– Осетров подбирали рыбаки государственного предприятия «Дагрыба», которое контролируется племянником Исмаилова Гамлетом. Тут же их солили и везли в Москву. А в зашитых внутренностях находились автоматы для ваххабитов.
   – Ну уж это слишком! – воскликнул генерал Андан Ашрафи, представляющий в Интерполе Таджикистан, небольшую страну в центре Азии. – Откуда в Москве ваххабиты! Вот у нас ваххабиты...
   – Господа, господа! – остановил дискуссию заместитель председателя сессии, скромный французский генерал де Труа Катр. – Мы отвлеклись. Наша задача – восстановить пошатнувшийся экологический баланс. Планета в опасности. Полковник Ким, продолжайте!
   Ким продолжил свою речь, а тем временем в Великом Гусляре Корнелий Удалов заканчивал свой отчет.
   Эти два события происходили на расстоянии трех тысяч километров одно от другого, а на первый взгляд никак не были связаны.
   Но с каждой секундой они сближались, ибо посвящены были одной и той же проблеме, только докладчики находились по разные стороны баррикад.
   – Конечно, как вы понимаете, – продолжал Удалов, – водопой я травил без ущерба для животного мира. Меня интересовали редкие породы антилоп, которым угрожает исчезновение. Как я это сделал? На остановке автобуса я потерялся. Пошел в кусты как бы по нужде, и тут меня якобы похитил лев.
   – Ну ты, Корнелий, даешь! – воскликнул Грубин. – Ну и шутишь.
   – Я не шутил. Все происходило так на самом деле, если не считать льва. В три минуты я достиг водопоя и высыпал туда содержимое пакетов «С-К» и «ПОРСА-4».
   – Ясно. – Минц сверился со списком химикалиев и пояснил вслух: – «С-К» вызывает неистребимую чесотку рук у каждого, кто попытается снять шкуру с антилопы, а «ПОРСА-4» делает шкуру крокодила такой мягкой, что из нее не только сумки не сделаешь, но даже паутины.
   – Так и было, – сказал Удалов. – Но сразу с того места я не ушел. Я о чем подумал? Не всегда наши усилия успешны. Вот мы с вами знаем, что кожа крокодилов мягчает, мы уверены, что у браконьера чесотка начнется. Но ведь это происходит постфактум!
   – Ах, Корнелий, – возразил Минц. – Мы не можем заранее заразить всех браконьеров чесоткой. Зато мы уверены, что в следующий раз они в лес не сунутся.
   Удалов не согласился с Минцем:
   – Все-таки мы много теряем. Может получиться, что суматранского носорога мы не спасем. Не успеем. Даже если все китайцы станут импотентами.
   – И что же ты предлагаешь? – В голосе Минца звучало раздражение. Не в первый раз они вели этот спор. И самое обидное – Удалов в нем постепенно побеждал. Хоть истребление животных замедлилось, но далеко не теми темпами, как хотелось.
   – Предупреждение! Система предупреждения, вот что нам нужно. Браконьер должен быть заранее оповещен.
   – А это значит, что заранее будет оповещена милиция. А она уж нас с тобой не пощадит.
   – Пока она приподнимет зад, – ответил Удалов, – экологическая обстановка на планете изменится, и редкие звери будут спасены все как один.
   Удалов глубоко заблуждался, о чем можно судить по выступлению полковника ФСБ из Российской Федерации. Мы с вами застаем его в тот момент, когда он говорит следующее:
   – Я обратил внимание на одного российского путешественника. Назовем его туристом. Человек он, как выяснилось, некрупных доходов, накоплений, помимо пенсии, у него мало. Раньше он был у нас на контроле, так как без санкции органов выходил на контакты с инопланетными цивилизациями. Однако, когда мы доложили на самый верх, нам было приказано этого человека не трогать, так как КПСС и правительство планировали выход на межгалактическую арену с запуском ряда космических станций и превращение Галактики в большой лагерь социализма.
   – Не может быть! – ахнул представитель Андорры, единственный в той стране подполковник.
   – Может, – жестко ответил представитель Польши. – Еще как может.
   – К счастью, большевикам не удалось выйти на галактические контакты. Именно этого человека, назовем его Корнелием Удаловым, нашей организации удалось засечь за странным занятием. Неожиданно для всех, включая собственную семью, он ударился в морские круизы и сухопутные туры. Это было похоже... как если бы мать шестерых детей вышла на панель, ничего не сказав мужу.
   В зале раздались редкие смешки. Они катились от кресла к креслу по мере того, как синхронные переводчики справлялись с переводом этой незамысловатой шутки.
   – Именно этот субъект был замечен и в районе города Ханты-Мансийск, – продолжал полковник Ким.
   Участники совещания принялись жать на кнопки своих ноутбуков, чтобы понять, в какой Африке скрывается этот Ханты-Мансийск. Нашли и подивились тому, как близко к полюсу забираются люди, не будучи чукчами и эскимосами.
   – Он рассыпал на гнездовьях гусей порошок, который делал их мясо совершенно несъедобным. В результате все гуси в заповеднике приобрели это качество.
   – А почему в заповеднике? Ведь их там никто не посмел бы есть, – задумчиво произнес англичанин.
   – Именно в заповеднике легче всего работать браконьеру, – объяснил глупому англичанину полковник Ким. – К тому же за пределами заповедников их давно уже истребили.
   – И что же случилось?
   – Гусей перебили, отвезли в Ханты-Мансийск, а переварить их никто не смог. Произошло массовое отравление горожан. Браконьеры погибли.
   – Может быть, птиц лучше охранять? – спросил представитель Андорры. – Тогда бы никто не отравился, а гуси несли бы яйца.
   – Вы не знаете российской специфики, – сухо заметил полковник Ким. – У нас проблемы.
   – Продолжайте, коллега, – поторопил Кима председатель.
   – Человек, который сыпал порошки в Ханты-Мансийске, и тот тип, который попался мне на глаза в заповеднике Черенгети, где он отравлял водопои, – тот же самый Корнелий Удалов. Двадцать лет назад мы его пожалели и пощадили. Но сегодня будем беспощадны. Он губит нашу родную Землю. Я кончил, потому что меня душат слезы.
   Ким уселся на свое место и прикрыл глаза ладонью, из-под которой стал оглядывать зал беспощадным соколиным взором.
   В зале поднялся шум. Говорили разное. Но в конце концов сошлись в одном: почему до сих пор служба безопасности Российской Федерации не арестовала и не допросила такого страшного преступника?
   – Очень просто, – ответил Ким, не поднимаясь с места. – Мы ищем его сообщников. Не верю я, что некий пенсионер из северного городка один ездит по Земному шару и занимается террором. Нет, за его спиной стоит беспощадная организация. Вот до ее сердца мы намерены добраться и задушить беспощадно!
   – И где же, вы думаете, таится это сердце? – спросил вице-маршал авиации.
   – Думаю, что в Великом Гусляре.
   И тогда все участники совещания принялись жать кнопки на ноутбуках, чтобы отыскать город Великий Гусляр, но далеко не всем это удалось. В отличие от Ханты-Мансийска Великий Гусляр известен больше в литературе и искусстве, чем в географии.
   И тогда самый важный вопрос задала госпожа Моника Эстергази, представляющая Венгрию:
   – Но зачем, зачем ему это понадобилось?
   Ким пришел в себя и ответил:
   – Все не так просто. Есть и другие примеры. Я могу поведать страшную историю о том, как амбра, полученная из кашалотов Тихого океана, издавала такой запах, что парфюмерная промышленность Франции уже полгода не может прийти в себя. В Париже вынуждены были пойти на беспрецедентный шаг – закупить в Российской Федерации несколько сот ящиков духов «Красная Москва», при изготовлении которых никакая амбра не употребляется. Только попробуйте выйти вечером на Елисейские Поля. Только попробуйте!
   – Десятки, сотни примеров! – поддержал Кима председатель собрания. – И далеко не сразу мы поняли, чьих это рук дело. Но постепенно нам становилось ясно: отчаянная банда уничтожает то ценное, дорогое, что радует глаза, слух и зрение элиты нашего общества. Даже черная икра Каспийского моря превратилась в мазут на второй день после вылова! Бои, которые возникли между рыбаками Исмаилова и переработчиками, были так ужасны, что осетры на ближайшие недели могут чувствовать себя в безопасности.
   – Но зачем, зачем? – повторила венгерка.
   – Я отвечу, – сказал председатель, человек умудренный и близкий поэтому к пенсии. – За этим заговором стоят заготовители синтетического меха.
   – Я рад бы согласиться с вами, коллега, – возразил вице-маршал, – но как быть с рогом суматранского носорога?
   – Фармацевтические фирмы! – воскликнула Моника Эстергази. – Это так очевидно!
   – Проклятая «виагра», – поддержал ее испанец. – Кому помогает, а кому наоборот. Как я понимаю китайцев!
   В этот момент загорелись экраны всех компьютеров.
   «Срочное сообщение по секретной сети!»
   «В Конго поймана горная горилла в бронежилете!»
   – Это они? – спросил андоррец.
   – Чувствую, что они, – ответил полковник Ким. – И попытаюсь найти ответ на этот вопрос...

4

   – Ответом на твои сомнения, Удалов, станет отчет Миши Стендаля, – сказал профессор Минц. – И ты поймешь, что мы не только отвращаем от жертв, но и защищаем их при жизни. Говори, Михаил!
   Миша Стендаль, хоть и перевалил за половину жизни, хоть и поредели его седеющие кудри, остался именно худеньким Мишей. И видно, суждено ему будет остаться щенком до старости.
   Загорелый Миша поднялся, опираясь на туземное копье.
   – Простите, – сказал он, – еще не зажили раны.
   Все деликатно промолчали. Захочет человек объяснить, что за раны – его воля.
   – На восьмой день в дебрях тропического леса мне удалось выйти на небольшое стадо горных горилл. Носильщики, которые несли бронежилеты для несчастных животных, отказались идти дальше, и я был обречен на провал, если бы не сами гориллы. Когда я проснулся дождливым туманным утром, один в палатке, без еды, денег и паспорта, я услышал сдержанное бормотание. Гориллы обыскивали багаж моей экспедиции. Когда я вышел из палатки, они не испугались и не убежали, а приветствовали меня ударами кулаков по груди. Тогда я вынул из ящика бронежилет и сказал: «Это вас спасет». Обезьяны поняли меня не сразу. Пришлось надеть бронежилет и показать, как им пользоваться. Тогда со сдержанным криком радости гориллы разобрали бронежилеты и даже вывели меня потом на тропу, чтобы я мог вернуться к людям. По договоренности с Большим вожаком стаи мы должны доставить туда еще шестьдесят бронежилетов по окончании сезона дождей.
   Все захлопали в ладоши. Стендаль выполнил задание.
   – Разумеется, возникнут проблемы, – сказал профессор Минц, – с закупкой бронежилетов, но мы постараемся...
   Корнелий Удалов смотрел на друга недоверчиво. Никогда профессор Минц не был богат. А уж чтобы распоряжаться сотнями тысяч долларов – об этом и мечтать не приходилось. А тут – командировки, поездки, не говоря уж о бронежилетах.
   – А теперь давайте поговорим, – сказал Минц, – о ближайших поездках. Во всей Америке осталось лишь несколько королевских кондоров. Не пройдет и десятилетия, как символ Америки, изображенный на ее гербе, канет в небытие! Появилась возможность замаскировать оставшихся кондоров под крупных ворон. Кто этим займется?
   Вызвался провизор Савич. Он давно уж собирался в Штаты, да мешало безденежье.
   – Следующая проблема касается речной выдры в озерах Швеции...
   Удалов поднялся и вышел на улицу.
   Он страшно устал за последние месяцы. Но, как говорит Минц, рано еще складывать оружие, потому что реальные результаты борьбы скажутся лишь через год-два, тогда и подсчитаем достижения. Если так дело пойдет и дальше, то его, Удалова, на этот срок не хватит. Пора подключать молодежь.
   И в этот момент он услышал гул моторов.
   Гул все усиливался, а потом появились вертолеты. Один пассажирский и два боевых, сопровождающих.
   Пассажирский опустился посреди двора и сломал столь любимый Удаловым сиреневый куст.
   «Акулы» остались барражировать на высоте пятидесяти метров, готовые в любой момент прийти на помощь.
   Открылся люк, офицер в неизвестной униформе выбросил наружу лесенку. По ней не спеша спустились разного рода господа, большинство в штатском, но с военной выправкой.
   Человек в наиболее пышной и яркой униформе, подполковник из Андорры, родившийся некогда в Одессе, первым подошел к Удалову и спросил:
   – Не откажите в любезности, молодой человек, сказать, где здесь находится квартира профессора Минца?
   – А зачем он вам?
   – А затем, – сказал подтянутый, мрачного вида человек с бирюзовыми глазами, по всему судя, наш, отечественный, чекист, – что мы должны арестовать его от имени Интерпола за подрывную деятельность против человечества.
   – Вот это лишнее, – отозвался Удалов. – Не знаете о гуманизме нашего профессора, не лезьте.
   – Кстати, – произнес подполковник из Андорры, – случайно, не вас ли мы видели на снятых секретно фильмах...
   – Меня, меня, – не дал ему договорить Удалов. Он понимал, что лучше самому принять залп, подставить свою грудь, только бы оставался на свободе профессор Минц, без которого благородное начинание тут же лопнет.
   Но наш чекист уже поспешил к двери дома № 16.
   Остальные толпой побежали за ним.
   Боевые вертолеты опустились пониже, и дульца их пулеметов следили за Удаловым, который на всякий случай не вынимал рук из карманов.
   В кабинете профессора Минца сотрудники Интерпола поставили участников совещания к стене, а тем временем начался обыск, который ничего не дал, потому что все документы хранились в голове у Льва Христофоровича.
   – Что вам хочется узнать? – спросил профессор Минц. – Никаких секретов мы от общественности не имеем, никому зла не желаем.
   – Так ли это? – спросил полковник Ким.
   Беседа шла на английском языке, которым все, кроме Удалова, владели. Впрочем, Удалова в комнате пока не было. Он гулял под прицелом боевых вертолетов.
   – Зачем же вы тогда сменили потенцию на импотенцию в роге суматранского носорога, ободрали горностаев, раздали бронежилеты гориллам, отравили мясо китов и совершили еще немало подобных преступлений?
   – Если вы позволите мне сесть, – ответил профессор Минц, – то я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы. Вы тоже можете садиться, только сидячих мест на всех не хватит.
   В его голосе была такая внутренняя сила, такая убежденность в своей правоте, что посетители покорно расселись, кто как мог.
   – Мне надоело видеть, – сказал Минц, – как погибает наша природа.
   – Экология плохая, – заметил прибежавший на шум старик Ложкин, который еще не решил, то ли присоединиться к Минцу, то ли откреститься от него с суровой критикой.
   – И мы, в основном немолодые и законопослушные люди, решили, что если не остановить этот злодейский процесс, то на Земле никого не останется, кроме крыс, ворон и людей. А это скучно, не так ли?
   Вице-маршал авиации вздохнул и понурился. Он не хотел оставаться в обществе ворон и крыс, не говоря уж о себе подобных.
   – Мне пришла в голову светлая идея, – сказал Минц. – А что, если лишить исчезающих несчастных тварей тех качеств, из-за которых на них охотятся? Суматранский носорог гарантирует сексуальную силу – лишим его рог этого свойства! Редкие киты – лакомство, перелетные гуси – объедение! Пускай они станут невкусными и даже вредными! Ведь самим-то животным плевать на то, вкусные они или нет. Ведь вам, девушка, не столь важно, сладкая ли вы на вкус для людоеда?
   Моника Эстергази хлопнулась в обморок. У нее было живое воображение, и ей представилось, как ее кушают.
   – Невероятно! – заявил председатель. – Я не верю! И при чем тут шкурки горностаев?
   – Как только газеты и телевидение разнесут слух о том, что мех горностаев так непрочен, что мантия облысела за несколько минут, желающих пристрелить горностая убавится.
   – А бронежилеты для горилл? – спросил испанец. – Ведь их никто не ест.
   – Но убивают. Еще не перевелись горе-туристы и просто бандиты. Пускай у горилл будет возможность защититься.
   – Кстати, – добавил Александр Грубин, – мы тут разработали систему защиты для шимпанзе. Хотим раздать им газовые пистолеты...
   – Или огнеметы, – заметил Савич.
   – Вы с ума сошли! Вы тоже арестованы! – крикнул вице-маршал.
   – Я? – удивился Савич. – Арестован? Вы не скажете, за что?
   – Разумеется! За превышение пределов необходимой обороны животного мира.
   – Попрошу пригласить адвоката, – сказал Савич. – И немедленно. Пока вы не докажете, что я в корыстных целях нанес вред человечеству, я останусь на свободе и буду бороться. К тому же учтите, что наша беседа транслируется на весь мир с помощью экологических организаций и партий «зеленых». Только попробуйте меня арестовать...
   Председатель удивленно обернулся к полковнику Киму. Все же этот конфликт происходил на территории его ведомства.
   Ким был в растерянности.
   – Даже и не знаю... – вздохнул он. – Может быть, мы немного погодим и наладим над этими общественниками постоянное наблюдение? Будем собирать факты и контролировать их деятельность.
   – А что! Неплохая мысль! – обрадовался председатель. Как любой руководитель, он всегда предпочитал, чтобы ответственность взял на себя кто-то другой. – Но учтите, коллега, что вам придется этим заняться вплотную. Вот именно – вплотную!
   Полковник Ким покорно опустил лысеющую голову со слишком прямым пробором, что выдавало его скрытое тщеславие – по утрам он проводил полчаса с расческой в руке, чтобы добиться геометрической точности пробора.
   Уходя, председатель поманил Кима в коридор и там жестко и требовательно произнес:
   – Не спускать глаз! Я им еще не до конца поверил! В случае чего – спросим с вас строжайшим образом!

5

   Сначала улетели на большом вертолете в сопровождении «акул» члены коллегии Интерпола.
   Затем Корнелий Удалов вернулся в кабинет к Минцу.
   Минц был задумчив.
   Корнелий подумал, что причиной задумчивости был полковник ФСБ в штатском, что сидел на диване в углу кабинета и молчал.
   При полковнике заседать не было возможности.
   Так что постепенно все участники операции «Зеленый шум» разошлись по домам, чтобы собраться завтра поутру.
   Последним уходил Удалов.
   Минц вышел его проводить.
   – Лев Христофорович, – попросил его на прощание Корнелий Иванович, – главное, не выдавай ему источников финансирования. Они об этом знать не должны.
   – Я постараюсь, Корнелий, – сказал Минц.
   Он знал, что Удалов не имеет представления о финансировании грандиозной операции.
   Дверь за Удаловым закрылась.
   – Чем он так обеспокоен? – сверкнул бирюзовыми глазами полковник.
   – Беспокоится, откуда у меня деньги на спасение фауны.
   – Ох и копает твой Удалов! Может, ликвидировать его?
   – Ким Никитич! – возмутился Минц. Даже лысина вспотела. – Попрошу не лезть в наши дела!
   – Кто платит, – ответил полковник, – тот и заказывает музыку.
   – Но ведь я к вам не обращался. Вы сами предложили!
   – Без наших денег ваша глупая затея рухнула бы в первый день, – сказал полковник.
   – Вы оказались первыми...
   – У нас всюду свои люди. И неглупые люди. Они знали, куда доложить, а мы, наверху, знали, что перспективно. Вот и взыграл в нас свойственный чекистам гуманизм.
   – Мы не беспризорники, – сказал Минц. – А вы не Макаренко! Если наша программа по спасению фауны закроется, вы первый вылетите с работы. Я вам это гарантирую.
   Наглый полковник несколько сбавил обороты.
   – Мы оба, – сказал он, – заинтересованы, чтобы все осталось шито-крыто. Вы думаете, вас друзья погладят по головке, если узнают, на чьи деньги вы спасаете своих носорогов?
   – На народные!
   – Без демагогии, профессор! Эти деньги народ отдал нам, его защитникам.
   – А вы их пожертвовали нам, чтобы с нашей помощью проникнуть в чужие страны. Чтобы прикрепить микрофоны к китам-полосатикам, американским кондорам, суматранским носорогам и даже герцогу Мекленбургскому. Вам нужно было залезть в швейцарскую форель, пометить французских соловьев и тайских певчих сверчков!
   – Вы возражаете?
   – Я не возражаю, – сказал Минц, – до тех пор, пока вы не мешаете нам спасать редких животных! Я хочу, чтобы гориллы отстреливались, а носороги совокуплялись. А вы подслушивайте, только Удалова не трогайте!
   – Ну и рискуете же вы, профессор, – вздохнул полковник.
   – Лучше скажите, как вы проникли в Интерпол? – спросил Минц.
   – Как только мы узнали, что Интерпол вами заинтересовался, мы сразу стали добиваться, чтобы меня включили в коллегию, а потом подвели этих чинуш к мысли о том, чтобы наблюдение за вами поручили именно мне. Так что пока спасайте, выручайте своих носорогов. Сколько вам нужно на текущий квартал?
   – Вот вам список, – ответил Минц.
   Бывает же так – все есть, и деньги, и помощники, а на сердце неладно...
   Полковник пробежал глазами список и сказал:
   – Впишите еще пингвинов, акул и чего-нибудь глубоководного.
   – Почему? – удивился Минц. – Мы не планировали пингвинов.
   – А я планировал, – сказал полковник Ким. – Мне нужно, чтобы вы получили у нас в кассе три миллиона долларов. Из них на руки два с половиной.
   Минц тоже был не промах.
   – Тогда я пишу заявку на три с половиной миллиона!
   – Ох, уж и не знаю, удастся ли мне вам помочь!
   – Постарайтесь.

6

   Они мне дадут три миллиона, думал Минц. Из них два с половиной я кину на продолжение операции «Зеленый шум», а на полмиллиона построим новое здание для городской библиотеки.
   Полковник Ким в то же время думал так: дадут не больше трех миллионов, из них я профессору отдам два с половиной, двести тысяч – генералу Петрову, а триста... триста придется перевести на мой английский счет, скоро Ваське в Оксфорд поступать, декану придется сто тысяч фунтов на лапу дать, не говоря уж о попечителях. Ну ничего, образование важнее.
   Корнелий Удалов устраивался на ночь и думал: если я отстегну от пенсии рублей сто, заметит Ксения или не заметит? Но не отстегнуть нельзя. Ведь Лев Христофорович каждую копейку считает, недоедает, только бы спасти горилл и носорогов...
   Вскоре все они заснули.

ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

   Природа мудро распорядилась отношениями между различными существами на Земле. Она позволяет получать потомство от различных пород собак или людей. Но вот уже осла с лошадью скрестить полноценно не удается, потому что получается бесплодное создание мул. А кошку с собакой вам никогда не скрестить. Впрочем, это и к лучшему. Представляете себе помесь бульдога и нашей Машки? Нет, лучше не представлять – спать не будете. А если наш дворовый Васька полюбит афганскую борзую?
   Так что есть закон. Внутри вида скрещиваться можно, а за его пределами – ни-ни!
   И если тебе удалось с кем-то скреститься и от этого возникли дети, значит, вы с вашей возлюбленной относитесь к одному и тому же виду.
   Поэтому я бы отнес к области слухов и сплетен историю, случившуюся на острове Крит больше трех тысяч лет назад. Якобы тамошняя царица полюбила белого жертвенного быка, но не духовно, а вполне плотски. То есть возжелала. Но никак она не могла войти с быком в сексуальный контакт – анатомия не позволяла. Она обратилась к изобретателю Дедалу, который скрывался на Крите, изгнанный из Афин за нехорошие дела. Тот проблему позы решил элементарно. Сколотил из дерева корову, обтянул каркас шкурой, а внутри соорудил ложе, на которое царица встала как собачка. Бык увлекся деревянной коровой, оседлал ее, и царице тоже досталось. Родился Минотавр – мальчонка с головой теленка. И почему-то хищник.
   Я уверяю со всей ответственностью, что ничего подобного произойти не могло, потому что подавляющее большинство ученых относят быков и женщин к разным видам и даже отрядам млекопитающих. И если Минотавр все же получился, значит, его матерью была настоящая корова. А если он достоверно родился у царицы, значит, его папой был царь Минос или кто-то из охраны.
   Так что, прежде чем начать рассказ, я хочу повторить: потомство может получиться только от особей, относящихся к одному и тому же виду. Люди и русалки – две породы одного вида. Вывод ясен.
* * *
   Все началось с обычного несчастья.
   Снова прорвало очистные сооружения фабрики акварельных красок имени XIII партсъезда. Видно, их не ремонтировали со дня того самого партсъезда.
   Река Гусь пошла цветными полосами, и от нее начало дурно пахнуть. Сотни рыб поплыли по ней брюхом вверх. Среди них плыла трехметровая щука, которую даже Иван Грозный поймать не сумел. А к берегу прибило русалку. Русалка чуть шевелила жабрами, которые у русалок располагаются за ушами, и почти не дышала.
   Мальчишки, которые бежали из школы в противогазах, увидели почти подохшую русалку, немного покидали в нее камнями, а потом пошли домой. Но тут встретили профессора Минца, который шел гулять на набережную.
   – Дядя, дядя! – закричали они. – Наши сети притащили мертвеца.
   Профессор Минц не понял детской шутки, побежал к берегу и увидел русалку на последнем издыхании.
   Профессор хотел было вызвать «Скорую», чтобы девушку, в которой он не сразу угадал речную жительницу, отвезли в больницу, но на его крики о помощи, разумеется, никто не отозвался, и поэтому профессору пришлось взвалить русалку на плечо и потащить наверх.
   К счастью, русалка была некрупной и легкой.
   Наверху запыхавшегося Минца встретил его друг Корнелий Удалов.
   Он стоял над откосом и с горечью наблюдал экологическую катастрофу.
   Зрение Удалова в последнее время стало его подводить, и потому он крикнул Минцу:
   – Брось рыбу! Нельзя ее жарить! Она химически отравлена.
   – Лучше бы помог, – отозвался Минц.
   Удалов понял свою ошибку и помог Минцу поднять русалку на откос, а там положить на лавочку.
   На набережной было пустынно, потому что от реки сильно воняло.
   – А я думал, сом, – признался Удалов.
   – Нет, туристка, – отозвался Лев Христофорович.
   – Если туристка, почему голая? – спросил Удалов.
   Минц только что сообразил, что волочил наверх голую девушку.
   – Какой ужас! – сказал он.
   – И волосы зеленоватого оттенка, – сказал Удалов, который неплохо разбирается в экологии. – И жабры за ушами.
   Минц принялся снимать пиджак, чтобы накрыть тело.
   – Ты еще не догадался? – спросил Корнелий.
   – О чем я должен догадаться?
   – Ты русалку вытащил.
   – Не может быть!
   – И что же ты намерен с ней дальше делать?
   – B больницу, – сказал Минц, – девушке плохо.
   – Не возьмут ее в больницу, – сказал Удалов.
   – Но она же может погибнуть!
   – Нет у нас ветеринарной лечебницы в городе. Ты же знаешь!
   Из этого следует, что Удалов рассматривал русалок как некий вид пресноводных животных. Но, будучи человеком отзывчивым и добрым, он добавил:
   – Давай ее домой отнесем, пускай в ванной полежит до окончания экологического бедствия.
   Минц тоже понимал, что времени терять нельзя.
   Они подхватили обнаженную девушку за плечи и ноги и понесли по Пушкинской улице к своему дому.
   Прохожих было немного, а те, которые попадались, понимали, что Минц с Удаловым спасли купальщицу и лучше им не мешать. Спасут – считай, что купальщице повезло, а помрет – меня здесь не было.
   Нести было тяжело.
   Минц с трудом произнес:
   – А я думал, что их больше не водится.
   – Редко, – ответил Удалов, – туда, к Архангельску, еще попадаются. А в наши края только случайно заплывают, к озеру Копенгаген.
   Тут, к счастью для Минца, который совсем запыхался, русалка открыла зеленые с поволокой туманные глаза и сказала низким голосом:
   – Пить! Чистой воды!
   – Какое счастье! Она оживает, – сказал Минц. Он боялся, что девушка не переживет этого приключения, а он себе никогда такого не простит.
   – А ты идти можешь? – спросил Удалов. – Ножками идти сможешь?
   – Я задыхаюсь, – ответила русалка.
   – Тут всего сто метров идти, – сказал Удалов. – Потерпи, будь другом.
   – Нет, – капризно ответила русалка, – лучше я умру.
   Удалов отпустил ноги русалки, но она не хотела идти, поэтому обняла Минца за шею и громко прошептала:
   – Дядечка, не оставляйте меня на верную погибель!
   – Не бойтесь, – сказал Минц, стараясь не смотреть на высокую и обнаженную девичью грудь. – Мы вас не покинем.
   – Я пошел, – сказал Удалов. – Хочешь купаться, дойдешь!
   Минц попытался нести русалку один, но к тому времени он уже так выбился из сил, что не смог сделать и трех шагов.
   Навстречу им шла старуха Ложкина, блюстительница нравов.
   – Вот до чего ваша демократия довела! – завопила старуха. – Развратник на развратнике едет и развратником потакает.
   – Не знаете, молчали бы, – огрызнулся Удалов, но он понял, что встреча с Ложкиной может оказаться для него роковой.
   Он оставил Минца с русалкой, которая покорно, хоть и неуверенно, шагала к дому № 16, а сам поспешил домой, прежде чем слухи о том, что он гуляет по улице с голой девкой, достигнут ушей супруги.
   А Минц, никого более не встретив, провел девушку к себе в квартиру, где она сразу же отыскала ванну и уселась в нее, ожидая, пока Минц откроет кран. Затем она принялась командовать, какой должна быть температура воды, прохладной, но не ледяной, причем ей не нравилось, как горела и шумела газовая колонка.
   Наконец воды стало достаточно, чтобы покрыть тело русалки, и ей сразу стало лучше. Но Минца она не отпускала, и его попытки накрыть ее тело простыней или купить для нее купальник были встречены вспышкой негодования.
   – Дядечка! – кричала она, и Минц боялся, что прибегут соседи. – Дядечка, ты что, в моей красоте сомневаешься? Я на конкурсе фотомоделей Северной Двины второе место заняла.
   Минц слабо отмахнулся от этих слов. Какие еще фотомодели? Какая Северная Двина?
   – Русалок не бывает, это научный факт, – сказал он.
   – Тогда дай мне полотенце, – ответила русалка. – И согрей мне кофейку. Должна признаться, что меня трясет, как город Спитак.
   Каждая новая фраза все глубже загоняла ученого с мировым именем в трясину бессмыслицы.
   Он протянул банное полотенце своей гостье и пошел на кухню готовить кофе. Прошло от силы полчаса, ну может, час с того момента, как он увидел на берегу реки умирающую от отравления акварельными красками девушку неземной, нездешней красоты. И вот она уже лежит у него в ванной и говорит глупости.
   Минц привык прислушиваться к здравому мнению Корнелия Удалова, но тот слишком быстро убежал, и загадка русалки не имела объяснения.
   Позвать Удалова?
   Не надо, сам придет.
   Русалка вошла в комнату, кутаясь в махровый халат Льва Христофоровича. Он сразу почувствовал себя спокойнее.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента