Страница:
Баррин тоже поднялся:
– Он уезжает как раз по делам академии. Если тебя волнует вопрос, касающийся ущелья фирексийцев, так Малзра последние полчаса посвятил именно этому – рассматривал обороноспособность, поддержание ее на должном уровне, условия ее модернизации. Кажется, он рассмотрел весь спектр наших будущих задач.
– Да я совсем не об этом говорю, – ответила Джойра, прижимая руки к груди. – У него есть важное незавершенное дело.
– А что же так издалека? Я понял. Наша старшая ученица напоминает мне о Детях Ярости, – проговорил Малзра, прерывая жестом все возможные пояснения Джойры и деликатные извинения Баррина. – Она напоминает мне о моем долге. Напоминает, что я должен всему придать первозданный порядок. Я должен исправить ошибки, которые совершил в прошлом, а именно – сгладить разрывы во времени на этом острове и изгнать монстров, которых я впустил сюда.
– А как же дети, которых вы привезли сюда?
– И, – спокойно добавил Карн, – машины и механизмы, которые были всегда с вами.
– Спасибо, – Малзра отвечал на замечания почти доброжелательно, – но, молодые люди, вы недооценили мою способность к глобальному разрушению. Нет. Беды, которые я принес на остров, – ничто в сравнении с бедами, которые я натворил в другом месте. Во всем мире.
Он отошел назад к схемам, протянул руки, которые, казалось, пылали в полутемном углу Зала Механических Существ, и снизу выдвинулся большой экран с прикрепленной к нему картой фирексийского ущелья. Четкие линии достаточно подробно вырисовывали детали укреплений, расположенных в дьявольской трещине, источающей зло.
– Перед вами карта фирексийского ущелья, основанная на самых свежих, самых последних данных. – Малзра водил по рисунку огромной указкой, напоминающей меч. – Вот гладиаторская арена, здесь дворец К'ррика, а здесь лаборатория размножения. В этих лачугах у самой воды живут фавориты К'ррика. Почти тысяча сильных мутантов. И с каждым днем их становится в десятки раз больше. Пока мы их не истребим, они будут представлять страшную угрозу, которая однажды обрушится на наш остров.
Быстрым, нетерпеливым движением Малзра сбросил карту. Под ней оказался большой лист с рядами подробных красочных рисунков.
– Это Фирексия, состоящая из девяти вложенных планет. Они находятся последовательно одна внутри другой. Этот верхний уровень – единственный, где человек мог бы выжить в течение нескольких часов. Он населен машинами-драконами, в сравнении с которыми наши бегуны, пумы и скорпионы просто механические блохи. Длина некоторых составляет пятьсот футов. Густые леса этой области наводнены полуметаллическими ядовитыми растениями с листьями острыми, как бритва, которые растут в свете непрерывных штормов и молний, заполняющих черное, словно сажа, небо. Чем ниже уровень, тем страшнее его обитатели. Фирексия наводнена искалеченными священниками, ордами демонов, ведьмиными двигателями и массой всяких гадов. Пространство кишит колоссальных размеров червями, заполнено ядом, кислотой и огнем. Еще глубже, в основании всего этого кошмара, есть нечто или некто, темнее и отвратительнее которого невозможно себе представить.
Баррин прошептал имя. Никто его не расслышал, но от появившегося на лице мага трепета все внутренне содрогнулись.
– Я пробудил это существо и привел сюда. Вот насколько глубокие корни имеют мои древние ошибки. Я в ответе за чуму на Толарии! Да! Но я также несу ответственность за крах королевства ангелов, за долгий ледниковый период нашего мира, за разрушение Аргота и, самое главное, за то, что привел в этот мир воплощение самого зла. Вот каковы масштабы моих ошибок. Это зло я стремлюсь уничтожить. К'ррик – кошмар. Да! Но кошмар, имеющий облик одного человека. Хозяин К'ррика – кошмар для всего мира. Он неосознанный, всеобъемлющий, всемирный ужас. К'ррик вооружается, чтобы завоевать этот остров. Тот, чье имя я даже не буду называть, копит силы, чтобы завоевать весь наш огромный мир.
Никто не посмел прервать выступление мастера. Всюду в напряженной тишине он встречал полные понимания и тревоги взгляды.
– Чтобы бороться с таким страшным существом и миллионами его фаворитов, мне нужно… нам нужно как можно быстрее разнообразить наше боевое оружие, постоянно обновляя и совершенствуя наш арсенал. Я отправляюсь, чтобы начать работу над решением этих проблем, – убедительно продолжал Малзра.
Наконец к Джойре вернулся дар речи.
– Как вы можете брать на себя такую ответственность? Вообще кто-либо смеет быть за это в ответе? Да если даже и так, то на каком основании вы или любой другой смертный можете столь самоуверенно надеяться, что истребите мировое зло? Надо быть самим Урзой Мироходцем, чтобы иметь хоть какую-то надежду относительно… – Она запнулась. Страшная догадка парализовала все ее существо.
– Однако я должен идти, – сказал Малзра. – Я отправляюсь в очень опасное место. Пока один. Может, когда-нибудь я позову вас и попрошу вашей помощи.
Дрожа, Джойра села на свое место:
– Но вы ведь не отправляетесь… не отправляетесь в Фирексию.
– Нет, – мягко проговорил Малзра.
Он пересек комнату, подошел к Карну и потянулся рукой к его шее. Серебряный человек непроизвольно отстранился, как будто испугался, что Мастер откроет черепную коробку и дезактивирует его. Вместо этого Малзра снял с его шеи и показал всем позвякивающий блестящий в полутьме кулон.
– Нет, не в Фирексию. Я иду на твою родину, Джойра. Я направляюсь в Шив.
Он обладал почти безграничными возможностями: летал с планеты на планету, задействовав энергию мысли, использовал волшебство, не знал ужаса старения и разрушения организма временем, видел суть всех вещей. Да, он мог чувствовать фирексийскую кровь за сотни шагов, но изо дня в день убедительно изображать человека было трудной задачей, которая досаждала своими мелкими и изнурительными ограничениями. Это была каждодневная, рутинная и утомительная работа, но что поделать – необходимая.
Зато теперь Урза наслаждался.
Он спускался сквозь толщу облаков и ржавого пара. Его обычная одежда исчезла, превратившись в костюм, способный выдержать высокую температуру. Сандалии сменились толстыми кожаными сапогами, доходившими до колен. Волосы туго сплелись, чтобы пламя не могло до них добраться.
