Колычев Владимир. Томится душенька на зоне

   – Сначала съемки, а потом домой, – хищно усмехнулся он.
   – Ты же актриса! А настоящей актрисе все равно, в каких фильмах сниматься!
   Она узнала этот голос. Адам?! Он-то что здесь делает?
   Он спускался по лестнице с важным и снисходительно-насмешливым видом третейского судьи, которому решать, быть унизительным съемкам или нет.
   – Адам, что здесь происходит? – в надежде на помилование обратилась к нему Евгения.
   – Как что? Сбывается твоя мечта, – измывательски хмынул он.
   – Это ты все подстроил? – чуть не плача спросила она.
   Сама должна была догадаться, что Адам не оставит ее в покое. И Олег Коготков мог подыграть ему, что, собственно, он и сделал. Это Адам вырыл для нее яму, а его дружки ее туда загнали. Их трое, и нет никого рядом, кто мог бы им помешать. Евгения остро осознавала, что она целиком во власти привыкших к безнаказанности мажоров.
   – Не подстроил, а устроил. Ты же хотела сниматься в кино. И с режиссером хотела переспать... Я буду твоим режиссером...
   – Но я не хочу сниматься.
   – А ты уже снялась, сучка! – презрительно скривился он. – Ты что, думала, с лохом связалась? Козью морду мне делала. Думала, что я стерплю? Нет, прогадала ты, детка! Пора исправлять свои ошибки...
   – Я ничего такого не делала. Я хочу домой...
   – Сначала съемки, а потом домой... Гена, камеру!
   «Ассистент» вышел из холла, но скоро вернулся с видеокамерой в руках.
   – Не надо, – Евгения была близка к истерике.
   – Раздевайся, – потребовал Адам.
   – Я не могу!
   – Перед Олежей раздевалась, а передо мной не можешь?
   – Раздевалась, но для журнала...
   – А это для кино!
   – Это не кино, это порнография!
   – Сама ты порнография!
   Адам резко подался к ней, руками схватил за ворот кофты, сильным движением разорвал ее на две части. Евгения очень пожалела, что оставила бюстгальтер дома.
   – Шлюха ты! – в бешенстве заорал на нее Адам. – И только попробуй сказать, что это не так!
   – Пусть дальше раздевается, – дрожащим от возбуждения голосом попросил «ассистент».
   – Какие же вы сволочи! – закрывшись руками, простонала Евгения.
   Но это лишь еще больше распалило Адама.
   – Заткнись!
   Он наотмашь ударил ее раскрытой ладонью по лицу. Может, и не со всей силы, но Евгения не смогла удержаться на ногах.
   Она упала, а «режиссер» и «ассистент» схватили ее за руки-ноги и потащили в спальню на второй этаж. Она сопротивлялась, но слишком крепко держали ее насильники.
   В спальне она оказалась на кровати. Здесь Адам ударил ее по ушам сложенными в пригоршню ладошками. Она оглохла и на какое-то время выпала из реальности. Когда пришла в себя, Адам уже бросал на пол ее трусики. Она попыталась вырваться из-под него, но не хватило сил.
   – Еще раз дернешься, убью! – пригрозил он, показав ей кулак.
   Евгения зажмурилась. Она очень боялась, что этот подонок сломает ей нос. Кому она потом будет нужна с таким дефектом...
   – Адам, ну давай по-хорошему! – взмолилась она. – Только ты и я...
   – По-хорошему?.. По-хорошему давай!
   Он махнул рукой, выгнав своих дружков из комнаты. Взял со стола бутылку «Амаретто», свинтил пробку, наполнил стакан до краев.
   – Пей! – потребовал он. И с кривой усмешкой добавил: – Чтобы хоть какое-то удовольствие получила...
   – Будешь ласковым, будет и удовольствие, – через силу улыбнулась она.
   Будь ее воля, она бы убила этого мерзавца. Но не могла она этого сделать, поэтому приходилось выкручиваться. Пусть лучше она окажется под ним одним, чем еще и под его дружками. Пусть из трех зол будет всего одно, и чтобы без видеокамеры... А от ликера она отказываться не стала. Удовольствия она все равно не получит, но спиртное поможет сгладить мерзость ощущений.
   Она еще не успела захмелеть, а он уже втиснулся между ног.
   – Может, еще выпьем? – спросила она в надежде хоть на чуть-чуть оттянуть момент.
   – Хватит с тебя!
   Адам оказался прав. Хмельное ударило в голову, Евгения сильно запьянела, и это позволило ей представить на его месте Никиту.
   Адама надолго не хватило. Он отстранился от нее, а она уже, казалось, не могла встать – настолько хмельным оказался ликер. Еще до того, как в комнате появился «ассистент», она успела понять, что в напиток подмешана какая-то гадость.
   Она плохо соображала, у нее не было сил подняться, не говоря уже о том, чтобы оказать сопротивление раздевающемуся Гене. Но и желания принять этого ублюдка тоже не было.
   – Вы... Вы за это заплатите... – в ужасе пробормотала она, понимая, что ей придется иметь дело со всей троицей.
   – Заткнись, шалава! – прикрикнул на нее разгоряченный Адам.
   «Ассистента» могли остановить ее слезы, ручьями катившиеся по щекам. Но парень лишь презрительно усмехнулся.

* * *

   О том, что произошло с Женей, Никита узнал от сестры, и то случайно. Она жаловалась Кате по телефону, та ее утешала. А он подслушал.
   Он не постеснялся прижать сестру к стенке.
   – Давай колись! Что с Женькой?
   – Что-что, изнасиловали девчонку... Как знала, что это добром не закончится.
   – Кто?
   – Да этот, Адам... Она с ним разругалась, встречаться не хотела, а он отомстил. Через Коготкова ее вытянул, тот сказал, что ее в кино снимать собираются, она, дура, клюнула... В общем, сняли девчонку, что называется, на троих... Она заявление в милицию написала. Все правильно, пусть теперь Адам женится на ней...
   – Она хочет, чтобы он на ней женился?
   – Нет, она-то как раз этого и не хочет... Но ему же надо как-то выкручиваться. Или женится, или хотя бы денег даст...
   – Де-енег! – передразнил сестру Никита. – У девчонки горе, а она уже барыши подсчитывает.
   – Так не мои барыши, чужие.
   – Коготков, Коготков, знакомая фамилия.
   – Олег Коготков, наш одноклассник. Он сейчас модный фотограф. Раньше цветочки-бабочки на свой «ФЭД» щелкал, а сейчас фотомоделей снимает. И Женьке фотосессию сделал, сказал, что в журнале покажут... Ее снял, а меня нет. Она красивая, фотогеничная, как будто я с бугра, – грустно улыбнулась Катя.
   – И где он живет?
   – Кто, Коготков? Да в нашем квартале, тут идти три минуты... А зачем тебе? – всполошилась сестра.
   – Да про фотоссесию поговорить с ним хочу.
   – А может, об Адаме хочешь поговорить? – догадалась она.
   – Неважно... Где он живет, адрес?
   – Не связывался бы ты с ними! Он же мажор, тебя же по стенке размажут!
   – Не размажут... Раз ему морду набил, и ничего. И второй раз набью, и третий...
   – Я не дам тебе адрес!
   – А я говорю, дашь!
   Требовательный тон не убедил Катю, тогда Никита перешел на увещевательный. Он умел расслаблять женское сознание и сейчас добился своего.
   Но до Олега Коготкова он так и не добрался. Во дворе его дома он увидел черный «Мерседес», возле которого, пятой точкой опершись на капот, стоял Адам. И с ним еще какой-то молодчик в яркой оранжевой рубашке и с гривой осветленных волос.
   Никита готов был растерзать подонка, но ему не хватило запала. Приблизившись к Адаму, он вдруг понял, что ему не хватает решительности. Во-первых, парень мог дать ему сдачи, поставить новый синяк на месте сошедшего старого. Во-вторых, его мог поддержать крашеный клоун.
   Но и назад Никита повернуть не мог.
   – Ну ты и чмо! – выплеснул он в лицо Адаму.
   – Опля! Вспомнишь козла, он и прискачет! – язвительно ухмыльнулся тот.
   – Козел – это ты!.. Как ты мог, тварь?
   – Что мог?! С Женькой?! – догадался подонок. – Как она могла, так и я мог... Да, Генка, скажи, как эта сучка зажигала!
   – Заманала всех! – с радостью подтвердил крашеный. – Мы ей хватит, говорим, а она – давай, давай. Мало, мало...
   – А ты не знаешь, что у Женьки бешенство матки! – похабно гоготнул Адам. – Шлюха она конченая! Пусть спасибо скажет, что мы ее поимели...
   – Спасибо!
   И все-таки потухший было запал сработал. Не стоило Адаму наговаривать на Женю. Но он допустил ошибку, и, распалившись, Никита все-таки ударил его кулаком в челюсть. Когда-то давно он занимался боксом, а тут еще праведная злость... Адам упал на землю, перекувыркнувшись через капот.
   – Ты что, дикий? – испуганно, но с гонором неприкасаемого князька взвыл его дружок.
   Никита бить его не стал. Достаточно было показать ему кулак, чтобы загнать в машину.
   Со двора Никита уходил с видом победителя. Он как мог, так и отомстил за Женьку. А она сама уж пусть решает, прав он был или нет.

* * *

   Усатый дознаватель с лысеющей головой смотрел на Евгению с бессильным сожалением.
   – На твоем месте, девочка, я бы забрал заявление, – но голос его звучал уверенно и даже жестко.
   – Но вы же не на моем месте...
   Ей неприятна была эта кутерьма вокруг своей персоны. Может, она и правда сглупила, что подала заявление в милицию. Но его приняли, она уже прошла унизительную процедуру в судмедэкспертизе, получила заключение, что половой контакт имел насильственный характер. Поздно уже останавливаться. Да и не хотела она, чтобы подонки ушли от наказания. И мать с отцом настаивали на том, чтобы она довела дело до конца.
   – Володарцева, я тебя прекрасно понимаю. Тебя изнасиловали, ты жаждешь справедливости...
   – Только я жажду справедливости? – перебив дознавателя, спросила Евгения. – А вы?
   Уж очень ей не нравился этот заковыристый тип с масленым взглядом. Она подумала, что, пригласи его Адам стать четвертым в тот роковой для нее день, он бы не отказался.
   – Ну конечно же и я хочу, чтобы преступникам воздалось по заслугам, – поморщившись, как будто через силу сказал он. – Но, если честно, я беспокоюсь за тебя... Ты знаешь, кто такой Адам Потапов?
   – Подлец и насильник.
   – Да, но его отец уважаемый человек. И поверь, он очень не хочет, чтобы его сын садился в тюрьму.
   – А я очень не хотела, чтобы его сын меня насиловал. Но ведь это случилось...
   – А ты уверена, что был факт насилия? – хлестко спросил дознаватель.
   – Уверена.
   – А может, все было несколько иначе. Возможно, ты сама спровоцировала ситуацию.
   – Может, вы еще скажете, что я сама изнасиловала и Потапова, и Быкова, и Заречного?
   – Ну нет, это вряд ли... Но ты могла по доброй воле уступить Потапову. Ну а потом, в порыве страсти, так сказать, переключиться на Быкова...
   – В порыве страсти?! – взбеленилась Евгения. – Скажите, вы дознаватель или шут гороховый?.. Извините, я не хотела вас обидеть...
   Она и сама поняла, что переборщила. Но слово уже вылетело.
   – Да я не обижаюсь, – уязвленно посмотрел на нее дознаватель. – Профессия не позволяет обижаться... В общем, если вы настаиваете, решение о возбуждении уголовного дело по факту вашего изнасилования будет принято, дело передадут в прокуратуру, будет следствие. Но прежде чем принять решение, я должен предупредить вас, гражданка Володарцева, что в России не существует программы защиты потерпевших и свидетелей. Мы не можем приставить к вам охрану, а я не исключаю морального или даже физического воздействия со стороны родственников обвиняемых. Конечно, если такие факты будут иметь место, вы должны будете сообщить об этом в правоохранительные органы, где вам обязаны будут помочь. Но... Вы же не с Луны свалились, Евгения Павловна, и прекрасно знаете, в какой стране вы живете... Еще раз подумайте, стоит вам ввязываться в это дело или нет? Может, лучше передумаете? Зачем вам дурная слава?.. Тем более что еще можно забрать заявление, а после того как дело передадут в прокуратуру, будет поздно повернуть назад...
   – Я вас внимательно выслушала. Но я не стану забирать заявление.
   Евгения и сама понимала, что впереди ее ждут изнурительные беседы, допросы в прокуратуре, ей предстоит дать обвинительные показания в суде. Нудно все это, муторно и унизительно. Но у нее не было ощущения, что она совершает ошибку.

Глава 4

   Адам знал, как воздействовать на отца с наивысшим коэффициентом полезного действия. Поэтому он нагрянул к нему в отдельный кабинет ресторана, где тот обедал со своей новой пассией. Выследил его и нагло вторгся на его личную территорию. У белобрысой красотки вздыбился бюст от возмущения, а у отца отвисла нижняя челюсть.
   – Адам?! – ошалело протянул он.
   Раньше он был занюханным чиновником в райисполкоме, но фортуна забросила его в более высокие сферы, на более крутую должность. Он был одним из немногих бонз, кто стоял у руля приватизации. Ни один прокурор не знает, сколько денег прошло через его руки, и не счесть, сколько их осело в сановном кармане. Приосанился батя, раздухарился, купил костюм за три тысячи баксов, завел себе молодую любовницу. И охрана у него – внештатная, за свой счет, но достаточно эффективная, если до сих пор он жив, здоров и по бабам ходок.
   – Да все нормально, отец... Как зовут? – нахально спросил Адам, обращаясь к его подружке.
   – Вероника, – оторопело глянув на отца, нехотя ответила та.
   – Не кисло выглядишь, Вероника. Грудь своя или силикон?
   – Своя! – краснея, в смущении кивнула она.
   – Адам! – возмущенно призвал его к порядку отец. – Что ты себе позволяешь?
   – Ну, я же не спрашиваю, что позволяешь себе ты...
   Адам точно знал, что отец во многом зависит от матери. Пусть она не молода и не такая красивая, как прежде, но на ее имя зарегистрирована фирма, процветающая благодаря стараниям влиятельного мужа. И если она узнает про любовницу, то ему несдобровать.
   – Нахал!
   – Ну, отправь меня в тюрьму, на перевоспитание! – ухмыльнулся Адам, усаживаясь на свободное место за столом.
   Есть он не хотел, но ягоду с виноградной грозди сорвал.
   – Хватит!.. Вероника, если позволишь, я бы поговорил с этим бедокуром, – посмотрел на свою любовницу отец.
   Красотка взяла ключи от машины, глянула на Адама с недовольством, замаскированным под смешливую улыбку, и, вихляя бедрами, вышла из кабинета.
   – Нашел время, когда приходить, – осуждающе покачал головой отец.
   – Ну почему же, она правильно выбрала время. Почему бы не пожрать на халяву? Откуда она, из Мухосранска?
   – Разговор не о ней, разговор о тебе... В тюрьму ты не пойдешь, это я тебе обещаю. И ареста не допущу...
   – Ареста?
   – Да, дело уже в прокуратуре. И прокурор в любое время может выдать постановление на твой арест. А ты как думал? Сунул, плюнул и трава не расти?.. Неужели по-хорошему нельзя было?
   – Да она сама так хотела. Нажралась, тварь, и в постель всех потянула... Она замуж за меня хочет, неужели не ясно? Ждет, когда я с поклоном к ней приду!
   – А ты вообще к ней подходил?
   – Еще чего! – фыркнул Адам.
   – А я подходил... Красивая девушка. И замуж она за тебя не хочет...
   – Красивая... В гробу я таких красавиц видал...
   Не так давно Адам думал, что влюблен в Женю, но сейчас думал о том, как можно глубже втоптать ее в грязь. Не зря говорят, что от любви до ненависти всего шаг...
   – Сколько она хочет? – озлобленно спросил он.
   – Чего? Денег?.. Не хочет она денег...
   – Значит, мало предложил.
   – Мне лучше знать, сколько предлагать, – нахмурился отец. – А ты думай, как жить дальше?
   – Как дальше жить? Нормально буду жить. Ты меня отмажешь.
   – А если не получится?
   – Ты же сам только что сказал, что в тюрьму я не сяду...
   – Сказал... Еще раз поговорю с твоей Женей. Она девушка неглупая. И актриса. Или нет?
   – Порнозвезда, русская Чичолина, этио...
   – Прекрати. С отцом разговариваешь, а не со своими дружками... Знакомый режиссер у меня есть, думаю, можно сделать предложение, от которого она не сможет отказаться...
   – Давить ее надо, топить... – скривился Адам. – Нечего с ней церемониться... Шлюха она. Еще и целку из себя корчит, аж противно...
   Он достал из-за пазухи пакет с фотографиями, бросил отцу.
   – Что это?
   – Порномодель готовится к съемкам в очередном фильме, – пренебрежительно хмыкнул Адам.
   Фотографии он взял у Олега Коготкова. Женя в купальнике, Женя топлес... Хороша, сучка. Но пусть ее красоту сожрет злобная старуха-тюрьма. И он свою гордыню потешит, и она никому не достанется.
   Фотоснимки произвели на отца впечатление. Он еще раз убедился, что Женя достойна его кобелиного внимания. Но у Адама был способ воздействовать на него, и он обязательно к нему прибегнет.
   – И что это доказывает? – спросил отец.
   – А то, что эта недотрога еще та шлюха... Она уговаривала нас сняться с ней в порнофильме, – нагло соврал Адам.
   – Врешь ведь.
   – Нет!.. И еще у Лешки скоро день рождения.
   – При чем здесь это?
   – Да при том!.. Короче, отец, я не знаю, как это делается, но эту сучку нужно уничтожить. Она хочет, чтобы я сел. Так пусть сядет сама. Это мое условие!
   – Условие?! – побледнел отец. – Ты меня шантажируешь?
   – Нет, – не моргнув глазом, качнул головой Адам. – Просто прошу как сын отца. А про эту дуру белобрысую я ничего маме не скажу, обещаю... И еще...
   – Что еще? – поморщился отец.
   – Мне бы Вадика твоего. На пару часиков.
   – Зачем?
   – Да с козлом одним поговорить... Он мне чуть челюсть не сломал...
   Адам знал, что отец им не совсем доволен. Его не устраивают «тройки» в его зачетке, ему не нравится его отношение к жизни, но, как бы то ни было, он единственный сын своего отца, и ему можно все. Машину, квартиру, деньги на карманные расходы в больших количествах. И охранников он своих ему одолжит, чтобы проучить зарвавшегося Никиту. Адам ничуть в том не сомневался.
   Заручившись поддержкой отца, он вышел из кабинета, подошел к машине, где томилась в ожидании Вероника.
   – Извини, что помешал, – ничуть о том не жалея, сказал Адам.
   – Да ладно, чего уж там...
   Она протянула ему руку, чтобы он помог ей выйти из машины. Адам сделал вид, как будто не заметил этого. Но когда она все же вышла без его помощи, он не постеснялся провести рукой по ее гладкой спине, лишь наполовину прикрытой сарафаном.
   – Следи за папиком, а то как бы он моей шалавой не увлекся...
   – Какой шалавой? – заинтригованно спросила она и глуповато захлопала глазками.
   Он многозначительно промолчал. Если не дура, сама обо всем узнает от отца. Если нет мозгов, то и говорить с ней на эту тему не стоило.

* * *

   Наука соблазнения неразрывно связана с искусством избегать конфликтных ситуаций. Ведь по морде можно получить не только от объекта притязаний, но и от его второй половины, неважно, узаконенной или нет...
   Увы, но Никита иногда попадал в переделки. Однажды он чуть не схлопотал от мужа очаровательной блондинки с образцово-показательным бюстом, правда, тогда удалось объясниться, иначе говоря, запудрить парню мозги. Потом была встреча с другом глупой и дурноватой на внешность брюнетки. Было б не так обидно, если бы он домогался ее, так нет, все наоборот. Но парень оказался крепким орешком и к тому же абсолютно невосприимчивым к словесному воздействию. Никита попал тогда в больницу с переломом челюсти. В третьем случае он смог отбиться и сам хорошенько поколотил рогоносца...
   Тогда он был в зените своего сексуального величия. Снимал все, что движется. А сейчас с ним непонятно что происходит. В студенческий лагерь надо ехать, а неохота. Девчонок там больше, чем крабов в море, а ему не хочется уезжать из Москвы. И на женщин совсем не тянет. Хочется уединиться где-нибудь в тишине, поразмыслить над бренностью суетного бытия. Своей бочки, как у Диогена, у него не было, в квартире душно, зато в парке есть любимое место, где можно спокойно полежать под деревом, поспорить мысленно, например, с Артуром Шопенгауэром, который утверждает, что единственный мужчина, который не может жить без женщин, – это гинеколог. Даже сейчас, когда его плотский фитиль прикручен, Никита мог уверенно сказать, что без женщины жизнь для него невозможна; уж без одной, так это точно...
   Только он прилег, только открыл книгу, как появился он, очередной рогоносец. Четвертый случай... И как обидно, что встреча с ним произошла сейчас, когда нет больше желания волочиться за юбками. А может, это был ангел, спущенный с небес для того, чтобы призвать Никиту к покаянию за прошлые грехи?.. Правда, детина, стремительно надвигающийся на него, больше похож был на демона. Злые глаза, ожесточенное лицо, кулаки, что кувалды.
   Перед глазами у Никиты пронеслась вся его жизнь... с Ириной Б., которую он любил очень долго, целых три дня кряду. Он ходил к ней в малосемейку, где она жила с мужем, рискуя нарваться на неприятности. А ведь знал он, что муж у нее таксист с уголовным прошлым... Давно закончился этот роман, но, похоже, возмездие свершится только сейчас.
   – Ну, наконец-то я тебя, урода, нашел! – заорал детина и, не останавливаясь, пнул его ногой в живот.
   Но Никита успел отпрыгнуть назад.
   – Ты мужик или козел? – заорал на него Толик; так, кажется, называла его Ирина Б. – Че ты прыгаешь, как раненый?
   Он снова ударил, но Никита снова отскочил. И только с третьего раза он сумел достать его, костяшками кулака рассек бровь. Никита разозлился, ударил в ответ. Попал кулаком в скулу, но детина этого, казалось, даже не заметил.
   – Убью! – взвыл он и снова бросился в атаку.
   Он бы похоронил его под градом ударов, если бы вдруг не появились люди в черных масках и с бейсбольными битами в руках. Их было двое. Никита и опомниться не успел, как стоявший у них на пути Толик оказался на земле с разбитой головой.
   Второй удар битой предназначался самому Никите. Он видел ярость в глазах человека под маской. И бита в его руках уже занесена над головой. Длинная дубинка, от нее не отпрыгнешь.
   – Ты его убил! – крикнул второй налетчик, глядя на окровавленного и бьющегося в конвульсиях детину. – Сваливаем!
   Они бегом бросились в глубь парковой зоны, оставив Никиту наедине с умирающим человеком.
   Он бросился к аттракционам, где мог быть телефон, чтобы вызвать «Скорую помощь». К счастью, он смог позвонить. И Толик был еще жив к тому моменту, как прибыли врачи. Его забрали, увезли, а Никитой занялся прибывший наряд милиции.
   Он рассказал, как все было. Нашлись и свидетели, которые подтвердили его слова о двух громилах в масках. Капитан-оперативник на месте запротоколировал его показания, выписал Никите повестку на завтра и отправил его домой.
   Не думал он, отправляясь в милицию, что ему придется там заночевать. Занимавшийся им оперуполномоченный уже не был так милостив к нему, как вчера.
   – Я из-за тебя, Сонцев, всю ночь, считай, убил... Женой покойного...
   Вид у капитана Кипелова был помятый, и запах перегара угадывался хорошо. Но Никита только мог строить предположения, как долго и в каких позах он допрашивал Ирину Б. «Жену покойного»... Оказывается, Толик все-таки умер, обреченно подумал Никита.
   – Признавайся, у тебя был с ней роман? – Нехорошо глянув на него из-под низких кустистых бровей, оперуполномоченный поднялся, взял графин, налил воды в ладонь, смочил плешивую голову, а затем сделал несколько глотков прямо из горлышка.
   Графин остался у него в руках. С ним он подошел к Никите, встал у него за спиной.
   – Ну, я жду ответа!
   Казалось, он вот-вот опустит графин ему на голову.
   – С кем роман?
   – С Иркой, твою мать!
   – А-а, ну, был...
   – Ну, вот и ладненько...
   Кипелов снова смочил себе плешь, поставил графин на место и вернулся за свой стол. Взял из папки бланк протокола и, не обращая внимания на Никиту, молча принялся что-то писать.
   Прошло не меньше часа, прежде чем он протянул Никите заполненный бланк.
   – Ознакомься и распишись.
   Нелегко было разобрать почерк оперативника, но все же Никита осилил текст. От возмущения у него запылали щеки.
   – Это что за ересь?
   Оказывается, у него был роман с Ириной Б., он хотел на ней жениться, а чтобы избавиться от ее мужа, нанял двух амбалов, которые в конечном итоге организовали драку «между двумя парковыми аллеями» и «нанесли один побой по голове» гражданину Б. Но не только Никиту обвинял грамотей из уголовного розыска. «Гражданка Б. все время производила нарушение семейной жизни путем непонимания мужа и понимания своего любовника гражданина Сонцева»...
   – Это не ересь, это убийство! – непоколебимо уверенный в своем судьбоносном величии, важно изрек офицер.
   Никита обреченно вжал голову в плечи. Он не хотел отвечать за убийство человека.
   – Но я никого не нанимал.
   – Да, но роман с гражданкой Б. у тебя был.
   – Был.
   – И ты хотел избавиться от ее мужа! – наседал Кипелов.
   – Нет. Это было мимолетное увлечение. Я уже и забыл об Ире, но вчера появился Толик и напомнил, на мою голову...
   – Да нет, напомнили на его голову. Его убили, а не тебя... Убили, Сонцев. Убили!!! И в этом убийстве виноват ты!
   – Вы не понимаете или не хотите понять. Толик узнал о нашем романе, нашел меня, набросился на меня с кулаками. Вот, бровь разбил...
   – Ну, разбил, и что?.. Вы позвали его в парк, чтобы свести его с вашими наемниками. Они немного задержались, между вами и гражданином Б. завязалась драка, в результате чего вы получили незначительную травму. А потом появились нанятые вами люди, ударили его по голове... Это ваши люди убили гражданина Б. И вам за это отвечать.
   – Никого я не нанимал.
   – А я говорю, нанимал! – рыкнул Кипелов.
   – Бред.
   – Протокол подпиши.
   – Нет.
   – Ты дурак или чего-то не понимаешь? – зло, но вместе с тем увещевательно глянул на Никиту капитан. – Сейчас ты подпишешь протокол допроса, затем я возьму с тебя подписку о невыезде и отправлю домой. Суда будешь дожидаться дома. Дома!.. А не подпишешь, я тебя задержу, отправлю в КПЗ, затем в следственный изолятор. Суда будешь дожидаться в душной камере, до отказа забитой уголовниками. Ты же и дня там не проживешь, тебя там опустят, заставят жить на параше...