— Да, и я знаю, что должен был с вами связаться. Но я ждал, пока снова не начну движение к Солнцу. И вот я здесь. Ваше здоровье!
Пока капитан с внушительной скоростью расправлялся со спиртным, Пул изучал своего посетителя. Бороды — даже маленькие козлиные бородки типа бородки Чандлера — были очень редки в этом обществе, и он никогда не встречал носивших их астронавтов: они не могли комфортно сосуществовать с космическими шлемами. Конечно, для капитана могли бы пройти годы между происшествиями, и в любом случае большинство внешних работ выполнялись роботами; но всегда существовал риск неожиданного, когда нужно срочно облачиться в скафандр. Было очевидно, что Чандлер представлял из себя что-то экстраординарное, и Пул всем сердцем потянулся к нему.
— Вы не ответили на мой вопрос. Если вы не любите Землю, что же вы тогда здесь делаете?
— О, главным образом встречаюсь со старыми друзьями — это замечательно, что можно забыть о часовых задержках и беседовать в реальном масштабе времени! Но, конечно, это не причина. Моя старая ржавая посудина находится на ремонте, в верфи Оправы наверху. Также необходимо заменить броню; когда она становится толщиной в несколько сантиметров, я начинаю плохо спать.
— Броню?
— Противопылевой щит. Не такая уж проблема в вашем времени, не так ли? Но за орбитой Юпитера очень грязное окружающее пространство, а наша нормальная крейсерская скорость — несколько тысяч километров в секунду! В результате возникает такой непрерывный нежный стук, подобно каплям дождя на крыше.
— Вы шутите!
— Конечно. Если бы мы действительно что-нибудь услышали, то были бы мертвы. К счастью, этот вид неприятностей очень редок — последний серьезный несчастный случай был двадцать лет назад. Нам известны все основные потоки комет, где находится большинство обломков, и мы осторожно их избегаем — за исключением случаев, когда уравниваем скорости, чтобы поймать лед. А почему бы вам не подняться на борт и не взглянуть на все своими глазами прежде чем мы стартуем к Юпитеру?
— С огромным удовольствием… вы говорите к Юпитеру?
— Ну конечно, на Ганимед, в Анубис-сити. У нас там много дел, и у некоторых из нас там семьи, которых мы не видим месяцами.
Пул его едва слышал.
Внезапно, совершенно неожиданно и, возможно, не очень быстро, он нашел смысл своей жизни.
Командор Фрэнк Пул был из тех людей, которые ненавидят оставлять работу незаконченной, и несколько частичек космической пыли, даже движущихся со скоростью в тысячу километров в секунду, вряд ли его остановят.
У него осталось незаконченное дело в мире, когда-то известном как Юпитер.
II — "ГОЛИАФ"
14 Прощай, Земля
15 Мимо Венеры
Пока капитан с внушительной скоростью расправлялся со спиртным, Пул изучал своего посетителя. Бороды — даже маленькие козлиные бородки типа бородки Чандлера — были очень редки в этом обществе, и он никогда не встречал носивших их астронавтов: они не могли комфортно сосуществовать с космическими шлемами. Конечно, для капитана могли бы пройти годы между происшествиями, и в любом случае большинство внешних работ выполнялись роботами; но всегда существовал риск неожиданного, когда нужно срочно облачиться в скафандр. Было очевидно, что Чандлер представлял из себя что-то экстраординарное, и Пул всем сердцем потянулся к нему.
— Вы не ответили на мой вопрос. Если вы не любите Землю, что же вы тогда здесь делаете?
— О, главным образом встречаюсь со старыми друзьями — это замечательно, что можно забыть о часовых задержках и беседовать в реальном масштабе времени! Но, конечно, это не причина. Моя старая ржавая посудина находится на ремонте, в верфи Оправы наверху. Также необходимо заменить броню; когда она становится толщиной в несколько сантиметров, я начинаю плохо спать.
— Броню?
— Противопылевой щит. Не такая уж проблема в вашем времени, не так ли? Но за орбитой Юпитера очень грязное окружающее пространство, а наша нормальная крейсерская скорость — несколько тысяч километров в секунду! В результате возникает такой непрерывный нежный стук, подобно каплям дождя на крыше.
— Вы шутите!
— Конечно. Если бы мы действительно что-нибудь услышали, то были бы мертвы. К счастью, этот вид неприятностей очень редок — последний серьезный несчастный случай был двадцать лет назад. Нам известны все основные потоки комет, где находится большинство обломков, и мы осторожно их избегаем — за исключением случаев, когда уравниваем скорости, чтобы поймать лед. А почему бы вам не подняться на борт и не взглянуть на все своими глазами прежде чем мы стартуем к Юпитеру?
— С огромным удовольствием… вы говорите к Юпитеру?
— Ну конечно, на Ганимед, в Анубис-сити. У нас там много дел, и у некоторых из нас там семьи, которых мы не видим месяцами.
Пул его едва слышал.
Внезапно, совершенно неожиданно и, возможно, не очень быстро, он нашел смысл своей жизни.
Командор Фрэнк Пул был из тех людей, которые ненавидят оставлять работу незаконченной, и несколько частичек космической пыли, даже движущихся со скоростью в тысячу километров в секунду, вряд ли его остановят.
У него осталось незаконченное дело в мире, когда-то известном как Юпитер.
II — "ГОЛИАФ"
14 Прощай, Земля
— Все, что вы пожелаете, в пределах разумного, — сказали ему. Фрэнк Пул не был уверен, рассмотрят ли его хозяева возвращение на Юпитер как разумный запрос; в действительности, он сам не был до конца в этом уверен, и его начинали одолевать сомнения.
Он уже взял на себя множество обязательств, на недели вперед. От большинства из них он бы с радостью уклонился, но некоторые ему было жаль откладывать. В частности, было крайне неприятно разочаровывать старший класс его старой средней школы — как удивительно, что она все еще существует! —так как они запланировали посетить его в следующем месяце.
Однако, он испытал облегчение и даже немного удивился, когда и Индра и профессор Андерсон согласились, что это превосходная идея. Впервые он действительно понял, что они были обеспокоены его умственным здоровьем; возможно отдых от Земли был бы лучшим возможным лечением.
И важнее всего, что был восхищен капитан Чандлер.
— Вы можете занять мою каюту, — пообещал он. — Я выгоню из своей первого помощника.
Были моменты, когда Пул размышлял, не был ли Чандлер с его бородой и развязными манерами еще одним анахронизмом. Он легко мог представить его на мостике в мятой треуголке, с черепом и перекрещенными костями над головой.
Как только решение было принято, события понеслись с удивительной скоростью. Он накопил очень немного имущества, и еще меньше того, что было необходимо взять с собой. Наиболее важным была мисс Прингл, его электронное альтер эго и секретарь, хранящий теперь обе его жизни, и в комплекте с ней маленькая полочка терабайтных модулей памяти.
Мисс Прингл была не намного больше, чем наручные органайзеры его собственного времени, и обычно находилась, подобно старому кольту 45-го калибра с Дикого Запада, в быстро доступной кобуре на талии. Она могла связываться с ним посредством аудиоканала или через Мыслитель, и ее главной обязанностью было служить информационным фильтром и буфером по отношению к внешнему миру. Подобно любому хорошему секретарю она знала, когда нужно ответить, конечно, в соответствующем формате: "Я сейчас соединю вас", либо, намного более часто: "Мне жаль — господин Пул занят. Пожалуйста, оставьте запись вашего сообщения, и он свяжется с вами при первой возможности." Обычно, это значило никогда.
Попрощаться нужно было с очень немногими: хотя беседы в реальном масштабе времени были невозможны вследствие малой скорости радиоволн, он будет постоянно контактировать с Индрой и Джозефом — единственными настоящими друзьями, которых он приобрел.
К своему удивлению Пул понял, что будет скучать по своему загадочному, но очень полезному "камердинеру", потому что теперь ему нужно было управляться со всеми маленькими повседневными заботами самому. Данил слегка поклонился, когда они расставались, но не выказал никаких признаков других эмоций, как и тогда, когда они предпринимали длительную поездку до внешнего обода крутящегося колеса, охватывающего весь мир на высоте тридцати шести тысяч километров над центральной Африкой.
— Я не уверен, Дим, что вы оцените сравнение. Но как вы думаете, что мне напоминает "Голиаф"?
Они теперь стали настолько хорошими друзьями, что Пул мог использовать прозвище капитана, но только когда вокруг никого не было.
— Я полагаю, нечто не слишком лестное.
— Ничего подобного. Когда я был мальчиком, то наткнулся на целую груду старых журналов научной фантастики, которую оставил мой дядя Джордж —"труха", как их называли из-за дешевой бумаги, на которой они были напечатаны… большинство из них уже рассыпалось в пыль. Но у них были замечательные яркие обложки, на которых изображали странные планеты и монстров, и, конечно, космические корабли!
Когда я стал старше, то понял, насколько те космические корабли выглядели смешно. Как правило это были ракеты, но у них никогда не было никаких признаков баков с горючим! Некоторые из них имели ряды окон от носа до кормы как у океанских лайнеров. Самой моей любимой была ракета с огромным стеклянным куполом — космической оранжереей…
Но все же те старые художники смеются последними: очень плохо, что они никогда об этом не узнают. "Голиаф" выглядит гораздо более похожим на их мечты, чем летающие топливные баки, которые мы имели обыкновение запускать с Мыса Канаверал.
Мне все еще кажется, что ваш Инерционный Двигатель слишком хорош, чтобы быть правдой — никаких видимых средств опоры, неограниченный радиус действия и скорость — иногда я думаю, что все еще сплю!
Чандлер рассмеялся и указал на вид снаружи.
— Это выглядит как сон?
Впервые со времени своего прибытия в Стар-сити Пул увидел подлинный горизонт, и он находился совсем не так далеко, как можно было ожидать. В конце концов, Пул находился на внешней стороне колеса диаметром в семь диаметров Земли, и естественно, что вид с крыши этого искусственного мира должен простираться на несколько сотен километров…
Он хорошо считал в уме, что было редким качеством даже в его время, а теперь, вероятно, и еще более редким. Формула для подсчета расстояния до горизонта была простой: квадратный корень из удвоенной вашей высоты помноженной на радиус — это из разряда тех вещей, которые вы никогда не забудете, даже если очень захотите…
Итак, посмотрим: пусть мы на высоте около 8 метров, корень из 16 — это легко! — скажем, большой радиус равен 40,000 — отбросим те три ноля, чтобы посчитать все в километрах — 4 умножить на корень из 40 — м-м-м… —немного больше 25…
В общем, двадцать пять километров было правильным расстоянием, и конечно, на Земле не было ни одного космопорта, который хотя бы казался настолько же огромным. Даже совершенно точно зная, чего ожидать, было странно видеть суда размерами во много раз больше его давно потерянного "Дискавери", поднимающихся не только без звука, но и без явно видимых двигателей. Хотя Пул и жалел о пламени и ярости старомодных обратных отсчетов, он был вынужден признать, что это было более чистым, более эффективным и гораздо более безопасным.
Самым странным изо всего, тем не менее, было то, что он сидел здесь на Оправе, на геостационарной орбите — и чувствовал вес! Только на расстоянии многих метров, за окном крошечного зала наблюдения, обслуживающие роботы и несколько людей в скафандрах плавно проплывали по своим делам; однако внутри "Голиафа" инерционное поле поддерживало стандартную марсианскую гравитацию.
— Вы уверены, что не хотите изменить своего решения, Фрэнк? — в шутку спросил капитан Чандлер, сходя с мостика. — До подъема еще десять минут.
— Было бы не слишком достойно, если бы я так сделал, не так ли? Нет, как имели обыкновение говорить в старину — я был бы скомпрометирован. Готов или нет, но я лечу.
Когда заработал двигатель, Пул почувствовал потребность побыть одному, и крошечная команда — всего четыре мужчины и три женщины — отнеслись к его желанию с должным уважением. Возможно, они угадали, что он должен был чувствовать, оставляя Землю во второй раз за тысячу лет, снова стоя перед неизвестной судьбой.
Юпитер-Люцифер находился по другую сторону Солнца, и почти прямая линия орбиты "Голиафа" проходила совсем близко от Венеры. Пул мечтал собственными невооруженными глазами посмотреть, соответствует ли теперь сестра Земли, после нескольких столетий терраформирования, этому названию.
С высоты тысяч километров Стар-сити напоминал гигантскую металлическую полосу вокруг земного экватора, усеянную выступами, куполами, строительными лесами вокруг наполовину достроенных судов, антеннами, и другими более загадочными структурами. Она начала стремительно уменьшаться, когда "Голиаф" взял курс к Солнцу, и теперь Пул мог увидеть, насколько неполной она была: имелись огромные промежутки, заполненные только паутинной сетью строительных лесов, которые, вероятно, никогда не будут застроены полностью.
Потом они спустились ниже плоскости кольца; в северном полушарии была середина зимы, так что тонкое гало Стар-сити был наклонено к Солнцу более чем на двадцать градусов. Пул уже мог видеть Американскую и Азиатскую башни как светлые нити, протянувшиеся наружу далеко за пределы голубой дымки атмосферы.
Он едва осознал время, когда "Голиаф" приобрел такую скорость, что перемещался более стремительно, чем любая комета, которая когда-либо падала на Солнце из межзвездного пространства. Земля, почти полная, все еще заполняла все поле обзора, и он видел теперь всю длину Африканской Башни, бывшей его домом в той жизни, которую он теперь оставлял — возможно, как он не мог не думать, навсегда.
Когда они удалились на пятьдесят тысяч километров, он мог видеть весь Стар-сити, как узкий эллипс, опоясывающий Землю. Хотя дальняя сторона, похожая на световую линию толщиной в волос, была едва видна на фоне звезд, внушала страх мысль, что человеческая раса теперь оставила эту подпись на небесах.
Затем Пул вспомнил бесконечно более великолепные кольца Сатурна. Астроинженерам предстоял еще долгий, долгий путь, прежде, чем они смогли бы соответствовать достижениям Природы.
Или, правильнее сказать, Всевышнего.
Он уже взял на себя множество обязательств, на недели вперед. От большинства из них он бы с радостью уклонился, но некоторые ему было жаль откладывать. В частности, было крайне неприятно разочаровывать старший класс его старой средней школы — как удивительно, что она все еще существует! —так как они запланировали посетить его в следующем месяце.
Однако, он испытал облегчение и даже немного удивился, когда и Индра и профессор Андерсон согласились, что это превосходная идея. Впервые он действительно понял, что они были обеспокоены его умственным здоровьем; возможно отдых от Земли был бы лучшим возможным лечением.
И важнее всего, что был восхищен капитан Чандлер.
— Вы можете занять мою каюту, — пообещал он. — Я выгоню из своей первого помощника.
Были моменты, когда Пул размышлял, не был ли Чандлер с его бородой и развязными манерами еще одним анахронизмом. Он легко мог представить его на мостике в мятой треуголке, с черепом и перекрещенными костями над головой.
Как только решение было принято, события понеслись с удивительной скоростью. Он накопил очень немного имущества, и еще меньше того, что было необходимо взять с собой. Наиболее важным была мисс Прингл, его электронное альтер эго и секретарь, хранящий теперь обе его жизни, и в комплекте с ней маленькая полочка терабайтных модулей памяти.
Мисс Прингл была не намного больше, чем наручные органайзеры его собственного времени, и обычно находилась, подобно старому кольту 45-го калибра с Дикого Запада, в быстро доступной кобуре на талии. Она могла связываться с ним посредством аудиоканала или через Мыслитель, и ее главной обязанностью было служить информационным фильтром и буфером по отношению к внешнему миру. Подобно любому хорошему секретарю она знала, когда нужно ответить, конечно, в соответствующем формате: "Я сейчас соединю вас", либо, намного более часто: "Мне жаль — господин Пул занят. Пожалуйста, оставьте запись вашего сообщения, и он свяжется с вами при первой возможности." Обычно, это значило никогда.
***
Попрощаться нужно было с очень немногими: хотя беседы в реальном масштабе времени были невозможны вследствие малой скорости радиоволн, он будет постоянно контактировать с Индрой и Джозефом — единственными настоящими друзьями, которых он приобрел.
К своему удивлению Пул понял, что будет скучать по своему загадочному, но очень полезному "камердинеру", потому что теперь ему нужно было управляться со всеми маленькими повседневными заботами самому. Данил слегка поклонился, когда они расставались, но не выказал никаких признаков других эмоций, как и тогда, когда они предпринимали длительную поездку до внешнего обода крутящегося колеса, охватывающего весь мир на высоте тридцати шести тысяч километров над центральной Африкой.
— Я не уверен, Дим, что вы оцените сравнение. Но как вы думаете, что мне напоминает "Голиаф"?
Они теперь стали настолько хорошими друзьями, что Пул мог использовать прозвище капитана, но только когда вокруг никого не было.
— Я полагаю, нечто не слишком лестное.
— Ничего подобного. Когда я был мальчиком, то наткнулся на целую груду старых журналов научной фантастики, которую оставил мой дядя Джордж —"труха", как их называли из-за дешевой бумаги, на которой они были напечатаны… большинство из них уже рассыпалось в пыль. Но у них были замечательные яркие обложки, на которых изображали странные планеты и монстров, и, конечно, космические корабли!
Когда я стал старше, то понял, насколько те космические корабли выглядели смешно. Как правило это были ракеты, но у них никогда не было никаких признаков баков с горючим! Некоторые из них имели ряды окон от носа до кормы как у океанских лайнеров. Самой моей любимой была ракета с огромным стеклянным куполом — космической оранжереей…
Но все же те старые художники смеются последними: очень плохо, что они никогда об этом не узнают. "Голиаф" выглядит гораздо более похожим на их мечты, чем летающие топливные баки, которые мы имели обыкновение запускать с Мыса Канаверал.
Мне все еще кажется, что ваш Инерционный Двигатель слишком хорош, чтобы быть правдой — никаких видимых средств опоры, неограниченный радиус действия и скорость — иногда я думаю, что все еще сплю!
Чандлер рассмеялся и указал на вид снаружи.
— Это выглядит как сон?
Впервые со времени своего прибытия в Стар-сити Пул увидел подлинный горизонт, и он находился совсем не так далеко, как можно было ожидать. В конце концов, Пул находился на внешней стороне колеса диаметром в семь диаметров Земли, и естественно, что вид с крыши этого искусственного мира должен простираться на несколько сотен километров…
Он хорошо считал в уме, что было редким качеством даже в его время, а теперь, вероятно, и еще более редким. Формула для подсчета расстояния до горизонта была простой: квадратный корень из удвоенной вашей высоты помноженной на радиус — это из разряда тех вещей, которые вы никогда не забудете, даже если очень захотите…
Итак, посмотрим: пусть мы на высоте около 8 метров, корень из 16 — это легко! — скажем, большой радиус равен 40,000 — отбросим те три ноля, чтобы посчитать все в километрах — 4 умножить на корень из 40 — м-м-м… —немного больше 25…
В общем, двадцать пять километров было правильным расстоянием, и конечно, на Земле не было ни одного космопорта, который хотя бы казался настолько же огромным. Даже совершенно точно зная, чего ожидать, было странно видеть суда размерами во много раз больше его давно потерянного "Дискавери", поднимающихся не только без звука, но и без явно видимых двигателей. Хотя Пул и жалел о пламени и ярости старомодных обратных отсчетов, он был вынужден признать, что это было более чистым, более эффективным и гораздо более безопасным.
Самым странным изо всего, тем не менее, было то, что он сидел здесь на Оправе, на геостационарной орбите — и чувствовал вес! Только на расстоянии многих метров, за окном крошечного зала наблюдения, обслуживающие роботы и несколько людей в скафандрах плавно проплывали по своим делам; однако внутри "Голиафа" инерционное поле поддерживало стандартную марсианскую гравитацию.
— Вы уверены, что не хотите изменить своего решения, Фрэнк? — в шутку спросил капитан Чандлер, сходя с мостика. — До подъема еще десять минут.
— Было бы не слишком достойно, если бы я так сделал, не так ли? Нет, как имели обыкновение говорить в старину — я был бы скомпрометирован. Готов или нет, но я лечу.
Когда заработал двигатель, Пул почувствовал потребность побыть одному, и крошечная команда — всего четыре мужчины и три женщины — отнеслись к его желанию с должным уважением. Возможно, они угадали, что он должен был чувствовать, оставляя Землю во второй раз за тысячу лет, снова стоя перед неизвестной судьбой.
Юпитер-Люцифер находился по другую сторону Солнца, и почти прямая линия орбиты "Голиафа" проходила совсем близко от Венеры. Пул мечтал собственными невооруженными глазами посмотреть, соответствует ли теперь сестра Земли, после нескольких столетий терраформирования, этому названию.
С высоты тысяч километров Стар-сити напоминал гигантскую металлическую полосу вокруг земного экватора, усеянную выступами, куполами, строительными лесами вокруг наполовину достроенных судов, антеннами, и другими более загадочными структурами. Она начала стремительно уменьшаться, когда "Голиаф" взял курс к Солнцу, и теперь Пул мог увидеть, насколько неполной она была: имелись огромные промежутки, заполненные только паутинной сетью строительных лесов, которые, вероятно, никогда не будут застроены полностью.
Потом они спустились ниже плоскости кольца; в северном полушарии была середина зимы, так что тонкое гало Стар-сити был наклонено к Солнцу более чем на двадцать градусов. Пул уже мог видеть Американскую и Азиатскую башни как светлые нити, протянувшиеся наружу далеко за пределы голубой дымки атмосферы.
Он едва осознал время, когда "Голиаф" приобрел такую скорость, что перемещался более стремительно, чем любая комета, которая когда-либо падала на Солнце из межзвездного пространства. Земля, почти полная, все еще заполняла все поле обзора, и он видел теперь всю длину Африканской Башни, бывшей его домом в той жизни, которую он теперь оставлял — возможно, как он не мог не думать, навсегда.
Когда они удалились на пятьдесят тысяч километров, он мог видеть весь Стар-сити, как узкий эллипс, опоясывающий Землю. Хотя дальняя сторона, похожая на световую линию толщиной в волос, была едва видна на фоне звезд, внушала страх мысль, что человеческая раса теперь оставила эту подпись на небесах.
Затем Пул вспомнил бесконечно более великолепные кольца Сатурна. Астроинженерам предстоял еще долгий, долгий путь, прежде, чем они смогли бы соответствовать достижениям Природы.
Или, правильнее сказать, Всевышнего.
15 Мимо Венеры
Когда он проснулся на следующее утро, они были уже около Венеры. Но огромный, ослепительный полумесяц все еще упакованной облаками планеты не был самым поразительным объектом в небе: "Голиаф" плыл над бесконечным полем мятой серебряной фольги, вспыхивающей в солнечном свете то в одном, то в другом месте в зависимости от положения над ним дрейфующего корабля.
Пул вспомнил, что в его время был художник, который заворачивал целые здания в пластиковые листы: как бы ему приглянулась возможность упаковать миллиарды тонн льда в блестящий конверт… Однако, только таким способом возможно было защитить от испарения ядро кометы во время его путешествия к Солнцу, длившегося десятилетиями.
— Вам повезло, Фрэнк, — сказал ему Чандлер.— Сам я никогда этого не видел. Зрелище должно быть захватывающим. Столкновение произойдет через час с небольшим. Мы немного подтолкнем ее, чтобы быть уверенным, что она упадет в нужном месте. Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал.
Пул удивленно посмотрел на него.
— Вы имеете в виду, что на Венере уже есть люди?
— Около пятидесяти безумных ученых вблизи Южного Полюса. Конечно, они хорошо зарылись, но нам придется их немного потрясти, несмотря на то что нулевая точка на поверхности находится на другой стороне планеты. Хотя правильнее было бы сказать "Нулевая точка в атмосфере" — пройдет несколько дней прежде, чем что-нибудь кроме ударной волны достигнет поверхности.
Когда космический айсберг, искрясь и вспыхивая в защитном конверте, уменьшился в размерах, двигаясь по направлению к Венере, Пула пронзило внезапное острое воспоминание. Рождественские елки его детства были украшены точно такими же украшениями, тонкими пузырями из цветного стекла. И такое сравнение не было совершенно нелепым: для многих семейств на Земле, Рождество все еще было сезоном подарков, и "Голиаф" тоже принес свой бесценный подарок другому миру.
Хотя радарное изображение измученного венерианского пейзажа —сверхъестественных вулканов, расплющенных куполов и узких извилистых каньонов — доминировало на главном экране центра управления "Голиафом", Пул предпочел наблюдать за всем собственными глазами. Несмотря на то что непрерывное море облаков, закрывавших планету, не позволяло разглядеть ничего из ада внизу, он хотел увидеть, что произойдет, когда ударит украденная комета. В течение нескольких секунд несметное количество тонн замороженных гидратов, набиравших скорость в течение десятилетий за время скоростного спуска от Нептуна, высвободит всю свою энергию…
Начальная вспышка была даже более яркой, чем он ожидал. Как странно, что реактивный снаряд, сделанный изо льда мог производить температуры в десятки тысяч градусов! Хотя фильтры обзорного экрана поглотили все наиболее опасное коротковолновое излучение, неистовый голубой цвет огненного шара свидетельствовал, что он горячее Солнца.
По мере расширения он быстро охлаждался — через желтый, оранжевый, красный… Ударная волна теперь превысила скорость звука — и какой это должен быть звук! — так что через несколько минут могли стать видимыми некоторые признаки ее прохождения по лику Венеры.
И они были! Единственное крошечное черное колечко, похожее на дымное кольцо курильщика, не давало никакого намека на ярость циклона, который должен был разрушить все на своем пути за пределами точки падения. Пул наблюдал за тем, как оно медленно расширялось, хотя вследствие размеров не ощущалось никакого видимого движения: необходимо было прождать целую минуту прежде, чем он мог бы быть совершенно уверен в том, что оно значительно выросло.
Однако через четверть часа оно стало наиболее заметной деталью на поверхности планеты. Ударная волна была теперь скорее грязно-серой, чем черной и представляла собой рваный круг поперечником более тысячи километров. Пул предположил, что она потеряла первоначальную симметрию, проносясь над гигантскими горными цепями, которые находились под ней.
Голос капитана Чандлера оживил корабельную систему оповещения.
— Подключаю вас к Базе Афродиты. Счастлив сообщить, что они не зовут на помощь.
— …нас немного встряхнуло, но именно так, как мы и ожидали. Мониторы зафиксировали небольшой дождь уже над горами Нокоми — он скоро испарится, но это только начало. И, кажется, в ущелье Гекаты будет неожиданное наводнение — это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но мы это проверяем. После прошлой поставки там какое-то время существовало кипящее озеро…
Не завидую им, сказал себе Пул, но определенно ими восхищаюсь. Они являются доказательством того, что дух приключений все еще существует в этом возможно слишком удобном и слишком хорошо отрегулированном обществе.
— …и спасибо за доставку этого небольшого груза вниз в нужное место. Немного удачи, и если мы сумеем установить солнцезащитный экран на синхронной орбите, то скоро у нас будут постоянные моря. Тогда мы сможем вырастить коралловые рифы, чтобы они производили известь и вытягивали избыток CO2 из атмосферы, — надеюсь, что я доживу до этого!
Я тоже надеюсь, что у вас все получится, думал Пул в тихом восторге. Он часто нырял в тропических морях Земли, восхищаясь настолько причудливыми сверхъестественными и красочными существами, что было трудно поверить в то, что может найтись что-то более странное, даже на планетах других солнц.
— Посылка доставлена вовремя и клиент расписался в получении, —сказал капитан Чандлер с явным удовлетворением. — До свидания, Венера. Мы идем, Ганимед.
МИСС ПРИНГЛ
ФАЙЛ УОЛЛИС
Привет, Индра. Да, ты была совершенно права. Я проиграл наш маленький спор. Мы с Чандлером прекрасно уживаемся, но команда сначала обращалась со мной как со священной реликвией. Возможно, это тебя развеселит. Но они постепенно начинают воспринимать меня, и даже стали морочить мне голову (ты знаешь эту идиому?).
Раздражает невозможность вести реальную беседу — мы пересекли орбиту Марса, так что радиоволны путешествуют туда и обратно уже более часа. Но в этом есть и одно преимущество — ты не сможешь меня прервать…
Хотя я и знал о том, что потребуется всего неделя, чтобы достигнуть Юпитера, но все-таки думал, что у меня будет время для отдыха. Но не тут-то было: в моих пальцах начался зуд, и я не смог сопротивляться желанию снова вернуться в школу. Итак, я начал упорные тренировки в одном из минишаттлов "Голиафа". Возможно, Дим на самом деле разрешит мне самостоятельный полет…
Шаттл не намного больше, чем капсулы "Дискавери" — но какое различие! Прежде всего, конечно, он не использует ракетный принцип: я никак не могу привыкнуть к роскоши инерционного двигателя и его неограниченного ресурса. Если бы я захотел, то мог бы полететь обратно к Земле, возможно, я так и сделаю — помнишь фразу, которую я однажды использовал, а ты отгадала ее смысл? — "лезть на стену".
Тем не менее, самое большое различие — это система управления. Главной трудностью для меня стало заставить себя действовать без рук и научить компьютер выполнять мои голосовые команды. Сначала он спрашивал меня каждые пять минут: "Вы действительно имели в виду именно это?" Я знаю, что было бы лучше использовать Мыслитель, но я все еще чувствую себя с этим устройством не слишком уверенно. Не знаю, смогу ли я когда-либо привыкнуть к чему-то, читающему мои мысли.
Между прочим, шаттл называют "Сокол". Это хорошее название, но я был разочарован, обнаружив, что никто на борту не знал, что оно восходит к экспедиции "Аполлона", когда мы осуществляли первые высадки на Луну…
О-хо-хо… Я хотел сказать намного больше, но звонит шкипер. Возвращаюсь в классную комнату.
С любовью.
До связи.
ЗАПОМНИТЬ
ПЕРЕДАТЬ
Привет, Фрэнк, вызывает Индра по своему новому мнеморекордеру — если только это правильное слово! — у старого нервный срыв, ха-ха, поэтому возможно большое количество ошибок — нет времени, чтобы редактировать текст перед отправкой. Надеюсь, ты все поймешь.
КОММУНИКАТОР!Первый канал… э-э… третья запись, время двенадцать тридцать… коррекция… тринадцать тридцать. Прости…
Надеюсь, я смогу установить привычные мне по старому аппарату горячие клавиши и аббревиатуры, возможно, мне стоит подвергнуться психоанализу, как в ваше время. Никогда не понимала, как тот Фройд — я имела в виду Фрейд… ха-ха — эта ерунда все еще продолжается — напомни мне — наткнулся в конце двадцатого века на определение, которое может тебя развлечь. Что-то вроде этого. Открыть кавычки. Психоанализ — заразная болезнь, возникшая в Вене приблизительно в 1900 году, в настоящее время угасшая в Европе, но проявляющаяся в случайных вспышках среди богатых американцев. Закрыть кавычки. Забавно?
Еще раз прости — неприятность с мнеморекордером — твердо придерживаться пункта —xz 12И w 888 5***** js98l2yebdc ПРОКЛЯТЬЕ… СТОП… РЕЗЕРВНОЕ КОПИРОВАНИЕ.
Может, я что-то делаю неправильно? Попробую снова. Ты упомянул Данила… прости, что мы всегда уклонялись от твоих вопросов относительно него; знаю, что тебе было интересно, но у нас были веские причины —помнишь, ты однажды назвал его не-человеком?.. не так уж далеко от истины!..
Однажды ты спросил меня о преступлениях, совершаемых в настоящее время — я назвала такой интерес патологическим, возможно, инспирированным бесконечными, вызывающими отвращение телевизионными программами вашего времени, я никогда не была в состоянии смотреть их дольше нескольких минут… отвратительно!
ДВЕРЬ, ПОДТВЕРЖДАЮ! О, ПРИВЕТ, МЕЛИНДА, ИЗВИНИ, ПРИСАЖИВАЙСЯ, УЖЕ ЗАКАНЧИВАЮ…
Да, преступления. Всегда кто-то… Непреодолимый шумовой фон общества. Что делать?
Ваше решение — тюрьмы. Поддержанный государством извращенный вариант предприятия — стоимость содержания одного заключенного в десять раз больше среднего дохода семьи! Полное безумие… Очевидно, что-то очень неправильное было с людьми, которые громче всех голосовали за увеличение количества тюрем, — их нужно подвергнуть психоанализу! Но будем справедливыми, реально нет никакой альтернативы электронному мониторингу и полному контролю. Ты бы видел радостные толпы, разбивающие тюремные стены, — нечто вроде этого было в Берлине на пятьдесят лет раньше!
Итак, Данил. Я не знаю, какое преступление он совершил, да и не сказала бы тебе, даже если бы знала, но полагаю, что его психологические параметры подразумевали, что из него получится хороший — что за слово? — балет, нет, валет, камердинер. Очень трудно найти людей для определенного рода работы, не знаю, как бы мы справлялись, если бы исчезли все преступления! Так или иначе, надеюсь, он скоро освободится от контроля и вернется назад в нормальное общество.
ПРОСТИ, МЕЛИНДА, Я ПОЧТИ ЗАКОНЧИЛА.
Это все, Фрэнк, привет Дмитрию, вы уже должны быть на полпути к Ганимеду. Интересно, когда-нибудь отменят Эйнштейна, чтобы мы могли разговаривать в космосе в реальном времени!
Надеюсь, этот механизм скоро ко мне привыкнет. Иначе придется искать антикварный текстовый процессор двадцатого века… Ты не поверишь, но однажды я даже попробовала эту чепуху — QWERTYUIOP, не избавление от которой понадобилась пара сотен лет?
Люблю и до свидания.
Привет, Фрэнк — это снова я. Все еще ожидаю подтверждения моего последнего…
Странно, ты направился к Ганимеду в то же самое время, что и мой старый друг Тэд Кан. Но, возможно, это не такое уж совпадение: его притягивает та же самая загадка, что и тебя…
Но сначала я должна кое-что рассказать о нем. Его родители сыграли с ним злую шутку, дав имя Теодор. Оно сокращается до Тео, но никогда не называй его так! Понимаешь, что я имею в виду?
Не удивлюсь, если им что-то движет. Не знаю никого, кто проявлял бы такую одержимость религией, точнее, навязчивой идеей. Хочу предупредить: он может быть весьма надоедливым.
Между прочим, как у меня получается? Мне жалко моего старого мнеморекордера, но, кажется, я сумела взять эту машинку под контроль. Не допускай никаких — как ты это называешь? — глупых ошибок, просчетов и так далее. Не уверена, что я должна сообщать тебе это, но на тот случай, если ты случайно проболтаешься, — среди моих личных прозвищ для Тэда числится "Последний Иезуит". Ты должен о них кое-что знать, в твое время Орден все еще был очень активен.
Удивительно, что люди — часто большие ученые, даже превосходные ученые! — делали столько же хорошего, сколько и плохого. Величайшая ирония истории — искренние блестящие искатели знания и истины, и их философия, безнадежно искаженная суеверием…
Xuedn2k3jn олень 2leidj dwpp
Проклятье. Разволновалась и потеряла контроль. Один, два, три, четыре… сейчас пора объединиться всем хорошим людям… уже лучше.
Так или иначе, у Тэда те же самые благородные намерения; не вступай с ним ни в какие споры — он раздавит тебя как паровой каток.
Между прочим, что такое паровые катки? Использовались для глажки одежды? Представляю, насколько это могло быть неудобно…
Неприятности с мнеморекордером… слишком легко начинаешь думать о чем попало, независимо от того, насколько сильна самодисциплина… что-то я говорила до этого… уверена, я говорила об этом прежде…
Тэд Кан.. Тэд Кан.. Тэд Кан…
Пул вспомнил, что в его время был художник, который заворачивал целые здания в пластиковые листы: как бы ему приглянулась возможность упаковать миллиарды тонн льда в блестящий конверт… Однако, только таким способом возможно было защитить от испарения ядро кометы во время его путешествия к Солнцу, длившегося десятилетиями.
— Вам повезло, Фрэнк, — сказал ему Чандлер.— Сам я никогда этого не видел. Зрелище должно быть захватывающим. Столкновение произойдет через час с небольшим. Мы немного подтолкнем ее, чтобы быть уверенным, что она упадет в нужном месте. Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал.
Пул удивленно посмотрел на него.
— Вы имеете в виду, что на Венере уже есть люди?
— Около пятидесяти безумных ученых вблизи Южного Полюса. Конечно, они хорошо зарылись, но нам придется их немного потрясти, несмотря на то что нулевая точка на поверхности находится на другой стороне планеты. Хотя правильнее было бы сказать "Нулевая точка в атмосфере" — пройдет несколько дней прежде, чем что-нибудь кроме ударной волны достигнет поверхности.
Когда космический айсберг, искрясь и вспыхивая в защитном конверте, уменьшился в размерах, двигаясь по направлению к Венере, Пула пронзило внезапное острое воспоминание. Рождественские елки его детства были украшены точно такими же украшениями, тонкими пузырями из цветного стекла. И такое сравнение не было совершенно нелепым: для многих семейств на Земле, Рождество все еще было сезоном подарков, и "Голиаф" тоже принес свой бесценный подарок другому миру.
Хотя радарное изображение измученного венерианского пейзажа —сверхъестественных вулканов, расплющенных куполов и узких извилистых каньонов — доминировало на главном экране центра управления "Голиафом", Пул предпочел наблюдать за всем собственными глазами. Несмотря на то что непрерывное море облаков, закрывавших планету, не позволяло разглядеть ничего из ада внизу, он хотел увидеть, что произойдет, когда ударит украденная комета. В течение нескольких секунд несметное количество тонн замороженных гидратов, набиравших скорость в течение десятилетий за время скоростного спуска от Нептуна, высвободит всю свою энергию…
Начальная вспышка была даже более яркой, чем он ожидал. Как странно, что реактивный снаряд, сделанный изо льда мог производить температуры в десятки тысяч градусов! Хотя фильтры обзорного экрана поглотили все наиболее опасное коротковолновое излучение, неистовый голубой цвет огненного шара свидетельствовал, что он горячее Солнца.
По мере расширения он быстро охлаждался — через желтый, оранжевый, красный… Ударная волна теперь превысила скорость звука — и какой это должен быть звук! — так что через несколько минут могли стать видимыми некоторые признаки ее прохождения по лику Венеры.
И они были! Единственное крошечное черное колечко, похожее на дымное кольцо курильщика, не давало никакого намека на ярость циклона, который должен был разрушить все на своем пути за пределами точки падения. Пул наблюдал за тем, как оно медленно расширялось, хотя вследствие размеров не ощущалось никакого видимого движения: необходимо было прождать целую минуту прежде, чем он мог бы быть совершенно уверен в том, что оно значительно выросло.
Однако через четверть часа оно стало наиболее заметной деталью на поверхности планеты. Ударная волна была теперь скорее грязно-серой, чем черной и представляла собой рваный круг поперечником более тысячи километров. Пул предположил, что она потеряла первоначальную симметрию, проносясь над гигантскими горными цепями, которые находились под ней.
Голос капитана Чандлера оживил корабельную систему оповещения.
— Подключаю вас к Базе Афродиты. Счастлив сообщить, что они не зовут на помощь.
— …нас немного встряхнуло, но именно так, как мы и ожидали. Мониторы зафиксировали небольшой дождь уже над горами Нокоми — он скоро испарится, но это только начало. И, кажется, в ущелье Гекаты будет неожиданное наводнение — это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но мы это проверяем. После прошлой поставки там какое-то время существовало кипящее озеро…
Не завидую им, сказал себе Пул, но определенно ими восхищаюсь. Они являются доказательством того, что дух приключений все еще существует в этом возможно слишком удобном и слишком хорошо отрегулированном обществе.
— …и спасибо за доставку этого небольшого груза вниз в нужное место. Немного удачи, и если мы сумеем установить солнцезащитный экран на синхронной орбите, то скоро у нас будут постоянные моря. Тогда мы сможем вырастить коралловые рифы, чтобы они производили известь и вытягивали избыток CO2 из атмосферы, — надеюсь, что я доживу до этого!
Я тоже надеюсь, что у вас все получится, думал Пул в тихом восторге. Он часто нырял в тропических морях Земли, восхищаясь настолько причудливыми сверхъестественными и красочными существами, что было трудно поверить в то, что может найтись что-то более странное, даже на планетах других солнц.
— Посылка доставлена вовремя и клиент расписался в получении, —сказал капитан Чандлер с явным удовлетворением. — До свидания, Венера. Мы идем, Ганимед.
***
МИСС ПРИНГЛ
ФАЙЛ УОЛЛИС
Привет, Индра. Да, ты была совершенно права. Я проиграл наш маленький спор. Мы с Чандлером прекрасно уживаемся, но команда сначала обращалась со мной как со священной реликвией. Возможно, это тебя развеселит. Но они постепенно начинают воспринимать меня, и даже стали морочить мне голову (ты знаешь эту идиому?).
Раздражает невозможность вести реальную беседу — мы пересекли орбиту Марса, так что радиоволны путешествуют туда и обратно уже более часа. Но в этом есть и одно преимущество — ты не сможешь меня прервать…
Хотя я и знал о том, что потребуется всего неделя, чтобы достигнуть Юпитера, но все-таки думал, что у меня будет время для отдыха. Но не тут-то было: в моих пальцах начался зуд, и я не смог сопротивляться желанию снова вернуться в школу. Итак, я начал упорные тренировки в одном из минишаттлов "Голиафа". Возможно, Дим на самом деле разрешит мне самостоятельный полет…
Шаттл не намного больше, чем капсулы "Дискавери" — но какое различие! Прежде всего, конечно, он не использует ракетный принцип: я никак не могу привыкнуть к роскоши инерционного двигателя и его неограниченного ресурса. Если бы я захотел, то мог бы полететь обратно к Земле, возможно, я так и сделаю — помнишь фразу, которую я однажды использовал, а ты отгадала ее смысл? — "лезть на стену".
Тем не менее, самое большое различие — это система управления. Главной трудностью для меня стало заставить себя действовать без рук и научить компьютер выполнять мои голосовые команды. Сначала он спрашивал меня каждые пять минут: "Вы действительно имели в виду именно это?" Я знаю, что было бы лучше использовать Мыслитель, но я все еще чувствую себя с этим устройством не слишком уверенно. Не знаю, смогу ли я когда-либо привыкнуть к чему-то, читающему мои мысли.
Между прочим, шаттл называют "Сокол". Это хорошее название, но я был разочарован, обнаружив, что никто на борту не знал, что оно восходит к экспедиции "Аполлона", когда мы осуществляли первые высадки на Луну…
О-хо-хо… Я хотел сказать намного больше, но звонит шкипер. Возвращаюсь в классную комнату.
С любовью.
До связи.
ЗАПОМНИТЬ
ПЕРЕДАТЬ
Привет, Фрэнк, вызывает Индра по своему новому мнеморекордеру — если только это правильное слово! — у старого нервный срыв, ха-ха, поэтому возможно большое количество ошибок — нет времени, чтобы редактировать текст перед отправкой. Надеюсь, ты все поймешь.
КОММУНИКАТОР!Первый канал… э-э… третья запись, время двенадцать тридцать… коррекция… тринадцать тридцать. Прости…
Надеюсь, я смогу установить привычные мне по старому аппарату горячие клавиши и аббревиатуры, возможно, мне стоит подвергнуться психоанализу, как в ваше время. Никогда не понимала, как тот Фройд — я имела в виду Фрейд… ха-ха — эта ерунда все еще продолжается — напомни мне — наткнулся в конце двадцатого века на определение, которое может тебя развлечь. Что-то вроде этого. Открыть кавычки. Психоанализ — заразная болезнь, возникшая в Вене приблизительно в 1900 году, в настоящее время угасшая в Европе, но проявляющаяся в случайных вспышках среди богатых американцев. Закрыть кавычки. Забавно?
Еще раз прости — неприятность с мнеморекордером — твердо придерживаться пункта —xz 12И w 888 5***** js98l2yebdc ПРОКЛЯТЬЕ… СТОП… РЕЗЕРВНОЕ КОПИРОВАНИЕ.
Может, я что-то делаю неправильно? Попробую снова. Ты упомянул Данила… прости, что мы всегда уклонялись от твоих вопросов относительно него; знаю, что тебе было интересно, но у нас были веские причины —помнишь, ты однажды назвал его не-человеком?.. не так уж далеко от истины!..
Однажды ты спросил меня о преступлениях, совершаемых в настоящее время — я назвала такой интерес патологическим, возможно, инспирированным бесконечными, вызывающими отвращение телевизионными программами вашего времени, я никогда не была в состоянии смотреть их дольше нескольких минут… отвратительно!
ДВЕРЬ, ПОДТВЕРЖДАЮ! О, ПРИВЕТ, МЕЛИНДА, ИЗВИНИ, ПРИСАЖИВАЙСЯ, УЖЕ ЗАКАНЧИВАЮ…
Да, преступления. Всегда кто-то… Непреодолимый шумовой фон общества. Что делать?
Ваше решение — тюрьмы. Поддержанный государством извращенный вариант предприятия — стоимость содержания одного заключенного в десять раз больше среднего дохода семьи! Полное безумие… Очевидно, что-то очень неправильное было с людьми, которые громче всех голосовали за увеличение количества тюрем, — их нужно подвергнуть психоанализу! Но будем справедливыми, реально нет никакой альтернативы электронному мониторингу и полному контролю. Ты бы видел радостные толпы, разбивающие тюремные стены, — нечто вроде этого было в Берлине на пятьдесят лет раньше!
Итак, Данил. Я не знаю, какое преступление он совершил, да и не сказала бы тебе, даже если бы знала, но полагаю, что его психологические параметры подразумевали, что из него получится хороший — что за слово? — балет, нет, валет, камердинер. Очень трудно найти людей для определенного рода работы, не знаю, как бы мы справлялись, если бы исчезли все преступления! Так или иначе, надеюсь, он скоро освободится от контроля и вернется назад в нормальное общество.
ПРОСТИ, МЕЛИНДА, Я ПОЧТИ ЗАКОНЧИЛА.
Это все, Фрэнк, привет Дмитрию, вы уже должны быть на полпути к Ганимеду. Интересно, когда-нибудь отменят Эйнштейна, чтобы мы могли разговаривать в космосе в реальном времени!
Надеюсь, этот механизм скоро ко мне привыкнет. Иначе придется искать антикварный текстовый процессор двадцатого века… Ты не поверишь, но однажды я даже попробовала эту чепуху — QWERTYUIOP, не избавление от которой понадобилась пара сотен лет?
Люблю и до свидания.
***
Привет, Фрэнк — это снова я. Все еще ожидаю подтверждения моего последнего…
Странно, ты направился к Ганимеду в то же самое время, что и мой старый друг Тэд Кан. Но, возможно, это не такое уж совпадение: его притягивает та же самая загадка, что и тебя…
Но сначала я должна кое-что рассказать о нем. Его родители сыграли с ним злую шутку, дав имя Теодор. Оно сокращается до Тео, но никогда не называй его так! Понимаешь, что я имею в виду?
Не удивлюсь, если им что-то движет. Не знаю никого, кто проявлял бы такую одержимость религией, точнее, навязчивой идеей. Хочу предупредить: он может быть весьма надоедливым.
Между прочим, как у меня получается? Мне жалко моего старого мнеморекордера, но, кажется, я сумела взять эту машинку под контроль. Не допускай никаких — как ты это называешь? — глупых ошибок, просчетов и так далее. Не уверена, что я должна сообщать тебе это, но на тот случай, если ты случайно проболтаешься, — среди моих личных прозвищ для Тэда числится "Последний Иезуит". Ты должен о них кое-что знать, в твое время Орден все еще был очень активен.
Удивительно, что люди — часто большие ученые, даже превосходные ученые! — делали столько же хорошего, сколько и плохого. Величайшая ирония истории — искренние блестящие искатели знания и истины, и их философия, безнадежно искаженная суеверием…
Xuedn2k3jn олень 2leidj dwpp
Проклятье. Разволновалась и потеряла контроль. Один, два, три, четыре… сейчас пора объединиться всем хорошим людям… уже лучше.
Так или иначе, у Тэда те же самые благородные намерения; не вступай с ним ни в какие споры — он раздавит тебя как паровой каток.
Между прочим, что такое паровые катки? Использовались для глажки одежды? Представляю, насколько это могло быть неудобно…
Неприятности с мнеморекордером… слишком легко начинаешь думать о чем попало, независимо от того, насколько сильна самодисциплина… что-то я говорила до этого… уверена, я говорила об этом прежде…
Тэд Кан.. Тэд Кан.. Тэд Кан…