Я очень благодарен вам за все, что вы мне НЕ рассказали.
   – Всегда рад побеседовать с вами, – любезно уверил меня Келли.
   Я сполз с табурета к направился к лестнице. Девушка, которая сидела за угловым столиком, поднялась и пошла впереди меня.
   Когда мы были уже на лестнице, она спросила, не поворачивая головы:
   – Правда то, что пишут в газетах, мистер Алоха?
   – То, что моя машина взлетела на воздух?
   – Нет. То, что вы интересуетесь "Пайолой".
   – Даже очень.
   – А сами вы как к ней относитесь?
   – Отрицательно.
   Она, все так же не глядя в мою сторону, шепотом сказала:
   – Тогда дайте мне возможность уйти подальше от ресторана. А потом догоните меня на своей машине и захватите по пути.
   – Почему я должен вас захватить?
   – Потому что я могу рассказать вам о том, что вы хотите знать. А то, что не знаю я, расскажет Дэйв.
   – Как такой Дэйв?
   – Дэйв Коннорс. Мой муж. Меня зовут Мейбл Коннорс.
   Эта фамилия была мне знакома. Несколько лет назад в моде был его стиль игры на фортепьяно. В те времена он даже записал несколько пластинок, которые, правда, не принесли ему состояния, но несколько месяцев имели большой успех.
   Я распахнул перед брюнеткой дверь и посмотрел ей вслед. Неудивительно, что лицо ее мне показалось знакомым. Она была певицей, которая пела вместе с Комбо-Коннорс. Помнится, в те времена она была платиновой блондинкой.
   Я выждал некоторое время, как она меня и просила. А потом сел в машину и по дороге подхватил ее.
   Когда она была в машине, я ее предостерег:
   – Вы знаете, что случилось со мной сегодня утром? Дело может оказаться очень опасным.
   Она повернулась и открыто посмотрела на меня.
   – Поверьте, мистер Алоха, мне надоело быть человеком, с которым можно совсем не считаться.
   – Вы мне расскажете обо всем во время поездки?
   Она покачала головой.
   – Поедемте к нам. Я бы хотела, чтобы Дэйв участвовал в нашем разговоре.
   Их квартира находилась на первом этаже и состояла из одной комнаты, передней и ванной. Немного получше собачьей конуры. Квартира находилась в одном из задних флигелей.
   Я неожиданно решил, что спали они на раскладушках, ибо большую часть комнаты занимал большой концертный рояль. Один из двух стульев, которые попали мне на глаза, был нагружен доверху разной одеждой, для которой в шкафу не хватило места. Похоже, это была вечерняя одежда, какая, видимо, набиралась у них за годы успеха.
   Я сразу узнал Коннорса. Он очень опустился и явно нуждался в чистой рубашке, стрижке и бритье. Когда мы вошли, он почти не обратил на меня внимания – он выжидательно уставился на жену.
   – Что сказал Келли?
   – Отрицательно и категорически.
   – Но ты ему предложила с...
   – Да, – коротко ответила она. – И он посоветовал мне убираться. О, боже ты мой, Дэйв, посмотри же фактам в лицо! В музыкальном бизнесе мы конченые люди. Давай попытаемся в чем-нибудь другом.
   Он снова сел за рояль и заиграл песенку, сочиненную им же.
   – А кто же этот человек, которого ты привела?
   Мейбл представила меня.
   Я протянул ему руку.
   – Я давнишний ваш почитатель, мистер Коннорс. Я старался не пропускать ваши выступления на бульварах. И у меня есть ваша долгоиграющая пластинка.
   Рука его была влажной и безвольной. Он посмотрел на жену и вопросительно поднял бровь.
   Мне было стыдно за них обоих. Я догадался, что он имел в виду. Он спросил, не пойти ли ему прогуляться.
   – Нет, – резко ответила она. – Теперь с этим окончательно покончено. – Она решительно покачала головой. – Кроме того, мистер Алоха не интересуется мной. Он – частный детектив. Интересуется коррупцией в пластиночном бизнесе.
   Чтобы уточнить свою заинтересованность, я сказал:
   – Только в той степени, в какой в это дело замешан Томми-Тигр. Его приятельница Ивонна Сен-Жан поручила мне доказать, что он не убивал Мэй Арчер.
   Коннорс снова взял несколько аккордов.
   – Этот подлец принадлежит к той же банде, что и Джек Келли! Оба – подлые кровопийцы!
   Мейбл убрала со стула вечерние туалеты.
   – Присаживайтесь, мистер Алоха. И не упрекайте Дэйва за то, что он так ожесточен. После всего, что случилось в последнее время, приходится даже удивляться, что он еще разговаривает со мной.
   Я сел на стул, который она освободила.
   – Может быть, чашечку кофе? У нас есть плитка в ванной. – Она вопросительно посмотрела на меня.
   Я поблагодарил и сказал, что хотел бы просто побеседовать с ними. Вообще-то она казалась порядочной женщиной. Мне было жаль ее. Поэтому я сказал, что высоко ценю информацию и оплачиваю ее из денег моих клиентов. К тому же меня заинтересовало, о чем намекал Джек Келли. Каким образом такие фирмы, как "Стартайм" и объединение Амато, заполучали своих певцов и потом удерживали их в своих сетях?
   В качестве доказательства я выложил пять долларовых билетов из своих личных денег.
   Мейбл так обрадовалась, что мне показалось – она вот-вот расплачется.
   – Как они их удерживают? В двух словах: страхом перед голодом и насилием. – Она изменила тон. – Точнее, страхом, что они нигде не найдут работы, если не будут им подчиняться. А как они их заполучают? Или перекупают договоры у агентов, попавших в тяжелое положение, или наобещают златые горы. Лишь позднее артисты понимают, что посулы их из недоброкачественного сыра, который даже в рот не возьмешь.
   Все это было любопытно, но не давало конкретного материала для дела Мулдена. Я спросил ее, не знает ли она, чем занимался Мулден в "Стартаймс"?
   – Знаю. Конечно, знаю, – ответила она. – Его работа в "Голден Четон" была только маскировкой. Его настоящая работа как раз и заключалась в том, чтобы удерживать певцов и музыкантов в "Стартаймс", если они не хотели продлевать свои контракты. Дело доходило даже до избиений.
   – А что касается женщин?
   – С ними обращались не лучше. Их еще и запугивали: мол, если они не будут вести себя чинно, то их еще и изнасилуют.
   – Вы знаете лично хоть одну девушку, с которой поступили так мерзко?
   – Не одну, а несколько.
   Если ее слова можно было доказать, то я сразу исключу Мулдена из числа своих клиентов, а Хаммер получит свои деньги обратно. Для меня существует три смертных греха: убийство, торговля наркотиками и насилие над женщиной.
   – Ты слишком много говоришь, – недовольно сказал Коннорс, все еще сидя за роялем. – Хотя Мулден и находится за решеткой, но люди Амато ведь гуляют на свободе.
   – А мне все равно, – парировала Мейбл. – Я не могу так больше жить. И не хочу.
   – Меня интересует еще один факт, – быстро вставил я. – Во время моего разговора с Тодом Хаммером он упомянул, будто Амато пытается проникнуть в большой бизнес и работает, не брезгуя никакими приемами "Пайолы". Что он имел в виду, говоря это?
   Мейбл посмотрела на меня таким взглядом, будто я свалился с Луны.
   – Но, мистер Алоха, не будьте же так наивны! Как вы думаете, чем достигаются успех или неудача?
   Я сказал, что не очень-то разбираюсь в музыке, но слышал, что успех достигается благодаря рекламе, пропаганде и зависит от того, как часто та или иная песня транслируется по радио.
   – Совершенно верно, – согласилась она. – И крупным фирмам тут бояться нечего. Они имеют возможность удержать знаменитых певцов и музыкантов баснословными гонорарами, а успех обеспечить крикливой рекламой. Артисты рады записывать такие пластинки. Крупным фирмам необходимо, чтобы их певцов признала общественность. Иное положение у фирм "Стартайм" и Амато. Для них всегда больной вопрос: будет ли пластинка иметь успех или нет. Поэтому они и вынуждены для своих песен приглашать известных певцов. А для этого у них имеется два средства: деньги и хорошенькие девочки.
   Она замолчала и попыталась найти в беспорядке на столе сигареты. Она нашла только пачку без сигарет. Я предложил ей свои и поднес огонь.
   Она заговорила дальше.
   – Поэтому часто бывает, что одаренная, но еще мало известная девушка, которая служит в одной из небольших фирм, внезапно по распоряжению своей фирмы отправляется на квартиру к "звезде" со своей новой пластинкой под мышкой и с перспективой распластаться перед этой "звездой" на спине, а он будет демонстрировать свои музыкальные номера уже непосредственно на ней.
   Картина была не из приятных. Я спросил:
   – А она не может отказаться?
   – Разумеется, может, – раздраженно ответила Мейбл. – Но поэтому-то в этих фирмах и числятся среди служащих такие люди, как Томми-Тигр. Девушка может отказаться, но она знает, что с ней за это будет. А уж если заниматься любовью, то лучше со знаменитостью. Тот по крайней мере обойдется с ней по-человечески. И потом всегда остается шанс, что благодаря этому ее пластинка будет иметь успех.
   – Именно это вы и предлагали Джеку Келли? Коннорс перестал бренчать на рояле.
   – Не рассказывай больше ничего этому парню, Мейбл. Если ты не замолчишь, мы оба легко можем отправиться к праотцам!
   – А мне плевать на все! Я так себя стыжусь, что даже в зеркало посмотреться не могу. Неужели ты думаешь, мне легко делать такое предложение этому подонку Джеку Келли?
   – Нелегко, – согласился Коннорс. – Но...
   – Что "но"?
   – Мы должны есть.
   – В таком случае отправляйся к Келли и сделай аналогичное предложение, – отпарировала Мейбл.
   Эта девушка мне положительно нравилась. А Коннорс меня разочаровал. В моих глазах он был не лучше Мулдена. Независимо от того, одаренный ты человек или нет, но если ты позволяешь своей жене идти на унижения ради своей карьеры, то ты как человек ничего не стоишь.
   После всего, что я узнал, мне захотелось лишь одного: выбраться из этого дела. К Мулдену у меня не было никакой жалости. Чем раньше его отправят на тот свет, тем лучше. А по словам Хэнсона, полиция была заинтересована в Тоде Хаммере и Марти Амато в не меньшей степени, чем в Мулдене. И если я расскажу Тому Хэнсону и его коллегам, которые боролись против бесчинств "Пайолы", некоторые факты и назову ряд дат и имен, то, возможно, Хэнсон и отпустит меня с богом.
   – У вас есть еще контракт? – спросил я Мейбл.
   – Да, есть. С фирмой "Блюзберд".
   Это была фирма Амато.
   – И вас Амато просил сделать предложение Джеку Келли?
   Она покачала головой.
   – Он не просил. Он приказал. Сказал, что выбросил уже много денег на дерьмовые пластинки и должен хоть возместить производственные издержки.
   – Вы бы повторили все это в кабинете прокурора?
   – Нет! – выкрикнул Коннорс. – Она не будет делать этого!
   – Конечно! – твердо сказала Мейбл. – С большим удовольствием.
   Я поднялся.
   – Хорошо. Где у вас телефон?
   Она загасила сигарету.
   – Розетка от телефона вон там, в углу. А сам телефон забрали уже несколько недель назад.
