Кирилл Клеванский. Колдун. Генезис

   Все выпили (отказаться – смертельно оскорбить гномов), закусили (к счастью, было чем), опять выпили. Потом стали приставать к танцовщицам. Приставали вроде не очень грубо, но леди все же нас покинули, так и не осчастливив никого согласием приятно провести время. Еще раз выпили. Уже не закусывали, но тосты произносили. Тут у меня в голове возник легкий туман, но память пока работала. Когда первая бочка опустела на три четверти, гостям показалось, что музыка играет слишком тихо, попросили прибавить. Снова не понравилось. Снова выпили. Потом стали приставать к музыкантам, уже весьма грубо и совсем с другими предложениями. Потом была драка, в которой герцог получил фингал, но все же победа осталась за нами. Горе-менестрели, собрав щепки, некогда являвшиеся их инструментами, убрались вслед за танцовщицами.
   Опять выпили, уже без тостов. Пустую бочку, занимавшую, как нам казалось, слишком много места, выкинули в окно. Потом туман сгустился… Дальнейшее воспоминание – мы пьем все в том же зале в обнимку с офицером стражи, управляющим и герцогом. Так мы вчетвером прикончили еще несколько чарок. Снова провал… И вот мы уже всей толпой, человек тридцать, поем какие-то песни. Опять темнота. Приехали гвардейцы герцога, попытались забрать нанимателя. Была драка, потом выпили, герцог уехал, точнее, его вынесли слегка пьяные гвардейцы. Почему-то ночь все никак не кончалась, в зале народу уже почти нет, лишь мы впятером, гномы да я. Все еще пьем. Снова провал… Я стою напротив управляющего, без рубахи и ботинок, в одних штанах, гном тоже скинул все ненужное. В общем, мы поспорили, кто сильнее на кулаках. И вот что я помню точно – как же меня знатно отметелили! Самого полурослика я задел всего пару раз, но не сдался, хотя мое лицо больше напоминало чернослив. Потом очередной провал… Очнулся я у себя в комнате. Все тело болело, голова трещала, а легкие наполнялись неизвестным смрадом. Оглядевшись, я пришел к выводу, что все то время, пока я самозабвенно дрых, организм пытался избавиться от гадости, что я в него вливал: итогом стали заблеванные кровать и пол. Сил хватило лишь на то, чтобы прибраться, потом снова отрубился. Пробудился оттого, что лоб нещадно ожгло холодом. Открыв глаза, увидел три до боли знакомые физиономии. Лейла прикладывала мне компрессы, Дирг где-то раздобыл слабенькое вино и отпаивал меня, ну а Лизбет соизволила не портить атмосферу ехидными уколами. Именно в тот момент я осознал, что могу считать этих людей своими друзьями.
   На работу я пришел лишь через три дня. Лицо все еще напоминало один сплошной синяк, а из еды, кроме каши и супов, я ничего не ел. Управляющий, похоже, ждал меня и тут же вызвал к себе. Лия проводила меня сочувственным взглядом. Оказалось, гнома я задел ровно три раза, и все три раза попал прямым правым аккурат в левый глаз бородача. В тот знаменательный день начальник впервые налил мне обычного чаю и тогда же расщедрился на крепкое рукопожатие и заверения в том, что я один из самых достойных представителей человеческой расы. Допив чай, я вернулся на рабочее место и с чувством выполненного долга погрузился в ежедневную рутину.
   – Тим, ты спускаешься или нет? – донеслось из амулета. – А то меня твои друзья сейчас растерзают.
   – Уже в пути, – откликнулся я.
   За окном все так же мело. Если не всматриваться, то казалось, будто стекло обволокло белым махровым полотенцем. Поднявшись со стула, я с наслаждением потянулся и еще раз оглядел кабинет. М-да, а раньше это помещение выглядело совсем непрезентабельно. Стол, стул да полка. Сейчас же здесь была фактически лаборатория сумасшедшего ученого. На бесконечных плоскостях в хаотичном беспорядке валялись исписанные листы пергамента, стопки книг подпирали потолок, а в дальнем углу покоились бесчисленные колбы, пробирки и различные алхимические аппараты. Последние я использовал не только для изготовления особых чернил…
   Откопав среди всего этого великолепия сумку, я убрал туда свое перо и дневник, который стал вести после недавних событий: память, увы, теперь не столь надежна, как раньше. Чернильница также нашла пристанище в одном из кармашков. Удовлетворившись внешним видом, я прошел по узкой тропинке, ведущей к выходу. Приоткрыв дверь, на мгновение замер и обернулся. Хоть я и не домосед, да и не мечтал никогда об офисной работе, но этот уютный кабинет стал для меня родным.
