Страница:
– Знаешь, я никогда еще не встречал такой упрямой женщины, как ты, – спокойным голосом произнес Фернандо.
Марджи заметила, как из кабинета заседаний совета редакторов вышел директор компании Керк Сэлинджер и направился к автомату за чашечкой кофе. Она также заметила, что вид у него был очень подавленный. Хотя ему было всего сорок пять – для мужчины это не возраст, мелькнуло в голове Марджи, – в последние недели он сдал, казалось, лет на десять. Через минуту она вновь переключила внимание на Фернандо, сказав:
– Факт остается фактом: что бы ты ни говорил, Шону со мной хорошо. Мы любим друг друга, около меня он чувствует себя в полной безопасности, и я хочу, чтобы такой порядок вещей сохранялся и впредь. Кстати/если бы ты чуточку больше заботился о сыне и чуточку меньше о себе, то, возможно, к тебе не пришла бы мысль покинуть его и обосноваться в Испании.
Фернандо нахмурился и раздраженно буркнул:
– Жизнь – не зебра, в ней есть и другие цвета, помимо черно-белых.
– Разумеется. – Несколько секунд Марджи колебалась, а затем полюбопытствовала: – И что же влечет тебя в Испанию? Может быть, какая-нибудь молоденькая девушка, которая наконец достигла брачного возраста и с нетерпением ждет тебя? Или ты решился наконец жениться на Линде?
В офисе воцарилась полное безмолвие, а через минуту Фернандо с ухмылкой нарушил его:
– Черт возьми, Марджи, да ты никак ревнуешь?
– Не говори чепухи. – Она пожалела, что не смогла накинуть узду на свое любопытство и удержаться от колкости в адрес Линды. – Я просто хотела узнать, какие ветры гонят тебя в Европу, и… надеюсь, ты будешь там очень счастлив.
– Спасибо. – Фернандо тепло улыбнулся ей. -Ну а теперь, когда в нашем диалоге наметилось какое-то просветление, как все-таки насчет завтрашнего ужина?
– Ответ по-прежнему отрицательный, Фернандо… Что ж, нам удалось кое о чем поговорить, а теперь тебе пора уходить. Как ты, наверное, заметил, твой визит вызвал у некоторых сотрудников нездоровое любопытство, и мне это неприятно. Я и без того последние несколько недель нахожусь в состоянии стресса.
– В чем причина твоего стресса? – спокойно спросил он.
Ее первым побуждением было рассказать ему о слухах, связанных с поглощением журнала какой-то компанией, но тут же она передумала, решив, что чем меньше он будет знать о тех или иных подробностях ее деловой жизни, тем лучше. И Марджи дала ему уклончивый ответ:
– Сегодня – не самый удачный день для редакции, а твое присутствие в моем офисе еще более усугубляет ее проблемы.
В этот момент дверь открылась, и вошел Норманн с чашкой в руке. Он принес для нее кофе. Марджи жестом пригласила его войти, подумав, что появление другого сотрудника компании станет знаком для ее засидевшегося посетителя покинуть комнату. Но не успел Норманн сделать шаг вперед, как Фернандо остановил его довольно грубо:
– Подождите за дверью, пожалуйста. Мы еще не закончили частную беседу.
– Хорошо, хорошо, – едва ли не услужливым тоном пролепетал новый редактор отдела, поспешно поставил перед Марджи стаканчик с кофе и вернулся в коридор.
– Как ты смеешь разговаривать с Норманном таким тоном! – возмутилась Марджи. – Он возглавляет отдел документального очерка, а ты обходишься с ним, как с одним из своих лакеев.
– Для меня не имеет значения, кто он. Этот Норманн может подождать за дверью, – процедил сквозь зубы Фернандо и добавил: – Ты надеешься, что при любых обстоятельствах всегда сможешь удерживаться на плаву? Ты слишком наивна, Марджи, и, вероятно, еще не познала сполна горький жребий матери-одиночки. Я знаю, тебе нравится думать о себе как о самостоятельной, абсолютно независимой женщине. Но поверь мне: без моей поддержки ты столкнешься с очень большими… даже огромными трудностями.
Фернандо говорил спокойным, хладнокровным тоном, и его слова озадачили ее. Интересно, что он имеет в виду? В ответ она произнесла:
– Мне не нужна твоя поддержка, Фернандо. Я не получала от тебя никакой помощи в прошлом, не получаю сейчас и не хочу получать в будущем.
– Неужели? – Его голос вдруг стал на полтона глуше, и он поднялся из кресла. – Такие громкие слова… Будем надеяться, Марджи, что ты произнесла их не в спешке, а предварительно взвесив. Потому что… потому что, по моим сведениям, корабль твоей жизни в данный момент теряет остойчивость.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, скажем, до меня дошли слухи о том, что дом, который ты арендуешь, будет в скором времени выставлен на продажу.
– Как ты узнал об этом? – В смятении она уставилась на него, но уже в следующее мгновение туман рассеялся. Наверняка ее мать позвонила ему сегодня утром, объяснила ситуацию и попросила помочь дочери. Не потому ли он так рано примчался сюда, решив, очевидно, использовать сложившуюся ситуацию с выгодой для себя? Ее искрящиеся глаза потухли, налились тьмой, и она раздраженно бросила ему: – Послушай, Фернандо, я не знаю, что тебе сказала моя мама, но…
– При чем тут Джина… Мы даже не разговаривали с ней.
– Откуда же тебе стало известно, что дом продается? Ведь его еще не выставили на рынке.
Он откинулся на спинку кресла и, усмехнувшись, вперил в нее дерзкий взгляд, который будто буравил ее насквозь; потом медленно сказал:
– Марджи, глупышка простодушная… Неужели ты в самом деле считаешь, что такой дом можно снимать за ту мизерную сумму, которую ты платишь?
– Что… Ты хочешь сказать, что все эти годы тайно покрывал львиную долю моей арендной платы? – Она была в полном недоумении; ее глаза округлились и выражали в эту минуту только одно – яростное негодование. – Какое право ты имел так унижать меня этими подачками?
– Это были не подачки, а помощь, и я оказывал ее вовсе не для того, чтобы унизить тебя, а для того, чтобы мой сын не терпел лишений в своей жизни… Кстати, – как бы между прочим заметил Фернандо, – этот дом принадлежит мне, и с сегодняшнего дня я вообще аннулировал твою арендную плату.
– И поэтому ты на правах домовладельца выбрасываешь нас с Шоном на улицу?
