105-136 Два брата и ловко лгут на многих языках. - Бернард Шоу, называя эти строфы "большевистскими", писал в 1921 г.: "Если вообразить, что Карл Маркс писал бы поэму, а не трактат о капитале, то он написал бы "Изабеллу" Грандиозный обвинительный акт против наживал и эксплуататоров вкратце заключен уже здесь" (Цит. по кн.: Елистратова А. А. Наследие английского романтизма и современность. М., 1960, с. 443).
312 А ты среди живых, в толпе людской. - Эта строка (And thou art distant in humanity.) взята А. А. Ахматовой эпиграфом к стихам "Шиповник цветет" ("Из сожженных тетрадей", 1961).
КАНУН СВЯТОЙ АГНЕСЫ
THE EVE OF ST. AGNES
Поэма, принадлежащая к вершинам творчества Китса, написана 18 января 2 февраля 1819 г.
Сюжет опирается на поверье, изложенное Робертом Бертоном в его трактате "Анатомия Меланхолии": "Единственное их желание - если только это удастся посредством волшбы, увидеть в зеркале образ своего мужа; они готовы отдать все что угодно, дабы только узнать, когда именно они выйдут замуж, сколько у них будет мужей - либо с помощью кромниомантии, особого рода ворожбы, при коей луковицы возлагаются на алтарь вечером в сочельник, либо же они постятся в ночь накануне святой Агнесы, дабы узнать, кто будет их первым супругом" (цит. по кн.: Keats J. The Compl. Poems p. 621).
Русские переводы - Г. Гампер (1973 - отрывки), Е. Витковский (1975).
Святая Агнеса - раннехристианская мученица времен римского императора Диоклетиана, обезглавленная в 303 г.; считается святой покровительницей девственниц. По преданию, тринадцатилетняя Агнеса, отличавшаяся необычайной красотой и хрупкостью, чудесным образом уберегла свою невинность в доме порока, куда была ввергнута властями. Вскоре после ее смерти родителям, пришедшим на ее могилу, было видение, в котором Агнеса предстала им в окружении сонма ангелов, с белым агнцем - символом непорочности и незапятнанной чистоты, ставшим с тех пор ее атрибутом (само имя Агнеса происходит от латинского слова "agnus" - ягненок). 21 января, в день святой Агнесы, католические монахини приводили в церковь двух белых ягнят, которых освящали и стригли у алтаря, а шерсть затем пряли и вплетали в плащ архиепископа (паллиум).
171 Мерлин долг свой заплатил... - В кельтском фольклоре Мерлин могучий чародей, маг и прорицатель; герой многих средневековых легенд, в том числе цикла сказаний о рыцарях Круглого стола (ср. "Смерть Артура" Томаса Мэлори). "Долг" Мерлина - его жизнь, которой он был обязан некоему демону, своему прародителю. Ненастную ночь встречи Порфире и Маделины Китс романтически уподобляет разгулу стихий, сопровождавшему смерть Мерлина.
291 "La belle dame sans mercy" - см. примеч. на с. 359.
ОДА СОЛОВЬЮ
ODE TO A NIGHTINGALE
Написана в мае 1819 г. Впервые была опубликована в "Энналз ов зэ файн артс" в июле 1819 г.
Русские переводы - И. Дьяконов (1973), Е. Витковский (1975), Г. Кружков (1979).
Перевод Григория Кружкова:
ОДА СОЛОВЬЮ
I
И в сердце - боль, и в голове - туман,
Оцепененье чувств или испуг,
Как будто сонный выпил я дурман
И в волнах Леты захлебнулся вдруг.
Но нет, не зависть низкая во мне
Я слишком счастлив счастием твоим,
Вечерних рощ таинственный Орфей!
В певучей глубине
Ветвей сплетенных и густых теней
Ты славишь лето горлом золотым!
II
11 Глоток вина - и улечу с тобой!
Прохладного вина, в котором вкус
Веселья, солнца, зелени живой
И пылкость юных Провансальских муз!
О кубок в ожерелье пузырьков,
Мерцающий, как южный небосвод!
О Иппокрены огненной струя,
Что обжигает рот!
Один глоток - и мир оставлю я,
Исчезну в темноте между стволов.
III
21 Исчезну, растворюсь в лесной глуши
И позабуду в благодатной мгле
Усталость, скорбь, напрасный жар души
Все, что томит живущих на земле,
Где пожинает смерть посев людской
И даже юным не дает пощады,
Где думать значит взоры омрачать
Свинцовою тоской,
Где красоте - всего лишь миг сиять,
Любви, родившись, гибнуть без отрады.
IV
31 Прочь, прочь отсюда! Я умчусь с тобой
Не колесницей Вакховой влеком
Но на крылах Поэзии самой,
С рассудочностью жалкой незнаком!
Уже мы вместе, рядом! Ночь нежна,
Покорно все владычице Луне,
И звезд лучистые глаза светлы,
И веет вышина
Прохладным блеском, тающим на дне
Тропинок мшистых и зеленой мглы.
V
41 Не вижу я, какие льнут цветы
К моим ногам и по лицу скользят,
Но среди волн душистой темноты
Угадываю каждый аромат
Боярышника, яблони лесной,
Шуршащих папоротников, орляка,
Фиалок, отдохнувших от жары,
И медлящей пока
Инфанты майской, розы молодой,
Жужжащей кельи летней мошкары.
VI
51 Вот здесь впотьмах о смерти я мечтал,
С ней, безмятежной, я хотел заснуть,
И звал, и нежные слова шептал,
Ночным ознобом наполняя грудь.
Ужели не блаженство - умереть,
Без муки ускользнуть из бытия,
Пока над миром льется голос твой...
Ты будешь так же петь
Свой реквием торжественный, а я
Я стану глиною глухонемой.
VII
61 Мне - смерть, тебе - бессмертье суждено!
Не поглотили алчные века
Твой чистый голос, что звучал равно
Для императора и бедняка.
Быть может, та же песня в старину
Мирить умела Руфь с ее тоской,
Привязывая к чуждому жнивью;
Будила тишину
Волшебных окон, над скалой морской,
В забытом, очарованном краю.
VIII
71 Забытом!.. Словно стон колоколов,
Тот звук зовет меня в обратный путь.
Прощай! Фантазия, в конце концов,
Навечно нас не может обмануть.
Прощай, прощай! Печальный твой напев
Уходит за поля... через листву
Опушек дальних... вот и скрылся он,
Холмы перелетев...
Мечтал я? - или грезил наяву?
Проснулся? - или это снова сон?
66 Руфь - в Ветхом завете моавитянка, прабабка царя Давида (Книга Руфь). Овдовев, отправилась вместе со своей свекровью в Вифлеем Иудейский; собирала колосья на поле Вооза - богатого землевладельца, взявшего ее впоследствии себе в жены.
ОДА ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
ODE ON A GRECIAN URN
Написана в мае 1819 г. Впервые опубликована в "Энналз ов зэ файн артс" в январе 1820 г.
49-50 Краса - где правда... что надо знать. - Заключительные строки оды
"Beauty is truth, truth beauty,- that is all
Ye know on earth, and all ye need to know"
имеют огромную критическую литературу и до сих пор являются предметом текстологического спора. В издании 1820 г. в кавычки была заключена лишь предпоследняя строка, однако отсутствие автографа позволяет усомниться в правильности такого написания. По мнению Джона Барнарда, предпочтительнее толкование, согласно которому обе строки в совокупности представляют собой афористическую надпись - "обращение" вазы к че ловечеству.
Русские переводы - В. Кемеровский (1913), О. Чухонцев (1972), И. Лихачев (1973), В. Потапова (1975), Б. Лейтин (1976), А. Парин (1979), Г. Кружков (1981).
Перевод Василия Комаровского:
ОДА К ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
Ты цепенел века, глубоко спящий,
Наперсник молчаливой старины,
Вечно-зеленый миф! А повесть слаще,
Чем рифмы будничные сны!
Каких цветений шорох долетел?
Людей, богов? Я слышу лишь одно:
Холмов Аркадии звучит напев.
То люди или боги? Все равно...
Погони страх? Борьба упругих тел?
Свирель и бубны? Хороводы дев?
11 Напевы слушать сладко; а мечтать
О них милей; но пойте вновь, свирели;
Вам не для слуха одного порхать...
Ах, для души они теперь запели.
О юноша! в венке... И не прейдет
Тот гимн - и листья те не опадут;
Пусть ввек не прикоснется поцелуй;
Ты плачешь у меты - она цветет
Всегда прекрасная, но не тоскуй
Тебе любить в безбрежности минут!
21 О, этих веток не коснется тлен!
Листы - не унесет вас аквилон!
Счастливый юноша - без перемен
Свирели будет звон и вечный сон;
Любовь твоя блаженна! Вновь и вновь
Она кипит, в надежде утолить
Свой голод; свежесть чувства не прейдет;
А страсть земная отравляет кровь,
Должна печалью сердце истомить,
Иссушит мозг и жаждой изведет.
31 Что это за толпа, волнуясь, мчит?
На чей алтарь зеленый этот жрец
Ведет теленка? Почему мычит
Венками разукрашенный телец?
Чей это городок на берегу
И на горе высокий этот вал,
Зачем молитвенный спешит народ?
О этот город, утро на лугу,
И нет здесь никого, кто б рассказал,
Зачем так грустен этот хоровод.
41 Эллады тень! обвитая листвой
Мужей из мрамора и легких жен,
Зеленым лесом, смятою травой
Ты мучаешь, маня, как вечный сон
И вечно леденящая мечта!
Но поколенье сменится другим,
Ты новым людям будешь вновь сиять
Не нам. Тогда скажи, благая, им,
"Краса есть правда, правда - красота",
Земным одно лишь это надо знать.
Перевод Олега Чухонцева:
ОДА ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
О ты, невеста молчаливых дней,
Питомица покоя векового,
Рассказчица, чьи выдумки верней
И безыскусней вымысла иного,
Какие мифы из тенистых рощ
Аркадии иль Темпы овевают
Твоих богов или героев лики?
Какие девы вечно убегают?
Какой погони и победы мощь?
Какие вакханалии и крики?
11 Пропетые мелодии нежны,
А непропетые - еще нежнее.
Звените же, свирели тишины,
Чем вы неслышней, тем душе слышнее!
Ты, юноша прекрасный, никогда
Не бросишь петь, как лавр не сбросит листьев;
Любовник смелый, ты не стиснешь в страсти
Возлюбленной своей - но не беда:
Она неувядаема, и счастье
С тобой, пока ты вечен и неистов.
21 Ах, счастлива весенняя листва,
Которая не знает увяданья,
И счастлив тот, чья музыка нова
И так же бесконечна, как свиданье;
И счастлива любовь - еще трикрат
Счастливее, еще для наслажденья
Трепещущая, как сплетенье веток,
Чей жар не студит сердца невпопад
Тоской развязки и от пресыщенья
Не иссушает горла напоследок!
31 Кто те, дары несущие во храм?
Суровый жрец, куда ведешь ты телку,
Мычащую моляще к небесам,
С гирляндой роз, наброшенной на холку?
Какой морской иль горный городок
С рядами мирных башен в час закланья
Священный обезлюдел и затих?
Ты, городок, так пуст и одинок,
Что не расскажет ни одно преданье,
Какая смерть на улицах твоих.
41 О мраморная ваза, ты с толпой
Невинных дев и юношей проворных,
С лесной листвой, с потоптанной травой,
О грация аттическая, в формах
Застывших, ты как вечность, молчаливо
Взыскуешь нас! Немая пастораль!
Когда уйдем и будет нам не больно,
Другим что скажешь ты на их печаль?
Скажи: Прекрасна правда и правдиво
Прекрасное - и этого довольно!
Перевод Григория Кружкова:
ОДА ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
I
О строгая невеста тишины,
Дитя в безвестье канувших времен,
Молчунья, на которой старины
Красноречивый след запечатлен!
5 О чем по кругу ты ведешь рассказ?
То смертных силуэты иль богов?
Темпейский дол или Аркадский луг?
Откуда этот яростный экстаз?
Что за погоня, девственный испуг,
10 Флейт и тимпанов отдаленный зов?
II
11 Пускай напевы слышные нежны,
Неслышные, они еще нежней;
Так не смолкайте, флейты! вы вольны
Владеть душой послушливой моей.
И песню - ни прервать, ни приглушить;
Под сводом охраняющей листвы
Ты, юность, будешь вечно молода;
Любовник смелый! никогда, увы,
Желания тебе не утолить,
До губ не дотянуться никогда!
III
21 О вечно свежих листьев переплет,
Весны непреходящей торжество!
Счастливый музыкант не устает,
Не старятся мелодии его.
Трикрат, трикрат счастливая любовь!
Не задохнуться ей и не упасть,
Едва оттрепетавшей на лету!
Низка пред ней живая наша страсть,
Что оставляет воспаленной кровь,
Жар в голове и в сердце пустоту.
IV
31 Кто этот жрец, чей величавый вид
Внушает вам благоговейный страх?
К какому алтарю толпа спешит,
Ведя телицу в лентах и цветах?
Зачем с утра благочестивый люд
Покинул этот мирный городок,
Уже не сможет камень рассказать.
Пустынных улиц там покой глубок,
Века прошли, века еще пройдут,
Но никому не воротиться вспять.
V
41 Высокий мир! Высокая печаль!
Навек смиренный мрамором порыв!
Холодная, как Вечность, пастораль!
Когда и мы, свой возраст расточив,
Уйдем, - и нашу скорбь и маету
Иная сменит скорбь и маета,
Тогда - без притчей о добре и зле
Ты и другим скажи начистоту:
"В прекрасном - правда, в правде - красота,
Вот все, что нужно помнить на земле".
ОДА ПСИХЕЕ
ODE TO PSYCHE
Написана 21-30 апреля 1819 г. Китс писал об этой оде: "Следующее стихотворение - последнее из написанных мною - первое и единственное, стоившее мне стараний: обычно я набрасывал строки наспех. Эти же стихи я писал медленно - думаю, что вследствие этого чтение их становится более благодарным, и я надеюсь, они побудят меня писать и далее в еще более мирном и здоровом духе. Вы, должно быть, помните, что Психея не изображалась богиней вплоть до времен Апулея Платоника, жившего уже после века Августа следственно, эта богиня никогда не почиталась и не превозносилась с пылом, присущим античности; возможно, о ней и не помышляли в древней религии; но я слишком правоверен, чтобы позволить языческой богине пребывать в таком небрежении" (Письмо Джорджу и Джорджиане Китсам 14 февраля - 3 мая 1819 г. Letters, vol. 2, p. 105-106). В описании Психеи сказывается влияние романа римского писателя Апулея (II в.) "Золотой осел" в переводе Уильяма Олдингтона (1566), известном Китсу.
Перевод Григория Кружкова впервые опубликован в 1975 г.
МЕЧТА
FANCY
Написано, видимо, в декабре 1818 г. Китс обращается здесь к хореическим двустишиям, весьма популярным у поэтов английского Возрождения; ср. также: "Ода", "Строки о трактире "Дева Моря"" и "Робин Гуд" (см. письмо Китса Джорджу и Джорджиане Китсам 16 декабря 1818 - 4 января 1819 - с. 256.
Русские переводы - А. Парин (1979), Г. Кружков (1981).
ОДА
ODE
Написано, по всей вероятности, в декабре 1818 г.
Русские переводы - Б. Лейтин (1976 - отрывок), Г. Кружков (1979) А Жовтис (1983).
Перевод Игоря Дьяконова:
ОДА ПОЭТАМ
Вечны с нами души тех,
Кто воспел и Страсть, и Смех!
Что ж, а где небесный свет
Душ их разве тоже нет?
5 Есть! И те, кто воспарил,
Внемлют музыку светил,
Водометов шум чудесных,
Грозный гул, громов небесных,
Шепоток листвы с листвой
10 Над цветущей муравой
Там, где голоса друзей
Оживляют Элизей.
Нет толпе пути в те страны:
Там гуляет лань Дианы;
15 Колокольцев синий свод
Там поэтам сень дает;
Маргаритка розой дышит;
Неземная роза слышит
20 Над собой не птичью трель
Философий смысл и цель,
Неба звучные преданья,
Златотканые сказанья,
Божьей правды откровенье
25 В соловьином сладком пенье.
Так, исчезнув в синей мгле,
Оживая на земле,
Ваши души с нами тут:
Учат нас искать приют
30 Там, где тоже души ваши,
Где бесскорбным радость краше,
И, живые средь утрат,
Кратковечным говорят
Об их страсти и беде,
35 Об их силе и стыде;
Где им слава, как их жаль,
В чем их радость и печаль.
Так вы с нами каждый день
Пусть сокрылась ваша тень!
40 Вечны с нами души тех,
Кто воспел и Страсть, и Смех!
Вечны вы и в вышине
Вечность вам дана вдвойне!
СТРОКИ О ТРАКТИРЕ "ДЕВА МОРЯ"
LINES ON THE MERMAID TAVERN
Написано в начале февраля 1818 г., одновременно со стихотворением "Робин Гуд" (см. письмо Китса Дж. Г. Рейнолдсу 3 февраля 1818 г. - с. 217).
Русские переводы - А. Жовтис (1973), В. Рогов (1975), Б. Лейтин (1976), С. Таек (1980).
"Дева Моря" - знаменитая лондонская таверна в Чипсайде, в конце XVI начале XVII вв. служившая местом встреч литераторов и актеров: здесь бывали Шекспир, Бен Джонсон, Бомонт, Флетчер, сэр Уолтер Рэли и др. В несохранившемся письме Китс рассказывал о своем посещении этой таверны, после которого было написано стихотворение.
РОБИН ГУД
ROBIN HOOD
Написано в начале февраля 1818 г. (см. предыдущее примечание). В сборнике 1820 г. имелось посвящение "Дж.-Г. Р. в ответ на его сонеты о Робине Гуде".
Русские переводы - А. Покидов (1972), Г. Гампер (1973), В. Рогов (1975), Игн. Ивановский (1976), В. Константинов (1976 - отрывки), С. Таек (1980), Г. Кружков (1981).
ОСЕНЬ
ТО AUTUMN
Написана, очевидно, 19 сентября 1819 г. в Уинчестере (см. письмо Китса Дж. Г. Рейнолдсу 21 сентября 1819 - с. 268).
Последняя из шести "великих од" Китса, созданных им на протяжении 1819 г. (только "Ода Праздности" не была включена им в сборник 1820 г.), завершает по существу недолгий творческий путь поэта и по праву может считаться едва ли не наиболее совершенным из его произведений.
Русские переводы - Б. Пастернак (1938), А. Шмульян (1940), С. Маршак (1945), Игн. Ивановский (1976), Т. Фроловская (1977).
Перевод Бориса Пастернака:
ОДА К ОСЕНИ
Пора плодоношенья и дождей!
Ты вместе с солнцем огибаешь мызу,
Советуясь, во сколько штук гроздей
Одеть лозу, обвившую карнизы;
Как яблоками отягченный ствол
У входа к дому опереть на колья,
И вспучить тыкву, и напыжить шейки
Лесных орехов, и как можно доле
Растить последние цветы для пчел,
Чтоб думали, что час их не прошел
И ломится в их клейкие ячейки.
12 Кто не видал тебя в воротах риг?
Забравшись на задворки экономии,
На сквозняке, раскинув воротник,
Ты, сидя, отдыхаешь на соломе;
Или, лицом упавши наперед
И бросив серп средь маков недожатых,
На полосе храпишь, подобно жнице;
Иль со снопом одоньев от богатых,
Подняв охапку, переходишь брод;
Или тисков подвертываешь гнет
И смотришь, как из яблок сидр сочится.
23 Где песни дней весенних, где они?
Не вспоминай, твои ничуть не хуже,
Когда зарею облака в тени
И пламенеет жнивий полукружье,
Звеня, роятся мошки у прудов,
Вытягиваясь в воздухе бессонном
То веретенами, то вереницей;
Как вдруг заблеют овцы по загонам;
Засвиристит кузнечик; из садов
Ударит крупной трелью реполов;
И ласточка с чириканьем промчится.
Перевод Марины Новиковой:
ОСЕНЬ
I
Туманная и тучная пора,
Ты другу-солнцу пособить готова:
Нанижешь виноградинки с утра
На кисти возле крыши камышовой;
У яблонь ветки перегнешь в саду;
Нальешь румяным соком всякий овощ;
Брюшко ореху выпятишь; арбуз
Отяжелишь; и сотый раз в году
Велишь лугам цвести, пчеле на помощь,
И, словно лету края нет, наполнишь
Вощаных келий сладкий, клейкий груз.
II
12 В каком ты не встречаешься углу?
То в житнице хлопочешь, то в сарае
Сидишь простоволосой на полу,
Под веялкою теплой отдыхая;
Нескошенную бросишь полосу
И спишь средь маков (а серпу их жалко:
Дурманных, буйных, - резать тяжело);
Дожинок ли пшеничный на весу.
Несешь, не пошатнувшись, через балку;
Прилежно ли качаешь выжималку,
Пока из яблок сусло не стекло.
III
23 Где песни мая? Но для сентября
Ты песен тоже припасла немало:
Подернет ли померкшая заря
Пустую ниву мглою бледно-алой,
Поют заупокойно комары
На речке - у воды ли, по ракитам,
Куда их ветер слабнущий влечет;
Ягнята блеют, стекшись во дворы;
Звенят цикады; с трепетом и взрыдом
Ольшанка свищет в огороде взрытом,
И ласточки щебечут на отлет.
ОДА МЕЛАНХОЛИИ
ODE ON MELANCHOLY
Написана, вероятно, в мае 1819 г. Первоначально оду открывала строфа, исполненная гротескно-мрачной образности, исключенная Китсом при публикации. В оде ощущается влияние трактата Роберта Бертона "Анатомия Меланхолии" (1621), послужившего источником мног их разработок темы в английской поэзии (например, "Il Penseroso" Мильтона).
Русские переводы - О. Чухонцев (1972), И. Лихачев (1973), Я. Бергер (1974), Е. Витковский (1975), Г. Кружков (1979).
Перевод Марины Новиковой:
МЕЛАНХОЛИЯ
I
Нет, не бросайся в Лету, не цеди
Багряных ягод волчьих пьяный яд;
И лба о белену не холоди
О Прозерпины мертвенный гранат;
На четки не вяжи могильный тис,
Тоскующей души не выпускай
Из тела, словно бабочку и моль,
Отчаянью с сычами не молись;
Не то сомкнется сумрак невзначай
И усыпит недремлющую боль.
II
11 Пускай же Меланхолии прилив
Дождем нахлынет из плакучих туч,
Потупленные травы распрямив
И дымкой затуманив зелень круч;
Пей эту грусть, как утро среди роз,
Как радугой играющий прибой,
Тюльпанов шелковистые моря;
Прелестная пускай себе до слез
Рассердится, - ей пальчики накрой.
Пируй глазами, слов не говоря.
III
21 У Красоты, которая умрет;
У Радости, которой нас пора
Обнять - ив путь; у Близости, чей мед
Сосущих пчел отравит, - есть сестра;
И в храме Упоенья самого
Есть властной Меланхолии придел,
Открыт тому, кто сахар и янтарь
Из гроздьев Счастья выдавить успел;
Он скорби той узнает торжество
И к ней падет на пасмурный алтарь.
ГИПЕРИОН. ФРАГМЕНТ
HYPERION. A FRAGMENT
Поэма писалась в основном с конца сентября по ноябрь 1818 г. После нескольких попыток возвращения к поэме Китс оставил ее незавершенной в апреле 1819 г. Второй вариант под названием "Падение Гипериона", также оставшийся неоконченным, относится к июлю-сентябрю 1819 г. (см. письмо Китса Дж. Г. Рейнолдсу 21 сентября 1819 г. - с. 268). Замысел "Гипериона" волновал Китса еще до выхода в свет его первой большой поэмы "Эндимион" (см. письмо Б. Р. Хейдону 23 января 1818 г. - с. 212). В сложной мифологической форме поэма воплощает представления Китса о непрестанном столкновении противоборствующих сил мироздания как движущей силе прогресса. Чисто романтическая концепция торжества красоты как истинной сущности всех явлений позволяет Китсу дать особую интерпретацию традиционного мифа о свержении титанов олимпийскими богами под предводительством Юпитера (Зевса).
Речь Океана (II. 172-242) отражает убеждение Китса в неотвратимости прогресса - как исторического, долженствующего привести человечество к гармонии и счастью, так и поступательного развития отдельной личности, постоянно расширяющего границы индивидуального опыта: ср. письма Китса Дж. Г. Рейнолдсу 3 мая 1818 г. (с. 227-229) и Джорджу и Джорджиане Китсам 17-27 сентября 1819 г. (с. 268-272). Кульминацией поэмы является превращение Аполлона в бога солнца, музыки и поэзии. В образном строе и стилистике поэмы, знаменующей полную творческую зрелость Китса, критики усматривают влияние Данте, Шекспира и особенно "Потерянного рая" Мильтона.
Перевод Татьяны Гнедич (1973):
ИЗ "ГИПЕРИОНА"
В тенистой грусти влажного оврага,
Вдали от свежей радости рассвета,
От зноя дня и от звезды вечерней
Сидел седой Сатурн, угрюм как камень,
5 Недвижен, как большая тишина.
Необоримый бор, над ним нависший,
Как полог тучных туч, не шевелился.
Так в летний день спокойный знойный воздух
Не трогает семян пушистых трав
10 И мертвых листьев, на земле лежащих.
Поток стремился мертвенно, безмолвно,
Как будто и на нем лежала тенью
Низринутость божеств. На берегу
Наяда в чаще камыша молчала,
15 Холодный палец приложив к губам.
По берегу огромные следы
Вели туда, где ноги исполина
Стояли в дреме. На песке холодном
Его большая правая рука,
20 Безжизненная, старая, пустая,
Лежала праздно. Тусклые глаза,
Бессильные, не видели вселенной.
А голова, клонившаяся долу,
Казалось бы, прислушивалась чутко
25 К дыханью древней матери Земли
И будто ожидала утешенья.
Казалось, никакая сила в мире
Его уже не в силах разбудить.
Но вдруг рука, участливо родная,
30 К его плечам широким прикоснулась,
И глянула в лицо ему сама
Богиня новорожденного мира.
Пред нею статность гордой амазонки
Казалась бы пигмейской красотою,
35 Она могла бы ухватить за кудри
Ахилла - и пригнуть его к земле.
Могла бы Иксиона колесо,
Сверкающее пламенным круженьем,
Прикосновеньем пальца задержать.
40 Ее лицо, большое, как у сфинкса
Мемфийского, стоящего в Египте,
Где мудрецы искали тайных знаний,
Не мраморной сияло красотою,
А красотой глубокого страданья,
45 Которое превыше красоты.
Составил С. Сухарев
312 А ты среди живых, в толпе людской. - Эта строка (And thou art distant in humanity.) взята А. А. Ахматовой эпиграфом к стихам "Шиповник цветет" ("Из сожженных тетрадей", 1961).
КАНУН СВЯТОЙ АГНЕСЫ
THE EVE OF ST. AGNES
Поэма, принадлежащая к вершинам творчества Китса, написана 18 января 2 февраля 1819 г.
Сюжет опирается на поверье, изложенное Робертом Бертоном в его трактате "Анатомия Меланхолии": "Единственное их желание - если только это удастся посредством волшбы, увидеть в зеркале образ своего мужа; они готовы отдать все что угодно, дабы только узнать, когда именно они выйдут замуж, сколько у них будет мужей - либо с помощью кромниомантии, особого рода ворожбы, при коей луковицы возлагаются на алтарь вечером в сочельник, либо же они постятся в ночь накануне святой Агнесы, дабы узнать, кто будет их первым супругом" (цит. по кн.: Keats J. The Compl. Poems p. 621).
Русские переводы - Г. Гампер (1973 - отрывки), Е. Витковский (1975).
Святая Агнеса - раннехристианская мученица времен римского императора Диоклетиана, обезглавленная в 303 г.; считается святой покровительницей девственниц. По преданию, тринадцатилетняя Агнеса, отличавшаяся необычайной красотой и хрупкостью, чудесным образом уберегла свою невинность в доме порока, куда была ввергнута властями. Вскоре после ее смерти родителям, пришедшим на ее могилу, было видение, в котором Агнеса предстала им в окружении сонма ангелов, с белым агнцем - символом непорочности и незапятнанной чистоты, ставшим с тех пор ее атрибутом (само имя Агнеса происходит от латинского слова "agnus" - ягненок). 21 января, в день святой Агнесы, католические монахини приводили в церковь двух белых ягнят, которых освящали и стригли у алтаря, а шерсть затем пряли и вплетали в плащ архиепископа (паллиум).
171 Мерлин долг свой заплатил... - В кельтском фольклоре Мерлин могучий чародей, маг и прорицатель; герой многих средневековых легенд, в том числе цикла сказаний о рыцарях Круглого стола (ср. "Смерть Артура" Томаса Мэлори). "Долг" Мерлина - его жизнь, которой он был обязан некоему демону, своему прародителю. Ненастную ночь встречи Порфире и Маделины Китс романтически уподобляет разгулу стихий, сопровождавшему смерть Мерлина.
291 "La belle dame sans mercy" - см. примеч. на с. 359.
ОДА СОЛОВЬЮ
ODE TO A NIGHTINGALE
Написана в мае 1819 г. Впервые была опубликована в "Энналз ов зэ файн артс" в июле 1819 г.
Русские переводы - И. Дьяконов (1973), Е. Витковский (1975), Г. Кружков (1979).
Перевод Григория Кружкова:
ОДА СОЛОВЬЮ
I
И в сердце - боль, и в голове - туман,
Оцепененье чувств или испуг,
Как будто сонный выпил я дурман
И в волнах Леты захлебнулся вдруг.
Но нет, не зависть низкая во мне
Я слишком счастлив счастием твоим,
Вечерних рощ таинственный Орфей!
В певучей глубине
Ветвей сплетенных и густых теней
Ты славишь лето горлом золотым!
II
11 Глоток вина - и улечу с тобой!
Прохладного вина, в котором вкус
Веселья, солнца, зелени живой
И пылкость юных Провансальских муз!
О кубок в ожерелье пузырьков,
Мерцающий, как южный небосвод!
О Иппокрены огненной струя,
Что обжигает рот!
Один глоток - и мир оставлю я,
Исчезну в темноте между стволов.
III
21 Исчезну, растворюсь в лесной глуши
И позабуду в благодатной мгле
Усталость, скорбь, напрасный жар души
Все, что томит живущих на земле,
Где пожинает смерть посев людской
И даже юным не дает пощады,
Где думать значит взоры омрачать
Свинцовою тоской,
Где красоте - всего лишь миг сиять,
Любви, родившись, гибнуть без отрады.
IV
31 Прочь, прочь отсюда! Я умчусь с тобой
Не колесницей Вакховой влеком
Но на крылах Поэзии самой,
С рассудочностью жалкой незнаком!
Уже мы вместе, рядом! Ночь нежна,
Покорно все владычице Луне,
И звезд лучистые глаза светлы,
И веет вышина
Прохладным блеском, тающим на дне
Тропинок мшистых и зеленой мглы.
V
41 Не вижу я, какие льнут цветы
К моим ногам и по лицу скользят,
Но среди волн душистой темноты
Угадываю каждый аромат
Боярышника, яблони лесной,
Шуршащих папоротников, орляка,
Фиалок, отдохнувших от жары,
И медлящей пока
Инфанты майской, розы молодой,
Жужжащей кельи летней мошкары.
VI
51 Вот здесь впотьмах о смерти я мечтал,
С ней, безмятежной, я хотел заснуть,
И звал, и нежные слова шептал,
Ночным ознобом наполняя грудь.
Ужели не блаженство - умереть,
Без муки ускользнуть из бытия,
Пока над миром льется голос твой...
Ты будешь так же петь
Свой реквием торжественный, а я
Я стану глиною глухонемой.
VII
61 Мне - смерть, тебе - бессмертье суждено!
Не поглотили алчные века
Твой чистый голос, что звучал равно
Для императора и бедняка.
Быть может, та же песня в старину
Мирить умела Руфь с ее тоской,
Привязывая к чуждому жнивью;
Будила тишину
Волшебных окон, над скалой морской,
В забытом, очарованном краю.
VIII
71 Забытом!.. Словно стон колоколов,
Тот звук зовет меня в обратный путь.
Прощай! Фантазия, в конце концов,
Навечно нас не может обмануть.
Прощай, прощай! Печальный твой напев
Уходит за поля... через листву
Опушек дальних... вот и скрылся он,
Холмы перелетев...
Мечтал я? - или грезил наяву?
Проснулся? - или это снова сон?
66 Руфь - в Ветхом завете моавитянка, прабабка царя Давида (Книга Руфь). Овдовев, отправилась вместе со своей свекровью в Вифлеем Иудейский; собирала колосья на поле Вооза - богатого землевладельца, взявшего ее впоследствии себе в жены.
ОДА ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
ODE ON A GRECIAN URN
Написана в мае 1819 г. Впервые опубликована в "Энналз ов зэ файн артс" в январе 1820 г.
49-50 Краса - где правда... что надо знать. - Заключительные строки оды
"Beauty is truth, truth beauty,- that is all
Ye know on earth, and all ye need to know"
имеют огромную критическую литературу и до сих пор являются предметом текстологического спора. В издании 1820 г. в кавычки была заключена лишь предпоследняя строка, однако отсутствие автографа позволяет усомниться в правильности такого написания. По мнению Джона Барнарда, предпочтительнее толкование, согласно которому обе строки в совокупности представляют собой афористическую надпись - "обращение" вазы к че ловечеству.
Русские переводы - В. Кемеровский (1913), О. Чухонцев (1972), И. Лихачев (1973), В. Потапова (1975), Б. Лейтин (1976), А. Парин (1979), Г. Кружков (1981).
Перевод Василия Комаровского:
ОДА К ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
Ты цепенел века, глубоко спящий,
Наперсник молчаливой старины,
Вечно-зеленый миф! А повесть слаще,
Чем рифмы будничные сны!
Каких цветений шорох долетел?
Людей, богов? Я слышу лишь одно:
Холмов Аркадии звучит напев.
То люди или боги? Все равно...
Погони страх? Борьба упругих тел?
Свирель и бубны? Хороводы дев?
11 Напевы слушать сладко; а мечтать
О них милей; но пойте вновь, свирели;
Вам не для слуха одного порхать...
Ах, для души они теперь запели.
О юноша! в венке... И не прейдет
Тот гимн - и листья те не опадут;
Пусть ввек не прикоснется поцелуй;
Ты плачешь у меты - она цветет
Всегда прекрасная, но не тоскуй
Тебе любить в безбрежности минут!
21 О, этих веток не коснется тлен!
Листы - не унесет вас аквилон!
Счастливый юноша - без перемен
Свирели будет звон и вечный сон;
Любовь твоя блаженна! Вновь и вновь
Она кипит, в надежде утолить
Свой голод; свежесть чувства не прейдет;
А страсть земная отравляет кровь,
Должна печалью сердце истомить,
Иссушит мозг и жаждой изведет.
31 Что это за толпа, волнуясь, мчит?
На чей алтарь зеленый этот жрец
Ведет теленка? Почему мычит
Венками разукрашенный телец?
Чей это городок на берегу
И на горе высокий этот вал,
Зачем молитвенный спешит народ?
О этот город, утро на лугу,
И нет здесь никого, кто б рассказал,
Зачем так грустен этот хоровод.
41 Эллады тень! обвитая листвой
Мужей из мрамора и легких жен,
Зеленым лесом, смятою травой
Ты мучаешь, маня, как вечный сон
И вечно леденящая мечта!
Но поколенье сменится другим,
Ты новым людям будешь вновь сиять
Не нам. Тогда скажи, благая, им,
"Краса есть правда, правда - красота",
Земным одно лишь это надо знать.
Перевод Олега Чухонцева:
ОДА ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
О ты, невеста молчаливых дней,
Питомица покоя векового,
Рассказчица, чьи выдумки верней
И безыскусней вымысла иного,
Какие мифы из тенистых рощ
Аркадии иль Темпы овевают
Твоих богов или героев лики?
Какие девы вечно убегают?
Какой погони и победы мощь?
Какие вакханалии и крики?
11 Пропетые мелодии нежны,
А непропетые - еще нежнее.
Звените же, свирели тишины,
Чем вы неслышней, тем душе слышнее!
Ты, юноша прекрасный, никогда
Не бросишь петь, как лавр не сбросит листьев;
Любовник смелый, ты не стиснешь в страсти
Возлюбленной своей - но не беда:
Она неувядаема, и счастье
С тобой, пока ты вечен и неистов.
21 Ах, счастлива весенняя листва,
Которая не знает увяданья,
И счастлив тот, чья музыка нова
И так же бесконечна, как свиданье;
И счастлива любовь - еще трикрат
Счастливее, еще для наслажденья
Трепещущая, как сплетенье веток,
Чей жар не студит сердца невпопад
Тоской развязки и от пресыщенья
Не иссушает горла напоследок!
31 Кто те, дары несущие во храм?
Суровый жрец, куда ведешь ты телку,
Мычащую моляще к небесам,
С гирляндой роз, наброшенной на холку?
Какой морской иль горный городок
С рядами мирных башен в час закланья
Священный обезлюдел и затих?
Ты, городок, так пуст и одинок,
Что не расскажет ни одно преданье,
Какая смерть на улицах твоих.
41 О мраморная ваза, ты с толпой
Невинных дев и юношей проворных,
С лесной листвой, с потоптанной травой,
О грация аттическая, в формах
Застывших, ты как вечность, молчаливо
Взыскуешь нас! Немая пастораль!
Когда уйдем и будет нам не больно,
Другим что скажешь ты на их печаль?
Скажи: Прекрасна правда и правдиво
Прекрасное - и этого довольно!
Перевод Григория Кружкова:
ОДА ГРЕЧЕСКОЙ ВАЗЕ
I
О строгая невеста тишины,
Дитя в безвестье канувших времен,
Молчунья, на которой старины
Красноречивый след запечатлен!
5 О чем по кругу ты ведешь рассказ?
То смертных силуэты иль богов?
Темпейский дол или Аркадский луг?
Откуда этот яростный экстаз?
Что за погоня, девственный испуг,
10 Флейт и тимпанов отдаленный зов?
II
11 Пускай напевы слышные нежны,
Неслышные, они еще нежней;
Так не смолкайте, флейты! вы вольны
Владеть душой послушливой моей.
И песню - ни прервать, ни приглушить;
Под сводом охраняющей листвы
Ты, юность, будешь вечно молода;
Любовник смелый! никогда, увы,
Желания тебе не утолить,
До губ не дотянуться никогда!
III
21 О вечно свежих листьев переплет,
Весны непреходящей торжество!
Счастливый музыкант не устает,
Не старятся мелодии его.
Трикрат, трикрат счастливая любовь!
Не задохнуться ей и не упасть,
Едва оттрепетавшей на лету!
Низка пред ней живая наша страсть,
Что оставляет воспаленной кровь,
Жар в голове и в сердце пустоту.
IV
31 Кто этот жрец, чей величавый вид
Внушает вам благоговейный страх?
К какому алтарю толпа спешит,
Ведя телицу в лентах и цветах?
Зачем с утра благочестивый люд
Покинул этот мирный городок,
Уже не сможет камень рассказать.
Пустынных улиц там покой глубок,
Века прошли, века еще пройдут,
Но никому не воротиться вспять.
V
41 Высокий мир! Высокая печаль!
Навек смиренный мрамором порыв!
Холодная, как Вечность, пастораль!
Когда и мы, свой возраст расточив,
Уйдем, - и нашу скорбь и маету
Иная сменит скорбь и маета,
Тогда - без притчей о добре и зле
Ты и другим скажи начистоту:
"В прекрасном - правда, в правде - красота,
Вот все, что нужно помнить на земле".
ОДА ПСИХЕЕ
ODE TO PSYCHE
Написана 21-30 апреля 1819 г. Китс писал об этой оде: "Следующее стихотворение - последнее из написанных мною - первое и единственное, стоившее мне стараний: обычно я набрасывал строки наспех. Эти же стихи я писал медленно - думаю, что вследствие этого чтение их становится более благодарным, и я надеюсь, они побудят меня писать и далее в еще более мирном и здоровом духе. Вы, должно быть, помните, что Психея не изображалась богиней вплоть до времен Апулея Платоника, жившего уже после века Августа следственно, эта богиня никогда не почиталась и не превозносилась с пылом, присущим античности; возможно, о ней и не помышляли в древней религии; но я слишком правоверен, чтобы позволить языческой богине пребывать в таком небрежении" (Письмо Джорджу и Джорджиане Китсам 14 февраля - 3 мая 1819 г. Letters, vol. 2, p. 105-106). В описании Психеи сказывается влияние романа римского писателя Апулея (II в.) "Золотой осел" в переводе Уильяма Олдингтона (1566), известном Китсу.
Перевод Григория Кружкова впервые опубликован в 1975 г.
МЕЧТА
FANCY
Написано, видимо, в декабре 1818 г. Китс обращается здесь к хореическим двустишиям, весьма популярным у поэтов английского Возрождения; ср. также: "Ода", "Строки о трактире "Дева Моря"" и "Робин Гуд" (см. письмо Китса Джорджу и Джорджиане Китсам 16 декабря 1818 - 4 января 1819 - с. 256.
Русские переводы - А. Парин (1979), Г. Кружков (1981).
ОДА
ODE
Написано, по всей вероятности, в декабре 1818 г.
Русские переводы - Б. Лейтин (1976 - отрывок), Г. Кружков (1979) А Жовтис (1983).
Перевод Игоря Дьяконова:
ОДА ПОЭТАМ
Вечны с нами души тех,
Кто воспел и Страсть, и Смех!
Что ж, а где небесный свет
Душ их разве тоже нет?
5 Есть! И те, кто воспарил,
Внемлют музыку светил,
Водометов шум чудесных,
Грозный гул, громов небесных,
Шепоток листвы с листвой
10 Над цветущей муравой
Там, где голоса друзей
Оживляют Элизей.
Нет толпе пути в те страны:
Там гуляет лань Дианы;
15 Колокольцев синий свод
Там поэтам сень дает;
Маргаритка розой дышит;
Неземная роза слышит
20 Над собой не птичью трель
Философий смысл и цель,
Неба звучные преданья,
Златотканые сказанья,
Божьей правды откровенье
25 В соловьином сладком пенье.
Так, исчезнув в синей мгле,
Оживая на земле,
Ваши души с нами тут:
Учат нас искать приют
30 Там, где тоже души ваши,
Где бесскорбным радость краше,
И, живые средь утрат,
Кратковечным говорят
Об их страсти и беде,
35 Об их силе и стыде;
Где им слава, как их жаль,
В чем их радость и печаль.
Так вы с нами каждый день
Пусть сокрылась ваша тень!
40 Вечны с нами души тех,
Кто воспел и Страсть, и Смех!
Вечны вы и в вышине
Вечность вам дана вдвойне!
СТРОКИ О ТРАКТИРЕ "ДЕВА МОРЯ"
LINES ON THE MERMAID TAVERN
Написано в начале февраля 1818 г., одновременно со стихотворением "Робин Гуд" (см. письмо Китса Дж. Г. Рейнолдсу 3 февраля 1818 г. - с. 217).
Русские переводы - А. Жовтис (1973), В. Рогов (1975), Б. Лейтин (1976), С. Таек (1980).
"Дева Моря" - знаменитая лондонская таверна в Чипсайде, в конце XVI начале XVII вв. служившая местом встреч литераторов и актеров: здесь бывали Шекспир, Бен Джонсон, Бомонт, Флетчер, сэр Уолтер Рэли и др. В несохранившемся письме Китс рассказывал о своем посещении этой таверны, после которого было написано стихотворение.
РОБИН ГУД
ROBIN HOOD
Написано в начале февраля 1818 г. (см. предыдущее примечание). В сборнике 1820 г. имелось посвящение "Дж.-Г. Р. в ответ на его сонеты о Робине Гуде".
Русские переводы - А. Покидов (1972), Г. Гампер (1973), В. Рогов (1975), Игн. Ивановский (1976), В. Константинов (1976 - отрывки), С. Таек (1980), Г. Кружков (1981).
ОСЕНЬ
ТО AUTUMN
Написана, очевидно, 19 сентября 1819 г. в Уинчестере (см. письмо Китса Дж. Г. Рейнолдсу 21 сентября 1819 - с. 268).
Последняя из шести "великих од" Китса, созданных им на протяжении 1819 г. (только "Ода Праздности" не была включена им в сборник 1820 г.), завершает по существу недолгий творческий путь поэта и по праву может считаться едва ли не наиболее совершенным из его произведений.
Русские переводы - Б. Пастернак (1938), А. Шмульян (1940), С. Маршак (1945), Игн. Ивановский (1976), Т. Фроловская (1977).
Перевод Бориса Пастернака:
ОДА К ОСЕНИ
Пора плодоношенья и дождей!
Ты вместе с солнцем огибаешь мызу,
Советуясь, во сколько штук гроздей
Одеть лозу, обвившую карнизы;
Как яблоками отягченный ствол
У входа к дому опереть на колья,
И вспучить тыкву, и напыжить шейки
Лесных орехов, и как можно доле
Растить последние цветы для пчел,
Чтоб думали, что час их не прошел
И ломится в их клейкие ячейки.
12 Кто не видал тебя в воротах риг?
Забравшись на задворки экономии,
На сквозняке, раскинув воротник,
Ты, сидя, отдыхаешь на соломе;
Или, лицом упавши наперед
И бросив серп средь маков недожатых,
На полосе храпишь, подобно жнице;
Иль со снопом одоньев от богатых,
Подняв охапку, переходишь брод;
Или тисков подвертываешь гнет
И смотришь, как из яблок сидр сочится.
23 Где песни дней весенних, где они?
Не вспоминай, твои ничуть не хуже,
Когда зарею облака в тени
И пламенеет жнивий полукружье,
Звеня, роятся мошки у прудов,
Вытягиваясь в воздухе бессонном
То веретенами, то вереницей;
Как вдруг заблеют овцы по загонам;
Засвиристит кузнечик; из садов
Ударит крупной трелью реполов;
И ласточка с чириканьем промчится.
