Кирилл Клеванский. Колдун. Генезис

Кирилл Клеванский
Колдун. Генезис

Пролог

   Тим, бывший житель города на Неве
   Начало моей истории, как утверждают родители, было положено в один из пасмурных, ничем не примечательных вечеров, в квартире с видом на набережную. Спустя девять месяцев история стала набирать обороты в типичном питерском роддоме. Уже тогда, едва в палате раздался пронзительный крик, кое-кто осознал, что легкой жизни не будет. И, признаюсь, я с честью оправдывал эти опасения. Как говорится, держал марку. Возможно, некоторые события стоит описать более подробно, но лучше остановимся на еще одном пасмурном, ничеммх не примечательном вечере. Поскольку именно он станет решающим в той повести, что я собираюсь вам поведать.
   Закутавшись в ветровку, я неспешно шел по набережной, вытянув руку с поднятым вверх большим пальцем. Многие из вас наверняка уже догадались о банальных последствиях этого действия… Да, меня сбила машина. Но непонятно по каким законам физики, природы, магии или чего-то там еще, я не умер, а попал в другой мир. На словах все выглядит просто – взял да попал, а на деле… а на деле я действительно попал!
   Сперва угодил в тело тщедушного паренька. Потом на целый год загремел в личные слуги, читай – рабы. После встретился с самым настоящим наемным убийцей – весьма кровожадным, хитрым, беспринципным, но веселым человеком, который стал моим учителем. Следующие пять лет провел в лесу, где с помощью наставника постигал всевозможные науки. Выйдя из леса, записался в наемники. Война, скажу я вам, мало напоминает учебник истории или классические романы. Тем не менее я выжил, обзавелся «парочкой» шрамов, у меня появились друзья. На этом можно было бы успокоиться: осесть на хуторке, не шалить, никого не трогать и примус починять. Но как-то это не по-нашему. Вздумалось мне магом заделаться, а единственный путь к этому – поступить в столичную Академию. Вот так и получилось, что вышел я сейчас из одного неприметного здания со справкой: «Тим Ройс, зачислен на первый курс Императорской магической академии…» – и двинулся в неизвестном пока направлении…
 
   Симусиан, ректор Императорской магической академии
   Все меняется, то сливаясь воедино, то разделяясь на тысячи частиц. Жизнь – как река с бесчисленным количеством притоков, как раскидистый дуб с мириадами ветвей. По какой дороге пойдешь? Одна приведет тебя к богатству, другая – к славе. Выбрав один путь, станешь пиратом, выбрав другой – гвардейцем. А может, предпочтешь стезю бродяги, шута или даже короля? Все это неважно, ведь одновременно в тебе содержится множество сущностей. Закручиваясь в бесконечном водовороте жизни, пребываешь в плену иллюзий: кажется, будто ты целостен, но на самом деле тебя бесчисленное множество, каждая частица которого живет своей жизнью, своими мечтами и чаяниями. Так или иначе…
   – Господин ректор! – Дверь кабинета распахнулась, и в помещение ввалился пухлый, скорее даже толстый, маг.
   – Я вас слушаю. – Старый Симусиан был очень огорчен тем, что его так нагло оторвали от размешивания какао, а ведь он только-только начал постигать суть водоворота.
   – Беда, милорд, беда! – Пухлый волшебник, красный как рак, плюхнулся в кресло и стал обмахивать лицо папкой бумаг. – В этом году шестеро.
   – Да-а, – протянул ректор и отвернулся к окну. – «Шесть» – таинственное и пугающее число для одних и тягостное воспоминание для других.
   – Милорд, я не о том…
   – О том или ином, неважно о чем, но сути мы не найдем.
   – Милорд! – Толстяк вскочил и чуть пошатнулся на коротких ножках. – У нас шестеро чертильщиков в этом году! Нужно укрепить полигоны, обновить барьеры в южных корпусах и заняться их распределением!..
   – Чертильщики. Рисуя линии, они вершат судьбы. Вы не находите забавным то обстоятельство, что сумасшедшие стоят у штурвала шлюпки под названием Ангадор?
   Пухлый взглянул на седовласого старика, покачал головой и умчался из кабинета по своим делам.
   – Молодые спешат. – Казалось, старого мага не заботит, есть у него собеседник или нет. – А куда спешат? Куда мы все стремимся и откуда мы пришли? Ребенок, появившийся на свет из утробы матери, не задает праздных вопросов. Он ест, спит и иногда плачет… о да, плачет, протяжно и заливисто, будто оплакивая свое прошлое и будущее. Скоро он, как и все, куда-то побежит, торопясь успеть на уходящий дилижанс. Но дилижансу все равно, он просто едет и едет. Умрут предки, забудутся потомки, а дилижанс все едет и едет, а разумные все так же пытаются запрыгнуть на его подножку. Но не все, не все хотят катиться по известному маршруту! Есть и те, кто вышагивает в полном одиночестве. Сумасшедшие и гении, демоны и боги, короли и шуты, предатели и герои – все они старательно обходят этот дилижанс. Быть может, они знают, куда он нас привезет? А может, им не хватает смелости забраться в него? – Ректор Симусиан отвернулся от окна и снова принялся помешивать какао. – Жизнь – как бесконечный водоворот…

Глава 1
И снова студент

   Тим
   Уже битый час я блуждал по этим лабиринтам в поисках общежития. И ладно бы хоть какой-нибудь абориген указал четкое направление, так ведь нет! «Сверни у третьего фонтана налево, у памятника Заку Вечному – направо, потом – прямо и со вторым поворотом – налево». Я не дурак, но запутался только так, в итоге брожу фиг знает где, а вокруг какие-то здания с цифрами. Скорее всего учебные корпуса. Архитектура простенькая, обычные широкие дома из двух, максимум трех этажей. Разве что улицы очень чистые, будто их каждое утро вылизывают, а на ночь пленкой укрывают.
   – Демоны! – выругался я, когда в очередной раз забрел в тупик.
   Проклиная всех, кого только можно, я вернулся обратно, уселся на скамейку, благо они здесь были через каждые пять метров, и уставился на самое крупное здание. Четыре этажа и два подъезда – не мудрено догадаться, что это главное здание. Бесцельно водя взглядом по окнам, я споткнулся на одном лице. Человек, смотревший прямо на меня, был безумно стар: его кожа покрылась коричневыми пятнами, лоб изрезан морщинистыми складками, а глаза обрамлены фиолетовыми кругами. Неожиданно мы встретились взглядами. Меня пробрала крупная дрожь. Этот человек чем-то напоминал деда из приемной комиссии, но если у того были ясные глаза, то сейчас на меня взирали две бездны. Черные бездонные колодцы затягивали все глубже. Пропала реальность, исчезло время, да и я сам практически перестал существовать. Я понял, что еще пара секунд – и произойдет что-то ужасное, нечто такое, перед чем меркнет даже смерть. Во мне вспыхнула какая-то первобытная ярость, я стал биться с этой бездной, как некогда бился с сознанием Ройса. Я рвался к удаляющимся границам, цеплялся за свое бытие, но вскоре все исчезло. Вернее, я осознал себя сидящим на скамейке. Старика в окне уже не было.
   Со лба падали капли пота, руки трусились, как у алкоголика с сорокалетним стажем, а сердце билось через раз. Отдышавшись, я вскочил на ноги и рванул куда глаза глядят. Минуя перекрестки, оставляя за спиной повороты, я думал лишь о том, как вырваться из столицы, покинуть Империю, забиться в самый дальний угол и на ближайшие двадцать лет залечь на дно. Тут в голове что-то щелкнуло. Я остановился и стал анализировать. Конечно, я не храбрец, но такого всепоглощающего чувства страха не испытывал никогда. Даже ужас перед неотвратимостью падающей лавины меркнет по сравнению с этим.
   Хлопнув себя по лбу, я сплюнул на мостовую и, закинув мешок за плечо, отправился в сторону длинного четырехэтажного здания. Уж не знаю, что там наколдовал этот старик, но я прибежал прямиком к студенческой общаге. Получается, он либо проник в мои мысли и эта бездна стала тоннелем, соединяющим два сознания, либо это была проверка на вшивость, боевое крещение, так сказать. Пожалуй, не стоит забывать, что теперь я вновь стою в самом низу пищевой цепочки. Привык, что клинки и ловкость всегда выручат, – ан нет, добро пожаловать в маги, теперь ты никто и звать тебя никак.
   Толкнув дверь, я зашел в приемную и тотчас наткнулся на великана или великаншу… Да, скорее всего великаншу.
   – Да что ж это такое?! – загромыхало где-то под потолком. – Год начаться не успел, а уже лезут всякие!
   Здание я покинул так быстро, насколько позволяли ноги. Не очень хотелось огрести от такой мадам. А старик-то – с чувством юмора, привел меня к женской общаге, а мужская вон – напротив стоит. Вздохнув, я пересек аллею и очутился перед братом-близнецом предыдущего здания. Те же четыре этажа, тот же бледно-серый цвет. Открыв дверь, я обнаружил некую личность, являвшую собой диаметральную противоположность недавно встреченному Терминатору в юбке. За овальным столиком сидел скрюченный старичок, его нос разве что спиралью не завивался, а редкие волосы были похожи на горный лишай.
   – Новобранец? – проскрипел он.
   Смекнув, что к чему, и догадавшись, почему у него при такой внешности не дрожат руки, я вытянулся в струнку и щелкнул каблуками.
   – Лэр! Так точно, лэр! – гаркнул я.
   Заведующий склонил голову набок и долгое время сверлил меня взглядом. Решив что-то для себя, он покопался в столе и протянул мне ключ с деревянной дощечкой на шнурке. На своеобразной бирке красовался номер «407». Бывший вояка отдал мне ключ и протянул пергаментный лист. На этом наше знакомство закончилось. Подняв с пола заплечный мешок, я зашагал в сторону лестницы.
   Поднимаясь по каменным ступеням, я старался выделить что-нибудь особенное в архитектуре общежития. Но, увы, муниципальные здания всех миров, видимо, имеют схожую планировку: сквозная лестница разделена пролетами и на каждом втором небольшая площадка с дверью, ведущей на этаж. Миновав семь пролетов, я оказался в длинном коридоре. Высокий потолок, кирпичные стены, и, если бы не отсутствие ковра на полу, я бы решил, что оказался в одной из питерских общаг (правда, бывал я там всего пару раз, но не суть).
   Всего комнат на этаже было около пятидесяти, и мне не посчастливилось поселиться практически рядом с выходом.
   Провернув ключ в замке, я оказался в довольно просторном помещении. Неудивительно – здесь же в большинстве своем дворяне и аристократы учатся. В комнате имелись две добротные кровати со спинками из резного дерева, два платяных шкафа, две полки для книг и два стола по противоположным углам. Недолго думая я зашвырнул мешок в шкаф, туда же полетел и изрядно подранный плащ. Шляпа нашла свое пристанище на полке. Расставаться с головным убором я не хотел, уж больно дорого он мне обошелся. Дабы приобрести такую вещичку, мне пришлось перепить одного из Вестников, а сделать это немногим проще, чем перепить того же гнома. Скинув сапоги и куртку, я плюхнулся на кровать, благо она уже была застелена, и развернул расписание.
   В общем, господа составители особо с ним и не парились. Каждый день одни и те же предметы в одно и то же время. Единственный момент: если простолюдины делят сезон на декаду, то здесь я встретил привычные седмицы, правда, с очень заумными наименованиями. Вместо понедельника – звездник, вместо вторника – земляник и так далее. Короче, буду оперировать родными названиями. Итак, понедельник, как известно, день тяжелый, а учитывая тот факт, что пары здесь длятся ровно два часа, так вообще кошмарный. С десяти до двенадцати у меня «Теория искусства», потом двадцатиминутный перерыв и «Специальный курс» сдвоенной парой. Заканчивается учебный день «Теорией малефицизма». Судя по всему, первое и третье – это общие предметы для всего потока, но к чему последний предмет, я, откровенно говоря, не очень понимаю. Есть мнение, что он должен быть специальным для магов-аурников, но не будем спорить со здешними мэтрами.
   Отложив расписание, я закинул руки за голову и уставился в бледно-бежевый потолок. А чего я, собственно, ожидал? Нет, понятное дело – хотелось сразу и всего, но раз обучение рассчитано на пять лет, то неудивительно, что новичкам преподают лишь основы. Остается надеяться, что все изменится, когда во втором семестре будущие маги выберут специализацию. Может, тогда и будет поинтересней. Зевнув, я улегся на бок и прикрыл глаза…
   Проснувшись от звона колокола, я обнаружил, что в комнате прибавилось вещей. Открытый шкаф был битком забит какими-то костюмами, камзолами, а также добрым десятком дорогих сапог. Книжная полка тоже не пустовала: на ней теперь красовались рукописи с винтажными обложками. Стол завален бумагами, на самом углу стоит чернильница с пером. Но самого главного я так и не обнаружил – сосед все еще не появился.
   Поднявшись с кровати, я нацепил ботфорты и засунул за пояс кинжал. По правилам Академии здесь нельзя носить оружие, но без стали под боком я чувствую себя как без одежды. Чуть размявшись, я вознамерился покинуть комнату, открыл дверь… и уставился на рыжее недоразумение. Парень был на голову ниже меня, но шире в плечах. А на красном лице играла безумная улыбка.
   – Чего хотел? – спросил я.
   – В комнату пройти.
   Окинув взглядом одежду рыжего, я понял, что все-таки встретился с соседом. Одни его сапоги стоили больше, чем все мое барахло (за исключением сабли, конечно).
   – Ну проходи. – Я отошел в сторону.
   Сосед ворвался в комнату подобно вихрю, выудил из шкафа серую кожаную сумку на ремне и стал швырять в нее листы пергамента и книги. Резко остановившись, он аккуратно убрал чернильницу в специальный кармашек.
   – А ты почему не собираешься? – удивился рыжий.
   – Да как-то нечего собирать, – пожал я плечами.
   Парень хлопнул себя ладонью по лбу и пробормотал довольно грязное ругательство. А что, глядишь поладим.
   – Забыл, демона мне в зубы! Как есть забыл! Вчера вечером, пока ты дрых, приходили привратники, принесли книги и остальное. Ты в своем шкафу посмотри.
   Кивнув, я открыл дверцу с замысловатой резьбой и действительно обнаружил рядом с пыльным мешком точно такие же, как у соседа, сумку, стопку книг и пачку бумаги.
   – Сервис, однако, – покачал я головой и собрал учебные принадлежности.
   – Слушай, – донеслось из-за спины. – Надо бы познакомиться, а то вместе жить как-никак.
   – Ройс. Тим Ройс, – представился я.
   – Дирг ним Гийом. – Парень протянул мне руку.
   Я слегка удивился, но на жест ответил.
   – Тим, давай без этого, – скривился Дирг.
   – Без чего?
   – Ну без вот такого. – Рыжий картинно изогнул левую бровь и выпучил глаза. – Ты маг, я маг, и кому-какое дело до этих приставок?
   Точно поладим, сразу видно – свой человек.
   – Да без проблем, – улыбнулся я. – Ладно, давай, что ли, в столовую заглянем?
   Дирг ехидно усмехнулся:
   – А я уже там был. Извини, конечно, но ты так крепко спал, что ни я, ни первый колокол тебя не добудились.
   – Занг дур’нааг!
   – Ого, – присвистнул Гийом. – И как переводится?
   – Примерно то же самое, что ты с минуту назад сказал, – отмахнулся я.
   – О как! Буду знать. – Дирг подошел к столу, выдвинул ящичек и кинул мне яблоко. – Не благодари.
   – И не буду, – ответил я, вгрызаясь в сочную мякоть. – Мог бы разбудить.
   – Ха! – усмехнулся рыжий. – Тебя разбудишь… Когда я собрался вылить на тебя стакан холодной воды, ты меня за руку схватил и кинжал к горлу приставил. И что-то неразборчивое пробормотал. «Руст, не доводи до греха», – кажется, так.
   – М-да… – протянул я, выкинув в открытое окно огрызок.
   – Во-во, – покивал Дирг. – Демоны, мы же опоздаем!
   Спохватившись, мы выбежали в коридор, ураганом пролетели по лестнице и чуть не вышибли входную дверь. Когда в ноздри ударил поток свежего воздуха, я краем уха уловил какие-то стоны за спиной, но не придал этому особого значения.
   – И куда дальше?
   – Третий корпус, через аллею направо. На серебруху? – подмигнул Дирг.
   – Согласен. – Сняв сумку с плеча, я принял стойку для низкого старта. – Один. Два.
   – Три! – гаркнул Дирг, срываясь с места.
   – Жучара! – крикнул я и побежал следом.
   Во время забега мы успели напугать стайку девушек, перевернуть две клумбы и вытоптать целую тропинку на газоне, но в аудиторию все равно заскочили последними. Третий корпус оказался одноэтажным круглым зданием. Отворив дверь, мы оказались в крупном амфитеатре, битком забитом студиозусами. Не сговариваясь, по стеночке прошмыгнули на галерку и, достав пергамент с учебниками, затаились.
   – …как я уже сказал, без основ – никуда, – гундосил пожилой поджарый маг с бронзовой цепью на широкой шее.
   Взяв в руки перо и обмакнув его в чернильницу, я прикусил язык и стал усердно выводить буквы. Все же с письмом у меня не очень хорошо – опыта мало.
   – На наших занятиях мы рассмотрим саму суть магических искусств. Начнем, пожалуй, с деления волшебников на пути и…
   Дальше я уже не слушал – эту лекцию мне читала Нейла. Отложив перо, я закрыл глаза и с улыбкой погрузился в сладостную дрему. Действительно, все как в родном универе…
   Дирг растолкал меня, когда в аудитории уже не осталось никого, кроме нас двоих. Судя по заспанному лицу, сосед продержался немногим дольше, чем я.
   – Ты куда сейчас? – спросил он, потягиваясь и хрустя суставами.
   Я заглянул в расписание и нашел небольшую приписку к предмету.
   – Седьмой корпус, двенадцатая аудитория.
   – А у меня девятнадцатый. Ладно, давай тогда у столовой в обед? Мне надо кое с кем встретиться, да и тебя заодно представлю.
   – Договорились.
   Собрав вещи, я покинул здание.
   На улице стояла прекрасная погода, дул легкий северо-восточный ветер. Шелестела листва на деревьях, а по узким аллеям и улочкам сновали студиозусы. К счастью, никакой формы не было, а индивидуальные значки получали только после первого семестра. Закинув сумку через плечо, я засунул руки в карманы и не торопясь зашагал в сторону нужного корпуса. Как оказалась, в сумке лежала карта: одного взгляда на нее мне хватило, чтобы запомнить расположение ключевых зданий.
   Если честно, сердце непрестанно скрипело. Как-то я поотвык от такой обстановки. И теперь, среди стаек учащихся, в этих каменных джунглях, чувствую себя неуверенно. С одной стороны, страсть как хочется выучиться на мага, пусть и не самого сильного, а с другой… Где, спрашивается, бескрайние просторы нимийских лесов? Или гребни гор, терзающих небо? Нет ни рек, ни озер, ни полей. Короче, я заразился дорогой, и скоро начнется ломка. Что ж, я вижу лишь один выход из данной ситуации. Вернее, их несколько, но они столь тесно переплетены, что трудно отделить один от другого. На протяжении долгих семи лет я был оторван от благ цивилизации. Ни нормального алкоголя, ни ветреных девушек, ни приключений на одно место. Хотя последнего было предостаточно, но зачастую такие переделки были связаны с серьезным риском для жизни.
   Свернув на перекрестке, я добрел до цели. Небольшое квадратное двухэтажное здание. Штукатурка давно сбита, по стенам крупные трещины, и если меня не подводят глаза, то половина окон разбиты, а рамы подернуты сажей. Надсадно скрипнула дверь, и я оказался внутри. Легкие наполнил затхлый запах, присущий старым библиотекам, где вместо передвижных стеллажей – гнилые полки. Поднявшись по разваливающейся лестнице, я отыскал нужную табличку, висевшую на ржавом гвозде, и зашел внутрь.
   За обычными партами сидело пятеро. Проучившись добрых четыре года на филолога, я видел все разновидности ботанов. Есть ботаны-ортодоксы – эти носят носки с сандалиями, а на заправленной в штаны рубашке у них всегда присутствует чернильное или какое другое пятно. Видел я и ботанов-тусовщиков, эдаких умников, прожигающих жизнь. Сам себя я относил к отдельной категории – нормальный студент… ну, насколько это возможно при моей специальности. Но вот эти перцы… Просто что-то с чем-то! Все как один – в непонятных драных балахонах, с сальными волосами и окулярами толщиной с линзу «Хаббла».
   Бочком-бочком, дабы не потревожить данных субъектов, я пробрался на свободное место у окна и затаился. Перед моими одногруппниками лежали потертые книги. Все они что-то лихорадочно записывали, читали и вдумчиво вглядывались в неясные мне пиктограммы. Наконец через пять минут, когда я уже готов был покинуть здание шагом в окно, в аудиторию забрел препод. Да, именно забрел, как будто мимоходом, от нечего делать. Одет он был немногим лучше своих подопечных – серая роба, поверх которой болталась бронзовая цепь.
   На миг студиозусы замерли, рассматривая мага, а потом вновь погрузились в свои, бесспорно, неотложные дела.
   – У кого уже открыт источник? – лениво протянул волшебник.
   В воздух взметнулось шесть рук. Самое удивительное, что пятерка очкариков продолжала скрипеть перьями.
   – Хорошо. Тогда первая глава и первые два задания. Соберу, оценю. – Маг, позвякивая цепью, развернулся и убрел в неведомые дали.
   Я сидел с широко открытым ртом. Впрочем, в подобном состоянии я пробыл сравнительно недолго – ровно до того момента, когда мне стало стыдно. Одногруппники, оказывается, уже давно сидели за учебниками и выполняли то самое задание, а я тут сокрушаюсь, что придется заниматься самообразованием. Демоны меня задери! Если русский студент может сдать китайский по методичке, то и с основами чертильного искусства тоже справится!
   Решительно раскрыв книгу, что закономерно, увидел всем известную комбинацию из трех пальцев. Что такое «индукция энергетического канала», «уровень напряжения силы в сети», «темпорализация потока», «система переходов»?! Короче, я ругался очень долго и на всех известных мне языках. Полчаса ушло на то, чтобы понять один абзац. В нем говорилось о линиях силы. Эти самые линии являются основами основ. Из них я, по идее, должен чертить пекто-гегксо-пенто… и остальные «граммы». Пролистав страниц сорок, обнаружил само задание. Требовалось создать «простой» круг для концентрации силы. Для выполнения необходимо создать замкнутый круг и вписать в него нужную руну из гномьего алфавита. Что ж, живем один раз…
   Я погрузился в себя и стал отрабатывать науку первого абзаца. Итак, для начала нужно соединить точку выхода с внутренним конденсатором. Я, конечно, не технарь, но смысл, кажется, уловил. Сжав зубы и напрягшись, создал собственный канал силы. От природных, что разбросаны во внутреннем мире в бесчисленном множестве, он отличался как картина Микеланджело – от моих школьных художеств на полях тетрадей.