– Я вас никуда не выбрасываю. Вы… ты можешь продолжать жить в этом доме столько, сколько тебе заблагорассудится. Подняв вопрос о продаже дома, я просто-напросто дал тебе предупредительный сигнал, хотел, не задевая твоего самолюбия и гордости, раскрыть тебе глаза на реальное положение вещей, Но ты, судя по всему, по-прежнему не намерена ориентироваться на здравый смысл, по-прежнему не хочешь серьезно говорить со мной о судьбе нашего сына. Поэтому, – на мгновение буравящий взгляд Фернандо задержался на голубых глазах Марджи, – мне придется высказаться без обиняков: отныне я не позволю тебе исключать меня из жизни Шона. И в конце концов я добьюсь, чтобы он уехал со мной в Испанию.
– А я сделаю все, чтобы не допустить этого. Затрачу всю свою энергию. Я не позволю тебе отнять у меня ребенка!
Неожиданно Фернандо обошел стол и вплотную приблизился к Марджи. Взяв в обе ладони ее лицо, он прошептал:
– Ты могла бы растрачивать энергию своего прекрасного тела совсем на другие цели. И я мог бы помочь тебе в этом. – Их взгляды встретились, и она почувствовала, как по упомянутому телу побежали сладостные мурашки. -Милая девочка, я не хочу, чтобы между нами и дальше шла непрекращающаяся война. Мы оба любим Шона, и ради него я готов идти на компромисс с тобой.
– Не уезжай из Штатов, забудь про свою Испанию – вот тебе и компромисс, – с улыбкой предложила вдруг Марджи.
– Но я должен ехать туда.
– Наверное, там ждет тебя женщина, которую ты предпочитаешь сыну?
– Я никого не предпочитаю моему сыну, -твердым голосом ответил он. – Но если я решил чего-то добиться, то, как правило, я этого добиваюсь.
Взгляд Марджи скользнул поверх плеча Фернандо и столкнулся с взглядом Керка Сэлинджера. Директор компании стоял за стеклянной перегородкой и смотрел прямо на них.
– Послушай, Фернандо, я больше не могу говорить с тобой. – Она стала торопливо перебирать на столе какие-то бумажки. – Не знаю, заметил ли ты, но редакцию сегодня просто лихорадит. Наш директор только что вошел в главный офис, и сейчас должно начаться какое-то важное совещание совета редакторов.
– Да, я знаю. – Фернандо приподнял руку и взглянул на часы. – Мне пора идти. Завтра в семь тридцать вечера я буду у твоего подъезда. – Марджи будто окаменела. Она не проронила ни слова в ответ. Фернандо, приняв ее молчание за согласие, направился было к двери, но на минуту остановился и небрежно обронил: – Кстати, теперь, когда я встал во главе новой компании, образовавшейся в результате слияния вашего журнала и другой фирмы, могу заверить тебя, что твое заявление по поводу должности главного редактора будет рассмотрено со всей беспристрастностью.
– Во главе новой компании? – Марджи растерянно смотрела на него. – Что ты имеешь в виду?
Но ее вопрос повис в воздухе: Фернандо уже закрыл за собой дверь, и Марджи осталась в офисе одна.
В коридоре руководитель новой компании едва не столкнулся с Норманном Даблдэем. Редактор отдела документального очерка все еще прогуливался взад и вперед около двери офиса, в который его не впустил Фернандо.
На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Взъерошенные светло-русые волосы и обеспокоенные серые глаза не вызвали восторга у Фернандо. И этот юнец, подумал он, вот уже два месяца как обхаживает Марджи и заигрывает с Шоном, пытается войти к нему в доверие в роли отца! Забавная самоуверенность…
– А, это вы… Вашему терпению можно только позавидовать, – сказал Фернандо и ухмыльнулся; потом добавил: – Если хотите, можете зайти к ней. Мы закончили беседу.
3
4
Марджи заметила, как из кабинета заседаний совета редакторов вышел директор компании Керк Сэлинджер и направился к автомату за чашечкой кофе. Она также заметила, что вид у него был очень подавленный. Хотя ему было всего сорок пять – для мужчины это не возраст, мелькнуло в голове Марджи, – в последние недели он сдал, казалось, лет на десять. Через минуту она вновь переключила внимание на Фернандо, сказав:
– Факт остается фактом: что бы ты ни говорил, Шону со мной хорошо. Мы любим друг друга, около меня он чувствует себя в полной безопасности, и я хочу, чтобы такой порядок вещей сохранялся и впредь. Кстати/если бы ты чуточку больше заботился о сыне и чуточку меньше о себе, то, возможно, к тебе не пришла бы мысль покинуть его и обосноваться в Испании.
Фернандо нахмурился и раздраженно буркнул:
– Жизнь – не зебра, в ней есть и другие цвета, помимо черно-белых.
– Разумеется. – Несколько секунд Марджи колебалась, а затем полюбопытствовала: – И что же влечет тебя в Испанию? Может быть, какая-нибудь молоденькая девушка, которая наконец достигла брачного возраста и с нетерпением ждет тебя? Или ты решился наконец жениться на Линде?
В офисе воцарилась полное безмолвие, а через минуту Фернандо с ухмылкой нарушил его:
– Черт возьми, Марджи, да ты никак ревнуешь?
– Не говори чепухи. – Она пожалела, что не смогла накинуть узду на свое любопытство и удержаться от колкости в адрес Линды. – Я просто хотела узнать, какие ветры гонят тебя в Европу, и… надеюсь, ты будешь там очень счастлив.
– Спасибо. – Фернандо тепло улыбнулся ей. -Ну а теперь, когда в нашем диалоге наметилось какое-то просветление, как все-таки насчет завтрашнего ужина?
– Ответ по-прежнему отрицательный, Фернандо… Что ж, нам удалось кое о чем поговорить, а теперь тебе пора уходить. Как ты, наверное, заметил, твой визит вызвал у некоторых сотрудников нездоровое любопытство, и мне это неприятно. Я и без того последние несколько недель нахожусь в состоянии стресса.
– В чем причина твоего стресса? – спокойно спросил он.
Ее первым побуждением было рассказать ему о слухах, связанных с поглощением журнала какой-то компанией, но тут же она передумала, решив, что чем меньше он будет знать о тех или иных подробностях ее деловой жизни, тем лучше. И Марджи дала ему уклончивый ответ:
– Сегодня – не самый удачный день для редакции, а твое присутствие в моем офисе еще более усугубляет ее проблемы.
В этот момент дверь открылась, и вошел Норманн с чашкой в руке. Он принес для нее кофе. Марджи жестом пригласила его войти, подумав, что появление другого сотрудника компании станет знаком для ее засидевшегося посетителя покинуть комнату. Но не успел Норманн сделать шаг вперед, как Фернандо остановил его довольно грубо:
– Подождите за дверью, пожалуйста. Мы еще не закончили частную беседу.
– Хорошо, хорошо, – едва ли не услужливым тоном пролепетал новый редактор отдела, поспешно поставил перед Марджи стаканчик с кофе и вернулся в коридор.
– Как ты смеешь разговаривать с Норманном таким тоном! – возмутилась Марджи. – Он возглавляет отдел документального очерка, а ты обходишься с ним, как с одним из своих лакеев.
– Для меня не имеет значения, кто он. Этот Норманн может подождать за дверью, – процедил сквозь зубы Фернандо и добавил: – Ты надеешься, что при любых обстоятельствах всегда сможешь удерживаться на плаву? Ты слишком наивна, Марджи, и, вероятно, еще не познала сполна горький жребий матери-одиночки. Я знаю, тебе нравится думать о себе как о самостоятельной, абсолютно независимой женщине. Но поверь мне: без моей поддержки ты столкнешься с очень большими… даже огромными трудностями.
Фернандо говорил спокойным, хладнокровным тоном, и его слова озадачили ее. Интересно, что он имеет в виду? В ответ она произнесла:
– Мне не нужна твоя поддержка, Фернандо. Я не получала от тебя никакой помощи в прошлом, не получаю сейчас и не хочу получать в будущем.
– Неужели? – Его голос вдруг стал на полтона глуше, и он поднялся из кресла. – Такие громкие слова… Будем надеяться, Марджи, что ты произнесла их не в спешке, а предварительно взвесив. Потому что… потому что, по моим сведениям, корабль твоей жизни в данный момент теряет остойчивость.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, скажем, до меня дошли слухи о том, что дом, который ты арендуешь, будет в скором времени выставлен на продажу.
– Как ты узнал об этом? – В смятении она уставилась на него, но уже в следующее мгновение туман рассеялся. Наверняка ее мать позвонила ему сегодня утром, объяснила ситуацию и попросила помочь дочери. Не потому ли он так рано примчался сюда, решив, очевидно, использовать сложившуюся ситуацию с выгодой для себя? Ее искрящиеся глаза потухли, налились тьмой, и она раздраженно бросила ему: – Послушай, Фернандо, я не знаю, что тебе сказала моя мама, но…
– При чем тут Джина… Мы даже не разговаривали с ней.
– Откуда же тебе стало известно, что дом продается? Ведь его еще не выставили на рынке.
Он откинулся на спинку кресла и, усмехнувшись, вперил в нее дерзкий взгляд, который будто буравил ее насквозь; потом медленно сказал:
– Марджи, глупышка простодушная… Неужели ты в самом деле считаешь, что такой дом можно снимать за ту мизерную сумму, которую ты платишь?
– Что… Ты хочешь сказать, что все эти годы тайно покрывал львиную долю моей арендной платы? – Она была в полном недоумении; ее глаза округлились и выражали в эту минуту только одно – яростное негодование. – Какое право ты имел так унижать меня этими подачками?
– Это были не подачки, а помощь, и я оказывал ее вовсе не для того, чтобы унизить тебя, а для того, чтобы мой сын не терпел лишений в своей жизни… Кстати, – как бы между прочим заметил Фернандо, – этот дом принадлежит мне, и с сегодняшнего дня я вообще аннулировал твою арендную плату.
– И поэтому ты на правах домовладельца выбрасываешь нас с Шоном на улицу?
– Я вас никуда не выбрасываю. Вы… ты можешь продолжать жить в этом доме столько, сколько тебе заблагорассудится. Подняв вопрос о продаже дома, я просто-напросто дал тебе предупредительный сигнал, хотел, не задевая твоего самолюбия и гордости, раскрыть тебе глаза на реальное положение вещей, Но ты, судя по всему, по-прежнему не намерена ориентироваться на здравый смысл, по-прежнему не хочешь серьезно говорить со мной о судьбе нашего сына. Поэтому, – на мгновение буравящий взгляд Фернандо задержался на голубых глазах Марджи, – мне придется высказаться без обиняков: отныне я не позволю тебе исключать меня из жизни Шона. И в конце концов я добьюсь, чтобы он уехал со мной в Испанию.
– А я сделаю все, чтобы не допустить этого. Затрачу всю свою энергию. Я не позволю тебе отнять у меня ребенка!
Неожиданно Фернандо обошел стол и вплотную приблизился к Марджи. Взяв в обе ладони ее лицо, он прошептал:
– Ты могла бы растрачивать энергию своего прекрасного тела совсем на другие цели. И я мог бы помочь тебе в этом. – Их взгляды встретились, и она почувствовала, как по упомянутому телу побежали сладостные мурашки. -Милая девочка, я не хочу, чтобы между нами и дальше шла непрекращающаяся война. Мы оба любим Шона, и ради него я готов идти на компромисс с тобой.
– Не уезжай из Штатов, забудь про свою Испанию – вот тебе и компромисс, – с улыбкой предложила вдруг Марджи.
– Но я должен ехать туда.
– Наверное, там ждет тебя женщина, которую ты предпочитаешь сыну?
– Я никого не предпочитаю моему сыну, -твердым голосом ответил он. – Но если я решил чего-то добиться, то, как правило, я этого добиваюсь.
Взгляд Марджи скользнул поверх плеча Фернандо и столкнулся с взглядом Керка Сэлинджера. Директор компании стоял за стеклянной перегородкой и смотрел прямо на них.
– Послушай, Фернандо, я больше не могу говорить с тобой. – Она стала торопливо перебирать на столе какие-то бумажки. – Не знаю, заметил ли ты, но редакцию сегодня просто лихорадит. Наш директор только что вошел в главный офис, и сейчас должно начаться какое-то важное совещание совета редакторов.
– Да, я знаю. – Фернандо приподнял руку и взглянул на часы. – Мне пора идти. Завтра в семь тридцать вечера я буду у твоего подъезда. – Марджи будто окаменела. Она не проронила ни слова в ответ. Фернандо, приняв ее молчание за согласие, направился было к двери, но на минуту остановился и небрежно обронил: – Кстати, теперь, когда я встал во главе новой компании, образовавшейся в результате слияния вашего журнала и другой фирмы, могу заверить тебя, что твое заявление по поводу должности главного редактора будет рассмотрено со всей беспристрастностью.
– Во главе новой компании? – Марджи растерянно смотрела на него. – Что ты имеешь в виду?
Но ее вопрос повис в воздухе: Фернандо уже закрыл за собой дверь, и Марджи осталась в офисе одна.
В коридоре руководитель новой компании едва не столкнулся с Норманном Даблдэем. Редактор отдела документального очерка все еще прогуливался взад и вперед около двери офиса, в который его не впустил Фернандо.
На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Взъерошенные светло-русые волосы и обеспокоенные серые глаза не вызвали восторга у Фернандо. И этот юнец, подумал он, вот уже два месяца как обхаживает Марджи и заигрывает с Шоном, пытается войти к нему в доверие в роли отца! Забавная самоуверенность…
– А, это вы… Вашему терпению можно только позавидовать, – сказал Фернандо и ухмыльнулся; потом добавил: – Если хотите, можете зайти к ней. Мы закончили беседу.
3
– Что там происходит? – пробормотал Норманн, уставившись через стеклянную стену-перегородку на толпу людей в главном офисе редакции.
Толпа состояла из сотрудников, занимавших ответственные должности, и все они с энтузиазмом приветствовали Фернандо Ретамара. Спустя несколько минут в офис вошел вице-президент журнала «Время и люди», который прямо от двери направился к Фернандо, чтобы тоже пожать ему руку.
– Теперь мне ясно, кто был инициатором слияния нашего журнала с другой компанией. – Марджи вздохнула и повернулась к Норманну. – Что ты на этот счет думаешь?
– Думаю, операция по захвату издания «Время и люди» была проведена столь же бесшумно, сколь и успешно.
Неудивительно, что Керк Сэлинджер с утра выглядел таким подавленным. Ему наверняка заранее был известен исход переговоров, рассуждала Марджи. Если Издательский дом «Ретамар» решил поглотить, а точнее, проглотить его журнал, он уже ничего не смог бы изменить. Попробуй он оказать сопротивление «Ретамару»… Это было бы похоже на сражение между игрушечным оловянным солдатиком и выступившей против него настоящей, живой армией.
– Но зачем Фернандо Ретамару понадобился наш журнал? – Марджи недоуменно пожала плечами. – Ведь мы не входим даже в двадцатку самых раскупаемых ежемесячных изданий.
Она замолчала и на несколько минут задумалась. Потом вдруг хлопнула себя ладошкой по лбу. Да ведь вся эта затея со слиянием придумана им только ради Шона! Он готов использовать любые способы и средства, делает самые невероятные тактические ходы, чтобы заполучить сына!
Фернандо уже завладел домом, в котором она жила. Теперь завладел компанией, в которой она работала… То есть он постепенно, шаг за шагом косвенно завладевал ею, загонял ее в безвыходную западню, чтобы в конце концов получить реальную возможность завладеть Шоном, то есть отнять его у нее… От этих размышлений Марджи стало тоскливо.
– Эй, ты что взгрустнула? – Норманн попытался заглянуть ей в глаза. – Фернандо, кажется, не такой уж плохой парень.
– Первое впечатление может быть обманчивым.
– Тебя ждет продвижение по службе, и вопрос этот, судя по всему, уже решенный. – Норманн говорил уверенным голосом. – Ретамар знает, что ты вполне подходишь для должности главного редактора. А вся эта чехарда со слиянием может оказаться для тебя даже выгодной. Я имею в виду, что Фернандо мог бы подыскать для тебя в новой компании какую-то даже более высокую и значимую должность. Стоит только ему захотеть.
– Норманн, очнись от сновидений. Какая уж там высокая должность! – Голос Марджи был безутешен. – Мне кажется, Фернандо не допустит, чтобы я заняла даже простую редакторскую должность.
– Но почему?
– Потому что я хорошо знаю его и могу смело утверждать, что сейчас ему нет дела ни до чего и ни до кого, кроме сына. Он во что бы то ни стало желает его заполучить. И если я не отдам ему Шона, он просто выгонит меня из журнала.
– Успокойся, Марджи. Думаю, ты слишком драматизируешь ситуацию. – Норманн говорил спокойным, рассудительным тоном. – Фернандо не связан с мафией, он респектабельный, процветающий бизнесмен, заслуживающий доверия. Вряд ли он стал бы присоединять к своему издательскому дому далеко не самое прибыльное периодическое издание только для того, чтобы добиться опеки над сыном. Нет, Марджи, он пошел на настоящую, большую, серьезную сделку.
– Ты просто не в курсе… Эта сделка для Фернандо – сущая мелочь, пустяк, она ничего ему не стоила.
– Хорошо. – Норманн внимательно посмотрел на нее. – Но даже если поверить твоему утверждению о том, что он купил журнал с определенной целью, все равно ему не удастся достичь ее. Кроме денег, а также соответствующей личной просьбы, с которой он вправе обратиться к тебе в суде, никаких других способов перетянуть к себе Шона в распоряжении Фернандо Ретамара нет и не может быть.
– Ты так считаешь? – Она очень хотела верить тому, что сказал Норманн.
– Милая Марджи, он может выгрузить перед тобой, перед кем угодно тонну долларов, но судьи все равно останутся на стороне матери. И Фернандо должен знать об этом.
– Полагаю, ты прав. – Она начала успокаиваться. – Как ты считаешь, я… не очень плохая мать?
– Ты прекрасная мать, и Шон обожает тебя. Норманн улыбнулся ей и нежно погладил по щеке. Но его прикосновение ничего не зажгло внутри нее, не вызвало переполоха чувств, не заставило биться сильнее сердце. Марджи всей душой хотела бы прореагировать на его ласку, но не смогла, и ее опять стали охватывать мрачные, панические предчувствия.
– Что ж, мне пора идти в свой кабинет. – Казалось, он не мог оторваться от ее голубых глаз. – Сяду опять за стол, разложу бумаги и, пока новый босс не покинул здание, буду делать вид, что работаю… – Не переживай так за себя и за сына, Марджи. Все у вас будет хорошо.
Когда дверь за Норманном захлопнулась, она вспомнила фразу Фернандо о том, что он всегда добивается того, чего хочет добиться, и сердце ее мучительно и тревожно сжалось. Несколько лет назад об этой черте характера Фернандо ей говорил еще Ники. Он восхищался этой чертой старшего брата. Фернандо был для него кумиром, настоящим героем. Еще задолго до того, как Марджи познакомилась с Фернандо, она узнала о нем все или почти все из восторженных рассказов Ники.
Со времени тех рассказов утекло много воды, но даже сейчас, когда Марджи вспоминала о Николасе Ретамаре, которого его родственники и близкие друзья называли ласковым именем Ники, в душе ее просыпалась старая боль.
