22 февраля он сказал, что, кажется, нашел приличную работу. Без подробностей. Просто нашел, и все.
23 февраля, сбежав с последней "пары", она купила ему в подарок флакончик туалетной воды и два билета на "Титаник" - естественно, кино, а не пароход. В кошельке остались копейки, не хватило бы даже на самый простенький коктейль перед сеансом. У него денег не было вовсе, утром он взял червонец на транспортные расходы, но это ее не обеспокоило.
Они должны были встретиться в половине четвертого перед кинотеатром.
Она прождала до 16.30, потом разорвала билеты, опустила клочки в урну и пошла домой пешком.
"Титаник" затонул...
К утру она выплакала все слезы. Не пошла в институт, продолжала сидеть на кухне с чашкой остывшего кофе, смотрела в окно и знала, что он уже не придет. Сил обзванивать больницы и морги не осталось.
Вскоре после полудня заявилась милиция. Оперативники вели себя достаточно корректно, но ей откровенно не верили.
В те минуты, когда она, притопывая озябшими ногами и поглядывая на часики, ждала Игоря возле кинотеатра, кто-то расстрелял его на окраине города из пистолета ТТ. Почему он там оказался? Почему он продолжал там оставаться, если давно должен был спешить на встречу с ней? Почему он, всегда такой осторожный и готовый дать отпор, позволил приблизиться человеку с пистолетом?
Ее расспрашивали о его прошлом, роде занятий, о его друзьях и проблемах, а она ничего не могла рассказать.
- Светлана Владимировна, вы нас всерьез хотите уверить, что, прожив с человеком столько времени, ничего не можете про него рассказать? Вы сами-то себе верите?
- Он писал стихи...- потерянно сказала она, сама не поняв, как эта фраза сорвалась с языка.
Оперативники понимающе переглянулись,
На похоронах присутствовало совсем мало людей. Родители и младший брат ни с кем из них Светлана не была знакома, один школьный товарищ, несколько человек из спортклуба, где боксировал Игорь. Похоронили на окраине кладбища, коротко помянули. Светлане казалось, что никто, за исключением ее, не переживает по-настоящему.
Несколько раз ее тягали на допросы, но потом отвязались. То ли поняли, что она действительно ничего не знает, то ли положили дело под сукно и занялись более перспективными, с точки зрения раскрываемости, преступлениями. Ходом следствия Светлана не интересовалась. Однажды, когда она уже перебралась к матери, позвонил какой-то человек, назвавшийся другом Игоря, предложил встретиться. Света вышла во двор, стоявший у соседнего подъезда внедорожник помигал фарами, она подошла и села в теплый салон, где находились трое мужчин. Лицо одного показалось смутно знакомым - вроде бы он присутствовал тогда в "Кабачке", других она увидела впервые. Разговаривали долго. Задавали всякие вопросы, на которые она покорно отвечала, перемигивались, по двое выходили на улицу перекурить. Она равнодушно отметила, что сейчас, кажется, решается ее судьба. Ну и пусть! За нее все решили еще тогда, когда застрелили Игоря.
- Ладно, подруга, будем считать, что ты нас не видела, - подвел резюме тот, который казался знакомым, и джип уехал, а она опустилась в сугроб и зарыдала.
Светлана оставила институт и несколько недель сидела дома, потеряв всякий интерес к жизни. Подруги пытались ее растормошить, но все было тщетно до того дня, когда, проснувшись, она сама не поняла, что надо бороться. Ради памяти Игоря, ради чувств, которые их связывали.
Она съездила на кладбище и долго сидела перед могилой.
Подружка - та же, которая познакомила с Игорем, устроила на работу в ларек, своей сменщицей:
- Хозяин нормальный, с зарплатой не обижает.
- А приставать он не станет?
- Тебе-то что бояться? Это мне переживать надо было, Витька мой, знаешь, какой ревнивый. - По глазам одноклассницы Света поняла, что она переспала с хозяином торговой точки и теперь не боится, что может вылететь с места, но опасается, как бы слухи об этом не докатились до мужа.
Неизвестно, как бы Света себя повела, сложись все по-другому, но частный предприниматель, к которому она нанялась, оказался человеком порядочным. Выслушав отказ на свое предложение "где-нибудь вечером посидеть", настаивать не стал, пожал плечами и забыл; в дальнейшем их отношения не выходили за рамки деловых.
Заработок был неплохой даже без всяких "леваков", которыми грешила подруга, за что ее, кстати, вскоре и выперли, проигнорировав напоминания о том, что некогда было.
Постепенно жизнь вошла в нормальное русло. Работа, дом. Новые знакомства, изредка, но случавшиеся, когда избежать их было неловко, во что-либо серьезное пока не перерастали. Работа, дом. Дом. Работа...
У хозяина случились неприятности с какими-то бандитами. Нюансы Свете никто, конечно же, не раскрывал, но кое-что она видела. Команда, наехавшая на коммерсанта, серьезного места в преступной иерархии не занимала, но отличалась аппетитом и целеустремленностью. Договориться по-доброму не удалось, обращаться в органы хозяин не стал. По разным причинам. Сложившиеся стереотипы вкупе с собственным, не самым безупречным, прошлым. Да и настоящим, также не отличающимся безгрешностью. Те же налоги, "левая" водка и прочее. Кто-то из знакомых коммерсанта подвизался в охранной структуре, и у ларька выставили часового. Первые несколько смен Светлане выпадало работать с одним и тем же охранником, нудноватым пенсионером МВД, обожавшим пить чай, который он приносил из дома в большом китайском термосе, и читать нотации о падении нравов современной молодежи на примерах собственных дочерей и случаев из милицейской практики. С ним было спокойно, но скучно. От сменщиц Светлана слышала, что два других секыорити от пожилого коллеги разительно отличаются.
Один - подлинный Казанова, уже успевший подбить клинья не только ко всем продавщицам, но и к проходившим поблизости девушкам, чьи возраст и внешность казались ему подходящими, то есть практически ко всем. Второй - истинный Рэмбо. Большой, красивый и суровый. Говорит мало, сторожит бдительно, постоянно набивает кулаки о дощечку, которую носит с собой, а по вечерам, когда стемнеет, позади ларька отрабатывает приемы рукопашного боя.
Прошло совсем немного времени, и Свете довелось его увидеть. Забежала к сменщице рассчитаться за купленную у нее косметику, а он как раз стоял на улице и смотрел на близлежащий пустырь взглядом, которому позавидовал бы и Гойко Митич в роли вождя североамериканских индейцев.
Поболтали, вышли из ларька покурить, и Света спросила без всякой задней мысли:
- Молодой человек, у вас зажигалки не найдется?
- Не курю,- ответил он после паузы, и опять пришло на ум сравнение с индейцем.
- Он не курит,- шепотом сказала и сменщица, лицо которой отражало всю гамму положительных чувств, испытываемых ею к охраннику.
Света пренебрежительно фыркнула: на нее Заваров впечатления не произвел. Чуть позже, когда он, привлеченный каким-то шумом, отошел на расстояние, с которого не мог услышать их разговор, Света повторила слова, некогда сказанные ее одноклассницей по поводу Игоря:
- Чего ты телишься? Такого мужика надо хватать обеими рукам, отбирать паспорт и волочить в загс.
- Куда там мне,- вздохнула сменщица, на которой "висели" старенькие родители, малолетний ребенок и долги мужа, сбежавшего от кредиторов в неизвестном направлении. - Это ты не теряйся.
- Надо мне такое счастье!
- Счастья всем хочется...
Через несколько дней, слегка опоздав на пересменку, вместо привычного милицейского пенсионера она увидела индейского Рэмбо.
- Артур, - представился он и молчал до тех пор, пока Света не "посчиталась" и не отпустила отработавшую свое продавщицу.
Потом он, правда, тоже продолжал молчать, так что пришлось начинать диалог самой. Не потому, что он понравился и хотелось развить отношения, а просто так. Чтоб не скучать, наверное.
- С Петровичем ничего не случилось?
- Он в порядке, просто мы поменялись.
- На один раз?
- Навсегда.
- Чего так?
- Просто ты мне понравилась. Не найдя, что ответить, Света принялась вытирать тряпкой прилавок. Когда почувствовала, что это занятие затянулось и она выглядит глуповато, спросила:
- А ты принес с собой дощечку?
- Кого?
- Ну эту фигню, по которой ты все время молотишь.
- Это не фигня. - Заваров отвернулся, и Света сочла необходимым извиниться.
- Прости,- сказала она тремя минутами позже, - я не хотела тебя обидеть. Ляпнула, не подумав, что для тебя это может быть важно.
- Меня обидеть невозможно.
Собственно, до конца смены они практически ни о чем больше не говорили. Свету это одновременно и раздражало, и забавляло... И настраивало на определенные мысли.
Во время следующего дежурства Артур "базаром развел" троих братков, подваливших к ларьку покачать права по поводу купленной якобы бодяжной водки. Света не сомневалась, что драки не избежать, готовилась, когда она начнется, бросить все и бежать искать помощи, но обошлось. Странным образом присмирев, отморозки сели в расхристанную "Самару" и убрались восвояси.
- Проще было им стошку отдать, - заметила Света, когда Артур вернулся в ларек. - Зачем было так нарываться?
- Вот именно, зачем было им так нарываться? А если всем давать, так давалка быстро отвалится.
- Нет, обязательно надо подраться!
- Мужчина иногда должен драться. Если, конечно, за правое дело. За свою женщину, например.
- Один уже...- Света прикусила язык, отвернулась к висевшему на стене зеркальцу, резкими движениями стала поправлять прическу.
Она чувствовала, что Артур на нее внимательно смотрит, и это ей нравилось.
Впервые после гибели Игоря мужской взгляд заставил ее испытать волнение.
При всем желании она не могла избавиться от параллелей. Оба - сильные, надежные, молчаливые. Серьезные. Не торопыги, стремящиеся переспать с женщиной прежде, чем случится какая-нибудь история и станет ясно, как мало они из себя представляют на самом деле. Однажды был такой поклонник: петушился, шептал жаркие клятвы и однажды поздним вечером обделался, когда к ним подвалили двое подвыпивших юнцов, чтобы попросить сигарету и "занять" денег на пиво.
- Я бы справился с ними обоими,- говорил поклонник, когда захлопнулась дверь подъезда, отгородив их от полного опасностей внешнего мира.- Но эта картина могла плохо сказаться на твоей психике. Сто рублей - не деньги, я завтра больше заработаю...
Эта сценка семилетней давности вспомнилась, пока Светлана причесывалась. Она представила Артура в той ситуации... И попросила прощения у Игоря.
- Чтобы чувствовать себя уверенно при разговоре с дуболомами, надо время от времени в одиночестве стучать по дереву, - сказал Артур, вжикая "молнией" спортивной сумки и вынимая свой тренировочный снаряд.
- Ты сам это придумал?
- Мне объяснил это... Один хороший человек. Потом он погиб.
Света была удивлена, когда узнала возраст Артура. Только-только двадцать один год исполнился; всего несколько месяцев, как демобилизовался из армии! Она старше его на два с половиной года...
- Ну и что? Внешне этого незаметно,- невозмутимо сказал Заваров и, подумав, добавил: - Тем более, ты выглядишь намного моложе.
Потом она узнала, что он воевал в Чечне, куда отправился добровольцем:
- А что было делать? В тыловых обозах отсиживаться?
Он поцеловал ее в то утро, когда пошел впервые проводить до дому. Помимо воли, она ответила, но быстро оторвалась от него, погрозила пальчиком и, быстро взбежав по ступенькам, скрылась в своей квартире. Долго сидела на кровати, тяжело дыша; голова кружилась.
Если с Игорем у них долго, невероятно по нынешним меркам долго, не доходило до секса, то здесь все было наоборот. Артур не стал прибегать к хитростям вроде похода в гости к приятелю, который при их появлении резко вспоминал про неотложные дела и сматывался, оставив ключи от квартиры. Все было предельно ясно с самого начала, и, как только они оказались вдвоем, он накинулся на нее с такой страстью, какой нельзя было ожидать, судя по его всегда невозмутимому облику.
Ночь прошла чертовски быстро. Наутро со Светой случилась истерика - она принялась колотить Заварова кулачками по груди и плечам, рыдала и спрашивала:
- Теперь ты меня бросишь, да? Добился своего и бросишь, да? Ну что ты молчишь, ответь мне, быстро!
Столь же внезапно она переключилась на другую тему и принялась просить прощения-не у Артура, у Игоря.
Потом были еще несколько безумных ночей, и вот однажды, проснувшись рядом с мирно посапывающим Артуром - он спал, как всегда, с края кровати, на спине, готовый, казалось, вскочить при первом подозрительном шорохе, - она поняла, что расставаться с ним не желает.
- Индеец, ты не оставишь меня? Не оставишь, как все оставляют? - спросила она, когда он открыл глаза.
- Я - не все, - сказал он, прижимая девушку к себе. - Как это - оставлю? Я же люблю тебя.
- Мой индеец,- прошептала она, чувствуя себя на седьмом небе...
Эпизод с дракой ее напугал.
Хозяин, чтобы сэкономить, отменил дневные дежурства охранников, теперь они заступали только с восьми часов вечера.
- Да что со мной может случиться? - возражала Светлана Артуру, когда он заявил, что не отпустит ее на работу одну. - Господи, да не переживай ты так! Прежде без тебя спокойно торговали, и никогда ничего не случалось. Спи, ты ночью потрудился на славу!
Он дал себя уговорить, пообещав прийти позже, когда немного отдохнет и приберется в квартире.
Этих троих азербайджанцев, торгашей с ближайшего рынка, она прежде не видела.
Двое молодых и наглых, один - лет сорока, в приличном костюме, как будто спокойный. Первым прицепился молодой. Сначала вроде шутил, хотел познакомиться, показывал "лопатник" с "котлетой" сотенных баксов, предлагал все удовольствия... Потом начал хамить, обозвал "русской овцой", сунувшись в окошко, которое Света не успела захлопнуть, стал хватать за руки, выматерился, с особым тщанием выговаривая слова про ее родственников.
В этот момент и появился Заваров. Он швырнул молодого на газон и, обратившись к старшему, в достаточно энергичных выражениях предложил им принести извинения и убираться. Несколько фраз он произнес на азербайджанском. Произнес, очевидно, со знанием дела, потому что, не дожидаясь их завершения и не обращая внимания на вывихнутое плечо, молодой вскочил с газона и бросился на Артура.
Заваров уложил его ударом ноги, а потом, не тратя времени на разговоры, расправился и с остальными. Светлана была потрясена: всего несколько секунд, пара каких-то неуловимых для глаза движений - и вместо стайки взбесившихся обезьян перед ларьком лежат три окровавленных тела...
С большим трудом она уговорила Заварова скрыться и сама вызвала "скорую помощь".
Двоим из трех побитых помощь действительно требовалась серьезная.
Участковый милиционер, заявившийся вечером, ее особо не мурыжил. Она рассказала все как было, за исключением, естественно, того, что знакома с "преступником". Просто шел мимо какой-то парень, который заметил неприглядную картину и вмешался. Участковый объяснениями удовлетворился: происшедшее проходило по линии уголовного розыска, а стало быть, ему копаться не резон. Он спросил, ему ответили; не получилось раскрыть - так и черт с ним, пусть дальше опера ковыряют.
Опера ковырять тоже не стали. Руководимые Сашей Борисовым, часть следующего дня они покрутились среди ларьков, придрались к каким-то нарушениям санитарно-гигиенических правил, получили на лапу два литра водки и сколько-то "зелени" да и отбыли в отделение, не слишком-то расстроенные неудачей. Свидетели драки имелись, но давать показания на Артура никто из ларечников не стал, а сам он на несколько дней сказался больным и договорился в конторе, чтобы его подменили. Когда показалось, что буря прошла стороной, снова вышел на работу.
Ларек сожгли не в его со Светланой дежурство. Он бы такого, конечно, не допустил. Проштрафился доморощенный Казанова - уболтал одну из девчонок посидеть в его машине, послушать "Русское радио". Пока сидели и слушали, подъехали двое на мотоциклах, выбили стекла, бросили внутрь павильона бутылки с зажигательной смесью и скрылись прежде, чем герой-любовник успел натянуть штаны и пуститься в погоню.
Артура перевели охранять другой объект, а он быстро пристроил туда и Светлану. Теперь их смены не всегда совпадали, но в остальном все получилось даже лучше, чем было.
О том, что в августе его забирали в милицию и вполне реально могли посадить за избиение "черных", он рассказывать не стал. Проговорилась его мама. После этого Света потребовала объяснений, и Заваров нехотя признался: было дело, таскали, но этим все и закончилось. Два мужика, которые с ним беседовали - вроде бы опера из "убойного" отдела, - оказались людьми нормальными и отнеслись с пониманием. Убедившись, что к каким-то убийствам он не имеет ни малейшего отношения, отпустили с миром и даже не стали требовать денег.
Света долго переживала, все боялась, что рано или поздно за Артуром снова придут. Выяснилось, что опасалась она правильно. Пришли. Причем пришли в то время, когда она была на работе. Забрали, даже не дав попрощаться. Она бегала в отделение, потом к следователю, но свидание никто не разрешил. Только его матери удалось один раз пробиться в СИЗО; вернулась она мрачная и долго не хотела ничего говорить, но потом не выдержала, расплакалась и сообщила, что прицепились к Артуру крепко, до суда никто не отпустит, а на суде по этой статье меньше пяти лет никому не дают.
Светка опять бегала к следаку, который вел уголовное дело, объясняла, что Заваров защитил ее честь, а потом пришлось драться, так как бандиты на него сами полезли, но следователь улыбался и отвечал, что верить ей никак нельзя, потому что сначала она говорила одно, а теперь утверждает другое. Конечно, в основной части показания совпадают, но тот нюанс, что изначально она скрыла личность преступника, настраивает на долгие размышления. Тем более что с обвиняемым ее связывают близкие отношения, а это не прибавляет веры в ее показания.
- Раз вы считаете, что у нас близкие отношения, то разрешите свидание!
- Не положено... Разве что позже. Или вы считаете, что сможете убедить его признать свою вину?
- Да он ни в чем не виноват!
- Как сказать... Вот пришел бы сразу с повинной - тогда был бы совсем другой коленкор.
Растерявшись, Светлана рассказала, что Артура забирали в "убойный" отдел, там он все рассказал честно и его поняли, отпустили.
Следователь оживился, достал чистый бланк протокола допроса и быстро записал ее рассказ.
- А фамилии оперативников он вам, значит, не называл? Может, припомните поподробнее?
Света испугалась, что сделала что-то не так и, может быть, подвела нормальных людей. Она категорически отказалась подписать протокол. Следак долго ее уговаривал, пытался запутать, говорил, что такие показания только помогут Артуру, грозил уголовным преследованием за уклонение от помощи правосудию, но в конце концов не сдержался, наорал и выставил за дверь, напутствовав:
- Запомни, слово - не воробей!
Охранное предприятие, в котором работал Артур, обещало нанять хорошего адвоката, но обещаниями дело и кончилось. Даже его зарплату матери выдали только после того, как он в тюрьме оформил соответствующую доверенность. Немного помог директор магазина, где Заваров стоял на посту, а Света была продавщицей, и что-то выделили друзья. Защитника нашла мать по рекомендации кого-то из знакомых, но толку от него не было никакого. Хапнув почти все деньги, что удалось наскрести, он развел руки и заявил, что не отступится, конечно, до конца, но перспективы никакой не видит, приговор однозначно будет обвинительным, а срок - реальным. С потерпевшими договориться нельзя, для них дело принципа - наказать Артура по полной программе, но есть подходы к районному суду, где будет рассматриваться его дело. Там берут много, тем более что и азербайджанская сторона наверняка постарается судью подмазать, дабы отвесил неверному по верхним пределам предусмотренных кодексом санкций. Дорого выходит, очень дорого, но можно ведь продать квартиру, еще какое-нибудь имущество...
Светлана была готова на все, но продавать ей, к сожалению, было нечего.
Резкие изменения произошли, когда Заваров отсидел три недели. Сначала, никому ничего не объяснив, он в категоричной форме отказался от услуг своего защитника, и тот несколько дней звонил матери Артура и Светлане, просил на него "повлиять" и жаловался, что потратил на дело слишком много сил, которые не были должным образом оплачены. Вымогателю дали в зубы какую-то символическую сумму и больше с ним дел не имели, гадая, что именно Артур задумал.
Объяснение они нашли в письме, которое каким-то образом, минуя цензуру и почтовую волокиту, дошло за два дня. Артур написал, что теперь его интересы будет представлять один из лучших городских адвокатов и стоить это не будет ни копейки, - тот сам предложил свои услуги после того, как Заваров обратился за помощью в какую-то благотворительную организацию, адрес которой подсказали опытные сокамерники.
В такое верилось с трудом. Но - верилось. Тем более что и тон писем Артура, доходивших по официальным каналам, стал куда более оптимистичным. Вторично посетив его в СИЗО, мать вернулась довольная: Артур заверил ее, что на суде его непременно освободят, а до начала суда осталось ждать не так уж долго.
Но в день, когда исполнилось ровно два месяца с момента его задержания, случилось невероятное. Поздно вечером в квартиру Светланы нагрянула опергруппа из 13-го отделения, которая разыскивала Артура, сбежавшего из СИЗО. Менты предъявили постановление на обыск и прочесали все комнаты, без церемоний выворачивая ящики с бельем и раскидывая мягкие игрушки в ее. спальне.
- Как можно было бежать из тюрьмы? - спросила обалдевшая Светлана.
- Молча! - осадил старший группы, крепкий малый с пучеглазым лицом и янтарными четками, которые он перебирал пальцами левой руки на протяжении всей процедуры обыска, включившей в себя не только наведение беспорядка, но и составление протокола и привлечение в качестве понятых пару алкоголиков из соседней квартиры. - Говоришь, не знаешь, где он может прятаться?
- Ко мне он не приходил.
- А ты бы нам сказала, если б пришел?
Светлана опустила глаза.
- Понятно! Запомни и передай Заварову, если он заявится раньше, чем мы его схватим, лучше ему сдаться самому. Понятно? Чем быстрее, тем лучше. Потому что у нас времени нет за ним гоняться. А станет сопротивляться-я прикажу своим парням применять оружие решительно и без промедления. Все ясно? Так и передай ему, кр-расавица! - При последнем слове Борисов хмыкнул, как будто Светлана была на самом деле страшно уродлива.
Когда милиционеры уходили, девушка видела, как пучеглазый на лестничной площадке прижал к стенке понятого и кулаком боднул в мягкое брюхо.
- Если заметишь этого урода - сразу мне звони, понял? - сказал он.Семенов, ведь ты меня знаешь! Не дай-то Бог, Семенов, на-е...ать меня решишь. Сразу сядешь, ты меня понял?
- За что, начальник?
- За наркоту. - Ухмыльнувшись, пучеглазый поскакал вниз по лестнице догонять своих подчиненных, а Семенов перекрестился и, прежде чем скрыться за своей дверью, покосился на Светлану с таким выражением на испитом лице, что девушка поняла: случись что - заложит непременно.
Она позвонила матери Артура и узнала, что к ней тоже приходили менты. Вели себя пристойнее и не пугали расстрелом в случае сопротивления, но тоже говорили про побег.
"Может, именно это Артур имел в виду, когда писал про нового адвоката?" подумала Света и, накинув плащ, выбежала во двор, чтобы предупредить любимого прежде, чем он попадется на глаза соседям.
Артур не появился. Вернувшись в квартиру, Света ужаснулась: он наверняка ей звонил, а она в это время, как дура, мерзла на улице!
С ночной смены вернулась мать. Выслушав рассказ дочери, погрустнела, но говорить ничего не стала, ушла на кухню, и Света, пока не заснула, слышала звон посуды.
Следующий день прошел в изматывающем ожидании. Дважды звонили в дверь, и Света открывала, не раздумывая, но оба раза это оказывался Семенов. Первый раз он приходил за спичками, второй - просил одолжить немного сахарного песка и при этом старался задержаться в квартире как можно дольше, зыркая глазами по всем углам. Свете показалось, что если бы не присутствие матери, сосед предложил бы ей сделку: его молчание в обмен на бутылку, но удобного случая переговорить наедине ему не представилось, он ушел и больше не беспокоил.
Вечером мать собралась навестить свою подругу, отнести лекарство для больного ребенка. Сидеть дома одной Свете было тяжело, просто невыносимо, но попросить маму остаться она постеснялась.
В 19.00 в дверь позвонили. Девушке показалось, что она узнала руку Артура. Он тоже нажимал кнопочку много-много раз, и электрический колокольчик разражался радостным звоном.
Она открыла, не раздумывая.
Открыла и увидела перед собой незнакомые лица. Не успела даже испугаться, как удар в солнечное сплетение заставил согнуться. Холодные прокуренные пальцы сжали горло, и кто-то, наклонившись, спросил, щекоча усами ее ухо:
23 февраля, сбежав с последней "пары", она купила ему в подарок флакончик туалетной воды и два билета на "Титаник" - естественно, кино, а не пароход. В кошельке остались копейки, не хватило бы даже на самый простенький коктейль перед сеансом. У него денег не было вовсе, утром он взял червонец на транспортные расходы, но это ее не обеспокоило.
Они должны были встретиться в половине четвертого перед кинотеатром.
Она прождала до 16.30, потом разорвала билеты, опустила клочки в урну и пошла домой пешком.
"Титаник" затонул...
К утру она выплакала все слезы. Не пошла в институт, продолжала сидеть на кухне с чашкой остывшего кофе, смотрела в окно и знала, что он уже не придет. Сил обзванивать больницы и морги не осталось.
Вскоре после полудня заявилась милиция. Оперативники вели себя достаточно корректно, но ей откровенно не верили.
В те минуты, когда она, притопывая озябшими ногами и поглядывая на часики, ждала Игоря возле кинотеатра, кто-то расстрелял его на окраине города из пистолета ТТ. Почему он там оказался? Почему он продолжал там оставаться, если давно должен был спешить на встречу с ней? Почему он, всегда такой осторожный и готовый дать отпор, позволил приблизиться человеку с пистолетом?
Ее расспрашивали о его прошлом, роде занятий, о его друзьях и проблемах, а она ничего не могла рассказать.
- Светлана Владимировна, вы нас всерьез хотите уверить, что, прожив с человеком столько времени, ничего не можете про него рассказать? Вы сами-то себе верите?
- Он писал стихи...- потерянно сказала она, сама не поняв, как эта фраза сорвалась с языка.
Оперативники понимающе переглянулись,
На похоронах присутствовало совсем мало людей. Родители и младший брат ни с кем из них Светлана не была знакома, один школьный товарищ, несколько человек из спортклуба, где боксировал Игорь. Похоронили на окраине кладбища, коротко помянули. Светлане казалось, что никто, за исключением ее, не переживает по-настоящему.
Несколько раз ее тягали на допросы, но потом отвязались. То ли поняли, что она действительно ничего не знает, то ли положили дело под сукно и занялись более перспективными, с точки зрения раскрываемости, преступлениями. Ходом следствия Светлана не интересовалась. Однажды, когда она уже перебралась к матери, позвонил какой-то человек, назвавшийся другом Игоря, предложил встретиться. Света вышла во двор, стоявший у соседнего подъезда внедорожник помигал фарами, она подошла и села в теплый салон, где находились трое мужчин. Лицо одного показалось смутно знакомым - вроде бы он присутствовал тогда в "Кабачке", других она увидела впервые. Разговаривали долго. Задавали всякие вопросы, на которые она покорно отвечала, перемигивались, по двое выходили на улицу перекурить. Она равнодушно отметила, что сейчас, кажется, решается ее судьба. Ну и пусть! За нее все решили еще тогда, когда застрелили Игоря.
- Ладно, подруга, будем считать, что ты нас не видела, - подвел резюме тот, который казался знакомым, и джип уехал, а она опустилась в сугроб и зарыдала.
Светлана оставила институт и несколько недель сидела дома, потеряв всякий интерес к жизни. Подруги пытались ее растормошить, но все было тщетно до того дня, когда, проснувшись, она сама не поняла, что надо бороться. Ради памяти Игоря, ради чувств, которые их связывали.
Она съездила на кладбище и долго сидела перед могилой.
Подружка - та же, которая познакомила с Игорем, устроила на работу в ларек, своей сменщицей:
- Хозяин нормальный, с зарплатой не обижает.
- А приставать он не станет?
- Тебе-то что бояться? Это мне переживать надо было, Витька мой, знаешь, какой ревнивый. - По глазам одноклассницы Света поняла, что она переспала с хозяином торговой точки и теперь не боится, что может вылететь с места, но опасается, как бы слухи об этом не докатились до мужа.
Неизвестно, как бы Света себя повела, сложись все по-другому, но частный предприниматель, к которому она нанялась, оказался человеком порядочным. Выслушав отказ на свое предложение "где-нибудь вечером посидеть", настаивать не стал, пожал плечами и забыл; в дальнейшем их отношения не выходили за рамки деловых.
Заработок был неплохой даже без всяких "леваков", которыми грешила подруга, за что ее, кстати, вскоре и выперли, проигнорировав напоминания о том, что некогда было.
Постепенно жизнь вошла в нормальное русло. Работа, дом. Новые знакомства, изредка, но случавшиеся, когда избежать их было неловко, во что-либо серьезное пока не перерастали. Работа, дом. Дом. Работа...
У хозяина случились неприятности с какими-то бандитами. Нюансы Свете никто, конечно же, не раскрывал, но кое-что она видела. Команда, наехавшая на коммерсанта, серьезного места в преступной иерархии не занимала, но отличалась аппетитом и целеустремленностью. Договориться по-доброму не удалось, обращаться в органы хозяин не стал. По разным причинам. Сложившиеся стереотипы вкупе с собственным, не самым безупречным, прошлым. Да и настоящим, также не отличающимся безгрешностью. Те же налоги, "левая" водка и прочее. Кто-то из знакомых коммерсанта подвизался в охранной структуре, и у ларька выставили часового. Первые несколько смен Светлане выпадало работать с одним и тем же охранником, нудноватым пенсионером МВД, обожавшим пить чай, который он приносил из дома в большом китайском термосе, и читать нотации о падении нравов современной молодежи на примерах собственных дочерей и случаев из милицейской практики. С ним было спокойно, но скучно. От сменщиц Светлана слышала, что два других секыорити от пожилого коллеги разительно отличаются.
Один - подлинный Казанова, уже успевший подбить клинья не только ко всем продавщицам, но и к проходившим поблизости девушкам, чьи возраст и внешность казались ему подходящими, то есть практически ко всем. Второй - истинный Рэмбо. Большой, красивый и суровый. Говорит мало, сторожит бдительно, постоянно набивает кулаки о дощечку, которую носит с собой, а по вечерам, когда стемнеет, позади ларька отрабатывает приемы рукопашного боя.
Прошло совсем немного времени, и Свете довелось его увидеть. Забежала к сменщице рассчитаться за купленную у нее косметику, а он как раз стоял на улице и смотрел на близлежащий пустырь взглядом, которому позавидовал бы и Гойко Митич в роли вождя североамериканских индейцев.
