Кларк Артур Чарльз. Рама II (Rama - 2)

   Николь не могла не фыркнуть.
   - Уэйкфилд, - осадила она его, - вы безнадежны. Ну способны ли вы пробыть хотя бы минуту серьезным? У меня к вам дело.
   - Проклятье, - трагическим тоном вымолвил Ричард. - Дело. В таком случае я ограничиваю вас лишь упомянутыми двумя минутами. Дела только рождают во мне голод и... раздражительность.
   Открыв дверь, Ричард Уэйкфилд пропустил Николь внутрь. Предложил ей кресло, стоявшее перед компьютером, сам сел позади нее на кровати. Николь повернулась к нему лицом. На полке над его постелью было расставлено с дюжину фигурок, подобных тем, которые она видела в комнате Табори и на последнем банкете Борзова.
   - Позвольте представить вам кое-кого из моих домашних, - проговорил Ричард, заметив ее любопытство. - Вы уже знакомы с лордом и леди Макбет, с Пэком и Основой. А вот неразлучная парочка - Тибальт и Меркуцио из "Ромео и Джульетты". Рядом с ними Отелло и Яго, а за ними принц Хэл [Хэл (или Гарри) - принц Уэльский, впоследствии король Генрих V, в исторической хронике У.Шекспира "Генрих IV"], Фальстаф и чудесная мистрис Куикли. Крайний справа - мой самый близкий друг, мудрец и бард, для краткости МБ.
   На глазах Николь Ричард нажал на кнопку в изголовье постели, и МБ полез вниз с полки по лесенке. Осторожно переступая все складки на покрывале, 20-сантиметровый робот остановился, приветствуя Николь.
   - А как ваше имя, прекрасная леди? - спросил МБ.
   - Меня зовут Николь де Жарден.
   - Французские слова, - немедленно отозвался робот. - Но внешне вы не схожи с француженкой. Во всяком случае, не с Валуа, - робот поглядел на нее. - Скорее вы дитя Отелло и Дездемоны.
   Николь была изумлена.
   - Как это у вас получается? - спросила она.
   - Позже объясню, - ответил Ричард, махнув рукой, и поинтересовался. Какой из сонетов Шекспира вы любите больше всего? Если помните, назовите номер или прочтите строчку.
   - Я наблюдал, как солнечный восход... - припомнила Николь.
   - ...Ласкает горы взором благосклонным, - продолжил робот.
   Потом улыбку шлет лугам зеленым
   И золотит поверхность бледных вод.
   Кроха-робот читал сонет, сопровождая его соответствующими мимикой и жестами. И вновь Николь была потрясена творческими способностями Ричарда Уэйкфилда. Припомнив памятные с университетских дней последние четыре строчки сонета, она закончила вместе с МБ:
   Так солнышко мое взошло на час,
   Меня дарами щедро осыпая,
   Подкралась туча хмурая, слепая,
   И нежный свет любви моей угас.
   [У.Шекспир. XXXIII сонет]
   Когда робот договорил последнюю строку, Николь, тронутая полузабытыми словами, невольно зааплодировала.
   - И он может прочесть все сонеты до одного? - спросила она.
   Ричард кивнул.
   - И многие поэтические отрывки из трагедий. Но это не самый большой дар из тех, которыми он обладает. Стихи Шекспира занимают только часть его памяти. МБ - робот очень разумный; Он умеет поддерживать разговор лучше чем...
   Ричард умолк не договорив.
   - Извините, Николь, я увлекся - забыл про время. А вы ведь говорили, что у вас ко мне дело.
   - Значит, вы сами и потратили предоставленные мне две минуты, подмигнула ему Николь. - Ричард, а вы уверены, что не умрете с голоду, если придется уделить мне еще пять минут?
   Николь быстро рассказала, что ей удалось выяснить, анализируя причины неправильных действий "Рохира", и добавила, что, по ее мнению, алгоритмы защиты от внешнего вмешательства были отключены ручной командой. Призналась, что не может продвинуться дальше с анализом и просит у Ричарда помощи. Подозрений своих обсуждать не стала.
   - Не дело - конфетка, - ответил он с улыбкой. - Только и работы отыскать место в памяти, куда сбрасываются на хранение команды. Вообще на это требуется мало времени, если невелик объем, но, к сожалению, эти разделы памяти чаще организованы по неизвестной заранее логической схеме. Только я не понимаю, зачем вам эта детективная работа. Почему просто не спросить Яноша и остальных и узнать, кто ввел эти команды?
   - В том-то и дело. Все дружно утверждают, что после загрузки и автоопробывания программы не прикасались к пульту "Рохира". Когда Янош ударился головой, мне показалось, что пальцы его легли на клавиатуру. Но он не помнит, а я не уверена.
   Ричард нахмурился.
   - Просто невероятно, чтобы Янош мог одним прикосновением отключить систему защиты. Значит, программа составлена по-дурацки. - Он ненадолго задумался и продолжил. - Ну хорошо, не будем попусту размышлять. Вы пробудили во мне любопытство. Я займусь этим делом.
   - Срочный сбор, срочный сбор, - услыхали они голос Отто Хейльмана из коммуникатора. - Всем немедленно собраться в научном центре на совещание. Есть новость. Внутри Рамы вновь зажегся свет.
   Распахнув перед ней дверь, Ричард вышел следом за Николь в коридор.
   - Спасибо за помощь, - сказала Николь. - Я очень рассчитываю на нее.
   - Будете благодарить, если я чего-нибудь добьюсь, - улыбнулся в ответ Ричард. - Обещать я горазд... А что вы думаете о смысле этой игры со светом?
   26. ВТОРАЯ ВЫЛАЗКА
   Дэвид Браун разложил большой лист бумаги на столе, находившемся посреди центра управления. Франческа поделила его на поля в соответствии с часами суток и теперь деловито заполняла таблицу со слов доктора.
   - Чертовы системы автоматического планирования слишком неуклюжи в подобных ситуациях... - говорил Браун, обращаясь к Яношу Табори и Ричарду Уэйкфилду. - Они годятся лишь в том случае, если последовательность действий соответствует определенной еще до полета стратегии.
   Янош подошел к одному из мониторов.
   - Быть может, вы сумеете воспользоваться компьютером лучше меня, продолжал доктор Браун, - но, с моей точки зрения, куда проще довериться обычному карандашу и бумаге. - Янош вызвал программу, согласующую последовательность действий, и начал вводить какие-то данные.
   - Подождите минуту, - вмешался Ричард Уэйкфилд. Янош оторвался от клавиатуры и обернулся к коллеге. - Зачем весь этот шум? Сейчас можно не планировать вторую вылазку во всех подробностях. Всем понятно, что главная цель - развернуть нашу базу. На это уйдет десять-двенадцать часов. Остальные работы можно осуществлять параллельно.
   - Ричард прав, - добавила Франческа, - мы торопимся. Пусть космические кадеты немедленно отправляются внутрь Рамы, нужно закончить все работы. Тем временем мы сумеем проработать детали вылазки.
   - Это нецелесообразно, - отозвался доктор Браун. - Только выпускники Академии способны оценить, сколько времени потребуется на разные инженерные работы. Без них мы не сможем построить достоверные временные графики.
   - В таком случае пусть кто-то из нас останется, - проговорил Янош Табори и улыбнулся, - а в качестве рабочей силы можем прихватить с собой Хейльмана или О'Тула. Тогда ход работ не так уж замедлится.