Они познакомились в Колумбийском университете, и между ними сразу завязалась искренняя, чистая дружба. В Ники всегда горел энтузиазм и плескалось веселье, и его все любили. Где бы он ни появлялся, вокруг него сразу собиралась компания, люди начинали смеяться, шутить, радоваться жизни. Все знали его ярко-красный спортивный автомобиль, на котором он лихо подъезжал к университету, а женщины были без ума от его вьющихся черных волос и гладкой оливковой кожи.
Николас Ретамар мог выбрать любую девушку, любую женщину, которая ему понравилась бы', но ему нравилась только Марджи Уайет. И вот тут-то и загорелся весь сыр-бор, потому что, хотя Ники был чудесным человеком и нравился ей, она не любила его. После первого же его поцелуя Марджи поняла, что этот мужчина не для нее, что она никогда не проникнется к нему глубоким чувством, о чем в тот же день мягко и недвусмысленно сказала ему.
– Ты мне очень нравишься как друг, Ники, – сказала она. – Но для любви у нас с тобой слишком разные характеры, между нами налицо явная психологическая несовместимость.
– Хочешь сказать, что я слишком легковесен? Твоим сердцем может завладеть лишь мужчина, который способен метать громы и молнии? – не отступал Ники. – Тогда позволь мне хоть раз разделить с тобой постель, и я устрою тебе такой громоотвод, о каком ты до сих пор не имела никакого представления.
– Никаких громоотводов, Ники. – Мелодраматический тон, каким он произнес свою тираду, едва не рассмешил Марджи, но она все-таки сдержалась и тихо добавила: – Мы остаемся просто друзьями.
Однако он продолжал с прежней страстью преследовать ее. Ники осыпал недоступную девушку цветами и подарками, а на последнем курсе университета неожиданно сделал ей предложение. Марджи остолбенела. У нее и в мыслях не было, что у него это настолько серьезно. Но она-то не испытывала к нему никаких чувств, кроме дружеских. К тому же среди друзей, особенно среди женщин, он слыл неутомимым сердцеедом, а такие мужчины никогда не интересовали ее. И она, проявив максимум такта, мягко отвергла его предложение.
Ники внешне воспринял ее отказ довольно спокойно, без лишних эмоций; они сохранили дружеские отношения, но с тех пор Марджи старалась держаться от него на расстоянии, избегала встреч один на один, предпочитая видеться с ним только в кругу их общих друзей.
После окончания университета Марджи сразу столкнулась с проблемами трудоустройства. Она проходила собеседование за собеседованием и везде получала приблизительно один и тот же ответ: квалификационные данные у вас хорошие, но такому-то учреждению на такую-то должность нужны не юные теоретики, а сотрудники с определенным практическим опытом.
Обежав за неделю более дюжины федеральных служб и частных компаний и порядком измытарившись, Марджи в конце концов каким-то чудом зацепилась за должность младшего редактора в малоизвестной коммерческой газете «Вечерний час». Должность пустовала уже около двух месяцев, и это сразу показалось ей подозрительным. Сама работа оказалась скорее лакейской, чем творческой, зарплата была мизерной, а ломаный график не позволял заняться чем-нибудь всерьез дома или хотя бы на часик зайти к кому-нибудь в гости.
Формально в ее обязанности входило устанавливать контакт с людьми, у которых планировалось брать интервью, собирать материал для очерков и помогать заведующему отделом, редактировать написанные им очерки. Однако фактически ее работа сводилась к тому, чтобы по заведенной традиции вовремя приготовить чай, кофе, бутерброды и разнести все это коллегам, в первую очередь, разумеется, начальству. Девочка на побегушках – вот какова была, по сути дела, ее основная функция в «Вечернем часе».
Но Марджи не ныла, не куражилась, ни на что не жаловалась руководству; она стойко переносила все тяготы и лишения своей первой работы и, зная цену своим способностям, терпеливо ожидала своего звездного часа. И час этот пришел, причем даже раньше, чем она думала.
Газета «Вечерний час» решила напечатать статью о Фернандо Ретамаре. Но этот человек, стоявший во главе могущественного издательского дома «Ретамар», мало кого впускал в свою частную жизнь и никогда не давал интервью. Марджи знала, что в редакции не было ни одного сотрудника, который бы смог пробиться к издательскому магнату. У нее тоже не было шансов. Но среди остальных она выделялась упрямством, отвагой и обаянием. Об этом Марджи тоже знала. И она решила попытаться сделать прорыв. Прорыв за интервью к процветающему бизнесмену. И прорыв в своей карьере. Чем черт не шутит?
Марджи сразу начала действовать. Прежде всего она встретилась с Николасом Ретамаром и попросила его помочь ей выйти на Фернандо, чтобы взять у него интервью. Выслушав ее, Ники хитро улыбнулся и спросил:
– А что я буду иметь за услугу?
– Я приглашу тебя на ужин в любой ресторан Нью-Йорка, какой ты только назовешь.
– У меня есть другая идея. Я хотел бы пригласить тебя на свадьбу моей сестры. Бракосочетание состоится этим летом…
– Ники, неужели ты не можешь пригласить на эту свадьбу женщину, с которой поддерживаешь сейчас самые близкие отношения? Ведь за тобой постоянно гоняется целое стадо красавиц!
– Но ни одна из них мне не нужна, Марджи. – Она искоса взглянула на него, и он заметил в ее глазах легкий испуг. – Эй, не подумай чего-нибудь такого. Я приглашаю тебя просто как друга, как единомышленника, сотоварища… Не только моя сестра, но и наш отец, все наши родственники и близкие друзья будут рады познакомиться с тобой. Ты полюбишь всех их… Как полюбишь Мадрид, всю Испанию…
– Испанию? Свадьба состоится в Испании? – Она уставилась на него теперь уже с нескрываемым страхом. – Но ведь это так далеко! Лететь через океан… А как же Шон?…
– С Шоном может остаться твоя мама… Послушай, Марджи, от Америки до Европы – всего несколько часов лета. На современном реактивном лайнере – это рукой подать… Короче, ты хочешь взять интервью у моего большого брата или не хочешь?
Она раздумывала не больше минуты и согласилась.
Толпа состояла из сотрудников, занимавших ответственные должности, и все они с энтузиазмом приветствовали Фернандо Ретамара. Спустя несколько минут в офис вошел вице-президент журнала «Время и люди», который прямо от двери направился к Фернандо, чтобы тоже пожать ему руку.
