Страница:
Улыбка вновь тронула его губы и на этот раз исчезла не сразу.
Д'Шай вышел из камеры. Железная дверь с лязгом захлопнулась за ним. Он выудил из своего пленника почти все, что мог. Это была долгая и сложная игра, причем Д'Шаю приходилось играть в нее со связанными руками: узник был ему нужен — и знал об этом. Наконец-то источник знаний иссяк, и очень вовремя, потому что у Д'Шая начала пробиваться седина — верный признак того, что время подбирается к нему вплотную.
У дверей камеры стояли две фигуры, облаченные в доспехи. Издалека их можно было принять за арамитов в волчьих шлемах. Зато вблизи… Д'Шай осклабился, сделавшись похожим на изображения божества, которому поклонялся. Глупцы, у которых достанет нахальства сунуться сюда, получат по заслугам.
Еще одна фигура в доспехах размеренным шагом подошла к Д'Шаю и протянула ему кристалл овальной формы — кристалл, который его агенты выкрали из цитадели Д'Рэка. Д'Шай взял талисман у слуги, продолжавшего выжидательно смотреть на него. Поднятое забрало волчьего шлема открывало черную пустоту; казалось, что под доспехами никого нет. Однако Д'Шай прекрасно знал, что это не так.
Он махнул рукой и подождал, пока слуга удалится, затем поднес кристалл к лицу и вгляделся в него, вызывая изображение. Ему не пришлось долго ждать. Это был Д'Алтейн, шпион Д'Шая, помощник безумца, дерзнувшего тягаться с ним. Д'Шай испытывал особое наслаждение, вербуя соглядатаев в стане своих противников. Это была его дань тому дню, когда сам он ополчился против Земель Мечты, поняв, что им не устоять против могущества Разрушителя.
— Говори.
Д'Алтейн выложил все, что узнал от своего господина или подслушал. Когда он закончил, Д'Шай без единого слова прервал контакт. Что-то затеял Д'Рэк?
Не оборачиваясь, он протянул кристалл темной, закрытой доспехами фигуре. Слуга удалился так же беззвучно, как и подошел.
Кволард. Ходить туда не возбраняется, но Разрушитель наверняка не одобрил бы такой шаг. И все же, если старшему Хранителю удастся оправдаться, яростный бог может не только простить его, но и наградить за бдительность!
«Значит, все-таки Грифон, — подумал Д'Шай. Ни из-за кого другого Д'Рэку не вздумалось бы рыскать по жалким развалинам, оставшимся от древней столицы. Плюс тот небезынтересный факт, что Хранители потеряли почти целую свору бегунов. Как ни ненавидел Д'Шай старшего Хранителя, он все же не мог не отдавать должное его способностям. Д'Рэк что-то задумал; возможно, близок день их последней схватки.
Думая об этом, Д'Шай приблизился к своей спальне. Это было условное название — ведь, в отличие от обычных живых существ, он никогда не спал. В этом состояло его великое преимущество перед Д'Рэком и всеми бывшими соперниками. Все считали, что Д'Шай — такой же, как они. Слишком долгая жизнь — ну что ж, может быть, это награда от Разрушителя за безупречную службу. Все знали, что он немного умеет колдовать, но никто и представить себе не мог, на что он способен на самом деле…
Убранство комнаты было более чем скромным — роскошь не привлекала ее обитателя. Что действительно доставляло ему радость, так это коллекция всевозможных боевых трофеев и талисманов — небольшая, но таящая в себе огромную мощь.
Два чудища, сидевшие в клетках, яростно зашипели. Д'Шаю в свое время пришлось рассадить их, чтобы они не уничтожили друг друга. Он намеренно плохо обращался с ними, стараясь озлобить их еще сильней. Одно из чудовищ расправило крылья настолько, насколько позволяли прутья клетки, и издало пронзительный крик, в котором слились боевой клич хищной птицы и грозное рычание льва.
Д'Шай долго готовил сюрприз для Грифона. Эти твари были настоящими грифонами, натасканными на одну-единственную цель: отыскать себе подобного и разорвать в клочья. Истинный шедевр, по мнению Д'Шая. Эта парочка принадлежала уже к десятому поколению выращенных им чудищ. Д'Шая тешила мысль о том, что именно этим идеальным убийцам предоставится возможность показать себя.
Д'Шай склонился над одной из клеток:
— Чего ты хочешь?
— Убить! Убить! — заорал грифон; другой тут же принялся вторить ему. Это слово грифоны знали прекрасно — благодаря хозяину.
— Убить! Убить!
Волк-рейдер позволил им накричаться и затем подал знак замолчать. Чудища мгновенно затихли. Несмотря на свою свирепость, они смертельно боялись Д'Шая — что, несомненно, говорило об их сообразительности.
Как и многие птицы, эти твари умели по команде повторять заученные фразы. Д'Шай обучил их множеству таких фраз; каждая из них должна была стать мощным ударом по психике Грифона.
— Этот ваш родственничек… он последний из старой гвардии, — зашептал Д'Шай мрачно глазеющим на него грифонам. — Последний выкормыш Земель Мечты. Все остальные… — Он махнул рукой, и чудища съежились, словно ожидая удара. Д'Шай усмехнулся. — Остальные — раса неудачников. Половину своей силы он потерял, а о второй половине забыл. — Глаза его вспыхнули бешеной злобой. — Он — последнее исчадие Ящера, последнее, что угрожает мне и тому, кому я служу. Когда его не станет, связь будет вечной!
Шерсть и перья грифонов встали дыбом. Д'Шай сменил тон и заговорил мягко, вкрадчиво, но это не обмануло чудищ. Впрочем, он и не собирался их обманывать — просто глумился:
— Ведите себя хорошо, детки, и я награжу вас так, как еще никого никогда не награждали. Может быть, я даже дам вам полакомиться вкусненьким, жирненьким старшим Хранителем — если, конечно, он к тому времени не протухнет.
Д'Шай не обольщался: он знал, что Разрушитель отвернется от него, если Д'Рэк окажется расторопней, коварней… кровожадней, наконец! Старший Хранитель был полной противоположностью Д'Лаку, Хранителю, который сопровождал Д'Шая в путешествии через моря в Драконье царство. Д'Лак, с одной стороны, обладал огромным могуществом, а с другой — был легко внушаем и управляем. Потеря Д'Лака дорого обошлась Д'Шаю; его повелитель едва не лишил его своей милости…
« Нет, — мрачно думал Д'Шай, — тебя, Д'Рэк, нельзя недооценивать. Разрушитель хвалит меня, но и с тебя он не спускает глаз. Наверно, мы с тобой очень похожи… как и с Грифоном… и поэтому нам суждено вцепиться друг другу в горло. А жаль. Вдвоем мы могли бы одолеть даже бога «.
Поймав себя на последней мысли, Д'Шай виновато огляделся. Всем известно, что у богов отличный слух — они слышат даже те слова, которые не были произнесены… Он снова взглянул на свою седину. Да, меньше всего на свете ему сейчас хотелось бы разгневать повелителя. Сначала нужно получить новое тело. Но не сразу — смена плоти сильно ослабляет, и это может сыграть роковую роль — особенно если учесть Д'Рэка и Грифона…
Одна из тварей издала злобный клекот.» Убить!» — вырвалось из ее клюва. Чудищам не терпелось расправить крылья; рвение оказалось сильней даже страха перед хозяином.
Словно по сигналу, дверь отворилась, и двое слуг в доспехах втащили в комнату обнаженное зловонное тело. Должно быть, осужденный. Д'Шай обычно велел приводить их к нему, потому что они, как правило, отчаянно цеплялись за жизнь: отличная практика для его грифонов!
Д'Шай не спеша подошел к человеку — тот глядел исподлобья, с лютой ненавистью, — протянул руку в перчатке и грубо схватил несчастного за волосы, откинув его голову назад. На мгновение он представил себе орлиный облик самого древнего своего недруга… бывшего друга…
— Сейчас мы поиграем в одну игру, — начал он. — Эта игра могла бы дать тебе шанс на свободу…
ГЛАВА 10
Д'Шай вышел из камеры. Железная дверь с лязгом захлопнулась за ним. Он выудил из своего пленника почти все, что мог. Это была долгая и сложная игра, причем Д'Шаю приходилось играть в нее со связанными руками: узник был ему нужен — и знал об этом. Наконец-то источник знаний иссяк, и очень вовремя, потому что у Д'Шая начала пробиваться седина — верный признак того, что время подбирается к нему вплотную.
У дверей камеры стояли две фигуры, облаченные в доспехи. Издалека их можно было принять за арамитов в волчьих шлемах. Зато вблизи… Д'Шай осклабился, сделавшись похожим на изображения божества, которому поклонялся. Глупцы, у которых достанет нахальства сунуться сюда, получат по заслугам.
Еще одна фигура в доспехах размеренным шагом подошла к Д'Шаю и протянула ему кристалл овальной формы — кристалл, который его агенты выкрали из цитадели Д'Рэка. Д'Шай взял талисман у слуги, продолжавшего выжидательно смотреть на него. Поднятое забрало волчьего шлема открывало черную пустоту; казалось, что под доспехами никого нет. Однако Д'Шай прекрасно знал, что это не так.
Он махнул рукой и подождал, пока слуга удалится, затем поднес кристалл к лицу и вгляделся в него, вызывая изображение. Ему не пришлось долго ждать. Это был Д'Алтейн, шпион Д'Шая, помощник безумца, дерзнувшего тягаться с ним. Д'Шай испытывал особое наслаждение, вербуя соглядатаев в стане своих противников. Это была его дань тому дню, когда сам он ополчился против Земель Мечты, поняв, что им не устоять против могущества Разрушителя.
— Говори.
Д'Алтейн выложил все, что узнал от своего господина или подслушал. Когда он закончил, Д'Шай без единого слова прервал контакт. Что-то затеял Д'Рэк?
Не оборачиваясь, он протянул кристалл темной, закрытой доспехами фигуре. Слуга удалился так же беззвучно, как и подошел.
Кволард. Ходить туда не возбраняется, но Разрушитель наверняка не одобрил бы такой шаг. И все же, если старшему Хранителю удастся оправдаться, яростный бог может не только простить его, но и наградить за бдительность!
«Значит, все-таки Грифон, — подумал Д'Шай. Ни из-за кого другого Д'Рэку не вздумалось бы рыскать по жалким развалинам, оставшимся от древней столицы. Плюс тот небезынтересный факт, что Хранители потеряли почти целую свору бегунов. Как ни ненавидел Д'Шай старшего Хранителя, он все же не мог не отдавать должное его способностям. Д'Рэк что-то задумал; возможно, близок день их последней схватки.
Думая об этом, Д'Шай приблизился к своей спальне. Это было условное название — ведь, в отличие от обычных живых существ, он никогда не спал. В этом состояло его великое преимущество перед Д'Рэком и всеми бывшими соперниками. Все считали, что Д'Шай — такой же, как они. Слишком долгая жизнь — ну что ж, может быть, это награда от Разрушителя за безупречную службу. Все знали, что он немного умеет колдовать, но никто и представить себе не мог, на что он способен на самом деле…
Убранство комнаты было более чем скромным — роскошь не привлекала ее обитателя. Что действительно доставляло ему радость, так это коллекция всевозможных боевых трофеев и талисманов — небольшая, но таящая в себе огромную мощь.
Два чудища, сидевшие в клетках, яростно зашипели. Д'Шаю в свое время пришлось рассадить их, чтобы они не уничтожили друг друга. Он намеренно плохо обращался с ними, стараясь озлобить их еще сильней. Одно из чудовищ расправило крылья настолько, насколько позволяли прутья клетки, и издало пронзительный крик, в котором слились боевой клич хищной птицы и грозное рычание льва.
Д'Шай долго готовил сюрприз для Грифона. Эти твари были настоящими грифонами, натасканными на одну-единственную цель: отыскать себе подобного и разорвать в клочья. Истинный шедевр, по мнению Д'Шая. Эта парочка принадлежала уже к десятому поколению выращенных им чудищ. Д'Шая тешила мысль о том, что именно этим идеальным убийцам предоставится возможность показать себя.
Д'Шай склонился над одной из клеток:
— Чего ты хочешь?
— Убить! Убить! — заорал грифон; другой тут же принялся вторить ему. Это слово грифоны знали прекрасно — благодаря хозяину.
— Убить! Убить!
Волк-рейдер позволил им накричаться и затем подал знак замолчать. Чудища мгновенно затихли. Несмотря на свою свирепость, они смертельно боялись Д'Шая — что, несомненно, говорило об их сообразительности.
Как и многие птицы, эти твари умели по команде повторять заученные фразы. Д'Шай обучил их множеству таких фраз; каждая из них должна была стать мощным ударом по психике Грифона.
— Этот ваш родственничек… он последний из старой гвардии, — зашептал Д'Шай мрачно глазеющим на него грифонам. — Последний выкормыш Земель Мечты. Все остальные… — Он махнул рукой, и чудища съежились, словно ожидая удара. Д'Шай усмехнулся. — Остальные — раса неудачников. Половину своей силы он потерял, а о второй половине забыл. — Глаза его вспыхнули бешеной злобой. — Он — последнее исчадие Ящера, последнее, что угрожает мне и тому, кому я служу. Когда его не станет, связь будет вечной!
Шерсть и перья грифонов встали дыбом. Д'Шай сменил тон и заговорил мягко, вкрадчиво, но это не обмануло чудищ. Впрочем, он и не собирался их обманывать — просто глумился:
— Ведите себя хорошо, детки, и я награжу вас так, как еще никого никогда не награждали. Может быть, я даже дам вам полакомиться вкусненьким, жирненьким старшим Хранителем — если, конечно, он к тому времени не протухнет.
Д'Шай не обольщался: он знал, что Разрушитель отвернется от него, если Д'Рэк окажется расторопней, коварней… кровожадней, наконец! Старший Хранитель был полной противоположностью Д'Лаку, Хранителю, который сопровождал Д'Шая в путешествии через моря в Драконье царство. Д'Лак, с одной стороны, обладал огромным могуществом, а с другой — был легко внушаем и управляем. Потеря Д'Лака дорого обошлась Д'Шаю; его повелитель едва не лишил его своей милости…
« Нет, — мрачно думал Д'Шай, — тебя, Д'Рэк, нельзя недооценивать. Разрушитель хвалит меня, но и с тебя он не спускает глаз. Наверно, мы с тобой очень похожи… как и с Грифоном… и поэтому нам суждено вцепиться друг другу в горло. А жаль. Вдвоем мы могли бы одолеть даже бога «.
Поймав себя на последней мысли, Д'Шай виновато огляделся. Всем известно, что у богов отличный слух — они слышат даже те слова, которые не были произнесены… Он снова взглянул на свою седину. Да, меньше всего на свете ему сейчас хотелось бы разгневать повелителя. Сначала нужно получить новое тело. Но не сразу — смена плоти сильно ослабляет, и это может сыграть роковую роль — особенно если учесть Д'Рэка и Грифона…
Одна из тварей издала злобный клекот.» Убить!» — вырвалось из ее клюва. Чудищам не терпелось расправить крылья; рвение оказалось сильней даже страха перед хозяином.
Словно по сигналу, дверь отворилась, и двое слуг в доспехах втащили в комнату обнаженное зловонное тело. Должно быть, осужденный. Д'Шай обычно велел приводить их к нему, потому что они, как правило, отчаянно цеплялись за жизнь: отличная практика для его грифонов!
Д'Шай не спеша подошел к человеку — тот глядел исподлобья, с лютой ненавистью, — протянул руку в перчатке и грубо схватил несчастного за волосы, откинув его голову назад. На мгновение он представил себе орлиный облик самого древнего своего недруга… бывшего друга…
— Сейчас мы поиграем в одну игру, — начал он. — Эта игра могла бы дать тебе шанс на свободу…
ГЛАВА 10
Лорд Петрак настойчиво приглашал Грифона и Тройю в гости, в свою рощицу — хотя бы затем, говорил он, чтобы подкрепиться. Птицельву не терпелось вернуться в Сирвэк Дрэгот и поскорей отправиться в Канисаргос, но Тройя шепнула ему, что Воля Леса оказывает им честь, которой удостаиваются немногие. Лорд Петрак был Повелителем Стражи и другом леса, но в душе он был одиноким и замкнутым. Даже остальные Повелители Стражи не являлись к нему в гости, не спросив заранее разрешения.
Оказалось, что Петрак — не единственный обитатель рощицы. К своему изумлению, Тройя и Грифон увидели нечто вроде деревни — первое поселение, увиденное Грифоном в Землях Мечты. В затейливых жилищах обитало не менее трех дюжин местных жителей. Грифон не знал, как назвать этот народец — то ли эльфы, то ли полуэльфы-полулюди. Эта раса представляла собой такое же пестрое общество, как и человеческое. Они совсем не походили на лесных эльфов, которых Грифону прежде приходилось встречать, — крошечных и назойливых. Эти были гораздо выше и к своим лесным собратьям относились снисходительно.
Как в древней пословице, знакомой Грифону, они были прекрасны лицом и телом. Одежды на них было так мало, что даже Тройя на их фоне выглядела разряженной в пух и прах. То немногое, что было на них надето, они носили только для красоты — оттенки их платья гармонировали с зеленью рощи. На Грифона и Тройю они лишь бросали беглые взгляды да приветливо улыбались, но, едва завидев лорда Петрака, почтительно преклоняли колени. Экое раболепие, подумал Грифон.
Едва они вышли за пределы деревни, как Петрак широко развел руками:
— Вот мы и пришли. Вам нравится?
Грифон предполагал увидеть некое причудливое сплетение красот дикой природы с чудесами цивилизации. Кейб и Гвен Бедламы жили в Мэноре, в огромном старинном доме, сделанном из ствола исполинского дерева и камня. Мастера-искусники потрудились на славу — невозможно было определить, где кончается дерево и начинается камень. Грифон думал, что Воля Леса обитает в таких же грандиозных хоромах…
То, что Повелитель Стражи назвал своим домом, было всего-навсего маленькой лужайкой, накрытой шатром из вьющихся растений. Грифон поежился — это напомнило ему живую стену, которой ци преградили путь им с Моргисом. Эти стены, однако, служили добрым целям. Здесь были грубые стулья из дерева и соломы и широкая кровать, на которой, по всей видимости, отдыхал сам Петрак; подле кровати на высоком плоском камне стояла чаша с фруктами, веточками, листьями и тому подобным. Только сейчас Грифон понял, что олений облик Повелителя Стражи — не иллюзия. Интересно, как человеческая часть его существа справляется с такой диетой?
— Садитесь, пожалуйста. Угощайтесь, вот фрукты.
Лорд Петрак взял Тройю под руку. Женщина-кошка тоже пребывала в замешательстве. Как и Грифон, она ожидала, что столь уважаемый ею Повелитель Стражи обитает в великолепных апартаментах. Птицелев видел, как Тройя поджала губы, и догадался, что ее терзает мысль о несправедливости. Хаггерт и Мрин-Амрин жили в Сирвэке Дрэготе и купались в роскоши, а Петрак ютился под кровом, который даже не мог укрыть его от ливня. Грифон, однако, так не считал, но он решил, что будет лучше, если Воля Леса сам объяснит им, в чем тут дело.
Лорд Петрак подвел женщину-кошку к одному из стульев и усадил. Грифон не сомневался, что ни с кем другим Тройя не стала бы вести себя так смирно и застенчиво. Как ни странно, он почувствовал острый укол ревности — но тут же забыл о нем, заметив, что стул, на котором сидит Тройя, движется! Точней, меняется. Тройя отчаянно вцепилась в стул, точно ожидая, что он в любое мгновение ее сбросит.
Воля Леса раскатисто рассмеялся:
— Не бойся. Он всего лишь приспосабливается к твоим очертаниям. Расслабься! Едва ты успокоишься, успокоится и он.
Грифон посмотрел на другой стул. Как и все остальные, он казался простым, грубым изделием. Может, Воля Леса просто шутит? С явной опаской птицелев опустился на стул — и испытал удивительно приятное ощущение. Сиденье оказалось теплым и мягким. Едва Грифон уселся поудобней, стул повторил все изгибы его тела. Грифон с довольным видом кивнул хозяину. Тройя, все еще ерзая, сердито зыркнула на него исподлобья.
— Фрукты? Извините, что не могу предложить вам мяса, но, я надеюсь, вы понимаете почему.
Лорд Петрак был другом всем лесным обитателям, потому для него поедание мяса было равносильно убийству. Впрочем, он понимал нужды других и прекрасно знал, что многие из его друзей-животных пожирают друг друга.
Глядя на аппетитные плоды, Грифон решил принять более удобный, человеческий, облик. Лорд Петрак, казалось, не обратил на это внимания, зато Тройя так выпучила глаза, словно птицелев превратился в ци. Она еще не видела, как он ест, и потому не знала, что он умеет менять форму и в некоторых случаях предпочитает человеческий образ.
— Переменчивое ты существо, Грифон, — заметил Повелитель Стражи.
— Тогда, в Люперионе, у тебя было такое же лицо, — сказала Тройя. — Но ведь то была иллюзия!
— Основанная на реальности. Порой я меняюсь, сам того не осознавая. Это — единственный облик, который я умею принимать без колдовства и хитростей. Простите, что не предупредил.
— Ничего, — ответил Петрак и отправил в рот пригоршню травы и листьев.
Тройя не сводила глаз с Грифона:
— Никак не привыкну. Впрочем, тебе идет.
Грифон позволил себе улыбнуться:
— Я рад, что тебе нравится.
К его удивлению, Тройя потупила взгляд и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать плод, который держала в руках. Птицелев поспешно сменил тему:
— Лорд Петрак, огромное спасибо за гостеприимство, но мне пора. Я должен отправиться в Канисаргос, несмотря на риск. Д'Шай — это ключ и к моему прошлому, и, скорей всего, к нынешним нашим затруднениям.
— Ты хочешь сказать — к бесконечной, изнуряющей войне?
— Можно назвать это и так. Уверяю вас, Д'Шай наверняка уже знает и о том, что я здесь, и о том, что я поклялся найти его, едва узнал, что он жив.
— Тогда зачем ты так рвешься в Канисаргос? Он ведь наверняка расставит капканы на твоем пути. Шейдерол всегда был изобретателен!
Поколебавшись, Грифон ответил:
— Он знает, что я ищу его, и это — гарантия того, что я беспрепятственно войду в столицу арамитов.
— Что-о? — Тройя оторвалась от созерцания фрукта. — Это же абсурд!
— Разве? Д'Шай и я во многом похожи. Он хочет сам расправиться со мной, Тройя. У нас с ним старые счеты. Забудь о волках-рейдерах, они тут ни при чем. Д'Шай, украв мои воспоминания, присвоил мою жизнь, и я отплачу ему тем же.
— Самые жестокие войны — это войны между братьями, — покачал головой лорд Петрак. — Ваша встреча с Д'Шаем может оказаться опасней, чем сам Разрушитель!
— Но эта встреча может положить конец нападениям волков-рейдеров. Я хочу знать, почему они меня помнят — а здесь, в Землях Мечты, не помнит никто!
Повисло неловкое молчание. На левое плечо Повелителя Стражи опустился ворон. Лорд Петрак погладил птицу:
— Должно быть, Хаггерта волнуют результаты твоего» испытания «.
Грифон нахмурился:
— Я бы сказал, результаты более чем неопределенные.
— Напротив! Ты сразился с исчадьями Разрушителя — и уничтожил их. А ведь ты запросто мог присоединиться к ним и убить нас обоих — или, во всяком случае, попытаться.
— Он не мог бы! — взвилась Тройя, молниеносно выпустив когти, но тут же осеклась:
— Ох… простите меня!
— Ты веришь в него, котенок, так же, как и я. — Воля Леса пересадил ворона на правое плечо и что-то шепнул ему. Птица несколько раз пронзительно каркнула. Петрак кивнул и прошептал еще несколько слов, затем простер руку — и выпустил ворона.
— Верно. Он от Хаггерта. Надеюсь, я его успокою. У тебя осталась только одна трудность. Это — твой проводник, некто Джерилон Дейн.
— Этот! — На сей раз Тройя не стала извиняться за выпущенные когти. — Он убил котят! Мою семью!
— Нет. Он действительно в ответе за многие смерти — но это было в бою. Джерилон Дейн был офицером арамитов, одним из самых просвещенных и воспитанных. Это его и погубило. На него натравили бегунов. Он опорочил себя в глазах Стаи тем, что не шел напролом и проявлял сострадание — черту, которую волки-рейдеры в течение столетий пытались вытравить из своих воинов.
— Я составлю свое мнение после того, как поговорю с ним, — сказал Грифон. — Живым существам свойственно меняться. Так в чем трудность? Вы не доверяете ему?
— Хаггерт, кажется, доверяет. Мрин-Амрин… Вот он, пожалуй, нет. Остальные Повелители Стражи согласятся с любым нашим решением. Загвоздка в другом: Дейн отказывается идти с тобой в Канисаргос. Считает, что для него это верная смерть. Одно чудо уже свершилось, говорит он; второму не бывать. И я не могу упрекнуть его за это. Если посмотреть с его точки зрения…
Грифон прекрасно понимал точку зрения бывшего волка-рейдера, понимал он и то, какие увлекательные возможности сулит ему жизнь в Землях Мечты…
— Этот человек был командором арамитов. Высокий чин!
— Да. Был.
Грифон встал:
— Еще раз прошу у вас прощения, лорд Петрак. Мне пора идти. Смогу я уговорить этого Дейна проводить меня в Канисаргос или не смогу — но я должен с ним поговорить!
Воля Леса нахмурился, насколько позволял его олений облик:
— Не понимаю…
Грифон посмотрел на Тройю, но та покачала головой — ей тоже был непонятен ход его мыслей.
— Ни вы оба, — сказал бывший правитель Пенаклеса, указывая на Тройю и Петрака, — ни кто-либо другой в Землях Мечты ничего не знает обо мне.
— И не мудрено! — воскликнул Воля Леса. — Среди нас мало таких, кто дожил с тех давних времен до нынешнего дня — война сделала то, что не под силу природе, — но хотя бы кто-нибудь должен помнить?
— Кто же?
— Шейдерол, конечно, но это потому, что он…
— Потому что он — слуга Разрушителя, — подхватил Грифон. — Джерилон Дейн тоже был одним из них. — Птицелев скрестил руки на груди и усмехнулся — жестко, безрадостно. — И если он не захочет выкладывать сведения о моем прошлом, я вырву их из него когтями!
— Ничем не могу помочь, — отрезал бывший волк-рейдер. — Мне нечего тебе сказать.
В долгой и пестрой жизни Грифона его не раз охватывал гнев, но птицелев всегда гордился тем, что умел сдерживать себя.
На этот раз хладнокровие изменило ему.
Дело происходило в той самой комнате, где Хаггерт и Мрин-Амрин допрашивали его в первый раз.
Кроме них двоих, здесь собралась еще добрая дюжина народу. Нелюди — или» Безликие «, как предпочитал называть их Моргис, — с видимым равнодушием ждали исхода собрания. Моргис и Тройя тоже были здесь. Еще один Повелитель Стражи — худой лысоватый человек с длинной флейтой в руках — восседал рядом со своими товарищами. Ни Хаггерт, ни Мрин-Амрин не сделали попытки представить его другим.
И, конечно же, бывший волк-рейдер Джерилон Дейн.
Дейн был не робкого десятка. Он оказался очень молод, но птицелев сразу распознал в нем бывалого воина: в лице Дейна было нечто такое, что Грифон видел всякий раз, глядясь в зеркало.
Если этот Дейн не трус — значит, он просто не желает рассказывать то, что ему известно…
Грифон принял свой изначальный облик. Схватив арамита когтистой лапой за ворот рубахи, он подтянул его к себе так, что нос Дейна оказался всего в дюйме от острого клюва птицельва. Дейн, к его чести, не издал при этом ни звука — только громко сглотнул.
— Ты расскажешь мне, — начал Грифон, с силой нажимая на каждое слово, — то, чего не помнят обо мне мои собратья и я сам, но чем так озабочены твои бывшие хозяева. Иначе ты сейчас же узнаешь, почему даже самые крупные и дерзкие хищники предпочитают обходить грифонов стороной.
Джерилон Дейн улыбнулся (что выглядело весьма зловеще, поскольку арамиты почти никогда не улыбались) и спокойно, но решительно оторвал руку Грифона от своего ворота. Грива птицельва встала дыбом, он занес уже руку для удара — но Дейн по-прежнему выглядел невозмутимым.
Из-за спины Грифона раздался голос Хаггерта:
— В этих стенах не прольется кровь, Грифон. Пусть даже нам придется применить силу иного свойства.
— В этом нужды не будет, — презрительно фыркнул арамит. — Если эта бестолочь перестанет вопить и соизволит слушать, то все поймет.
— Я тебя прекрасно понимаю, грязный шакал.
На этот раз ощетинился Дейн, хотя, конечно же, по-другому:
— Ты опять не слушаешь! Я не могу рассказать тебе о том, что ты хочешь узнать, потому что ничего не помню!
Грифон попятился и замер, точно громом пораженный.
— Что? — переспросил он, придя в себя. Джерилон Дейн снова с презрением ухмыльнулся:
— Едва проснувшись в одной из комнат этой цитадели, я сразу понял, что с памятью творится неладное. Я забыл все, что хотел рассказать в обмен на свое спасение — в том числе и то, что касается тебя. Поняв, что случилось, я испугался, что хозяева Сирвэка Дрэгота отправят меня назад, к бегунам.
— Мы никогда так не поступаем, — заверил его Хаггерт.
— Откуда мне было это знать? Вы-то не выросли под властью Повелителя Стаи, не говоря уж о моем господине, Разрушителе. Я думал, хоть кто-то из вас сохранил в памяти какие-то знания…
— Мы понесли большие потери, — с болью произнес Мрин-Амрин. — Многие из старейших Стражей погибли… — Оба его голоса умолкли, не доведя мысль до конца, но никто не попросил его продолжить.
Дейн кивнул:
— В таком случае, ваши дела даже хуже, чем мы полагали. Что я помню прекрасно, так это наш вечный страх, что вы, приятели, — в голосе Дейна зазвучала злая ирония — повадки волка-рейдера порой еще давали себя знать, — что вы… что вы… — Он набрал в грудь побольше воздуха. — Мне трудно это объяснить, но я постараюсь… что вы всеми силами будете искать и найдете то, что жизненно важно для вашего дела. — Бывший офицер тяжко вздохнул, словно сбросив непосильную ношу, и выругался. — Простите. Я бы рад выразиться ясней, но не могу.
— Колдовство… очень сильное заклятие, — пробормотал Хаггерт.
— Невероятно сильное, — добавил Мрин-Амрин. Еще один Повелитель Стражи погладил свою флейту и молча кивнул.
Джерилон Дейн горько усмехнулся:
— А чего вы ждали от моего господина, Разрушителя?
— Тебе пора запомнить, арамит, что он больше не твой господин, — прошипела Тройя.
— Я приложу все усилия.
— Хватит пустых споров! — вмешался Грифон. — Нам нужно определить план действий. Пункт первый — Канисаргос.
— Я уже сказал: я не вернусь туда. Люперион — ничто по сравнению с Канисаргосом. Когда после разрушения Кволарда Канисаргос сделался столицей, Хранителям было приказано опутать весь город такой хитроумной колдовской паутиной, чтобы не остался незамеченным ни один горшок, в котором знахарки варят свое зелье! Представь, что начнется, если в окрестностях города появишься ты? Да шуму будет больше — естественно, его услышат только Хранители, — чем если бы в Канисаргос заглянул сам Разрушитель!
— Значит, это ты не забыл?
— Мой бывший господин, — парировал Дейн, с вызовом глянув на Тройю, — никогда не забывал лишний раз напомнить об этом.
— Уж-ж-ж нес-с-сомненно, — прошипел Моргис; от волнения он не сразу совладал со своей речью. — Наверно, такая эффективная защита обошлась недешево?
— Весьма недешево. Насколько я понимаю, большинство Хранителей погибло, устанавливая ее.
— Скорее всего, с ними произошел» несчастный случай «, — сказал дракон. — В некоторых местах такая практика весьма распространена…
Грифон с прищуром поглядел на своего компаньона. Он бы ничуть не удивился, узнав, что и сами драконы практикуют подобные вещи. У людей тоже так случается: хочешь похоронить дело в тайне — похорони того, кто этой тайной владеет…
Что-то щелкнуло у него в мозгу.
— Ты упомянул Кволард. Древнюю столицу.
Дейн пожал плечами:
— Ну и что?
Услышав название разрушенного города, многие из безликих — птицельву это название тоже показалось более подходящим — оживились. Не то, чтобы это было слишком заметно, но Грифон, будучи хищником, уловил, что упоминание бывшей арамитской столицы не оставило их безучастными. Птицелев понял, что он на верном пути:
— Что случилось с Кволардом?
— Ну, это даже я знаю, — сказала Тройя, лениво водя коготками по бедру. Грифон усилием воли заставил себя поднять взгляд на ее лицо. — Вожаки волков-рейдеров прогневали своего собачьего божка, и он наказал их — а заодно смел с лица земли целый город со всеми жителями. Что лишний раз подтверждает величие его ума! — ядовито добавила она.
Бывший волк-рейдер побелел, но затем вспомнил, где находится, и кивнул:
— Да. Это более-менее похоже на правду. Грифон не был в этом уверен:
— Даже судя по той малости, что я помню о Разрушителе, все не так просто.
— Может быть, тут скрыто что-то еще. Я не помню, — ответил Дейн.
— А ты помнишь, когда это случилось?
Бывший волк-рейдер усмехнулся:
— Я несколько моложе тебя, птица. Давно. Задолго до моего рождения. Думаю, не меньше двух веков назад.
— Тогда верно… — пробормотал Грифон, задумчиво потирая подбородок.
— Что это значит? — обратился к Хагтерту Мрин-Ам-рин. — О чем это он думает своими птичьими мозгами?
Хаггерт пожал плечами; не исключено, что под его маской заиграла усмешка. Он явно не разделял опасений своего товарища.
Третий Повелитель Стражи, чьего мнения никто не спрашивал, развернул ткань, которой была укутана флейта, и принялся полировать замысловатые резные узоры.
— Дейн, ты что-нибудь знаешь о том, где находится Кволард? Понимаю, что вряд ли, и все же…
— Знаю, Грифон.
Оказалось, что Петрак — не единственный обитатель рощицы. К своему изумлению, Тройя и Грифон увидели нечто вроде деревни — первое поселение, увиденное Грифоном в Землях Мечты. В затейливых жилищах обитало не менее трех дюжин местных жителей. Грифон не знал, как назвать этот народец — то ли эльфы, то ли полуэльфы-полулюди. Эта раса представляла собой такое же пестрое общество, как и человеческое. Они совсем не походили на лесных эльфов, которых Грифону прежде приходилось встречать, — крошечных и назойливых. Эти были гораздо выше и к своим лесным собратьям относились снисходительно.
Как в древней пословице, знакомой Грифону, они были прекрасны лицом и телом. Одежды на них было так мало, что даже Тройя на их фоне выглядела разряженной в пух и прах. То немногое, что было на них надето, они носили только для красоты — оттенки их платья гармонировали с зеленью рощи. На Грифона и Тройю они лишь бросали беглые взгляды да приветливо улыбались, но, едва завидев лорда Петрака, почтительно преклоняли колени. Экое раболепие, подумал Грифон.
Едва они вышли за пределы деревни, как Петрак широко развел руками:
— Вот мы и пришли. Вам нравится?
Грифон предполагал увидеть некое причудливое сплетение красот дикой природы с чудесами цивилизации. Кейб и Гвен Бедламы жили в Мэноре, в огромном старинном доме, сделанном из ствола исполинского дерева и камня. Мастера-искусники потрудились на славу — невозможно было определить, где кончается дерево и начинается камень. Грифон думал, что Воля Леса обитает в таких же грандиозных хоромах…
То, что Повелитель Стражи назвал своим домом, было всего-навсего маленькой лужайкой, накрытой шатром из вьющихся растений. Грифон поежился — это напомнило ему живую стену, которой ци преградили путь им с Моргисом. Эти стены, однако, служили добрым целям. Здесь были грубые стулья из дерева и соломы и широкая кровать, на которой, по всей видимости, отдыхал сам Петрак; подле кровати на высоком плоском камне стояла чаша с фруктами, веточками, листьями и тому подобным. Только сейчас Грифон понял, что олений облик Повелителя Стражи — не иллюзия. Интересно, как человеческая часть его существа справляется с такой диетой?
— Садитесь, пожалуйста. Угощайтесь, вот фрукты.
Лорд Петрак взял Тройю под руку. Женщина-кошка тоже пребывала в замешательстве. Как и Грифон, она ожидала, что столь уважаемый ею Повелитель Стражи обитает в великолепных апартаментах. Птицелев видел, как Тройя поджала губы, и догадался, что ее терзает мысль о несправедливости. Хаггерт и Мрин-Амрин жили в Сирвэке Дрэготе и купались в роскоши, а Петрак ютился под кровом, который даже не мог укрыть его от ливня. Грифон, однако, так не считал, но он решил, что будет лучше, если Воля Леса сам объяснит им, в чем тут дело.
Лорд Петрак подвел женщину-кошку к одному из стульев и усадил. Грифон не сомневался, что ни с кем другим Тройя не стала бы вести себя так смирно и застенчиво. Как ни странно, он почувствовал острый укол ревности — но тут же забыл о нем, заметив, что стул, на котором сидит Тройя, движется! Точней, меняется. Тройя отчаянно вцепилась в стул, точно ожидая, что он в любое мгновение ее сбросит.
Воля Леса раскатисто рассмеялся:
— Не бойся. Он всего лишь приспосабливается к твоим очертаниям. Расслабься! Едва ты успокоишься, успокоится и он.
Грифон посмотрел на другой стул. Как и все остальные, он казался простым, грубым изделием. Может, Воля Леса просто шутит? С явной опаской птицелев опустился на стул — и испытал удивительно приятное ощущение. Сиденье оказалось теплым и мягким. Едва Грифон уселся поудобней, стул повторил все изгибы его тела. Грифон с довольным видом кивнул хозяину. Тройя, все еще ерзая, сердито зыркнула на него исподлобья.
— Фрукты? Извините, что не могу предложить вам мяса, но, я надеюсь, вы понимаете почему.
Лорд Петрак был другом всем лесным обитателям, потому для него поедание мяса было равносильно убийству. Впрочем, он понимал нужды других и прекрасно знал, что многие из его друзей-животных пожирают друг друга.
Глядя на аппетитные плоды, Грифон решил принять более удобный, человеческий, облик. Лорд Петрак, казалось, не обратил на это внимания, зато Тройя так выпучила глаза, словно птицелев превратился в ци. Она еще не видела, как он ест, и потому не знала, что он умеет менять форму и в некоторых случаях предпочитает человеческий образ.
— Переменчивое ты существо, Грифон, — заметил Повелитель Стражи.
— Тогда, в Люперионе, у тебя было такое же лицо, — сказала Тройя. — Но ведь то была иллюзия!
— Основанная на реальности. Порой я меняюсь, сам того не осознавая. Это — единственный облик, который я умею принимать без колдовства и хитростей. Простите, что не предупредил.
— Ничего, — ответил Петрак и отправил в рот пригоршню травы и листьев.
Тройя не сводила глаз с Грифона:
— Никак не привыкну. Впрочем, тебе идет.
Грифон позволил себе улыбнуться:
— Я рад, что тебе нравится.
К его удивлению, Тройя потупила взгляд и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать плод, который держала в руках. Птицелев поспешно сменил тему:
— Лорд Петрак, огромное спасибо за гостеприимство, но мне пора. Я должен отправиться в Канисаргос, несмотря на риск. Д'Шай — это ключ и к моему прошлому, и, скорей всего, к нынешним нашим затруднениям.
— Ты хочешь сказать — к бесконечной, изнуряющей войне?
— Можно назвать это и так. Уверяю вас, Д'Шай наверняка уже знает и о том, что я здесь, и о том, что я поклялся найти его, едва узнал, что он жив.
— Тогда зачем ты так рвешься в Канисаргос? Он ведь наверняка расставит капканы на твоем пути. Шейдерол всегда был изобретателен!
Поколебавшись, Грифон ответил:
— Он знает, что я ищу его, и это — гарантия того, что я беспрепятственно войду в столицу арамитов.
— Что-о? — Тройя оторвалась от созерцания фрукта. — Это же абсурд!
— Разве? Д'Шай и я во многом похожи. Он хочет сам расправиться со мной, Тройя. У нас с ним старые счеты. Забудь о волках-рейдерах, они тут ни при чем. Д'Шай, украв мои воспоминания, присвоил мою жизнь, и я отплачу ему тем же.
— Самые жестокие войны — это войны между братьями, — покачал головой лорд Петрак. — Ваша встреча с Д'Шаем может оказаться опасней, чем сам Разрушитель!
— Но эта встреча может положить конец нападениям волков-рейдеров. Я хочу знать, почему они меня помнят — а здесь, в Землях Мечты, не помнит никто!
Повисло неловкое молчание. На левое плечо Повелителя Стражи опустился ворон. Лорд Петрак погладил птицу:
— Должно быть, Хаггерта волнуют результаты твоего» испытания «.
Грифон нахмурился:
— Я бы сказал, результаты более чем неопределенные.
— Напротив! Ты сразился с исчадьями Разрушителя — и уничтожил их. А ведь ты запросто мог присоединиться к ним и убить нас обоих — или, во всяком случае, попытаться.
— Он не мог бы! — взвилась Тройя, молниеносно выпустив когти, но тут же осеклась:
— Ох… простите меня!
— Ты веришь в него, котенок, так же, как и я. — Воля Леса пересадил ворона на правое плечо и что-то шепнул ему. Птица несколько раз пронзительно каркнула. Петрак кивнул и прошептал еще несколько слов, затем простер руку — и выпустил ворона.
— Верно. Он от Хаггерта. Надеюсь, я его успокою. У тебя осталась только одна трудность. Это — твой проводник, некто Джерилон Дейн.
— Этот! — На сей раз Тройя не стала извиняться за выпущенные когти. — Он убил котят! Мою семью!
— Нет. Он действительно в ответе за многие смерти — но это было в бою. Джерилон Дейн был офицером арамитов, одним из самых просвещенных и воспитанных. Это его и погубило. На него натравили бегунов. Он опорочил себя в глазах Стаи тем, что не шел напролом и проявлял сострадание — черту, которую волки-рейдеры в течение столетий пытались вытравить из своих воинов.
— Я составлю свое мнение после того, как поговорю с ним, — сказал Грифон. — Живым существам свойственно меняться. Так в чем трудность? Вы не доверяете ему?
— Хаггерт, кажется, доверяет. Мрин-Амрин… Вот он, пожалуй, нет. Остальные Повелители Стражи согласятся с любым нашим решением. Загвоздка в другом: Дейн отказывается идти с тобой в Канисаргос. Считает, что для него это верная смерть. Одно чудо уже свершилось, говорит он; второму не бывать. И я не могу упрекнуть его за это. Если посмотреть с его точки зрения…
Грифон прекрасно понимал точку зрения бывшего волка-рейдера, понимал он и то, какие увлекательные возможности сулит ему жизнь в Землях Мечты…
— Этот человек был командором арамитов. Высокий чин!
— Да. Был.
Грифон встал:
— Еще раз прошу у вас прощения, лорд Петрак. Мне пора идти. Смогу я уговорить этого Дейна проводить меня в Канисаргос или не смогу — но я должен с ним поговорить!
Воля Леса нахмурился, насколько позволял его олений облик:
— Не понимаю…
Грифон посмотрел на Тройю, но та покачала головой — ей тоже был непонятен ход его мыслей.
— Ни вы оба, — сказал бывший правитель Пенаклеса, указывая на Тройю и Петрака, — ни кто-либо другой в Землях Мечты ничего не знает обо мне.
— И не мудрено! — воскликнул Воля Леса. — Среди нас мало таких, кто дожил с тех давних времен до нынешнего дня — война сделала то, что не под силу природе, — но хотя бы кто-нибудь должен помнить?
— Кто же?
— Шейдерол, конечно, но это потому, что он…
— Потому что он — слуга Разрушителя, — подхватил Грифон. — Джерилон Дейн тоже был одним из них. — Птицелев скрестил руки на груди и усмехнулся — жестко, безрадостно. — И если он не захочет выкладывать сведения о моем прошлом, я вырву их из него когтями!
— Ничем не могу помочь, — отрезал бывший волк-рейдер. — Мне нечего тебе сказать.
В долгой и пестрой жизни Грифона его не раз охватывал гнев, но птицелев всегда гордился тем, что умел сдерживать себя.
На этот раз хладнокровие изменило ему.
Дело происходило в той самой комнате, где Хаггерт и Мрин-Амрин допрашивали его в первый раз.
Кроме них двоих, здесь собралась еще добрая дюжина народу. Нелюди — или» Безликие «, как предпочитал называть их Моргис, — с видимым равнодушием ждали исхода собрания. Моргис и Тройя тоже были здесь. Еще один Повелитель Стражи — худой лысоватый человек с длинной флейтой в руках — восседал рядом со своими товарищами. Ни Хаггерт, ни Мрин-Амрин не сделали попытки представить его другим.
И, конечно же, бывший волк-рейдер Джерилон Дейн.
Дейн был не робкого десятка. Он оказался очень молод, но птицелев сразу распознал в нем бывалого воина: в лице Дейна было нечто такое, что Грифон видел всякий раз, глядясь в зеркало.
Если этот Дейн не трус — значит, он просто не желает рассказывать то, что ему известно…
Грифон принял свой изначальный облик. Схватив арамита когтистой лапой за ворот рубахи, он подтянул его к себе так, что нос Дейна оказался всего в дюйме от острого клюва птицельва. Дейн, к его чести, не издал при этом ни звука — только громко сглотнул.
— Ты расскажешь мне, — начал Грифон, с силой нажимая на каждое слово, — то, чего не помнят обо мне мои собратья и я сам, но чем так озабочены твои бывшие хозяева. Иначе ты сейчас же узнаешь, почему даже самые крупные и дерзкие хищники предпочитают обходить грифонов стороной.
Джерилон Дейн улыбнулся (что выглядело весьма зловеще, поскольку арамиты почти никогда не улыбались) и спокойно, но решительно оторвал руку Грифона от своего ворота. Грива птицельва встала дыбом, он занес уже руку для удара — но Дейн по-прежнему выглядел невозмутимым.
Из-за спины Грифона раздался голос Хаггерта:
— В этих стенах не прольется кровь, Грифон. Пусть даже нам придется применить силу иного свойства.
— В этом нужды не будет, — презрительно фыркнул арамит. — Если эта бестолочь перестанет вопить и соизволит слушать, то все поймет.
— Я тебя прекрасно понимаю, грязный шакал.
На этот раз ощетинился Дейн, хотя, конечно же, по-другому:
— Ты опять не слушаешь! Я не могу рассказать тебе о том, что ты хочешь узнать, потому что ничего не помню!
Грифон попятился и замер, точно громом пораженный.
— Что? — переспросил он, придя в себя. Джерилон Дейн снова с презрением ухмыльнулся:
— Едва проснувшись в одной из комнат этой цитадели, я сразу понял, что с памятью творится неладное. Я забыл все, что хотел рассказать в обмен на свое спасение — в том числе и то, что касается тебя. Поняв, что случилось, я испугался, что хозяева Сирвэка Дрэгота отправят меня назад, к бегунам.
— Мы никогда так не поступаем, — заверил его Хаггерт.
— Откуда мне было это знать? Вы-то не выросли под властью Повелителя Стаи, не говоря уж о моем господине, Разрушителе. Я думал, хоть кто-то из вас сохранил в памяти какие-то знания…
— Мы понесли большие потери, — с болью произнес Мрин-Амрин. — Многие из старейших Стражей погибли… — Оба его голоса умолкли, не доведя мысль до конца, но никто не попросил его продолжить.
Дейн кивнул:
— В таком случае, ваши дела даже хуже, чем мы полагали. Что я помню прекрасно, так это наш вечный страх, что вы, приятели, — в голосе Дейна зазвучала злая ирония — повадки волка-рейдера порой еще давали себя знать, — что вы… что вы… — Он набрал в грудь побольше воздуха. — Мне трудно это объяснить, но я постараюсь… что вы всеми силами будете искать и найдете то, что жизненно важно для вашего дела. — Бывший офицер тяжко вздохнул, словно сбросив непосильную ношу, и выругался. — Простите. Я бы рад выразиться ясней, но не могу.
— Колдовство… очень сильное заклятие, — пробормотал Хаггерт.
— Невероятно сильное, — добавил Мрин-Амрин. Еще один Повелитель Стражи погладил свою флейту и молча кивнул.
Джерилон Дейн горько усмехнулся:
— А чего вы ждали от моего господина, Разрушителя?
— Тебе пора запомнить, арамит, что он больше не твой господин, — прошипела Тройя.
— Я приложу все усилия.
— Хватит пустых споров! — вмешался Грифон. — Нам нужно определить план действий. Пункт первый — Канисаргос.
— Я уже сказал: я не вернусь туда. Люперион — ничто по сравнению с Канисаргосом. Когда после разрушения Кволарда Канисаргос сделался столицей, Хранителям было приказано опутать весь город такой хитроумной колдовской паутиной, чтобы не остался незамеченным ни один горшок, в котором знахарки варят свое зелье! Представь, что начнется, если в окрестностях города появишься ты? Да шуму будет больше — естественно, его услышат только Хранители, — чем если бы в Канисаргос заглянул сам Разрушитель!
— Значит, это ты не забыл?
— Мой бывший господин, — парировал Дейн, с вызовом глянув на Тройю, — никогда не забывал лишний раз напомнить об этом.
— Уж-ж-ж нес-с-сомненно, — прошипел Моргис; от волнения он не сразу совладал со своей речью. — Наверно, такая эффективная защита обошлась недешево?
— Весьма недешево. Насколько я понимаю, большинство Хранителей погибло, устанавливая ее.
— Скорее всего, с ними произошел» несчастный случай «, — сказал дракон. — В некоторых местах такая практика весьма распространена…
Грифон с прищуром поглядел на своего компаньона. Он бы ничуть не удивился, узнав, что и сами драконы практикуют подобные вещи. У людей тоже так случается: хочешь похоронить дело в тайне — похорони того, кто этой тайной владеет…
Что-то щелкнуло у него в мозгу.
— Ты упомянул Кволард. Древнюю столицу.
Дейн пожал плечами:
— Ну и что?
Услышав название разрушенного города, многие из безликих — птицельву это название тоже показалось более подходящим — оживились. Не то, чтобы это было слишком заметно, но Грифон, будучи хищником, уловил, что упоминание бывшей арамитской столицы не оставило их безучастными. Птицелев понял, что он на верном пути:
— Что случилось с Кволардом?
— Ну, это даже я знаю, — сказала Тройя, лениво водя коготками по бедру. Грифон усилием воли заставил себя поднять взгляд на ее лицо. — Вожаки волков-рейдеров прогневали своего собачьего божка, и он наказал их — а заодно смел с лица земли целый город со всеми жителями. Что лишний раз подтверждает величие его ума! — ядовито добавила она.
Бывший волк-рейдер побелел, но затем вспомнил, где находится, и кивнул:
— Да. Это более-менее похоже на правду. Грифон не был в этом уверен:
— Даже судя по той малости, что я помню о Разрушителе, все не так просто.
— Может быть, тут скрыто что-то еще. Я не помню, — ответил Дейн.
— А ты помнишь, когда это случилось?
Бывший волк-рейдер усмехнулся:
— Я несколько моложе тебя, птица. Давно. Задолго до моего рождения. Думаю, не меньше двух веков назад.
— Тогда верно… — пробормотал Грифон, задумчиво потирая подбородок.
— Что это значит? — обратился к Хагтерту Мрин-Ам-рин. — О чем это он думает своими птичьими мозгами?
Хаггерт пожал плечами; не исключено, что под его маской заиграла усмешка. Он явно не разделял опасений своего товарища.
Третий Повелитель Стражи, чьего мнения никто не спрашивал, развернул ткань, которой была укутана флейта, и принялся полировать замысловатые резные узоры.
— Дейн, ты что-нибудь знаешь о том, где находится Кволард? Понимаю, что вряд ли, и все же…
— Знаю, Грифон.