   Природные каналы просто светились силой, они были гладкими и мощными, да еще и синего цвета. Мой же получился дохленьким и бугристым, да еще и серебристо-серым, того и гляди порвется от одного лишь косого взгляда. Но делать нечего, мне как-то лень тратить несколько часов на изготовление добротного материала. Недолго думая я присобачил один конец к источнику, а второй подвел к краю системы, где, судя по ощущениям, находилась точка выхода.
   Вернувшись в реальный мир, я продолжил следовать инструкции. Волевое усилие – и по спине побежали мурашки. В скором времени с моего указательного пальца правой руки стала свисать непонятная серая сопля, по-другому не назовешь. Сглотнув, я взял лист бумаги и принялся аккуратно размазывать эту магическую субстанцию. Водя пальцем, оставлял на бумаге бледно-серый чертеж. Увы, идеально ровный круг у меня не получился. Может, и овал сойдет? Закончив с первой частью, я припомнил руну «Геб» и вывел ее на листе. Вот вроде и все. Очередное волевое усилие – и жижа втягивается в палец. Мерзкое зрелище, если честно.
   Прошла минута, три, десять, полчаса… но ничего так и не произошло. Так, не понял. Я зря, что ли, в буквальном смысле жилы из себя тянул? Открыв учебник, принялся листать главу и в дебрях непонятных терминов обнаружил родное «активация». Пять минут ушло на освоение материала, и вот я прикладываю ладонь к рисунку. По спине снова пошли мурашки. Если верить написанному, то это источник устанавливает контакт с моим художеством. Удаленный доступ, блин!
   Через десять минут дрожь пропала, и я ощутил рисунок как часть себя. Еще раз осмотрев свое творчество, я решил, что пришло время практических занятий. Прикрыв веки, активировал магический круг. В тот же миг из меня как душу вырвали – руки ослабли, сознание помутилось. Такое впечатление, что я целых три часа занимался интенсивной силовой тренировкой.
   Открыв глаза, я увидел весьма нетривиальную картину. Аудитория была повергнута в сущий хаос. Перевернутые парты, разбросанные листы пергамента, осыпавшаяся штукатурка. Сам я лежал на полу, а пятерка ботанов распласталась у стены. Виновником данной феерии оказался небольшой, но очень плотный серебряный шарик. Он висел примерно в двух метрах над полом и создавал вокруг себя воздушные завихрения небывалой силы.
   – Ты какой катализатор использовал?! – закричал, перекрывая невозможный гул, один из ботанов.
   – Чего?! – Я уже успел отползти подальше и теперь цеплялся за раму в попытке удержать равновесие.
   – Рисунок, демоны, рисунок!
   – Овальный круг и «Геб»! – ответил я.
   – Темные боги! – завопил другой. – На кой ляд ты в изменчивый контур весь запас-то втюхал?!
   И я ему ответил, причем весьма грубо, поминая всю родню очкарика вплоть до великих предков. К сожалению, столь многоэтажную конструкцию перекрыл резко возросший уровень шума.
   – Он концентрирует давление! Необходимо деактивировать! – прокричал третий одногруппник. На вид он более-менее нормальный, даже не худой, только толстенные стекла очков весь образ поганят.
   – Шар оперирует воздухом, а землю поглотит гномий «Геб»! Стоит попробовать высокотемпературное пламя, оно создаст разность в давлении на площадь!