Страница:
произносил своего мнения вслух, а лишь наблюдал с сочувственным интересом,
который ни в коей мере не являлся тем, что называют терпимостью, потому что
терпимость подразумевает ослабление принципов, которыми он не обладал...
Бессонница наконец отступила, и Пирсон провалился в настолько глубокий
сон, что проснулся позже обычного. Он позавтракал у себя в комнате, затем
спустился к стойке администратора посмотреть, не пришел ли ответ от Рут. За
ночь посетителей в отеле прибавилось: в углу холла были сложены два
чемодана, явно английские, дожидаясь портье, который должен был отнести их в
номер. В праздном любопытстве Пирсон взглянул на бирки, интересуясь, кто он,
этот его соотечественник. Пирсон замер, поспешно оглянулся и быстро подошел
к клерку.
-- Эта англичанка,-- сказал он встревоженно,-- когда она приехала?
-- Час назад, сеньор, на утреннем корабле.
-- Она сейчас в гостинице?
Клерк посмотрел на него нерешительно, затем изящно капитулировал:
-- Нет, сеньор, она очень торопилась и спросила меня, где она может
найти мистера Коннолли. Я сказал ей. Надеюсь, все в порядке?
Пирсон выругался про себя. Такого потрясающего невезения он представить
себе не мог. Мод Уайт оказалась женщиной более решительной, чем намекал
Коннолли. Каким-то образом она вычислила, куда он сбежал, и то ли гордость,
то ли желание, то ли оба эти фактора, вместе взятые, заставили ее
последовать за ним. То, что она приехала именно в этот отель, было
неудивительно. Все англичане на Сирене выбирают почему-то его.
Поднимаясь вверх по дороге к вилле, Пирсон боролся со все возрастающим
чувством бесполезности своих действий. Он понятия не имел, что он будет
делать, когда встретится с Коннолли и Мод. Он просто ощущал неясный, но
настойчивый импульс поспешить на помощь. Если он сможет перехватить Мод
прежде, чем она доберется до виллы, то, возможно, сумеет убедить ее, что
Коннолли болен и ее вторжение лишь повредит ему. Но так ли это? А если между
ними установились прежние отношения, и ни он, ни она не имеют ни малейшего
желания видеть его?
Они разговаривали на ухоженном газоне перед виллой, когда Пирсон влетел
в ворота и остановился, чтобы перевести дух. Коннолли отдыхал на кованой
железной скамье под пальмой, Мод ходила взад и вперед в нескольких ярдах от
него. Она о чем-то с ним говорила, слов на таком расстоянии Пирсон услышать
не мог, но судя по интонации догадался, что она его уговаривала. Ситуация
была слишком неопределенной, но пока Пирсон стоял, размышляя, подойти ему
или нет, Коннолли поднял взгляд и увидел друга. Его лицо, лишенное всякого
выражения, походило на маску. В нем не угадывалось ни адресованного Пирсону
приветствия, ни нежелания его видеть. Проследив взгляд Коннолли, Мод тоже
посмотрела на Пирсона, и в первый раз он увидел ее лицо. Мод была
действительно красивая женщина, но отчаяние и гнев так исказили ее черты,
что она выглядела персонажем из какой-то греческой трагедии. Она страдала не
только от того, что ею пренебрегли, но и потому, что она не понимала причины
такого пренебрежения.
Появление Пирсона сработало как сигнал к действию: с трудом
сдерживаемые чувства выплеснулись наружу. Мод резко повернулась на месте и
бросилась к Коннолли, который продолжал наблюдать за ней с отсутствующим
лицом. Секунду Пирсон не видел, что она делает, затем в ужасе закричал:
-- Осторожно, Рой!
Коннолли двигался с удивительной скоростью, словно внезапно вышел из
состояния транса. Он схватил Мод за запястья, произошла короткая стычка, и
вот он уже пятился от нее, завороженно глядя на что-то в своей ладони.
Женщина стояла без движения, парализованная страхом и стыдом, прижав
костяшки пальцев ко рту. Коннолли крепко сжимал пистолет в правой руке и
любовно поглаживал его левой. Мод издала глухой стон.
-- Я только хотела попугать тебя, Рой, клянусь тебе.
-- Все в порядке, дорогая,-- сказал Коннолли мягко.-- Я верю тебе, не
переживай.
Его голос казался абсолютно естественным, он повернулся к Пирсону и
улыбнулся ему своей старой, мальчишеской улыбкой.
-- Так вот чего он ждал, Джек,-- сказал Коннолли.-- Я его не разочарую.
-- Нет,-- выдохнул Пирсон, белый от ужаса.-- Не надо, Рой, ради Бога!
Но Коннолли не слушал уговоров друга, он уже подносил пистолет к виску.
И в этот самый момент Пирсон с ужасающей ясностью осознал, что Омега реален
и будет теперь искать новое обиталище.
Он не увидел вспышки и не услышал звука выстрела. Мир, который он знал,
ушел из его сознания, и вокруг клубился плотный, заворачивающийся спиралью
туман. Из центра этого пространства без стен, заполненного голубым туманом,
на него смотрели два огромных, лишенных век глаза. В их взгляде ощущался
удовлетворенный покой, вот-вот готовый перейти в чувство голода.
Много-много миллионов лет назад, когда человек был всего лишь мечтой
отдаленного будущего, третий за всю историю мира корабль, достигший Земли,
спустился сквозь вечные облака и приземлился на континент, который мы теперь
называем Африкой. Создания, которых он нес сквозь невообразимую бездну
космоса, выглянули из него и увидели мир, который мог стать подходящим домом
для их утомленной расы. Однако Землю уже населял великий, хотя и вымирающий
народ. Поскольку обе расы можно было назвать цивилизованными в истинном
значении этого слова, они не вступили в войну, но заключили обоюдное
соглашение. Дело в том, что прежние обитатели Земли, а некогда правители
всего мира, располагавшегося внутри орбиты Плутона, умели смотреть в будущее
и даже на грани полного вымирания неустанно готовили Землю к приходу
следующей расы.
Итак, через сорок миллионов лет после того, как последний представитель
старейшей расы обрел вечный покой, люди начали возводить города там, где
архитекторы их великих предшественников вздымали башни к самым облакам. И в
течение многих веков, задолго до рождения человека, чужаки не бездействовали
-- они покрыли половину планеты городами, населенными великим множеством
незрячих, фантастических рабов. И хотя человек знал об этих городах,
поскольку те часто создавали ему массу проблем, он никогда не подозревал,
что все тропики вокруг него по-прежнему принадлежали старшей цивилизации,
которая тщательно готовилась к тому дню, когда она предпримет рискованное
путешествие из-за космических морей, чтобы вновь вступить во владение давно
утраченным наследством.
-- Джентльмены,-- мрачно обратился президент к Совету.-- С сожалением
должен сообщить, что в процессе осуществления наших планов по колонизации
Третьей планеты мы столкнулись с некоторыми сложностями. Как вам всем
известно, на протяжении многих лет мы работали на этой планете без ведома ее
обитателей, готовясь к тому дню, когда сможем полностью взять ее под
контроль. Мы не ожидали сопротивления, поскольку народ Третьей находится на
примитивном уровне развития и не владеет оружием, способным причинить нам
вред. К тому же нынешние обитатели планеты разделены на множество
политических групп, или "наций", которые постоянно враждуют между собой.
Подобное отсутствие единства, без сомнения, способствует выполнению нашей
задачи.
Для получения максимально полной информации о планете и ее жителях мы
послали на Третью несколько сотен исследователей, и теперь у нас имеются
наблюдатели практически в каждом более или менее крупном городе. Наши люди
работают прекрасно, и благодаря их регулярным сообщениям сейчас мы владеем
детальными знаниями об этом чуждом нам мире. Более того, еще несколько сетов
назад я сказал бы, что мы обладаем абсолютно полной информацией относительно
положения на планете. Однако совсем недавно я вдруг обнаружил, что мы очень
сильно ошибались.
Нашим главным исследователем в стране, известной как Англия, которая
упоминалась здесь множество раз, являлся очень талантливый молодой ученый
Кервак Тетон, внук великого Ворака. Он близко сошелся с англичанами, как
казалось, на редкость открытой расой, и по прошествии недолгого времени был
принят в их высшем обществе. Он даже провел некоторое время в одном из их
так называемых центров обучения, но вскоре с отвращением покинул его. Хотя
это не имело ничего общего с его основной задачей, энергичный юноша также
занялся изучением диких животных Третьей -- замечательных и интересных, хотя
и казавшихся весьма странными созданий.
Они свободно бродят по огромным регионам планеты. Некоторые из этих
животных представляют опасность для человека, но Тетон справился с ними и
даже уничтожил несколько видов. Именно в процессе изучения этих тварей он
сделал открытие, которое, боюсь, внесет немалые изменения в наши планы. Но
пусть лучше Кервак расскажет сам.
Президент повернул выключатель, и из скрытого транслятора зазвучал
голос Кервака Тетона, обращавшегося к лучшим умам Марса:
"...Перехожу к главной части сообщения. В течение некоторого времени я
занимался изучением диких животных планеты -- исключительно в целях
получения чисто научных знаний. Животные Третьей подразделяются на четыре
основные группы: млекопитающие, рыбы, рептилии, насекомые, а также на
большое число видов и подвидов. На нашей собственной планете существовало
множество представителей первых трех классов, хотя сейчас, разумеется, их
нет. Но, насколько мне известно, в нашем мире никогда за всю историю его
существования не встречались насекомые. Естественно, именно они в первую
очередь привлекли мое внимание, и я старательно изучил их привычки и
строение.
Вам, которые никогда их не видели, будет нелегко представить себе, как
выглядят эти создания. Существуют миллионы разных типов, и понадобятся века
для того, чтобы классифицировать их все, но по большей части это крохотные
животные со множеством сочлененных конечностей и телом, заключенным в
прочный панцирь. Они очень малы, около половины земма в длину, многие с
крылышками. Большинство из них откладывают яйца и претерпевают
многочисленные метаморфозы, прежде чем стать полноценной особью. Вместе с
сообщением я посылаю несколько фотографий и фильмов, которые дадут вам
лучшее представление об их многообразии, чем любые мои слова. Большую часть
информации я почерпнул из литературы. Аборигены Третьей проявляют немалый
интерес к живущим с ними рядом созданиям -- тысячи ученых посвятили свою
жизнь кропотливым наблюдениям за насекомыми, и, я полагаю, это неоспоримое
доказательство того, что их интеллект гораздо выше, чем думают некоторые
наши ученые".
Последнее замечание вызвало у аудитории улыбки, поскольку Дом Тетонов
издавна славился радикальными и нетрадиционными взглядами.
"Свои исследования я начал с неких весьма неординарных созданий,
живущих в тропических районах планеты,-- их называют "термитами", или
"белыми муравьями". Они живут многочисленными, прекрасно организованными
сообществами и даже создают своего рода города -- огромные насыпи из
необыкновенно прочного материала, соты с ячейками и проходами. Они проявляют
удивительное инженерное мастерство, способны проникать сквозь металл и
стекло и при желании могут разрушить большую часть созданного людьми. Они
едят целлюлозу и дерево, следовательно, с тех пор как человек начал
интенсивно использовать эти материалы, он постоянно пребывает в состоянии
войны с разрушителями его собственности. Возможно к счастью для него, у
термитов есть смертельные враги -- муравьи, принадлежащие к очень близкому
виду. Термиты и муравьи воюют с древнейших времен, и их разногласия до сих
пор не разрешены.
Надо отметить, что термиты слепы -- они не выносят света и, выбираясь
из своих городов, всегда придерживаются укрытий, сооружая туннели и
цементные трубы, если им приходится пересекать открытое пространство. Тем не
менее они прекрасные инженеры и архитекторы, и никакие преграды не могут
помешать им достичь цели. Их наиболее замечательная особенность, однако,
биологического характера. Из одинаковых яиц они способны производить около
полудюжины типов созданий разных специальностей -- бойцов с огромными
клешнями, солдат, способных обрызгивать противников ядом, рабочих,
функционирующих в качестве складов пищи благодаря невероятной выносливости и
неимоверно большой емкости их растянутых желудков, а также великое множество
прочих невероятных разновидностей. В книгах, которые я посылаю, вы найдете
полный перечень их видов, известных натуралистам Третьей.
Чем больше я читал, тем больше меня впечатляло совершенство их
социальной системы. Мне, как, вероятно, и многим ученым, моим
предшественникам, пришло в голову, что термитник можно сравнить с огромным
механизмом, детали которого созданы не из металла, а из протоплазмы, а
колесиками и зубцами служат отдельные насекомые, каждое из которых играет
определенную роль. Только значительно позже я понял, насколько близка к
истине была данная аналогия.
Нигде в термитнике не существует никакого разброда или беспорядка, и
все там покрыто тайной. Когда я обдумал проблему, мне показалось, что
термиты гораздо более достойны нашего внимания с чисто научной точки зрения,
чем сами люди. В конце концов, люди не так сильно отличаются от нас -- хотя
подобным утверждением я рискую вызвать раздражение многих ученых, -- в то
время как эти насекомые являются абсолютно чуждыми нам по всем параметрам.
Они работают, живут и умирают на благо государства. Личность для них --
ничто. С нашей точки зрения, как и с точки зрения людей, государство
существует только для личности. Кто может сказать, какое из мнений является
более правильным?
Проблема показалась мне столь захватывающе интересной, что я в конце
концов решил самостоятельно изучить крохотные создания, воспользовавшись для
этого всеми имеющимися в моем распоряжении приборами -- приборами, о которых
даже не мечтали натуралисты Третьей. Итак, я выбрал крохотный необитаемый
островок в отдаленной части Тихого океана, самого большого океана планеты,
густо усыпанный странными насыпями термитов, и сконструировал небольшое
металлическое строение, чтобы оборудовать в нем лабораторию. Находясь под
сильным впечатлением от разрушительной силы термитов, я выкопал вокруг
здания широкий кольцеобразный ров, оставив достаточно места для приземления
своего корабля, и впустил в ров морскую воду. Я полагал, что десять зеттов
воды помешают им и не позволят нанести какой бы то ни было ущерб. Насколько
глупо выглядит этот ров сейчас!
Приготовления заняли несколько недель, поскольку я не мог слишком часто
покидать Англию. На моей небольшой космической яхте дорога от Лондона до
острова Термитов занимала не много времени -- меньше половины сектора.
Лаборатория была оборудована всем, что, по моим представлениям, могло
оказаться полезным, и еще многими вещами, для которых я не видел
немедленного применения, но которые могли пригодиться в будущем. Наиболее
важным прибором являлся высокочастотный гамма-излучатель, который, как я
надеялся, откроет мне все секреты, скрытые от невооруженного глаза за
стенами термитника. Возможно, не менее полезным окажется очень
чувствительный психометр, используемый при исследовании планет, где
предполагается существование нового типа менталитета, не поддающегося
определению обычным путем. Прибор способен работать с любой возможной
ментальной частотой, а его широкий диапазон воздействия определяет наличие
человека на расстоянии в несколько сотен миль. Я не сомневался, что смогу
проследить мыслительный процесс термитов, даже если импульсы их абсолютно
чуждого интеллекта чрезвычайно слабы.
Поначалу успехи мои были весьма невелики. При помощи излучателя я
обследовал ближайшие термитники. Это было завораживающее занятие -- следить
за снующими по проходам рабочими, таскающими пищу и строительные материалы.
Я наблюдал за чудовищно раздувшейся королевой, откладывающей в королевской
ячейке бесконечный поток яиц: по одному через каждые несколько секунд, днем
и ночью, год за годом. Несмотря на то что центром активности колонии была
именно она, сфокусированная на ней стрелка психометра лишь слегка
вздрогнула. Одна-единственная клетка моего тела оказала бы большее
воздействие на прибор! Чудовищная королева являлась всего лишь безмозглым
механизмом, даже менее чем механизмом, поскольку состояла из чистой
протоплазмы, и рабочие заботились о ней так же, как мы заботимся о любом
приносящем пользу роботе.
По многим причинам я не ожидал, что королева окажется силой,
управляющей колонией, но я нигде не мог обнаружить какое-либо создание,
какого-нибудь супертермита, который наблюдает и координирует действия
остальных. Это не удивило бы ученых Третьей, поскольку они уверены, что
термитами руководит исключительно инстинкт. Но мои приборы способны
зафиксировать нервный стимул, который является составляющей автоматических
рефлекторных действий, и тем не менее ничего не обнаружили. Тогда я усилил
мощность до предела и нацепил пару примитивных, но очень удобных наушников.
Так я просидел много часов. Иногда слышались те слабые характерные скрипы,
происхождения которых мы никогда не могли объяснить, но большую часть
времени единственным звуком оставался шум, напоминающий рокот волн,
разбивающихся о некий отдаленный берег,-- источником этого шума служила
общая масса планетарного интеллекта, влияющая на мои приборы.
Я уже начал приходить в отчаяние, когда произошел один из столь частых
в науке инцидентов. Я разбирал аппарат после очередного бесплодного
эксперимента и случайно толкнул принимающий контур так, что он указал на
землю. К моему удивлению, стрелки начали бешено колебаться. Передвигая
контур обычным способом, я обнаружил, что источник возбуждения находится
практически прямо подо мной, хотя определить расстояние не представлялось
возможным. В наушниках слышалось постоянное гудение, прерываемое редкими
всплесками. Это звучало для всего мира как работа некой электрической
машины, и никогда ранее не было отмечено, чтобы какой-либо интеллект
функционировал с частотой сто тысяч мегамегагерц. К моему немалому
раздражению, как вы можете догадаться, я должен был срочно вернуться в
Англию, а следовательно, не имел возможности продолжить исследование.
Я смог вернуться на остров Термитов спустя две недели, предварительно
произведя тщательный осмотр моей маленькой космической яхты из-за дефектов
электросети. Некогда в ее истории, которая, насколько мне известно, была
богата событиями, суденышко оснастили лучевыми экранами. Это были, надо
сказать, очень хорошие экраны, слишком хорошие для законопослушного корабля.
У меня есть серьезная причина полагать, что на самом деле им не раз
приходилось отражать атаки крейсеров Ассамблеи. Я не получаю большого
удовольствия от проверки комплекса автоматических релейных цепей, но наконец
это было сделано, и я на предельной скорости устремился к Тихому океану,
передвигаясь так быстро, что моя реактивная струя превратилась в один
непрекращающийся взрыв. К несчастью, скоро я вновь должен был снизить
скорость, поскольку обнаружил, что перестал функционировать настроенный на
остров направляющий луч. Я предположил, что перегорел предохранитель, и
далее вынужден был производить ориентирование и навигацию обычным путем.
Инцидент привел меня в раздражение, но не встревожил, и наконец я стал
снижаться над островом Термитов, не предчувствуя опасности.
Я приземлился внутри рва и подошел к двери лаборатории. Но едва я
произнес пароль, металлический замок открылся и из комнаты вырвалась
ужасающая струя газов. Я был настолько ошеломлен произошедшим, что только
спустя некоторое время настолько овладел собой, чтобы понять, что случилось.
Несколько опомнившись, я узнал запах синильной кислоты, которая немедленно
убивает человека, но на нас воздействует только спустя продолжительное
время.
Вероятно, что-то произошло в лаборатории, подумал я, но тут же
вспомнил, что для появления такого объема газа там было недостаточно
химикатов. Да и что могло спровоцировать подобный инцидент?
Когда я заглянул в саму лабораторию, то испытал второе потрясение.
Помещение лежало в руинах, ни один прибор не уцелел, невозможно было даже
определить, какому из них принадлежал тот или иной фрагмент. Вскоре удалось
определить причину катастрофы: силовая установка, мой маленький атомный
реактор, взорвался. Но почему? Атомные реакторы не взрываются без достаточно
серьезных причин; если это случилось, то дело плохо. Я внимательно осмотрел
комнату и немедленно обнаружил огромное количество маленьких дырочек в полу,
подобных тем, что делают термиты, когда передвигаются с места на место. Мои
подозрения, какими бы невероятными они ни были, начали подтверждаться. Я мог
допустить, что насекомые наполнили мою комнату отравляющим газом, но
представить, что они сумели расправиться с атомным реактором,-- это уж
слишком! Желая окончательно разобраться в происходящем, я принялся за поиски
обломков генератора и, к своему изумлению, обнаружил, что синхронизирующие
кольца замкнуты. На остатках осмиевого тороида все еще сохранялись прилипшие
челюсти термитов, пожертвовавших жизнью в стремлении испортить реактор...
Я долго сидел в корабле, обдумывая этот выходящий за рамки обычного
факт. Очевидно, катастрофа спровоцирована интеллектом, который я на
мгновение обнаружил во время последнего визита. Если это правитель термитов
-- а кто еще это мог быть? -- то каким образом он овладел знаниями об
атомном реакторе и выяснил единственный способ, которым его можно было
вывести из строя? По каким-то причинам -- возможно, потому, что я слишком
глубоко проник в его секрет,-- он решил уничтожить меня и мою работу. Первая
попытка оказалась неудачной, но он может предпринять еще одну, с лучшими
результатами, хотя я не представлял, как он умудрится повредить мне за
крепкими стенами моей яхты.
Психометр и излучатель были уничтожены, но я не собирался так легко
сдаваться и начал охоту при помощи корабельного излучателя, который, хотя не
предназначался для работы подобного рода, мог неплохо с ней справляться. Так
как я лишился основного психометра, прошло некоторое время, прежде чем я
обнаружил то, что искал. Мне необходимо было при помощи приборов тщательно
осмотреть огромные участки земли, пласт за пластом. Внимательно исследуя все
подозрительные объекты, на глубине около двух сотен футов я заметил темную,
слабо светящуюся массу, сильно смахивавшую на огромный валун. С более
близкого расстояния я, к великой радости, понял, что это вовсе не валун, а
правильная металлическая сфера, около двадцати футов в диаметре. Мои поиски
завершились! Когда я послал луч сквозь металл, возник слабый, затухающий
образ, а затем на экране появилось логово супертермита.
Я ожидал, что обнаружу некое фантастическое создание, возможно,
огромный голый мозг на рудиментарных ножках, но с первого взгляда понял, что
в сфере не было ничего живого. От стены до стены этого огражденного металлом
пространства располагалось скопление крохотных и невероятно сложных
механизмов, и все они щелкали и гудели почти со скоростью света. По
сравнению с этим чудом электронной инженерии наши огромные излучатели должны
были показаться изделиями детей или дикарей. Я увидел мириады крохотных
электронных цепей, периодически вспыхивавших направляющих клапанов и
странных очертаний толкателей клапанов, снующих среди движущегося лабиринта
приборов, абсолютно не похожих ни на что когда-либо созданное нами.
Разработчикам этого механизма мой атомный реактор мог показаться детской
игрушкой.
Секунды две, наверное, я с изумлением таращился на потрясающее зрелище,
а затем на экране внезапно возникла пелена помех и начался безумный танец
бесформенных пятен.
Я столкнулся с устройством, до сих пор нами не освоенным,-- с экраном,
сквозь который не проникает излучение. Возможности загадочных созданий
оказались даже большими, чем я мог себе представить, и перед лицом этого
последнего открытия я уже не мог чувствовать себя в безопасности даже на
борту своего корабля. Откровенно говоря, мне вдруг захотелось оказаться как
можно дальше от острова Термитов, за много-много миль. Желание было столь
сильным, что минуту спустя я уже летел высоко над Тихим океаном, поднимаясь
все выше и выше сквозь стратосферу, чтобы затем по огромному овалу,
загибавшемуся вниз, спуститься к Англии.
Вы можете улыбнуться или обвинить меня в трусости, добавив, что мой дед
Ворак никогда бы так не поступил, но слушайте, что было дальше.
Примерно в ста милях от острова и на высоте в тридцать миль, когда я
передвигался уже со скоростью, превышавшей две тысячи миль в час, в
переключателе послышался страшный треск и низкое гудение мотора сменилось
страшным утробным ревом, словно при внезапно возникшей перегрузке. Одного
взгляда на приборную доску оказалось достаточно, чтобы понять: экраны
вспыхнули под воздействием луча высокой индукции. К счастью, мощность его
который ни в коей мере не являлся тем, что называют терпимостью, потому что
терпимость подразумевает ослабление принципов, которыми он не обладал...
Бессонница наконец отступила, и Пирсон провалился в настолько глубокий
сон, что проснулся позже обычного. Он позавтракал у себя в комнате, затем
спустился к стойке администратора посмотреть, не пришел ли ответ от Рут. За
ночь посетителей в отеле прибавилось: в углу холла были сложены два
чемодана, явно английские, дожидаясь портье, который должен был отнести их в
номер. В праздном любопытстве Пирсон взглянул на бирки, интересуясь, кто он,
этот его соотечественник. Пирсон замер, поспешно оглянулся и быстро подошел
к клерку.
-- Эта англичанка,-- сказал он встревоженно,-- когда она приехала?
-- Час назад, сеньор, на утреннем корабле.
-- Она сейчас в гостинице?
Клерк посмотрел на него нерешительно, затем изящно капитулировал:
-- Нет, сеньор, она очень торопилась и спросила меня, где она может
найти мистера Коннолли. Я сказал ей. Надеюсь, все в порядке?
Пирсон выругался про себя. Такого потрясающего невезения он представить
себе не мог. Мод Уайт оказалась женщиной более решительной, чем намекал
Коннолли. Каким-то образом она вычислила, куда он сбежал, и то ли гордость,
то ли желание, то ли оба эти фактора, вместе взятые, заставили ее
последовать за ним. То, что она приехала именно в этот отель, было
неудивительно. Все англичане на Сирене выбирают почему-то его.
Поднимаясь вверх по дороге к вилле, Пирсон боролся со все возрастающим
чувством бесполезности своих действий. Он понятия не имел, что он будет
делать, когда встретится с Коннолли и Мод. Он просто ощущал неясный, но
настойчивый импульс поспешить на помощь. Если он сможет перехватить Мод
прежде, чем она доберется до виллы, то, возможно, сумеет убедить ее, что
Коннолли болен и ее вторжение лишь повредит ему. Но так ли это? А если между
ними установились прежние отношения, и ни он, ни она не имеют ни малейшего
желания видеть его?
Они разговаривали на ухоженном газоне перед виллой, когда Пирсон влетел
в ворота и остановился, чтобы перевести дух. Коннолли отдыхал на кованой
железной скамье под пальмой, Мод ходила взад и вперед в нескольких ярдах от
него. Она о чем-то с ним говорила, слов на таком расстоянии Пирсон услышать
не мог, но судя по интонации догадался, что она его уговаривала. Ситуация
была слишком неопределенной, но пока Пирсон стоял, размышляя, подойти ему
или нет, Коннолли поднял взгляд и увидел друга. Его лицо, лишенное всякого
выражения, походило на маску. В нем не угадывалось ни адресованного Пирсону
приветствия, ни нежелания его видеть. Проследив взгляд Коннолли, Мод тоже
посмотрела на Пирсона, и в первый раз он увидел ее лицо. Мод была
действительно красивая женщина, но отчаяние и гнев так исказили ее черты,
что она выглядела персонажем из какой-то греческой трагедии. Она страдала не
только от того, что ею пренебрегли, но и потому, что она не понимала причины
такого пренебрежения.
Появление Пирсона сработало как сигнал к действию: с трудом
сдерживаемые чувства выплеснулись наружу. Мод резко повернулась на месте и
бросилась к Коннолли, который продолжал наблюдать за ней с отсутствующим
лицом. Секунду Пирсон не видел, что она делает, затем в ужасе закричал:
-- Осторожно, Рой!
Коннолли двигался с удивительной скоростью, словно внезапно вышел из
состояния транса. Он схватил Мод за запястья, произошла короткая стычка, и
вот он уже пятился от нее, завороженно глядя на что-то в своей ладони.
Женщина стояла без движения, парализованная страхом и стыдом, прижав
костяшки пальцев ко рту. Коннолли крепко сжимал пистолет в правой руке и
любовно поглаживал его левой. Мод издала глухой стон.
-- Я только хотела попугать тебя, Рой, клянусь тебе.
-- Все в порядке, дорогая,-- сказал Коннолли мягко.-- Я верю тебе, не
переживай.
Его голос казался абсолютно естественным, он повернулся к Пирсону и
улыбнулся ему своей старой, мальчишеской улыбкой.
-- Так вот чего он ждал, Джек,-- сказал Коннолли.-- Я его не разочарую.
-- Нет,-- выдохнул Пирсон, белый от ужаса.-- Не надо, Рой, ради Бога!
Но Коннолли не слушал уговоров друга, он уже подносил пистолет к виску.
И в этот самый момент Пирсон с ужасающей ясностью осознал, что Омега реален
и будет теперь искать новое обиталище.
Он не увидел вспышки и не услышал звука выстрела. Мир, который он знал,
ушел из его сознания, и вокруг клубился плотный, заворачивающийся спиралью
туман. Из центра этого пространства без стен, заполненного голубым туманом,
на него смотрели два огромных, лишенных век глаза. В их взгляде ощущался
удовлетворенный покой, вот-вот готовый перейти в чувство голода.
Много-много миллионов лет назад, когда человек был всего лишь мечтой
отдаленного будущего, третий за всю историю мира корабль, достигший Земли,
спустился сквозь вечные облака и приземлился на континент, который мы теперь
называем Африкой. Создания, которых он нес сквозь невообразимую бездну
космоса, выглянули из него и увидели мир, который мог стать подходящим домом
для их утомленной расы. Однако Землю уже населял великий, хотя и вымирающий
народ. Поскольку обе расы можно было назвать цивилизованными в истинном
значении этого слова, они не вступили в войну, но заключили обоюдное
соглашение. Дело в том, что прежние обитатели Земли, а некогда правители
всего мира, располагавшегося внутри орбиты Плутона, умели смотреть в будущее
и даже на грани полного вымирания неустанно готовили Землю к приходу
следующей расы.
Итак, через сорок миллионов лет после того, как последний представитель
старейшей расы обрел вечный покой, люди начали возводить города там, где
архитекторы их великих предшественников вздымали башни к самым облакам. И в
течение многих веков, задолго до рождения человека, чужаки не бездействовали
-- они покрыли половину планеты городами, населенными великим множеством
незрячих, фантастических рабов. И хотя человек знал об этих городах,
поскольку те часто создавали ему массу проблем, он никогда не подозревал,
что все тропики вокруг него по-прежнему принадлежали старшей цивилизации,
которая тщательно готовилась к тому дню, когда она предпримет рискованное
путешествие из-за космических морей, чтобы вновь вступить во владение давно
утраченным наследством.
-- Джентльмены,-- мрачно обратился президент к Совету.-- С сожалением
должен сообщить, что в процессе осуществления наших планов по колонизации
Третьей планеты мы столкнулись с некоторыми сложностями. Как вам всем
известно, на протяжении многих лет мы работали на этой планете без ведома ее
обитателей, готовясь к тому дню, когда сможем полностью взять ее под
контроль. Мы не ожидали сопротивления, поскольку народ Третьей находится на
примитивном уровне развития и не владеет оружием, способным причинить нам
вред. К тому же нынешние обитатели планеты разделены на множество
политических групп, или "наций", которые постоянно враждуют между собой.
Подобное отсутствие единства, без сомнения, способствует выполнению нашей
задачи.
Для получения максимально полной информации о планете и ее жителях мы
послали на Третью несколько сотен исследователей, и теперь у нас имеются
наблюдатели практически в каждом более или менее крупном городе. Наши люди
работают прекрасно, и благодаря их регулярным сообщениям сейчас мы владеем
детальными знаниями об этом чуждом нам мире. Более того, еще несколько сетов
назад я сказал бы, что мы обладаем абсолютно полной информацией относительно
положения на планете. Однако совсем недавно я вдруг обнаружил, что мы очень
сильно ошибались.
Нашим главным исследователем в стране, известной как Англия, которая
упоминалась здесь множество раз, являлся очень талантливый молодой ученый
Кервак Тетон, внук великого Ворака. Он близко сошелся с англичанами, как
казалось, на редкость открытой расой, и по прошествии недолгого времени был
принят в их высшем обществе. Он даже провел некоторое время в одном из их
так называемых центров обучения, но вскоре с отвращением покинул его. Хотя
это не имело ничего общего с его основной задачей, энергичный юноша также
занялся изучением диких животных Третьей -- замечательных и интересных, хотя
и казавшихся весьма странными созданий.
Они свободно бродят по огромным регионам планеты. Некоторые из этих
животных представляют опасность для человека, но Тетон справился с ними и
даже уничтожил несколько видов. Именно в процессе изучения этих тварей он
сделал открытие, которое, боюсь, внесет немалые изменения в наши планы. Но
пусть лучше Кервак расскажет сам.
Президент повернул выключатель, и из скрытого транслятора зазвучал
голос Кервака Тетона, обращавшегося к лучшим умам Марса:
"...Перехожу к главной части сообщения. В течение некоторого времени я
занимался изучением диких животных планеты -- исключительно в целях
получения чисто научных знаний. Животные Третьей подразделяются на четыре
основные группы: млекопитающие, рыбы, рептилии, насекомые, а также на
большое число видов и подвидов. На нашей собственной планете существовало
множество представителей первых трех классов, хотя сейчас, разумеется, их
нет. Но, насколько мне известно, в нашем мире никогда за всю историю его
существования не встречались насекомые. Естественно, именно они в первую
очередь привлекли мое внимание, и я старательно изучил их привычки и
строение.
Вам, которые никогда их не видели, будет нелегко представить себе, как
выглядят эти создания. Существуют миллионы разных типов, и понадобятся века
для того, чтобы классифицировать их все, но по большей части это крохотные
животные со множеством сочлененных конечностей и телом, заключенным в
прочный панцирь. Они очень малы, около половины земма в длину, многие с
крылышками. Большинство из них откладывают яйца и претерпевают
многочисленные метаморфозы, прежде чем стать полноценной особью. Вместе с
сообщением я посылаю несколько фотографий и фильмов, которые дадут вам
лучшее представление об их многообразии, чем любые мои слова. Большую часть
информации я почерпнул из литературы. Аборигены Третьей проявляют немалый
интерес к живущим с ними рядом созданиям -- тысячи ученых посвятили свою
жизнь кропотливым наблюдениям за насекомыми, и, я полагаю, это неоспоримое
доказательство того, что их интеллект гораздо выше, чем думают некоторые
наши ученые".
Последнее замечание вызвало у аудитории улыбки, поскольку Дом Тетонов
издавна славился радикальными и нетрадиционными взглядами.
"Свои исследования я начал с неких весьма неординарных созданий,
живущих в тропических районах планеты,-- их называют "термитами", или
"белыми муравьями". Они живут многочисленными, прекрасно организованными
сообществами и даже создают своего рода города -- огромные насыпи из
необыкновенно прочного материала, соты с ячейками и проходами. Они проявляют
удивительное инженерное мастерство, способны проникать сквозь металл и
стекло и при желании могут разрушить большую часть созданного людьми. Они
едят целлюлозу и дерево, следовательно, с тех пор как человек начал
интенсивно использовать эти материалы, он постоянно пребывает в состоянии
войны с разрушителями его собственности. Возможно к счастью для него, у
термитов есть смертельные враги -- муравьи, принадлежащие к очень близкому
виду. Термиты и муравьи воюют с древнейших времен, и их разногласия до сих
пор не разрешены.
Надо отметить, что термиты слепы -- они не выносят света и, выбираясь
из своих городов, всегда придерживаются укрытий, сооружая туннели и
цементные трубы, если им приходится пересекать открытое пространство. Тем не
менее они прекрасные инженеры и архитекторы, и никакие преграды не могут
помешать им достичь цели. Их наиболее замечательная особенность, однако,
биологического характера. Из одинаковых яиц они способны производить около
полудюжины типов созданий разных специальностей -- бойцов с огромными
клешнями, солдат, способных обрызгивать противников ядом, рабочих,
функционирующих в качестве складов пищи благодаря невероятной выносливости и
неимоверно большой емкости их растянутых желудков, а также великое множество
прочих невероятных разновидностей. В книгах, которые я посылаю, вы найдете
полный перечень их видов, известных натуралистам Третьей.
Чем больше я читал, тем больше меня впечатляло совершенство их
социальной системы. Мне, как, вероятно, и многим ученым, моим
предшественникам, пришло в голову, что термитник можно сравнить с огромным
механизмом, детали которого созданы не из металла, а из протоплазмы, а
колесиками и зубцами служат отдельные насекомые, каждое из которых играет
определенную роль. Только значительно позже я понял, насколько близка к
истине была данная аналогия.
Нигде в термитнике не существует никакого разброда или беспорядка, и
все там покрыто тайной. Когда я обдумал проблему, мне показалось, что
термиты гораздо более достойны нашего внимания с чисто научной точки зрения,
чем сами люди. В конце концов, люди не так сильно отличаются от нас -- хотя
подобным утверждением я рискую вызвать раздражение многих ученых, -- в то
время как эти насекомые являются абсолютно чуждыми нам по всем параметрам.
Они работают, живут и умирают на благо государства. Личность для них --
ничто. С нашей точки зрения, как и с точки зрения людей, государство
существует только для личности. Кто может сказать, какое из мнений является
более правильным?
Проблема показалась мне столь захватывающе интересной, что я в конце
концов решил самостоятельно изучить крохотные создания, воспользовавшись для
этого всеми имеющимися в моем распоряжении приборами -- приборами, о которых
даже не мечтали натуралисты Третьей. Итак, я выбрал крохотный необитаемый
островок в отдаленной части Тихого океана, самого большого океана планеты,
густо усыпанный странными насыпями термитов, и сконструировал небольшое
металлическое строение, чтобы оборудовать в нем лабораторию. Находясь под
сильным впечатлением от разрушительной силы термитов, я выкопал вокруг
здания широкий кольцеобразный ров, оставив достаточно места для приземления
своего корабля, и впустил в ров морскую воду. Я полагал, что десять зеттов
воды помешают им и не позволят нанести какой бы то ни было ущерб. Насколько
глупо выглядит этот ров сейчас!
Приготовления заняли несколько недель, поскольку я не мог слишком часто
покидать Англию. На моей небольшой космической яхте дорога от Лондона до
острова Термитов занимала не много времени -- меньше половины сектора.
Лаборатория была оборудована всем, что, по моим представлениям, могло
оказаться полезным, и еще многими вещами, для которых я не видел
немедленного применения, но которые могли пригодиться в будущем. Наиболее
важным прибором являлся высокочастотный гамма-излучатель, который, как я
надеялся, откроет мне все секреты, скрытые от невооруженного глаза за
стенами термитника. Возможно, не менее полезным окажется очень
чувствительный психометр, используемый при исследовании планет, где
предполагается существование нового типа менталитета, не поддающегося
определению обычным путем. Прибор способен работать с любой возможной
ментальной частотой, а его широкий диапазон воздействия определяет наличие
человека на расстоянии в несколько сотен миль. Я не сомневался, что смогу
проследить мыслительный процесс термитов, даже если импульсы их абсолютно
чуждого интеллекта чрезвычайно слабы.
Поначалу успехи мои были весьма невелики. При помощи излучателя я
обследовал ближайшие термитники. Это было завораживающее занятие -- следить
за снующими по проходам рабочими, таскающими пищу и строительные материалы.
Я наблюдал за чудовищно раздувшейся королевой, откладывающей в королевской
ячейке бесконечный поток яиц: по одному через каждые несколько секунд, днем
и ночью, год за годом. Несмотря на то что центром активности колонии была
именно она, сфокусированная на ней стрелка психометра лишь слегка
вздрогнула. Одна-единственная клетка моего тела оказала бы большее
воздействие на прибор! Чудовищная королева являлась всего лишь безмозглым
механизмом, даже менее чем механизмом, поскольку состояла из чистой
протоплазмы, и рабочие заботились о ней так же, как мы заботимся о любом
приносящем пользу роботе.
По многим причинам я не ожидал, что королева окажется силой,
управляющей колонией, но я нигде не мог обнаружить какое-либо создание,
какого-нибудь супертермита, который наблюдает и координирует действия
остальных. Это не удивило бы ученых Третьей, поскольку они уверены, что
термитами руководит исключительно инстинкт. Но мои приборы способны
зафиксировать нервный стимул, который является составляющей автоматических
рефлекторных действий, и тем не менее ничего не обнаружили. Тогда я усилил
мощность до предела и нацепил пару примитивных, но очень удобных наушников.
Так я просидел много часов. Иногда слышались те слабые характерные скрипы,
происхождения которых мы никогда не могли объяснить, но большую часть
времени единственным звуком оставался шум, напоминающий рокот волн,
разбивающихся о некий отдаленный берег,-- источником этого шума служила
общая масса планетарного интеллекта, влияющая на мои приборы.
Я уже начал приходить в отчаяние, когда произошел один из столь частых
в науке инцидентов. Я разбирал аппарат после очередного бесплодного
эксперимента и случайно толкнул принимающий контур так, что он указал на
землю. К моему удивлению, стрелки начали бешено колебаться. Передвигая
контур обычным способом, я обнаружил, что источник возбуждения находится
практически прямо подо мной, хотя определить расстояние не представлялось
возможным. В наушниках слышалось постоянное гудение, прерываемое редкими
всплесками. Это звучало для всего мира как работа некой электрической
машины, и никогда ранее не было отмечено, чтобы какой-либо интеллект
функционировал с частотой сто тысяч мегамегагерц. К моему немалому
раздражению, как вы можете догадаться, я должен был срочно вернуться в
Англию, а следовательно, не имел возможности продолжить исследование.
Я смог вернуться на остров Термитов спустя две недели, предварительно
произведя тщательный осмотр моей маленькой космической яхты из-за дефектов
электросети. Некогда в ее истории, которая, насколько мне известно, была
богата событиями, суденышко оснастили лучевыми экранами. Это были, надо
сказать, очень хорошие экраны, слишком хорошие для законопослушного корабля.
У меня есть серьезная причина полагать, что на самом деле им не раз
приходилось отражать атаки крейсеров Ассамблеи. Я не получаю большого
удовольствия от проверки комплекса автоматических релейных цепей, но наконец
это было сделано, и я на предельной скорости устремился к Тихому океану,
передвигаясь так быстро, что моя реактивная струя превратилась в один
непрекращающийся взрыв. К несчастью, скоро я вновь должен был снизить
скорость, поскольку обнаружил, что перестал функционировать настроенный на
остров направляющий луч. Я предположил, что перегорел предохранитель, и
далее вынужден был производить ориентирование и навигацию обычным путем.
Инцидент привел меня в раздражение, но не встревожил, и наконец я стал
снижаться над островом Термитов, не предчувствуя опасности.
Я приземлился внутри рва и подошел к двери лаборатории. Но едва я
произнес пароль, металлический замок открылся и из комнаты вырвалась
ужасающая струя газов. Я был настолько ошеломлен произошедшим, что только
спустя некоторое время настолько овладел собой, чтобы понять, что случилось.
Несколько опомнившись, я узнал запах синильной кислоты, которая немедленно
убивает человека, но на нас воздействует только спустя продолжительное
время.
Вероятно, что-то произошло в лаборатории, подумал я, но тут же
вспомнил, что для появления такого объема газа там было недостаточно
химикатов. Да и что могло спровоцировать подобный инцидент?
Когда я заглянул в саму лабораторию, то испытал второе потрясение.
Помещение лежало в руинах, ни один прибор не уцелел, невозможно было даже
определить, какому из них принадлежал тот или иной фрагмент. Вскоре удалось
определить причину катастрофы: силовая установка, мой маленький атомный
реактор, взорвался. Но почему? Атомные реакторы не взрываются без достаточно
серьезных причин; если это случилось, то дело плохо. Я внимательно осмотрел
комнату и немедленно обнаружил огромное количество маленьких дырочек в полу,
подобных тем, что делают термиты, когда передвигаются с места на место. Мои
подозрения, какими бы невероятными они ни были, начали подтверждаться. Я мог
допустить, что насекомые наполнили мою комнату отравляющим газом, но
представить, что они сумели расправиться с атомным реактором,-- это уж
слишком! Желая окончательно разобраться в происходящем, я принялся за поиски
обломков генератора и, к своему изумлению, обнаружил, что синхронизирующие
кольца замкнуты. На остатках осмиевого тороида все еще сохранялись прилипшие
челюсти термитов, пожертвовавших жизнью в стремлении испортить реактор...
Я долго сидел в корабле, обдумывая этот выходящий за рамки обычного
факт. Очевидно, катастрофа спровоцирована интеллектом, который я на
мгновение обнаружил во время последнего визита. Если это правитель термитов
-- а кто еще это мог быть? -- то каким образом он овладел знаниями об
атомном реакторе и выяснил единственный способ, которым его можно было
вывести из строя? По каким-то причинам -- возможно, потому, что я слишком
глубоко проник в его секрет,-- он решил уничтожить меня и мою работу. Первая
попытка оказалась неудачной, но он может предпринять еще одну, с лучшими
результатами, хотя я не представлял, как он умудрится повредить мне за
крепкими стенами моей яхты.
Психометр и излучатель были уничтожены, но я не собирался так легко
сдаваться и начал охоту при помощи корабельного излучателя, который, хотя не
предназначался для работы подобного рода, мог неплохо с ней справляться. Так
как я лишился основного психометра, прошло некоторое время, прежде чем я
обнаружил то, что искал. Мне необходимо было при помощи приборов тщательно
осмотреть огромные участки земли, пласт за пластом. Внимательно исследуя все
подозрительные объекты, на глубине около двух сотен футов я заметил темную,
слабо светящуюся массу, сильно смахивавшую на огромный валун. С более
близкого расстояния я, к великой радости, понял, что это вовсе не валун, а
правильная металлическая сфера, около двадцати футов в диаметре. Мои поиски
завершились! Когда я послал луч сквозь металл, возник слабый, затухающий
образ, а затем на экране появилось логово супертермита.
Я ожидал, что обнаружу некое фантастическое создание, возможно,
огромный голый мозг на рудиментарных ножках, но с первого взгляда понял, что
в сфере не было ничего живого. От стены до стены этого огражденного металлом
пространства располагалось скопление крохотных и невероятно сложных
механизмов, и все они щелкали и гудели почти со скоростью света. По
сравнению с этим чудом электронной инженерии наши огромные излучатели должны
были показаться изделиями детей или дикарей. Я увидел мириады крохотных
электронных цепей, периодически вспыхивавших направляющих клапанов и
странных очертаний толкателей клапанов, снующих среди движущегося лабиринта
приборов, абсолютно не похожих ни на что когда-либо созданное нами.
Разработчикам этого механизма мой атомный реактор мог показаться детской
игрушкой.
Секунды две, наверное, я с изумлением таращился на потрясающее зрелище,
а затем на экране внезапно возникла пелена помех и начался безумный танец
бесформенных пятен.
Я столкнулся с устройством, до сих пор нами не освоенным,-- с экраном,
сквозь который не проникает излучение. Возможности загадочных созданий
оказались даже большими, чем я мог себе представить, и перед лицом этого
последнего открытия я уже не мог чувствовать себя в безопасности даже на
борту своего корабля. Откровенно говоря, мне вдруг захотелось оказаться как
можно дальше от острова Термитов, за много-много миль. Желание было столь
сильным, что минуту спустя я уже летел высоко над Тихим океаном, поднимаясь
все выше и выше сквозь стратосферу, чтобы затем по огромному овалу,
загибавшемуся вниз, спуститься к Англии.
Вы можете улыбнуться или обвинить меня в трусости, добавив, что мой дед
Ворак никогда бы так не поступил, но слушайте, что было дальше.
Примерно в ста милях от острова и на высоте в тридцать миль, когда я
передвигался уже со скоростью, превышавшей две тысячи миль в час, в
переключателе послышался страшный треск и низкое гудение мотора сменилось
страшным утробным ревом, словно при внезапно возникшей перегрузке. Одного
взгляда на приборную доску оказалось достаточно, чтобы понять: экраны
вспыхнули под воздействием луча высокой индукции. К счастью, мощность его