Клэнси Том. Игры во власть 'Политика'

   - Пошли, - негромко скомандовал он и вернул панель на место. Она закрылась с едва слышным щелчком. - Пора...
   Приближался автомобиль, шум мотора не дал ему договорить. Они беспокойно переглянулись. Послышался скрип шин на свежем снегу. Машина затормозила совсем близко у дома, может быть у самого входа. Затем двигатель стих, хлопнули дверцы и послышались голоса - грубые мужские голоса.
   Быстрым шагом Нимец пересек комнату, остановился у края окна и осторожно посмотрел вниз. У главного входа в клуб он увидел двоих мужчин, на переднем сиденье автомобиля просматривались силуэты еще двоих. Один из мужчин, стоявших у входа, был в коричневой кожаной пилотской куртке с меховым воротником, купленной в магазине, где продавались излишки армейского снаряжения, на втором было длинное твидовое пальто. Оба были огромного роста и широкоплечие. Нимец сразу узнал их так же как и машину, в которой они приехали. Это были телохранители Ромы, те самые, что шли родом с ним, когда он садился в машину полчаса назад. На глазах Нимеца оба охранника выйдя из машины, подошли ко входу и исчезли из виду под навесом.
   Нимец резко повернул голову и посмотрел на спутников.
   - У нас проблема, - отрывисто проговорил он.
   - Эй, поди-ка сюда, - позвал мужчина в пилотской куртке.
   - Что случилось, Вася?
   - Подойди сюда и разуй свои гребаные глаза, Павел!
   Мужчина в сером пальто потопал ногами, стряхивая снег с ботинок, и, тяжело ступая, подошел к напарнику.
   Тот стоял у входа, уставясь на стену и разглядывая окошко, где регистрировались показания системы охранной сигнализации. На ней была установлена тридцатисекундная задержка на срабатывание, так что тот, кто был знаком с кодом отключения, успевал пройти через дверь и нажать на кнопки, набрать код и таким образом выключить сигнализацию. Василий как раз и собирался сделать это, когда заметил, что в окошечке что-то не так.
   Второй охранник остановился рядом с ним и увидел, что там горит светло-синяя надпись:
   +++
   КОД 29: СИСТЕМА НЕИСПРАВНА+++
   Василий посмотрел на него.
   - Не понимаю, - пробормотал он.
   - Наверно, это из-за погоды. Должно быть, ветер сломал что-то или порвал телефонные провода.
   - Не знаю, Павел, - упрямо потряс головой Василий. - Давай сходим и проверим задний вход, а?
   Павел на секунду задумался, сморщив свой широкий лоб. Ему не хотелось идти, и он решал, что лучше - потратить силы на сотню шагов или предстать перед разъяренным боссом, если действительно случилось что-то серьезное и они с Василием не приняли должных мер.
   - Пожалуй, ты прав, - согласился он и достал из скрытой под пальто кобуры пистолет. - Лучше не рисковать.
   В кабинете Ромы Нимец, Барнхарт и Нори слышали взволнованные голоса телохранителей, обнаруживших незапертую заднюю дверь. Через несколько мгновений раздался топот ног - мужчины поднимались бегом по лестнице. Зажегся свет в коридоре.
   Охранники подбежали к кабинету, их шаги замерли перед дверью.
   Наступила тишина, продолжительная и угрожающая.
   Затем повернулась дверная ручка.
   Нимец коснулся плеча Нори, и она бесшумно заняла позицию - темный силуэт чуть светлее окна кабинета.
   Дверь распахнулась, и в освещенном проеме появились фигуры двух охранников с автоматами "узи" наготове.
   Нори нажала на кнопку своего лазера, и ослепительный луч ударил прямо в лицо Василия. Он издал пронзительный вопль, выронил автомат и вцепился пальцами рук в глаза. Нори держала на нем пульсирующий лазерный луч еще секунду. Василий отшатнулся назад, толкнул в плечо Павла и оказался в коридоре. Его конвульсирующее тело исполняло безумный танец теней на противоположной стене.
   - Глаза! Мои глаза! - взвыл он, опускаясь на колени. Его руки были по-прежнему прижаты к лицу. - Господи! Господи! Мои глаза!
   Не обращая внимания на стоны напарника, Павел отпрянул в коридор, высунул ствол "узи" из-за дверного проема и выпустил автоматную очередь. Нори успела увернуться от смертоносного потока девятимиллиметровых пуль, устремившихся в кабинет. Они разбивали стекла в окне, вышибали куски штукатурки из стен, дырявили письменный стол Ромы и опрокинули его кресло, в клочья превратив обивку. Стреляные гильзы сверкающим дождем сыпались на пол.
   Сделав шаг из темноты, Барнхарт повернул в сторону двери ствол "Бенелли" с ослепляющим зарядом в патроннике и выстрелил. В коридоре послышался глухой взрыв, мелькнула ослепительная вспышка, и все затянулось облаком дыма. Автомат Павла замолчал, и он отступил от дверного проема. Почти в тот же миг Норико перенесла палец с кнопки лазера на спусковой крючок своего модифицированного автомата М-16 и выпустила очередь тяжелых пластиковых пуль, прикрывая товарищей.
   - Вперед! - крикнул Нимец.
   Все трое бросились из кабинета. Когда они оказались в коридоре, Нори заметила справа Павла, который стоял пригнувшись, недалеко от двери с "узи" в руках, и выстрелила ему в грудь. От мощного тупого удара он неуклюже рухнул навзничь и рефлекторно нажал на спусковой крючок автомата. Пули устремились в потолок, разлетаясь от него рикошетом в разные стороны. Посыпался дождь штукатурки.
   - Проклятье! - прошипел сквозь стиснутые зубы Барнхарт, стоявший позади Норико.
   Она обернулась и увидела, что он согнувшись прижимает руки к пояснице. На его лице была гримаса боли, и сквозь пальцы сочилась кровь. По комбинезону расплывалось большое темное пятно. Барнхарт сделал шаг, ноги его подогнулись, и он начал оседать, однако Нимец бросился вперед и успел подхватить товарища.
   Автомат гангстера продолжал грохотать. Норико молниеносно повернулась к нему, опустила ствол своего М-16, прицелилась и выпустила короткую очередь.
   Тяжелые пластиковые пули ударили Павла точно в грудь. Он пронзительно вскрикнул, и его тело начало дергаться в судорогах, словно под током высокого напряжения. Через мгновение он потерял сознание и выронил автомат, который с лязгом упал на пол.
   - Насколько это серьезно? - спросил Нимец, показывая на поясницу Барнхарта.
   - Не знаю точно. - Барнхарт поморщился. - Но чертовски больно.
   Нимец пристально посмотрел на него и сжал губы.
   - Попытаемся уйти тем же путем, что и пришли, - сказал он через мгновение, - Может быть остальные охранники все еще стоят у парадного.
   Барнхарт покачал головой.
   - Я не уверен, что смогу спуститься по лестнице. Уходите без меня... Я сумею защитить себя, если они поднимутся сюда... Возьму "узи" этого подонка и...
   - Сделай нам одолжение, Тони, а?
   Барнхарт посмотрел на Нимеца.
   - Заткнись и делай, что тебе говорят, - сказал тот.
   Барнхарт снова покачал головой, но на этот раз не протестовал.
   Норико встала слева от него и закинута его левую руку себе на плечи. Нимец поддерживал Барнхарта справа. Левой рукой он достал из кобуры свою "беретту", посмотрел на Норико и кивнул. Полунеся Барнхарта, они направились к лестнице.
   Едва они достигли лестничной площадки, как внизу показался третий охранник. Обеими руками он держал "глок" девятимиллиметрового калибра с хваткой опытного стрелка.
   Прищурив глаза, Нимец дважды выстрелил, прежде чем противник успел поднять пистолет. Первая пуля попала охраннику в правую коленную чашечку, вторая - в левую. Он рухнул на пол и начал кататься там от мучительной боли, не переставая оглушительно кричать.
   - Заткни ему глотку, - выдавил Барнхарт. Он достал из кармана баллончик с ДСМО и протянул его Норико. Она заметила на баллончике кровь, но промолчала.
   Выскользнув из-под руки Барнхарта, Норико сбежала по лестнице, наклонилась над телохранителем и выпустила струю спрея прямо в искаженное от боли лицо. Его мгновенно окутал почти невидимый туман. Охранник поднял руки, словно пытаясь защититься, его глаза расширились от страха. И тут же руки бессильно упали, с лица исчезла гримаса боли, и он потерял сознание.
   Нори повернулась к своим товарищам. Они уже почти достигли нижних ступенек лестницы. Нимец держался за перила одной рукой и почти нес Барнхарта другой.
   Лицо раненого стало пепельно-серым, на лбу и щеках выступил пот. Он закусил нижнюю губу и едва сдерживал стоны, преодолевая ступеньку за ступенькой.
   Норико поспешила к нему, снова закинула его руку себе на плечо, и все трое направились к двери, выходившей в переулок.
   Едва они открыли ее, как им в лица ударил ледяной ветер и снег. В небе все еще мелькали зарницы. Неуклюже ступая и держа между собой едва передвигавшего ноги Барнхарта, они повернули к улице. Кровь, уже пропитавшая комбинезон, капала на снег.
   И тут же прямо перед ними у выхода из переулка появилась фигура четвертого телохранителя. Из автомата, который он держал в руках, вырвались языки пламени, и пули фонтанчиками взметнули снег у их ног. Нимец оттащил Барнхарта в сторону и прижал его плечом к забору, отделяющему переулок от соседнего двора. Из автомата вырвалась вторая очередь - на этот раз пули ударили в кирпичную стену здания и высекли искры из пожарной лестницы.
   Нимец вытянул руку с "береттой" в сторону нападающего и дважды нажал на спусковой крючок. Но он стоял в очень неудобном положении и стрелял не целясь, и пули исчезли в темноте, не попав в гангстера.
   Тот снова приготовился открыть огонь. По-видимому, он заметил, что один из стоящих перед ним ранен, и целился теперь не спеша, уверенный в успехе, словно собираясь добить беспомощную добычу.
   Нимец прижался к забору, закрыв собою Барнхарта.
   Но тут Норико выстрелила из своего "суперпистолета", на мгновение опередив гангстера. Послышался глухой хлопок, и из дула вырвалась раскрывающаяся в полете клейкая паутина, с ног до головы опутавшая тончайшими нитями охранника, превратив его в кокон. Потрясенный и лишенный возможности двигаться, он все же попытался освободиться, запутался еще больше, поскользнулся и опрокинулся на спину. При иных обстоятельствах такое падение вызвало бы смех у зрителей.
   Норико бросилась к нему и брызнула ему в лицо спреем из баллончика. Через мгновение он замер парализованный.
   Все еще держа в руке "суперпистолет", она подбежала к выходу из переулка и сквозь пелену падающего снега оглянулась по сторонам. В многоквартирных домах вдоль улицы загорались огни - очевидно, их обитатели слышали звуки выстрелов, но сама улица была пуста. Норико поспешила обратно к товарищам.
   - С тобой все в порядке? - спросила она у Нимеца.
   - Да, - ответил он.
   Она посмотрела на Барнхарта. По лицу его градом катился пот и в глазах было отрешенное выражение - по-видимому, он находился на грани шока.
   - На горизонте все чисто, - сказала Норико и подхватила Барнхарта под руку. - Надо успеть к универсалу, пока кто-нибудь не вызвал полицию. Выдержишь?
   - От тебя не отстану, - с трудом произнес раненый.
   Глава 30
   Нью-Йорк, 20 января 2000 года
   Секс, которым они занимались, был поспешным и непристойным, а разговор трудно было разобрать - при воспроизведении искаженные слова едва слышались.
   Впрочем, нельзя было винить в этом записывающее устройство - просто с того момента, как женщина в черном кожаном пальто вошла в его кабинет, Ник Рома говорил очень тихо.
   - Давай снова посмотрим этот отрывок, предлюжил Барнхарт.
   - Ты имеешь в виду, когда он сзади нее или на ней?
   - Не умничай.
   - Я начну с того момента, когда происходящее еще годится для всеобщего просмотра и затем переходит в фазу тройного X < В США так обозначают порнофильмы.>, - притворно нахмурившись, произнес худой длинноволосый техник у аудио-видео процессора. Он нажал кнопку на консоли, и Барнхарт услышал в тишине студии шипение вращающегося жесткого диска.
   Они находились в подвале штаб-квартиры "Меча" в центре Манхэттена.
   Барнхарт и техник сидели плечом к плечу у пульта управления, а Пит Нимец и Норико Казинс стояли позади них.
   Барнхарт с трудом наклонился вперед, чувствуя, как швы натягиваются под бинтами вокруг поясницы. Рана все еще причиняла боль и не позволяла свободно двигаться, хотя из-за обильного кровотечения казалась более серьезной, чем была на самом деле. Несмотря на то что пуля пропахала длинную борозду вдоль его правого бока, железные мышцы оперативника помешали ей проникнуть внутрь и задеть жизненно важные органы тела. По словам врача, его спасла великолепная физическая форма.
   - Ты можешь прокрутить запись до того места, где они разговаривают друг с другом? - спросил Нимец.
   - Если бы я не был уверен, что мне удастся очистить звуковую запись в соответствии с вашими высокими требованиями, я не стал бы переводить эти эротические конвульсии в цифровую форму, - ответил техник. - В конце концов, стоны экстаза были слышны настолько отчетливо и ясно, что заставили заработать даже мой мотор.
   Нимец и Норико обменялись болезненными взглядами сочувствия. Джефф Гролин был одним из наиболее искусных специалистов по аудио-и видеотехнике в стране, - Меган не привлекла бы его к сотрудничеству, если бы дело обстояло иначе, но в то же самое время порой он вел себя как мальчишка и раздражал этим остальных.
   Интересно, подумал Нимец, неужели людям требуется длительное время, чтобы притереться друг к другу в совместной работе и это является профессиональной необходимостью или это врожденное свойство лишь тех, кто обладает высокими профессиональными задатками?
   - О'кей, парни и девушки, постарайтесь не блевать на пол, - произнес Гролин, поворачивая ручку управления. - Перед вами сейчас предстанет "Великое приключение Ника Ромы", иначе известное под названием "Похоть гангстера". Сцена первая, второй дубль.
   Взгляды присутствующих сосредоточились на экране монитора диагональю в двадцать один дюйм.
   На экране было видно, как открылась дверь, ведущая в кабинет Ника, и вошла женщина. На мгновение она остановилась, затем сделала шаг в сторону видеокамеры, ведущей съемку. Ее темные волосы были завязаны на затылке в пучок, тубы чуть приоткрыты, и своими движениями она ясно давала понять, что знает о собственной сексапильности и о впечатлении, которое производит на мужчину, к которому приближается.
   В нижнем левом углу кадра значилось:
   01.01.2001.00.
   Взгляд Нимеца был прикован к женщине. Несмотря на то что освещение в кабинете было выключено, в окно проникало достаточно уличного света, чтобы можно было отчетливо разглядеть ее лицо без компьютерной обработки. Более того, уже сделали ее фотографию с видеопленки, и сейчас сравнивали в программе перекрестных ссылок со снимками известных и подозреваемых международных террористов, состоявших в картотеке "Меча".
   - Могла бы и постучать, - послышался голос Ника из динамиков. Сейчас на экране был виден только его затылок.
   - Да. Могла бы. - Стукнула закрывшаяся дверь.
   - Рядом с тобой на стене выключатель.
   - Прокрути запись до того места, где мы не могли разобрать их разговор, произнес Барнхарт, не отрывая взгляда от экрана.
   - Сейчас, - отозвался Джефф. Его палец нажал на кнопку с двумя стрелочками, означающими быструю перемотку вперед. - Правда, мне лично нравится их стимулирующий диалог, перед тем как они приступили к делу, - хотя вам это может показаться избитым.
   Видеоизображение стремительно замелькало, пока Гролин снова не нажал на кнопку "воспроизведение".
   Теперь женщина стояла гораздо ближе к столу, ее пальто было расстегнуто, а лицо выражало очевидное желание.
   - Зачем ты пришла? - спросил Ник и замолчал. Его голос сделался хриплым и почти перешел в шепот.
   - Точно. Создается впечатление, будто он действительно не догадывается об этом, - заметил Гролин. - Парень буквально захлебывается соплями...
   - Тише, вот оно... - прервала его Норико.
   - Тзнншшь...чзххр...вищкммннт...ззвтрр...ззштс... ппрщттс.
   - Я все равно ни черта не понимаю, - произнес Барнхарт.
   - Это потому, что я еще не продемонстрировал вам свое электронное волшебство. - Гролин остановил воспроизведение и повернулся к маленькой консоли, на которой было множество контрольных рукояток и движков, а также с дюжину клавишей, как на компьютерной клавиатуре.
   Его умелые пальцы забегали по ним, и в верхней части экрана появилась полоса с символами инструментальной корректировки. Видеоизображение съежилось и превратилось в окно, справа от которого виднелись графические указатели уровней и редакционных поправок.
   - А сейчас попробуем снова, прибавив средний уровень коэффициента усиления и устранив лишние шумы.
   Гролин нажал поочередно на кнопки "перемотка", "пауза" и "воспроизведение".
   - Зачем ты пришла? - донесся голос Ника из динамиков. Пауза.
   Гролин быстро повернул сначала один лимб, потом второй. Его глаза сузились за очками в нарочито безобразной роговой оправе.
   Рома произнес:
   - Ты ведь знаешь...ззхрр. - .прргввт...ваши... дцккнт... только завтра.
   Гролин остановил движение виртуального изображения, прокрутил запись обратно до той точки, в которой голос Ника стал тише, и снова нажал на кнопку "воспроизведение". Его пальцы забегали по кнопкам на консоли. Графические линии и полосы текущего состояния поднимались и падали в окне корректировки.
   - Зачем ты пришла? - прохрипел Ник. - Ты ведь знаешь, что ззхрр прригввт ваши документы только завтра. Не думаю, что ты зашла чтобы ппрощттса.
   - Ты слышал? - Барнхарт повернул голову к Нимецу и поморщился от боли, вызванной этим резким движением. - Он говорит ей о подготовке документов.
   По-видимому, речь идет о документах для выезда из страны.
   - Это уж точно, - кивнул Нимец. - Сукин сын имел прямое отношение к операции с начала до конца.
   - Между прочим, - вмешался Гролин, - давайте пройдемся по записи еще раз, и вы услышите все, что они говорят ясно и отчетливо!
   Пальцы Норико нетерпеливо забарабанили по спинке стула, на котором сидел Барнхарт.
   - Действуй, - сказала она и подумала; вот ведь противный тип!
   Гролин снова вернул запись к началу разговора и принялся играть с клавишами, лимбами и движками, стараясь улучшить воспроизведение звука.
   - Зачем ты пришла? - сказал Ник Рома, обращаясь к женщине, расстегивающей перед ним свое пальто. - Ты ведь знаешь, что Захар приготовит ваши документы только завтра. Не думаю, что ты зашла, чтобы попрощаться.
   - Клянусь Господом, теперь качество экстралюкс, теперь все понятно, торжествующе произнес Гролин. - Между прочим, кто этот Захар?
   Нимец повернулся к Барнхарту.
   - Как ты думаешь, это имя или фамилия? Барнхарт покачал головой.
   - Не знаю, но наведу справки. Думаю, это один из специалистов Ромы, занимающийся изготовлением поддельных документов. А может, кто-то, кто работает для одного из них. Самый надежный и самый отвратительный источник дохода у Ника Ромы - это торговля женщинами. Он провозит по поддельным документам в Америку из России девушек, отчаянно нуждающихся в деньгах, и заставляет их работать здесь в качестве проституток. Фактически он занимается белой работорговлей.
   Таким же образом русский преступный мир провозит в Америку наемных киллеров и террористов.
   - Мерзавцы, те, что организовали бойню на Таймс-сквер, захотят выехать из страны как можно быстрее, - заметила Норико. - Если мы найдем этого Захара, логично предположить, что он сможет помочь нам напасть на их следы.
   - Или, по крайней мере, дать какие-нибудь сведения, которые укажут, где их искать, - добавил Барнхарт. - Если мы найдем его и убедим заговорить...
   - Этим я займусь сам, - произнес Нимец пристально глядя на Барнхарта, Сколько времени понадобится, чтобы раздобыть нужную нам информацию?
   - Немного, если мы правы относительно его специальности и связи с Ромой. У меня есть знакомые в ФБР, в нью-йоркской полиции и даже в следственном управлении Министерства юстиции, которые следят за всеми, кто занимает сколько-нибудь важное положение в организации Ромы. И они готовы ответить на все мои вопросы, не спрашивая, зачем мне нужна эта информация.
   - Только не привлекай к себе внимания, - предостерег его Нимец. - Мне понадобилось пустить в ход все свои связи, да и то два дня ушло, прежде чем удалось устранить все следы твоего лечения от огнестрельной раны и скрыть это от полиции. Не хочу, чтобы кто-нибудь пронюхал, что мы ведем расследование.
   Барнхарт кивнул, попытался встать и тут же опустился обратно на стул, морщась от боли.
   - Если кто-нибудь поможет мне подняться, я пойду к себе в кабинет и начну звонить, - сказал он.
   - И упустишь шанс посмотреть до конца этот фильм? - удивился Гролин. - Я собираюсь повторить просмотр во всей его похотливой откровенности.
   Норико взглянула на него, не скрывая раздражения.
   - Джефф, поверь мне, - бросила она, - ты получишь гораздо большее удовольствие, если будешь смотреть на это в одиночестве.
   ***
   Роджер Гордиан сидел один в своем домашнем кабинете, держа в руке трубку сотового телефона. Вокруг царил беспорядок. Критическое положение требует, чтобы он принимал самые срочные меры, а его семейная жизнь катится под откос.
   Он любит свою жену, но жена оставила его.
   Прошло уже почти три недели. Она не вернулась домой и не позвонила.
   Иногда он думал о том, что семейная жизнь - это игра, в которой женщины создают правила, а бедным мужчинам, женившимся на них, приходится разбираться в этих правилах с завязанными глазами.
   Гордиан все еще не мог понять, в чем заключается его ошибка.
   Чувства к женщине, ставшей его женой, ничуть не поколебались с того момента, как он увидел ее. Да, они изменились, но стали только богаче и глубже.
   Чем лучше он узнавал свою жену, тем больше любил ее. И при этом ему становилось все яснее и яснее, что он никогда не сможет разгадать тайну женщины.
   За все годы, которые они провели вместе, Гордиан ни разу не испытывал ничего, кроме мимолетного интереса к прелестным женщинам, которых встречал в коридорах власти. Как и у любого мужчины, при виде красивой женщины и у него тут же проявлялся его основной инстинкт. Но не больше. Воплощение этого инстинкта на практике полностью исключалось. Неважно, насколько красивыми они были, - все остальные женщины не походили на Эшли.
   Она казалась ему прекрасной не только внешне, но и притягивала к себе своими душевными качествами.
   Гордиан не был новичком в сексе - он пережил больше чем достаточно любовных приключений, особенно в то время, когда служил в авиации и летал на боевых самолетах, так что понимал разницу между мимолетным влечением и настоящей любовью.
   Любовь. Преданность. Семья. Было время, когда он смертельно боялся всего этого, опасался, что упустит все сказочное разнообразие бесчисленного множества женщин в мире, - до того дня, пока он не встретил Эшли.
   Он понял разницу в тот момент, когда они впервые коснулись друг друга.
   Гордиан не мог понять, почему она не верит в его любовь, которая только усилилась с момента, когда они стали мужем и женой. Неужели ей это не ясно?
   Все так несправедливо. Но в глубине души он понимал, в чем дело.
   Во времени.
   В первые годы он проводил с ней больше времени. Его деловые интересы не были тогда столь всеобъемлющими, и он легко преодолевал трудности.
   Теперь ему казалось, что судьба свободного мира меняется всякий раз, когда он принимает решение. Ему трудно найти оправдание, если в конце рабочего дня он все бросит и уедет домой, не доведя дела до конца, в то время как русские дети голодают.
   Но почему он никогда не объяснил ей причины своего частого отсутствия дома?
   Настало время сделать это.
   Он поднял телефонную трубку и набрал номер сестры Эшли, которая жила в Сан-Франциско.
   Еще до того, как сестра Энн передала ей телефонную трубку, Эшли Гордиан поняла по выражению ее лица, что звонит Роджер. Такой осуждающий взгляд появлялся у Энн на лице, лишь когда она слышала голос мужа своей сестры.
   Так было с самого начала. В то время Роджер был молодым, целеустремленным и бедным, как церковная мышь - по стандартам того мира, в котором жила Энн. Он совсем не устраивал ее в качестве мужа младшей сестры. Она выступала против их женитьбы еще до того, как впервые увидела Роджера. Даже после того, как он сумел завоевать всеобщее уважение и стал одним из богатейших людей мира, ее отношение к нему не изменилось. В светских кругах успех Роджера не прибавил ему уважения - уж слишком стремительным был его взлет.
   Однако Эшли увидела в горящем взгляде Роджера силу и целеустремленность и сразу поняла, что нашла мужчину своей мечты, родственного ей по духу. Она оказалась права. Эшли вышла замуж за мужчину, а не за его родословную и с тех пор ни разу не пожалела об этом. Она любила Роджера так, как женщина может любить мужчину. В течение последних двадцати лет вся ее жизнь вращалась вокруг него. Это не было жертвой, как считала ее сестра. Он был очень хорошим человеком, заботился о судьбах мира и со свирепой решимостью стремился улучшить его. Однако этот мир отнимал у нее мужа, постепенно и неуклонно, мгновение за мгновением.
   За последние несколько лет она видела Роджера реже, чем своего парикмахера. К тому же, в отличие от многих женщин высшего общества, Эшли проводила в парикмахерской не так много времени. Несмотря на то что она отказалась от карьеры, чтобы лучше приспособить свою жизнь к нуждам мужа, Эшли оставалась умной и проницательной женщиной. Но когда у Роджера оказывалось свободное время, она хотела проводить его вместе с ним, опасаясь, что ее занятость может отдалить их друг от друга. Ей хотелось быть с ним, говорить, смотреть на него, наслаждаться его присутствием. Эшли была готова бросить все и сопровождать мужа во время частых деловых поездок, если он соглашался брать ее с собой.