   – Ро-ойс!!! – грохнул знакомый бас.
   Захлопнув дверь, я припустил по коридору, чуть не сбив с ног непонятно откуда появившегося управляющего. Извинившись, продолжил забег. Последним препятствием на пути стала крутая винтовая лестница. Секунду поразмыслив, я махнул рукой и с криком: «Поберегись!» сел на перила и заскользил вниз.
   Увы, лестница вела прямо в холл, так что немногочисленные посетители стали свидетелями вольной акробатической программы. Когда «рельсы» подошли к концу, Тим-экспресс изобразил головокружительный прыжок через правое плечо и, совершив оборот на триста шестьдесят, упал на обе лапы. Зрители на овации не расщедрились. Впрочем, меня это нисколько не смутило: сняв шляпу, я поклонился и прошел к друзьям.
   – Без этого было никак? – нахмурилась Лейла.
   Сегодня она великолепна как никогда. Каштановые волосы волнами ниспадают с плеч, на плечах покоится накидка из меха снежного барса. Руки затянуты в перчатки того же цвета, а на запястье – браслет из небесных изумрудов. Это привычные нам зеленые камешки, в глубине которых, если присмотреться, можно разглядеть синие огоньки. За один такой самый маленький камешек на рынке можно выручить мою годовую зарплату. А платье у нашей красавицы сшито из шелка, привезенного из дальних восточных стран. Несмотря на его великолепие, мне становится дурно от одной мысли о цене данного шедевра. Взгляд то и дело скользил по выразительным округлостям, глубокому декольте и подчеркнутой фигуре.
   – Ты что так долго? – прищурилась Лизбет.
   Сегодня графиня из милой девочки превратилась в настоящую чаровницу, хотя подруге все равно проигрывала. Но вот в ее темно-серых глазах даже я иногда находил глубокий омут, в котором хотелось тонуть. Белую кожу подчеркивали иссиня-черное платье и ожерелье с крупными агатами. Вечно радостная Лизбет превратилась в настоящую строгую королеву ночи.
   – Научишь? – улыбнулся Дирг.
   Вот, свой человек. Никогда не опустится до общепринятой моды, в которой мужские костюмы обогатились доброй сотней всяких рюшек, вырезов, складок и прочих атрибутов «третьего» пола. Мой сосед, как всегда в торжественных случаях, надел строгий полувоенный черный фрак, на широкий пояс нацепил парадные ножны, а в правой руке придерживал белые перчатки, трость и шляпу в тон.
   – Нет. Дела. В любое время, – протараторил я.
   Друзья уставились на меня со слегка приподнятыми бровями.
   – Это я на все три вопроса ответил, – пояснил я. – По порядку, так сказать.
   Ребята только вздохнули и сделали неопределенные жесты, мол, чего еще ждать от чертильщика. Выстроившись в линию, где девушки оказались по центру, а я и рыжий – по краям, мы сцепились руками и, чеканя шаг, высоко задрав голову и растягивая улыбки, прошествовали к выходу. Честь открыть дверь досталась Диргу. Как и следовало ожидать, он пропустил дам, а мне успел поставить подножку. Впрочем, я избежал участи бухнуться лицом в сугроб, но выверт не забыл и без отплаты не оставлю.
   – Удачно повеселиться! – прозвенел нежный, как весенний ручеек, голос Лии, и мир погрузился в кутерьму и шум метели.
   Прикрываясь от бушующего ветра и острых, словно иглы, снежинок, мы добежали до широкой кареты и быстренько загрузились внутрь. Плюхнувшись на обитый красным ситцем диванчик, я отряхнулся от снега и проверил сумку. Пронесло. Ткань хоть и успела промокнуть, но содержимое не пострадало. Что самое важное, целым остался и дневник. В этой маленькой книжечке я хранил не только отдельные идеи и важные воспоминания, но и наброски различных рецептов особых чернил собственного приготовления, несколько рецептов различных ядов и лекарств, которые я составил благодаря расширившейся базе данных о различных травах. Также здесь был и список ингредиентов для нового чая-релаксанта, лишенного побочных эффектов добряковского аналога. Ну и конечно же часть страниц была отведена под бесконечные расчеты различных печатей. Сам я пока ни одну из них активировать не мог, но это не мешало заниматься теоретическими изысканиями. Надо признать, я находил некоторое удовольствие в перелопачивании тонн литературы и составлении всего одной простейшей конструкции, которую Сонмар потом обзывал продуктом бездарности и посредственности, а также прямым упреком его преподавательским талантам.
