Киплинг Редьярд Джозеф. История Гедсбая

   Кертис. Гедди может поблагодарить судьбу за то, что в знойный период розовые гусары составят отдельный отряд, не то верно, как смерть, что он был бы вырван из объятий любви. Вы когда-нибудь замечали, как всецело британская кавалерия поддаётся холере? Это потому, что они так экспансивны. Если бы розовые стояли здесь, им пришлось бы месяц тому назад очутиться в холерном лагере. Я, положительно, хотел бы занять место Гедди.
   Мекези. После свадьбы он, конечно, уедет в Англию и выйдет в отставку. Вот увидите.
   Блайн. Почему бы ему и не сделать этого? Разве у него нет денег? Разве кто-нибудь из нас был бы здесь, не будь мы нищими?
   Дун. Бедный нищий! А что сделалось с теми шестьюстами, которые вы загребли с нашего стола в прошедшем месяце?
   Блайн. Улетели на крыльях. Кажется, предприимчивый купец получил часть этой суммы, а заимодавец остальную… Может быть, я истратил на удовольствия.
   Кертис. Гедди никогда не имел дела с ростовщиками.
   Дун. Добродетельный Гедди! Если бы мне из Англии высылали три тысячи в месяц, вероятно, я тоже не знакомился бы с ними.
   Мекези(зевая) . О, какая сладкая жизнь! Интересно знать, сделает ли её женитьба ещё слаще?
   Кертис. Спросите Коклея… жена которого понемногу умирает.
   Блайн. Отправляйтесь в Англию и уговорите какую-нибудь глупую девушку ехать в… как это говорит Теккерей?.. «в великолепный дворец индийского проконсула».
   Дун. Ах, это напомнило мне. Крыша моей квартиры протекает — чистое решето! В прошлую ночь у меня сделалась лихорадка, потому что я спал в настоящем болоте. И хуже всего то, что до окончания дождей с ней ничего нельзя сделать.
   Кертис. Что вам-то? Вы не должны выводить восемь—десять глупых Томми под потоки ливня.
   Дун. Нет. Но я готов разразиться самыми ужасными проклятиями. Физически я — настоящий Иов. Бедность крови, и я не вижу возможности сделаться богаче ни в этом, ни в другом отношении.
   Блайн. А вы не можете взять отпуск?
   Дун. Вы, армия, держите нас. Вас охотно отпускают на десять дней, а я до того необходим, что начальство не может найти мне заместителя. Да-а-с; я хотел бы быть на месте Гедди, какая бы ни была у него жена.
   Кертис. Вы миновали тот пункт, о котором говорил Мекези.
   Дун. Да, я не имел дерзости попросить женщину разделить со мной жизнь здесь.
   Блайн. Клянусь душой, вы, кажется, правы. Я думаю о миссис Коклей. Она на себя не похожа.
   Дун. Правда, и все потому, что она живёт здесь, внизу. Единственное средство вернуть ей бодрость — отослать её в горы на восемь месяцев; то же касается всех остальных женщин. Представляю себя, что я женюсь при таких условиях!
   Мекези. Да ещё при том условии, что рупия упадёт до одного шиллинга и шести пенсов.
   Дун. Да, очаровательная будущность! Кстати, рупия ещё не падает. Придёт время, когда мы будем счастливы, если нам придётся терять только половину жалованья.
   Кертис. И трети достаточно. Интересно знать, кто выигрывает от этого?
   Блайн. Финансовый вопрос? Если вы приметесь обсуждать его, я уйду спать. Слава Богу, вот Антони… похожий на привидение.
   Входит Антони, из Индийского медицинского управления, очень бледный и утомлённый.
   Антони. Здравствуйте, Блайн. Льёт как из ведра. Кхитмагар — виски! Дороги — что-то ужасное!..
   Кертис. Как здоровье Мингля?
   Антони. Очень плохо, и он страшно боится. Я передал его Фьютону. Мингль мог сразу позвать его вместо того, чтобы беспокоить меня.
   Блайн. Он нервный малый. Что с ним на этот раз?
   Антони. Трудно сказать. Пока только плохой желудок и безумный страх. Он спросил меня, холера ли это, а я сказал ему, чтобы он не глупил. Это успокоило его.