Перевод Марины Новиковой:
ОСЕНЬ
I
Туманная и тучная пора,
Ты другу-солнцу пособить готова:
Нанижешь виноградинки с утра
На кисти возле крыши камышовой;
У яблонь ветки перегнешь в саду;
Нальешь румяным соком всякий овощ;
Брюшко ореху выпятишь; арбуз
Отяжелишь; и сотый раз в году
Велишь лугам цвести, пчеле на помощь,
И, словно лету края нет, наполнишь
Вощаных келий сладкий, клейкий груз.
II
12 В каком ты не встречаешься углу?
То в житнице хлопочешь, то в сарае
Сидишь простоволосой на полу,
Под веялкою теплой отдыхая;
Нескошенную бросишь полосу
И спишь средь маков (а серпу их жалко:
Дурманных, буйных, - резать тяжело);
Дожинок ли пшеничный на весу.
Несешь, не пошатнувшись, через балку;
Прилежно ли качаешь выжималку,
Пока из яблок сусло не стекло.
III
23 Где песни мая? Но для сентября
Ты песен тоже припасла немало:
Подернет ли померкшая заря
Пустую ниву мглою бледно-алой,
Поют заупокойно комары
На речке - у воды ли, по ракитам,
Куда их ветер слабнущий влечет;
Ягнята блеют, стекшись во дворы;
Звенят цикады; с трепетом и взрыдом
Ольшанка свищет в огороде взрытом,
И ласточки щебечут на отлет.
ОДА МЕЛАНХОЛИИ
ODE ON MELANCHOLY
Написана, вероятно, в мае 1819 г. Первоначально оду открывала строфа, исполненная гротескно-мрачной образности, исключенная Китсом при публикации. В оде ощущается влияние трактата Роберта Бертона "Анатомия Меланхолии" (1621), послужившего источником мног их разработок темы в английской поэзии (например, "Il Penseroso" Мильтона).
Русские переводы - О. Чухонцев (1972), И. Лихачев (1973), Я. Бергер (1974), Е. Витковский (1975), Г. Кружков (1979).
Перевод Марины Новиковой:
МЕЛАНХОЛИЯ
I
Нет, не бросайся в Лету, не цеди
Багряных ягод волчьих пьяный яд;
И лба о белену не холоди
О Прозерпины мертвенный гранат;
На четки не вяжи могильный тис,
Тоскующей души не выпускай
Из тела, словно бабочку и моль,
Отчаянью с сычами не молись;
Не то сомкнется сумрак невзначай
И усыпит недремлющую боль.
II
11 Пускай же Меланхолии прилив
Дождем нахлынет из плакучих туч,
Потупленные травы распрямив
И дымкой затуманив зелень круч;
Пей эту грусть, как утро среди роз,
Как радугой играющий прибой,
Тюльпанов шелковистые моря;
Прелестная пускай себе до слез
Рассердится, - ей пальчики накрой.
Пируй глазами, слов не говоря.
III
21 У Красоты, которая умрет;
У Радости, которой нас пора
Обнять - ив путь; у Близости, чей мед
Сосущих пчел отравит, - есть сестра;
И в храме Упоенья самого
Есть властной Меланхолии придел,
Открыт тому, кто сахар и янтарь
Из гроздьев Счастья выдавить успел;
Он скорби той узнает торжество
И к ней падет на пасмурный алтарь.
ГИПЕРИОН. ФРАГМЕНТ
HYPERION. A FRAGMENT
Поэма писалась в основном с конца сентября по ноябрь 1818 г. После нескольких попыток возвращения к поэме Китс оставил ее незавершенной в апреле 1819 г. Второй вариант под названием "Падение Гипериона", также оставшийся неоконченным, относится к июлю-сентябрю 1819 г. (см. письмо Китса Дж. Г. Рейнолдсу 21 сентября 1819 г. - с. 268). Замысел "Гипериона" волновал Китса еще до выхода в свет его первой большой поэмы "Эндимион" (см. письмо Б. Р. Хейдону 23 января 1818 г. - с. 212). В сложной мифологической форме поэма воплощает представления Китса о непрестанном столкновении противоборствующих сил мироздания как движущей силе прогресса. Чисто романтическая концепция торжества красоты как истинной сущности всех явлений позволяет Китсу дать особую интерпретацию традиционного мифа о свержении титанов олимпийскими богами под предводительством Юпитера (Зевса).
Речь Океана (II. 172-242) отражает убеждение Китса в неотвратимости прогресса - как исторического, долженствующего привести человечество к гармонии и счастью, так и поступательного развития отдельной личности, постоянно расширяющего границы индивидуального опыта: ср. письма Китса Дж. Г. Рейнолдсу 3 мая 1818 г. (с. 227-229) и Джорджу и Джорджиане Китсам 17-27 сентября 1819 г. (с. 268-272). Кульминацией поэмы является превращение Аполлона в бога солнца, музыки и поэзии. В образном строе и стилистике поэмы, знаменующей полную творческую зрелость Китса, критики усматривают влияние Данте, Шекспира и особенно "Потерянного рая" Мильтона.
Перевод Татьяны Гнедич (1973):
ИЗ "ГИПЕРИОНА"
В тенистой грусти влажного оврага,
Вдали от свежей радости рассвета,
От зноя дня и от звезды вечерней
Сидел седой Сатурн, угрюм как камень,
5 Недвижен, как большая тишина.
Необоримый бор, над ним нависший,
Как полог тучных туч, не шевелился.
Так в летний день спокойный знойный воздух
Не трогает семян пушистых трав
10 И мертвых листьев, на земле лежащих.
Поток стремился мертвенно, безмолвно,
Как будто и на нем лежала тенью
Низринутость божеств. На берегу
Наяда в чаще камыша молчала,
15 Холодный палец приложив к губам.
По берегу огромные следы
Вели туда, где ноги исполина
Стояли в дреме. На песке холодном
Его большая правая рука,
20 Безжизненная, старая, пустая,
Лежала праздно. Тусклые глаза,
Бессильные, не видели вселенной.
А голова, клонившаяся долу,
Казалось бы, прислушивалась чутко
25 К дыханью древней матери Земли
И будто ожидала утешенья.
Казалось, никакая сила в мире
Его уже не в силах разбудить.
Но вдруг рука, участливо родная,
30 К его плечам широким прикоснулась,
И глянула в лицо ему сама
Богиня новорожденного мира.
Пред нею статность гордой амазонки
Казалась бы пигмейской красотою,
35 Она могла бы ухватить за кудри
Ахилла - и пригнуть его к земле.
Могла бы Иксиона колесо,
Сверкающее пламенным круженьем,
Прикосновеньем пальца задержать.
40 Ее лицо, большое, как у сфинкса
Мемфийского, стоящего в Египте,
Где мудрецы искали тайных знаний,
Не мраморной сияло красотою,
А красотой глубокого страданья,
45 Которое превыше красоты.
Составил С. Сухарев