   – Поблизости есть автомат?
   – В парадной... Я вас провожу.
   – Кому вы хотите позвонить? – спросил Коннорс.
   – Капитану Хэнсону из отдела по расследованию убийств. Я спрошу у него, какой отдел занимается этим вопросом.
   Коннорс перевел взгляд на жену.
   – Ты действительно хочешь "расколоться"?
   – Вот именно.
   Его пальцы скользнули по клавишам. Зазвучала его старая милая мелодия.
   – Ты делаешь ошибку. Большую ошибку. – И он снова попытался ее припугнуть. – Ты добьешься, что нас обоих отправят на тот свет.
   Мейбл пожала плечами и открыла входную дверь.
   – Налево, мистер Алоха. Телефон у самой лестницы.
   В узком коридоре было темно, я видел лишь слабую полоску света у парадной двери. Я пошел на свет. Мейбл последовала за мной.
   Коридор был длинный. И не прошли мы и пяти шагов, как меня охватило точно такое же неприятное чувство, как и тогда, когда я уезжал от Ивонны. Всей кожей я ощутил присутствие человека, и человек этот был моим врагом.
   Я скорее почувствовал движение, чем увидел. Расплывчатая фигура, отделившаяся от стены, скорее походила на тень, чем на существо из плоти и крови.
   – Вниз! Живо на пол! – воскликнул я.
   С этими словами я уже падал на пол, выхватывая револьвер из кобуры. В тот же миг кто-то выстрелил подряд три раза. Две пули просвистели над моей головой. Третья ударилась во что-то твердое.
   В ответ я тоже выстрелил. Второй раз я не успел – на меня кто-то упал. Вместо того чтобы броситься, как я на пол, Мейбл повернулась и попыталась укрыться в своей квартире. Тут-то ее и сразила третья пуля.
   Я выкатился из-под нее в сторону. Когда я получил свободу движений, моего противника и след простыл. Только несколько капель крови на половицах доказывали, что здесь стоял человек. Видимо, я его ранил.
   Я распахнул парадную дверь и посмотрел на улицу. По тротуару шли прохожие, а мостовая была забита машинами. Был час пик, и многие уже возвращались со службы домой. Я не увидел никого, на кого могли бы пасть мои подозрения. И, разумеется, не в кого было стрелять.
   Я прошел до ближайшего перекрестка, заглядывая в парадные и подворотни. Потом вернулся назад.
   На лестничной площадке теперь уже горел свет. Половина дверей в коридоре была раскрыта. В дверях стояли любопытные жильцы. Рыжеволосая девушка в старом хлопчатобумажном халате сидела на кокосовом половичке в коридоре, держа на коленях голову Мейбл.
   – Как она? – спросил я.
   – Она мертва, – сказала она таким тоном, словно сама не верила своим словам. – А еще сегодня утром она одолжила у меня блюдечко сахара.
   Я нагнулся и убедился, что Мейбл действительно мертва. Потом я выпрямился и посмотрел на Коннорса. Его лицо было белее его грязной рубахи. Судя по всему, он находился в шоковом состоянии.
   – Только вы виноваты в этом! – внезапно вскричал он. – Без вас нам было хорошо! И зачем вам нужно было вмешиваться?
   Прежде чем я успел что-либо ответить, он вернулся в свою квартиру. Вскоре оттуда зазвучала мелодия траурного марша Шопена – в такой манере умел играть только Коннорс.
   Каждый человек по-своему выражает свои эмоции. У меня же не было времени и на это. Среди моих остатков денег нашелся десятицентовик. Я пошел к телефону, чтобы сообщить полиции о новом убийстве.

Глава 7

   В приемной бюро Хэнсона, казалось, собрались все узники Сан-Квентина. Такого большого количества гангстеров, уклоняющихся от работы, и психопатов мужского и женского пола я уже давно не видел в одном помещении.
   Разумеется, поблизости бродили еще и адвокаты, репортеры и фотографы.
   Хэнсон, надеясь, что его люди помогут мне разобраться в случившемся, притащил в бюро всех, кто хоть когда-нибудь обменивался с убитой взглядами.
   На стульях с прямыми спинками сидели Тод Хаммер и его два адвоката. Рядом поместился комик, который когда-то выступал вместе с Коннорсом в одном клубе. Далее два битника – оба бородатые, но один из них был полностью лысый, за ними – девушки из театра, которые хотели дать показания насчет их "коллеги" Мейбл.
   У другой стены сидели Марта Амато, его адвокат и два телохранителя. Рядом – рыжеволосая соседка Мейбл.
   К дверям прислонились Вирджил и тот гангстер, которого Хаммер называл Сэмом. Они зорко следили за людьми Марти, которые тоже не спускали с них глаз. Рядом с дверью я мог видеть бармена из "Севен Сис", который разговаривал с Джеком Келли. Рядом с Келли сидел не знакомый мне хорошо одетый человек. Потом были еще две девушки из "Голден Четон" и ударник из оркестра, которого я, правда, знал в лицо, но имени припомнить не мог. И никто не разговаривал с репортерами, за исключением девушек из театра, они всегда использовали любую возможность дать бесплатную рекламу.
   Хаммер сделал знак, чтобы я подошел к нему. Я остановился у его стула.
   – Вы помните, что работаете на меня, Алоха? – сказал он. – И если у вас раньше еще и могли быть сомнения относительно правил игры наших противников, то теперь, надеюсь, ваши иллюзии рассеялись?
   Я ответил, что в моей жизни случались дни, когда я думал, что родился вообще без иллюзий. Сегодня как раз такой день.
   – Кого хотели убить – вас или девушку? – напрямик спросил он.
   Я ответил, что не имею ни малейшего понятия. Мы находились в коридоре так близко друг от друга, что парню, который стрелял, видимо, было безразлично, в кого он попадет.
   – У меня к вам тоже есть вопрос, Тод. Вы не давали распоряжений следить за мной, когда я ушел из вашей квартиры? Ну хотя бы для того, чтобы убедиться, что я придерживаюсь своей части договора?
   Удивление Хаммера было либо искренним, либо хорошо разыгранным.
   – Зачем мне это? Конечно, нет, Алоха! Уж не думаете ли вы, что...
   – Я и сам не знаю, что думать.
   – Но вы еще работаете на меня?
   Я кивнул. Правда, я хотел выйти из этой аферы, но смерть Мейбл все изменила. Она мне доверилась. И ее доверие стоило ей жизни, хотя и не по моей вине. Смерть сделала ее моей главной клиенткой. Я был полон решимости послать ее убийцу в то же самое место, где сейчас сидит Томми-Тигр. И меня вполне устраивало, если рассчитываться за это будет Хаммер своими деньгами.
   Сержант Кейс открыл дверь и позвал меня.
   – Будьте добры, зайдите на минутку, Алоха!
   Я должен был пройти к двери бюро мимо Марти Амато. Он встал и протянул мне руку. Я избежал рукопожатия, достав из кармана сигарету и сунув ее в рот, хотя курить мне в этот момент не хотелось.
   – Хэлло, Джонни! Давненько мы с вами не виделись!
   Я с первой же встречи невзлюбил этого человека. И более близкое знакомство не изменило моего отношения. На первый взгляд со своей короткой стрижкой и любовью к фланелевым костюмам он выглядел вполне приличным человеком. Он даже был скорее похож на рекламного агента с Мэдисон Авеню, чем на гангстера. Если бы не его глаза: блеклые, размытые глаза убийцы.
   Амато опустил руку и улыбнулся:
   – Правда ли, что Хаммер заплатил вам деньги, чтобы вы вытащили из тюрьмы Томми-Тигра?
   Я ответил, что эти слухи преувеличены. Я только пытаюсь найти вещественные доказательства, на основании которых адвокаты могли бы подать прошение о пересмотре дела.
   Амато похлопал меня по спине.
   – Не позволяйте Хаммеру обманывать себя. Он хочет вызволить Мулдена, чтобы тот не заговорил. Я знаю, что именно Мулден убил Мэй Арчер.
   – Откуда вам это известно?
   На его лице появилась отеческая улыбка.
   – Потому что я верю в американский суд присяжных. Двенадцать человек признали его виновным.
   В его устах это прозвучало как острота.
   – Капитан вас ждет, Джонни, – кивнул мне сержант Кейс.
   Я вошел в кабинет Хэнсона. Рядом с письменным столом капитана, на стуле, сидел Коннорс. На нем была все та же грязная рубашка.
   – Ты хотел меня видеть? – спросил я у Хэнсона.
   Он показал мне на стул.
   – Присаживайся, Джонни. – Потом он взял копию моих показаний, которые я дал по приезде в полицейское управление.
   – Тут некоторые места в твоих показаниях не совпадают с показаниями мистера Коннорса. Это касается твоей беседы с убитой. – Он заглянул в мои показания. – Например, ты тут говоришь... – И он прочитал мою беседу с Мейбл в той форме вопросов и ответов, как я ее продиктовал:
   "Тогда я ее спросил, такое ли предложение она сделала Джеку Келли. Коннорс перестал играть и сказал: "Не рассказывай этому парню слишком много, Мейбл. Иначе нас обоих убьют".
   Тогда женщина сказала: "А мне все равно. Я так себя стыжусь, что даже в зеркало посмотреться не могу. Думаешь, мне легко такому человеку, как Келли, сделать подобное предложение?"
   Коннорс: Нет, но...
   Мейбл: Что "но"?
   Коннорс: Ведь мы должны есть.
   Мейбл: Тогда сделай Келли подобное предложение от себя лично".
   Хэнсон взглянул на меня:
   – Не считаешь, что ты здесь что-нибудь исказил?
   Я ответил, что разговор с ними передан почти дословно.
   – Ложь! Ложь! – вскричал Коннорс. – Мейбл никогда не пошла бы на это! Да и я никогда не потребовал бы от нее такого!
   Хэнсон, не обращая на него внимания, продолжал читать:
   "У вас сейчас есть контракт, миссис Коннорс?
   Мейбл: Да, с "Блюзберд".
   Алоха: И, значит, Амато попросил вас сделать это предложение Джеку Келли, чтобы тот, в свою очередь, протащил пластинку вашего супруга?
   Мейбл: Он меня не просил, он приказал. Он сказал, что вложил много денег в дерьмовые пластинки и хотел вернуть хотя бы производственные издержки".
   Коннорс вскочил на ноги. Сержант Кейс снова усадил его на место.
   – Ложь! – истерическим голосом вскричал Коннорс. – Все ложь! Мистер Амато не имеет никакого отношения к смерти Мейбл! Кто-то хотел убить мистера Алоха, а попал случайно в мою жену!
   Он весь дрожал от волнения.
   Я взглянул на Хэнсона и спросил:
   – Вы позволите?
   Я быстро приподнял левый рукав рубашки Коннорса и, оглядев его руку, догадался, почему он дрожит, почему допускает, чтобы жена поддерживала его всеми средствами. На руке – полдюжины свежих следов от инъекций.
   – Я уже это видел, когда его привели сюда, – сказал Хэнсон. – Для его же собственной безопасности я задержу его в полиции как наркомана. – Он сделал знак сержанту. – Отведите его, пожалуйста, наверх, Бен. Только пройдите другим ходом и попросите к нему врача. По моим расчетам, в ближайшее время ему понадобится доза наркотиков.
   Когда Коннорса увели, я хотел подняться, но Хэнсон покачал головой.
   – Не торопись, Джонни. Я хочу поговорить еще с кое-какими людьми. Никогда еще я не видел вместе столько невинных ягнят. Можно подумать, что я только сейчас придумал слово "Пайола".
   Первого он попросил войти Келли. Делец "звезда" начисто отрицал разговор со мной и то, что предложила ему убитая. И поклялся, что никогда не был продажным человеком. Потом он с жаром стал доказывать, что арест его незаконен, поскольку он не имеет никакого отношения к смерти этой женщины, и что он и его радиостудия выдвинут против полиции Лос-Анджелеса обвинения в нарушении правовых норм.
   – Если вы это сделаете, Келли, – спокойно ответствовал Хэнсон, – вам придется пережить неожиданные неприятности. Мы постараемся основательно подпортить вашу репутацию и докажем, что мы правы. Мы даже можем склонить родителей одной шестнадцатилетней девочки написать против вас донос. Вы знаете, что полагается за изнасилование несовершеннолетних?
   Келли сразу замолк, словно ему в рот засунули долгоиграющую пластинку.
   – Так что советую надо всем подумать, – выдержал паузу Хэнсон и отпустил его движением руки.
   Теперь в кабинет вошла группа девушек. Они мало что могли показать, кроме того, что их услугами временами пользовались обе фирмы – и "Стартайм" и "Блюзберд". Главным образом, при вечеринках, которые устраивались в честь радиостудий и музыкальных концернов. Убитая, правда, тоже часто бывала на подобных вечеринках, но только в качестве певицы.
   Постепенно я начал понимать, к чему подбирался Хэнсон своими вопросами. Еще до того, как его люди поймают убийцу, он хотел лишить защиту возможности охарактеризовать убитую, как аморальную женщину. Ему важно было доказать, что если она и шла на аморальные поступки, то только под нажимом со стороны.
   Следующей была рыжеволосая соседка Мейбл. Выяснилось, что она работала продавщицей в одном крупном универмаге и во время преступления оказалась дома, будучи больна гриппом. До того как раздались выстрелы, она ничего не видела и не слышала. А потом она встала с постели и, когда открыла дверь, Мейбл уже лежала на полу. Она попыталась ей помочь, но та уже была мертва.
   Ее знакомство с убитой было поверхностным. Она, конечно, знала, что и Мейбл и ее мужу было очень тяжело в материальном отношении. О самом Коннорсе она была невысокого мнения, так как Мейбл неоднократно плакалась, что супруг ее "опять пытается пробить пластинку".
   – Что вы отвечали ей на это? – спросил Хэнсон. – Она ведь объясняла, какой ценой должна "пробивать" пластинки мужа?
   – Я ей говорила, что она просто сумасшедшая и что она должна бросить мужа. – И рыжеволосая девушка добавила в гневе: – Другое дело, когда в кровать ложишься с любимым человеком. Даже если ты и не замужем за ним. Но я могу поклясться, что меня никто не смог бы заставить лечь в постель с нелюбимым человеком только ради того, чтобы принести известность своему супругу. Я бы скорее убила такого подлеца.
   Так как ее волосы от природы были чуть ли не кроваво-красными, слова ее прозвучали довольно убедительно.
   Она словно прочитала мои мысли.
   – Да, у меня естественный цвет волос. А вы в качестве кого выступаете в этом деле?
   Я объяснил ей, что собираю доказательства мошенничества и коррупции в деле по производству пластинок.
   – И вы не видели человека, который произвел выстрел? – спросил я ее.
   – К сожалению, нет. Я услышала выстрелы, открыла дверь и увидела, что Мейбл уже лежит на полу.
   – Она когда-нибудь упоминала имя Амато? – спросил Хэнсон.
   – Я знала, что она и ее муж подписали контракт с Амато.
   Хэнсон все выискивал стрелу, которой мог поразить фирму "Блюзберд".
   – Скажите, мисс...
   – Гордон, – подсказала она.