   Кертис. Бедняга! Страх — половина дела для людей, вроде него.
   Антони(закуривая сигару) . Я твёрдо уверен, что, если он останется здесь, страх его убьёт. Вы знаете, как пришлось Фьютону возиться с ним эти последние три недели. Мингль делал все, чтобы запугать себя до смерти.
   Общий хор. Бедняга! Почему же он не уедет?
   Антони. Не может. Ему дали отпуск, но он в долгах, и не в состоянии воспользоваться им. Полагаю, что его имя на подписном листе не соберёт и четырех анна. Однако это между нами.
   Мекези. Все знают это.
   Антони. «Кажется, мне придётся здесь умереть», — сказал он и заметался на постели. Он совершенно готов перейти в загробное царство. А я отлично знаю, что у него желудок болит только от сырой погоды и что он поправился бы, если бы держал себя в руках.
   Блайн. Это дурно. Это очень дурно. Бедный маленький Мигги! И хороший малый. Вот что я скажу…
   Антони. Что вы скажете?
   Блайн. Вот что: если дело обстоит так, как вы говорите… Я даю пятьдесят.
   Кертис. Я — пятьдесят.
   Мекези. Я — двадцать.
   Дун. Ах вы, Крез от юстиции! Я говорю, пятьдесят. Джервойз, что вы скажете? Эй, просыпайтесь!
   Джервойз. А? Что такое? Что такое?
   Кертис. Нам от вас нужно сто рупий. Вы холостяк с исполинским доходом, а тут человек в тисках.
   Джервойз. Какой человек? Кто-нибудь умер?
   Блайн. Нет, но умрёт, если вы не дадите ста рупий. Вот бумага. Вы можете видеть, сколько мы подписали, и завтра Антони пришлёт собирать деньги. Таким образом, не будет никаких хлопот.
   Джервойз(пишет) . Сто. — Э. М. Д. Готово. (Слабым голосом.) Но это не одна из ваших шуток?
   Блайн. Нет, деньги действительно нужны. Антони, на прошлой неделе вы больше всех выиграли в покер и слишком долго ничего не давали собирателю пошлин. Пишите.
   Антони. Посмотрим. Три раза — пятьдесят; раз — семьдесят; дважды — двадцать; три раза — двадцать; итак, четыреста двадцать. Это обеспечит ему месяц в горах. Большое вам спасибо, господа. Завтра пошлю человека ко всем вам.
   Кертис. Вы должны подстроить так, чтобы он взял деньги, и, конечно, не говорите, кто…
   Антони. Ну конечно. Это не годится. Вечером, сидя за чаем, он будет плакать от благодарности.
   Блайн. Именно, черт его побери! Ах, Антони, вы ведь всегда делаете вид, будто все знаете. Вы слышали о Гедди?
   Антони. Нет. Наконец дело дошло до развода?
   Блайн. Хуже. Он жених.
   Антони. Неужели? Не может быть!
   Блайн. Он жених и женится через несколько недель. Меркин сказал мне об этом за обедом у судьи. Это факт.
   Антони. Да что вы? Святой Моисей! Ну и будет же свистопляска!
   Кертис. Вы думаете, он бросит полк?
   Антони. Ничего я не знаю о полке.
   Мекези. Двоеженец он, что ли?
   Антони. Может быть. Неужели вы хотите сказать, что все забыли? Или в мире больше милосердия, чем я думал?
   Дун. Вы совсем некрасивы, когда стараетесь скрывать тайны. Вы кричите козлом. Объяснитесь.
   Антони. Миссис Хериот.
   Блайн(после долгого молчания, обращаясь ко всем в комнате) . Мне кажется, мы компания идиотов.
   Мекези. Пустяки. Это ухаживание было закончено в начале последнего сезона. Молодой Малард…
   Антони. Малард был для отвода глаз. Подумайте немного. Вспомните прошедший сезон и тогдашние разговоры. Бывал ли Гедди подле какой-нибудь другой женщины?
   Кертис. В этом есть доля правды. Действительно, теперь, когда вы говорите об этом, помнится, мы замечали кое-что. Но она в Наини Тале, а он в Симле.
   Антони. Ему пришлось отправиться в Симлу, чтобы встретиться с кем-то из своих родственников, кругосветных путешественников… с лицом титулованным… с дядей или тёткой.
   Блайн. И в Симле он сделался женихом. Законы не запрещают разлюбить женщину.
   Антони. Только мужчина не должен отдаляться от неё, пока он не надоест ей. А Гедди совсем не надоел миссис Хериот.
   Кертис. Теперь, может быть, надоел. Два месяца жизни в Наини Тале творят чудеса.
   Дун. Удивительная вещь, у некоторых женщин судьба. В центральных областях была одна миссис Доджи, и все влюблённые в неё через некоторое время забывали о ней и женились. В мои дни это вошло в пословицу. Я помню троих, отчаянно преданных ей людей; все они женились.
   Кертис. Странно. Ну, я думаю, что мысль об этой миссис Доджи могла заставить их сторониться чужих жён и вселять в них страх перед судом Провидения.
   Антони. Конечно, миссис Хериот страшит Гедди больше, чем суд Провидения.
   Блайн. Если так, глуп окажется он, если встретится с ней лицом к лицу. Конечно, он будет сидеть в Симле.
   Антони. Я не удивлюсь, если Гедди отправится в Наини для объяснений; от него всего можно ждать… от неё и подавно…
   Дун. Почему вы с такой уверенностью говорите о ней?
   Антони. primum tempum. Гедди был её первой страстью, а женщина не позволяет первому предмету своей страсти уйти от неё, не осыпав его укорами. Она оправдывает себя в собственных глазах клятвами, что их любовь — любовь навеки. Итак…
   Блайн. Итак, мы сидим здесь, хотя уже второй час ночи, и сплетничаем, точно компания старух. Это ваша вина, Антони. До вашего появления мы были вполне почтенны. Идите спать. Я ушёл. Спокойной ночи!
   Кертис. Второй час? Третий, а вот и кхит (слуга), который идёт за штрафом. Благое небо! Две, три, четыре, пять рупий за удовольствие поговорить о том, что бедная дурочка-женщина не лучше, чем следовало ожидать. Мне стыдно. Идите, ложитесь, вы, клеветники. И если завтра меня отправят в Беору, приготовьтесь услышать, что я умер, не успев уплатить моих карточных долгов.

РАЗРЫВ^[2]

Место действия — обед в Наини Тале; стол накрыт на тридцать четыре персоны. Тарелки, вина, фарфор и кхитмагары — все рассчитано на 6 тысяч рупий в месяц. Вдоль стола цветы.

   Миссис Хериот(когда разговоры стали достаточно громки) . Ах, я не видела вас в этой толкотне гостиной! (Понизив голос.) Где же были вы все это время, Филь?
   Капитан Гедсбай(отворачивается от своей другой соседки и сажает на нос пенсне) . Здравствуйте. (Понижая голос.) Пожалуйста, в следующий раз не так громко. Вы даже не подозреваете, как далеко разносится ваш голос. (В сторону.) Вот мне за то, что я пожелал избежать письменного объяснения. Теперь будет словесное. Приятная перспектива! Ну как сказать ей, что я стал почтённым членом общества, что я жених и что между нами все кончено?
   Миссис Х. Я очень сердита на вас. Где вы были в понедельник? Во вторник? Где были вы, когда у Лемонтсов играли в теннис? Я повсюду искала вас.
   Кап. Г. Меня? О, не помню… я был где-то. (В сторону.) Надо все вытерпеть ради Минни, но какая неприятная история.
   Миссис X. Чем я обидела вас? Если обидела, то неумышленно. Я не могла не поехать верхом с этим Венором. Я обещала ему за неделю до вашего приезда.
   Кап. Г. Я и не знал…
   Миссис X. Право…
   Кап. Г. Я ничего не знал о прогулке верхом, хотел я сказать.
   Миссис X. Что вас расстроило сегодня? И все эти дни? Целые четыре дня вы не были со мной… почти сто часов. Хорошо ли это, Филь? А я так ждала вас.
   Кап. Г. Ждали?
   Миссис Х. Вы знаете, что ждала. Я поступала глупо, как школьница. Я сделала маленький календарик, спрятала его в записную книжечку и каждый раз, когда стреляла двенадцатичасовая пушка, вычёркивала один квадратик и говорила: это приближает меня к Филю, к моему Филю.
   Кап. Г. (с принуждённым смехом) . Что скажет маклер, если вы будете так пренебрегать им!
   Миссис X. Но вы не стали ближе. Мне кажется, что вы от меня дальше, чем когда бы то ни было. Вы дуетесь за что-нибудь? Я знаю ваш характер.
   Кап. Г. Нет.
   Миссис X. Значит, за последние месяцы я состарилась? (Наклоняется вперёд, чтобы отодвинуть цветы от карточки меню.)
   Её сосед слева. Позвольте мне… (Передаёт ей меню. Миссис X. три секунды держит руку вытянутой.)
   Миссис X. (соседу с левой стороны) . О, благодарю вас. Я не видела. (Снова поворачивается к кап. Г.) Разве что-нибудь во мне изменилось?
   Кап. Г. Ради Бога, займитесь обедом; вы должны что-нибудь съесть. (В сторону.) Я когда-то находил, что у неё красивые плечи! Каким ослом может быть человек.
   Миссис X. (кладёт на свою тарелку бумажную фалборку^[3], семь горошин, несколько фигурных пластинок моркови и наливает ложку мясной подливки) . Это не ответ. Скажите мне, сделала я что-нибудь или нет?
   Кап. Г. (в сторону) . Если это не окончится здесь, где-нибудь в другом месте произойдёт страшная сцена. Почему я не написал ей и не вынес её обстрела на далёком расстоянии? (Кхитматгару.) Сюда! (Громко.) Я позже скажу вам.
   Миссис X. Скажите сейчас. Вероятно, вышло какое-нибудь глупое недоразумение, а вы знаете, что между нами не должно быть ничего подобного. Мы меньше, чем кто-либо другой, можем позволять себе это. Может быть, вы сердитесь за Венора и не хотите сознаться? Клянусь честью…
   Кап. Г. Я и не думал о Веноре.
   Миссис X. Но почему вы знаете, что я-то не думала о нем?
   Кап. Г. (в сторону) . Вот удобный случай, и пусть дьявол поможет мне! (Громко, размеренным тоном.) Поверьте, мне совершенно все равно, сколько раз и с какой нежностью вы думаете о Веноре.
   Миссис Х. Вы самый грубый человек в мире.
   Кап. Г. (в сторону) . Что-то вы сделаете по окончании этой истории. (Зовёт кхитмагара.)
   Миссис X. Ну не будете ли вы милостивы, не согласитесь ли извиниться, злой человек?
   Кап. Г. (в сторону) . Не следует допускать поворота к старому… теперь. Положительно, когда женщина не желает видеть, она слепа, как летучая мышь.
   Миссис Х. Я жду, или вам угодно извиниться под мою диктовку?
   Кап. Г. (с отчаянием) . Конечно, диктуйте.
   Миссис X. (шутливо) . Отлично. Скажите все ваши имена и продолжайте: «Выражаю искреннее раскаяние…»
   Кап. Г. Искреннее раскаяние…
   Миссис X. «В том, что я поступал…»
   Кап. Г. (в сторону) . Наконец! Как бы мне хотелось, чтобы она смотрела в другую сторону. «… В том, что я поступал…» как поступал; объявляю также, что мне до глубины души надоела вся эта история, и пользуюсь случаем высказать моё желание окончить её теперь на веки вечные. (В сторону.) Если бы кто-нибудь сказал мне, что я сделаюсь таким негодяем…
   Миссис X. (просыпая полную ложку резаного картофеля на свою тарелку) . Нехорошая шутка!..
   Кап. Г. Нет, я говорю серьёзно. (В сторону.) Хотел бы я знать, всегда ли подобные разрывы бывают так грубы?
   Миссис X. Право, Филь, вы с каждым днём делаетесь все более и более нелепым.
   Кап. Г. Кажется, вы не вполне меня понимаете. Повторить?
   Миссис X. Нет, ради Бога, не повторяйте. Это слишком ужасно, даже в шутку.
   Кап. Г. (в сторону) . Дам ей обдумать. Но меня следовало бы избить хлыстом.
   Миссис Х. Я хочу знать, что вы желали сказать?
   Кап. Г. Именно то, что сказал. Ни на йоту меньше.
   Миссис Х. Но что я сделала? Чем я заслужила это? Что я сделала?
   Кап. Г. (в сторону) . Если бы только она на меня не смотрела! (Вслух, очень медленно и глядя на свою тарелку.) Помните ли вы тот июльский вечер перед началом дождей, в который вы сказали, что рано или поздно наступит конец… и вы раздумывали, кто из нас первый захочет порвать.
   Миссис X. Да. Я только шутила. А вы клялись, что конца не будет, пока вы дышите. И я верила вам.
   Кап. Г. (играя карточкой меню) . Ну, конец настал. Вот и все.
   Долгое молчание; миссис X. наклоняет голову и скатывает шарики из хлебного мякиша. Г. смотрит на олеандры.
   Миссис X. (вскидывая голову, искренне смеётся) . Нас, женщин, хорошо тренируют; правда, Филь?
   Кап. Г. (резко и вертя запонку на своей рубашке) . Да, все говорят это. (В сторону.) Не в её характере спокойно подчиняться. Ещё будет взрыв.
   Миссис X. (с дрожью) . Благодарю. Н-но даже краснокожие индейцы, кажется, позволяют людям корчиться во время пыток. (Вынимает из-за пояса веер и медленно обмахивается им; край веера на уровне её подбородка.)
   Её сосед с левой стороны. Не правда ли, душный вечер? Вам дурно?
   Миссис X. О нет, нисколько. Но, право, следовало бы иметь пунки^[4] даже в вашем прохладном Наини Тале, правда? (Поворачивается к Г., опускает веер и поднимает брови.)
   Кап. Г. Все в порядке. (В сторону.) Приближается буря.
   Миссис X. (глядя на скатерть; веер наготове в её правой руке) . Ловко подстроено, Филь, и я поздравляю вас. Вы клялись, — ведь вы никогда не довольствовались простыми словами, — вы клялись, что, насколько это будет в ваших силах, вы скрасите для меня мою жалкую жизнь. И я не могу даже упасть в обморок. У меня нет этого утешения. Мне следовало бы перестать владеть собой, право… Женщина вряд ли придумала бы такую утончённую жестокость, мой добрый, заботливый друг. (Ручка веера в прежнем положении.) Вы объяснили все так нежно и так правдиво. Вы не сказали и не написали ни слова, чтобы предупредить, позволили мне верить в вас до последней минуты и до сих пор ещё не снизошли до объяснения причины разрыва. Нет, женщина не могла бы поступить и наполовину так хорошо. Скажите, на свете много людей вроде вас?
   Кап. Г. Право, не знаю. (Зовёт кхитмагара.)
   Миссис X. Вы, кажется, называете себя светским человеком? Разве светские люди поступают, как дьяволы, когда женщина надоедает им?
   Кап. Г. Право, не знаю. Не говорите так громко.
   Миссис X. О Господи, главное, что бы ни случилось, помоги нам сохранить внешнее приличие! Не бойтесь, я не скомпрометирую вас. Вы прекрасно выбрали место для разговора, а я хорошо воспитана. (Опуская веер.) Неужели, Филь, у вас есть жалость только к самому себе?
   Кап. Г. Разве не было бы дерзостью с моей стороны сказать, что мне жаль вас?
   Миссис X. Помнится, раза два в жизни вы говорили это прежде. Вы начинаете сильно заботиться о моих чувствах. Боже мой, Филь, я была хорошей женщиной… Вы говорили это. Вы сделали из меня то, чем я стала. Что вы сделаете теперь со мной? Что? Неужели вы не скажете, что вам меня жаль? (Кладёт в свою тарелку замороженную спаржу.)
   Кап. Г. Если вам угодно слышать о сострадании такого грубого человека, как я, скажу, что мне вас жаль. Мне ужасно жаль вас.
   Миссис X. Слабовато для светского человека. И вы думаете, что это сознание вас оправдывает?
   Кап. Г. Что же я могу сделать? Только сказать вам моё мнение о себе? Вы не считаете меня хуже, чем я считаю себя.
   Миссис Х. О, считаю! Теперь скажите мне причину всего этого. Раскаяние? Не почувствовал ли Байяр внезапные угрызения совести?
   Кап. Г. (сердито и по-прежнему опустив глаза) . Нет, с моей стороны пришёл конец. Вот и все. Мафиш.
   Миссис X. Вот и все. Мафиш? Прежде вы умели говорить ласковее. Помните, как вы сказали…
   Кап. Г. Ради неба, не вспоминайте о прошлом. Называйте меня, как угодно, я на все согласен.
   Миссис X. Но вы не хотите, чтобы вам напоминали о вашей лжи? Если бы я могла причинить вам десятую долю той боли, которую вы заставляете меня переносить, я… Нет, я не могла бы мучить вас, хотя вы и лгун.
   Кап. Г. Я говорил искренне.
   Миссис X. Мой дорогой сэр, вы себе льстите. Вы безумно лгали. Помните, Филь, что я вас знаю лучше, чем вы сами знаете себя. Вы были для меня всё, хотя вы… (Выставляется рукоятка веера.) О, как все это мелко, жалко. Итак, значит, я вам просто надоела?
   Кап. Г. Раз вы настаиваете, да.
   Миссис X. Первая ложь. Жаль, что я не знаю более грубого слова. Но ложь кажется такой бессильной в вашем случае. Просто огонь потух и другого нет? Подумайте минуту, Филь, хочется ли вам, чтобы я презирала вас больше, чем уже презираю теперь. Просто конец? Да?
   Кап. Г. Да. (В сторону.) Я заслуживаю этого.
   Миссис X. Ложь номер второй. Раньше, чем стакан вина задушит вас, скажите мне: кто она?
   Кап. Г. (в сторону) . Ты заплатишь мне за то, что желаешь впутать Минни в наши с тобой дела. (Громко.) Могу ли я сказать это?
   Миссис X. Если её имя льстит вашему тщеславию, конечно, скажите. Вы были готовы кричать моё имя с крыш домов.
   Кап. Г. Жаль, что я этого не сделал. Тогда наступил бы конец.
   Миссис Х. О нет! Итак, вы собираетесь сделаться добродетельным? Вы хотели прийти ко мне и сказать: «Я покончил с вами». Инцидент исчерпан. Действительно, я должна гордиться, что такой человек, как вы, столько времени любил меня.
   Кап. Г. (в сторону) . Мне остаётся лишь желать окончания обеда. (Громко.) Вы знаете, что я думаю о себе.
   Миссис X. Вы ни о ком больше не думаете, и я хорошо изучила вас, следовательно, знаю и то, что вы мысленно говорите. Вам хочется, чтобы все поскорее окончилось… О, я не могу удержать вас. И вы, подумайте об этом, Филь, вы бросаете меня для другой женщины. А между тем вы клялись, что все остальные… Филь, мой Филь, она не может любить вас больше, чем я люблю. Поверьте. Я знакома с ней?
   Кап. Г. Слава Богу, нет. (В сторону.) Я ждал циклона, но не землетрясения.
   Миссис X. Она не может любить вас так, как я любила. Разве есть что-нибудь в мире, чего я не сделаю для вас… вернее, чего не сделала бы? Только подумать, я всей душой любила вас, хотя и знала, «что» вы такое. Вы презираете меня за это?
   Кап. Г. (вытирая рот, чтобы скрыть улыбку) . Опять?
   Миссис X. Ах-хх! Но я не имею права сердиться… Она красивее меня? Кто это говорит?..
   Кап. Г. Молчите, не говорите о ней.
   Миссис X. Хорошо, я милосерднее вас. Но разве вы не знаете, что все женщины одинаковы?
   Кап. Г. (в сторону) . Значит, Минни именно то самое исключение, которое подтверждает правило.
   Миссис Х. Да, все женщины одинаковы, и я скажу все, что вам будет угодно узнать о них. Честное слово. Женщины желают только восхищения… все равно, кто бы ни восхищался ими… Но всегда существует один человек, которого женщина любит больше всего в мире и для которого она готова пожертвовать всеми остальными. О, слушайте. Я держала Венора при себе, заставляла его бегать за мной, как пуделя, и он воображает, будто никто другой меня не занимает. Хотите знать, что он мне сказал?
