Страница:
Потом что-то – интуиция? – подсказало ей, что временами между мужчиной и женщиной будто искра проскакивает и в тот миг освобождаются их демоны, после чего может начаться нечто чрезвычайно сладостное и захватывающее…
Когда расслабленная поцелуем Люси обмякла в объятиях мужа, тот поднял голову с победным блеском в глазах. В эту минуту он был красив до неприличия и потому опасен.
– Последние двенадцать месяцев ты играла с огнем, Люсиль Лэнг, – тихо заметил Винс. – Не удивляйся, если получишь ожог.
Оставив Люси, он пошел в свой кабинет и скрылся там, захлопнув за собой дверь.
– Выращивание жемчуга в Америке имеет богатую историю, – медленно и отчетливо произнесла Люси. Затем она зачерпнула из вазы пригоршню источающего матовое сияние жемчуга и рассыпала по накрытому черным бархатом столу. – Самые большие, яркие и красивые жемчужины всегда манили ловцов жемчуга в глубины моря, как сладостная песнь сирены. Некоторые верили, что это слезинки, скатывающиеся с сияющего лика луны в полнолуние… – Люси сделала небольшую паузу. – «Клементи» производит лучший искусственный жемчуг в нашей стране. Я покажу вам, как это делается.
Люси умолкла, и оператор выключил кинокамеру.
– Очень хорошо, миссис Клементи, – сказал он.
Однако Люси чувствовала, что хорошего не так уж много. Минуло два дня после попытки похищения, и сегодня снимался фильм о жемчужных фермах компании «Клементи», который впоследствии будет демонстрироваться в фирменных ювелирных магазинах.
Проблема заключалась в том, что на съемках присутствовал Винс. Он стоял, прислонясь плечом к стене, не попадая в объектив кинокамеры, но находясь в поле зрения жены.
За прошедшее время Люси почти не виделась с ним, но даже в моменты редких встреч он обращался с ней с оттенком прохладного безразличия. Сейчас Люси воспринимала его, как представителя вражеской армии, хотя не совсем понимала природу развернувшейся войны.
– Э-э… можно мне стакан воды? Благодарю.
– Люси, – Отделившись от стены, Винс направился к жене. – По-моему, ты слишком скованна. Понимаешь, покупатели должны видеть прелестную молодую женщину, окутанную таинственной романтикой, но в то же время теплую, полную жизни. То есть тебя, какая ты есть на самом деле.
В павильоне повисло неловкое молчание. Все присутствующие старательно прятали глаза. Люси нервно провела языком по губам.
– Винс, возможно, это покажется тебе полной чушью, но я буду гораздо свободнее чувствовать себя, если ты уйдешь.
– Э-э… – прокашлялся продюсер, – это обычное дело. Актерам всегда легче играть перед незнакомой аудиторией. Но мистер Клементи совершенно прав: мы должны снять именно такой фильм.
– Ладно, Люси, я ухожу. Не хочу тебя смущать. Но во время перерыва на ланч мы встретимся.
Почему это прозвучало как угроза? Впрочем, возможно, все дело в субъективном восприятии Люси.
– Ну что, попробуем еще разок, миссис Клементи? – сказал продюсер после ухода Винса.
Люси взглянула на рассыпанный по черному бархату жемчуг, который только на первый взгляд казался белым. Попадались розовые, серебряные, желтые оттенки. Форма тоже была разной. Здесь преобладали круглые и грушевидные жемчужины. Их красота словно проникала в самое сердце Люси.
– Да, я готова, – улыбнулась она.
4
Когда расслабленная поцелуем Люси обмякла в объятиях мужа, тот поднял голову с победным блеском в глазах. В эту минуту он был красив до неприличия и потому опасен.
– Последние двенадцать месяцев ты играла с огнем, Люсиль Лэнг, – тихо заметил Винс. – Не удивляйся, если получишь ожог.
Оставив Люси, он пошел в свой кабинет и скрылся там, захлопнув за собой дверь.
– Выращивание жемчуга в Америке имеет богатую историю, – медленно и отчетливо произнесла Люси. Затем она зачерпнула из вазы пригоршню источающего матовое сияние жемчуга и рассыпала по накрытому черным бархатом столу. – Самые большие, яркие и красивые жемчужины всегда манили ловцов жемчуга в глубины моря, как сладостная песнь сирены. Некоторые верили, что это слезинки, скатывающиеся с сияющего лика луны в полнолуние… – Люси сделала небольшую паузу. – «Клементи» производит лучший искусственный жемчуг в нашей стране. Я покажу вам, как это делается.
Люси умолкла, и оператор выключил кинокамеру.
– Очень хорошо, миссис Клементи, – сказал он.
Однако Люси чувствовала, что хорошего не так уж много. Минуло два дня после попытки похищения, и сегодня снимался фильм о жемчужных фермах компании «Клементи», который впоследствии будет демонстрироваться в фирменных ювелирных магазинах.
Проблема заключалась в том, что на съемках присутствовал Винс. Он стоял, прислонясь плечом к стене, не попадая в объектив кинокамеры, но находясь в поле зрения жены.
За прошедшее время Люси почти не виделась с ним, но даже в моменты редких встреч он обращался с ней с оттенком прохладного безразличия. Сейчас Люси воспринимала его, как представителя вражеской армии, хотя не совсем понимала природу развернувшейся войны.
– Э-э… можно мне стакан воды? Благодарю.
– Люси, – Отделившись от стены, Винс направился к жене. – По-моему, ты слишком скованна. Понимаешь, покупатели должны видеть прелестную молодую женщину, окутанную таинственной романтикой, но в то же время теплую, полную жизни. То есть тебя, какая ты есть на самом деле.
В павильоне повисло неловкое молчание. Все присутствующие старательно прятали глаза. Люси нервно провела языком по губам.
– Винс, возможно, это покажется тебе полной чушью, но я буду гораздо свободнее чувствовать себя, если ты уйдешь.
– Э-э… – прокашлялся продюсер, – это обычное дело. Актерам всегда легче играть перед незнакомой аудиторией. Но мистер Клементи совершенно прав: мы должны снять именно такой фильм.
– Ладно, Люси, я ухожу. Не хочу тебя смущать. Но во время перерыва на ланч мы встретимся.
Почему это прозвучало как угроза? Впрочем, возможно, все дело в субъективном восприятии Люси.
– Ну что, попробуем еще разок, миссис Клементи? – сказал продюсер после ухода Винса.
Люси взглянула на рассыпанный по черному бархату жемчуг, который только на первый взгляд казался белым. Попадались розовые, серебряные, желтые оттенки. Форма тоже была разной. Здесь преобладали круглые и грушевидные жемчужины. Их красота словно проникала в самое сердце Люси.
– Да, я готова, – улыбнулась она.
4
– Настоящий горячий секс освобождает не только тело, но и ум. Советую попробовать.
Люси замерла, вцепившись в спинку стула, на который собиралась сесть. Затем покосилась в ту сторону, откуда прозвучала рекомендация.
Винс пригласил ее на ланч в яхт-клуб. Часть столиков находилась здесь под открытым небом, вдобавок отсюда открывался чудесный вид на небольшую бухту с флотилией стоящих на якоре яхт. День был будний, поэтому наплыва посетителей не наблюдалось. Однако через столик от того места, которое выбрал Винс, расположился густо татуированный здоровяк в рубашке без рукавов и кожаной шляпе. Это он высказал совет относительно секса, предназначавшийся его компаньонке. Впрочем, та восприняла слова спутника с прохладцей.
– Ты подумала, что это относится к тебе? – негромко произнес Винс, отодвигая для жены стул и вежливо ожидая, пока она сядет.
– Я растерялась, – честно призналась Люси. Винс устроился напротив нее.
– А ты когда-нибудь занималась настоящим горячим сексом?
Люси поджала губы.
– Уж сам-то ты наверняка в восторге от подобных вещей.
– Это не ответ.
– Ладно, скажу. Нет. И не собираюсь. – Люси принялась озабоченно искать что-то в изящной сумочке того же оттенка, что ее шелковое платье. Спустя минуту она добавила: – Кажется, я слишком элегантно одета для этого заведения.
– На твоем месте я бы не беспокоился о подобных пустяках, – добродушно заметил Винс. – Я выбрал яхт-клуб, потому что мне очень захотелось поесть на свежем воздухе. И не смущайся ты так, ради всего святого! Сегодня мы исключим секс – любого качества – из нашего меню. Раз уж таковы твои пожелания…
Люси взглянула на мужа с плохо скрытым испугом.
– Благодарю. И ценю твою заботу, – произнесла она ледяным тоном. – Но если ты привел меня сюда, чтобы оскорблять…
– Что ты, детка! – усмехнулся Винс. – У меня и в мыслях этого нет. Лучше успокойся и расскажи мне, как прошла съемка.
Люси подождала, пока принесут напитки – бокал вина для нее и пиво для Винса.
– Продюсер сказал, что я вполне естественно держусь перед камерой, если не нервничаю. Не могу сказать, чтобы я была с ним полностью согласна, – сморщила она нос. – На самом деле актриса из меня никакая.
– Но тебе удалось вдохнуть в действие немного жизни после моего ухода?
– Да.
– Вот и чудесно. Ну что, сделаем заказ?
– Сначала я должна кое-что сказать тебе, – быстро произнесла Люси. – Между нами словно черная кошка пробежала… Но не жди, что я буду сетовать по этому поводу. Мы оба знаем, почему заключили брак друг с другом, и я по-прежнему не собираюсь становиться твоей послушной женушкой.
– И заниматься со мной горячим сексом тоже, насколько я понимаю? Хотя на днях ты довольно сильно разгорячилась в моих объятиях, – негромко, с ленцой протянул Винс. – Мне показалось, что ты вспыхнула такой же страстью… как я сам.
Люси с некоторым беспокойством огляделась.
– Тебе именно здесь нужно обсуждать подобные вещи?
Темные глаза Винса блеснули дьявольским лукавством.
– А ты бы предпочла, чтобы мы сейчас находились дома, наедине?
Люси моментально вспомнила все, что было связано с тем незабываемым днем, когда ее пытались похитить, и потупила взгляд. Она всем своим существом ощущала напряжение, возникшее сейчас между нею и Винсом. Казалось, их обоих накрыло невидимым наэлектризованным колпаком, на поверхности которого беспрестанно потрескивают разряды.
В льняном светло-бежевом пиджаке, кремовой рубашке и белых джинсах Винс Клементи являл собой образец мужчины, о котором мечтают многие женщины. Однако для Люси реальность оказалась гораздо более эротичной, опасной и менее поддающейся контролю, чем можно было вообразить.
Ей пришло в голову, что она может быть сколько угодно влюблена в Винса, но удастся ли ей когда-нибудь соответствовать его представлениям о женщине? В двадцать один год Люси все еще оставалась девственницей. Родители, образно выражаясь, постоянно держали ее на коротком поводке из-за вечной боязни, что она угодит в лапы какого-нибудь охотника за приданым…
С другой стороны, если не принимать во внимание чувственный аспект, жить с Винсом ей было легко и приятно.
Люси облизнула губы и произнесла первое, что пришло ей в голову, лишь бы не молчать:
– Никогда не встречала в Майами столько бородатых и татуированных мужчин, сколько вижу в этом яхт-клубе.
Винс опешил от подобной перемены темы разговора, потом рассмеялся.
– Ну и хитра же ты, детка! Означает ли это, что ты сдаешься?
Люси тряхнула головой.
– Честно говоря, я не совсем понимаю, что за битва между нами происходит. Наши отношения становятся все более запутанными.
– Этого можно легко избежать.
– Винс… – Несколько мгновений Люси смотрела на него, борясь с сильнейшим искушением нарушить данное себе самой обещание и отдаться ему душой и телом, но в последний момент перед ее внутренним взором вспыхнул образ златовласой Синди Букер. – Понимаешь, всю жизнь мне твердили, что я должна делать и как поступать. Мои близкие были уверены, что лучше знают, что для меня хорошо, а что плохо. – Она вздохнула. – И хотя я по-прежнему питаю любовь и уважение к родственникам, у меня появилась потребность самой принимать решения. Иначе мне просто не суждено состояться как личности. Можешь ли ты это понять?
Винс прервал свое занятие – он рассматривал жену, пока та говорила, – и перевел взгляд на бухту, заполненную слегка покачивающимися на волнах яхтами.
– Могу. Если тебе требуется еще немного времени, я согласен подождать. Разрушение нашего брака не входит в мои планы. Только не нужно окрашивать наши отношения в столь мрачные тона. – Повернувшись к Люси, Винс вдруг улыбнулся, и она невольно замерла, восхищенно затаив дыхание. – Как только закончатся съемки, отправимся в Техас, – добавил он.
Следующие две недели Люси провела в приятной суете. Вместе с Винсом и съемочной группой она отправилась в окрестности Уэст-Палм-Бич, где находилась одна из живописных жемчужных ферм. Это место являлось не только идеальным для съемок, там было просто приятно проводить время. В бухте стояла на якоре большая морская яхта с командой и всем оснащением, принадлежащая Терезе Клементи. В свободное от съемок время Винс и Люси отправлялись на лодке вверх по реке в направлении озера Окичоби.
Однажды, когда они остановились порыбачить с удочками, Люси померещилось, что дрейфующее в некотором отдалении от лодки бревно вдруг пошевелилось. Через минуту она с изумлением увидела открывшийся глаз, после чего «бревно» неспешно двинулось прочь от людей.
– Крокодил, – прошептал Винс. – Честно говоря, я не верил рассказам очевидцев, якобы сталкивавшихся с ними в этих местах.
– Но откуда берутся эти твари? – Люси задрожала, представив на миг, чем могла закончиться подобная встреча.
– Трудно сказать. Есть версия, что крокодилы приплывают по морю с островов. Возможно, этот сбежал из какого-нибудь кубинского питомника.
Тут поплавок находившейся в руках Люси удочки ушел под воду, и она, забыв обо всех крокодилах на свете, принялась тащить рыбу, причем наотрез отказалась от помощи Винса. Ей попалась достаточно крупная рыбина, сантиметров семьдесят в длину. Вечером они зажарили добычу Люси на костре.
В другой раз они устроили пикник на берегу моря среди живописных скал. Люси в солнцезащитных очках, в зеленой блузке и коричневых шортах, надетых поверх купальника, вскарабкалась повыше и устроилась среди камней.
Стоял ясный солнечный день – впрочем, похожий на все остальные. Люси взглянула в голубую высь и вздохнула полной грудью.
– Нравятся мне эти места! Мы словно одни в целом мире, правда? – мечтательно произнесла она, покосившись вниз, на Винса. – Какое странное и волнующее ощущение…
Винс кивнул.
– Я тоже испытываю нечто подобное.
Люси подняла бровь. Его ответ удивил ее. Тем временем Винс наполнил две чашки чаем из термоса.
– Самое приятное то, что твое доброе отношение к этому уголку нашло отражение в фильме, который мы снимаем, – заметил он с усмешкой. – Между прочим, своим энтузиазмом и искренним интересом ты завоевала расположение работников моей жемчужной фермы.
Люси состроила смешную гримасу.
– Рада слышать, что ты не зря меня содержишь!
Винс пропустил ее замечание мимо ушей.
– Наверное, следует почаще привозить тебя сюда. Моральное состояние людей, постоянно занимающихся погружениями под воду – что всегда содержит долю риска, – очень немаловажный фактор. Хоть я и применяю все современные технологии, но иной раз не обходится без трагических случайностей.
Люси помрачнела.
– Я недавно читала об одной бухте, со дна которой порой удавалось поднять раковины с особенно крупными жемчужинами. Проблема заключалась в том, что в этом месте было очень глубоко. В те времена никаких аквалангов еще не изобрели, и многие отчаянные головы ныряли как есть, без снаряжения. Поэтому местные жители прозвали ее Подводным кладбищем – столько народу осталось лежать там на дне!
– В те времена добыча жемчуга была сопряжена с большой опасностью для жизни, – согласился Винс. – Декомпрессия, разного рода несчастные случаи, преподносимые погодой сюрпризы. И в основном все это приходилось терпеть из-за пуговиц.
– В каком смысле? – не поняла Люси.
Винс снял вощеную бумагу с двух кусков пирога со сливами и вручил один жене, успевшей к этому времени спуститься со скалы.
– Долгое время створки раковин-жемчужниц являлись единственным сырьем для производителей пуговиц. Жемчужное колье – предмет роскоши, а пуговицы нужны всем. Затем началась эра пластмассы, и раковины потеряли спрос. Вот тогда-то и возникла идея искусственного выращивания жемчуга, когда инородная крупинка вкладывается внутрь живого моллюска и тот начинает обволакивать раздражающий его предмет особым веществом. Как тебе известно, в результате получается жемчужина.
Люси с аппетитом уплетала пирог.
– Интересно, как все происходит в этом мире. Одна дверь закрывается, но тут же открывается другая!
Спустя несколько минут Винс встал и стряхнул крошки с шорт. Затем стянул майку через голову.
– Пора искупнуться. Знаешь, детка, если уж зашел разговор о подобных вещах – как устроен мир и как ты отрабатываешь свое содержание, – я могу найти еще одну причину, по которой ты должна оставаться моей женой. Все, чем я занимаюсь, для тебя столь же естественно, как для утки вода. Ты сама представляешь собой немалую ценность. Думаю, обладание женой, которая живо интересуется делами своего мужа, является достаточно прочной основой для брака.
Люси заморгала за темными стеклами очков.
– К примеру, возьмем Монику, – спокойно продолжал Винс. – Согласен, нехорошо сплетничать, но все равно… Ведь тебе самой отлично известно, что у твоей матери было очень мало общего с отцом, а на ранчо она была посторонним человеком. Ну и каков итог? Имело это положительное влияние на их брак?
– Нет, но…
Запнувшись, Люси беспомощно взглянула на мужа снизу вверх. Тема их дальнейшей супружеской жизни возникла впервые с момента посещения яхт-клуба в Майами. Винс держался так же непринужденно и дружелюбно, как прежде весь год. Единственное исключение – попытка похищения и все, что за ней последовало. Тот жаркий поцелуй… Нет, лучше не вспоминать!
К счастью, Винс решил не продолжать разговора. Перескочив с берега на выступающий из воды валун, он прыгнул в реку и громко крикнул:
– Вода ледяная!
– Брось, ты нарочно меня пугаешь, – отозвалась Люси, стаскивая с себя блузку и шорты.
– Вот увидишь!
С этими словами Винс скрылся под водой. Люси помедлила, спрашивая себя, с чем она столкнулась на сей раз. Никакого горячего секса ни при каких обстоятельствах? Уголки ее губ сами собой изогнулись в улыбке, которая, впрочем, быстро стерлась. Игривость сменилась трезвостью. Здравый рассудок подсказывал Люси, что рассуждения Винса относительно их брака имеют свою логику. Вообще, Винс Клементи чертовски умен!
Насчет воды он тоже не лукавил. Она действительно оказалась настолько холодной, что, окунувшись, Люси пронзительно взвизгнула. Услыхав ее душераздирающий вопль, Винс от души расхохотался. Однако, обсохнув, разогревшись на солнце и одевшись, они возвращались на яхту Терезы притихшие и грустные.
– Люсиль, как ты похорошела!
Моника навестила дочь в первое же утро после возвращения Люси в Майами.
– Спасибо, мам.
– Тебе очень идет легкий загар, – жизнерадостно продолжила миссис Лэнг. – Хорошо отдохнула? Уверена, вы сняли замечательный фильм.
Люси опустила взгляд вниз, на свои светло-голубые джинсы и того же оттенка просторную рубашку.
– Да, я чудесно провела время, и съемочная команда довольна фильмом. Сама я еще не видела смонтированной ленты, так что не знаю, в самом ли деле фильм замечательный. – Она наполнила чашки горячим ароматным кофе.
– Скромничаешь! – улыбнулась Моника. Затем, чуть помедлив, произнесла: – Я вот спрашиваю себя… этот цветущий вид и широкая рубашка… означают ли они нечто особенное?
– Цветущий вид, широкая рубашка? – недоуменно повторила Люси.
– Складывается впечатление, что тебе тесновато в обычной одежде. Как женщине в интересном положении…
Люси со звоном поставила чашку на блюдце.
– Мам, ну хоть ты не начинай! Просто я целые дни проводила на свежем воздухе, вот и все. Что же касается просторной рубашки, то сейчас довольно жарко, ты не находишь?
Моника улыбнулась.
– Извини, дорогая. Я лишь поинтересовалась на всякий случай. А кто еще наседает на тебя? Винс?
– Его мамочка, – мрачно ответила Люси. – Тереза никогда не упустит возможности поднять эту тему. Но, к твоему сведению, мама, тут нет никаких проблем. Просто мы с Винсом сами будем решать, когда наша семья станет настоящей.
Моника некоторое время задумчиво помешивала ложечкой кофе. Затем загадочно обронила:
– Собственно, я могу и вернуться…
– Не поняла?
– Люсиль… – Моника замялась, затем глубоко вздохнула и продолжила: – Я снова выхожу замуж. Надеюсь, тебя это не огорчит и ты не станешь воспринимать мой поступок как пренебрежение тобой или неуважение к памяти твоего отца, хотя… по правде сказать, жить с ним было не так уж легко и я… – Моника умолкла, окончательно смутившись. Подобного выражения на ее лице не замечалось ни разу в жизни.
Люси встала и нежно обняла мать.
– Не понимаю, почему ты так боишься говорить мне об этом? Ведь практически вся твоя жизнь с папой проходила у меня на глазах. И я, как никто другой, желаю тебе счастья!
– Ах, Люси, – вздохнула Моника, назвав дочь уменьшительным именем, что случалось чрезвычайно редко, – я очень опасалась, что ты осудишь меня за то, что я влюбилась.
– Глупости. Лучше расскажи мне обо всем.
Спустя десять минут она получила желаемое. Моника влюбилась в художника, вдовца, последние полгода писавшего картины в Майами. Они собираются поселиться в Чикаго. Рассказывая об этом, Моника сияла. Люси подумала, что понемногу начинает узнавать мать с совершенно другой стороны.
– Ну а как у тебя с Винсом? – поинтересовалась миссис Лэнг после небольшой паузы. – Все ли у вас ладно?
– Почему ты спрашиваешь? – Люси постаралась придать своему голосу максимальный оттенок беззаботности.
– Видишь ли… – Моника вновь слегка замялась. – В твоем характере так много отцовской твердости. Иногда мне кажется, что у тебя есть какие-то свои планы относительно Винса Клементи.
Первым порывом Люси было возразить, но потом она взглянула на свою обновленную мать и кивнула.
– Да, есть. – После чего она поведала Монике всю правду о своем браке.
– Ты меня пугаешь, – произнесла миссис Лэнг в конце рассказа. – Теперь я уже уверена, что не должна никуда уезжать.
– Полная чушь, – возразила Люси, которую тем не менее тронули слова матери. – Я абсолютно сознательно вступила в этот брак. Никто меня не принуждал. Так что спокойно поезжай в Чикаго, мама, и начинай новую жизнь с моего дочернего благословения! Тем более что отправляешься ты отнюдь не на край света.
– Кажется, мы с тобой поменялись ролями, – сокрушенно покачала Моника головой.
– Ну и что? Я рада за тебя. Когда ты познакомишь меня со своим парнем?
Моника откинулась на спинку стула с видом человека, сбросившего с плеч тяжкий груз.
– Завтра вечером, если вы с Винсом приедете на ужин. – Вдруг она снова напряглась. – Кстати о твоем муже… Если хочешь, я могу…
– Мама! – твердо произнесла Люси. – Только не вздумай вмешиваться. Предоставь мне решить проблему отношений с Винсом.
Моника пристально оглядела дочь.
– Подозреваю, что в тебе даже больше отцовского, чем я полагала. Бедняжка Винс! Интересно, он хотя бы догадывается, с кем имеет дело?
После этих слов мать и дочь тихонько рассмеялись.
Впрочем, оставшись в одиночестве, Люси как будто потеряла большую часть уверенности. Она понимала, что сейчас все козыри находятся в руках Винса и тот не преминет ими воспользоваться. Что касается самой Люси, то она страстно желала, чтобы муж в нее влюбился, несмотря на то что была совсем не уверена в своей состоятельности, с точки зрения его представлений о женщине.
Почувствовав, что ее окончательно одолевают невеселые мысли, Люси с досадой тряхнула головой, спрашивая себя, все ли в порядке с ее рассудком…
– Так-так! – усмехнулся Винс, когда Люси рассказала ему о готовящейся свадьбе своей матери.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что говорю. Для меня это сюрприз, ибо мне казалось, что жизнь твоей матери вертится вокруг тебя.
– Не любишь ты мою маму, – помрачнела Люси.
– Когда торгуешься с человеком о его дочери, редко возникают такие эмоции, как любовь. Моника защищала твои интересы как тигр. Думаю, я вообще никак к ней не отношусь.
– Мне ничего не было известно о ваших переговорах, – фыркнула Люси.
– Знаю, – кивнул Винс, наливая в стаканчик виски, – иначе не женился бы на тебе. Хочешь немного? – Он поднял бутылку.
Люси покачала головой.
– Нет, спасибо. – Она села на диван, затем подтянула и обняла бархатную подушку. – Не женился бы?
– Понимаешь, мать, старающаяся добиться для дочери как можно большего, – это одно, а жена, намеревающаяся извлечь из брака максимальную выгоду, – совершенно другое.
– Согласна, – сухо заметила Люси. – Но разве я не принесла тебе два огромных скотоводческих хозяйства?
– Это еще как посмотреть! В брачном контракте ясно указано, что твое имущество остается твоим, а мое – моим. Наследниками являются наши дети.
– Разве ты не чувствуешь, что у тебя двойная мораль?
Винс поставил стаканчик с виски на кофейный столик и смерил Люси саркастическим взглядом.
– Я скажу тебе, что чувствую на самом деле. Мне давно все это опостылело. Знаешь, что бы я с удовольствием сделал? Спокойно поужинал бы с тобой, потом, возможно, повел бы прогуляться по парку, а позже вернулся домой и лег бы с тобой в постель.
Люси уставилась на него, словно не веря собственным ушам.
– Скажу больше, – слегка раздраженно продолжил Винс. – Позволив мне сделать это, ты стала бы гораздо менее агрессивной, воинственной и царапучей.
– Царапучей? – повторила Люси. В ее голосе появилась хрипотца.
– По-моему, ты готова выцарапать мне глаза, услыхав от меня самое невинное замечание относительно твоей матери.
Люси отшвырнула подушку и резко встала.
– Можешь думать, что хочешь, но я лучше умру, чем…
– Умирать тебе не нужно. – Винс быстро поднялся с дивана и вмиг оказался рядом с женой. – Но если ты намерена продолжить со мной девичьи игры, то как тебе вот такая? – С этими словами он сделал к ней шаг и властно обнял ее.
Люси не стала вырываться из объятий Винса, сочтя это ниже своего достоинства, однако ее глаза метали молнии. Причем в основном из-за того, что муж попал в самую точку. Чего он не знал, так это что разжег в юной супруге искру, быстро превратившуюся в пламя страсти.
– Ах, девичьи? – засопела Люси. – Знаешь, с некоторыми сторонами моего характера ты не знаком или плохо знаком. Хочешь, я тебе их продемонстрирую? – Она обвила руками шею Винса и подставила губы, одновременно чувственно прижимаясь к нему нижней частью тела.
Люси велела себе не спешить. Когда Винс прильнул к ее рту, она не разомкнула губ. Вместо этого принялась покрывать мелкими поцелуями его шею. Она расстегнула несколько пуговиц на его рубашке, чтобы просунуть руку под ткань и погладить обнаженное плечо.
– Ммм… приятно, – хрипло прошептала она и подняла на него глаза.
– Люси… – Ее имя вырвалось у него как стон. Его взгляд стал жестким и обжигающим.
– Лучше назови меня Люсиль, как всегда делаешь, когда злишься. Хотя почему тебя должна злить тайная сторона моей натуры?
– Люси, ты играешь с огнем, – предупредил ее Винс.
– Сейчас ты можешь поцеловать меня, дорогой, – ответила она.
Она облизала губы и с удовольствием увидела, как расширились его зрачки. В его глазах вспыхнуло страстное желание.
Он припал губами к ее рту, и Люси полностью отдалась поцелую. Руками он отыскивал самые чувствительные участки на ее теле.
Поэтому, когда она вновь обнаружила себя на диване – на сей раз в объятиях мужа и без джинсов, – ее отвердевшие соски приятно ныли от напряжения, губы слегка щемило, а тело содрогалось от желания. Причем если изначально Люси и взяла на себя роль ведущего, то сейчас полностью утратила контроль над ситуацией.
Потому что все ее ощущения ожили и настроились на восприятие Винса Клементи: колючей поросли волосков на его щеках и подбородке, твердости мускулистого тела, жара желаний. Сейчас Люси готова была подарить ему свою девственность, несмотря на то что начала все это как некий назидательный урок.
Как смешно! – подумала Люси, стаскивая с себя джинсовую рубашку и опуская взгляд на бюстгальтер такого же нежно-голубого оттенка, что и трусики.
Люси замерла, вцепившись в спинку стула, на который собиралась сесть. Затем покосилась в ту сторону, откуда прозвучала рекомендация.
Винс пригласил ее на ланч в яхт-клуб. Часть столиков находилась здесь под открытым небом, вдобавок отсюда открывался чудесный вид на небольшую бухту с флотилией стоящих на якоре яхт. День был будний, поэтому наплыва посетителей не наблюдалось. Однако через столик от того места, которое выбрал Винс, расположился густо татуированный здоровяк в рубашке без рукавов и кожаной шляпе. Это он высказал совет относительно секса, предназначавшийся его компаньонке. Впрочем, та восприняла слова спутника с прохладцей.
– Ты подумала, что это относится к тебе? – негромко произнес Винс, отодвигая для жены стул и вежливо ожидая, пока она сядет.
– Я растерялась, – честно призналась Люси. Винс устроился напротив нее.
– А ты когда-нибудь занималась настоящим горячим сексом?
Люси поджала губы.
– Уж сам-то ты наверняка в восторге от подобных вещей.
– Это не ответ.
– Ладно, скажу. Нет. И не собираюсь. – Люси принялась озабоченно искать что-то в изящной сумочке того же оттенка, что ее шелковое платье. Спустя минуту она добавила: – Кажется, я слишком элегантно одета для этого заведения.
– На твоем месте я бы не беспокоился о подобных пустяках, – добродушно заметил Винс. – Я выбрал яхт-клуб, потому что мне очень захотелось поесть на свежем воздухе. И не смущайся ты так, ради всего святого! Сегодня мы исключим секс – любого качества – из нашего меню. Раз уж таковы твои пожелания…
Люси взглянула на мужа с плохо скрытым испугом.
– Благодарю. И ценю твою заботу, – произнесла она ледяным тоном. – Но если ты привел меня сюда, чтобы оскорблять…
– Что ты, детка! – усмехнулся Винс. – У меня и в мыслях этого нет. Лучше успокойся и расскажи мне, как прошла съемка.
Люси подождала, пока принесут напитки – бокал вина для нее и пиво для Винса.
– Продюсер сказал, что я вполне естественно держусь перед камерой, если не нервничаю. Не могу сказать, чтобы я была с ним полностью согласна, – сморщила она нос. – На самом деле актриса из меня никакая.
– Но тебе удалось вдохнуть в действие немного жизни после моего ухода?
– Да.
– Вот и чудесно. Ну что, сделаем заказ?
– Сначала я должна кое-что сказать тебе, – быстро произнесла Люси. – Между нами словно черная кошка пробежала… Но не жди, что я буду сетовать по этому поводу. Мы оба знаем, почему заключили брак друг с другом, и я по-прежнему не собираюсь становиться твоей послушной женушкой.
– И заниматься со мной горячим сексом тоже, насколько я понимаю? Хотя на днях ты довольно сильно разгорячилась в моих объятиях, – негромко, с ленцой протянул Винс. – Мне показалось, что ты вспыхнула такой же страстью… как я сам.
Люси с некоторым беспокойством огляделась.
– Тебе именно здесь нужно обсуждать подобные вещи?
Темные глаза Винса блеснули дьявольским лукавством.
– А ты бы предпочла, чтобы мы сейчас находились дома, наедине?
Люси моментально вспомнила все, что было связано с тем незабываемым днем, когда ее пытались похитить, и потупила взгляд. Она всем своим существом ощущала напряжение, возникшее сейчас между нею и Винсом. Казалось, их обоих накрыло невидимым наэлектризованным колпаком, на поверхности которого беспрестанно потрескивают разряды.
В льняном светло-бежевом пиджаке, кремовой рубашке и белых джинсах Винс Клементи являл собой образец мужчины, о котором мечтают многие женщины. Однако для Люси реальность оказалась гораздо более эротичной, опасной и менее поддающейся контролю, чем можно было вообразить.
Ей пришло в голову, что она может быть сколько угодно влюблена в Винса, но удастся ли ей когда-нибудь соответствовать его представлениям о женщине? В двадцать один год Люси все еще оставалась девственницей. Родители, образно выражаясь, постоянно держали ее на коротком поводке из-за вечной боязни, что она угодит в лапы какого-нибудь охотника за приданым…
С другой стороны, если не принимать во внимание чувственный аспект, жить с Винсом ей было легко и приятно.
Люси облизнула губы и произнесла первое, что пришло ей в голову, лишь бы не молчать:
– Никогда не встречала в Майами столько бородатых и татуированных мужчин, сколько вижу в этом яхт-клубе.
Винс опешил от подобной перемены темы разговора, потом рассмеялся.
– Ну и хитра же ты, детка! Означает ли это, что ты сдаешься?
Люси тряхнула головой.
– Честно говоря, я не совсем понимаю, что за битва между нами происходит. Наши отношения становятся все более запутанными.
– Этого можно легко избежать.
– Винс… – Несколько мгновений Люси смотрела на него, борясь с сильнейшим искушением нарушить данное себе самой обещание и отдаться ему душой и телом, но в последний момент перед ее внутренним взором вспыхнул образ златовласой Синди Букер. – Понимаешь, всю жизнь мне твердили, что я должна делать и как поступать. Мои близкие были уверены, что лучше знают, что для меня хорошо, а что плохо. – Она вздохнула. – И хотя я по-прежнему питаю любовь и уважение к родственникам, у меня появилась потребность самой принимать решения. Иначе мне просто не суждено состояться как личности. Можешь ли ты это понять?
Винс прервал свое занятие – он рассматривал жену, пока та говорила, – и перевел взгляд на бухту, заполненную слегка покачивающимися на волнах яхтами.
– Могу. Если тебе требуется еще немного времени, я согласен подождать. Разрушение нашего брака не входит в мои планы. Только не нужно окрашивать наши отношения в столь мрачные тона. – Повернувшись к Люси, Винс вдруг улыбнулся, и она невольно замерла, восхищенно затаив дыхание. – Как только закончатся съемки, отправимся в Техас, – добавил он.
Следующие две недели Люси провела в приятной суете. Вместе с Винсом и съемочной группой она отправилась в окрестности Уэст-Палм-Бич, где находилась одна из живописных жемчужных ферм. Это место являлось не только идеальным для съемок, там было просто приятно проводить время. В бухте стояла на якоре большая морская яхта с командой и всем оснащением, принадлежащая Терезе Клементи. В свободное от съемок время Винс и Люси отправлялись на лодке вверх по реке в направлении озера Окичоби.
Однажды, когда они остановились порыбачить с удочками, Люси померещилось, что дрейфующее в некотором отдалении от лодки бревно вдруг пошевелилось. Через минуту она с изумлением увидела открывшийся глаз, после чего «бревно» неспешно двинулось прочь от людей.
– Крокодил, – прошептал Винс. – Честно говоря, я не верил рассказам очевидцев, якобы сталкивавшихся с ними в этих местах.
– Но откуда берутся эти твари? – Люси задрожала, представив на миг, чем могла закончиться подобная встреча.
– Трудно сказать. Есть версия, что крокодилы приплывают по морю с островов. Возможно, этот сбежал из какого-нибудь кубинского питомника.
Тут поплавок находившейся в руках Люси удочки ушел под воду, и она, забыв обо всех крокодилах на свете, принялась тащить рыбу, причем наотрез отказалась от помощи Винса. Ей попалась достаточно крупная рыбина, сантиметров семьдесят в длину. Вечером они зажарили добычу Люси на костре.
В другой раз они устроили пикник на берегу моря среди живописных скал. Люси в солнцезащитных очках, в зеленой блузке и коричневых шортах, надетых поверх купальника, вскарабкалась повыше и устроилась среди камней.
Стоял ясный солнечный день – впрочем, похожий на все остальные. Люси взглянула в голубую высь и вздохнула полной грудью.
– Нравятся мне эти места! Мы словно одни в целом мире, правда? – мечтательно произнесла она, покосившись вниз, на Винса. – Какое странное и волнующее ощущение…
Винс кивнул.
– Я тоже испытываю нечто подобное.
Люси подняла бровь. Его ответ удивил ее. Тем временем Винс наполнил две чашки чаем из термоса.
– Самое приятное то, что твое доброе отношение к этому уголку нашло отражение в фильме, который мы снимаем, – заметил он с усмешкой. – Между прочим, своим энтузиазмом и искренним интересом ты завоевала расположение работников моей жемчужной фермы.
Люси состроила смешную гримасу.
– Рада слышать, что ты не зря меня содержишь!
Винс пропустил ее замечание мимо ушей.
– Наверное, следует почаще привозить тебя сюда. Моральное состояние людей, постоянно занимающихся погружениями под воду – что всегда содержит долю риска, – очень немаловажный фактор. Хоть я и применяю все современные технологии, но иной раз не обходится без трагических случайностей.
Люси помрачнела.
– Я недавно читала об одной бухте, со дна которой порой удавалось поднять раковины с особенно крупными жемчужинами. Проблема заключалась в том, что в этом месте было очень глубоко. В те времена никаких аквалангов еще не изобрели, и многие отчаянные головы ныряли как есть, без снаряжения. Поэтому местные жители прозвали ее Подводным кладбищем – столько народу осталось лежать там на дне!
– В те времена добыча жемчуга была сопряжена с большой опасностью для жизни, – согласился Винс. – Декомпрессия, разного рода несчастные случаи, преподносимые погодой сюрпризы. И в основном все это приходилось терпеть из-за пуговиц.
– В каком смысле? – не поняла Люси.
Винс снял вощеную бумагу с двух кусков пирога со сливами и вручил один жене, успевшей к этому времени спуститься со скалы.
– Долгое время створки раковин-жемчужниц являлись единственным сырьем для производителей пуговиц. Жемчужное колье – предмет роскоши, а пуговицы нужны всем. Затем началась эра пластмассы, и раковины потеряли спрос. Вот тогда-то и возникла идея искусственного выращивания жемчуга, когда инородная крупинка вкладывается внутрь живого моллюска и тот начинает обволакивать раздражающий его предмет особым веществом. Как тебе известно, в результате получается жемчужина.
Люси с аппетитом уплетала пирог.
– Интересно, как все происходит в этом мире. Одна дверь закрывается, но тут же открывается другая!
Спустя несколько минут Винс встал и стряхнул крошки с шорт. Затем стянул майку через голову.
– Пора искупнуться. Знаешь, детка, если уж зашел разговор о подобных вещах – как устроен мир и как ты отрабатываешь свое содержание, – я могу найти еще одну причину, по которой ты должна оставаться моей женой. Все, чем я занимаюсь, для тебя столь же естественно, как для утки вода. Ты сама представляешь собой немалую ценность. Думаю, обладание женой, которая живо интересуется делами своего мужа, является достаточно прочной основой для брака.
Люси заморгала за темными стеклами очков.
– К примеру, возьмем Монику, – спокойно продолжал Винс. – Согласен, нехорошо сплетничать, но все равно… Ведь тебе самой отлично известно, что у твоей матери было очень мало общего с отцом, а на ранчо она была посторонним человеком. Ну и каков итог? Имело это положительное влияние на их брак?
– Нет, но…
Запнувшись, Люси беспомощно взглянула на мужа снизу вверх. Тема их дальнейшей супружеской жизни возникла впервые с момента посещения яхт-клуба в Майами. Винс держался так же непринужденно и дружелюбно, как прежде весь год. Единственное исключение – попытка похищения и все, что за ней последовало. Тот жаркий поцелуй… Нет, лучше не вспоминать!
К счастью, Винс решил не продолжать разговора. Перескочив с берега на выступающий из воды валун, он прыгнул в реку и громко крикнул:
– Вода ледяная!
– Брось, ты нарочно меня пугаешь, – отозвалась Люси, стаскивая с себя блузку и шорты.
– Вот увидишь!
С этими словами Винс скрылся под водой. Люси помедлила, спрашивая себя, с чем она столкнулась на сей раз. Никакого горячего секса ни при каких обстоятельствах? Уголки ее губ сами собой изогнулись в улыбке, которая, впрочем, быстро стерлась. Игривость сменилась трезвостью. Здравый рассудок подсказывал Люси, что рассуждения Винса относительно их брака имеют свою логику. Вообще, Винс Клементи чертовски умен!
Насчет воды он тоже не лукавил. Она действительно оказалась настолько холодной, что, окунувшись, Люси пронзительно взвизгнула. Услыхав ее душераздирающий вопль, Винс от души расхохотался. Однако, обсохнув, разогревшись на солнце и одевшись, они возвращались на яхту Терезы притихшие и грустные.
– Люсиль, как ты похорошела!
Моника навестила дочь в первое же утро после возвращения Люси в Майами.
– Спасибо, мам.
– Тебе очень идет легкий загар, – жизнерадостно продолжила миссис Лэнг. – Хорошо отдохнула? Уверена, вы сняли замечательный фильм.
Люси опустила взгляд вниз, на свои светло-голубые джинсы и того же оттенка просторную рубашку.
– Да, я чудесно провела время, и съемочная команда довольна фильмом. Сама я еще не видела смонтированной ленты, так что не знаю, в самом ли деле фильм замечательный. – Она наполнила чашки горячим ароматным кофе.
– Скромничаешь! – улыбнулась Моника. Затем, чуть помедлив, произнесла: – Я вот спрашиваю себя… этот цветущий вид и широкая рубашка… означают ли они нечто особенное?
– Цветущий вид, широкая рубашка? – недоуменно повторила Люси.
– Складывается впечатление, что тебе тесновато в обычной одежде. Как женщине в интересном положении…
Люси со звоном поставила чашку на блюдце.
– Мам, ну хоть ты не начинай! Просто я целые дни проводила на свежем воздухе, вот и все. Что же касается просторной рубашки, то сейчас довольно жарко, ты не находишь?
Моника улыбнулась.
– Извини, дорогая. Я лишь поинтересовалась на всякий случай. А кто еще наседает на тебя? Винс?
– Его мамочка, – мрачно ответила Люси. – Тереза никогда не упустит возможности поднять эту тему. Но, к твоему сведению, мама, тут нет никаких проблем. Просто мы с Винсом сами будем решать, когда наша семья станет настоящей.
Моника некоторое время задумчиво помешивала ложечкой кофе. Затем загадочно обронила:
– Собственно, я могу и вернуться…
– Не поняла?
– Люсиль… – Моника замялась, затем глубоко вздохнула и продолжила: – Я снова выхожу замуж. Надеюсь, тебя это не огорчит и ты не станешь воспринимать мой поступок как пренебрежение тобой или неуважение к памяти твоего отца, хотя… по правде сказать, жить с ним было не так уж легко и я… – Моника умолкла, окончательно смутившись. Подобного выражения на ее лице не замечалось ни разу в жизни.
Люси встала и нежно обняла мать.
– Не понимаю, почему ты так боишься говорить мне об этом? Ведь практически вся твоя жизнь с папой проходила у меня на глазах. И я, как никто другой, желаю тебе счастья!
– Ах, Люси, – вздохнула Моника, назвав дочь уменьшительным именем, что случалось чрезвычайно редко, – я очень опасалась, что ты осудишь меня за то, что я влюбилась.
– Глупости. Лучше расскажи мне обо всем.
Спустя десять минут она получила желаемое. Моника влюбилась в художника, вдовца, последние полгода писавшего картины в Майами. Они собираются поселиться в Чикаго. Рассказывая об этом, Моника сияла. Люси подумала, что понемногу начинает узнавать мать с совершенно другой стороны.
– Ну а как у тебя с Винсом? – поинтересовалась миссис Лэнг после небольшой паузы. – Все ли у вас ладно?
– Почему ты спрашиваешь? – Люси постаралась придать своему голосу максимальный оттенок беззаботности.
– Видишь ли… – Моника вновь слегка замялась. – В твоем характере так много отцовской твердости. Иногда мне кажется, что у тебя есть какие-то свои планы относительно Винса Клементи.
Первым порывом Люси было возразить, но потом она взглянула на свою обновленную мать и кивнула.
– Да, есть. – После чего она поведала Монике всю правду о своем браке.
– Ты меня пугаешь, – произнесла миссис Лэнг в конце рассказа. – Теперь я уже уверена, что не должна никуда уезжать.
– Полная чушь, – возразила Люси, которую тем не менее тронули слова матери. – Я абсолютно сознательно вступила в этот брак. Никто меня не принуждал. Так что спокойно поезжай в Чикаго, мама, и начинай новую жизнь с моего дочернего благословения! Тем более что отправляешься ты отнюдь не на край света.
– Кажется, мы с тобой поменялись ролями, – сокрушенно покачала Моника головой.
– Ну и что? Я рада за тебя. Когда ты познакомишь меня со своим парнем?
Моника откинулась на спинку стула с видом человека, сбросившего с плеч тяжкий груз.
– Завтра вечером, если вы с Винсом приедете на ужин. – Вдруг она снова напряглась. – Кстати о твоем муже… Если хочешь, я могу…
– Мама! – твердо произнесла Люси. – Только не вздумай вмешиваться. Предоставь мне решить проблему отношений с Винсом.
Моника пристально оглядела дочь.
– Подозреваю, что в тебе даже больше отцовского, чем я полагала. Бедняжка Винс! Интересно, он хотя бы догадывается, с кем имеет дело?
После этих слов мать и дочь тихонько рассмеялись.
Впрочем, оставшись в одиночестве, Люси как будто потеряла большую часть уверенности. Она понимала, что сейчас все козыри находятся в руках Винса и тот не преминет ими воспользоваться. Что касается самой Люси, то она страстно желала, чтобы муж в нее влюбился, несмотря на то что была совсем не уверена в своей состоятельности, с точки зрения его представлений о женщине.
Почувствовав, что ее окончательно одолевают невеселые мысли, Люси с досадой тряхнула головой, спрашивая себя, все ли в порядке с ее рассудком…
– Так-так! – усмехнулся Винс, когда Люси рассказала ему о готовящейся свадьбе своей матери.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что говорю. Для меня это сюрприз, ибо мне казалось, что жизнь твоей матери вертится вокруг тебя.
– Не любишь ты мою маму, – помрачнела Люси.
– Когда торгуешься с человеком о его дочери, редко возникают такие эмоции, как любовь. Моника защищала твои интересы как тигр. Думаю, я вообще никак к ней не отношусь.
– Мне ничего не было известно о ваших переговорах, – фыркнула Люси.
– Знаю, – кивнул Винс, наливая в стаканчик виски, – иначе не женился бы на тебе. Хочешь немного? – Он поднял бутылку.
Люси покачала головой.
– Нет, спасибо. – Она села на диван, затем подтянула и обняла бархатную подушку. – Не женился бы?
– Понимаешь, мать, старающаяся добиться для дочери как можно большего, – это одно, а жена, намеревающаяся извлечь из брака максимальную выгоду, – совершенно другое.
– Согласна, – сухо заметила Люси. – Но разве я не принесла тебе два огромных скотоводческих хозяйства?
– Это еще как посмотреть! В брачном контракте ясно указано, что твое имущество остается твоим, а мое – моим. Наследниками являются наши дети.
– Разве ты не чувствуешь, что у тебя двойная мораль?
Винс поставил стаканчик с виски на кофейный столик и смерил Люси саркастическим взглядом.
– Я скажу тебе, что чувствую на самом деле. Мне давно все это опостылело. Знаешь, что бы я с удовольствием сделал? Спокойно поужинал бы с тобой, потом, возможно, повел бы прогуляться по парку, а позже вернулся домой и лег бы с тобой в постель.
Люси уставилась на него, словно не веря собственным ушам.
– Скажу больше, – слегка раздраженно продолжил Винс. – Позволив мне сделать это, ты стала бы гораздо менее агрессивной, воинственной и царапучей.
– Царапучей? – повторила Люси. В ее голосе появилась хрипотца.
– По-моему, ты готова выцарапать мне глаза, услыхав от меня самое невинное замечание относительно твоей матери.
Люси отшвырнула подушку и резко встала.
– Можешь думать, что хочешь, но я лучше умру, чем…
– Умирать тебе не нужно. – Винс быстро поднялся с дивана и вмиг оказался рядом с женой. – Но если ты намерена продолжить со мной девичьи игры, то как тебе вот такая? – С этими словами он сделал к ней шаг и властно обнял ее.
Люси не стала вырываться из объятий Винса, сочтя это ниже своего достоинства, однако ее глаза метали молнии. Причем в основном из-за того, что муж попал в самую точку. Чего он не знал, так это что разжег в юной супруге искру, быстро превратившуюся в пламя страсти.
– Ах, девичьи? – засопела Люси. – Знаешь, с некоторыми сторонами моего характера ты не знаком или плохо знаком. Хочешь, я тебе их продемонстрирую? – Она обвила руками шею Винса и подставила губы, одновременно чувственно прижимаясь к нему нижней частью тела.
Люси велела себе не спешить. Когда Винс прильнул к ее рту, она не разомкнула губ. Вместо этого принялась покрывать мелкими поцелуями его шею. Она расстегнула несколько пуговиц на его рубашке, чтобы просунуть руку под ткань и погладить обнаженное плечо.
– Ммм… приятно, – хрипло прошептала она и подняла на него глаза.
– Люси… – Ее имя вырвалось у него как стон. Его взгляд стал жестким и обжигающим.
– Лучше назови меня Люсиль, как всегда делаешь, когда злишься. Хотя почему тебя должна злить тайная сторона моей натуры?
– Люси, ты играешь с огнем, – предупредил ее Винс.
– Сейчас ты можешь поцеловать меня, дорогой, – ответила она.
Она облизала губы и с удовольствием увидела, как расширились его зрачки. В его глазах вспыхнуло страстное желание.
Он припал губами к ее рту, и Люси полностью отдалась поцелую. Руками он отыскивал самые чувствительные участки на ее теле.
Поэтому, когда она вновь обнаружила себя на диване – на сей раз в объятиях мужа и без джинсов, – ее отвердевшие соски приятно ныли от напряжения, губы слегка щемило, а тело содрогалось от желания. Причем если изначально Люси и взяла на себя роль ведущего, то сейчас полностью утратила контроль над ситуацией.
Потому что все ее ощущения ожили и настроились на восприятие Винса Клементи: колючей поросли волосков на его щеках и подбородке, твердости мускулистого тела, жара желаний. Сейчас Люси готова была подарить ему свою девственность, несмотря на то что начала все это как некий назидательный урок.
Как смешно! – подумала Люси, стаскивая с себя джинсовую рубашку и опуская взгляд на бюстгальтер такого же нежно-голубого оттенка, что и трусики.