Поболтали, вышли из ларька покурить, и Света спросила без всякой задней мысли:
- Молодой человек, у вас зажигалки не найдется?
- Не курю,- ответил он после паузы, и опять пришло на ум сравнение с индейцем.
- Он не курит,- шепотом сказала и сменщица, лицо которой отражало всю гамму положительных чувств, испытываемых ею к охраннику.
Света пренебрежительно фыркнула: на нее Заваров впечатления не произвел. Чуть позже, когда он, привлеченный каким-то шумом, отошел на расстояние, с которого не мог услышать их разговор, Света повторила слова, некогда сказанные ее одноклассницей по поводу Игоря:
- Чего ты телишься? Такого мужика надо хватать обеими рукам, отбирать паспорт и волочить в загс.
- Куда там мне,- вздохнула сменщица, на которой "висели" старенькие родители, малолетний ребенок и долги мужа, сбежавшего от кредиторов в неизвестном направлении. - Это ты не теряйся.
- Надо мне такое счастье!
- Счастья всем хочется...
Через несколько дней, слегка опоздав на пересменку, вместо привычного милицейского пенсионера она увидела индейского Рэмбо.
- Артур, - представился он и молчал до тех пор, пока Света не "посчиталась" и не отпустила отработавшую свое продавщицу.
Потом он, правда, тоже продолжал молчать, так что пришлось начинать диалог самой. Не потому, что он понравился и хотелось развить отношения, а просто так. Чтоб не скучать, наверное.
- С Петровичем ничего не случилось?
- Он в порядке, просто мы поменялись.
- На один раз?
- Навсегда.
- Чего так?
- Просто ты мне понравилась. Не найдя, что ответить, Света принялась вытирать тряпкой прилавок. Когда почувствовала, что это занятие затянулось и она выглядит глуповато, спросила:
- А ты принес с собой дощечку?
- Кого?
- Ну эту фигню, по которой ты все время молотишь.
- Это не фигня. - Заваров отвернулся, и Света сочла необходимым извиниться.
- Прости,- сказала она тремя минутами позже, - я не хотела тебя обидеть. Ляпнула, не подумав, что для тебя это может быть важно.
- Меня обидеть невозможно.
Собственно, до конца смены они практически ни о чем больше не говорили. Свету это одновременно и раздражало, и забавляло... И настраивало на определенные мысли.
Во время следующего дежурства Артур "базаром развел" троих братков, подваливших к ларьку покачать права по поводу купленной якобы бодяжной водки. Света не сомневалась, что драки не избежать, готовилась, когда она начнется, бросить все и бежать искать помощи, но обошлось. Странным образом присмирев, отморозки сели в расхристанную "Самару" и убрались восвояси.
- Проще было им стошку отдать, - заметила Света, когда Артур вернулся в ларек. - Зачем было так нарываться?
- Вот именно, зачем было им так нарываться? А если всем давать, так давалка быстро отвалится.
- Нет, обязательно надо подраться!
- Мужчина иногда должен драться. Если, конечно, за правое дело. За свою женщину, например.
- Один уже...- Света прикусила язык, отвернулась к висевшему на стене зеркальцу, резкими движениями стала поправлять прическу.
Она чувствовала, что Артур на нее внимательно смотрит, и это ей нравилось.
Впервые после гибели Игоря мужской взгляд заставил ее испытать волнение.
При всем желании она не могла избавиться от параллелей. Оба - сильные, надежные, молчаливые. Серьезные. Не торопыги, стремящиеся переспать с женщиной прежде, чем случится какая-нибудь история и станет ясно, как мало они из себя представляют на самом деле. Однажды был такой поклонник: петушился, шептал жаркие клятвы и однажды поздним вечером обделался, когда к ним подвалили двое подвыпивших юнцов, чтобы попросить сигарету и "занять" денег на пиво.
- Я бы справился с ними обоими,- говорил поклонник, когда захлопнулась дверь подъезда, отгородив их от полного опасностей внешнего мира.- Но эта картина могла плохо сказаться на твоей психике. Сто рублей - не деньги, я завтра больше заработаю...
Эта сценка семилетней давности вспомнилась, пока Светлана причесывалась. Она представила Артура в той ситуации... И попросила прощения у Игоря.
- Чтобы чувствовать себя уверенно при разговоре с дуболомами, надо время от времени в одиночестве стучать по дереву, - сказал Артур, вжикая "молнией" спортивной сумки и вынимая свой тренировочный снаряд.
- Ты сам это придумал?
- Мне объяснил это... Один хороший человек. Потом он погиб.
Света была удивлена, когда узнала возраст Артура. Только-только двадцать один год исполнился; всего несколько месяцев, как демобилизовался из армии! Она старше его на два с половиной года...
- Ну и что? Внешне этого незаметно,- невозмутимо сказал Заваров и, подумав, добавил: - Тем более, ты выглядишь намного моложе.
Потом она узнала, что он воевал в Чечне, куда отправился добровольцем:
- А что было делать? В тыловых обозах отсиживаться?
Он поцеловал ее в то утро, когда пошел впервые проводить до дому. Помимо воли, она ответила, но быстро оторвалась от него, погрозила пальчиком и, быстро взбежав по ступенькам, скрылась в своей квартире. Долго сидела на кровати, тяжело дыша; голова кружилась.
Если с Игорем у них долго, невероятно по нынешним меркам долго, не доходило до секса, то здесь все было наоборот. Артур не стал прибегать к хитростям вроде похода в гости к приятелю, который при их появлении резко вспоминал про неотложные дела и сматывался, оставив ключи от квартиры. Все было предельно ясно с самого начала, и, как только они оказались вдвоем, он накинулся на нее с такой страстью, какой нельзя было ожидать, судя по его всегда невозмутимому облику.
Ночь прошла чертовски быстро. Наутро со Светой случилась истерика - она принялась колотить Заварова кулачками по груди и плечам, рыдала и спрашивала:
- Теперь ты меня бросишь, да? Добился своего и бросишь, да? Ну что ты молчишь, ответь мне, быстро!
Столь же внезапно она переключилась на другую тему и принялась просить прощения-не у Артура, у Игоря.
Потом были еще несколько безумных ночей, и вот однажды, проснувшись рядом с мирно посапывающим Артуром - он спал, как всегда, с края кровати, на спине, готовый, казалось, вскочить при первом подозрительном шорохе, - она поняла, что расставаться с ним не желает.
- Индеец, ты не оставишь меня? Не оставишь, как все оставляют? - спросила она, когда он открыл глаза.
- Я - не все, - сказал он, прижимая девушку к себе. - Как это - оставлю? Я же люблю тебя.
- Мой индеец,- прошептала она, чувствуя себя на седьмом небе...
Эпизод с дракой ее напугал.
Хозяин, чтобы сэкономить, отменил дневные дежурства охранников, теперь они заступали только с восьми часов вечера.
- Да что со мной может случиться? - возражала Светлана Артуру, когда он заявил, что не отпустит ее на работу одну. - Господи, да не переживай ты так! Прежде без тебя спокойно торговали, и никогда ничего не случалось. Спи, ты ночью потрудился на славу!
Он дал себя уговорить, пообещав прийти позже, когда немного отдохнет и приберется в квартире.
Этих троих азербайджанцев, торгашей с ближайшего рынка, она прежде не видела.
Двое молодых и наглых, один - лет сорока, в приличном костюме, как будто спокойный. Первым прицепился молодой. Сначала вроде шутил, хотел познакомиться, показывал "лопатник" с "котлетой" сотенных баксов, предлагал все удовольствия... Потом начал хамить, обозвал "русской овцой", сунувшись в окошко, которое Света не успела захлопнуть, стал хватать за руки, выматерился, с особым тщанием выговаривая слова про ее родственников.
В этот момент и появился Заваров. Он швырнул молодого на газон и, обратившись к старшему, в достаточно энергичных выражениях предложил им принести извинения и убираться. Несколько фраз он произнес на азербайджанском. Произнес, очевидно, со знанием дела, потому что, не дожидаясь их завершения и не обращая внимания на вывихнутое плечо, молодой вскочил с газона и бросился на Артура.
Заваров уложил его ударом ноги, а потом, не тратя времени на разговоры, расправился и с остальными. Светлана была потрясена: всего несколько секунд, пара каких-то неуловимых для глаза движений - и вместо стайки взбесившихся обезьян перед ларьком лежат три окровавленных тела...
С большим трудом она уговорила Заварова скрыться и сама вызвала "скорую помощь".
Двоим из трех побитых помощь действительно требовалась серьезная.
Участковый милиционер, заявившийся вечером, ее особо не мурыжил. Она рассказала все как было, за исключением, естественно, того, что знакома с "преступником". Просто шел мимо какой-то парень, который заметил неприглядную картину и вмешался. Участковый объяснениями удовлетворился: происшедшее проходило по линии уголовного розыска, а стало быть, ему копаться не резон. Он спросил, ему ответили; не получилось раскрыть - так и черт с ним, пусть дальше опера ковыряют.
Опера ковырять тоже не стали. Руководимые Сашей Борисовым, часть следующего дня они покрутились среди ларьков, придрались к каким-то нарушениям санитарно-гигиенических правил, получили на лапу два литра водки и сколько-то "зелени" да и отбыли в отделение, не слишком-то расстроенные неудачей. Свидетели драки имелись, но давать показания на Артура никто из ларечников не стал, а сам он на несколько дней сказался больным и договорился в конторе, чтобы его подменили. Когда показалось, что буря прошла стороной, снова вышел на работу.
Ларек сожгли не в его со Светланой дежурство. Он бы такого, конечно, не допустил. Проштрафился доморощенный Казанова - уболтал одну из девчонок посидеть в его машине, послушать "Русское радио". Пока сидели и слушали, подъехали двое на мотоциклах, выбили стекла, бросили внутрь павильона бутылки с зажигательной смесью и скрылись прежде, чем герой-любовник успел натянуть штаны и пуститься в погоню.
Артура перевели охранять другой объект, а он быстро пристроил туда и Светлану. Теперь их смены не всегда совпадали, но в остальном все получилось даже лучше, чем было.
О том, что в августе его забирали в милицию и вполне реально могли посадить за избиение "черных", он рассказывать не стал. Проговорилась его мама. После этого Света потребовала объяснений, и Заваров нехотя признался: было дело, таскали, но этим все и закончилось. Два мужика, которые с ним беседовали - вроде бы опера из "убойного" отдела, - оказались людьми нормальными и отнеслись с пониманием. Убедившись, что к каким-то убийствам он не имеет ни малейшего отношения, отпустили с миром и даже не стали требовать денег.
Света долго переживала, все боялась, что рано или поздно за Артуром снова придут. Выяснилось, что опасалась она правильно. Пришли. Причем пришли в то время, когда она была на работе. Забрали, даже не дав попрощаться. Она бегала в отделение, потом к следователю, но свидание никто не разрешил. Только его матери удалось один раз пробиться в СИЗО; вернулась она мрачная и долго не хотела ничего говорить, но потом не выдержала, расплакалась и сообщила, что прицепились к Артуру крепко, до суда никто не отпустит, а на суде по этой статье меньше пяти лет никому не дают.
Светка опять бегала к следаку, который вел уголовное дело, объясняла, что Заваров защитил ее честь, а потом пришлось драться, так как бандиты на него сами полезли, но следователь улыбался и отвечал, что верить ей никак нельзя, потому что сначала она говорила одно, а теперь утверждает другое. Конечно, в основной части показания совпадают, но тот нюанс, что изначально она скрыла личность преступника, настраивает на долгие размышления. Тем более что с обвиняемым ее связывают близкие отношения, а это не прибавляет веры в ее показания.
- Раз вы считаете, что у нас близкие отношения, то разрешите свидание!
- Не положено... Разве что позже. Или вы считаете, что сможете убедить его признать свою вину?
- Да он ни в чем не виноват!
- Как сказать... Вот пришел бы сразу с повинной - тогда был бы совсем другой коленкор.
Растерявшись, Светлана рассказала, что Артура забирали в "убойный" отдел, там он все рассказал честно и его поняли, отпустили.
Следователь оживился, достал чистый бланк протокола допроса и быстро записал ее рассказ.
- А фамилии оперативников он вам, значит, не называл? Может, припомните поподробнее?
Света испугалась, что сделала что-то не так и, может быть, подвела нормальных людей. Она категорически отказалась подписать протокол. Следак долго ее уговаривал, пытался запутать, говорил, что такие показания только помогут Артуру, грозил уголовным преследованием за уклонение от помощи правосудию, но в конце концов не сдержался, наорал и выставил за дверь, напутствовав:
- Запомни, слово - не воробей!
Охранное предприятие, в котором работал Артур, обещало нанять хорошего адвоката, но обещаниями дело и кончилось. Даже его зарплату матери выдали только после того, как он в тюрьме оформил соответствующую доверенность. Немного помог директор магазина, где Заваров стоял на посту, а Света была продавщицей, и что-то выделили друзья. Защитника нашла мать по рекомендации кого-то из знакомых, но толку от него не было никакого. Хапнув почти все деньги, что удалось наскрести, он развел руки и заявил, что не отступится, конечно, до конца, но перспективы никакой не видит, приговор однозначно будет обвинительным, а срок - реальным. С потерпевшими договориться нельзя, для них дело принципа - наказать Артура по полной программе, но есть подходы к районному суду, где будет рассматриваться его дело. Там берут много, тем более что и азербайджанская сторона наверняка постарается судью подмазать, дабы отвесил неверному по верхним пределам предусмотренных кодексом санкций. Дорого выходит, очень дорого, но можно ведь продать квартиру, еще какое-нибудь имущество...
Светлана была готова на все, но продавать ей, к сожалению, было нечего.
Резкие изменения произошли, когда Заваров отсидел три недели. Сначала, никому ничего не объяснив, он в категоричной форме отказался от услуг своего защитника, и тот несколько дней звонил матери Артура и Светлане, просил на него "повлиять" и жаловался, что потратил на дело слишком много сил, которые не были должным образом оплачены. Вымогателю дали в зубы какую-то символическую сумму и больше с ним дел не имели, гадая, что именно Артур задумал.
Объяснение они нашли в письме, которое каким-то образом, минуя цензуру и почтовую волокиту, дошло за два дня. Артур написал, что теперь его интересы будет представлять один из лучших городских адвокатов и стоить это не будет ни копейки, - тот сам предложил свои услуги после того, как Заваров обратился за помощью в какую-то благотворительную организацию, адрес которой подсказали опытные сокамерники.
В такое верилось с трудом. Но - верилось. Тем более что и тон писем Артура, доходивших по официальным каналам, стал куда более оптимистичным. Вторично посетив его в СИЗО, мать вернулась довольная: Артур заверил ее, что на суде его непременно освободят, а до начала суда осталось ждать не так уж долго.
Но в день, когда исполнилось ровно два месяца с момента его задержания, случилось невероятное. Поздно вечером в квартиру Светланы нагрянула опергруппа из 13-го отделения, которая разыскивала Артура, сбежавшего из СИЗО. Менты предъявили постановление на обыск и прочесали все комнаты, без церемоний выворачивая ящики с бельем и раскидывая мягкие игрушки в ее. спальне.
- Как можно было бежать из тюрьмы? - спросила обалдевшая Светлана.
- Молча! - осадил старший группы, крепкий малый с пучеглазым лицом и янтарными четками, которые он перебирал пальцами левой руки на протяжении всей процедуры обыска, включившей в себя не только наведение беспорядка, но и составление протокола и привлечение в качестве понятых пару алкоголиков из соседней квартиры. - Говоришь, не знаешь, где он может прятаться?
- Ко мне он не приходил.
- А ты бы нам сказала, если б пришел?
Светлана опустила глаза.
- Понятно! Запомни и передай Заварову, если он заявится раньше, чем мы его схватим, лучше ему сдаться самому. Понятно? Чем быстрее, тем лучше. Потому что у нас времени нет за ним гоняться. А станет сопротивляться-я прикажу своим парням применять оружие решительно и без промедления. Все ясно? Так и передай ему, кр-расавица! - При последнем слове Борисов хмыкнул, как будто Светлана была на самом деле страшно уродлива.
Когда милиционеры уходили, девушка видела, как пучеглазый на лестничной площадке прижал к стенке понятого и кулаком боднул в мягкое брюхо.
- Если заметишь этого урода - сразу мне звони, понял? - сказал он.Семенов, ведь ты меня знаешь! Не дай-то Бог, Семенов, на-е...ать меня решишь. Сразу сядешь, ты меня понял?
- За что, начальник?
- За наркоту. - Ухмыльнувшись, пучеглазый поскакал вниз по лестнице догонять своих подчиненных, а Семенов перекрестился и, прежде чем скрыться за своей дверью, покосился на Светлану с таким выражением на испитом лице, что девушка поняла: случись что - заложит непременно.
Она позвонила матери Артура и узнала, что к ней тоже приходили менты. Вели себя пристойнее и не пугали расстрелом в случае сопротивления, но тоже говорили про побег.
"Может, именно это Артур имел в виду, когда писал про нового адвоката?" подумала Света и, накинув плащ, выбежала во двор, чтобы предупредить любимого прежде, чем он попадется на глаза соседям.
Артур не появился. Вернувшись в квартиру, Света ужаснулась: он наверняка ей звонил, а она в это время, как дура, мерзла на улице!
С ночной смены вернулась мать. Выслушав рассказ дочери, погрустнела, но говорить ничего не стала, ушла на кухню, и Света, пока не заснула, слышала звон посуды.
Следующий день прошел в изматывающем ожидании. Дважды звонили в дверь, и Света открывала, не раздумывая, но оба раза это оказывался Семенов. Первый раз он приходил за спичками, второй - просил одолжить немного сахарного песка и при этом старался задержаться в квартире как можно дольше, зыркая глазами по всем углам. Свете показалось, что если бы не присутствие матери, сосед предложил бы ей сделку: его молчание в обмен на бутылку, но удобного случая переговорить наедине ему не представилось, он ушел и больше не беспокоил.
Вечером мать собралась навестить свою подругу, отнести лекарство для больного ребенка. Сидеть дома одной Свете было тяжело, просто невыносимо, но попросить маму остаться она постеснялась.
В 19.00 в дверь позвонили. Девушке показалось, что она узнала руку Артура. Он тоже нажимал кнопочку много-много раз, и электрический колокольчик разражался радостным звоном.
Она открыла, не раздумывая.
Открыла и увидела перед собой незнакомые лица. Не успела даже испугаться, как удар в солнечное сплетение заставил согнуться. Холодные прокуренные пальцы сжали горло, и кто-то, наклонившись, спросил, щекоча усами ее ухо: