Коковин Евгений Степанович. Белое крыло

   Юрий не ответил на шутку друга. "Звезда" пересекала фарватер. Прощально прогудел яхте уходящий в море нагруженный пиленым лесом большой пароход. Юрий и Клавдий помахали руками стоящим у бортов и на мостике морякам. Пароход прогудел еще раз, уходя все дальше и откатывая за кормой длинные отлогие волны.
   - Справа по борту человек! - неожиданно крикнул с бака впередсмотрящий Дениска.
   Привычным взглядом Юрий обвел реку и сразу же заметил голову человека, плывущего в сторону городского берега. "Далеко заплывает парень!" - без тревоги, но и без восторга подумал Юрий и поднес к глазам бинокль.
   Бинокль был сильный, морской. Голова пловца волшебно при близилась, и, к своему удивлению, на фоне зеленоватой гладкой волны Юрий увидел улыбающееся девичье лицо.
   - Это опять она! - Теперь и Дениска рассмотрел девушку. Держась за штаг, он махал ей рукой. - Люда! Лю-да-а-а!
   - Может быть, подкатить к рыбке-ласточке? - хитровато спросил Клавдий. Может быть, организуем спасение на водах?
   - Пожалуй, - согласился Юрий и направил яхту наперерез пловчихе. - Только, Клавдий, без шуточек.
   - Буду вести себя с дамой, как рыцарь, - пообещал матрос.
   Когда "Звезда" подошла к плывущей девушке метров на десять, Дениска окликнул ее:
   - Люда-а!.. Ты не устала?
   - А, здравствуй, Диня! - отозвалась Людмила. - Нет, я отдыхаю... вода чудесная!
   Яхта подошла еще ближе.
   - Может быть, вас спасти? - галантно спросил Клавдий. - Тогда нам медали дадут. За спасение на водах!
   - Спасибо, я сама спасусь, - усмехнулась Людмила. - А если вы будете тонуть, кричите мне! Я тоже от медали не откажусь.
   - Ничего не скажешь, сурьезная особа, - притворно проворчал уязвленный Клавдий. - В беседе приятная и на плаву надежно держится.
   - Клавдий, замолчи! - сердито сказал Юрий.
   "Рыбка-то, кажется, клюнула, - игриво подумал Клавдий и вдруг тут же обозлился на себя: - Пошло! Девчонка-то хорошая, смелая да и симпатичная!"
   Юрию хотелось что-нибудь сказать девушке, но он только приветственно поднял руку и развернул яхту.
   - До свидания, товарищ Вишняков! - донеслось до него. - Счастливого плавания!
   Яхтсмены переглянулись. Впрочем, удивляться особенно было нечему. Вишнякова знали многие. Клавдий еще с минуту казнил себя за мимолетные, как ему казалось, недостойные мысли. Потом он забыл о Людмиле и вполголоса запел песенку яхтсменов:
   Без ветра парус - только лишь материя...
   - Послушай, Клавдий, - сказал Дениска. - Ведь ветры дуют на всем земном шаре, правда?
   Клавдий насмешливо-восхищенно посмотрел на Птахина.
   - Ты опять делаешь великие открытия, Дионисий! Что привело тебя к такому мудрому умозаключению?
   - Вот если бы все эти ветры собрать вместе! - мечтательно сказал Дениска.
   - Да, это была бы мощнейшая энергия! Могучая сила! На всем земном шаре ветер несет корабли и откачивает из трюмов воду, он мелет зерно на муку, пилит лес, высушивает болота, зажигает электричество и помогает ребятам в играх поднимает их бумажные змеи. Но собрать все ветры воедино человек не может. Это мог делать только Эол, повелитель ветров. Но он был бог, а теперь боги вышли из моды. Читай, Денис, мифологию и античную литературу.
   - У нас в школе на литературном кружке что-то читали, - сказал Дениска. Только скучно очень. Что-то там такое: "С сими словами обратно отошедши в обитель..."
   - О, невежественный Дионис, недостойно носящий имя веселого сына Зевса, не знающий вкуса животворного виноградного вина! - воскликнул Клавдий. - Это же из бессмертных творений великого Гомера! Ты знаешь, кто такой Одиссей? Вот ему, Одиссею, царю и герою Троянской войны, Эол подарил волшебный мех, в котором были собраны ветры всех направлений, то, о чем ты мечтаешь. Там были свирепый Борей - ветер северный, и игривый. Нот - ветер южный, и колючий и сырой Евр - ветер восточный. А паруса корабля Одиссея Эол наполнил теплым попутным Зефиром - ветром западным. Но хотя владыка Эол и командовал ветрами, он, по-моему, понятия не имел о розе ветров и о румбах. Он подарил Одиссею мех с томящимися в нем ветрами, но не снабдил его стакселями и кливерами. И когда легкомысленные спутники Одиссея развязали мех, ветры вырвались на волю и понесли их корабль в обратную сторону. И те мореходы оказались в таком положении беспомощными. А что бы ты сделал на их месте, Денис?
   - Я бы поставил все кливера и стал бы лавировать, пошел бы галсами, против ветра, - сказал Дениска.
   - Вот видишь, Денис, ты, смертный человек, оказывается, сильнее богов! Отсюда вывод: зачем нам боги?!
   - Ни к чему, - согласился Дениска и снисходительно добавил: - И вся твоя мифология тоже.
   - Ну, это ты брось! - возмутился Клавдий. - Хоть богов и нет, а мифологию знать полезно.
   Юрий спокойно вел яхту и, не мешая разговору матросов, совсем не подавал команд. В этот день никакой тренировки у экипажа "Звезды" так и не было. И лакомые припасы в сумке Клавдия остались нетронутыми.
   Поставив яхту на буй и попрощавшись с товарищами, Юрий подумал, что стоило бы заглянуть к капитану гавани. А зачем?.. Никаких дел к Кукину у него не было. Неужели, чтобы повидать ее, узнать что-нибудь о ней?.. И тут он поймал себя на том, что все время думает о Людмиле.
   В ней, в этой девушке, было что-то загадочное. Она красиво прыгает с вышки, она смело далеко заплывает. Но только ли это заставляет Юрия думать о ней? Она строго и ехидно ответила Клавдию. И потом ее слова: "До свидания, товарищ Вишняков!" Что заключалось в этих словах - доброжелательность или насмешка?..
   На двери "каюты" Кукина висел замок. Замок этот никогда не замыкался, просто навешивался на петли и служил лишь свидетельством того, что "хозяина нет". Очевидно, и тут, на суше, в яхт-клубе, Кукин придерживался старинного морского правила и обычая: каюты не запираются.
   Если бы дядя Миша был у себя, Юрий, может быть, еще подумал бы, о чем он будет говорить, постоял бы перед дверью, а может быть, и ушел бы. Но замок, отсутствие дяди Миши почему-то усилило его желание увидеть капитана гавани. Тогда он пошел на детскую водную станцию. А может быть, там и Людмила?..
   "Почему опять Людмила? - подумал Юрий. - Мне просто нужно повидать дядю Мишу! Нужно повидать - зачем? Хочется повидать..." Юрий путался в своих мыслях и чувствовал, что обманывает себя.
   Михаил Михайлович действительно был на детской станции. Он что-то рассказывал кучке ребят, должно быть, какой-нибудь занимательный случай из морской жизни.
   Юрий и сам любил послушать рассказы дяди Миши. Но сейчас он опоздал и услышал только: "Вот такая история произошла у нас в Северном море на пароходе "Енисей".
   - А сейчас, дружки, по домам! - сказал Кукин и подал руку Юрию: - С тренировки?
   - Прошлись немного, - ответил Юрий, вспомнив, что на стоящей-то тренировки и не состоялось. - Как-то без настроения...
   - Все о новой яхте думаешь? Так в чем же дело?.. Начинал надо, раз задумал! Все равно ведь теперь не отступишься. Я твой характер знаю...
   - И о яхте, - сказал Юрий.
   Мальчики, наперебой обсуждая рассказанную дядей Мишей историю, постепенно и не очень охотно расходились. "До свидания, дядя Миша!", "Спасибо, дядя Миша!" - выкрикивали они у выхода.
   - Хорошие яхтсмены выйдут из вашей команды, - проговорил Юрий, подыскивая подход к разговору.
   - О, мои ребята - добрый народ! - по своему обыкновению похвалил мальчишек Кукин.
   - У вас, говорят, и помощница объявилась?
   Капитан гавани взглянул на Юрия и сразу же отвернулся в поисках фуражки.
   - Есть, есть помощница, на общественных началах. Хорошая такая девчушка... Куда она запропастилась?..
   - Кто?
   - Да фуражка. Ребята все ее примеряют.
   - Вот она, на верстаке. Я видел...
   Кукин натянул фуражку и направился к выходу.
   - Я видел, она здорово прыгает с вышки.
   - Да, Людмила отличная пловчиха.
   Юрий заметил, что Михаил Михайлович разговаривает вяло.
   - Вы плохо себя чувствуете?
   - Я? - вдруг оживился капитан. - Нет, мне еще рано плохо себя чувствовать. Так, задумался. А она, между прочим, и парусом интересуется. Словом, из племени водников.
   - Что, у нее отец - моряк?
   - Не знаю, не спрашивал, - суховато ответил дядя Миша. - Сама она водница, вот что я знаю.
   И снова Юрий почувствовал, что дядя Миша то оживляется, то словно начинает тяготиться разговором.
   Когда они прощались, капитан неожиданно сказал:
   - Завтра Людмила здесь будет. Может быть, вместе пройдемся на крейсерской? Познакомитесь! Она только чего-то на парусников обижается.
   - На каких парусников? - удивился Юрий.
   - На секцию, конечно. Ну хорошо, до завтра!
   "Ласточка", - подумал Юрий. - Вот так бы назвать новую яхту! Или "Людмила?" Или "Диана", "Любушка"? Сколько славных названий!"
   - "Ласточка!" - уже вслух произнес Юрий и вспомнил Дениску: "Ласточка" это для мамы, она очень любит".
   Он зашагал к гастроному, чтобы купить то, что любит его мама, Ольга Андреевна. Можно купить кекс "Весенний". Юрий давно уже собирался купить для Ольги Андреевны вазу для цветов. В буфете лежат осколки хрустальной вазы... Но сейчас поздно... Почему же хранятся осколки?..
   А капитан Кукин шел к своему дому и размышлял: "Какое Юрию дело, кто у нее отец? Она - водница! Пусть познакомятся! А может быть, и..."
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
   - Два важных сообщения! - сказал Юрий. - Объявляется набор рабочих на постройку яхты. Работать будем по вечерам на общественных началах. Завтра знакомство строителей с конструкцией яхты, с чертежами и спецификацией...
   - Докладчик товарищ Вишняков Юрий Владимирович, - подсказал Клавдий.
   - И инженер Илья Андреевич Рябов, - добавил Юрий. - Инструктором производственного обучения новичков в судостроительном деле назначается Клавдий Павлович Малыгин.
   - Польщен, - сказал Клавдий. - С завтрашнего дня новичок Дионисий Птахин поступает под начало Малыгина. Что говорить, невелик коллектив! А второе важное сообщение?
   - Второе не такое уж важное, - ответил Юрий. - Сегодня тренировка на "Звезде" проводится под командованием Клавдия Малыгина!
   - Саморазжалование? - спросил Клавдий.
   - Нет, временно, на два часа, рулевой "Звезды" Вишняков переходит на крейсерскую яхту "Буревестник".
   - Ясно, - сказал Клавдий. - Уточнение: матрос Птахин поступает в подчинение Малыгина не с завтрашнего, а с сегодняшнего дня. Вам понятно, Птахин? А кого возьмем вторым матросом?
   - Возьмем Люду Багрянцеву, - предложил Дениска. - Она где-то здесь. Она с удовольствием...
   - Управитесь вдвоем, - решительно сказал Юрий и усмехнулся. - Или можете взять кого-нибудь из ребят.
   - Ясно, - ответил Клавдий и тоже усмехнулся. - Людмила - матрос неопытный. Матрос Птахин справится один!
   - А лучше бы Люду взять, - настаивал Дениска.
   - Матрос Птахин, приказ обсуждению не подлежит! - притворно строго сказал Клавдий. - И потом вообще на большой крейсерской ехать безопаснее.
   Дениска с изумлением посмотрел на Клавдия. Ехать?.. С каких пор яхтсмен и судостроитель стал говорить таким ужасным сухопутным языком?.. И при чем тут Люда и крейсерская яхта?.. Странно!
   "Звезда" вышла из гавани с командой из двух человек.
   - Послушай, Клавдий, - спросил Дениска, - почему ты сказал о крейсерской яхте?
   - О Дионисий! В моих глазах ты начинаешь терять всякое уважение. Впрочем, учитывая твой возраст, можно простить. Что ты понимаешь в вопросах любви?!
   - Все, - ответил Дениска, рассерженный и ничего не понимающий в намеках Клавдия.
   - Все? - удивился Клавдий. - Браво, Денис! А скажи, что ты знаешь об Амуре...
   Дениска чувствовал подвох, но все-таки ответил:
   - Амур - река на Дальнем Востоке. Впадает в Татарский пролив Тихого океана...
   - И только? А говоришь, все знаешь. Птахин, вам по географии - пять, а по вопросам любви, вернее, по мифологии - единица! Ты, наверное, и об Афродите ничего не знаешь.
   Дениска должен был признаться, что сведения об Афродите у него совсем незначительные. Какая-то богиня...
   - Вон "Буревестник" вышел, - сказал Дениска, обрадованный тем, что можно переменить скучный разговор.
   - И на "Буревестнике"... - Клавдий нарочно не договорил.
   Но хотя у Дениски был зоркий глаз, на большом расстоянии рассмотреть, кто был на крейсерской яхте, он не мог.
   ...На "Буревестнике" собралась большая и шумная компания. Это были студенты и студентки, которых Дядя Миша давно обещал покатать на яхте.
   Девушек привела Людмила. Юрий сразу же узнал ее. Она была в клетчатой мужского покроя рубашке навыпуск, тщательно отглаженных узких брюках и легких спортивных ботинках. Тонкий загар не скрывал на ее лице такого же тонкого и ровного румянца.
   Девушки галдели, смеялись, взвизгивали. Людмила смущенно унимала их. Она стеснялась перед Юрием Вишняковым за своих новых подруг, легкомысленно нарушающих судовую дисциплину.
   - Девочки, тише! - упрашивала Людмила. - Вы же не в буфете!
   Если бы тут не было Юрия, если бы под ее присмотром находились не сухопутные студентки, а матросы, она, конечно, показала бы твердость и волю, какими должен обладать настоящий яхтсмен.
   Капитан Кукин пришел с двумя пареньками, незнакомыми Юрию. Михаил Михайлович сказал, что его вызывают к капитану порта, и попросил Вишнякова покатать студентов.
   Юрий сел в кокпит к румпелю. Людмила, оттолкнув нос яхты, стояла на баке. Без договоренности она приняла на себя обязанности матроса.
   Девушки наконец угомонились. Должно быть, река своим тихим и прохладным дыханием подействовала на них успокаивающе. Юркоглазый, совсем юный паренек, курчавый и удивительно мягкоголосый, устроился поблизости от Людмилы. Он не ухаживал за девушкой, а, восхищаясь рекой, яхтой, парусом, ловкостью Людмилы в обращении со шкотами, задавал ей вопрос за вопросом.
   Юрий слышал, как юноша извинительно-вежливо говорил Людмиле:
   - Я никогда не катался на яхте. Это чудесно! Скажите, а это что такое?.. Утка? И правда, похоже на утку. А для чего она?.. Скажите, пожалуйста, а сколько узлов в час может проплыть такая яхта?
   - Узлов в час - так не говорят!
   Наставительный ответ Людмилы поразил Юрия и смутил паренька. Оказывается, подумал Юрий, она разбирается в тонкостях морского дела.
   - Извините, я не знал, - пролепетал юноша. - А этот парус как называется?.. Стаксель? А эта веревка?..
   Юрий увидел жалостливо скривившееся лицо Людмилы.
   - Не веревка?! - виновато и с удивлением сказал новичок. - Ах, стаксель-фал! Вот интересно!..
   - Люда! - крикнула одна из девушек. - А петь на яхте можно? Так хорошо, что спеть хочется!
   - Можно, - сказала Людмила. - А вообще разрешение всегда спрашивают у рулевого.
   Наивные вопросы пассажиров и покровительственный тон Людмилы забавляли Юрия. Девушки негромко запели. Не особенно стесняясь рулевого, они пели, болтали, смеялись, чувство вали себя сейчас счастливыми. Наверное, они хотели и всем другим вот такого же простого счастья - ощущения реки и ветра, простора и свободы.
   Это чувство было знакомо Юрию, особое чувство, которое не овладевает человеком в комнате или на городских улицах.
   Уже часа полтора как "Буревестник" покинул яхт-клуб. На реке становилось прохладно. Голоса на яхте заметно притихали. Слышно было, как монотонно, по-голубиному воркуют за бортами нетерпеливые струи воды.
   Введя яхту в гавань, Юрий круто развернул ее у самого причала и почти впритирку подвел к низкой пристани-плотику. Людмила со швартовым концом первой спрыгнула на пристань, вызвав в глазах вежливого курчавого юноши новую вспышку изумления и восторга.
   Девушки шумно благодарили Юрия, взбегали на веранду и на прощание приветственно и признательно махали рулевому.
   Юрий хотел выйти на пристань, чтобы взять лодку: нужно было отбуксировать и поставить яхту на буй.
   - Лодку? - предупредительно спросила Людмила. - Это дело мое!
   Он не успел произнести слова, а она уже быстро шагала по причалу к лодочной стоянке.
   "Мое дело!" Провожая глазами девушку, Юрий пытался разгадать не смысл, а тон, которым были сказаны эти слова. Скорее всего это был протест против опеки, гордость и независимость матроса, знающего свои обязанности и свои силы. Это могло быть и предостережением вообще в их отношениях: "Не считайте меня слабенькой!"
   Он и не считал ее слабенькой. Он убедился в этом и вчера и сегодня. Может быть, потому он и выделял ее среди других девушек. "И все же ты - женщина, милая Людмила! - весело подумал Юрий, наблюдая, как энергично подводит лодку девушка. - Женщина, которую иногда нужно и опекать, за которой нужно ухаживать!"
   - Спасибо! - сказал он.
   Она посмотрела на него недоуменно и даже сердито.
   - Вы своим матросам тоже каждый раз говорите "спасибо"? - спросила она с нескрываемой иронией.
   - Вы не мой матрос, - улыбнулся он. - А хотели бы?..
   - У вас же на "Звезде" команда полная, - уклончиво ответила Людмила.
   Юрий промолчал, испытующе посмотрел на девушку, но в глазах ее не нашел ответа, на который затаенно надеялся.
   - Помните, мы вчера с вами встретились на реке? - сказал он. - Вы пожелали мне счастливого плавания.
   - И что же, пожелание исполнилось? - спросила она.
   Он подумал, загадочно усмехнулся:
   - Исполнилось сегодня.
   - Почему сегодня?
   Он не ответил, а она не повторила вопроса. Конечно, если бы он ответил, то это звучало бы так: "Потому что сегодня со мной плавали вы!" Но в таком ответе она могла почувствовать насмешку или тривиальное заигрывание. А этого втайне они оба боялись.
   Поставив яхту и оказавшись в лодке, Юрий поспешил сесть за весла.
   - Теперь вы уже не матрос, - сказал он. - Сидите на корме! Вы и так устали.
   - А если я не матрос, то и не приказывайте мне! И не проявляйте ко мне жалости! Я этого не люблю!
   - А сама с такой жалостью смотрела на мальчика, который фал назвал веревкой! - как бы для себя, но вслух произнес Юрий.
   - Этот мальчик никогда не будет ни моряком, ни яхтсменом, - убежденно сказала Людмила. - У него много восторгов и мало решительности.
   Смелое, хотя и преждевременное утверждение поразило Юрия своей категоричностью. Впрочем, это ему понравилось. У девушки был, очевидно, твердый характер и свои взгляды.
   - Вы здесь недавно? - спросил он.
   - Я здесь родилась, но последнее время мы жили на юге.
   - И там научились так здорово плавать?
   - Я плаваю давно, лет с пяти, - просто и спокойно сказала она. - Научилась еще здесь...
   У нее не было кокетства, не было игривости в разговоре, какие Юрий замечал у многих девушек, знакомящихся с парнями. Нет, она совсем не была похожа на других девушек, даже вот на этих симпатичных студенток, которые только что катались на "Буревестнике", пели и беззаботно смеялись.
   Может быть, он преувеличивал достоинства Людмилы? И кто знал тогда, что это зарождалась любовь?! Во всяком случае Юрий себе в этом не признавался. А может быть, он и сам еще не знал об этом.
   - Завтра у нас тренировка, - сказал Юрий, прощаясь с Людмилой. Приходите!
   - Юрий, вы в самом деле будете строить яхту? - спросила Людмила.
   - Да, буду. Откуда вы знаете?
   - Вы же сами сказали, когда мы с Михаилом Михайловичем встретили вас в яхт-клубе.
   Он не помнил этой встречи. А с Кукиным он встречался почти ежедневно. Значит, он тогда ее не заметил! Странно!
   - И ваша новая яхта будет называться "Любушкой"?
   - А вот этого я никогда не говорил.
   - Но говорят другие. Почему "Любушка"?
   - Это из чудесной легенды о большой любви, - Юрий пожал Людмиле руку и быстро пошел по набережной, оставив девушку в недоумении.
   "Легенда о большой любви... - подумала Людмила. - Должно быть, это красивая легенда!"
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
   На другой день состоялось обсуждение проекта новой яхты. Велико было удивление Клавдия Малыгина, когда на первом собрании "самодеятельной бригады" он увидел высоких гостей: директора и главного инженера судоверфи, председателя совета спортивного общества и еще трех незнакомых товарищей.
   - Это кто? - тихо спросил Клавдий у Юрия.
   - Из горкома комсомола, - так же тихо ответил Юрий.
   "Широко ставит дело наш капитан", - восторженно подумал Малыгин, рассматривая уже знакомые ему чертежи, схемы, таблицы, сейчас аккуратно развешенные на стене учебного кабинета яхт-клуба.
   Клавдий твердо верил, что яхту они построят, прекрасную яхту-мечту, но он никак не предполагал, что Юрию удастся заинтересовать постройкой так много людей, да еще таких важных и занятых.
   Юрий Вишняков не часто выступал на собраниях и заседаниях. Сейчас у него не было ни конспекта, ни самого малого листочка бумаги. Он отлично знал все, о чем ему нужно было сказать. Начиная свое сообщение, он, конечно, волновался. Но постепенно голос его стал звучать тверже и спокойнее. Он старался как можно проще, но и обстоятельнее обосновать возможность постройки классной яхты, которая не уступит иностранным, импортным. Его сообщение о проекте по существу было техническим докладом, разговором о назначении, типе, архитектуре судна, размерах, обводах, парусном вооружении, материалах для постройки. И все-таки Юрий заставил слушать себя, поразив неискушенных в судостроении своей глубокой осведомленностью в корабельной науке, а директора и главного инженера логикой теоретических рассуждений и заключений.
   Все присутствующие знали, что слушают рядового рабочего-судостроителя. Но они скоро также почувствовали, что доклад делает человек с инженерными знаниями и весомым опытом вдохновенного яхтсмена.
   Свое сообщение Юрий закончил неожиданно, без "закруглений", без обычной концовки, словно обрезал.
   Все чего-то еще ожидали, и вдруг - такое странное завершение.
   После короткой паузы Юрий каким-то не своим, ледяным голосом сказал:
   - Я кончил. Может быть, будут вопросы?
   Сказал и ужаснулся, подумав: "Так часто говорят холодные докладчики и лекторы".
   Наступила обычная для собраний первичная тишина. Вопросов не было, и это еще больше смутило, даже испугало Юрия. Клавдий нахмурился и опустил глаза.
   Обманчиво тянулось время. Люди поглядывали друг на друга и ждали. Наконец встал инженер Рябов.
   - Доклад Вишнякова был слишком техническим, - сказал Илья Андреевич. - Его сообщение изобиловало судостроительной и спортивной терминологией...
   - А это и хорошо, - вставил главный инженер. - Нам именно это и нужно. Не поэзией же здесь заниматься. Всему свое время и место.
   - Да, но здесь есть люди, которые, может быть, не очень сильны в специфике судостроения, - возразил Рябов. - Из-за такого обилия специальных терминов постройка яхты неискушенному человеку может показаться скучнейшим делом. Я со всем не хочу сказать, что построить яхту легко. Нет, хорошую, быстроходную яхту построить трудно, даже очень трудно. А некоторые специалисты судостроители и яхтсмены - считают, правда, я уверен, безосновательно, что в наших условиях и без опыта это просто невозможно. А казалось бы, что такое яхта? Корпус, мачта и паруса - это основное. И все просто. Но ведь и в самой лучшей скрипке, пусть это будет даже скрипка Страдивари, тоже только корпус, шейка, гриф и струны. А попробуйте смастерить, создать хорошую скрипку, которая бы так зазвучала, чтобы за душу схватила. Конечно, нужен талантливый исполнитель. Но ведь и на яхте для хорошего, быстрого и красивого хода требуется способный, опытный, я бы сказал, талантливый рулевой. Яхту можно сравнить со скрипкой по простоте устройства, по красоте и благородству форм, по идеальности линий, в то же время по строгости и гордому виду, по совершенной тонкости всей отделки. Я говорю, конечно, о хорошей скрипке и о хорошей яхте. Все как будто с виду очень просто и в то же время очень сложно. Да, Виктор Львович, - продолжал Рябов, обращаясь к главному инженеру, - яхта это сама поэзия, настоящее большое искусство, и строительство яхты - поэзия высокого мастерства и полета. Это мечта каждого инженера и мастера, занимающегося малым деревянным судостроением. Подчеркивая сложность создания яхты, я не отпугиваю, а, наоборот, ратую за доброе дело, которым предлагают заняться на нашей верфи Вишняков и Малыгин. Яхта - это высшее искусство в малом судостроении, это наша мечта, и нашу мечту мы должны осуществить!
   - Очень хорошо, - сказал директор. - Руководство судоверфи поддерживает и поможет ребятам. И все-таки лучше бы нам иметь заказчика на яхту, которую будем строить.
   Молчаливость и тишина сменились неожиданным оживлением. Люди громко переговаривались, начинали даже спорить. Замысел строить яхту все одобряли, но некоторые сомневались в возможности строительства во внерабочее время.
   Снова попросил слово Илья Андреевич и рассказал историю "Любушки" и о недавних блистательных испытаниях старинной модели-медалистки.
   - Это же здорово! - воскликнул паренек, оказавшийся сотрудником молодежной газеты. - Я завтра же дам об этом в текущий номер. Мы поддержим всей областью. Это же наша честь!
   - Рано в газету, - сказал Илья Андреевич. - Вот как быть с заказчиком?
   - Почему же обязательно заказчик, если товарищи будут работать во внеурочное время? - спросил представитель горкома.
   - А материал? Материал-то судоверфи, государственный, - сказал главный инженер. - Это деньги немалые.
   - Я думаю, что мы сумеем дать заказ, - сказал председатель совета спортивного общества. - Свяжемся с Москвой.
   - Ну вот, и заказчик находится, - с присущим ему неожиданным приливом возбуждения и оптимизма сказал Рябов. - Хотелось бы знать еще, что обо всем этом думает дядя Миша, простите, Михаил Михайлович Кукин, старый мореход и опытный яхтсмен. Его мнение очень важно! Он, кстати, сам участвовал в испытаниях модели "Любушки".
   Илья Андреевич, конечно, знал, что скажет Кукин, знал, что он будет страстно поддерживать идею Вишнякова, но об этом должны были знать и все остальные. Авторитет Кукина в спортивных делах и особенно в спорте водном был известен старожилам города.