Коляда Николай Владимирович. Букет

   ГАЛЯ и ИГОРЬ стоят, не двигаясь. Смотрят на ФЕКЛУ и МИНЮ.
 

***

 
   ГАЛЯ и ИГОРЬ в другом конце сада, сидят на бревне, курят, смеются. ФЕКЛА под марлей. МИНЯ рядом, листочки перебирает. Как собака к ногам прижался.
   К дому снова подъехал автобус. Другая ЭКСКУРСОВОДША, другим голосом сообщает почти то же самое, что и первая:
   ЭКСКУРСОВОД. …Хоть и не велик город Дощатов, но в нем достаточно достопримечательностей. Тысячная история смешала в себе и старину, и вчерашний день, и сегодняшний день с его бурями и тревогами. Конечно, вы думаете, что Дощатов – это прежде всего соборы, церкви, мужской монастырь. Совсем нет, ошибаетесь! Осмотрев с вами историю вчерашнюю, так сказать, вчерашний день, мы начали осматривать день сегодняшний. Вот здесь – посмотрите направо – на улице Шмидта, 90, жил и работал наш земляк, известный пролетарский писатель и публицист И.Ф. Бородаев. Внизу на досках вы видите даты жизни. В краеведческом музее, куда мы с вами сейчас поедем, вы увидите несколько его знаменитых книг, которыми по праву гордятся жители нашего города, которые вошли в сокровищницу… в сокровищницу нашей и мировой, можно даже так сказать, культуры и литературы. А сейчас, кто желает, может выйти из автобуса и заглянуть во двор. Время есть. Если желаете. Только не мешайте жильцам, они тут проживают, живут, так сказать… Нет, никакие не родственники. Не желаете? Ну, тогда, поехали, товарищи… Витя, поехали, давай…
   АНЯ что-то делает на кухне. ИГОРЬ и ГАЛЯ слушали ЭКСКУРСОВОДШУ.
   ГАЛЯ. Видал, как здорово? Мы в центре внимания! Каждый день – автобуса два-три бывает. Они, конечно, монахов приезжают смотреть, а им Бородаева нашего подсовывают, культурненько так. Надо время с пользой проводить! (Смеется). Фекла Бородаева на божничку ставит. Книжки его собирает! Обе! (Хохочет). Она тебе ничего не показывала разве? Она что-то не в настроении сегодня, дерганная. Умереть-не встать какая… Да ну ее. Вот так и живем. Баня —рядом. Ходим мыться туда. Как на даче. (Смеется). Мой городишко тоже – как деревня, меньше Дощатова. Сюда приехала – столица прямо! Привыкла за год. Дома не могу, ненавижу. Мать, отец, сестра, три брата – двухкомнатная квартира. Предки на заводе всю жизнь. Да ну их! Пошли потихонечку во флигель свожу, покажу там… Пока спит… Я туда забираюсь иногда, от всех прячусь, но она ругается… Пошли, пошли …
   Идут ко флигелю. Входят в него.
   ФЕКЛА отбросила марлю с лица, снова перепуганно шепчет:
   ФЕКЛА. Миня! Миня! Иди сюда! Иди ко мне, сыночек! Быстрее!
   МИНЯ. Да я здесь, мама, здесь! Тут я! Спи, спи, опять встала… Смотри, букет!
   ФЕКЛА. Что ты нарвал? Зачем ты нарвал? Это полынь, репей! Ну? Какой букет? Ты дурак, что ли? Ты ведь умный у меня, умный, умный! Что в нос суешь, а?
   МИНЯ. Красивый букет…
   ФЕКЛА (оттолкнула его руку). Дома все?
   МИНЯ. У меня все дома, мама! Я умный! Не дурак!
   ФЕКЛА. Не про тебя спрашиваю… Господи! Эти – дома?
   МИНЯ. Они во флигель пошли, мама… Пойдем, посмотрим? Они там будут в папки-мамки играть. Да? (Хихикнул).
   ФЕКЛА. Какие папки-мамки? Кто им туда разрешил пойти?! Кто?! (Очень резво бежит по саду, распахнула дверь флигеля, кричит ГАЛЕ и ИГОРЮ): Что, пошли уже топтаться по святыням?! Кто позволил?! Кто разрешил?! Назад! Поверили! Кому?! Вон! Вся моя жизнь здесь! Вон! Вон! Убирайтесь все, все убирайтесь!!!..
   МИНЯ. Мама, мама, не кричи! Не надо! Я боюсь! Не кричи!
   ГАЛЯ. Да успокойтесь, что с вами? Я же только показать хотела ему…
   ФЕКЛА. Вон! Вон! Вон!… (Рыдает).
   ГАЛЯ машет руками, успокаивает ее. Из дома бежит АНЯ, несет пузырьки с лекарствами.
   Все кончилось, все кончилось….
   Суматоха, крики, ахи, охи. ФЕКЛА села на землю, в репейник, рыдает, что-то кричит.
   В воротах появился ГЕОРГИЙ. Увидел ГАЛЮ, остановился. ГАЛЯ смотрит ему в глаза, улыбается, не двигается.
 

***

 
   Прошло три часа. Поздний вечер. Ставни в комнатах закрыты. В большой комнате за столом сидят все жильцы дома. У потолка —лампа под абажуром. На столе – закуска, вино.
   АНЯ (быстро, весело). Подхожу к магазину – дядька стоит. В руках мешок. Купи, говорит, тетка, чай у меня индийский, дешево. Ну, посмотрела я – вроде, листочки, вроде – индийский. Взяла. То ли он подменить успел, то ли я просмотрела – прихожу домой, а в кульке чая горсточка, а внизу – земля. Ага, земля!
   ФЕКЛА (помолчала). Ну и куда ты ту землю дела?
   АНЯ. Как – куда, здрасьте? (Смеется). Выкинула.
   ФЕКЛА. Правильно, молодец.
   АНЯ. А что?
   ФЕКЛА. Такую дорогую землю выкинула.
   АНЯ. А куда ее?
   ФЕКЛА. Такую дорогую землю, за деньги купленную —выкинула. Надо было вон, в горшки насыпать…
   Все молчат.
   Говорите, говорите что-нибудь. Что молчите? Выпьем давайте тогда, что ли.
   Все молчат.
   Ну, про политику поговорите. Газеты читали, нет?
   Все молчат.
   Ну, простите, простите, покричала… Покричала – простите, бывает…
   Все быстро что-то переставляют на столе, едят, шумят.
   ГАЛЯ. Да мы давно забыли, а вы все свое, Феоктисточка Михайловна! (Смеется). Георгий, ну? Все? Пьем? Ну?
   ГЕОРГИЙ. Что – ну, ну?
   ГАЛЯ. Тост! Тост! Ты умеешь, умеешь!
   ГЕОРГИЙ. Тост? Ну, давай. Когда женщина переходит реку, она поднимает юбку до колена, когда женщина переходит озеро, она поднимает юбку до пояса, так? Так выпьем же за женщину, переходящую океан!
   ГАЛЯ (хлопает в ладоши). Прекрасно! Выпьем!
   МИНЯ. Старо, как говно мамонта.
   АНЯ. Огурцы вкусные. Прямо бы ела, ела, ела! Сама делала, солила. Этого года.
   МИНЯ. Без банальностей не можете.
   АНЯ. Ты не в настроении? Рассказал бы чего-нибудь.
   МИНЯ. Я не клоун. Ненавидите меня.
   ГАЛЯ. Ну, тихо, тихо, все сегодня на взводе. Выпили! Ой, как я рада, что вы пришли сюда, что собрались все вместе…
   МИНЯ. Как я рада, как я рада, что мы все из Ленинграда…
   ФЕКЛА. Что – пришли? Мы тут живем.
   ГАЛЯ. В смысле, не отказали мне отпраздновать мой приезд!
   МИНЯ. Вот – праздник!
   ГАЛЯ. Я ведь купила все, приготовила? Я хочу, чтобы был мир и согласие между людьми, между народами всех стран! Чтобы мы дружно сидели бы за столом, разговаривали бы, мечтали, улыбались друг другу! Чтобы мы проливали друг на друга нежность!
   ФЕКЛА. Проливают помои. Сказанула.
   ГАЛЯ. Ах, Феоктисточка Михална! Добавьте доброты! Все – добавьте доброты!
   МИНЯ (громче). Ненавидят меня все. За дурака держат.
   ФЕКЛА. Я тебя люблю. Люблю!
   АНЯ. Мне кусок в горло не полезет теперь. Сначала: прошу за стол. А потом: я купила, я сделала, я созвала, пролейте, добавьте!
   ГАЛЯ. Это – образ. Тебе трудно понять.
   МИНЯ. Хватит! Я скажу! Наслушался всех! Я скажу!
   АНЯ. Слушаем Миню. Давай, расскажи что-нибудь замечательное? Приятно слушать!
   ГАЛЯ. Игорь, ты никогда не был в плохом театре?
   ИГОРЬ. Я в театре никогда не был.
   ГАЛЯ. Вот тебе возможность. Погорелый театр. А артисты какие – ужас!
   АНЯ. Особенно некоторые.
   ГАЛЯ. Особенно некоторые! (Хихикает). Первая артистка!
   МИНЯ. Молчать! Я спросить у вас хочу, спросить, ну?!
   ФЕКЛА (стукнула стаканом по столу). Я тоже у них хочу спросить: по какому праву?! Фотографа надо сюда позвать, фотографа! Сфотографировать, как я берегу память об Ивана Федоровиче! Он для меня живой, он будто промеж нас сидит!
   ГАЛЯ. А мы ему стаканчик! Вот так, пусть стоит, с вином и хлебушком!
   АНЯ. Не на поминках ведь, не пугайте, ну?
   МИНЯ. Никто не слышит! Никто!
   ФЕКЛА. Говори, говори. Я слушаю! Я тебя люблю. Ты умный у меня. Они дураки. Ишь! Ненужные кумиры. Сами вы ненужные… Писаки туалетные!
   АНЯ. Вы про что это? Ешьте огурчики, это мои, не ее, солененькие!
   ФЕКЛА. Не суй мне в нос, не люблю, фу! Гадость, погань какая!
   ГАЛЯ. А вы посмотрите, какая красота, какой прекрасный на столе у нас стоит букет! Не поверите, но это я собрала его в нашем саду! Какие поразительные гармоничные цветы!
   АНЯ (смеется). Ах-ах-ах!
   МИНЯ. Будут меня слушать или нет? Будут?! Будут?! (Так закричал, что все, наконец, умолкли).
   ФЕКЛА. Ему пить нельзя. Он возбуждается.
   МИНЯ. Молчать! Ну?!
   Пауза.
   Где я нахожусь, ответьте мне? А?!
   Все сели на стулья, смотрят на МИНЮ, улыбаются.
   АНЯ. Рассказывай, рассказывай… Слушаем. (Поставила локти на стол).
   МИНЯ. Вы скажите мне: кто эти люди, ну?! Откуда они тут? Почему они здесь?! Почему они вместе со мной сидят за столом, жрут, пьют, говорят со мной? Кто это вот такая? Кабаниха? Коробочка? Салтычиха? Кто она? Ну?
   ФЕКЛА. Да тихо ты, тихо, орешь. Сам ты кабан. Напился. Сядь.
   АНЯ. Давай страшную историю! Чтоб мурашки по коже побежали, давай! (Смеется).
   МИНЯ. Кто этот человек? Не знаю. Кто этот? Тоже. Эта лампа, абажур, стены с зелеными обоями – что это? Почему они здесь собрались все в этом доме? Смотрю в зеркало. Смотрите все! Это кто? Кто там в зеркале? Это – я? Меня как зовут? Михаил Андреевич? Почему не Андрей Михайлович? Почему, почему?! Кто? Что? Откуда? Ну?!
   АНЯ. Ты сегодня философский, историй не рассказываешь… Давай, пожалуйста! Или пойдемте на улку, погуляем… Невкусное тут все. Огурцы ничего, а остальное …
   МИНЯ. Дура, ты поняла что-нибудь? Хоть что-нибудь?
   ГАЛЯ. Молодец, Минечка! Молодец! Смешной какой!
   МИНЯ. Корова, ты чего регочешь, ты ведь тоже не врубилась?!
   АНЯ. Не смешите меня, Михаил Андреевич! Не смешите!
   МИНЯ. Как я попал сюда? Мое место не здесь, в другом месте? Где мое место?!
   ГЕОРГИЙ (усмехнулся, тихо). У параши…
   МИНЯ. Какое это место – мое место? Где оно? Что вот это на кровати?
   ФЕКЛА. Одеяло. Не видишь, что ли?
   МИНЯ. Это мое? Это я сплю тут? А почему я сплю тут? Ты мне родственница, что ли?
   ФЕКЛА.Ну, сядь, сядь. Разорался. Ты мне родственник, я тебя по бедности при себе держу. Доволен? Сядь.
   МИНЯ (не слушает). Это одеяло? Оно мое? Почему оно мое? Оно мне родное и близкое, я укрывался им сорок лет, всю жизнь, но оно не мое, чужое!
   ФЕКЛА. Вот он про одеяло все, про постель всегда говорит. У него все время это на уме. У него никогда женщины не было. От того это. Ну, сядь? А?
   МИНЯ (кричит так, что все испугано вскакивают). Эти стены, эти обои, что они – мои?! С чего я взял, что они мои?! С чего взял я, что это все мое? С чего взял, что я без этого жить не могу? Я родился в деревне, там живут мои папка и мамка, там я должен быть, трактористом, мне это на роду написано, а я здесь, в носу сижу ковыряюсь! Зачем я приехал сюда?
   ФЕКЛА. Да какие папка с мамкой? Сядь. Вот твоя мать. Ты, ты, ты его заставила говорить, теперь его бульдозером не остановишь…
   АНЯ. Да пусть… Смешно …
   МИНЯ (рвет на себе рубаху, визжит). Кто я? Что я? Почему я вопросы задаю, а мне никто, никто не отвечает, суки такие?!
   ГАЛЯ. Успокойся, успокойся, Миня. Все на взводе сегодня, нельзя никак потихоньку-полегоньку. Георгий, скажи ему!
   ГЕОРГИЙ. Да пусть.
   ГАЛЯ. Миня, Миня, перестань!
   АНЯ. Тебе надо идти в священники. Голос, стать – всем подходишь. Тебя бы все слушали, разинув рот. Иди, не поздно еще.
   МИНЯ. Что ты мелешь?! Куда ты меня посылаешь?! На смерть? Ты смерть моя! Смерть!
   АНЯ. Ну вот, совсем приехали.
   ФЕКЛА (кричит). Сядь! Сядь! Сядь!
   МИНЯ падает на кровать, рыдает. Плечи его трясутся.
   Молчание.
   ГАЛЯ. Да-а-а…
   Пауза.
   Не можем мирно, обязательно что-нибудь…
   АНЯ (молчит). Споем давайте, развеселимся, ну?
   ФЕКЛА (гладит МИНЮ). Помолчи! Помолчи! Помолчи! Зачем ему наливали?
   АНЯ. Он не маленький. Хочет – пусть пьет. Что вы все на меня сегодня кричите? Все кричат. Я уйду вот. Пошла. Пошла я. Георгий, пойдем, подышим свежим воздухом.
   ГАЛЯ. Ему и тут хорошо.
   ГЕОРГИЙ. Пошли. (Смеется). Пошли, покурим.
   ФЕКЛА. Спалите мне дом.
   ГАЛЯ. Конечно, спалят. Конечно, спалят. Конечно.
   ФЕКЛА. Кто сегодня на плитке готовил в своей комнате? Я пришла с улицы – едой воняло. Кто, ну? Ты, Анна?
   АНЯ. Вот еще. Порядков не знаю. У меня и плитки нету.
   ФЕКЛА. Я у тебя обыск сделаю.
   АНЯ. Вот новенькие приехали сегодня, от того и воняет. Кто нам сегодня угощение готовил, хвастался? С тех и спрашивайте.
   ГАЛЯ. Допросишься, допросишься…
   ГЕОРГИЙ (АНЕ). Ну, идем?
   ГАЛЯ (быстро). Идите, идите. Игорь, Игорешенька, миленький! Пойдем ко мне в комнатку мою, поговорим? Все равно веселья не будет. Игорь, пойдем, пойдем, миленький!
   АНЯ (весело). На улку, на улку, на улку!
   Уходят на крыльцо. ГАЛЯ и ИГОРЬ пошли в коридор. ФЕКЛА гладит МИНЮ. Тот забился под одеяло, ноет.
   ФЕКЛА (долго молчит). Ну, все? Все? Все, сыночек?
   МИНЯ. Жалею я вас всех. Дураки. Не понимают меня. Непознанная личность я…
   ФЕКЛА. Неопознанная, неопознанная…
   МИНЯ. Может, я гений? А вы все… Да ну вас.
   ФЕКЛА. Минечка, Миня… Бычок мой. Видишь, все по парам разошлись. И мы с тобой парочка, баран да ярочка. Пошли, пока их нету – сядем поедим ихнего, бесплатного. Ну? Проорался? Помру вот, кто за тобой будет смотреть? Выкинут на улицу, как собаку. Пошли, до пуза пожрем. Потом ты мне книжку на сон почитаешь… Ну?
   Сели за стол, быстро едят.
   У-у, дурынды… Цветов поставили на стол, коровы какие. Убрать надо. Погань.
   МИНЯ (ест). Пусть. Красиво.
   ФЕКЛА. Да, пусть. Нечего им тут свои порядки заводить. Наши порядки тут будут.
   МИНЯ (ест). Мама, люблю тебя я сильно…
   ФЕКЛА. А я тебя как? Сильнее. Давай, будем есть и петь песни. Так даже лучше будет. Давай? (Запела дребезжащим голосом). «Сокол» – я «Незабудка», «Сокол», я —«Незабудка-а-а»!…
   МИНЯ (подхватил). Я – «Незабудка-а-а»… «Сокол», я – «Незабу-удка-а!!!»…
   Едят, поют.
   В КОМНАТЕ ГАЛИ.
   ГАЛЯ. Ну, что встал? Садись. Будем сидеть, общаться. Если кто-то может говорить, почему мы должны молчать? Опля! Неприятные все, скажи?
   ИГОРЬ. Нормальные. Правда этот… Я опять задрожал, когда он начал говорить…
   ГАЛЯ. Задрожал? Я – привыкла..
   ИГОРЬ. У меня мороз по коже, когда он что-то говорит… Мне блазнится, что он про меня говорит… Как будто было или снилось мне такое…
   ГАЛЯ. Помолчи, блазнилось. Я вот не вникаю в его бред. Было. Было. Глупости. Ты дурачочек, ничего не соображаешь, что там происходило, за столом. Не важно, разберешься. Ничего. Буду тебя просвещать. Беру шефство над тобой! Да, да! Начинаю, держи: гороскоп. Думала, сегодня все вместе за столом почитаем. Что ж, будем читать вдвоем…
   ГАЛЯ роется в чемодане, смеется.
   ИГОРЬ. Комната у тебя интересная…
   ГАЛЯ. Тут все Бородаева. Мемориальная комната называется. Моя тут только раскладушка. Потому и плачу больше, чем все. Фекла собирает его портреты. Правда – дура?
   ИГОРЬ. Не знаю. Наверное.
   ГАЛЯ. Неправда. Не смей так говорить! Я вот расскажу ей! Посмотри вон! Вся жизнь ушла на любимого человека, которого она даже ни разу не видела в жизни! Как она его боготворит! Как любит! Никто так любить не может! Господи, если бы меня так любили, если бы меня так! Я бы все отдала за это! Когда ты родился?
   ИГОРЬ. Я? В июне. Четвертого.
   ГАЛЯ. Ну, читай ты. Потом я. Хотя я про себя знаю все. Я несчастная, неприкаянная! Господи, за что я так несчастна! Какая она неприятная, от нее пахнет чем-то кислым, правда?
   ИГОРЬ. Правда. От кого?
   ГАЛЯ. Как попугай, соглашается. Ясно от кого. От этой! Ничего не понял. Читай! Ну? (Ходит по комнате, машет руками).
 
   В САДУ.
   АНЯ. Я вообще-то – не курящая.
   ГЕОРГИЙ. Да ну?
   Идут по саду, трещат под их ногами ветки.
   Кури. Денег стоят сигареты.
   АНЯ. Спасибо.
   Молчат.
   Не за сигаретку.
   ГЕОРГИЙ. А за что?
   АНЯ. Просто так. Так просто. (Смеется). Что пошел со мной – спасибо.
   ГЕОРГИЙ. Глупости.
   АНЯ. Я ведь не старая еще? Правда?
   ГЕОРГИЙ. В самом соку.
   АНЯ (смеется). А я все затворницей сижу. Под лежачий камень вода… Поняла я это уже. Поздно… Нет зацепок. На танцы не хожу, стыдно. Все жду. Жизнь прошла. Правда?
   ГЕОРГИЙ. Что – правда?
   АНЯ. Нет, у меня выскочило слово. Я не хотела спросить ничего… Запуталась! (Смеется). Руки вот… дрожат. Выпила! У-у, гумозница какая… (Погрозила в сторону дома кулаком).
   ГЕОРГИЙ. А это что за слово?
   АНЯ. Костер сделаем?
   ГЕОРГИЙ. Фекла выйдет – убьет.
   АНЯ. Не выйдет, не убьет. Тебя не тронет, я – не боюсь. Не выйдет. Не убьет.
   ГЕОРГИЙ. Смелости набралась?
   АНЯ. Ага! Напала на меня смелость! Круши, бей, вали, что попало! Должна я ей, что ли? Давай, давай костер! Чтоб красиво было! Чтоб не просто так! Чтоб запомнить! Я смелая, я все могу, я все умею, все могу, ничего не боюсь! (Плачет).
   ГЕОРГИЙ. Репей цепляется…
   АНЯ. Не говори, как репей цепляется и цепляется! Я все могу! Все! (Собирает ветки, смеется и плачет).
   ГЕОРГИЙ курит, смотрит на АНЮ.
 
   В ДОМЕ, В КОМНАТЕ ГАЛИ.
   ГАЛЯ. Ну вот. Нашла. Близнец. У нас с тобой один знак. Только я – двадцать второго мая… Очень мило, кстати, в этот раз отпраздновали. Был Георгий как раз… Монтеклюшки этой не было… Ладно. Читай. Слушаю.
   ИГОРЬ (читает). «Близнецы – интеллектуалы, борцы с аморальностью. У них духовное преобладает над сексуальным влечением.» (Смеется). Сложно, не по-русски… Понимаешь?
   ГАЛЯ. А что?
   ИГОРЬ. «Близнецов характеризует метание, нерешительность»… Садись рядом.
   ГАЛЯ. Я похожу, похожу вот, я успокоюсь…
   ИГОРЬ. На тех стульях нельзя, наверное, сидеть? Мемориал?
   ГАЛЯ. Можно! Хоть лежать! Можно!
   ИГОРЬ (читает). «!Близнецы всегда доискиваются до первопричин…» Интересно! Вот про мужчин: «Мужчина-Близнец мало чувственен… Старомоден, не любит приключений, ищет женщину с развитым чувством материнства, которую обычно и находит. Если не женится, живет с матерью и посвящает себя ей…» У меня все не так. Я буду жить в городе, здесь. Мне тут нравится, ерунда какая-то… Нет, не буду читать…
   ГАЛЯ. Нет, нет, мы узнаем всю подноготную про тебя! Ну-ка! «Мужчина-Близнец склонен к…» Какое интересное слово! Неужели, Игореша? Так-так. «В общении с женщиной он проявляет такт и тонкость. Его вкусы разнообразны, от падших женщин до старых дев!» Весь букет этот ты имеешь в нашем доме, Игореша! Выбирай! Все, все, все! (Стоит у окна, плачет).
   ИГОРЬ.Что?
   ГАЛЯ. Ах, это Миня! Миня! У него отрицательное биополе! Заражает…
   ИГОРЬ (помолчал). Правда, что ли?
   ГАЛЯ. Правда, что ли… (Молчит). По поводу тонкости в тебе – ошибка в гороскопе. Это не про тебя. Лучше бы ты молчал и хлопал ушами дальше… Хватит, отдай. Ну?
   ИГОРЬ. Нет, мне интересно, тут про тебя теперь! «Женщина-Близнец мечтает об ухаживании скромного молодого человека…»
   ГАЛЯ. Слушай, ты заткнешься или нет?
   ИГОРЬ. Сама дала читать…
   ГАЛЯ. Не тыкайте мне! Не тыкайте! Не тычь! Понял?! Понял?! Понял?!
   ИГОРЬ. Что?
   ГАЛЯ рыдает. Выскочила в коридор, оттуда на улицу. Встала на крыльце, всматривается в темноту сада.
   ГЕОРГИЙ зажигает спичку. Спичка гаснет.
   ГЕОРГИЙ (АНЕ). …Чтобы был дом, чтобы был в доме абажур… Старенький. Желтого цвета. И вся комната – желтая-желтая. Мы сядем, поедим и ляжем спать. У каждого ребенка будет своя комната. У каждого! Утром встанем, пойдем на работу, будем работать быстро-быстро, будем торопить время, чтобы вечером придти вместе в наш дом… Дом! Дом! Как я хочу иметь свою конуру, свой дом, чтоб сбежать от всех, спрятаться и сидеть в своем добром старом доме, в желтом свете лампы под абажуром. Сидеть, сидеть и никуда не выходить. Как я хочу этого! Только бы вот это и больше ничего мне не надо. Мне снится мой дом. Высокие потолки с лепниной, большие комнаты, везде мягкие ковры…Ставни закроем, чтобы ни один звук из этой проклятой жизни не долетал до нас… И будем жить, жить, жить…
   АНЯ. Я тоже хочу дом… Свой дом… Детей хочу в доме…
   ГЕОРГИЙ. Ты – другое. Ты – женщина, баба. Тебе не надо строить, тебе надо только войти в дом, в готовый дом и в нем чистить, наводить порядок, уют… А я его должен построить. Вот этими руками… Понимаешь?
   АНЯ. Я одна понимаю. Ты корень. Ты сильный. Ты хороший… Такой хороший…
   ГЕОРГИЙ (зажигает спичку). Не горит. Нет костра. Сыро. Посидим в темноте. Так лучше?
   АНЯ. Может… сразу пойдем туда, ко мне…
   ГЕОРГИЙ. Давай сюда, во флигель… Я там место знаю…
   АНЯ. Нет, нет… ты там был… я не хочу там… я знаю…
   ГЕОРГИЙ. Нет, нет… быстренько пойдем туда… Быстренько… (Прижал АНЮ к себе).