Урза мог переместиться мгновенно, а не парить орлом в небе, но он хотел внимательно рассмотреть землю, прежде чем оказаться на незнакомой местности. К тому же сам полет доставлял ему истинное наслаждение.
Урза и раньше предпочитал опускаться на землю таким способом. Так он возвращался в древнюю, разрушенную пустошь, где они с Мишрой когда-то обнаружили останки транов. Та земля – результат страшных разрушений, погрузивших континенты в холод и принесших в мир тысячелетнюю зиму, не могла быть более измученной, чем эта.
Освещенные зловещим пламенем вулканы возвышались дьявольским кольцом над закопченным горизонтом. На дне кратеров в ореоле серы пылали большие озера. Причудливые скопления застывшей лавы спускались в разные стороны с вершин притихших на время огромных вулканов. Реки пульсирующих огненных камней светились, будто артерии, заполненные алым пламенем, среди которых, словно сети прохладных вен, выделялись черные течения. И черные, и красные реки стекались в большой бурлящий океан пенящейся лавы, омывающий нагромождения камней, подобных унылым статуям. Газовые струи в милю высотой вырывались из него.
Урза приземлился на вершину бордовой скалы, нависшей над морем кипящего огня. Его ноги уперлись в утес, теплый и мягкий, словно кусок кровавого пудинга. Урза вдохнул горячий, полный ядовитых паров воздух и про себя отметил, как замечательно быть бессмертным.
Он поднял взгляд. Там, над ним, на фоне мутного мрака неба, возвышалось то, на что он, собственно, и прибыл взглянуть – великолепная, сияющая мана-установка.
Все сооружение, воздвигнутое на массиве базальта, напоминало гигантское сердце, и когда-то оно функционировало подобным образом. В древние времена трубы, спускающиеся, словно паутина, вниз, в кипящую котловину, перекачивали раскаленную лаву в огромную емкость наверху. Чашеобразные ограждения, способные выдерживать высокую температуру, вели наверх, в большой город. С одной стороны, недалеко от океана огня, стоял древний монастырь. Его конической формы храмы и башни лепились друг к другу подобно ульям, смотрящим в небо. С другой стороны над морем серы нависла колоссальная кузница транов. Именно здесь добывался невероятно твердый металл транов, и Урза прибыл в Шив, чтобы исследовать это место. Между этими двумя строениями тянулось длинное хранилище оборудования для установки, обнесенное высокими стенами и пронизанное узкими сводчатыми проходами. Здесь Урза хотел организовать сборку оружия, которое навсегда избавило бы мир от фирексийцев.
Чашеобразные щиты были исписаны зубчатыми знаками. Урза надеялся, что встретит среди развалин города написанные на этом языке летописи. Возможно, сохранились и библиотеки. Комнаты и залы, механизмы и сами стены могли стать хрониками в металле и камне, хранящими секреты строителей. Он научится обрабатывать металл транов, и даже больше – он раскроет тайны самых искусных в мире ремесленников. Тайны, превратившие их в тех самых врагов, с которыми он теперь столкнулся.
Мастер зашагал мимо тягучих линий нагромождений застывшей магмы, изучая склоны вулкана. Место, куда стремился Урза, лежало всего в миле от него, но ему придется повернуть на север, потом на восток, мимо гигантской испускающей пар трещины, затем обогнуть пару утесов, размытых потоками, вытекающими из раскаленного кратера, а это станет неудобной прогулкой. Он был устойчив к огню и яду, но никак не мог привыкнуть к боли, которую они причиняли.
С одеждой не было никаких проблем. Урза наколдовал серебряную позолоченную накидку, защищающую от высокой температуры, и почувствовал, как от новой одежды исходит прохлада. Перед его лицом возникла завеса из металлической сетки. Экипированный таким образом, Урза взбирался в труднопроходимые горы.
Конечно, Мироходец мог просто переместиться в нужное место, используя свои волшебные способности, но он хотел пройти по неизвестной земле, чтобы изучить ее. Урза был вынужден следовать теми же дорожками, по каким до него проходили прежние поколения, возможно даже сами траны. Он приблизится к мана-установке так же, как они, увидит то же самое, что видели они. Да, он избрал правильный путь. Когда учишься читать, необходимо держать книгу вертикально, хотя вполне можно читать вверх тормашками и задом наперед.
Слова незнакомого языка начинали приобретать смысл. Широкие, ровные, уверенные следы проходили по камню, испещренному когтистыми рубцами. Дорожки вели в разные стороны к постам наблюдения. Даже если сейчас за ним и наблюдали, Урза не видел этому никакого подтверждения. Какая разница, чьи это следы? Урза продолжал двигаться спокойным равномерным шагом.
Мироходец заметил жилища неких существ. Они обосновались на склонах и соорудили многочисленные гнезда, прикрытые снаружи камнями. В них шла скрытая жизнь; чувствовались суета и страшное беспокойство. Они следили. Крошечные, как у крыс, глаза мерцали из-под темных камней. Некоторые жилища были сожжены дотла, а кости их обитателей в назидание остальным лежали при входе.
Гоблины. Урза мягко улыбнулся. Бедные, несчастные монстры, к сожалению – вредители. Их проклинают еще больше, чем крыс. Как только он завладеет мана-установкой, то сразу же перенесет несколько дюжин механических скорпионов и очистит эти места от подобной напасти.
А пока что ему предстояла долгая прогулка. До тех пор пока гоблины не преградят ему путь, Урза не вступит с ними в бой. Конечно, этого не должно случиться хотя бы потому, что его необычное появление – спуск с облаков – должно было убедительно показать всем, что им следует просто наблюдать.
Он вступил в широкое ущелье. В черных дырах пещер прижимались друг к другу гоблины. Они шептались, перемигивались и обиженно смотрели оценивающими взглядами, но не спешили появляться. Урза отмечал их позиции, в то время как его мозг анализировал структуру и предположительный принцип работы устройства, ради которого он сюда прилетел.
Одновременно какая-то часть его души предалась воспоминаниям о другом ущелье, где много лет назад две огромные армии готовились к смертельному поединку.
Урза тогда верил в видение, показавшее, что траны изгонят фирексийцев из этого мира В течение нескольких тысячелетий он считал, что траны добровольно трансформировались в фирексийцев и что Мишра предал его. Только теперь, когда к Урзе вернулось здравомыслие, он увидел врага в самом себе.
Внезапно в ущелье что-то изменилось. Из-за камней появились другие существа Их терракотовые одежды так естественно сливались с поверхностью утеса, что Урза не замечал их, пока они не вылезли из каменных щелей, двигаясь с тихим, плавным изяществом. Некоторые шли на четырех лапах. Остальные – только на задних, размахивая тонкими, острыми пиками. Они загородили Урзе дорогу и опустили мускулистые хвосты. Те, что стояли ближе, откинули с голов пятнистые капюшоны. Это были рептилии, люди-ящерицы, с массивными крутыми черепами и короткими зубастыми мордами, на которых блестели маленькие глазки. Их чешуйчатая кожа в свете пламени переливалась от серо-зеленого до ярко-красного.
Джойра называла их «виашино».
Самый большой виашино в группе, состоящей примерно из тридцати особей, приблизился к Урзе, держа выставленную вперед пику с крюком на конце. Существо недобро уставилось в глаза Мироходца. Ощетинившиеся приспешники также смотрели не мигая. В этих пристальных взглядах светился не только интеллект, но также страх и негодование. Человек-ящерица сердито шипел.
Урза мгновенно перелистал все странички памяти с записями языков, которые он узнал за три тысячелетия. Конечно, многие из них он изучал только по письменным источникам и никогда не говорил на них. Языка виашино не было среди тех, что он слышал прежде. Для Урзы узнать язык означало всего лишь одно – вдохнуть его.
– Гиту запрещается забираться на эту высоту, – прошипел предводитель.
Понимать чужой язык – это одно, а сформулировать ответ – нечто совсем другое. Урза озадачился вопросом: «Стоило ли взять с собой коренного жителя – Джойру – как переводчика?» Конечно, еще не поздно, он может переместиться на Толарию и взять ее с собой даже теперь, но скрежет пик о вулканическую каменистую насыпь говорил о том, что не стоит подвергать ее жизнь опасности. Он решил изъясняться простыми языковыми конструкциями:
– Разве я похож на Гиту?
– Кто ты тогда?
– Я Малзра из Толарии. Я прибыл, чтобы взглянуть на мана-установку.
– Это запрещено.
– Я должен ее увидеть. Вы не сможете остановить меня.
– Вероятно, я не смогу, – сказал главный воин, и глаза его вспыхнули металлическим блеском, – но наш чемпион сможет.
Из задних рядов виашино вышли восемь людей-ящериц. Нет, не восемь, а один размером с восьмерых. Тем более это был вообще не виашино, а молодой шиванский дракон. Массивное существо скользило вперед на четырех лапах, злобно размахивая хвостом. Хищная усмешка обнажила черные челюсти и ряд подобных кинжалам зубов.
Его маленькие зоркие глаза прятались под нависшими бровями, чешуйчатые шипы украшали все туловище, одежду заменяли кожаные ремни, словно ему часто приходилось буксировать тяжелую машину.
Животное не было немым, оно поднялось и прорычало:
– Я Раммидаригааз, чемпион виашино. Ты все такой же несговорчивый? Я собью твои спесь и высокомерие.
Урза уважительно склонил голову. Будь он простым смертным, он бы испугался, но Мироходец был способен противостоять самым быстрым ударам этого существа. Возможности Урзы не имели предела: он мог беспощадно трясти соперника, пока тот не упадет мертвым; мог лишить его возможности не только нападать, но и просто стоять на ногах; мог привести сюда армии механических существ и сравнять с землей весь этот холм со всем содержимым.
Дипломатичность в делах с подобными существами – этот урок Урза с трудом выучил за последнюю тысячу лет. Им двигал не страх, а желание пока не показывать своей реальной силы.
– Высокомерие? Нет. Уверенность? Да. – Урза взмахнул рукой.
Раммидаригааз двинулся вперед. Казалось, к Урзе приближается огромная гора, но он не дрогнул. Не меняя своего внешнего вида, его тонкие одежды превратились в броню, которая прогнется только тогда, когда он сам того пожелает. Разгневанное существо схватило Урзу массивными когтями, но тот не шевелился. Раммидаригааз поднял жертву в воздух и, выдохнув клубы пламени, посмотрел на неподвижного, несопротивляющегося человека.
– Отвести тебя в темницу или убить на месте?
– Ты дашь мне пройти, – спокойно проговорил Урза, – или отведешь к своему вождю.
– Наш вождь не развлекает бродяг, – усмехнулся Раммидаригааз, – и я не могу тебя отпустить. Ты видел наши земли. Теперь ты останешься нашим пленником или умрешь.
– Я предвижу совсем другое.
Дракон сжал когти с новой силой. Броня Урзы медленно промялась, но он не выказал никаких признаков боли. Виашино в страхе ожидали, когда брызнет кровь из глаз и рта человека.
Вместо этого Урза настойчиво повторил свою просьбу:
– Освободи меня и отведи к вашему вождю.
Разгневанный Раммидаригааз с ревом распахнул челюсти. На голову Урзы потекла горячая слюна. Монстр затолкал пленника в пасть.
Так же спокойно, как и прежде, Урза добрался до пускающих слюни челюстей дракона, одной рукой сжал большой скользкий верхний зуб, другой – нижний и расправил плечи.
Пасть дракона раскрылась. Подобно собаке с палкой, застрявшей в зубах, Раммидаригааз безуспешно тряс головой, выдыхая ядовитое кислое облако. Люди-ящерицы с криками разбежались в разные стороны, но человек внутри монстра не уступал ядовитой атаке. Раммидаригааз попробовал сжать челюсти. В ответ раздался громкий звук. Дракон взвыл от боли и, вырвав Урзу изо рта, отшвырнул на землю. Животное, приседая, зажало челюсть дрожащими когтями.
Урза откатился в сторону по вулканической грязи и встал на ноги. Он сжимал в руке окровавленный зуб дракона.
– Теперь вы отведете меня к вашему вождю. – Пристальный взгляд Урзы не выражал никаких сомнений.
Раммидаригааз вытащил когти изо рта. Чешуйчатые перья ощетинились над дугообразными плечами. Горячие пары смерти вырвались из его ноздрей. Две сильные струи пламени охватили Урзу.
Он стоял в центре огненного вихря. Мелкие камни и капли яда пролетали мимо. Некоторое время его не было видно из-за пламени.
Виашино, убежавшие было с поля боя, снова сгрудились толпой, стараясь держаться подальше от огненного смерча. Раммидаригааз изливал свою ярость до тех пор, пока хватало легких, а в горле не пересохло. Но в рассеившемся дыму незнакомца не оказалось.
Люди – ящерицы осмелились наконец выйти и подойти поближе. Послышалось рычание, которое, должно быть, означало у этих существ смех.
Урза так внезапно появился вновь, будто вышел из-за угла, все еще держа в руке окровавленный зуб дракона.
– Довольно бравады и глупости. Теперь ведите меня к вождю.
Гнев кроваво-красным светом загорелся в глазах дракона. Он глубоко вонзил когти в вулканическую землю, ноги его согнулись, подобравшись для прыжка, пасть широко раскрылась, и Раммидаригааз тяжело задышал, готовясь проглотить Урзу целиком.
На лице Мироходца появилась обидная гримаса. Небрежным жестом он наслал на дракона заклинание, превратив его в камень. Раммидаригааз, чемпион виашино, превратился в статую, замершую в живописной позе. Он стал казаться даже массивнее, внушая в таком виде еще больший страх: широкие челюсти широко открыты, глаза гневно смотрят вдаль, тело замерло в момент прыжка, который он никогда уже не завершит.
Урза пожал плечами. Огромный зуб покачивался в его руке.
– Замечательно, теперь вместо чемпиона у вас есть всего лишь каменная химера. – В его голосе послышались металлические нотки. – Отведите меня к вождю.
Ни один из виашино-воинов не посмел приблизиться, но самый большой из них подал голос из-за близлежащего валуна:
– Нет. Если ты с нашим чемпионом сделал такое… Что же тогда ты сделаешь с нашим вождем?
Это заключение показалось Урзе логичным. Кроме того, оно доказывало, что живущие здесь люди-ящерицы вполне разумны.
Приблизившись к статуе дракона и оглядев ее, Урза установил вырванный зуб на прежнее место. Казалось, он даже не притронулся к пасти чудовища, а зуб уже торчал как ни в чем не бывало. Урза шагнул назад, и в следующий момент каменное оцепенение оставило несчастного дракона. Раммидаригааз продолжил свой прыжок, пролетел мимо своего противника и плюхнулся на груду остывшей магмы, служившей заграждением. Когда опрокинувшаяся громада разрушила каменную защиту, куски скалы полетели в разные стороны, и виашино попрятались еще дальше. Хвост дракона злобно бился о землю. В бешенстве монстр два раза перевернулся и, ударившись о скалистый край, так и остался лежать, опозоренный и жалкий, опустив растерзанные крылья и подрагивая поломанными когтями.
Спокойно поглядев на существо, Урза обратился ко всем людям-ящерицам:
– Я мог бы пойти к вашему вождю, не прибегая к вашей помощи, но тогда может получиться большая драка.
Дракон поднялся. Он осторожно потрогал свою искалеченную пасть и удивленно воскликнул.
– Мой зуб. Он опять на месте!
– Я могу убить, а могу вылечить, – просто сказал Урза. – Решать вам.
Большой воин-виашино и дракон обменялись угрюмыми взглядами. Лидер людей-ящериц многозначительно кивнул чемпиону.
– Я с-сожалею о своих действиях, – заикаясь, обиженно проговорил Раммидаригааз. – Насилие не выход.
– Все прощается. Чтобы усвоить этот полезный урок, мне понадобились многие годы, – проговорил Урза. Он указал на мана-установку. – Продолжим путь?
Неуклюже поклонившись, несколько настороженный дракон повел Урзу по дороге. Воины-виашино выстроились в линию позади них.
С одной стороны стена примыкала к глубокой быстровременной трещине, где располагался отряд из восьмидесяти бегунов и скорпионов. Любое существо, попавшее за этот временной занавес, было бы мгновенно убито. Мерцающая Луна отражалась от серебристых плеч и стекол особо чувствительной оптики, вмонтированной в тела машин. С другой стороны стена упиралась в крутой утес на границе Леса Ангелов, который патрулировали пумы, а соколы уничтожили бы любого, кто осмелился бы приблизиться по воздуху.
Прошло десять лет. Медленновременная вода, которую употребляли все старшие ученые и ученики, сохранила тело Джойры, но ее душа не осталась душой ребенка. Она прошла поиск видения и узнала, как «прорваться» сквозь порог времени, чтобы помочь Тефери вырваться из ловушки. Она не нашла свою вторую половинку, зато обрела духовного близнеца и поняла свою судьбу.
Конечно, ее мечтам не суждено сбыться. Она не окажется на чужих заманчивых берегах, о которых грезила в юности, и не насладится красотой далеких морей. Она несла свой крест, обреченная жить в постоянном ожидании фирексийцев, вечно выползающих из темного королевства К'ррика.
Сегодняшний вечер не был исключением.
– Внизу все спокойно, Карн? – спросила Джойра, забираясь на крепостную стену.
– Все спокойно, Джойра, – послышался в ответ громоподобный голос.
– У нас сегодня полный комплект бегунов?
– Да.
Когда Карн стоял на посту, он был не очень-то разговорчивым собеседником. Джойра вздохнула:
– Как думаешь, сколько этих тварей мы увидим сегодня ночью?
– В среднем здесь бывает по одному на каждый патруль днем и по три" ночью, – ответил Карн.
– Их может стать больше, ведь Малзра нас оставил, отправившись в Шив, – печально сказала Джойра. – Я даже не знаю, вспомнила бы я те места. Мне было одиннадцать. Я покинула их почти сорок лет назад.
Она тряхнула головой, подняла камень и швырнула его в лес. Он срикошетил от пары деревьев, посылая глубокое и жалобное эхо в Лес Ангелов.
– Вероятно, я уже никогда не увижу родных мест.
– Малзра сказал, что вернется, чтобы забрать вас с собой, когда это понадобится, – ответил Карн.
– К тому моменту, как он это сделает, я уже точно все забуду, – горько пробормотала Джойра. – Виашино и гоблины будут зверски истреблены, драконы порабощены, а зеленые холмы превратятся в поля расплавленного стекла.
За эти годы Карн развил чувство юмора:
– Он уезжает как раз по делам академии. Если тебя волнует вопрос, касающийся ущелья фирексийцев, так Малзра последние полчаса посвятил именно этому – рассматривал обороноспособность, поддержание ее на должном уровне, условия ее модернизации. Кажется, он рассмотрел весь спектр наших будущих задач.
– Да я совсем не об этом говорю, – ответила Джойра, прижимая руки к груди. – У него есть важное незавершенное дело.
– А что же так издалека? Я понял. Наша старшая ученица напоминает мне о Детях Ярости, – проговорил Малзра, прерывая жестом все возможные пояснения Джойры и деликатные извинения Баррина. – Она напоминает мне о моем долге. Напоминает, что я должен всему придать первозданный порядок. Я должен исправить ошибки, которые совершил в прошлом, а именно – сгладить разрывы во времени на этом острове и изгнать монстров, которых я впустил сюда.
– А как же дети, которых вы привезли сюда?
– И, – спокойно добавил Карн, – машины и механизмы, которые были всегда с вами.
– Спасибо, – Малзра отвечал на замечания почти доброжелательно, – но, молодые люди, вы недооценили мою способность к глобальному разрушению. Нет. Беды, которые я принес на остров, – ничто в сравнении с бедами, которые я натворил в другом месте. Во всем мире.
Он отошел назад к схемам, протянул руки, которые, казалось, пылали в полутемном углу Зала Механических Существ, и снизу выдвинулся большой экран с прикрепленной к нему картой фирексийского ущелья. Четкие линии достаточно подробно вырисовывали детали укреплений, расположенных в дьявольской трещине, источающей зло.
– Перед вами карта фирексийского ущелья, основанная на самых свежих, самых последних данных. – Малзра водил по рисунку огромной указкой, напоминающей меч. – Вот гладиаторская арена, здесь дворец К'ррика, а здесь лаборатория размножения. В этих лачугах у самой воды живут фавориты К'ррика. Почти тысяча сильных мутантов. И с каждым днем их становится в десятки раз больше. Пока мы их не истребим, они будут представлять страшную угрозу, которая однажды обрушится на наш остров.
Быстрым, нетерпеливым движением Малзра сбросил карту. Под ней оказался большой лист с рядами подробных красочных рисунков.
– Это Фирексия, состоящая из девяти вложенных планет. Они находятся последовательно одна внутри другой. Этот верхний уровень – единственный, где человек мог бы выжить в течение нескольких часов. Он населен машинами-драконами, в сравнении с которыми наши бегуны, пумы и скорпионы просто механические блохи. Длина некоторых составляет пятьсот футов. Густые леса этой области наводнены полуметаллическими ядовитыми растениями с листьями острыми, как бритва, которые растут в свете непрерывных штормов и молний, заполняющих черное, словно сажа, небо. Чем ниже уровень, тем страшнее его обитатели. Фирексия наводнена искалеченными священниками, ордами демонов, ведьмиными двигателями и массой всяких гадов. Пространство кишит колоссальных размеров червями, заполнено ядом, кислотой и огнем. Еще глубже, в основании всего этого кошмара, есть нечто или некто, темнее и отвратительнее которого невозможно себе представить.
Баррин прошептал имя. Никто его не расслышал, но от появившегося на лице мага трепета все внутренне содрогнулись.
– Я пробудил это существо и привел сюда. Вот насколько глубокие корни имеют мои древние ошибки. Я в ответе за чуму на Толарии! Да! Но я также несу ответственность за крах королевства ангелов, за долгий ледниковый период нашего мира, за разрушение Аргота и, самое главное, за то, что привел в этот мир воплощение самого зла. Вот каковы масштабы моих ошибок. Это зло я стремлюсь уничтожить. К'ррик – кошмар. Да! Но кошмар, имеющий облик одного человека. Хозяин К'ррика – кошмар для всего мира. Он неосознанный, всеобъемлющий, всемирный ужас. К'ррик вооружается, чтобы завоевать этот остров. Тот, чье имя я даже не буду называть, копит силы, чтобы завоевать весь наш огромный мир.
Никто не посмел прервать выступление мастера. Всюду в напряженной тишине он встречал полные понимания и тревоги взгляды.
– Чтобы бороться с таким страшным существом и миллионами его фаворитов, мне нужно… нам нужно как можно быстрее разнообразить наше боевое оружие, постоянно обновляя и совершенствуя наш арсенал. Я отправляюсь, чтобы начать работу над решением этих проблем, – убедительно продолжал Малзра.
Наконец к Джойре вернулся дар речи.
– Как вы можете брать на себя такую ответственность? Вообще кто-либо смеет быть за это в ответе? Да если даже и так, то на каком основании вы или любой другой смертный можете столь самоуверенно надеяться, что истребите мировое зло? Надо быть самим Урзой Мироходцем, чтобы иметь хоть какую-то надежду относительно… – Она запнулась. Страшная догадка парализовала все ее существо.
– Однако я должен идти, – сказал Малзра. – Я отправляюсь в очень опасное место. Пока один. Может, когда-нибудь я позову вас и попрошу вашей помощи.
Дрожа, Джойра села на свое место:
– Но вы ведь не отправляетесь… не отправляетесь в Фирексию.
– Нет, – мягко проговорил Малзра.
Он пересек комнату, подошел к Карну и потянулся рукой к его шее. Серебряный человек непроизвольно отстранился, как будто испугался, что Мастер откроет черепную коробку и дезактивирует его. Вместо этого Малзра снял с его шеи и показал всем позвякивающий блестящий в полутьме кулон.
– Нет, не в Фирексию. Я иду на твою родину, Джойра. Я направляюсь в Шив.
* * *
Урза парил в воздухе, собираясь спуститься. Им овладела приятная расслабленность, когда не надо прилагать никаких усилий, чтобы двигаться. Не менее приятным было осознание того, что можно побаловать себя такой, теперь редкой, роскошью, как перемещение меж мирами, и забыть обо всех беспокойствах по поводу того, что надо дышать, мигать и участвовать в обедах. Да, последнее было особенно обременительной обязанностью. Для него еда была всегда лишь неприятной обязанностью.Он обладал почти безграничными возможностями: летал с планеты на планету, задействовав энергию мысли, использовал волшебство, не знал ужаса старения и разрушения организма временем, видел суть всех вещей. Да, он мог чувствовать фирексийскую кровь за сотни шагов, но изо дня в день убедительно изображать человека было трудной задачей, которая досаждала своими мелкими и изнурительными ограничениями. Это была каждодневная, рутинная и утомительная работа, но что поделать – необходимая.
Зато теперь Урза наслаждался.
Он спускался сквозь толщу облаков и ржавого пара. Его обычная одежда исчезла, превратившись в костюм, способный выдержать высокую температуру. Сандалии сменились толстыми кожаными сапогами, доходившими до колен. Волосы туго сплелись, чтобы пламя не могло до них добраться.
Урза мог переместиться мгновенно, а не парить орлом в небе, но он хотел внимательно рассмотреть землю, прежде чем оказаться на незнакомой местности. К тому же сам полет доставлял ему истинное наслаждение.
Урза и раньше предпочитал опускаться на землю таким способом. Так он возвращался в древнюю, разрушенную пустошь, где они с Мишрой когда-то обнаружили останки транов. Та земля – результат страшных разрушений, погрузивших континенты в холод и принесших в мир тысячелетнюю зиму, не могла быть более измученной, чем эта.
Освещенные зловещим пламенем вулканы возвышались дьявольским кольцом над закопченным горизонтом. На дне кратеров в ореоле серы пылали большие озера. Причудливые скопления застывшей лавы спускались в разные стороны с вершин притихших на время огромных вулканов. Реки пульсирующих огненных камней светились, будто артерии, заполненные алым пламенем, среди которых, словно сети прохладных вен, выделялись черные течения. И черные, и красные реки стекались в большой бурлящий океан пенящейся лавы, омывающий нагромождения камней, подобных унылым статуям. Газовые струи в милю высотой вырывались из него.
Урза приземлился на вершину бордовой скалы, нависшей над морем кипящего огня. Его ноги уперлись в утес, теплый и мягкий, словно кусок кровавого пудинга. Урза вдохнул горячий, полный ядовитых паров воздух и про себя отметил, как замечательно быть бессмертным.
Он поднял взгляд. Там, над ним, на фоне мутного мрака неба, возвышалось то, на что он, собственно, и прибыл взглянуть – великолепная, сияющая мана-установка.
Все сооружение, воздвигнутое на массиве базальта, напоминало гигантское сердце, и когда-то оно функционировало подобным образом. В древние времена трубы, спускающиеся, словно паутина, вниз, в кипящую котловину, перекачивали раскаленную лаву в огромную емкость наверху. Чашеобразные ограждения, способные выдерживать высокую температуру, вели наверх, в большой город. С одной стороны, недалеко от океана огня, стоял древний монастырь. Его конической формы храмы и башни лепились друг к другу подобно ульям, смотрящим в небо. С другой стороны над морем серы нависла колоссальная кузница транов. Именно здесь добывался невероятно твердый металл транов, и Урза прибыл в Шив, чтобы исследовать это место. Между этими двумя строениями тянулось длинное хранилище оборудования для установки, обнесенное высокими стенами и пронизанное узкими сводчатыми проходами. Здесь Урза хотел организовать сборку оружия, которое навсегда избавило бы мир от фирексийцев.
Чашеобразные щиты были исписаны зубчатыми знаками. Урза надеялся, что встретит среди развалин города написанные на этом языке летописи. Возможно, сохранились и библиотеки. Комнаты и залы, механизмы и сами стены могли стать хрониками в металле и камне, хранящими секреты строителей. Он научится обрабатывать металл транов, и даже больше – он раскроет тайны самых искусных в мире ремесленников. Тайны, превратившие их в тех самых врагов, с которыми он теперь столкнулся.
Мастер зашагал мимо тягучих линий нагромождений застывшей магмы, изучая склоны вулкана. Место, куда стремился Урза, лежало всего в миле от него, но ему придется повернуть на север, потом на восток, мимо гигантской испускающей пар трещины, затем обогнуть пару утесов, размытых потоками, вытекающими из раскаленного кратера, а это станет неудобной прогулкой. Он был устойчив к огню и яду, но никак не мог привыкнуть к боли, которую они причиняли.
С одеждой не было никаких проблем. Урза наколдовал серебряную позолоченную накидку, защищающую от высокой температуры, и почувствовал, как от новой одежды исходит прохлада. Перед его лицом возникла завеса из металлической сетки. Экипированный таким образом, Урза взбирался в труднопроходимые горы.
Конечно, Мироходец мог просто переместиться в нужное место, используя свои волшебные способности, но он хотел пройти по неизвестной земле, чтобы изучить ее. Урза был вынужден следовать теми же дорожками, по каким до него проходили прежние поколения, возможно даже сами траны. Он приблизится к мана-установке так же, как они, увидит то же самое, что видели они. Да, он избрал правильный путь. Когда учишься читать, необходимо держать книгу вертикально, хотя вполне можно читать вверх тормашками и задом наперед.
Слова незнакомого языка начинали приобретать смысл. Широкие, ровные, уверенные следы проходили по камню, испещренному когтистыми рубцами. Дорожки вели в разные стороны к постам наблюдения. Даже если сейчас за ним и наблюдали, Урза не видел этому никакого подтверждения. Какая разница, чьи это следы? Урза продолжал двигаться спокойным равномерным шагом.
Мироходец заметил жилища неких существ. Они обосновались на склонах и соорудили многочисленные гнезда, прикрытые снаружи камнями. В них шла скрытая жизнь; чувствовались суета и страшное беспокойство. Они следили. Крошечные, как у крыс, глаза мерцали из-под темных камней. Некоторые жилища были сожжены дотла, а кости их обитателей в назидание остальным лежали при входе.
Гоблины. Урза мягко улыбнулся. Бедные, несчастные монстры, к сожалению – вредители. Их проклинают еще больше, чем крыс. Как только он завладеет мана-установкой, то сразу же перенесет несколько дюжин механических скорпионов и очистит эти места от подобной напасти.
А пока что ему предстояла долгая прогулка. До тех пор пока гоблины не преградят ему путь, Урза не вступит с ними в бой. Конечно, этого не должно случиться хотя бы потому, что его необычное появление – спуск с облаков – должно было убедительно показать всем, что им следует просто наблюдать.
Он вступил в широкое ущелье. В черных дырах пещер прижимались друг к другу гоблины. Они шептались, перемигивались и обиженно смотрели оценивающими взглядами, но не спешили появляться. Урза отмечал их позиции, в то время как его мозг анализировал структуру и предположительный принцип работы устройства, ради которого он сюда прилетел.
Одновременно какая-то часть его души предалась воспоминаниям о другом ущелье, где много лет назад две огромные армии готовились к смертельному поединку.
Урза тогда верил в видение, показавшее, что траны изгонят фирексийцев из этого мира В течение нескольких тысячелетий он считал, что траны добровольно трансформировались в фирексийцев и что Мишра предал его. Только теперь, когда к Урзе вернулось здравомыслие, он увидел врага в самом себе.
Внезапно в ущелье что-то изменилось. Из-за камней появились другие существа Их терракотовые одежды так естественно сливались с поверхностью утеса, что Урза не замечал их, пока они не вылезли из каменных щелей, двигаясь с тихим, плавным изяществом. Некоторые шли на четырех лапах. Остальные – только на задних, размахивая тонкими, острыми пиками. Они загородили Урзе дорогу и опустили мускулистые хвосты. Те, что стояли ближе, откинули с голов пятнистые капюшоны. Это были рептилии, люди-ящерицы, с массивными крутыми черепами и короткими зубастыми мордами, на которых блестели маленькие глазки. Их чешуйчатая кожа в свете пламени переливалась от серо-зеленого до ярко-красного.
Джойра называла их «виашино».
Самый большой виашино в группе, состоящей примерно из тридцати особей, приблизился к Урзе, держа выставленную вперед пику с крюком на конце. Существо недобро уставилось в глаза Мироходца. Ощетинившиеся приспешники также смотрели не мигая. В этих пристальных взглядах светился не только интеллект, но также страх и негодование. Человек-ящерица сердито шипел.
Урза мгновенно перелистал все странички памяти с записями языков, которые он узнал за три тысячелетия. Конечно, многие из них он изучал только по письменным источникам и никогда не говорил на них. Языка виашино не было среди тех, что он слышал прежде. Для Урзы узнать язык означало всего лишь одно – вдохнуть его.
– Гиту запрещается забираться на эту высоту, – прошипел предводитель.
Понимать чужой язык – это одно, а сформулировать ответ – нечто совсем другое. Урза озадачился вопросом: «Стоило ли взять с собой коренного жителя – Джойру – как переводчика?» Конечно, еще не поздно, он может переместиться на Толарию и взять ее с собой даже теперь, но скрежет пик о вулканическую каменистую насыпь говорил о том, что не стоит подвергать ее жизнь опасности. Он решил изъясняться простыми языковыми конструкциями:
– Разве я похож на Гиту?
– Кто ты тогда?
– Я Малзра из Толарии. Я прибыл, чтобы взглянуть на мана-установку.
– Это запрещено.
– Я должен ее увидеть. Вы не сможете остановить меня.
– Вероятно, я не смогу, – сказал главный воин, и глаза его вспыхнули металлическим блеском, – но наш чемпион сможет.
Из задних рядов виашино вышли восемь людей-ящериц. Нет, не восемь, а один размером с восьмерых. Тем более это был вообще не виашино, а молодой шиванский дракон. Массивное существо скользило вперед на четырех лапах, злобно размахивая хвостом. Хищная усмешка обнажила черные челюсти и ряд подобных кинжалам зубов.
Его маленькие зоркие глаза прятались под нависшими бровями, чешуйчатые шипы украшали все туловище, одежду заменяли кожаные ремни, словно ему часто приходилось буксировать тяжелую машину.
Животное не было немым, оно поднялось и прорычало:
– Я Раммидаригааз, чемпион виашино. Ты все такой же несговорчивый? Я собью твои спесь и высокомерие.
Урза уважительно склонил голову. Будь он простым смертным, он бы испугался, но Мироходец был способен противостоять самым быстрым ударам этого существа. Возможности Урзы не имели предела: он мог беспощадно трясти соперника, пока тот не упадет мертвым; мог лишить его возможности не только нападать, но и просто стоять на ногах; мог привести сюда армии механических существ и сравнять с землей весь этот холм со всем содержимым.
Дипломатичность в делах с подобными существами – этот урок Урза с трудом выучил за последнюю тысячу лет. Им двигал не страх, а желание пока не показывать своей реальной силы.
– Высокомерие? Нет. Уверенность? Да. – Урза взмахнул рукой.
Раммидаригааз двинулся вперед. Казалось, к Урзе приближается огромная гора, но он не дрогнул. Не меняя своего внешнего вида, его тонкие одежды превратились в броню, которая прогнется только тогда, когда он сам того пожелает. Разгневанное существо схватило Урзу массивными когтями, но тот не шевелился. Раммидаригааз поднял жертву в воздух и, выдохнув клубы пламени, посмотрел на неподвижного, несопротивляющегося человека.
– Отвести тебя в темницу или убить на месте?
– Ты дашь мне пройти, – спокойно проговорил Урза, – или отведешь к своему вождю.
– Наш вождь не развлекает бродяг, – усмехнулся Раммидаригааз, – и я не могу тебя отпустить. Ты видел наши земли. Теперь ты останешься нашим пленником или умрешь.
– Я предвижу совсем другое.
Дракон сжал когти с новой силой. Броня Урзы медленно промялась, но он не выказал никаких признаков боли. Виашино в страхе ожидали, когда брызнет кровь из глаз и рта человека.
Вместо этого Урза настойчиво повторил свою просьбу:
– Освободи меня и отведи к вашему вождю.
Разгневанный Раммидаригааз с ревом распахнул челюсти. На голову Урзы потекла горячая слюна. Монстр затолкал пленника в пасть.
Так же спокойно, как и прежде, Урза добрался до пускающих слюни челюстей дракона, одной рукой сжал большой скользкий верхний зуб, другой – нижний и расправил плечи.
Пасть дракона раскрылась. Подобно собаке с палкой, застрявшей в зубах, Раммидаригааз безуспешно тряс головой, выдыхая ядовитое кислое облако. Люди-ящерицы с криками разбежались в разные стороны, но человек внутри монстра не уступал ядовитой атаке. Раммидаригааз попробовал сжать челюсти. В ответ раздался громкий звук. Дракон взвыл от боли и, вырвав Урзу изо рта, отшвырнул на землю. Животное, приседая, зажало челюсть дрожащими когтями.
Урза откатился в сторону по вулканической грязи и встал на ноги. Он сжимал в руке окровавленный зуб дракона.
– Теперь вы отведете меня к вашему вождю. – Пристальный взгляд Урзы не выражал никаких сомнений.
Раммидаригааз вытащил когти изо рта. Чешуйчатые перья ощетинились над дугообразными плечами. Горячие пары смерти вырвались из его ноздрей. Две сильные струи пламени охватили Урзу.
Он стоял в центре огненного вихря. Мелкие камни и капли яда пролетали мимо. Некоторое время его не было видно из-за пламени.
Виашино, убежавшие было с поля боя, снова сгрудились толпой, стараясь держаться подальше от огненного смерча. Раммидаригааз изливал свою ярость до тех пор, пока хватало легких, а в горле не пересохло. Но в рассеившемся дыму незнакомца не оказалось.
Люди – ящерицы осмелились наконец выйти и подойти поближе. Послышалось рычание, которое, должно быть, означало у этих существ смех.
Урза так внезапно появился вновь, будто вышел из-за угла, все еще держа в руке окровавленный зуб дракона.
– Довольно бравады и глупости. Теперь ведите меня к вождю.
Гнев кроваво-красным светом загорелся в глазах дракона. Он глубоко вонзил когти в вулканическую землю, ноги его согнулись, подобравшись для прыжка, пасть широко раскрылась, и Раммидаригааз тяжело задышал, готовясь проглотить Урзу целиком.
На лице Мироходца появилась обидная гримаса. Небрежным жестом он наслал на дракона заклинание, превратив его в камень. Раммидаригааз, чемпион виашино, превратился в статую, замершую в живописной позе. Он стал казаться даже массивнее, внушая в таком виде еще больший страх: широкие челюсти широко открыты, глаза гневно смотрят вдаль, тело замерло в момент прыжка, который он никогда уже не завершит.
Урза пожал плечами. Огромный зуб покачивался в его руке.
– Замечательно, теперь вместо чемпиона у вас есть всего лишь каменная химера. – В его голосе послышались металлические нотки. – Отведите меня к вождю.
Ни один из виашино-воинов не посмел приблизиться, но самый большой из них подал голос из-за близлежащего валуна:
– Нет. Если ты с нашим чемпионом сделал такое… Что же тогда ты сделаешь с нашим вождем?
Это заключение показалось Урзе логичным. Кроме того, оно доказывало, что живущие здесь люди-ящерицы вполне разумны.
Приблизившись к статуе дракона и оглядев ее, Урза установил вырванный зуб на прежнее место. Казалось, он даже не притронулся к пасти чудовища, а зуб уже торчал как ни в чем не бывало. Урза шагнул назад, и в следующий момент каменное оцепенение оставило несчастного дракона. Раммидаригааз продолжил свой прыжок, пролетел мимо своего противника и плюхнулся на груду остывшей магмы, служившей заграждением. Когда опрокинувшаяся громада разрушила каменную защиту, куски скалы полетели в разные стороны, и виашино попрятались еще дальше. Хвост дракона злобно бился о землю. В бешенстве монстр два раза перевернулся и, ударившись о скалистый край, так и остался лежать, опозоренный и жалкий, опустив растерзанные крылья и подрагивая поломанными когтями.
Спокойно поглядев на существо, Урза обратился ко всем людям-ящерицам:
– Я мог бы пойти к вашему вождю, не прибегая к вашей помощи, но тогда может получиться большая драка.
Дракон поднялся. Он осторожно потрогал свою искалеченную пасть и удивленно воскликнул.
– Мой зуб. Он опять на месте!
– Я могу убить, а могу вылечить, – просто сказал Урза. – Решать вам.
Большой воин-виашино и дракон обменялись угрюмыми взглядами. Лидер людей-ящериц многозначительно кивнул чемпиону.
– Я с-сожалею о своих действиях, – заикаясь, обиженно проговорил Раммидаригааз. – Насилие не выход.
– Все прощается. Чтобы усвоить этот полезный урок, мне понадобились многие годы, – проговорил Урза. Он указал на мана-установку. – Продолжим путь?
Неуклюже поклонившись, несколько настороженный дракон повел Урзу по дороге. Воины-виашино выстроились в линию позади них.
* * *
Джойра стояла на посту на отдаленной маленькой башне в восточной части леса, на пути из академии к гавани. Сегодня вечером укрепление охранялось только двумя стражниками. Дежурили посменно, спали по очереди. Карну не требовался сон, и он стоял внизу, около запертых железных ворот, осматривая окрестности сквозь отверстие в стене. Ничто не прошло бы мимо него незамеченным.С одной стороны стена примыкала к глубокой быстровременной трещине, где располагался отряд из восьмидесяти бегунов и скорпионов. Любое существо, попавшее за этот временной занавес, было бы мгновенно убито. Мерцающая Луна отражалась от серебристых плеч и стекол особо чувствительной оптики, вмонтированной в тела машин. С другой стороны стена упиралась в крутой утес на границе Леса Ангелов, который патрулировали пумы, а соколы уничтожили бы любого, кто осмелился бы приблизиться по воздуху.
Прошло десять лет. Медленновременная вода, которую употребляли все старшие ученые и ученики, сохранила тело Джойры, но ее душа не осталась душой ребенка. Она прошла поиск видения и узнала, как «прорваться» сквозь порог времени, чтобы помочь Тефери вырваться из ловушки. Она не нашла свою вторую половинку, зато обрела духовного близнеца и поняла свою судьбу.
Конечно, ее мечтам не суждено сбыться. Она не окажется на чужих заманчивых берегах, о которых грезила в юности, и не насладится красотой далеких морей. Она несла свой крест, обреченная жить в постоянном ожидании фирексийцев, вечно выползающих из темного королевства К'ррика.
Сегодняшний вечер не был исключением.
– Внизу все спокойно, Карн? – спросила Джойра, забираясь на крепостную стену.
– Все спокойно, Джойра, – послышался в ответ громоподобный голос.
– У нас сегодня полный комплект бегунов?
– Да.
Когда Карн стоял на посту, он был не очень-то разговорчивым собеседником. Джойра вздохнула:
– Как думаешь, сколько этих тварей мы увидим сегодня ночью?
– В среднем здесь бывает по одному на каждый патруль днем и по три" ночью, – ответил Карн.
– Их может стать больше, ведь Малзра нас оставил, отправившись в Шив, – печально сказала Джойра. – Я даже не знаю, вспомнила бы я те места. Мне было одиннадцать. Я покинула их почти сорок лет назад.
Она тряхнула головой, подняла камень и швырнула его в лес. Он срикошетил от пары деревьев, посылая глубокое и жалобное эхо в Лес Ангелов.
– Вероятно, я уже никогда не увижу родных мест.
– Малзра сказал, что вернется, чтобы забрать вас с собой, когда это понадобится, – ответил Карн.
– К тому моменту, как он это сделает, я уже точно все забуду, – горько пробормотала Джойра. – Виашино и гоблины будут зверски истреблены, драконы порабощены, а зеленые холмы превратятся в поля расплавленного стекла.
За эти годы Карн развил чувство юмора: