– Ладно, понимаю… Василич хоть не спит?
Денис миновал коридор, свернул в дежурную часть изолятора, небольшое помещение без окон, поприветствовал дежурившего сержанта, тоже едва оторвавшего голову от стола. Дежурка ИВС, это не дежурка отдела, заявок нет, можно и расслабиться.
Районный изолятор располагался в отдельном здании, бывшей прачечной, подаренной администрацией управлению внутренних дел. За пол года там сделали соответствующую перепланировку, обнесли забором с колючей проволокой и затем запустили в эксплуатацию. Почти вплотную к прачечной примыкал один из территориальных отделов милиции, что позволяло рассчитывать на подмогу в случае внезапного нападения врагов закона. Впрочем, никто пока на ИВС не нападал и вряд ли собирался.
Сержант, увидев ответственного от руководства, лениво поднялся из-за пульта, надел фуражку и доложил, что никаких происшествий за время дежурства не случилось. Денис уловил аромат водочных паров, личный состав частенько грешил во время долгих, скучных дежурств. Нынешняя ночь не стала исключением.
– Что-то поздно вы сегодня, – сержант достал из сейфа журнал проверок, – третий час.
– Начальство из Главка нагрянуло, еле спровадил. Василич отдыхает? – Денис кивнул на приоткрытую дверь каморки в дальнем углу дежурки.
– Да, прикорнул… Разбудить?
– Не надо… Сами справимся.
Неволина знали в райуправлении как лояльного руководителя, иногда закрывающего глаза на мелкие нарушения и не занимавшегося буквоедством.
Денис раскрыл журнал, нашёл Генкину фамилию. В другую камеру того не перевели, как и утром, он сидел в третьей, с каким-то наркоманом. Во время первого визита, Денис специально не ходил по камерам, положился на слово Васильевича, что «все путём», расписался в журнале и уехал. Сейчас сержант рассчитывал на аналогичную процедуру.
– Смотреть будете? Или…
– Давай. Бережёного Бог бережёт, а то утром не смотрел. Вдруг, умер кто.
– Тьфу-тьфу, – сплюнул сержант, – хорошо, пойдёмте, глянем. Он снял с пояса связку ключей и слегка покачиваясь, двинул в коридор. Камеры размещались в отдельном блоке, за дверью, оборудованной сигнализацией. Там же, за дверью, находились четыре следственных кабинета.
Набрав код, сержант открыл дверь и пропустил Неволина вперёд. Затем прошёл сам и повернул ключ. В отдалённой части блока за столом кемарил ещё один милиционер. Услышав звуки, проснулся, поднялся, но, узнав своих, снова сел и закрыл глаза.
Начали с первой, расположенной прямо за входом камеры. Третья была напротив. Сержант с трудом провернул тяжёлый ригель замка и толкнул дверь. Пара пассажиров спала на нарах без белья, укрывшись тонкими байковыми одеялами. Услышав звуки, оба проснулись. Денис заглянул в журнал.
– Антипов и Ладнев… Верно?
– Ну, – отозвался один.
– Все в порядке? Претензии есть?
– Конечно… Скажите, чтоб сигареты вернули. Мне сеструха целый блок притащила, а эти, – задержанный кивнул на сержанта, – две штучки дали. А остальное себе заныкали.
– Сколько принесли, столько и отдали, – буркнул тот, – нужны нам твои сраные сигареты.
– Разберёмся, – Денис сделал отметку в журнале и кивнул сопровождающему, – закрывай.
Во вторых апартаментах пожаловались на несправедливость закона и властей, но это находилось вне компетенции Дениса. Когда подошли к третьей камере, сержант сказал:
– Здесь одного ломает, наркот. А второй за РУБОПом сидит.
– Открывай.
Сержант вставил ключ. Денис сунул руку в карман и надавил кнопку мобильника. «Лишь бы Василич дрыхнул покрепче, иначе без толку…»
Дверь со скрежетом пошла внутрь, почти одновременно в дежурке раздался звонок телефона.
– Кто это там, ночью? – сержант повернул голову.
– Сходи, послушай, я пока с этими разберусь.
Сержант заглянул в камеру, потом посмотрел на входную дверь и, наконец, кивнул.
– Хорошо, я сейчас… Блин, не спиться же каким-то козлам.
Он метнулся к выходу, повозился с замком и через пару секунд покинул блок. Денис тут же шагнул в камеру, прикрыв за собой дверь. Генка не спал. Сидел, прислонившись к стене, и безразлично смотрел в пол. Наркоман, похоже, находился в тонком мире и ни на какие звуки не реагировал. Увидев друга детства, Генка вздрогнул от удивления.
– Слушай сюда, – зашептал Денис, опустив вступительное приветствие, – сейчас вернётся цирик. Когда зайдёт в ту дверь, толкай его и беги по коридору. Калитка на улицу открыта. Там постовой, в будке, но он спит. Выскакивай во двор, за воротами сразу налево и в парк. Погоди…
Денис прислушался, достал мобильник, ещё раз нажал кнопку и вновь зашептал:
– Боты оставь, без шнурков не убежишь… Босиком надёжнее и тише. Запоминай адрес. Кирпичный, пять, первый подвал. Это рядом. Там в пакете ботинки, куртка и пять тонн баксов. На первое время хватит…
Денис снова прислушался, затем продолжил.
– Ольга будет ждать завтра у памятника Маяковскому в полдень. Все… Он идёт.
В коридоре раздался гулкий звук шагов и недовольное ворчание сержанта.
– Постой, это ж побег, – мгновенно отреагировал Генка, – поймают, ещё трояк.
– Не дрейфь, ничего тебе не будет.
Денис не врал. Генке пока не предъявили обвинения и не избрали меру пресечения, поэтому формально он не являлся арестованным, и мог бежать без особых последствий.
Генка не заставил себя упрашивать. Через секунду он уже на цыпочках выходил из камеры. Но вдруг что-то вспомнил.
– А ты?
– Фигня. Отоврусь. Давай…
Генка притаился за дверью. Повернулся ключ, клацнул ригель.
– Шутники какие-то… По-английски говорят, – проворчал сержант, переступая порог, – а я…
Досказать он не успел. Генка прямым, коротким ударом сбил его с ног, перепрыгнул, через рухнувшее на пол тело и бесшумно помчался по коридору. Денис подскочил к державшемуся за нос сержанту, принялся его поднимать. Тот что-то мычал, показывая в сторону выхода из изолятора. Второй постовой из блока, моментально проснувшись, продирая глаза, выбрался из-за стола, выхватывая из кобуры пистолет. Убедившись, что Генка благополучно достиг двери и скрылся за ней, Денис закричал:
– Держи его! Держи!
После чего помчался следом по коридору. В дверях столкнулся с постовым, вылетевшим, как ошпаренный, из своей будки. Выиграл ещё три секунды…
…Даже ночью Генкина спина служила на предательски белоснежном фоне отличной мишенью… До парка оставалось метров тридцать, когда Денис с постовым выскочили из дворовых ворот изолятора. Милиционер передёрнул затвор, присел на колено, прижав приклад «Калаша» к плечу. С такого расстояния промахнуться невозможно…
– Не уйдёшь, сука…
Услышав звонкий, ледяной щелчок затвора, Генка замер и медленно обернулся…
Палец лёг на курок…
– Не стрелять!!!
– Имею право… Не уйдёшь, сука…
Чёрные, пустые глазницы… Шум крыльев…
«Я хочу жить, Дениска…»
Денис ударил снизу. Ногой под ствол автомата. Грянул залп, пули ушли в чёрное бесконечное небо. В следующее мгновение он навалился на сержанта, и, хрипя и разрывая застуженные лёгкие, изо всех оставшихся сил заорал:
– Беги!!! Беги, Генка!!! Беги!!!…
– Подсудимый, вам предоставляется последнее слово.
В зале судебных заседаний находилось не так много людей. Родители, Юлька с дочкой. Адвокат. Замполит, притащившийся сюда по долгу службы. Блохин, примчавшийся пять минут назад и до сих пор не отдышавшийся.
Денис оторвал глаза от пола… Мама плакала, отец с волнением смотрел на сына.
– Подсудимый, вы слышали?
Денис поймал взгляд Блохина…
Ваня улыбался. Но не злорадной улыбкой победителя, доказавшего правоту. Это была улыбка своего. Того, кто всегда рядом.
Ваня подмигнул, сложил пальцы колечком и поднял руку вверх. «О'кей!».
Денис тоже улыбнулся и вдруг неожиданно для всех и, возможно, для себя самого во весь голос засмеялся. Искренне и открыто, как не смеялся последние десять лет…
Стены пещеры начали медленно осыпаться…
– Суд удаляется на совещание…
Ноябрь 2001 года.
Денис миновал коридор, свернул в дежурную часть изолятора, небольшое помещение без окон, поприветствовал дежурившего сержанта, тоже едва оторвавшего голову от стола. Дежурка ИВС, это не дежурка отдела, заявок нет, можно и расслабиться.
Районный изолятор располагался в отдельном здании, бывшей прачечной, подаренной администрацией управлению внутренних дел. За пол года там сделали соответствующую перепланировку, обнесли забором с колючей проволокой и затем запустили в эксплуатацию. Почти вплотную к прачечной примыкал один из территориальных отделов милиции, что позволяло рассчитывать на подмогу в случае внезапного нападения врагов закона. Впрочем, никто пока на ИВС не нападал и вряд ли собирался.
Сержант, увидев ответственного от руководства, лениво поднялся из-за пульта, надел фуражку и доложил, что никаких происшествий за время дежурства не случилось. Денис уловил аромат водочных паров, личный состав частенько грешил во время долгих, скучных дежурств. Нынешняя ночь не стала исключением.
– Что-то поздно вы сегодня, – сержант достал из сейфа журнал проверок, – третий час.
– Начальство из Главка нагрянуло, еле спровадил. Василич отдыхает? – Денис кивнул на приоткрытую дверь каморки в дальнем углу дежурки.
– Да, прикорнул… Разбудить?
– Не надо… Сами справимся.
Неволина знали в райуправлении как лояльного руководителя, иногда закрывающего глаза на мелкие нарушения и не занимавшегося буквоедством.
Денис раскрыл журнал, нашёл Генкину фамилию. В другую камеру того не перевели, как и утром, он сидел в третьей, с каким-то наркоманом. Во время первого визита, Денис специально не ходил по камерам, положился на слово Васильевича, что «все путём», расписался в журнале и уехал. Сейчас сержант рассчитывал на аналогичную процедуру.
– Смотреть будете? Или…
– Давай. Бережёного Бог бережёт, а то утром не смотрел. Вдруг, умер кто.
– Тьфу-тьфу, – сплюнул сержант, – хорошо, пойдёмте, глянем. Он снял с пояса связку ключей и слегка покачиваясь, двинул в коридор. Камеры размещались в отдельном блоке, за дверью, оборудованной сигнализацией. Там же, за дверью, находились четыре следственных кабинета.
Набрав код, сержант открыл дверь и пропустил Неволина вперёд. Затем прошёл сам и повернул ключ. В отдалённой части блока за столом кемарил ещё один милиционер. Услышав звуки, проснулся, поднялся, но, узнав своих, снова сел и закрыл глаза.
Начали с первой, расположенной прямо за входом камеры. Третья была напротив. Сержант с трудом провернул тяжёлый ригель замка и толкнул дверь. Пара пассажиров спала на нарах без белья, укрывшись тонкими байковыми одеялами. Услышав звуки, оба проснулись. Денис заглянул в журнал.
– Антипов и Ладнев… Верно?
– Ну, – отозвался один.
– Все в порядке? Претензии есть?
– Конечно… Скажите, чтоб сигареты вернули. Мне сеструха целый блок притащила, а эти, – задержанный кивнул на сержанта, – две штучки дали. А остальное себе заныкали.
– Сколько принесли, столько и отдали, – буркнул тот, – нужны нам твои сраные сигареты.
– Разберёмся, – Денис сделал отметку в журнале и кивнул сопровождающему, – закрывай.
Во вторых апартаментах пожаловались на несправедливость закона и властей, но это находилось вне компетенции Дениса. Когда подошли к третьей камере, сержант сказал:
– Здесь одного ломает, наркот. А второй за РУБОПом сидит.
– Открывай.
Сержант вставил ключ. Денис сунул руку в карман и надавил кнопку мобильника. «Лишь бы Василич дрыхнул покрепче, иначе без толку…»
Дверь со скрежетом пошла внутрь, почти одновременно в дежурке раздался звонок телефона.
– Кто это там, ночью? – сержант повернул голову.
– Сходи, послушай, я пока с этими разберусь.
Сержант заглянул в камеру, потом посмотрел на входную дверь и, наконец, кивнул.
– Хорошо, я сейчас… Блин, не спиться же каким-то козлам.
Он метнулся к выходу, повозился с замком и через пару секунд покинул блок. Денис тут же шагнул в камеру, прикрыв за собой дверь. Генка не спал. Сидел, прислонившись к стене, и безразлично смотрел в пол. Наркоман, похоже, находился в тонком мире и ни на какие звуки не реагировал. Увидев друга детства, Генка вздрогнул от удивления.
– Слушай сюда, – зашептал Денис, опустив вступительное приветствие, – сейчас вернётся цирик. Когда зайдёт в ту дверь, толкай его и беги по коридору. Калитка на улицу открыта. Там постовой, в будке, но он спит. Выскакивай во двор, за воротами сразу налево и в парк. Погоди…
Денис прислушался, достал мобильник, ещё раз нажал кнопку и вновь зашептал:
– Боты оставь, без шнурков не убежишь… Босиком надёжнее и тише. Запоминай адрес. Кирпичный, пять, первый подвал. Это рядом. Там в пакете ботинки, куртка и пять тонн баксов. На первое время хватит…
Денис снова прислушался, затем продолжил.
– Ольга будет ждать завтра у памятника Маяковскому в полдень. Все… Он идёт.
В коридоре раздался гулкий звук шагов и недовольное ворчание сержанта.
– Постой, это ж побег, – мгновенно отреагировал Генка, – поймают, ещё трояк.
– Не дрейфь, ничего тебе не будет.
Денис не врал. Генке пока не предъявили обвинения и не избрали меру пресечения, поэтому формально он не являлся арестованным, и мог бежать без особых последствий.
Генка не заставил себя упрашивать. Через секунду он уже на цыпочках выходил из камеры. Но вдруг что-то вспомнил.
– А ты?
– Фигня. Отоврусь. Давай…
Генка притаился за дверью. Повернулся ключ, клацнул ригель.
– Шутники какие-то… По-английски говорят, – проворчал сержант, переступая порог, – а я…
Досказать он не успел. Генка прямым, коротким ударом сбил его с ног, перепрыгнул, через рухнувшее на пол тело и бесшумно помчался по коридору. Денис подскочил к державшемуся за нос сержанту, принялся его поднимать. Тот что-то мычал, показывая в сторону выхода из изолятора. Второй постовой из блока, моментально проснувшись, продирая глаза, выбрался из-за стола, выхватывая из кобуры пистолет. Убедившись, что Генка благополучно достиг двери и скрылся за ней, Денис закричал:
– Держи его! Держи!
После чего помчался следом по коридору. В дверях столкнулся с постовым, вылетевшим, как ошпаренный, из своей будки. Выиграл ещё три секунды…
…Даже ночью Генкина спина служила на предательски белоснежном фоне отличной мишенью… До парка оставалось метров тридцать, когда Денис с постовым выскочили из дворовых ворот изолятора. Милиционер передёрнул затвор, присел на колено, прижав приклад «Калаша» к плечу. С такого расстояния промахнуться невозможно…
– Не уйдёшь, сука…
Услышав звонкий, ледяной щелчок затвора, Генка замер и медленно обернулся…
Палец лёг на курок…
– Не стрелять!!!
– Имею право… Не уйдёшь, сука…
Чёрные, пустые глазницы… Шум крыльев…
«Я хочу жить, Дениска…»
Денис ударил снизу. Ногой под ствол автомата. Грянул залп, пули ушли в чёрное бесконечное небо. В следующее мгновение он навалился на сержанта, и, хрипя и разрывая застуженные лёгкие, изо всех оставшихся сил заорал:
– Беги!!! Беги, Генка!!! Беги!!!…
* * *
Три месяца спустя.– Подсудимый, вам предоставляется последнее слово.
В зале судебных заседаний находилось не так много людей. Родители, Юлька с дочкой. Адвокат. Замполит, притащившийся сюда по долгу службы. Блохин, примчавшийся пять минут назад и до сих пор не отдышавшийся.
Денис оторвал глаза от пола… Мама плакала, отец с волнением смотрел на сына.
– Подсудимый, вы слышали?
Денис поймал взгляд Блохина…
Ваня улыбался. Но не злорадной улыбкой победителя, доказавшего правоту. Это была улыбка своего. Того, кто всегда рядом.
Ваня подмигнул, сложил пальцы колечком и поднял руку вверх. «О'кей!».
Денис тоже улыбнулся и вдруг неожиданно для всех и, возможно, для себя самого во весь голос засмеялся. Искренне и открыто, как не смеялся последние десять лет…
Стены пещеры начали медленно осыпаться…
– Суд удаляется на совещание…
Ноябрь 2001 года.