   – Признаться, я удивлена, что ты решил отправиться вместе с нами, – усмехнулась графиня Норман.
   – Прости, что разбил твои хрустальные иллюзии, – не остался я в долгу и добавил в голос толику-другую смертельно опасного яда. – Даже самый закоренелый деревенщина не откажется посетить императорский концертный зал!
   – Особенно если билет достался на халяву, – не сдавалась девушка.
   – Это был один из немаловажных факторов, – пожал плечами я.
   Ребята переглянулись, и мы все вместе дружно рассмеялись, чем вызвали недовольное бурчание извозчика, которое слышно даже из-за стены. Ему-то сейчас не до смеха. Укутанный в добрый десяток шуб, он дрожащими руками держит в руках поводья. Даже лошадям теплее, они-то хоть бегут. Мои спутники начали что-то бурно обсуждать. Кажется, последние дворцовые интриги, чьи-то любовные похождения и победы на этом поприще, некоторые громкие скандалы и даже парочку дуэлей, хотя в данном случае Дирг вел монолог. Не был забыт и приближающийся Турнир, до которого осталось всего-то шесть сезонов. Мне приходилось улыбаться, кивать головой и вовремя вставлять свой медяк в задорный разговор. А так я больше смотрел в зачарованное стекло кареты, позволявшее увидеть улицы, наряженные к празднику Смены Цикла. Город утопал в огнях, лавки раскрашены в яркие цвета, везде ощущался дух праздника. И только одна социальная группа граждан была близка к скорой покупке мыла и веревки.
   Близилась зимняя сессия, а многие (вернее, подавляющее большинство) были к ней категорически не готовы. Я, например, вообще плохо спал по ночам от мысли о приближающихся испытаниях. Все же практика мне не давалась ни в какую, а наставник ушел в отказ и не снимал с меня печать. Так что последняя надежда – набрать максимум на теории, и если я не упущу ни одного балла там, то есть еще надежда получить заветный проходной минимум общего зачета.
   Благо сейчас эти мысли не терзали мое сознание, а лишь слабенько атаковали границы внимания, ведь мы ехали на оперу. Как же я оказался в этой благородной компашке, направляющейся в центр высокой культуры? Да все очень просто. Одним обычным деньком, разбавленным очередной ночевкой в библиотеке, я был буквально за шкирку доставлен в штаб, коим стала почему-то именно наша с Диргом комната. Там уже собрались девчонки и взахлеб верещали о нарядах, кавалерах и прочем. При моем появлении леди замолкли и окинули измазанную чернилами фигуру оценивающими взглядами. Был вынесен вердикт «непригоден», и меня, опять же за шкирку, потащили к портному, который сшил мне фрак – близнец наряда рыжего. Затем был посещен местный брадобрей, лишивший меня изысканной щетины и (о боги!) справившийся с привычным вороньим гнездом на голове. После этих пыток, достойных самых дальних уголков бездны, мне всучили пригласительный билет, подписанный самой принцессой.
   Как выяснилось позже, Лейла тесно дружила с сестренкой Константина, которая всегда снабжала подругу пригласительными на различные культурные мероприятия. Народ ожидал, что я начну сопротивляться (было с чего – за костюм мне пришлось выложить все с великим трудом накопленные сбережения), но я ответил полным согласием, чем вызвал всеобщее удивление, и с головой погрузился в приготовления.
   Все так же поддерживая беседу, я открыл сумку и стал перелистывать исписанные страницы дневника. На одном из листов я увидел несколько тезисов, в целях конспирации написанных на русском, и стал внимательно читать. Первым, уже зачеркнутым словом была «слежка», дальше следовал «сбор информации», также перечеркнутый жирной черной линией, и третий пункт – «начало», где стоял восклицательный знак.
   – А что это за язык? – спросила Лейла, перегнувшись через мое плечо.
   – Один из восточных, – соврал я.
   – Надо же, – протянула красавица. – Никогда не видела подобных символов.
   – Есть многое, милейшая Лейла, на свете, что и не снилось нашим мудрецам, – продекламировал я.
   Ребята снова уставились на меня как на заморскую зверушку, но я лишь развел руками.
   Вскоре карета затормозила, и Дирг, открыв дверцу, подал руку графине Норман. Та подобрала платье и вступила на красную ковровую дорожку. Праздник начался.

Глава 5
Ничто не забыто

   Вслед за графиней Норман пришлось выбираться и мне, а затем под десятком взглядов других подъехавших благородных подавать руку Лейле. Надо признать, вторая часть мне понравилась. Когда на тебя с завистью смотрит добрая треть мужского сословия, это как-то поднимает самооценку. Герцогиня улыбнулась, кивнула, и мы двумя парами двинулись вперед. Огромное здание концертного зала буквально утопало в огнях. Окна второго и первого этажа занавешивали бесчисленные флаги, а толпа, бесконечным потоком прибывающая к парадному входу, напоминала бензиновый ручей, настолько разных оттенков были наряды не только дам, но и их кавалеров.
   Гудели трубы, швейцары спешили забрать верхнюю одежду и выдать своеобразный номерок – амулет с магической меткой. Уже у самых дверей я обернулся и на мгновение замер – вся площадь была усеяна каретами, как лес грибами после обильного дождя.
   – Что встал? – прошипела Лейла и ощутимо тюкнула меня острым локотком под ребра.
   – Ага, – только и смог вымолвить я и возобновить шаг.
   Все это великолепие полностью отвечало моим представлением о приемах в Зимнем дворце. Наверное, и у нас так же звучали фанфары, а бесконечные лакеи сновали между подъезжающими экипажами.
   Внутри здание слепило блеском глаза не меньше, чем фасад. На стенах не было ни единого миллиметра свободного пространства, всюду висели картины, гобелены, у потолка змеились золотые орнаменты, а с потолка свисала огромная люстра, обшитая золотом. Наша четверка, вручив подбежавшей обслуге верхнюю одежду, прошествовала в главный холл, где уже собралось немало народу.
   Перед входом в холл нас встретили двое усатых гвардейцев и еще один лакей-служка.
   – Как вас представить?
   – Дирг ним Гийом, – начал объявлять наши имена Дирг. Согласно этикету говорить должен старший по титулу мужчина, и каким бы ни было высоким положение Рейлы, но де-юре старшим является ее брат. – Герцогиня Рейла эл Гийом, графиня Лизбет Норман и Тим Ройс.
   Лакей по ходу повествования кивал головой, но когда услышал последнее имя, чуть изогнул бровь и в ожидании продолжения уставился на рыжего.
   – Объявляйте. – В голосе товарища слышалось некоторое раздражение.
   Служка еще некоторое время позависал на верхних пластах астрала, пытаясь свести последствия когнитивного диссонанса к минимуму. Видимо, это ему удалось: уже через полминуты в зале прогрохотали наши имена. Теперь уже холл на некоторое время погрузился в гробовую тишину, но вскоре вновь послышались споры в мужских кружках, им вторило веселое женское щебетание женских. То тут, то там звучал звон бокалов.
   Когда в зал вошла Лейла, вновь воцарилась тишина. Каждый мужчина считал своим долгом поглазеть на красавицу, правда, в этот раз удовольствия я не испытывал никакого. Каждый титулованный господин счел своим долгом попытаться убить меня взглядом на месте. Похоже, я первый простолюдин, удостоившийся чести быть приглашенным в оперу, где собирается цвет не только Империи, но и соседей-союзников.
   – Трусишь? – шепнула мне на ухо подруга. Для этого ей пришлось приподняться на цыпочки и всем весом опереться на подставленную руку.
   – Не совсем.
   Лейла хихикнула и кивнула в сторону братца:
   – Бери пример с Дирга.
   М-да, а сосед, очевидно, наслаждается происходящим. Гордо подняв голову и откинув назад огненную шевелюру, он взирал на присутствующих, как лев на обезьян. То есть с легким интересом, презрением и превосходством. Девушки от такого взгляда начинали покрываться румянцем и чаще дышать, а у мужчин надувались желваки и скрипели зубы.
   – Ему-то хорошо, он может и меч достать. А мне нельзя, если ты, конечно, не хочешь, чтобы твоего верного друга упекли в темницу за оскорбление благородного.
   И это была чистая правда. Сколь бы ни был я вхож в высший свет, но простолюдин не имеет права обнажать оружие супротив титулованной особы.