– Теперь мне ясно, кто был инициатором слияния нашего журнала с другой компанией. – Марджи вздохнула и повернулась к Норманну. – Что ты на этот счет думаешь?
– Думаю, операция по захвату издания «Время и люди» была проведена столь же бесшумно, сколь и успешно.
Неудивительно, что Керк Сэлинджер с утра выглядел таким подавленным. Ему наверняка заранее был известен исход переговоров, рассуждала Марджи. Если Издательский дом «Ретамар» решил поглотить, а точнее, проглотить его журнал, он уже ничего не смог бы изменить. Попробуй он оказать сопротивление «Ретамару»… Это было бы похоже на сражение между игрушечным оловянным солдатиком и выступившей против него настоящей, живой армией.
– Но зачем Фернандо Ретамару понадобился наш журнал? – Марджи недоуменно пожала плечами. – Ведь мы не входим даже в двадцатку самых раскупаемых ежемесячных изданий.
Она замолчала и на несколько минут задумалась. Потом вдруг хлопнула себя ладошкой по лбу. Да ведь вся эта затея со слиянием придумана им только ради Шона! Он готов использовать любые способы и средства, делает самые невероятные тактические ходы, чтобы заполучить сына!
Фернандо уже завладел домом, в котором она жила. Теперь завладел компанией, в которой она работала… То есть он постепенно, шаг за шагом косвенно завладевал ею, загонял ее в безвыходную западню, чтобы в конце концов получить реальную возможность завладеть Шоном, то есть отнять его у нее… От этих размышлений Марджи стало тоскливо.
– Эй, ты что взгрустнула? – Норманн попытался заглянуть ей в глаза. – Фернандо, кажется, не такой уж плохой парень.
– Первое впечатление может быть обманчивым.
– Тебя ждет продвижение по службе, и вопрос этот, судя по всему, уже решенный. – Норманн говорил уверенным голосом. – Ретамар знает, что ты вполне подходишь для должности главного редактора. А вся эта чехарда со слиянием может оказаться для тебя даже выгодной. Я имею в виду, что Фернандо мог бы подыскать для тебя в новой компании какую-то даже более высокую и значимую должность. Стоит только ему захотеть.
– Норманн, очнись от сновидений. Какая уж там высокая должность! – Голос Марджи был безутешен. – Мне кажется, Фернандо не допустит, чтобы я заняла даже простую редакторскую должность.
– Но почему?
– Потому что я хорошо знаю его и могу смело утверждать, что сейчас ему нет дела ни до чего и ни до кого, кроме сына. Он во что бы то ни стало желает его заполучить. И если я не отдам ему Шона, он просто выгонит меня из журнала.
– Успокойся, Марджи. Думаю, ты слишком драматизируешь ситуацию. – Норманн говорил спокойным, рассудительным тоном. – Фернандо не связан с мафией, он респектабельный, процветающий бизнесмен, заслуживающий доверия. Вряд ли он стал бы присоединять к своему издательскому дому далеко не самое прибыльное периодическое издание только для того, чтобы добиться опеки над сыном. Нет, Марджи, он пошел на настоящую, большую, серьезную сделку.
– Ты просто не в курсе… Эта сделка для Фернандо – сущая мелочь, пустяк, она ничего ему не стоила.
– Хорошо. – Норманн внимательно посмотрел на нее. – Но даже если поверить твоему утверждению о том, что он купил журнал с определенной целью, все равно ему не удастся достичь ее. Кроме денег, а также соответствующей личной просьбы, с которой он вправе обратиться к тебе в суде, никаких других способов перетянуть к себе Шона в распоряжении Фернандо Ретамара нет и не может быть.
– Ты так считаешь? – Она очень хотела верить тому, что сказал Норманн.
– Милая Марджи, он может выгрузить перед тобой, перед кем угодно тонну долларов, но судьи все равно останутся на стороне матери. И Фернандо должен знать об этом.
– Полагаю, ты прав. – Она начала успокаиваться. – Как ты считаешь, я… не очень плохая мать?
– Ты прекрасная мать, и Шон обожает тебя. Норманн улыбнулся ей и нежно погладил по щеке. Но его прикосновение ничего не зажгло внутри нее, не вызвало переполоха чувств, не заставило биться сильнее сердце. Марджи всей душой хотела бы прореагировать на его ласку, но не смогла, и ее опять стали охватывать мрачные, панические предчувствия.
– Что ж, мне пора идти в свой кабинет. – Казалось, он не мог оторваться от ее голубых глаз. – Сяду опять за стол, разложу бумаги и, пока новый босс не покинул здание, буду делать вид, что работаю… – Не переживай так за себя и за сына, Марджи. Все у вас будет хорошо.
Когда дверь за Норманном захлопнулась, она вспомнила фразу Фернандо о том, что он всегда добивается того, чего хочет добиться, и сердце ее мучительно и тревожно сжалось. Несколько лет назад об этой черте характера Фернандо ей говорил еще Ники. Он восхищался этой чертой старшего брата. Фернандо был для него кумиром, настоящим героем. Еще задолго до того, как Марджи познакомилась с Фернандо, она узнала о нем все или почти все из восторженных рассказов Ники.
Со времени тех рассказов утекло много воды, но даже сейчас, когда Марджи вспоминала о Николасе Ретамаре, которого его родственники и близкие друзья называли ласковым именем Ники, в душе ее просыпалась старая боль.
Они познакомились в Колумбийском университете, и между ними сразу завязалась искренняя, чистая дружба. В Ники всегда горел энтузиазм и плескалось веселье, и его все любили. Где бы он ни появлялся, вокруг него сразу собиралась компания, люди начинали смеяться, шутить, радоваться жизни. Все знали его ярко-красный спортивный автомобиль, на котором он лихо подъезжал к университету, а женщины были без ума от его вьющихся черных волос и гладкой оливковой кожи.
Николас Ретамар мог выбрать любую девушку, любую женщину, которая ему понравилась бы', но ему нравилась только Марджи Уайет. И вот тут-то и загорелся весь сыр-бор, потому что, хотя Ники был чудесным человеком и нравился ей, она не любила его. После первого же его поцелуя Марджи поняла, что этот мужчина не для нее, что она никогда не проникнется к нему глубоким чувством, о чем в тот же день мягко и недвусмысленно сказала ему.
– Ты мне очень нравишься как друг, Ники, – сказала она. – Но для любви у нас с тобой слишком разные характеры, между нами налицо явная психологическая несовместимость.
