Джульетт ничего не ответила. Она сразу прекрасно поняла, что это был за благопристойный гражданин. Конечно же, это была Эмили Браунелл.
– Я понимаю, – сказала она, посмотрев инспектору Ханнигану в глаза.
– Знаете ли вы, где я могу найти мистера Джеймсона?
– Почему это я не знаю, если я собираюсь за него замуж, – отрезала, она. – Сейчас он находится в доме своего знакомого Генри Чизволда – дом номер семнадцать по Стэнфорд-стрит.
Инспектор Ханниган даже удивился:
– Очень хорошо. Мне придется с ним связаться вскорости. Надеюсь, что вы понимаете последствия каждого своего действия. Если вы меняете работу или квартиру, вы снова должны информировать меня об этом.
– Да, инспектор Ханниган.
Ей очень хотелось спросить, зачем полиция позволяет газетчикам трепать ее имя, но она решила сдержаться.
Когда она вернулась, мисс Гловер позвала ее в свой кабинет.
– Мне бы хотелось этого, конечно, не делать… – начала она.
– Я понимаю, – сказала Джульетт. Мисс Гловер выглядела очень расстроенной, и Джульетт понимала, что у ее работодательницы просто не было выбора.
– Если бы полиция не пришла, все было бы иначе, – сказала мисс Гловер. – Я, например, посадила бы тебя куда-нибудь в заднюю комнату, потому что ты действительно работаешь прекрасно. Но так, как это было сегодня…
– Я понимаю, – сказала Джульетт, потому что она на самом деле понимала мисс Гловер.
Мисс Гловер встала.
– Ты не бойся, я заплачу тебе за всю работу, которую ты сделала за эту неделю. У тебя действительно прекрасно получается. И я думаю, что буду себя очень ругать, что позволила тебе уйти…
Джульетт засмеялась:
– Ну ничего. Не бойтесь, я уж как-нибудь не пропаду. И спасибо вам, что дали мне шанс, мисс Гловер.
Джульетт зашла попрощаться со своими коллегами. Они с Элис пообещали друг другу видеться и обнялись на прощание.
После этого она остановилась около Эмили Браунелл, которая даже не подняла глаз от шитья.
– Я знаю, что это ты донесла в полицию, и пи на минуту не забуду этого!
Эмили Браунелл продолжала шить.
– Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала она, так и не подняв глаз.
– Ну и что, что ты не понимаешь, зато я понимаю. А еще советую тебе понимать, что теперь тебе нужно очень внимательно смотреть, что у тебя происходит за спиной, – днем и ночью.
Тут Эмили вдруг перестала шить и посмотрела на Джульетт. Джульетт чуть не засмеялась – ей действительно удалось перепугать глупую девушку.
– Я имею в виду то, что говорю. Я всегда говорила, что невиновна, только ты не верила мне. А кто сказал, что ты не была права? – прошептала она. – До свидания, и всем-всем вам удачи, – сказала она своим коллегам и вышла на улицу.
Может быть, она говорила это самой себе? Ну, по крайней мере, теперь у нее есть время посетить дедушкиного нотариуса.
– Где вы это взяли? – спросил Гарольд Лонги у Джульетт.
– Я… – Она засомневалась. Правда была в том, что она украла эти письма из дома Бэнфордов. Были ли они ее собственностью по праву? Они же принадлежали ее матери…
Она вздохнула и подумала, не погубит ли она сейчас всю затею.
– Я слышала от подруги своей матери, что Уильям Бэнфорд и моя мама… ну, собственно, мои родители, – писали друг другу письма, когда отец уехал в Индию.
Сэр Гарольд Лонги посмотрел на нее внимательно. Казалось, что он очень дружелюбен, но может быть, это просто его хорошие манеры…
– Мисс Гаррисон, – сказал он, отрывая пальцы от стола. – Я полагаю, что вы немного знаете свою единоутробную сестру, и вряд ли она будет в восторге от мысли, что я признаю вас законной наследницей сэра Роджера. Тем не менее пока я не узнаю, откуда эти письма и где они пробыли все эти годы и вдруг так случайно появились, я боюсь, что не смогу ничего сделать для вас.
– Ох, что ж… – сказала Джульетт. – Как я сказала, подруга моей мамы, женщина, которая воспитала меня вместе со своей дочерью, рассказала мне о них. Мать спрятала их в комнате в доме Бэнфордов, когда она уезжала. Ведь Уильям просто вышвырнул ее из дома.
Сэр Гарольд искренне удивился:
– И где же они пробыли все эти годы?
– Они были спрятаны под паркетной доской под кроватью моей матери. Я не знала, были ли они там, но, когда я наконец нашла их, мне стало ясно, почему никто до этого не замечал тайника.
– Значит, вы сходили и принесли их? – спросил он.
– Несколько дней назад, сэр. Я не могла принести их вам раньше, потому что я работала до десяти часов каждый вечер.
Сэр Гарольд покачал головой. Он опустил трубку и встал.
– Я думаю, что у вас есть идеальная база, мисс Гаррисон, для того, чтобы претендовать на часть наследства. И теперь я могу сказать, что ваши шансы действительно велики.
– Но ведь они все работают, – сказала Джульетт. – Деньги, которые они одолжили нам на похороны Гарриет, были их сбережениями. А если мы сейчас не заплатим за комнату, они нас вышвырнут.
Полли выглядела как-то неуверенно.
– Наверное, ты права, моя хорошая, – сказала она, глядя на деньги. – Ты ведь там неплохо зарабатывала.
– Я знаю. Это единственная работа, которая мне нравилась, которую мне хотелось удержать. Гарриет была всегда права, когда просила меня немножечко думать, прежде чем я буду говорить. Но на этот раз, к сожалению, не я не смогла держать рот на замке. Но в любом случае это все дело прошлое. Как остальные наши подруги, они нашли работу?
– Сью Энн работает белошвейкой… Говорит, что это лучше, чем ничего, но мне так не кажется. Если она еще чуть-чуть продержится, то она просто потеряет зрение. А Луиз пошла на пуговичную фабрику, хотя она и сама говорит, что оглохнет до конца недели – там же такой шум!
– Ну а ты?
Полли улыбнулась, и, кажется, это было первый раз с тех пор, как умерла Гарриет.
– Я последовала совету Гарриет, по-моему, первый раз в своей жизни. Теперь я работаю продавщицей в бакалее на Липтон-стрит, и мне очень нравится там работать.
Тут Джульетт услышала быстрые шаги на ступеньках рядом с квартирой и секундой позже – стук в дверь.
– Какой поздний гость, – сказала Полли. Джульетт открыла дверь и увидела незнакомого мужчину лет тридцати в одежде лакея.
– Здравствуйте, – сказала Джульетт, когда мужчина внимательно посмотрел на нее.
– Мне было велено поговорить с мисс Джульетт Гаррисон и ни с кем другим, – ответил он.
– Я Джульетт Гаррисон.
У него было безмятежное выражение лица, и казалось, что он предельно откровенен.
– Мисс Каролин Нотон очень просила вас приехать. Она сейчас в Ноттингемской больнице.
– Что случилось?! – воскликнула Джульетт.
– Ужасное происшествие на Эппинг-Плейс. На кухне ее обварила кипятком новая девушка, которая совершенно не умеет работать.
– Каролин поправится?! – спросила Джульетт.
Мужчина вздохнул:
– Сейчас с ней работают доктора. Но она просила нас приехать. Лорд Уайтхолл послал меня за вами, и я искал вас по всему Лондону. Я только что приехал из магазина одежды, они послали меня сюда. Но мне кажется, что я езжу за вами уже три часа.
Джульетт посмотрела на Полли.
– Я должна ехать к Каролин, – сказала она и пошла за человеком па улицу.
Глава 23
Глава 24
– Я понимаю, – сказала она, посмотрев инспектору Ханнигану в глаза.
– Знаете ли вы, где я могу найти мистера Джеймсона?
– Почему это я не знаю, если я собираюсь за него замуж, – отрезала, она. – Сейчас он находится в доме своего знакомого Генри Чизволда – дом номер семнадцать по Стэнфорд-стрит.
Инспектор Ханниган даже удивился:
– Очень хорошо. Мне придется с ним связаться вскорости. Надеюсь, что вы понимаете последствия каждого своего действия. Если вы меняете работу или квартиру, вы снова должны информировать меня об этом.
– Да, инспектор Ханниган.
Ей очень хотелось спросить, зачем полиция позволяет газетчикам трепать ее имя, но она решила сдержаться.
Когда она вернулась, мисс Гловер позвала ее в свой кабинет.
– Мне бы хотелось этого, конечно, не делать… – начала она.
– Я понимаю, – сказала Джульетт. Мисс Гловер выглядела очень расстроенной, и Джульетт понимала, что у ее работодательницы просто не было выбора.
– Если бы полиция не пришла, все было бы иначе, – сказала мисс Гловер. – Я, например, посадила бы тебя куда-нибудь в заднюю комнату, потому что ты действительно работаешь прекрасно. Но так, как это было сегодня…
– Я понимаю, – сказала Джульетт, потому что она на самом деле понимала мисс Гловер.
Мисс Гловер встала.
– Ты не бойся, я заплачу тебе за всю работу, которую ты сделала за эту неделю. У тебя действительно прекрасно получается. И я думаю, что буду себя очень ругать, что позволила тебе уйти…
Джульетт засмеялась:
– Ну ничего. Не бойтесь, я уж как-нибудь не пропаду. И спасибо вам, что дали мне шанс, мисс Гловер.
Джульетт зашла попрощаться со своими коллегами. Они с Элис пообещали друг другу видеться и обнялись на прощание.
После этого она остановилась около Эмили Браунелл, которая даже не подняла глаз от шитья.
– Я знаю, что это ты донесла в полицию, и пи на минуту не забуду этого!
Эмили Браунелл продолжала шить.
– Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, – сказала она, так и не подняв глаз.
– Ну и что, что ты не понимаешь, зато я понимаю. А еще советую тебе понимать, что теперь тебе нужно очень внимательно смотреть, что у тебя происходит за спиной, – днем и ночью.
Тут Эмили вдруг перестала шить и посмотрела на Джульетт. Джульетт чуть не засмеялась – ей действительно удалось перепугать глупую девушку.
– Я имею в виду то, что говорю. Я всегда говорила, что невиновна, только ты не верила мне. А кто сказал, что ты не была права? – прошептала она. – До свидания, и всем-всем вам удачи, – сказала она своим коллегам и вышла на улицу.
Может быть, она говорила это самой себе? Ну, по крайней мере, теперь у нее есть время посетить дедушкиного нотариуса.
– Где вы это взяли? – спросил Гарольд Лонги у Джульетт.
– Я… – Она засомневалась. Правда была в том, что она украла эти письма из дома Бэнфордов. Были ли они ее собственностью по праву? Они же принадлежали ее матери…
Она вздохнула и подумала, не погубит ли она сейчас всю затею.
– Я слышала от подруги своей матери, что Уильям Бэнфорд и моя мама… ну, собственно, мои родители, – писали друг другу письма, когда отец уехал в Индию.
Сэр Гарольд Лонги посмотрел на нее внимательно. Казалось, что он очень дружелюбен, но может быть, это просто его хорошие манеры…
– Мисс Гаррисон, – сказал он, отрывая пальцы от стола. – Я полагаю, что вы немного знаете свою единоутробную сестру, и вряд ли она будет в восторге от мысли, что я признаю вас законной наследницей сэра Роджера. Тем не менее пока я не узнаю, откуда эти письма и где они пробыли все эти годы и вдруг так случайно появились, я боюсь, что не смогу ничего сделать для вас.
– Ох, что ж… – сказала Джульетт. – Как я сказала, подруга моей мамы, женщина, которая воспитала меня вместе со своей дочерью, рассказала мне о них. Мать спрятала их в комнате в доме Бэнфордов, когда она уезжала. Ведь Уильям просто вышвырнул ее из дома.
Сэр Гарольд искренне удивился:
– И где же они пробыли все эти годы?
– Они были спрятаны под паркетной доской под кроватью моей матери. Я не знала, были ли они там, но, когда я наконец нашла их, мне стало ясно, почему никто до этого не замечал тайника.
– Значит, вы сходили и принесли их? – спросил он.
– Несколько дней назад, сэр. Я не могла принести их вам раньше, потому что я работала до десяти часов каждый вечер.
Сэр Гарольд покачал головой. Он опустил трубку и встал.
– Я думаю, что у вас есть идеальная база, мисс Гаррисон, для того, чтобы претендовать на часть наследства. И теперь я могу сказать, что ваши шансы действительно велики.
* * *
– Тебе потребуются те деньги, которые ты заработала шитьем, чтобы отдать долги своим друзьям у Уайтхоллов, – сказала Полли вечером, когда Джульетт отдала ей свою зарплату.– Но ведь они все работают, – сказала Джульетт. – Деньги, которые они одолжили нам на похороны Гарриет, были их сбережениями. А если мы сейчас не заплатим за комнату, они нас вышвырнут.
Полли выглядела как-то неуверенно.
– Наверное, ты права, моя хорошая, – сказала она, глядя на деньги. – Ты ведь там неплохо зарабатывала.
– Я знаю. Это единственная работа, которая мне нравилась, которую мне хотелось удержать. Гарриет была всегда права, когда просила меня немножечко думать, прежде чем я буду говорить. Но на этот раз, к сожалению, не я не смогла держать рот на замке. Но в любом случае это все дело прошлое. Как остальные наши подруги, они нашли работу?
– Сью Энн работает белошвейкой… Говорит, что это лучше, чем ничего, но мне так не кажется. Если она еще чуть-чуть продержится, то она просто потеряет зрение. А Луиз пошла на пуговичную фабрику, хотя она и сама говорит, что оглохнет до конца недели – там же такой шум!
– Ну а ты?
Полли улыбнулась, и, кажется, это было первый раз с тех пор, как умерла Гарриет.
– Я последовала совету Гарриет, по-моему, первый раз в своей жизни. Теперь я работаю продавщицей в бакалее на Липтон-стрит, и мне очень нравится там работать.
Тут Джульетт услышала быстрые шаги на ступеньках рядом с квартирой и секундой позже – стук в дверь.
– Какой поздний гость, – сказала Полли. Джульетт открыла дверь и увидела незнакомого мужчину лет тридцати в одежде лакея.
– Здравствуйте, – сказала Джульетт, когда мужчина внимательно посмотрел на нее.
– Мне было велено поговорить с мисс Джульетт Гаррисон и ни с кем другим, – ответил он.
– Я Джульетт Гаррисон.
У него было безмятежное выражение лица, и казалось, что он предельно откровенен.
– Мисс Каролин Нотон очень просила вас приехать. Она сейчас в Ноттингемской больнице.
– Что случилось?! – воскликнула Джульетт.
– Ужасное происшествие на Эппинг-Плейс. На кухне ее обварила кипятком новая девушка, которая совершенно не умеет работать.
– Каролин поправится?! – спросила Джульетт.
Мужчина вздохнул:
– Сейчас с ней работают доктора. Но она просила нас приехать. Лорд Уайтхолл послал меня за вами, и я искал вас по всему Лондону. Я только что приехал из магазина одежды, они послали меня сюда. Но мне кажется, что я езжу за вами уже три часа.
Джульетт посмотрела на Полли.
– Я должна ехать к Каролин, – сказала она и пошла за человеком па улицу.
Глава 23
– Она будет рада повидать вас, – сказал лакей, которого звали Джон. Он помог Джульетт влезть в карету. – Очень будет рада.
– Когда же это случилось?
– Сегодня днем.
– Как здорово, что вы нашли меня, – сказала Джульетт этому человеку, который влез на место кучера. – А что же случилось с Ходжсоном, кстати? – спросила Джульетт, думая о старом кучере Уайтхоллов, который всегда служил в этом доме.
– Ну, для Ходжсона сейчас уже поздно или, может быть, даже рано. Для таких случаев, когда надо выезжать ночью, леди Уайтхолл специально просит меня.
– А сколько вы проработали на Эппинг-Плейс? Это был первый раз, когда он замешкался с ответом.
– О… Да я там совсем недавно. И конечно, недостаточно, чтобы разбираться во всех делах Уайтхоллов.
Они ехали в темноте, и Джульетт думала о Каролин. Когда Каролин наконец-то поправится, надо убедить ее оставить службу. И… что же дальше? Она не верила, что когда-нибудь получит деньги своего деда. Такие люди, как она, никогда не верят в то, что сваливается на них с неба. Но… ведь она сможет устроить перемены в своей жизни и без помощи этих денег. Они с Каролин очень опытные, умелые и работящие девушки, они найдут способ не умереть с голоду.
«Ты сможешь сказать это Каролин, когда она поправится, – сказала она себе. – Если только она поправится…»
– А вы не знаете, что говорят доктора о состоянии Каролин? – спросила она, когда Джон повернул на длинную темную улицу.
– Я не знаю ничего, кроме того, что Каролин хочет вас видеть, – пробормотал он, и казалось, что он не хочет больше ни о чем говорить.
Но Джульетт не думала о том, хочет или не хочет разговаривать с ней Джон. Она не понимала, почему они едут по Брэттон-стрит, на которой никогда не было больницы.
– Почему мы повернули на эту улицу? Мне кажется, что больница там, – сказала она, указывая направо. – Вам надо было повернуть направо. Давайте вернемся и поедем в нужном направлении.
Джон ничего не ответил.
– Извините, вы меня слышите?
– Я слышу вас, – сказал он совершенно спокойно.
– Куда вы меня везете?
– В больницу, – сказал он, не глядя на нее. Он смотрел вперед и лишь подхлестывал лошадей.
– Извините, Джон… Я не понимаю, что происходит.
– Я сказал вам: я вас везу к Каролин.
– Но куда? Это же не дорога в больницу. – Она помолчала и вдруг поняла, что ее сердце глухо забилось. – Я требую, чтобы вы сказали, куда вы везете меня. Если вы не скажете, я тут же выйду.
– Выйдете, когда лошади так гонят? Да вы все кости себе переломаете.
Лошади действительно неслись с дикой скоростью, и страх сковал сердце Джульетт. Что же происходит с ней? Почему она решилась пойти с этим человеком прочь из безопасного дома в темную бесприютную ночь?
– Скажите мне, что вы делаете? – спросила она, понимая, что это глупо и он никогда не скажет ей правды. – Если кто-нибудь встретится на улице, я закричу!
Он покачал головой.
.– Ну, здесь вы никого не встретите, – сказал он, продолжая нахлестывать лошадей. Потом остановил карету и схватил ее за запястье.
Она почувствовала что-то грубое на своей руке, и когда посмотрела, то чуть не упала в обморок. Он обвязал толстой веревкой ее запястье и держал другой конец. Джульетт почувствовала, что кровь застыла у нее в жилах и сердце прекратило биться от ужаса.
– Кто же вы? И какое у вас ко мне дело? Почему вы это делаете? Я же вас не знаю!
– Все, мы приехали! – вдруг закричал Джон в темноту.
Вокруг было абсолютно темно, и она понимала, что там была пристань. Когда она была маленькой девочкой, она всегда боялась этого района даже в светлое время. Гарриет всегда говорила ей: «Никогда не ходи к пристани – там только крысы да воры». И вот теперь она, связанная, была с каким-то незнакомцем в этом страшном месте. Но то, что она находилась полностью во власти этого человека, было самым худшим.
– Чего же вы хотите от меня?
– Да мне от вас вообще ничего не надо… А теперь пойдемте скорее за мной.
– Никуда я не пойду, – сказала она. Она не знала, как будет с ним драться, но понимала, что просто так не сдастся.
– Ну не заставляйте меня делать вам хуже! – сказал он и вышел из кареты, крепко держа веревку.
– Просто вытягивай эту мерзавку и бросай ее на землю! – раздался голос, который Джульетт сразу же узнала. Это был Рендолл Бэнфорд, который вышел из темноты и схватил ее за другое запястье.
– Об этом мы с вами не договаривались, – сказал Джон. Он протянул веревку Рендоллу Бэнфорду, и Джульетт увидела, что, может быть, это ее единственный шанс убежать. «Подумай», – сказала она себе. Но ей надо было двигаться, а не думать. Это она поняла слишком поздно, после того как Рендолл плотно прижал веревку к своему телу. Джульетт почувствовала, что она беспомощна, как маленький ребенок. Почему же она раньше могла думать, что Рендолл Бэнфорд ее не обидит? Сейчас она смотрела на него и все равно не могла поверить, что этот человек может причинить ей вред.
– Ты сама себя в это втравила, – сказал он, дергая за веревку.
– Я убегу, и будем считать, что я ничего не видел, – сказал Джон. – И если вы не заплатите мне к утру, вы знаете, что случится.
– Да заплачу я тебе, заплачу, – сказал Рендолл, снова дергая за веревку и пытаясь оттащить Джульетт к воде.
– Вы же не думаете, что полиция просто так оставит это дело? – сказала Джульетт.
– Но до этого-то они ни о чем не догадались, – ответил Рендолл.
Она перестала двигаться. Все, что происходило, казалось ей настоящим кошмаром. Ее руки пронзала боль, и если сейчас Рендолл попытается поднять ее с земли, то она попытается свалить его на землю.
– Ты маленькая упрямая дрянь, – сказал он, глядя на нее. – Я изо всех сил уговаривал Бренну не причинять тебе вреда, но выясняется, что она была права.
Он снова потянул за запястье, и Джульетт пнула его, но он поймал ее вторую руку, повалил ее на землю и связал ей руки за спиной. Теперь он пытался стащить ее к воде и сбросить вниз. И даже если его потом поймают, для нее будет уже поздно. Она быстро упадет в воду, но будет долго и мучительно тонуть. Эта смерть представлялась ей чудовищной. Он начал тащить ее за ноги, и холодные мокрые камни царапали ее лицо.
Такого не может быть.
«Я не могла пройти весь этот жизненный путь лишь для того, чтобы меня убили здесь эти два жадных негодяя».
– Я отдам вам все! – закричала она.
– Конечно, отдашь, – засмеялся Рендолл. – Кто же тебя спросит?
Внезапно Джульетт услышала цокот копыт и увидела вдали маленький огонек подъезжавшей кареты. Рендолл попытался тащить ее еще быстрее, но понял, что не сможет скинуть ее до того, как подъедет карета.
– Если двинешься или заговоришь, ты пожалеешь! – выдохнул он, прижимая ее к земле.
Он попытался закатить ее под карету, но она так отчаянно боролась, что ему пришлось оставить ее лежащей.
«Сделай вид, что ты сдалась, а потом пни его», – сказал ей внутренний голос. Но карета в этот момент остановилась, и она увидела какую-то тень, двигавшуюся к ним из темноты. Внезапно Рендолла что-то подбросило вверх, и он упал на землю.
– Какие-нибудь последние желания? – поинтересовался Томас, наваливаясь на грудь Рендола.
– Я не могу дышать, – прохрипел Рендолл.
– Отлично! – сказал Томас, еще сильнее наваливаясь на Рендолла и перенося весь вес на колено.
– Не убивай его! – закричала Джульетт.
Томас даже не повернул головы.
– Почему нет? – Казалось, что его голос звучит откуда-то издалека. – Мне надо было поговорить с тобой. К счастью, я приехал к тебе домой чуть позже того подонка, который тебя забрал, и я успел увязаться за каретой. Но ведь я же мог и опоздать… И ты хочешь сказать, что Рендолл Бэнфорд достоин остаться в живых?
– Но мы же с тобой не такие, как он и Бренна, – сказала Джульетт.
Каждая косточка в ее теле болела, и каждый сантиметр ее кожи саднил. Но она смогла перевернуться на спину и сесть. Томас кинулся к ней. Он обнял ее, а потом перерезал веревку и освободил запястья. Потом он достал нож и пошел с ним к Рендоллу Бэнфорду, который попытался двинуться.
– Еще одно движение – и ты покойник, – предупредил Томас. – Но если ты будешь выполнять все мои требования, то мы тебя, пожалуй, сохраним для полиции.
– А почему это я захочу делать то, что требуешь? – прохрипел Рендолл.
Томас приставил нож к его горлу:
– Я думал, что ты сам догадаешься…
Казалось, что прошло уже двенадцать часов или, может быть, даже несколько дней с тех пор, как Джон (или как там его звали) забрал ее для того, чтобы якобы отвезти к Каролин. Теперь она стояла в саду дома на Глендин-Плейс и думала обо всем, что связано с этим домом. Просто быть рядом с Томасом сейчас ей было достаточно. В последние часы он стал еще важнее для нее. И она чувствовала невероятную радость просто от того, что он стоял рядом с ней.
Они ждали, когда из дверей выйдет Бренна. Мертон сказал Бренне, что Рендолл ждет ее, чтобы поговорить с ней. «Ну и почему он не может войти?!» – такова была первая реакция Бренны. Джульетт могла слышать только голос Мертона, но не его слова. Затем заговорил Рендолл:
– Ты что, хочешь, чтобы я нанес сюда столько грязи?
– Господи, – сказала Бренна с той стороны дверей. – Спасибо, Мертон, мы сами поговорим с мистером Бэнфордом здесь на открытом воздухе. – Еще через секунду она снова заговорила, и ее голос звучал взволнованно, но она боялась задать очевидный вопрос: – Какой же ты грязный… Так, значит… – Тут она замолчала.
– Дело сделано, – ответил Рендолл. – Как ты и просила.
Тишина.
– Я практически не верю в это, – сказала Бренна, и вся строгость ушла из ее голоса. – Конечно, это то, чего мы хотели, но я не могу сказать, что мне действительно хотелось ее смерти.
– Нет, это именно то, чего ты хотела, – сказал Рендолл, и в его голосе чувствовалось напряжение. – Это именно то, чего ты хотела.
– Ну… да… Мне нужен был сам результат. Но ее смерть была необходимой, и избежать ее было нельзя. Но это не значит, что я хотела, чтобы это случилось… Скажи, а это заняло много времени?
– Да, это заняло много времени. Девчонка сильно сопротивлялась. Знаешь, в общем, это очень крепкая девка – пока я стаскивал ее, она чуть сама не сбросила меня в воду. Так что времени ушло куда больше, чем я хотел, но дело сделано, и твоей единокровной сестры больше нет.
– Ну что ж, это заслуживает того, чтобы выпить. Сейчас ты пойдешь домой, мы тебя почистим, а потом отметим это дело праздничным ужином, например, завтра.
Джульетт нарисовала себе в воображении то, как Рендолл уставился на Бренну:
– Ты действительно собираешься праздновать смерть своей сестры?!
– Я тебе предлагаю отметить то, чего мы достигли. Нам не надо делиться наследством, не надо продолжать терпеть эти чудовищные взгляды и отвечать на вопросы, действительно ли я прихожусь родней какой-то нищете.
Джульетт поняла, что полицейские слышали уже достаточно, потому что вышли из темноты и сказали:
– Значит, так, вы, двое, пройдете с нами. Особенно вы, – сказал главный полицейский, хватая Бренну за руку.
– Вы не можете меня так хватать! – закричала Бренна. – Немедленно отпустите меня! Я же не преступница!
Хотя Джульетт внимала каждой происходящей детали, она смотрела на Томаса, потому что для нее было величайшим счастьем находиться с ним рядом. А он смотрел на нее темными, глубокими глазами, полными любви.
Она не ждала ничего от этого момента, но дело в том, что Бренна до сих не знала, что Джульетт жива. Полицейский защелкнул на ней наручники, а она все пыталась его ударить. Но когда она увидела Джульетт, она остановилась как вкопанная с открытым ртом. Повернувшись к Рендоллу, она закричала:
– Идиот! Ты полный, невыносимый идиот! Как ты мог?!
– А как могла ты?! – спросила Джульетт. – Мне не нужны были деньги, я была бы счастлива только тем, что у меня был бы дедушка.
– Ты все врешь, – прошипела Бренна. – Это полный абсурд. Вы должны отпустить меня. Вы что, верите этим историям, которые рассказывают служанки? Вы же не можете верить ей больше, чем мне?!
– Боюсь, что слишком поздно, мисс, – равнодушно сказал полицейский. – Все, что вы хотите рассказать, вы спокойно расскажете в суде.
– Когда же это случилось?
– Сегодня днем.
– Как здорово, что вы нашли меня, – сказала Джульетт этому человеку, который влез на место кучера. – А что же случилось с Ходжсоном, кстати? – спросила Джульетт, думая о старом кучере Уайтхоллов, который всегда служил в этом доме.
– Ну, для Ходжсона сейчас уже поздно или, может быть, даже рано. Для таких случаев, когда надо выезжать ночью, леди Уайтхолл специально просит меня.
– А сколько вы проработали на Эппинг-Плейс? Это был первый раз, когда он замешкался с ответом.
– О… Да я там совсем недавно. И конечно, недостаточно, чтобы разбираться во всех делах Уайтхоллов.
Они ехали в темноте, и Джульетт думала о Каролин. Когда Каролин наконец-то поправится, надо убедить ее оставить службу. И… что же дальше? Она не верила, что когда-нибудь получит деньги своего деда. Такие люди, как она, никогда не верят в то, что сваливается на них с неба. Но… ведь она сможет устроить перемены в своей жизни и без помощи этих денег. Они с Каролин очень опытные, умелые и работящие девушки, они найдут способ не умереть с голоду.
«Ты сможешь сказать это Каролин, когда она поправится, – сказала она себе. – Если только она поправится…»
– А вы не знаете, что говорят доктора о состоянии Каролин? – спросила она, когда Джон повернул на длинную темную улицу.
– Я не знаю ничего, кроме того, что Каролин хочет вас видеть, – пробормотал он, и казалось, что он не хочет больше ни о чем говорить.
Но Джульетт не думала о том, хочет или не хочет разговаривать с ней Джон. Она не понимала, почему они едут по Брэттон-стрит, на которой никогда не было больницы.
– Почему мы повернули на эту улицу? Мне кажется, что больница там, – сказала она, указывая направо. – Вам надо было повернуть направо. Давайте вернемся и поедем в нужном направлении.
Джон ничего не ответил.
– Извините, вы меня слышите?
– Я слышу вас, – сказал он совершенно спокойно.
– Куда вы меня везете?
– В больницу, – сказал он, не глядя на нее. Он смотрел вперед и лишь подхлестывал лошадей.
– Извините, Джон… Я не понимаю, что происходит.
– Я сказал вам: я вас везу к Каролин.
– Но куда? Это же не дорога в больницу. – Она помолчала и вдруг поняла, что ее сердце глухо забилось. – Я требую, чтобы вы сказали, куда вы везете меня. Если вы не скажете, я тут же выйду.
– Выйдете, когда лошади так гонят? Да вы все кости себе переломаете.
Лошади действительно неслись с дикой скоростью, и страх сковал сердце Джульетт. Что же происходит с ней? Почему она решилась пойти с этим человеком прочь из безопасного дома в темную бесприютную ночь?
– Скажите мне, что вы делаете? – спросила она, понимая, что это глупо и он никогда не скажет ей правды. – Если кто-нибудь встретится на улице, я закричу!
Он покачал головой.
.– Ну, здесь вы никого не встретите, – сказал он, продолжая нахлестывать лошадей. Потом остановил карету и схватил ее за запястье.
Она почувствовала что-то грубое на своей руке, и когда посмотрела, то чуть не упала в обморок. Он обвязал толстой веревкой ее запястье и держал другой конец. Джульетт почувствовала, что кровь застыла у нее в жилах и сердце прекратило биться от ужаса.
– Кто же вы? И какое у вас ко мне дело? Почему вы это делаете? Я же вас не знаю!
– Все, мы приехали! – вдруг закричал Джон в темноту.
Вокруг было абсолютно темно, и она понимала, что там была пристань. Когда она была маленькой девочкой, она всегда боялась этого района даже в светлое время. Гарриет всегда говорила ей: «Никогда не ходи к пристани – там только крысы да воры». И вот теперь она, связанная, была с каким-то незнакомцем в этом страшном месте. Но то, что она находилась полностью во власти этого человека, было самым худшим.
– Чего же вы хотите от меня?
– Да мне от вас вообще ничего не надо… А теперь пойдемте скорее за мной.
– Никуда я не пойду, – сказала она. Она не знала, как будет с ним драться, но понимала, что просто так не сдастся.
– Ну не заставляйте меня делать вам хуже! – сказал он и вышел из кареты, крепко держа веревку.
– Просто вытягивай эту мерзавку и бросай ее на землю! – раздался голос, который Джульетт сразу же узнала. Это был Рендолл Бэнфорд, который вышел из темноты и схватил ее за другое запястье.
– Об этом мы с вами не договаривались, – сказал Джон. Он протянул веревку Рендоллу Бэнфорду, и Джульетт увидела, что, может быть, это ее единственный шанс убежать. «Подумай», – сказала она себе. Но ей надо было двигаться, а не думать. Это она поняла слишком поздно, после того как Рендолл плотно прижал веревку к своему телу. Джульетт почувствовала, что она беспомощна, как маленький ребенок. Почему же она раньше могла думать, что Рендолл Бэнфорд ее не обидит? Сейчас она смотрела на него и все равно не могла поверить, что этот человек может причинить ей вред.
– Ты сама себя в это втравила, – сказал он, дергая за веревку.
– Я убегу, и будем считать, что я ничего не видел, – сказал Джон. – И если вы не заплатите мне к утру, вы знаете, что случится.
– Да заплачу я тебе, заплачу, – сказал Рендолл, снова дергая за веревку и пытаясь оттащить Джульетт к воде.
– Вы же не думаете, что полиция просто так оставит это дело? – сказала Джульетт.
– Но до этого-то они ни о чем не догадались, – ответил Рендолл.
Она перестала двигаться. Все, что происходило, казалось ей настоящим кошмаром. Ее руки пронзала боль, и если сейчас Рендолл попытается поднять ее с земли, то она попытается свалить его на землю.
– Ты маленькая упрямая дрянь, – сказал он, глядя на нее. – Я изо всех сил уговаривал Бренну не причинять тебе вреда, но выясняется, что она была права.
Он снова потянул за запястье, и Джульетт пнула его, но он поймал ее вторую руку, повалил ее на землю и связал ей руки за спиной. Теперь он пытался стащить ее к воде и сбросить вниз. И даже если его потом поймают, для нее будет уже поздно. Она быстро упадет в воду, но будет долго и мучительно тонуть. Эта смерть представлялась ей чудовищной. Он начал тащить ее за ноги, и холодные мокрые камни царапали ее лицо.
Такого не может быть.
«Я не могла пройти весь этот жизненный путь лишь для того, чтобы меня убили здесь эти два жадных негодяя».
– Я отдам вам все! – закричала она.
– Конечно, отдашь, – засмеялся Рендолл. – Кто же тебя спросит?
Внезапно Джульетт услышала цокот копыт и увидела вдали маленький огонек подъезжавшей кареты. Рендолл попытался тащить ее еще быстрее, но понял, что не сможет скинуть ее до того, как подъедет карета.
– Если двинешься или заговоришь, ты пожалеешь! – выдохнул он, прижимая ее к земле.
Он попытался закатить ее под карету, но она так отчаянно боролась, что ему пришлось оставить ее лежащей.
«Сделай вид, что ты сдалась, а потом пни его», – сказал ей внутренний голос. Но карета в этот момент остановилась, и она увидела какую-то тень, двигавшуюся к ним из темноты. Внезапно Рендолла что-то подбросило вверх, и он упал на землю.
– Какие-нибудь последние желания? – поинтересовался Томас, наваливаясь на грудь Рендола.
– Я не могу дышать, – прохрипел Рендолл.
– Отлично! – сказал Томас, еще сильнее наваливаясь на Рендолла и перенося весь вес на колено.
– Не убивай его! – закричала Джульетт.
Томас даже не повернул головы.
– Почему нет? – Казалось, что его голос звучит откуда-то издалека. – Мне надо было поговорить с тобой. К счастью, я приехал к тебе домой чуть позже того подонка, который тебя забрал, и я успел увязаться за каретой. Но ведь я же мог и опоздать… И ты хочешь сказать, что Рендолл Бэнфорд достоин остаться в живых?
– Но мы же с тобой не такие, как он и Бренна, – сказала Джульетт.
Каждая косточка в ее теле болела, и каждый сантиметр ее кожи саднил. Но она смогла перевернуться на спину и сесть. Томас кинулся к ней. Он обнял ее, а потом перерезал веревку и освободил запястья. Потом он достал нож и пошел с ним к Рендоллу Бэнфорду, который попытался двинуться.
– Еще одно движение – и ты покойник, – предупредил Томас. – Но если ты будешь выполнять все мои требования, то мы тебя, пожалуй, сохраним для полиции.
– А почему это я захочу делать то, что требуешь? – прохрипел Рендолл.
Томас приставил нож к его горлу:
– Я думал, что ты сам догадаешься…
Казалось, что прошло уже двенадцать часов или, может быть, даже несколько дней с тех пор, как Джон (или как там его звали) забрал ее для того, чтобы якобы отвезти к Каролин. Теперь она стояла в саду дома на Глендин-Плейс и думала обо всем, что связано с этим домом. Просто быть рядом с Томасом сейчас ей было достаточно. В последние часы он стал еще важнее для нее. И она чувствовала невероятную радость просто от того, что он стоял рядом с ней.
Они ждали, когда из дверей выйдет Бренна. Мертон сказал Бренне, что Рендолл ждет ее, чтобы поговорить с ней. «Ну и почему он не может войти?!» – такова была первая реакция Бренны. Джульетт могла слышать только голос Мертона, но не его слова. Затем заговорил Рендолл:
– Ты что, хочешь, чтобы я нанес сюда столько грязи?
– Господи, – сказала Бренна с той стороны дверей. – Спасибо, Мертон, мы сами поговорим с мистером Бэнфордом здесь на открытом воздухе. – Еще через секунду она снова заговорила, и ее голос звучал взволнованно, но она боялась задать очевидный вопрос: – Какой же ты грязный… Так, значит… – Тут она замолчала.
– Дело сделано, – ответил Рендолл. – Как ты и просила.
Тишина.
– Я практически не верю в это, – сказала Бренна, и вся строгость ушла из ее голоса. – Конечно, это то, чего мы хотели, но я не могу сказать, что мне действительно хотелось ее смерти.
– Нет, это именно то, чего ты хотела, – сказал Рендолл, и в его голосе чувствовалось напряжение. – Это именно то, чего ты хотела.
– Ну… да… Мне нужен был сам результат. Но ее смерть была необходимой, и избежать ее было нельзя. Но это не значит, что я хотела, чтобы это случилось… Скажи, а это заняло много времени?
– Да, это заняло много времени. Девчонка сильно сопротивлялась. Знаешь, в общем, это очень крепкая девка – пока я стаскивал ее, она чуть сама не сбросила меня в воду. Так что времени ушло куда больше, чем я хотел, но дело сделано, и твоей единокровной сестры больше нет.
– Ну что ж, это заслуживает того, чтобы выпить. Сейчас ты пойдешь домой, мы тебя почистим, а потом отметим это дело праздничным ужином, например, завтра.
Джульетт нарисовала себе в воображении то, как Рендолл уставился на Бренну:
– Ты действительно собираешься праздновать смерть своей сестры?!
– Я тебе предлагаю отметить то, чего мы достигли. Нам не надо делиться наследством, не надо продолжать терпеть эти чудовищные взгляды и отвечать на вопросы, действительно ли я прихожусь родней какой-то нищете.
Джульетт поняла, что полицейские слышали уже достаточно, потому что вышли из темноты и сказали:
– Значит, так, вы, двое, пройдете с нами. Особенно вы, – сказал главный полицейский, хватая Бренну за руку.
– Вы не можете меня так хватать! – закричала Бренна. – Немедленно отпустите меня! Я же не преступница!
Хотя Джульетт внимала каждой происходящей детали, она смотрела на Томаса, потому что для нее было величайшим счастьем находиться с ним рядом. А он смотрел на нее темными, глубокими глазами, полными любви.
Она не ждала ничего от этого момента, но дело в том, что Бренна до сих не знала, что Джульетт жива. Полицейский защелкнул на ней наручники, а она все пыталась его ударить. Но когда она увидела Джульетт, она остановилась как вкопанная с открытым ртом. Повернувшись к Рендоллу, она закричала:
– Идиот! Ты полный, невыносимый идиот! Как ты мог?!
– А как могла ты?! – спросила Джульетт. – Мне не нужны были деньги, я была бы счастлива только тем, что у меня был бы дедушка.
– Ты все врешь, – прошипела Бренна. – Это полный абсурд. Вы должны отпустить меня. Вы что, верите этим историям, которые рассказывают служанки? Вы же не можете верить ей больше, чем мне?!
– Боюсь, что слишком поздно, мисс, – равнодушно сказал полицейский. – Все, что вы хотите рассказать, вы спокойно расскажете в суде.
Глава 24
– Это была целиком идея моего кузена! – кричала Бренна, и Джульетт казалось, что все скоро оглохнуть от ее крика.
Но следователь и инспектор, видимо, не раз сталкивались с подобным, поэтому особого впечатления на них это не произвело.
– Я любила моего деда! – истошно кричала она, и Джульетт почувствовала неукротимую ненависть. Бренна убила их дедушку, пыталась убить ее саму, и все это ради денег, хотя она провела всю свою жизнь в роскоши.
«Я бы отдала все на свете, только бы по-настоящему познакомиться с дедушкой».
– Ты просто лгунья, – сказала Джульетт, и голос ее дрожал. – Ты украла у меня саму возможность узнать дедушку. Все ради денег, хотя тебе ни дня не пришлось работать. Впрочем, это еще исправят в Ньюгейтской тюрьме, если, конечно, не вынесут смертный приговор.
Темные пятна проступили на бледных щеках Бренны.
– Надо было сначала убить тебя, – прошипела она. – Какое отношение ты имеешь к моему деду? Ты что, правда считаешь, что служанка может наложить свои грязные ручонки на мои деньги? – Она замолчала и огляделась по сторонам.
– Может быть, вы скажете что-то еще в свою защиту? – невозмутимо спросил инспектор.
Бренна сокрушенно вздохнула, но не сказала ничего.
Рендолл молчал все это время, но тут он поднял голову.
– Можно один вопрос? – спросил он бесцветным измученным голосом.
– Задавайте, – ответил один из следователей. – Возможно, вы поможете следствию, как это уже сделала мисс Бэнфорд.
– Можно ли обстоятельства моего дела рассматривать отдельно от мисс Бэнфорд?
При этих словах Бренна чуть не порвала свои наручники.
– Ах ты ублюдок! – завизжала она. – Да как ты можешь! – Она разрыдалась, и слезы потекли по ее лицу, перекошенному от злости. – Я вас всех ненавижу, всех! И когда меня освободят, вы еще пожалеете!
Инспектор ухмыльнулся.
– Ну пусть напоследок помечтает, – сказал он.
– Можно еще один вопрос? – вклинился Рэндолл.
– Безусловно, – ответил главный следователь. – Чем больше ваших вопросов, тем скорее мы с этим покончим.
– Мне интересно, какой информацией вы располагаете? Может быть, я смогу помочь следствию.
– То есть? – непритворно удивился главный следователь.
– Я хочу сказать, что как свидетель я могу быть полезен. Может быть, мне за это будет полагаться меньший срок?
– Меньший срок? Да это ведь ты все испортил, ничтожество! – снова закричала Бренна.
– Ты можешь хоть на секунду закрыть рот? – оборвал ее Рендолл. – Я разговариваю не с тобой, а с полицией.
Инспектор переглянулся с человеком, стоявшим у двери. Тот вышел и через минуту вернулся в сопровождении седого важного господина.
– Меня зовут лорд Грэм, – сказал вошедший, – и в интересах следствия мы принимаем ваше предложение. Мы предлагаем вам соглашение.
– Какое соглашение? – насторожился Рендолл.
– Вы признаны виновным в покушении на убийство Джульетт Гаррисон. Если вы проинформируете следствие о подробностях убийства сэра Роджера Бэнфорда, смертную казнь вам заменят пожизненным заключением.
– Договорились, – ответил Рендолл.
– Я тоже хочу соглашение! – закричала Бренна. – Я тоже могу рассказать подробности!
– Очень хорошо, мисс Бэнфорд. Вам также заменят смертную казнь пожизненным заключением.
Бренна на секунду замерла, осознавая прозвучавшие слова. Потом она закрыла лицо руками и зарыдала.
И уже через несколько минут Джульетт ехала домой в сопровождении Томаса. Ушибы ныли, но что это значило по сравнению с болью в сердце? Все неизбежно кончается: и жизнь служанки, и знакомство с дедушкой, и счастье с единственным, навсегда дорогим человеком.
– До сих пор не понимаю, как тебе удалось найти меня там, на пристани, – сказала она. Ей хотелось просто говорить, чтобы не думать о приближающейся разлуке.
– Я быстро погнал за той каретой, в которую ты села. Мне повезло, что улицы были безлюдны, днем я просто потерял бы тебя из виду.
– Как же он смог найти меня?
– Видимо, Бренна узнала, где ты работаешь. Тот, кто донес в полицию, видимо, заглянул еще и к ней.
– Да, есть такая девушка в ателье. – Джульетт была очень зла на глупую Эмили, но видела в этом знак судьбы, так причудливо игравшей с ней все это время. – Зато ее поступок помог найти настоящих убийц.
Джульетт замолчала, и были слышны только стук копыт да глухое биение ее сердца. Она понимала, что сейчас скажет Томас, и ей уже было больно.
– Завтра я возвращаюсь в Америку. Теперь я знаю, что ты в безопасности, и мне надо быть там, где во мне нуждаются больше всего.
– Да, конечно, – спокойно ответила Джульетт и почувствовала, как что-то умерло в ее душе.
Теперь судьба отбирала самый дорогой ее подарок – Томаса.
– Мне придется хорошо поработать. Я сейчас по уши в долгах, мне даже нечем рассчитаться с рабочими. Когда мы встретились, я был корабельным магнатом, богатым и успешным, а теперь рядом с тобой сидит нищий.
«Мне все равно», – подумала Джульетт. Но вслух сказала:
– Ты быстро встанешь на ноги. Для тебя это не впервые.
– Я же боюсь не только за себя. Представь, сколько семей я сейчас поставлю на грани выживания, если не смогу заплатить рабочим. – Он повернулся к Джульетт и нежно взял ее лицо в свои руки. – Ты знаешь, что я никогда не забуду тебя, – сказал он, и ей пришлось мучительно сдержать подступившие слезы.
Она попыталась улыбнуться.
– Я знаю, – еле слышно ответила она, и воспоминания накрыли, ее с головой: мисс Джульетт Уайтхолл, розмарин и лаванда, роскошная кровать в Гемптоне. – И я тоже вряд ли смогу забыть тебя, – только и смогла сказать она, чтобы не разрыдаться.
Но следователь и инспектор, видимо, не раз сталкивались с подобным, поэтому особого впечатления на них это не произвело.
– Я любила моего деда! – истошно кричала она, и Джульетт почувствовала неукротимую ненависть. Бренна убила их дедушку, пыталась убить ее саму, и все это ради денег, хотя она провела всю свою жизнь в роскоши.
«Я бы отдала все на свете, только бы по-настоящему познакомиться с дедушкой».
– Ты просто лгунья, – сказала Джульетт, и голос ее дрожал. – Ты украла у меня саму возможность узнать дедушку. Все ради денег, хотя тебе ни дня не пришлось работать. Впрочем, это еще исправят в Ньюгейтской тюрьме, если, конечно, не вынесут смертный приговор.
Темные пятна проступили на бледных щеках Бренны.
– Надо было сначала убить тебя, – прошипела она. – Какое отношение ты имеешь к моему деду? Ты что, правда считаешь, что служанка может наложить свои грязные ручонки на мои деньги? – Она замолчала и огляделась по сторонам.
– Может быть, вы скажете что-то еще в свою защиту? – невозмутимо спросил инспектор.
Бренна сокрушенно вздохнула, но не сказала ничего.
Рендолл молчал все это время, но тут он поднял голову.
– Можно один вопрос? – спросил он бесцветным измученным голосом.
– Задавайте, – ответил один из следователей. – Возможно, вы поможете следствию, как это уже сделала мисс Бэнфорд.
– Можно ли обстоятельства моего дела рассматривать отдельно от мисс Бэнфорд?
При этих словах Бренна чуть не порвала свои наручники.
– Ах ты ублюдок! – завизжала она. – Да как ты можешь! – Она разрыдалась, и слезы потекли по ее лицу, перекошенному от злости. – Я вас всех ненавижу, всех! И когда меня освободят, вы еще пожалеете!
Инспектор ухмыльнулся.
– Ну пусть напоследок помечтает, – сказал он.
– Можно еще один вопрос? – вклинился Рэндолл.
– Безусловно, – ответил главный следователь. – Чем больше ваших вопросов, тем скорее мы с этим покончим.
– Мне интересно, какой информацией вы располагаете? Может быть, я смогу помочь следствию.
– То есть? – непритворно удивился главный следователь.
– Я хочу сказать, что как свидетель я могу быть полезен. Может быть, мне за это будет полагаться меньший срок?
– Меньший срок? Да это ведь ты все испортил, ничтожество! – снова закричала Бренна.
– Ты можешь хоть на секунду закрыть рот? – оборвал ее Рендолл. – Я разговариваю не с тобой, а с полицией.
Инспектор переглянулся с человеком, стоявшим у двери. Тот вышел и через минуту вернулся в сопровождении седого важного господина.
– Меня зовут лорд Грэм, – сказал вошедший, – и в интересах следствия мы принимаем ваше предложение. Мы предлагаем вам соглашение.
– Какое соглашение? – насторожился Рендолл.
– Вы признаны виновным в покушении на убийство Джульетт Гаррисон. Если вы проинформируете следствие о подробностях убийства сэра Роджера Бэнфорда, смертную казнь вам заменят пожизненным заключением.
– Договорились, – ответил Рендолл.
– Я тоже хочу соглашение! – закричала Бренна. – Я тоже могу рассказать подробности!
– Очень хорошо, мисс Бэнфорд. Вам также заменят смертную казнь пожизненным заключением.
Бренна на секунду замерла, осознавая прозвучавшие слова. Потом она закрыла лицо руками и зарыдала.
И уже через несколько минут Джульетт ехала домой в сопровождении Томаса. Ушибы ныли, но что это значило по сравнению с болью в сердце? Все неизбежно кончается: и жизнь служанки, и знакомство с дедушкой, и счастье с единственным, навсегда дорогим человеком.
– До сих пор не понимаю, как тебе удалось найти меня там, на пристани, – сказала она. Ей хотелось просто говорить, чтобы не думать о приближающейся разлуке.
– Я быстро погнал за той каретой, в которую ты села. Мне повезло, что улицы были безлюдны, днем я просто потерял бы тебя из виду.
– Как же он смог найти меня?
– Видимо, Бренна узнала, где ты работаешь. Тот, кто донес в полицию, видимо, заглянул еще и к ней.
– Да, есть такая девушка в ателье. – Джульетт была очень зла на глупую Эмили, но видела в этом знак судьбы, так причудливо игравшей с ней все это время. – Зато ее поступок помог найти настоящих убийц.
Джульетт замолчала, и были слышны только стук копыт да глухое биение ее сердца. Она понимала, что сейчас скажет Томас, и ей уже было больно.
– Завтра я возвращаюсь в Америку. Теперь я знаю, что ты в безопасности, и мне надо быть там, где во мне нуждаются больше всего.
– Да, конечно, – спокойно ответила Джульетт и почувствовала, как что-то умерло в ее душе.
Теперь судьба отбирала самый дорогой ее подарок – Томаса.
– Мне придется хорошо поработать. Я сейчас по уши в долгах, мне даже нечем рассчитаться с рабочими. Когда мы встретились, я был корабельным магнатом, богатым и успешным, а теперь рядом с тобой сидит нищий.
«Мне все равно», – подумала Джульетт. Но вслух сказала:
– Ты быстро встанешь на ноги. Для тебя это не впервые.
– Я же боюсь не только за себя. Представь, сколько семей я сейчас поставлю на грани выживания, если не смогу заплатить рабочим. – Он повернулся к Джульетт и нежно взял ее лицо в свои руки. – Ты знаешь, что я никогда не забуду тебя, – сказал он, и ей пришлось мучительно сдержать подступившие слезы.
Она попыталась улыбнуться.
– Я знаю, – еле слышно ответила она, и воспоминания накрыли, ее с головой: мисс Джульетт Уайтхолл, розмарин и лаванда, роскошная кровать в Гемптоне. – И я тоже вряд ли смогу забыть тебя, – только и смогла сказать она, чтобы не разрыдаться.