   – Тебя это когда-нибудь останавливало? – лукаво подмигнула красавица.
   – Наши тренировки с рыжим не в счет.
   Девушка надула губки и отвернулась, изображая недовольство тем, что я не поддержал шутливую перепалку.
   Боги, как же велик этот зал! Уже, кажется, две минуты прошло, а мы все еще идем к центру, где собрались знакомые этой троицы. Вот только у меня назревает один вопрос. Я-то что буду делать в обществе этих высоких господ? Вон у одного пузана стоимость украшений больше, чем цена трофеев, что мы с парнями вынесли из Мальгрома. А вот мимо прошествовал какой-то старик, на груди которого мерно покачивался орден с крупным бриллиантом. И когда я говорю «крупный», то подразумеваю махину размером с орех. А про дам и говорить нечего: они блистали, подобно новогодним елкам. Всех демонов бездны мне в одно место! Да если продать хотя бы двух человек из этого зала, можно неплохой домик в южных провинциях Рагоса прикупить. Посадить виноградник, обустроить усадебку и жить себе, вино попивать.
   – Дирг, дружище! – раздался чей-то баритон.
   Я же наконец вздохнул с облегчением. Все-таки мы добрались, и теперь я могу не обращать внимания на эти прожигающие душу взгляды.
   – Элиот! – улыбнулся рыжий. – О, и несравненная Азалия здесь.
   Когда мы подошли поближе, я имел честь лицезреть обычного паренька лет девятнадцати и девушку примерно того же возраста. Как и все богатые люди, они обладали внешней уверенностью, правильными чертами лица и строгой осанкой. Платье девушки не отличалось особой изысканностью, впрочем, ожерелье из черных бриллиантов это компенсировало. Ну и парнишка по имени Элиот оделся в модный нынче костюм карнавального клоуна, как я это называю.
   – Господин Гийом! – присела в реверансе девушка с именем цветка. – Я тоже рада вас видеть. Не представите ли нам своих друзей?
   Дальше последовал сложный ритуал знакомства, но, как обычно, все это действо споткнулось на мне. Парочка обвела меня оценивающим взглядом, и если девушка еле заметно скривилась, выражая глубокую степень недовольства, то парень гневно сверкнул очами и в нарушение всех норм этикета не протянул мне руку. Впрочем, я не очень стремлюсь быть со здешними на равных, у меня немного другие цели.
   – Вы подбираете нового лакея в семью? – приподнял бровь пацан. Он действительно был даже не юношей, а пацаном, – узкие плечи и холеные ручки тому доказательство.
   – Ну что ты, что ты! – отмахнулся Дирг и подмигнул собеседнику. – Это место и поныне остается вакантным.
   После этой фразы на миг повисла пауза, а потом нам пришлось засмеяться, иначе этот тонкий выпад можно было бы считать оскорблением. И хоть я и не знал титулов этих двух представителей «золотой молодежи», но все же догадывался, что их фамилии как минимум имеют приставку «ним».
   – Академия все же не смогла лишить вас искрометного чувства юмора, – чуть покраснев, улыбнулась Азалия, отчего графиня Норман побледнела еще сильнее. Впрочем, это заметил лишь я, и то потому, что смотрел в ее сторону.
   – Рыжий! Мелкий!
   К образовавшемуся кружку прошествовал некто неизвестный. Высокий и статный парень, которого по ошибке можно принять за гвардейца. Он был одет в парадный мундир, обильно украшенный золотой вышивкой, а с пояса свешивались боевые ножны, хотя рукоять оружия больше напоминала стенд драгоценностей. При каждом шаге этого странного человека раздавался характерный звон – серебряные шпоры на ботфортах позвякивали о мраморный пол.
   – Герман, гуляка, а я уж думал, ты не придешь, – усмехнулся Дирг.
   – Ну не мог же я пропустить этот праздник души, – развел руками Герман и ловко подхватил с подноса проходящего мимо лакея бокал с шампанским. – До дна! – Он одним залпом закинул в глотку алкоголь.
   – Я поражаюсь твоей несдержанности, – скривился Элиот.
   Герман подошел к нам и, влившись в кружок, поцеловал ручку каждой из дам. Закончив с этим он, наплевав на все нормы, сразу перешел к разговору:
   – Что поделать, старый друг, война меняет людей. А служба в конной гвардии меняет еще и привычки.
   Вот теперь все встало на свои места. Мне посчастливилось лицезреть отголосок собственного прошлого. Кажется, с этими ребятами мы пересекались после перехода через Харпудов гребень. Те еще свиньи. Никаких понятий, ведь в конной гвардии служат одни дворяне, так что это подразделение считается элитой. По всей Империи гремит слава об их непобедимости. Впрочем, я не помню, чтобы они хоть раз вступали в бой. И когда мы пересеклись с конногвардейцами, то горько пожалели о том, что наемники де-юре подчиняются служивым. Наши обозы буквально обобрали «на нужды передовой». В течение двух декад, пока летучие отряды не набрали в зимнем лесу дичи, нам пришлось голодать и затягивать пояса.
   – И где же вы воевали?
   Народ повернулся ко мне, будто не веря, что я еще и разговаривать умею.
   – Знамо где! – засмеялся гвардеец. Небось чином – не младше капитана отряда, что приравнивается к нашим полковникам. – В Нимии, где же еще.
   – Насколько мне известно, в нимийской кампании наши силы были разбиты на три фронта. Неужели конная гвардия столь славна, что успела побывать на всех?
   Дирг незаметно для остальных придавил мне правую ногу, а Лейла опять заехала локотком под ребра. Но я этого уже не замечал. Демоны, как же мы с парнями мечтали по возвращении набить морды всем благородным, что отсиживались в тылу!
   – Конечно, мой незнакомый друг! – Да этот парень просто светится энергий, прямо душа компании. – Наша гвардия – лучшая гвардия в мире, и за это я бы выпил что покрепче!
   – Действительно есть тост, – кивнул я. – Почему бы не выпить за марафонцев на фронте?
   Теперь тишина висела дольше, а Герман несколько посерьезнел.
   – Дружище, никак не пойму, на что ты намекаешь.
   – В этом нет ничего странного. – Я развел руками и также подхватил шампанское. – Видимо, скакать целыми днями вредно для организма. Ведь если я не ошибаюсь, между концами фронтов было расстояние в две декады пути. Охотно верю, что вы всю войну провели в седле, но в такой спешке немудрено забыть о враге.
   Дирг выругался одними губами, а графиня Норман покраснела.
   – Да ты, ты!.. – начал надуваться Герман. – Да ты оскорбляешь не только меня, но и всю армию!
   – Не всю, только конкретных ее представителей, – улыбнулся я и поднял бокал. – И за это я выпью.
   Под пристальными взглядами я пригубил шампанское и вернул бокал на поднос.
   – Не пошло, – вновь развел я руками.
   Герман от двойного оскорбления закипел, как гейзер, и скоро прогремел взрыв.
   – Ах ты, тыловая крыса! Завтра… нет, сегодня я буду ждать тебя в северном парке!
   Ну вот, перешли на личности. Да и что за обзывательство такое убогое? У него же борода до пряжки, пора что-то новенькое придумать.
   – Не получится, мой друг, – ядовито скривил губы Элиот. – Если ты не хочешь прослыть подлецом, лучше не вызывай этого молодого человека.
   – Почему это?!
   – Разве тебе неизвестно, что простолюдин не имеет права обнажать меч против благородного? – делано удивился пацан.
   – Что-о-о?! – взревел Герман. Очевидно, только сейчас до него дошло, что его оскорбил «отброс». – Да я тебя…
   Герман, не найдя нужных слов, сжал кулак и замахнулся. Девушки ойкнули, а Дирг даже совершил движение в сторону гвардейца. Все же, если бы он меня ударил, вечер был бы испорчен для всех.
   – Тим!
   Интересно, это сегодня будет еще долго продолжаться? Что же они все орут-то?
   Обернувшись, я не сразу узнал эту фигуру. Вроде обычный низкий, коренастый мужик косая сажень в плечах… только густая борода выдает в нем моего начальника. Сам управляющий, обрядившись в своеобразный гномий аналог фрака, пожаловал на данное мероприятие. С ним под ручку шла уже известная мне девушка, и сегодня ни один, даже самый близорукий человек, не смог бы спутать Лию с малолеткой. Ее глубокое декольте, изящная прическа и подчеркнуто стройная фигура притягивали взгляд.
   – Господин Дарий, госпожа Лия, – поклонился я.
   – Да брось ты, – отмахнулся управляющий и, буквально подлетев ко мне, сжал мое предплечье. – Не на работе же, какие могут быть расшаркивания между старыми друзьями?