– Хочешь сказать, что я слишком легковесен? Твоим сердцем может завладеть лишь мужчина, который способен метать громы и молнии? – не отступал Ники. – Тогда позволь мне хоть раз разделить с тобой постель, и я устрою тебе такой громоотвод, о каком ты до сих пор не имела никакого представления.
– Никаких громоотводов, Ники. – Мелодраматический тон, каким он произнес свою тираду, едва не рассмешил Марджи, но она все-таки сдержалась и тихо добавила: – Мы остаемся просто друзьями.
Однако он продолжал с прежней страстью преследовать ее. Ники осыпал недоступную девушку цветами и подарками, а на последнем курсе университета неожиданно сделал ей предложение. Марджи остолбенела. У нее и в мыслях не было, что у него это настолько серьезно. Но она-то не испытывала к нему никаких чувств, кроме дружеских. К тому же среди друзей, особенно среди женщин, он слыл неутомимым сердцеедом, а такие мужчины никогда не интересовали ее. И она, проявив максимум такта, мягко отвергла его предложение.
Ники внешне воспринял ее отказ довольно спокойно, без лишних эмоций; они сохранили дружеские отношения, но с тех пор Марджи старалась держаться от него на расстоянии, избегала встреч один на один, предпочитая видеться с ним только в кругу их общих друзей.
После окончания университета Марджи сразу столкнулась с проблемами трудоустройства. Она проходила собеседование за собеседованием и везде получала приблизительно один и тот же ответ: квалификационные данные у вас хорошие, но такому-то учреждению на такую-то должность нужны не юные теоретики, а сотрудники с определенным практическим опытом.
Обежав за неделю более дюжины федеральных служб и частных компаний и порядком измытарившись, Марджи в конце концов каким-то чудом зацепилась за должность младшего редактора в малоизвестной коммерческой газете «Вечерний час». Должность пустовала уже около двух месяцев, и это сразу показалось ей подозрительным. Сама работа оказалась скорее лакейской, чем творческой, зарплата была мизерной, а ломаный график не позволял заняться чем-нибудь всерьез дома или хотя бы на часик зайти к кому-нибудь в гости.
Формально в ее обязанности входило устанавливать контакт с людьми, у которых планировалось брать интервью, собирать материал для очерков и помогать заведующему отделом, редактировать написанные им очерки. Однако фактически ее работа сводилась к тому, чтобы по заведенной традиции вовремя приготовить чай, кофе, бутерброды и разнести все это коллегам, в первую очередь, разумеется, начальству. Девочка на побегушках – вот какова была, по сути дела, ее основная функция в «Вечернем часе».
Но Марджи не ныла, не куражилась, ни на что не жаловалась руководству; она стойко переносила все тяготы и лишения своей первой работы и, зная цену своим способностям, терпеливо ожидала своего звездного часа. И час этот пришел, причем даже раньше, чем она думала.
Газета «Вечерний час» решила напечатать статью о Фернандо Ретамаре. Но этот человек, стоявший во главе могущественного издательского дома «Ретамар», мало кого впускал в свою частную жизнь и никогда не давал интервью. Марджи знала, что в редакции не было ни одного сотрудника, который бы смог пробиться к издательскому магнату. У нее тоже не было шансов. Но среди остальных она выделялась упрямством, отвагой и обаянием. Об этом Марджи тоже знала. И она решила попытаться сделать прорыв. Прорыв за интервью к процветающему бизнесмену. И прорыв в своей карьере. Чем черт не шутит?
Марджи сразу начала действовать. Прежде всего она встретилась с Николасом Ретамаром и попросила его помочь ей выйти на Фернандо, чтобы взять у него интервью. Выслушав ее, Ники хитро улыбнулся и спросил:
– А что я буду иметь за услугу?
– Я приглашу тебя на ужин в любой ресторан Нью-Йорка, какой ты только назовешь.
– У меня есть другая идея. Я хотел бы пригласить тебя на свадьбу моей сестры. Бракосочетание состоится этим летом…
– Ники, неужели ты не можешь пригласить на эту свадьбу женщину, с которой поддерживаешь сейчас самые близкие отношения? Ведь за тобой постоянно гоняется целое стадо красавиц!
– Но ни одна из них мне не нужна, Марджи. – Она искоса взглянула на него, и он заметил в ее глазах легкий испуг. – Эй, не подумай чего-нибудь такого. Я приглашаю тебя просто как друга, как единомышленника, сотоварища… Не только моя сестра, но и наш отец, все наши родственники и близкие друзья будут рады познакомиться с тобой. Ты полюбишь всех их… Как полюбишь Мадрид, всю Испанию…
– Испанию? Свадьба состоится в Испании? – Она уставилась на него теперь уже с нескрываемым страхом. – Но ведь это так далеко! Лететь через океан… А как же Шон?…
– С Шоном может остаться твоя мама… Послушай, Марджи, от Америки до Европы – всего несколько часов лета. На современном реактивном лайнере – это рукой подать… Короче, ты хочешь взять интервью у моего большого брата или не хочешь?
Она раздумывала не больше минуты и согласилась.
4
Первая встреча с Фернандо сохранилась в ее памяти во всех деталях. Когда она вошла к нему в кабинет, который был больше похож на роскошный особняк на крыше небоскреба, чем на обычный офис, он поднялся из-за стола, улыбнулся и протянул ей руку.
– Добрый день, мистер Ретамар, – сказала Марджи, и, как только их пальцы соприкоснулись, а глаза встретились, внутри нее что-то вспыхнуло, а через мгновение неимоверный жар охватил все ее тело. – Спасибо, что согласились встретиться со мной.
– Рад познакомиться с вами, мисс Уайет, – официальным тоном ответил он и вновь улыбнулся, не отводя от нее взгляда.
– Пожалуйста, называйте меня просто Марджи.
– В таком случае вы можете называть меня Фернандо. – Он придвинул ей стул и опять уселся за стол напротив нее. – Судя по рассказам моего младшего брата, вы, кажется, произвели на него большое впечатление.
– Я бы так не сказала, но… мы с ним хорошие друзья.
– Просто друзья?
– Да… просто хорошие друзья. – Марджи тоже улыбнулась. – Вы не возражаете, если я буду записывать ваше интервью на диктофон? Это поможет избежать фактических ошибок и каких-то недоразумений при подготовке материала к печати.
– Разумеется, не возражаю.
Пока она доставала из сумки диктофон, Фернандо на минуту вышел из кабинета и дал какое-то указание секретарше.
– Извините, – сказал он, вернувшись на свое рабочее место, и шутливым тоном добавил: – А теперь можете начинать обстрел моей личности самыми неожиданными вопросами.
Марджи слегка откашлялась, чтобы снять в горле сухость, и спросила:
– Скажите, Фернандо, как и когда возник «Ретамар»?
Это было ее первое ответственное редакционное задание, первое серьезное интервью, и она начала нервничать. С каждой минутой нервы давали о себе знать все настойчивее и настойчивее, и ее не мог успокоить даже тот факт, что человек, у которого она брала интервью, оказался очень привлекательным.
И, по существу, он оказался совсем не таким, каким Марджи представляла его себе до встречи. В ее воображении Фернандо почему-то должен был как две капли воды походить на Ники. Да, братья были почти одинакового роста, имели одинаковый цвет кожи и оба были черноволосы и черноглазы. Но на этом их сходство заканчивалось. Дальше следовали одни различия. Ники, ровесник Марджи, показался ей вдруг – в сравнении с его старшим братом – ужасно моложавым и… каким-то очень незрелым.
Тридцатитрехлетний Фернандо Ретамар был фантастически красив и невероятно мужествен. Во всем его облике ощущались сила, властность и жизненная умудренность. Черные как уголь глаза смотрели на нее с хладнокровным спокойствием и беспредельной проницательностью; казалось, его взгляд буравил ее насквозь, проникал в самые потаенные закоулки души.
Спустя минуту-другую ее нервное напряжение спало, она взяла себя в руки и повторила заданный вопрос, но уже в утвердительной форме:
– Насколько я знаю, издательскую империю «Ретамар» основал ваш отец, не так ли?
– Совершенно верно. А шесть лет назад, когда умерла моя мать и отец потерял всякий интерес к этому бизнесу, я взял бразды правления в свои руки.
– Ваша мама была шотландкой, не правда ли?
– Да, по происхождению. Ее родители были шотландцами, но родилась она в штате Флорида, куда они переехали вскоре после свадьбы… Я вижу, Ники довольно скрупулезно посвятил вас в детали моей биографии.
– Да… кое о чем он мне рассказал. Вы были очень молоды, когда взяли на себя такую огромную ответственность – управлять издательским домом. Вам пришлось, наверное, очень трудно поначалу? – Марджи старалась не уходить в сторону от вопросов, которые наметила задать Фернандо.
– Трудности пробуждают во мне энергию, и я люблю, когда судьба бросает мне вызов, -сказал он.
Зазвонил телефон. Ее собеседник поднял трубку и стал разговаривать. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла продолжить интервью. Спустя некоторое время раздался второй звонок, потом третий. Когда Марджи вынуждена была прервать интервьюирование в четвертый раз, ее нервы не выдержали, и она раздраженным голосом произнесла:
– Добрый день, мистер Ретамар, – сказала Марджи, и, как только их пальцы соприкоснулись, а глаза встретились, внутри нее что-то вспыхнуло, а через мгновение неимоверный жар охватил все ее тело. – Спасибо, что согласились встретиться со мной.
– Рад познакомиться с вами, мисс Уайет, – официальным тоном ответил он и вновь улыбнулся, не отводя от нее взгляда.
– Пожалуйста, называйте меня просто Марджи.
– В таком случае вы можете называть меня Фернандо. – Он придвинул ей стул и опять уселся за стол напротив нее. – Судя по рассказам моего младшего брата, вы, кажется, произвели на него большое впечатление.
– Я бы так не сказала, но… мы с ним хорошие друзья.
– Просто друзья?
– Да… просто хорошие друзья. – Марджи тоже улыбнулась. – Вы не возражаете, если я буду записывать ваше интервью на диктофон? Это поможет избежать фактических ошибок и каких-то недоразумений при подготовке материала к печати.
– Разумеется, не возражаю.
Пока она доставала из сумки диктофон, Фернандо на минуту вышел из кабинета и дал какое-то указание секретарше.
– Извините, – сказал он, вернувшись на свое рабочее место, и шутливым тоном добавил: – А теперь можете начинать обстрел моей личности самыми неожиданными вопросами.
Марджи слегка откашлялась, чтобы снять в горле сухость, и спросила:
– Скажите, Фернандо, как и когда возник «Ретамар»?
Это было ее первое ответственное редакционное задание, первое серьезное интервью, и она начала нервничать. С каждой минутой нервы давали о себе знать все настойчивее и настойчивее, и ее не мог успокоить даже тот факт, что человек, у которого она брала интервью, оказался очень привлекательным.
И, по существу, он оказался совсем не таким, каким Марджи представляла его себе до встречи. В ее воображении Фернандо почему-то должен был как две капли воды походить на Ники. Да, братья были почти одинакового роста, имели одинаковый цвет кожи и оба были черноволосы и черноглазы. Но на этом их сходство заканчивалось. Дальше следовали одни различия. Ники, ровесник Марджи, показался ей вдруг – в сравнении с его старшим братом – ужасно моложавым и… каким-то очень незрелым.
Тридцатитрехлетний Фернандо Ретамар был фантастически красив и невероятно мужествен. Во всем его облике ощущались сила, властность и жизненная умудренность. Черные как уголь глаза смотрели на нее с хладнокровным спокойствием и беспредельной проницательностью; казалось, его взгляд буравил ее насквозь, проникал в самые потаенные закоулки души.
Спустя минуту-другую ее нервное напряжение спало, она взяла себя в руки и повторила заданный вопрос, но уже в утвердительной форме:
– Насколько я знаю, издательскую империю «Ретамар» основал ваш отец, не так ли?
– Совершенно верно. А шесть лет назад, когда умерла моя мать и отец потерял всякий интерес к этому бизнесу, я взял бразды правления в свои руки.
– Ваша мама была шотландкой, не правда ли?
– Да, по происхождению. Ее родители были шотландцами, но родилась она в штате Флорида, куда они переехали вскоре после свадьбы… Я вижу, Ники довольно скрупулезно посвятил вас в детали моей биографии.
– Да… кое о чем он мне рассказал. Вы были очень молоды, когда взяли на себя такую огромную ответственность – управлять издательским домом. Вам пришлось, наверное, очень трудно поначалу? – Марджи старалась не уходить в сторону от вопросов, которые наметила задать Фернандо.
– Трудности пробуждают во мне энергию, и я люблю, когда судьба бросает мне вызов, -сказал он.
Зазвонил телефон. Ее собеседник поднял трубку и стал разговаривать. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла продолжить интервью. Спустя некоторое время раздался второй звонок, потом третий. Когда Марджи вынуждена была прервать интервьюирование в четвертый раз, ее нервы не выдержали, и она раздраженным голосом произнесла: