Тело Ракат судорожно задергалось - камни диадемы сражались с силой Мечената, и полем битвы было сознание Ракат...
   Аяейтис почувствовала, как нечто прозрачное, как струйка дыма, вытесняется из тела Ракат... нечто огненное, пекущее. Ее собственные нервы посылали волны дрожи по телу... Диадема высасывала этот дым из Ракат. Алейтис слышала пение - гармонию чистых, звенящих нот.
   Глаза вдруг открылись, в глубине сознания Алейтис - янтарные, большие, серьезные глаза. Алейтис казалось, чтл она умирает... она не хотела умирать! Темнота смыкалась вокруг ее измученного сознания...
   Когда она открыла глаза несколько минуг спустя, Ракат уже не было в чене, а у входа сидел на коленях Ставвер - в свете лун ясно вырисовывался на его лице неописуемый ужас. Алейтис испытывала особую легкость в голове. Она с трудом сглотнула, облизнув сухие, потрескавшиеся губы. Приподнявшись на локте, хрипло спросила: - Где Ракат? Что случилось?
   - Я только дотронулся до нее, и она выбежала наружу. - Он вполз глубже в чен и присел рядом. - Значит, вот куда подевалась диадема.
   Она вдруг надломилась, зарыдала, попыталась вскочить - неуклюжая, отягощенная ребенком в утробе, по только и сделала, что вцепилась в плечи Ставвера, умоляюще крича: - Избавь меня от нее, умоляю! Избавь. Помоги мне, Ставвер! Помоги! - она впилась ногтями в мускулы его плеч, не помня себя в припадке безудержного отчаяния. - Сними ее с меня. ИЗБАВЬ МЕНЯ ОТ ДИАДЕМЫ!!!
   Она уткнулась лицом в его грудь, слезы ручьем лились по лицу, тело сотрясалось в рыданиях, порожденных ужасом.
   Он скорчил гримасу и начал гладить ее по плечу. - Успокойся, женщина, а не то сейчас сюда сбежится весь лагерь. Понимаешь, я хотел бы тебе помочь, поверь, - сухо объяснил он. - Я сам хотел бы вернуть себе диадему, но... - Он грустно покачал головой. - Конечно, первый был я, но не имел понятия, как управлять ею...
   Он чуть отодвинулся, стер с ее лица осторожными касаниями последние слезы и нежно улыбнулся:
   - Так что успокойся, моя любовь. Дай мне только выбраться отсюда и вытащить тебя - и тогда я найду способ!
   Она схватила его за руку.
   - Они уже почуяли ее... Они вынюхали ее... я почувствовала их... я увидела их...
   - Кого?
   - Твоих разумных пауков! Большие желтые глаза, Все тело покрыто волосами...
   - Ищейки Рмоахла! - Он пристально всмотрелся в ее осунувшееся лицо Где?
   Она пожала плечами.
   - Пока еще они не здесь. Но скоро будут.
   - Тем быстрее нам нужно убираться с этой чертовой планеты! - Он уже машинально похлопал ее по плечу, занятый иными мыслями, потом прикрыл обнаженное тело Алейтис кожаным покрывалом, осторожно проведя пальцами по раздавшейся линии талии.
   - Поспи немного. А утром посмотрим, что делать с Ракат.
   Она закрыла глаза, а он, пятясь, выбрался из палатки. Ночь была темная, облачная. Ветреная. Впрочем, ветер уже немного утих. Несколько крупных дождевых капель ударило в лицо.
   Он посмотрел вокруг, потом побрел через спящий лагерь к своему чену.
   (продолжение)
   Хорли всплыл над горизонтом на краю мира, окрасив день в красное, отбросив длинные, алого оттенка тени на высушенную жаром траву.
   Алейтис выглянула наружу, потом, с утомленным вздохом, выбралась из чена. С одной руки ее свисало полотенце.
   "Еще один день, - подумала она, вздохнула и положила руку на свою талию. - Толкается, малютка..."
   На короткое время счастливая, она протанцевала к речке, чтобы принять утреннюю ванну, наслаждаясь солнечным прохладным свежим утром и тем особым теплом, которое распространял по всему телу живущий, но еще не родившийся ребенок. Но замечательнее всего - изобилие воды. Она могла искупаться впервые за несколько месяцев.
   Весело насвистывая, она выскреблась дочиста, потом, хлюпая, выбралась на берег, насухо вытерлась полотенцем. Она собрала влажные волосы, перевязала их тонкой лентой, чтобы они не падали на лицо. Потом, надев тунику и брюки, уже не такая веселая, пошла обратно в лагерь, спрятавшийся за густой порослью деревьев и кустарников. Уже под сенью деревьев она обернулась, любуясь видом речки, не испытывая желания возвращаться в чен Шемквиатве. Внезапно она увидела Ракат.
   - Ракат? - Алейтис ахнула и бросилась бежать к девушке, которая сидела на скале в полном сиянии восходящего солнца; сидела в неестественной позе. Алейтис остановилась, словно споткнувшись: - Ракат?
   Ответа не последовало.. Алейтис начала осторожно пробираться к ней по камням. Живот мешал, усиливая неуклюжесть движений.
   - Ракат! - тревожно позвала она на ходу. - Я не помню зла, это ведь была не твоя идея, тогда, прошлой рочыо... Я это знаю... Вернись в лагерь... Зачем тебе все?..
   Ракат сидела совершенно неподвижно, руки на коленях, ноги плотно и плоско на земле. Алейтис подобралась поближе.
   - Ракат?!
   По-прежнему ответа не было. Алейтис почувствовала, как покидает ее утренняя радость. Балансируя на камнях, она подошла совсем близко - теперь можно было дотронуться до сидящего тела. Она протянула руку, но тут же отдернула ее назад.
   Замерев, она стояла возле Ракат, рядом убаюкивающе журчала река; Алейтис попыталась успокоиться, заставив себя всматриваться в зеленую игру теней.
   И это ей почти удалось. Тут же она мысленно оказалась дома, в Раксидане, грезя у задумчивой воды. Но потом она моргнула и печально улыбнулась.
   - Как же давно это было, - еле слышно вздохнула она. - Если бы я снова стала такой невинной, как тогда...
   Со вздохом она коснулась ладонями восковой кожи Ракат, подняла ее на ноги.
   (продолжение 2)
   Весь день мужчины рубили деревья, складывали в пирамиду, кладя внутрь жерди и поленья, пока погребальный костер не достиг высоты человеческого роста.
   Женщины в лагере в непривычном молчании делали обычную дневную работу.
   Шеканатве вымыли неподвижное тело Ракат, натерли ее в последний раз ароматическими маслами. Расплели волосы, осторожно расчесали, аккуратно пустив вьющиеся пряди по плечам. Потом через голову надели длинное платье как раз в тот момент, когда край Хорли коснулся западного горизонта. Платье было без рукавов, но с богатой вышивкой. Линии узора сплетались в замысловатые диаграммы и медальоны. Голову повязали плотной лентой ткани с таким же вышитым узором.
   Кхатеят поднялась.
   - Стерегите, - тихо приказала она остальным. - Я скоро вернусь.
   - Нет! - Шанат вскочила. - Она должна заплатить за это!
   - Шанат! - Н'фрат поймала ее за руку и потащила в сторону, нахмурив свое круглое, обычно добродушное лицо. - Это ведь не дело рук Лейты! Ты же знаешь, что Ракат сама перестала ее донимать. К тому же Лейта помогла ей порвать с этим подонком-сартвеном! Оставь девочку в покое!
   - Сели, обе! - тихо приказала Кхатеят, и они тут же повиновались. Очень плохо, стыдитесь! Придите в себя! - Женщина нахмурилась. Позаботьтесь о Ракат. Я скоро вернусь.
   Алейтис она нашла сидящей на берегу речки, печально и серьезно глядевшей на воду.
   - Я слушаю тебя, хес'Алейтис.
   Вздохнув, Алейтис откинулась на спину, легла на траву и внимательно уставилась на старшую из Шемквия, на лице которой лежала удрученная ночная тень.
   - Прошлой ночью Ракат пробралась в мой чен с ножом в руке, собираясь убить меня. - Она закрыла глаза, нервными движениями пальцев вырывая травинку за травинкой. - Мне снился сон. Я видела Кхемско. Тело его было разрисовано узором. Он склонился над костром. Пламя было странным, каким-то зеленым, Он бросил в огонь порошок, и мгновенно поднялся тяжелый, ползущий дым, кольцами обвился вокруг него, словно змея, прополз наружу и медленно поплыл к чену Ракат. Потом я увидела, как этот дым-змея завис над спящей Ракат... и... вошел в нее...
   - Мечениат! - Кхатеят упала на колени, грустно глядя на свои ладони.
   - Что ты говоришь?
   - Не обращай внимания, дитя, на мои слова. Что же было дальше?
   - Ты когда-то говорила, что диадема защищает сама себя... так и случилось на этот раз. Я не могла пошевелиться. Ракат дотронулась до диадемы. И я почувствовала, как в ее душе началась борьба. Ахай, Кхата, я не могла шевельнуться, не могла произнести ни звука. Но дым вышел из сознания Ракат, он был побежден. Потом она убежала, а я так и не смогла проснуться. Когда же открыла глаза, на небе занимался рассвет.
   - Ты не позвала меня - почему?
   - Я испугалась, - призналась неловко Алейтис. - И устала.
   Она прямо села, раскинув ноги, чтобы поддержать вес живота.
   - Я думала, что это приснилось мне. Но я ошиблась. - Она устало посмотрела на Кхатеят. - Это у меня уже выходит в привычку - ошибки...
   Старшая женщина нежно коснулась головы Алейтис. - Ты еще молода, произнесла она тихо. - Очень молода.
   Алейтис коснулась ее руки: - А я... - она сглотнула. - А я когда-нибудь стану старше? Что будет со мной?
   Кхатеят успокаивающе стала гладить ее по плечу.
   Улыбнулась. Зубы ее блестели в свете лун.
   - Ты в безопасности, пока мы не достигли гор. До тех пор Р'ненаваталава будет защищать тебя.
   - Но... а Миаво?
   - Ракат была ущербна. Теперь мы предупреждены. И больше он не найдет уязвимого места...
   Она вздохнула.
   - ...будь осторожна, девочка. Держись подальше от людей.
   Женщина помолчала.
   - Лейта?
   - Да?
   - Я к тебе благоволю, ты знаешь.
   - Я...
   - Да, да, можешь не отвечать. - Глаза Кхатеят были устремлены к далеким горам. - Как много у меня ответственности... Первое - это мой народ. Так должно быть, Лейта. Я мало чем могу сейчас помочь тебе...
   - Я понимаю...
   После минутной болезненно напряженной паузы Кхатеят резко сказала:
   - Сегодня ночью не ходи на Несвеймвет!
   Алейтис быстро подняла голову.
   - Погребальный костер?
   - Для Ракат.
   - Но она не мертва!
   Кхатеят смотрела вдаль, за реку, и лицо ее было тихо и печально.
   - Сознание ее умерло. Мы дадим ей напиться ме'твата, а потом, поскольку она одна из нас, мы отдадим ее Несвеймвет, а тело вернем земле и воздуху и Р'ненаваталаве, чтобы дух ее был свободен.
   Она наклонилась и ласково погладила волосы Алейтис.
   - Сделай то, что я тебя прошу. Сделай это ради моих людей, Лейта. Они не должны видеть тебя сегодня вечером. - Она тяжело поднялась.
   - Подожди.
   - Что такое? - нетерпение усилило резкость в голосе Кхатеят.
   - Свяжи меня.
   - Что?!
   - Свяжи меня, пожалуйста, - Алейтис неуклюже и неловко поднялась на ноги. - Если вдруг диадема снова станет мною управлять... понимаешь теперь?
   Кхатеят коротко кивнула.
   - Подожди меня здесь...
   Она принялась карабкаться вверх по берегу, ссутулившись, словно на плечи ее давило тяжелое коромысло с полными водой ведрами. Алейтис отвернулась к реке, осторожно опустилась на траву. Она смотрела на воду и ждала.
   Кхатеят вернулась с короткими кожаными веревками. Концы их покачивались в такт ее тяжелым шагам.
   8
   Промежуток между схватками становился все меньше и меньше. Алейтис вцепилась в руку Кхатеят - ее терзали боль и страх.
   - Кхатия... - простонала она. - Мама.
   - Ну, ну, девочка, все хорошо, не волнуйся...
   Голос Кхатеят пробивался сквозь туман боли, умащивая дух Алейтис, словно целительное масло. Старшая женщина сжала руку Алейтис и откинула с ее лица волосы.
   Лицо Алейтис покрылось горошинами пота, она тяжело дышала, стонала. Низкий изогнутый потолок чена, казалось, давил на нее, дыхание застревало в горле, в голове пульсировала боль. Она дернулась, зашевелилась, попробовала сесть, но ласковые сильные руки не дали сделать этого, заставив лежать.
   - Кхатеят, - простонала она. - Не здесь. Пожалуйста, не здесь. - Она оттолкнула руку, перекатилась на живот. - Помогите мне.
   - Времени уже нет! - Кхатеят предостерегающе коснулась ее плеча.
   - Помогите мне, - настойчиво повторила Алейтис, потом застонала новая схватка болью пронзила ее тело. - Я хочу... возле реки, прошу тебя, Кхатеят! - Она замотала головой, вся в горошинах пота. - Мне нужно, чтобы это было у реки!!!
   Кхатеят несколько секунд внимательно смотрела на нее. Потом кивнула. Р'прат и Н'фрат взяли Алейтис под руки и помогли выбраться из палатки. Остальные женщины свернули родильные кожаные подстилки, пошли следом. Кхатеят с неодобрением качала головой. Она вела Кхепрат за руку.
   Было раннее утро. Хорли поднимал свой край над горой, как рубиновый обруч мира. Красно-чернильная каллиграфия теней разрисовала песок у линии деревьев вдоль воды. Река текла, весело танцуя, вниз по склону, прозрачная и холодная, зелено-голубовато-синяя, с низким музыкальным шумом-ревом, который для напряженных нервов Алейтис казался слаще меда.
   На травянистом ровном пятачке они расстелили родильные кожи, в теплом густом утреннем свете. Две младшие Шемквиа помогли ей лечь. Боль схваток теперь сжимала свои клещи почти без перерыва. Она вытянулась, позволив сознанию своему выплыть на простор, слиться с воздухом и водой, с небом и землей. Внезапно боль стала силой, бьющей из костей и крови самого Ядугара.
   Громкий крик прорезал тихие утренние шумы.
   Алейтис лежала, чувствуя слабость и пустоту, словно выжатая. Кхатеят, ласково улыбаясь, наклонилась над ней.
   - У тебя сын, дорогая. - Еще один требовательный крик. - Сильный и голодный мальчишка!
   Фургоны с трудом, неуклюже, поднимались вверх по склону и, грохоча по наезженным колеям дороги, въезжали в широкую, с крутыми склонами, долину. Сидевшая рядом с Кхатеят Алейтис развязала тесемки у горла, открыла грудь и приблизила сосок к ротику Шарла.
   - Это здесь вы пережидаете зиму? - Она посмотрела вокруг. Голая туманная долина. - А что едят здесь нд'рве?
   Кхатеят некоторое время молчала, все ее внимание было обращено на управление фургоном - она преодолевала как раз трудный "эс" - образный петляющий спуск. Оказавшись в безопасном месте, она расслабилась.
   - Мы режем всех, оставляя только на развод. - Она показала на ровную каменную площадку, где дымились горячие подземные ключи. - Вон там у нас будет скотобойня. - Она кивнула на монолит-обрыв, уходивший вверх, в облако тумана.
   - А вот там...
   Она замолчала. Алейтис не рискнула задать вопрос.
   Наконец Кхатеят как ни в чем ни бывало продолжала:
   - Трава здесь густая, сочная, подземное тепло будет помогать нам в самую суровую погоду. Это очень хорошее место. Нам несколько раз приходилось драться за него.
   - Драться?
   - Какой-нибудь клан становится иногда слишком завистливым или зима выпадает слишком суровая; в местах хуже защищенных становится трудно выжить, и вот тогда они приходят сюда, чтобы оружием и магией выгнать отсюда нас...
   Она нахмурилась.
   - Теперь мы слабее на одного. Вдруг и эта зима будет трудной...
   - Это я виновата.
   - Нет, не ты. А жадность Кхем-ско.
   Тишина, повисшая между ними, продолжалась до тех пор, пока херрет не выкатился на дно долины. Потом Кхатеят вздохнула: - Когда мы расположимся лагерем, Алейтис, трудно сказать, на что хватит ума у Миаво.
   - Зачем я ему? Я не собираюсь оставаться у вас надолго, не говоря уже о том, чтобы остаться на всю жизнь. Мне необходимо как можно скорее добраться до одного места. Называется оно Бав Несвет.
   - Да? - Кхатеят бросила на нее удивленный взгляд. - Я знаю это место. - Она двинулась вперед, пробираясь между валунами к обрыву. - Это плохое место, нехорошее. Зачем тебе туда?
   - Я, к счастью, буду там недолго. - Шарл перестал сосать и начал мягкими ручонками теребить грудь.
   Алейтис тут же переложила .его к другой груди. - Маленький ненасытный гурб, - счастливо пробормотала она.
   - Ненадолго, - повторила она, повернувшись опять к Кхатеят. - Я пошлю сигнал о помощи, за пределы планеты. Ты могла бы начертить мне схему, по которой я найду это место?
   - Да, - Кхатеят поджала губы. - Забери с собой раба.
   - Хай! - воскликнула Алейтис, удивленно уставясь на старую женщину.
   - Пока Миаво не использовал его, - Кхатеят крикнула, направляя херрет во внутреннюю часть долины через узкий проход под обрывом.
   - Он подбивает Шанат на бунт, используя ее привязанность к Ракат. Это все очень плохо. - Кхатеят покачала головой.
   - Но вы же сильнее его! Вчетвером вы сильнее. Почему вы смотрите сквозь пальцы на его пакости?
   - Он нужен нам в полной силе. Он - мужская доля нашего искусства. Мужское и женское начало составляют целое. Если нарушить равновесие... !
   Алейтис отняла ребенка от груди и завязала тунику.
   Она протянула руку, расправила полотно, уложила Шарла и похлопала его по животику. Потом только опять обратилась к Кхатеят: - Но для того чтобы взять его с собой, я должна быть уверена, что вы снимите с его ног цепи.
   - Хорошо. И еще дадим вам еды и сесматов. - Она рассмеялась. - Мой тебе совет, девочка, держись подальше от людских глаз. Положись на меня - я устрою твой побег.
   10
   Ребенок раскрыл беззубый рот в жизнерадостной усмешке и протянул вверх пухлые неловкие ручонки, пытаясь поймать ими качающиеся над ним косички Алейтис. Она засмеялась, повернула голову вправо, чтобы щекочущие кончики косиц щекотали маленькому сыну нос.
   - Хай, малыш! - прошептала она.
   Она пощекотала ему животик, и малыш принялся колотить воздух ножками, смеясь каждым мускулом своего маленького налитого активностью тела:
   - Ахай, малыш! Ахай, Шарл, мой маленький грезитель, мой Вайд-сын!
   Спеленатый Шарл лежал у нее на коленях. Она подхватила сына и принялась качать, тихо напевая.
   В туманной горячей долине, внизу были уже почти заполнены деревянные рамы для сушки мяса и шкур.
   Скотобойня была скрыта выступом скалы и невидима отсюда, но заблудившиеся порывы ветра доносили запах крови, бежавшей внизу ведрами, реками - половина стада была уже зарезана. Клан готовился к зиме.
   Она посмотрела вниз в долину и содрогнулась. Хорошо что она посторонняя, чужая, которой не позволено прикасаться к мясу. Ведра с горячей кровью женщины относили к специальным кострам - там готовили кровяную колбасу. Мужчины, срезали с костей мясо, рассекая его на длинные полоски. Они были до локтей покрыты сладко пахнущей липкой кровью. Женщины, не занятые приготовлением колбас, посыпали это мясо специальными сушеными травами и только после этого развешивали его на коптильных рамах, где дым и солнце делали свое дело, превращая мясо в каменнотвердые полоски.
   Алейтис, сидевшая над дымом и вонью, там, где воздух был свежим, прислонилась спиной к граниту скалы, которая уходила вверх метров на тридцать. Эта скала была частью массивного обрыва. Девушка развязала тонги головной повязки, чтобы ветерок мог охладить голову и волосы и шею. Она втянула носом свежий ветер и едва заметно удовлетворенно кивнула головой.
   Малыш явно не собирался успокаиваться. Она ощущала его как небольшое, но горячее пятно активности.
   Тогда она переложила его с колен на спальный матрасик в нише, затененной занавеской. Ребенок почмокал губами, вздохнул и погрузился в глубокий сон. Она ласково тронула его ментальной рукой, потом расслабилась и, закрыв глаза, снова откинулась на гранит скалы.
   Прислонившись головой к камню, она задумчиво наблюдала, как опускаются за горизонт два солнца.
   Кольца водородного обмена между ними к зиме явно стали толще - или так казалось из этой части мира?
   - Почти ночь... - лениво сказала она и непроизвольно дотронулась до теплой земли. - Мне почему-то жаль покидать тебя, матушка-земля. - Ответное тепло растеклось в теле. Глаза закрылись, и она погрузилась в приятную дремоту.
   Сон ее прервал смешок. Она открыла глаза и потянулась. Потерла занемевшую шею и посмотрела вокруг.
   На узкой тропке стояла Кхатеят.
   - Ахай! Ну и парочка - спите себе, пока весь мир трудится! - Кхатеят присела на небольшой валун, улыбнулась ей.
   - Ты меня напугала, - Алейтис, с полуопущенными веками, улыбнулась в ответ. - Я не ожидала, что здесь кто-то появится. - Закряхтев, она поднялась и принялась растирать затекшие суставы. Потом посмотрела вниз, на далекие ряды коптилен, и удивленно повернулась к Кхатеят. - Они что, бросили работу? Почему?
   Кхатеят с мрачным выражением лица следила за ней.
   - Работа закончена, Лейта. Извини, я пропустила слишком много времени. Тебе нужно уходить отсюда и побыстрей. Следовало бы сделать это раньше, но я все еще на что-то надеялась...
   Алейтис поднялась. Бросила наугад взгляд на солнце, она кивнула.
   - Хорошо. Как только стемнеет, я тронусь в путь.
   - Миаво был занят все это время. Но тебя он не позабыл. Я уже оседлала для тебя сесмата, и для раба тоже. Готова карта и еда и все, что нужно малышу, находится в седельных сумках. И карта Нав Несвет. А теперь, вперед! - Она тревожно посмотрела вниз, на дорогу.
   - He жди темноты!
   - Кхатия...
   - Нет, нет! - Она подпрыгнула и нервно заходила по тропе. - Я его как-нибудь отвлеку. Бери Шарла и беги. Или ты не сможешь убежать вообще.
   Алейтис нагнулась, подняла сына.
   - Спасибо, Кхатеят. Как мне тебя благодарить?..
   - На это уже нет времени, Лейта. - Кхатеят подтолкнула ее дрожащими руками. - Иди, иди! - Слова, короткие, тревожные, вырвались как выстрелы. Спеши. - Она подтолкнула Алейтис на тропинку, идущую вниз. - Беги... быстрее... - Рука ее серией коротких хлопков пробарабанила по талии Алейтис.
   Из плывущих облаков тумана и дыма приглушенный, настойчивый стук барабанов донесся до них с другой стороны горы, словно кто-то постукивал пальцами.
   Кхатеят замерла, как камень. - Слишком поздно, - печально произнесла она. - Слышишь?
   - Да. Ну и что? Я слышу этот звук почти каждый день с тех пор, как оказалась вместе с вами.
   - Это не просто барабаны, это Найал. - Примерно минуту она молчала, потом ее словно прорвало:
   - Я не хочу чтобы мой народ пролил твою кровь.
   - Мне и самой эта идея не слишком по душе, - сухо согласилась Алейтис.
   - Найал... - Лицо Кхатеят сморщилось. - Ты скоро почувствуешь призыв. Да, нужно было бежать раньше... это моя вина. Прости меня, Алейтис, но я не предполагала, что это случится так скоро...
   Она отвернулась, руки ее беспомощно опустились.
   Алейтис поморщилась.
   - Маа моя, надо беспокоиться совсем о другом. - Она коснулась своего виска длинными тонкими пальцами. Сквозь бой барабанов прозвучала мелодия. Понимаешь? Диадема защищает себя. Она не даст меня убить!
   Кхатеят нервно схватила широкий браслет на левом запястье.
   - А, хем-хас! - простонала она.
   Алейтис ласково провела ладонью по широкому печальному лицу старшей женщины.
   - Я буду стараться победить приказы этой Найал! Я не хочу, чтобы умер кто-то из них, даже Миаво, если только он вам будет необходим зимой... Она взглянула на мирно спавшего сына. - Но обещай мне...
   - Что, девочка?
   - Если я погибну, то ты возьмешь к себе Шарла и будешь любить его, так же как я. Хорошо?
   Она прижала ребенка к груди, нежно погладила.
   - Он должен жить так, чтобы его любили. Так должно быть! - прошептала она со страстью. - Хорошо? - Она смотрела в глаза Кхатеят. - Обещай мне... Ты же знаешь, как много он значит для меня. Я рассказывала тебе о своей жизни...
   Кхатеят коротко кивнула.
   - Не волнуйся об этом, девочка. Он станет моим сыном... если понадобится...
   Медленный ритм барабанов начал пульсировать в крови Алейтис. Она беспокойно закачалась, переступая с ноги на ногу. Тихо застонав от боли, она протянула ребенка в готовые принять руки Кхатеят. С яростно сверкающими глазами она бросилась бежать вниз, потом заставила себя остановиться через несколько метров.
   - Кхатеят, сесматы... Ставвер... Пусть они будут готовы... в случае, если... Хорошо?
   Кхатеят кивнула, осторожно прижав ребенка к груди.
   - Все будет наготове. Двое сесматов, с ними Ставвер. Вырвись, если сможешь. И не сдавайся, Лейта. Борись. Только пусть не будет крови.
   Алейтис охнула, поблагодарила и, спотыкаясь, побежала вниз по тропе, быстрее и быстрее - ее притягивал пульс барабанов.
   Ааб и Зеб постепенно подползали к своему апексу.
   Алейтис стояла, нетерпеливо ковыряя носком землю, в центре нарисованного круга. Напряженную тишину тревожил лишь редкий ритм барабанщика-тенора. Алейтис повернулась лицом к юноше-барабанщику, осторожно покачиваясь на носках. В круг света от костра величественно вошел Миаво, вызвав своим появлением смешок у Алейтис. Он был обнажен, не считая узкой повязки на бедрах. Тело его с ног до головы было разукрашено узором, похожим на змеиную кожу. Узор блестел и переливался в свете огня.
   Холодным током по спине Алейтис пробежала воздействующая сила - она была так сильна, что ощущалась почти физически. Поза и помпа, с которыми держался Миаво, растаяли в огненном блеске той потрясающей силы, которая стояла за его спиной. Алейтис с вызовом смотрела на него.
   Миаво остановился всего в шаге от линии, которую он сам начертил на влажной земле час назад. Он улыбнулся ей, с триумфом в глазах, потом медленно пошел вдоль линии, с губ тяжелыми кровавыми каплями срывались слова, вплетаясь в "тинк-тинк" ударов маленького барабана. Ритм ускорялся. Шаги Миаво тоже становились быстрее, переходя в безудержный топающий узор танца, призывавшего к себе темную, бурлящую силу, которой управлял Великий Кольчатый, или Мечениат.
   Голос его вдруг стал выше, бормотание перешло в пронзительное пение, ритмическую кантилену. Руки его взметнулись, ладони раскрылись, потом сжались, словно хотели схватить пригоршню огня и лунного света. Кажется, это ему удалось. Алейтис показалось, что он начал сплетать их в сияющую огненную ленту. Почти забыв о грозящей ей опасности, завороженная, она следила за ним.
   Светящаяся лента тянулась за Миаво, который продолжал, тяжело дыша и топая, танцевать по кругу вдоль начертанной им самим линии. Лента все чаще взлетала в воздух, становясь все длиннее и длиннее, красная с серебром... огонь и луна... серебряная и красная... Все длиннее и длиннее становились ее нити... вокруг... сплетаясь в крут... сплетаясь в светящуюся преграду вокруг Алейтис...