   АНЯ. Ты меня возьмешь строить свой дом, да? Я с тобой пойду… на край света… строить дом… я тебе в нем уютно сделаю, приберу, вычищу…
   ГЕОРГИЙ. Возьми, возьму… пойдем, быстрее, хватит…
   ГАЛЯ сбегает с крыльца. Быстро идет по саду, падает, поднимается. Ветки цепляются за ее платье.
   ГАЛЯ (кричит). У кого это, у кого это, у кого это так в темноте глаза фарцуют, что за километр видно, у кого это? А, вот тут кто! Воры! Воры! Помогите! На помощь!…
   ГЕОРГИЙ. Иди в дом. Пошла отсюда. Иди, ну? Кому сказано?
   ГАЛЯ. Не кричи на меня! Не кричи на меня! Не кричи! Посмотрите, посмотрите, что делается! Не кричи на меня! Не кричи!
   ГЕОРГИЙ схватил ГАЛЮ за руку, тащит к крыльцу.
   ГЕОРГИЙ (в свете фонаря). Ну? Все? Ты что орешь?
   ГАЛЯ (быстро, шепотом). Георгий, Георгий, ты не хочешь со мной разговаривать? Я почти сутки, как приехала, а ты не говоришь со мной? Ты с ней, с дурой с этой говоришь? Почему? Отчего? Что случилось, Георгий? Мы не чужие, нет, не чужие ведь!
   ГЕОРГИЙ. Слушай, чего ты хочешь? Чего ты орешь? Кто ты такая? Мы чужие. Иди в дом. Не мешай мне. Я тебя вижу в первый раз.
   ГАЛЯ. Ты обещал жениться. Ты обещал. Я была девочкой! Я беременна. Ты развелся с женой? Почему ты не отвечал на мои письма и телеграммы? Я с ума схожу! Ты решил поглумиться надо мной? Обмануть меня? Ты обманул меня, налгал! Негодяй!
   К крыльцу идет АНЯ.
   АНЯ. Георгий, что тут такое? Мы идем или нет? Георгий, ну?
   ГАЛЯ. Я убью себя! Я убью себя! Я дом подожгу! Я кричать буду! Помогите! Караул! Ты женишься на мне!
   ГЕОРГИЙ. Молчать, молчать… Тише, тихо… Ну?
   ГАЛЯ. На помощь! Сюда! Идите все сюда! Помогите мне! На помощь!
   На крыльцо из дома выскакивают ФЕКЛА, МИНЯ, ИГОРЬ.
   Смотрите, смотрите на него! Это он обесчестил меня! Я была девочкой! Я в милицию заявлю на него! Слышите?! Феоктиста Михайловна, вы подтвердите! Вызывайте милицию! Экспертиза! Игорь, ты подтвердишь! Слушайте! Он, он обещал мне! Я беременна! Помогите! Он виноват! Ты, ты виновата, ты!!!
   Вцепилась АНЕ в волосы. Та визжит. Драка.
   АНЯ. Потаскушка! Идиотка! Дура! Не тронь меня!
   ГАЛЯ. Спасите меня! Я убью себя! Он обещал мне!
   ИГОРЬ. Перестаньте, перестаньте придуриваться, цирк, тише, хватит!!!
   ГЕОРГИЙ. Дура, артистка нашлась вшивая, хватит, к черту!
   ФЕКЛА и МИНЯ молчат. ИГОРЬ увел ГАЛЮ в ее комнату, ГАЛЯ упала на кровать, рыдает. АННА убежала в свою комнату за печку, рыдает. ГЕОРГИЙ стоит на крыльце, курит. ИГОРЬ постоял в комнате ГАЛИ, ушел к себе.
   ФЕКЛА и МИНЯ взялись за руки, пошли в большую комнату, села за стол под абажур. Посидели, помолчали.
   ФЕКЛА (МИНЕ). Ну, читай. Достань книжку и читай. Все сговорились. Нет сил. Читай.
   МИНЯ (достал книгу, читает). «Любовь – не вздохи на скамейке и не прогулки при луне.»
   ФЕКЛА. Дальше. Дальше.
   МИНЯ. «Ты все пела, это дело. Так пойди же попляши. И.А. Крылов.»
   ФЕКЛА. К чему ты это?
   МИНЯ. Написано раз. Мысль такая. Мудрая.
   ФЕКЛА. Ну, дальше тогда.
   МИНЯ. «Голос соловьиный, да рыло свиное. Русская пословица.»
   ФЕКЛА. А это ты к чему?
   МИНЯ. Сама написала. Мудрая мысль такая. Кладезь. Великий русский язык.
   ФЕКЛА. А-а. Дальше давай. Успокоительное что-нибудь найди…
   МИНЯ. «Для человека, привыкшего уважать себя, смерть – гораздо легче унижений. Н.Г. Чернышевский.»
   ФЕКЛА. Вот уж точно, Николай Григорьевич, ох, Николай Григорьевич, ух, Николай Григорьевич… Вот уж точно…
   МИНЯ. «Жизнь дается человеку один раз. И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно…»
   ФЕКЛА. Вот это хорошая. Читай давай с чувством.
   МИНЯ. «Не было мучительно больно!! Больно!!! За бесцельно прожитые годы!!! Чтобы не жег позор!!! За подленькое!!! И мелочное!!! Прошлое!!! Эф. Эм!!! Достоевский!!!…»
   ФЕКЛА. Хорошая, хорошая… Читай..
   МИНЯ что-то бубнит.
   Все в разных углах дома.
   Темнота.
   Конец первого действия.

Второе действие.

   Через сутки. Дело к вечеру. Все тоже в доме и вокруг него. Снова подъезжает автобус. Теперь ЭКСКУРСОВОДША говорит не так скучно, как вчера, а всерьез, быстро, со злостью и гневом:
   ЭКСКУРСОВОД. …Вот как быстро меняются в наше время времена. Наверное, ваша группа одна из последних, товарищи, которая подъезжает к этому гнусному дому. Потому будьте особенно внимательны. Дело в том, что в ближайшее время, думаю, этот дом вычеркнут из всяких планов экскурсий и вообще к чертовой матери снесут. Извиняюсь! Вы смотрите и видите на доме доску: «Здесь жил известный пролетарский писатель и публицист И.Ф. Бородаев». Мало того, рядом другая доска: «Здесь работал известный пролетарский писатель и публицист И.Ф. Бородаев.» У меня многие экскурсанты спрашивают его имя-отчество, а я, честно признаться, имени-отчества этого широкомалоизвестного писателя не знаю даже. Да кто он такой, товарищи, чтобы ему доски вешать на каждом заборе? А? Я вас спрашиваю? Зачем нам такие кумиры, товарищи, верно? Тут только третьей доски не хватает: «Здесь жил и работал И.Ф.Бородаев!» Фамилия какая-то скользкая, гнилая, придуманная. Небось, псевдоним! А на самом деле какой-нибудь Шницельблюм! Еще надо проверить его вклад в наше с вами светлое будущее, да ведь? А то досок понавесили, а экскурсоводам за экскурсию платят – шесть рублей сорок копеек, вы представляете? Задавиться можно! Колбасы на завтрак не купишь! А вы думаете, легко с вами? Ага, как же! Людям платят все меньше и меньше, а на содержание вот таких вот домов, которых тут понатыкано Бог знает сколько, уходят все городские деньги! Мы мантЫлим с утра до ночи, а они… У нас хозрасчет и рынок! Надо беречь каждую копейку! Вчера вот в «Рабочем Дощатове», товарищи, была статья «Ненужные кумиры». Там вот как раз про этого Бородаева, что никакой революции он не делал, а наоборот – был агент царской охранки! Правда, я толком не прочитала, мне муж рассказывал, но могу сказать точно, что вдарили ему там в газете крепко! Пусть знает. Так ему и надо. Ну кто, кто из вас его книжки читал? Да никто. А прямо молимся на него. Деньги вон какие на доски угрохали. Много у нас в жизни негативного, товарищи, и не будем на глаза надевать шорты, не будем прятаться от всего, бьющего прямо в глаза наши своей неприглядностью и негативной очевидностью. Прям писателей развелось до чертовой матери, извините, товарищи, прям, сейчас все грамотные такие, прям, плюнуть нельзя, —обязательно в писателя попадешь. И всем – доски подавай! А тут, наверное, его родственники живут и тоже, наверное, агенты царской охранки. Паек получают, пенсии от государства получают ни за что, ни про что, а вот экскурсоводам за всю эту бодягу – шесть рублей сорок копеек… Поехали, Коля, отсюда, вон там за Зеленой Рощей к церкви подъедешь, мы лучше там выйдем, церковь посмотрим. У меня, прям, товарищи, на этого Бородаева-Шницельблюма злость, прям, такая, я всю ночь, прям, не спала… Извините, что вам так все высказываю, но ведь правда: зачем нам такие кумиры?! Ненужные они нам совсем, ненужные нам такие кумиры! Поехали, Коля, заводись, ну?!