   Согласия достигли через полчаса. Николь вновь оставалась на борту "Ньютона" по крайней мере до завершения работ по инфраструктуре и должна была представлять кадетов при планировании. Адмирал Хейльман с четырьмя другими профессиональными космонавтами отправлялся внутрь Рамы. Они должны были завершить три дела: собрать оставшиеся транспортные средства, разместить с дюжину переносных измерительных станций в северной части цилиндра, закончить лагерь и ретрансляционный комплекс "Бета" на северном побережье Цилиндрического моря.
   Ричард Уэйкфилд со своей небольшой бригадой как раз заново сопоставлял отдельные детали заданий для каждого, когда Реджи Уилсон, промолчавший почти все утро, вдруг буквально взвился с места.
   - Все это коровье дерьмо, - завопил он, - я не верю ни единому слову из всей этой чуши, которой меня здесь потчуют.
   Ричард остановился, Браун и Такагиси, приступившие уже к определению сценария вылазки, умолкли. Все глаза обратились к Реджи Уилсону.
   - Четыре дня назад погиб человек, - бросил он, - убитый тем, кто или что управляет этим огромным кораблем. Но мы все же отправились внутрь. И там вдруг включается свет, а потом столь же неожиданно выключается. Уилсон дикими глазами оглядел всех, кто еще находился в комнате. На лбу его выступил пот. - И что мы теперь делаем? А? Чем ответили мы на предупреждение, полученное от этих невероятно разумных существ? Невозмутимо усаживаемся обдумывать, как будем исследовать это колоссальное судно. Неужели никто ничего не понял? Мы внутри - лишние. Они хотят, чтобы мы _убирались_ отсюда восвояси, на Землю.
   После вспышки Уилсона все смущенно примолкли. Наконец, генерал О'Тул подошел к Уилсону.
   - Реджи, - спокойно проговорил он, - все мы расстроены смертью генерала Борзова. Но никто из нас не видит никакой связи...
   - Вы слепы, все вы слепы. Когда погас свет, я был в Воздухе, в этом проклятом геликоптере. Только что вокруг был летний день, и вдруг - надо же - темно, как в угольной яме. Клепаное совпадение, а? Свет им выключили?.. И никто еще не спросил: _почему_? Что с вами, люди? Или таким умникам нечего бояться?
   Уилсон вещал еще несколько минут. Тема не изменилась. Рамане задумали убить Борзова. А включая и выключая свет, делали непонятные и зловещие намеки. Если экипаж не перестанет настаивать на продолжении исследований, одним Борзовым дело не ограничится.
   Все это время генерал О'Тул стоял возле Реджи. Доктор Браун, Франческа и Николь торопливо переговорили в сторонке, и теперь Николь приблизилась к Уилсону.
   - Реджи, - обратилась она по-дружески, перебивая его диатрибу [обличительная речь (греч.)], - почему бы вам с генералом О'Тулом не пройти ко мне? Мы сможем спокойно все обсудить, не отвлекая от дел остальных.
   Реджи подозрительно поглядел на нее.
   - О чем вы, доктор? Зачем мне идти к вам? Вы даже не были внутри, ничего не видели и не знаете. - Уилсон встал перед Уэйкфилдом. - Ричард, ты был там. Ты видел все. Ты представляешь, каким разумом и могуществом нужно обладать, чтобы создать столь огромный космический корабль и отправить его странствовать среди звезд. Что там говорить - мы _ничто_ рядом с ними. Даже не муравьи. У нас не остается и шанса.
   - Реджи, я согласен с тобой, - ответил Ричард Уэйкфилд после недолгих колебаний. - По крайней мере в части сравнения наших возможностей. Но ведь нет никаких свидетельств, что к нам относятся враждебно. Они даже не замечают, что мы исследуем их корабль. Напротив, одно то, что мы живы...
   - Ой! - вдруг выкрикнула Ирина Тургенева. - Поглядите на монитор!
   На огромном экране центра управления застыло изображение. Весь кадр занимало крабовидное создание. Ширина его низкого плоского тела была раза в два меньше длины. Перед телом располагались похожие на пару ножниц клешни. Целый ряд манипуляторов, жутко напоминавших крошечные человеческие головки, располагался перед каким-то отверстием в панцире. При более близком рассмотрении становилось ясно, что они наделяют "краба" целым спектром возможностей. Тут были захваты, зонды, напильники и даже нечто похожее на сверло.
   Глаза, если их можно было так назвать, укрывались защитными колпаками и, подобно перископам, возвышались над краем панциря. Глазные яблоки были или кристаллическими, или студенистыми; их ярко-синий цвет скрывал всякое выражение.
   Из пояснения сбоку следовало, что снимок был сделан одним из зондов дальнего действия в пяти километрах к югу от Цилиндрического моря. Площадь в кадре, полученном телескопическим объективом, была равна шести квадратным метрам.
   - Вот и компания, - проговорил Янош Табори. - Теперь мы в Раме не одиноки. - Остальные члены экипажа с изумлением глядели на экран.
   Позже все члены экипажа согласились с тем, что изображение краба на экране никому не показалось бы настолько страшным, появись оно в другой миг. И хотя в поведении Реджи обнаруживались явные отклонения, в его словах было достаточно смысла: он имел право напомнить об опасностях, поджидающих экспедицию. Страх никогда не оставлял каждого участника экспедиции, каждый время от времени обращался мыслями к тревожному факту: действительно, рамане не обязаны были проявлять дружелюбие.
   Но со страхом все в основном справлялись успешно. Опасность - часть их работы. Так на заре космонавтики экипажи американских шаттлов знали, что их корабль в каждом полете может разбиться или взорваться. Космонавты "Ньютона" понимали, что участие в экспедиции сопряжено с не поддающимся контролю риском. Здорова; чувство самосохранения заставляло всех избегать сомнительных вопросов и обращаться к более спокойным и безопасным темам вроде распорядка на завтрашний день.
   Выходка Реджи, совпавшая с появлением крабовидного биота на экране, послужила поводом для одного из редких серьезных разговоров на эту тему. О'Тул сразу же определил свою позицию. Хотя воображение генерала было потрясено раманами, он их не боялся. Господь выбрал его для этой экспедиции, и Ему же решать, какое из необыкновенных приключений явится для О'Тула последним. И что бы ни случилось - на все Божья воля.
   Ричард Уэйкфилд сформулировал точку зрения, к которой присоединились еще несколько членов экипажа. Он полагал, что участие в полете на Раму бросило вызов его любопытству и личной сметке. Конечно, надо помнить и про неопределенность, но она помимо опасности несет и приятное волнение. Потрясающе интересные открытия и невероятная важность этого контакта с внеземлянами более чем оправдывали любой риск. Ричард не жаловался на трудности - он видел в экспедиции апофеоз своей жизни. Пусть не судьба дожить до ее окончания, пережитое оправдывает любой исход. Все равно короткая его жизнь на Земле прожита не зря.
   Николь внимательно прислушивалась к дискуссии. Сама она в основном молчала, только ощущала, как кристаллизуется ее собственное мнение в общем тоне беседы. Она с удовольствием наблюдала за реакцией - словесной и не словесной - остальных космонавтов. Сигеру Такагиси явно был в лагере Уэйкфилда. Пока Ричард говорил об оказанной им чести и о волнении, которое они испытывают, участвуя в таком важном предприятии, японец энергично кивал головой. Притихший и, по-видимому, смущенный собственной тирадой, Реджи Уилсон прибавил немного - только ответил на обращенный к нему вопрос. Адмирал Хейльман с самого начала нервничал. Он то и дело напоминал всем о напрасной трате времени. Ко всеобщему удивлению, Дэвид Браун не внес новой струи в философскую дискуссию. Он ограничился короткими комментариями, несколько раз чуть было не пустился в пространные объяснения, но промолчал. И истинное его отношение к сущности Рамы так и осталось невыясненным.
   Франческа Сабатини поначалу то сдерживала страсти, то задавала вопросы, требуя пояснений и направляя дискуссию в нужное русло. В самом конце она сделала несколько точных замечаний. Ее философские воззрения на суть экспедиции "Ньютона" существенно отличались от предложенных О'Тулом и Уэйкфилдом.
   - Я думаю, ты представляешь себе все чересчур сложно и умно, - заметила она после долгого панегирика, произнесенного Ричардом в честь познания. Собираясь предложить свою кандидатуру, я не занималась глубинным самопознанием. К этому делу я подошла, как и ко всем прочим важным решениям в своей жизни. Сосчитала баланс риска и выигрыша. И решила, что возможный выигрыш с учетом всех факторов, включая славу, престиж, деньги и приключения, более чем перевешивает риск. Но в одном я полностью не согласна с Ричардом. Если я погибну сейчас, то не получу и малейшего удовлетворения. С моей точки зрения, компенсация ждет нас на Земле, а не здесь. И если я не смогу вернуться домой, то не получу ничего.
   Мысли Франчески пробудили в Николь любопытство. Желание задать итальянской журналистке несколько вопросов она подавила, решив, что для них сейчас и не время, и не место. Когда разговор завершился, она все еще обдумывала слова Франчески. "Неужели жизнь настолько проста для нее? Неужели языком вознаграждения и риска можно описать всю ее суть? - ей вспомнилось, с каким спокойствием принимала Франческа абортивную жидкость. - Где же принципы, ценности... чувства наконец?" В итоге Николь вынуждена была признать, что Франческа остается для нее загадкой.
   Николь внимательно следила за доктором Такагиси. Сегодня он держался куда лучше.
   - Я принес распечатку "Стратегии вылазок", доктор Браун, - говорил он, помахивая толстой стопкой бумаг, - чтобы напомнить всем о фундаментальных основах стратегии, выработанных более чем за год неспешных раздумий. Могу я зачитать кое-что из выводов?
   - Не думаю, что это необходимо, - отозвался Дэвид Браун, - все мы знакомы с...
   - А я нет, - возразил генерал О'Тул. - Мне хотелось бы выслушать. Адмирал Хейльман тоже просил меня уделить внимание этому вопросу и проинформировать его.
   Доктор Браун махнул, чтобы Такагиси продолжал. Миниатюрный японский ученый доставал страницу из папки Брауна. Прекрасно зная, что сам Браун считал охоту на крабовидного биота истинной целью второй вылазки, Такагиси еще не оставил попытки убедить всех остальных, что главной целью должно быть научное исследование Нью-Йорка.
   Реджи Уилсон принес извинения еще часом ранее и отправился вздремнуть в свою комнату. Остальные пять членов экипажа, оставшиеся на борту "Ньютона", бОльшую часть времени потратили на безуспешные споры о том, что следует делать во второй вылазке. Поскольку Такагиси и Браун придерживались диаметрально противоположных мнений, консенсуса не предвиделось. Тем временем на большом экране сменялись кадры, показывавшие космических кадетов и адмирала Хейльмана за работой. В настоящий момент на экране были Табори и Тургенева в лагере возле Цилиндрического моря. Они только что окончили сборку моторной лодки и проверили электрические подсистемы.
   "...Последовательность действий во время вылазок, - читал Такагиси, должна быть тщательно спланирована в соответствии с документом "Цели и задачи экспедиции" MKA-NT-0014. Основная цель первой вылазки развертывание инженерной инфраструктуры и обследование внутренностей Рамы по крайней мере с поверхности. Особую важность представляет нахождение различий любых характеристик этого корабля и предыдущего. Целью вылазки N_2 является картографирование внутренней поверхности Рамы, в особенности тех ее областей, которые остались неисследованными семьдесят лет назад, в том числе и комплексов сооружений, именуемых городами, а также любых различий, обнаруженных в ходе первой высадки. Во время второй вылазки следует _избегать_ контактов с биотами, однако наличие и расположение биотов различных видов включаются в процесс картографирования как составная часть. Взаимодействия с биотами следует оставить до третьей вылазки. Только после тщательного _длительного_ наблюдения допускаются попытки..."
   - Достаточно, доктор Такагиси, - перебил его Дэвид Браун. - Мы все поняли. И к несчастью, этот выхолощенный документ был составлен за несколько месяцев до отлета. Никто не мог предусмотреть той ситуации, в которой мы оказались. Свет включается и выключается. А мы как раз засекли стаю из шести крабовидных биотов возле южного берега Цилиндрического моря.
   - Я не согласен с вами, - почтительным тоном ответил японский ученый. Вы сами утверждали, что непредвиденный характер изменения освещения нельзя рассматривать как фундаментальное отличие между обоими кораблями. Перед нами не какой-то совершенно новый Рама. Я считаю, что вылазки следует проводить в соответствии с первоначально намеченным планом.
   - Значит, вы предлагаете всю вторую вылазку посвятить картографированию, в том числе и подробному исследованию Нью-Йорка?
   - Совершенно верно, генерал О'Тул. Даже если считать что "странный звук", который кроме меня слышали космонавты Уэйкфилд и Сабатини, нельзя отнести к разряду отличий, тщательное картографирование Нью-Йорка принадлежит к числу задач первостепенной важности. И его необходимо завершить именно сейчас. Температура на Центральной равнине уже поднялась до -5 градусов. Рама уносит нас все ближе и ближе к Солнцу. Космический корабль прогревается от оболочки внутрь. Я могу предсказать, что через три-четыре дня Цилиндрическое море начнет плавиться...
   - Я и не думал утверждать, что исследования Нью-Йорка не предусмотрены программой, - перебил Дэвид Браун, - но с самого начала полагал, что именно биоты и являются истинной научной ценностью для экспедиции. Только поглядите на эти изумительные создания. - На экране по пустынной равнине маршировали шесть крабов. - Нам, может быть, и не представится больше возможности поймать одного из них. Зонды только что завершили обследование всего полуцилиндра и не обнаружили других биотов.
   Экипаж, в том числе и Такагиси, внимательно глядел на экран. Отряд чужаков треугольником - самый крупный держался во главе - приближался к какой-то куче металлических обломков. Первый краб приблизился к ней, помедлил несколько секунд и принялся рубить клешнями все, что было навалено в этой куче. Два краба во втором ряду грузили металлические обломки на спины трех остальных. Новый материал прибавился к кучам, наросшим на панцирях трех крабов в последнем ряду.
   - Вот вам и бригада мусорщиков, - провозгласила Франческа. Ей ответили дружным смехом.
   - Поймите же, почему я хочу действовать быстрее, - продолжал Дэвид Браун. - Этот короткий фильм вот-вот увидят и на Земле. Целый миллиард наших собратьев, мужчин и женщин, будет смотреть его с тем же интересом и трепетом, что и вы сами. Представьте себе, какие лаборатории придется построить, чтобы изучить такое создание. Представьте себе, что мы сможем узнать...
   - А почему вы считаете, что такого зверя можно поймать? - спросил генерал О'Тул. - На вид он достаточно грозный противник.
   - Мы уверены, что эти создания, как бы ни были они похожи на живые существа, на самом деле являются роботами. Отсюда и название "биоты", которое они получили в ходе первой экспедиции на Раму. В соответствии с отчетами Нортона и других космонавтов Рамы I каждый из биотов предназначен для выполнения особого вида работ. Они не обладают разумом в той мере, каким наделены мы сами. И потому мы должны их перехитрить... и поймать.
   На огромном экране крупным планом появились острые ножницы клешней. Явно очень острые.
   - Ну не знаю, - сказал О'Тул. - Лично я придерживаюсь мнения доктора Такагиси. Я тоже считаю, что лучше как следует понаблюдать за ними, прежде чем приступить к ловле.
   - А я согласна, - возразила Франческа. - С точки зрения журналиста, ничего более захватывающего, чем поимка такого создания, не придумаешь. Вся Земля будет смотреть. Другого шанса может и не представится. - Она умолкла на миг. - МКА требует от нас какую-нибудь сенсацию. Смерть Борзова не смогла убедить налогоплательщиков, что их денежки тратятся с толком в космосе.
   - Почему бы не заняться сразу обоими делами? - спросил О'Тул. Пусть одна группа обследует Нью-Йорк, а другая ловит краба.
   - Так не пойдет, - ответила Николь. - Если цель вылазки - поймать биота, значит, все наши силы должны быть брошены только на это. Помните, ведь мы ограничены и во времени, и в рабочей силе.
   - К несчастью, - с тщеславной улыбкой проговорил Дэвид Браун, - такой вопрос не относится к числу решаемых коллегиально. Раз согласие не достигнуто, придется решать мне... Итак, цель нашей следующей вылазки ловля биота. Думаю, адмирал Хейльман возражать не будет. Если же он не согласен, то пусть решит голосование экипажа.
   Собрание завершилось. Доктор Такагиси хотел предложить еще один аргумент - ведь биоты на первом Раме показались _после_ вскрытия Цилиндрического моря, но его уже не стали слушать. Все успели устать.
   Николь подошла к Такагиси и включила свой биосканер. Предупреждающих сигналов не было.
   - Ровная дорога, - проговорила она с улыбкой.
   Такагиси глядел на нее очень серьезно.
   - Такая ошибка, - пожаловался он. - Надо было начинать с Нью-Йорка.
   27. ПОЙМАЙ БИОТА
   - Будьте очень осторожны, - сказал адмирал Хейльман Франческе. - Мне в дрожь бросает, когда вы так высовываетесь.
   Синьора Сабатини перегнулась через край двери, зацепившись ногами за ножки сидения геликоптера. В ее правой руке была небольшая видеокамера. В трех-четырех метрах под ними, не обращая внимания на жужжащую над головой машину, деловито двигались вперед крабы, сохраняя походный порядок в три ряда, словно набор штырьков в детском бильярде.
   - Поворачивайте к морю, - выкрикнула Франческа, обращаясь к Хиро Яманаке. - Они двигаются к краю воды и наверняка повернут обратно.
   Геликоптер резко взял влево, пролетая над краем пятисотметрового обрыва, отделявшего южную половину Рамы от Цилиндрического моря. Здесь берег был в десять раз выше, чем на севере. Поглядев на замерзшую поверхность в полукилометре под собой, Дэвид Браун даже охнул.
   - Франческа, это просто смешно, - проговорил он. - Чего ты добиваешься? Автоматическая камера в носу геликоптера снимет в точности то же самое.
   - У этой камеры переменное фокусное расстояние, - пояснила она. - К тому же легкое подрагивание придает фильму большую достоверность.
   Яманака вновь правил к берегу. Теперь биоты оказались прямо спереди метрах в тридцати. Оказавшись в половине корпуса от края обрыва, первый биот помедлил какую-то долю секунды и резко повернул направо. Маневр завершился еще одним поворотом на девяносто градусов - биот развернулся в обратную сторону, остальные последовали примеру ведущего с военной точностью.
   - Вовремя успели, - Франческа с довольным видом уселась на сиденье, - и во весь кадр. Кажется, я даже сумела снять, как блеснул голубой глаз вожака.
   Биоты иноходью удалялись от края утеса с обычной для них скоростью десять километров в час. За походной колонной оставались легкие вмятины в глинистой почве. Теперь они двигались параллельно пути, которым пришли к морю. Весь район сверху напоминал наполовину скошенное поле: с одной стороны четкие рядки следов, а там, где биоты еще не побывали, - ровная почва.