   Кап. Г. Пощадите его. (В сторону.) Интересно, что рассказал бы он о ней?
   Миссис Х. В течение целого обеда он ждал, чтобы я взглянула на него. Посмотреть в его сторону? Да? Вы увидите, какое идиотское выражение примет его лицо.
   Кап. Г. Разве важно выражение лица этого джентльмена?
   Миссис X. Наблюдайте. (Посылает взгляд молодому человеку, а тот тщетно пытается одновременно проглотить кусок замороженного пудинга, придать лицу выражение самодовольства и сохранить торжественный вид благовоспитанного британца, сидящего за обедом.)
   Кап. Г. (критически) . Он не привлекателен. Почему вы не дождались, чтобы он вынул ложку изо рта?
   Миссис Х. Я хотела позабавить вас. Она будет делать из вас зрелище, как я сейчас сделала из него, и над вами будут смеяться. О Филь, разве вы не можете понять этого? Ведь это же ясно, как полуденное солнце. Вас будут попирать ногами, лгать вам, дурачить вас, как дурачат других. Я никогда не дурачила вас, правда?
   Кап. Г. (в сторону) . Какая умная бабёнка.
   Миссис X. Что же вы скажете?
   Кап. Г. Мне стало легче.
   Миссис X. Вероятно, так как я спустилась до вашего уровня. Я не могла бы сделать этого, если бы не так сильно любила вас. И я говорила правду.
   Кап. Г. Это не изменяет положения вещей.
   Миссис X. (страстно) . Значит, она сказала вам, что любит вас. Не верьте ей, Филь. Она лгала… лгала так же, как вы мне.
   Кап. Г. Тиш-ш-е! Я вижу, что наш общий друг смотрит на вас.
   Миссис X. Пусть. Я ненавижу этого человека… Он представил вас мне.
   Кап. Г. (в сторону) . И некоторые люди желают, чтобы женщины участвовали в законодательстве! Человек, благодаря которому завязалось знакомство, обвинён. (Громко.) Ну, если вы способны помнить такие отдельные события, вы также вспомните, что в силу обыкновенной вежливости я не мог отказаться быть представленным.
   Миссис Х. В силу обыкновенной вежливости? Нет, тогда о вежливости не было и речи…
   Кап. Г. (в сторону) . Воспоминания о прошлом порождают новые осложнения. (Громко.) Клянусь честью…
   Миссис X. Чем? Ха-ха!
   Кап. Г. Ну так бесчестностью. Она не то, чем вы её считаете. Я хотел…
   Миссис Х. Не рассказывайте мне о ней. Эта женщина разлюбит вас, когда наиграется вами. Тогда вы вернётесь ко мне, но я буду занята…
   Кап. Г. (дерзко) . Пока я жив, не смеете. (В сторону.) Если это не пробудит в ней спасительной гордости, ей не поможет ничто.
   Миссис X. (выпрямляясь) . Не смею? Я? (Смягчаясь.) Вы правы. Кажется, я не могла бы… хотя вы — прирождённый трус и лгун.
   Кап. Г. Ваши слова не причиняют мне особенно сильной боли после вашей маленькой лекции… с демонстрациями.
   Миссис Х. Вы — комок тщеславия. Неужели ничто не покарает вас в этой жизни? Но должна существовать загробная жизнь, хотя бы для таких, как… Но вы сами будете виноваты.
   Кап. Г. (глядя исподлобья) . Вы так уверены?
   Миссис Х. Я уже наказана в этой жизни, и поделом.
   Кап. Г. А как же то восхищение, о котором вы твердили всего мгновение назад? (В сторону.) О, как я груб.
   Миссис Х. (с ожесточением) . Неужели меня может утешить, что вы пойдёте к ней с теми же словами, с теми же доводами, с теми же ласковыми именами, какие слышала я? И вы будете смеяться надо мной. Разве это недостаточно тяжёлое наказание даже для меня… даже для меня? И все бесполезно. Это второе наказание.