Колычев Владимир. Живая пуля

   – В спину. Ножом.
   Никита видел, как лежала Антонина, и мог представить, как убийца ударил ее ножом. Он подкрался к ней со спины и, чтобы она не кричала, закрыл ей рукой рот. Только после этого и нанес удар. В левую почку, хотя разумней в его положении было бить в правую. Но может, он был левшой. Если так, то все логично…

Глава 4

   Мужчина стоял у двери, упираясь в нее лбом, а пальцем давил на клавишу звонка, даже не глядя на него. Звонил настырно. Ему не открывали, а он звонил, звонил…
   – Я сейчас полицию вызову! – донесся из-за двери возглас.
   Но мужчина ничего не сказал, и голову от двери не оторвал. И пальцем продолжал давить на красную клавишу. Инна стояла у него за спиной, но он даже не обращал на нее внимания.
   – Мужчина, вам плохо? – спросила она.
   Какое-то время он стоял неподвижно, но вдруг резко обернулся к Инне и уставился на нее. Ей стало не по себе от той злобы, которая бушевала в его глазах.
   – Ты кто такая? – сиплым прокуренным голосом спросил он.
   Инна поморщилась от того, что в нос ударил запах перегара, смешанного с табачной вонью.
   – Старший лейтенант юстиции Демичева, следственный отдел Потоцкого РОВД.
   Это подействовало – мужчина присмирел. Хотя и не совсем.
   – Удостоверение покажи! – без агрессии, но все-таки грубо потребовал он.
   – А на каком, извините, основании? – удивленно повела бровью Инна.
   – Ну, вы же к моей теще пришли… Слышь, теща, к тебе из полиции пришли! – рявкнул он и стукнул кулаком по двери.
   – Что-то вы не очень вежливы с тещей, – заметила она.
   – А кто виноват в том, что мою Антонину зарезали? – скривился мужчина.
   – Ах, так, значит, вы бывший муж покойной Антонины Сухониной, я правильно понимаю?
   – Не совсем. Я не бывший муж, а настоящий… – казалось, он вот-вот пустит слезу. – Это для нее я был бывшим мужем!
   Мужчина зло ударил кулаком в дверь, но та вдруг открылась, и он едва не потерял равновесие. Однако удержался на ногах, а женщина, открывшая дверь, испуганно отшатнулась.
   – Это вы? – спросила она, заплаканными глазами глянув на Инну.
   Мать покойной Антонины Сухониной была высокой, дородной женщиной лет шестидесяти. Волосы седые, а платок черный – такой вот траурный контраст.
   Инне приходилось общаться с ней вчера. И сегодня она пришла к ней, чтобы поговорить о ее бывшем зяте, но тот сам пожаловал к теще.
   – Да, хотелось бы задать вам несколько вопросов…
   Сегодня у нее выходной, но что-то не сидится дома. Да и дело уже завтра могут у нее забрать, поэтому нужно спешить. Вдруг она сможет раскрыть убийство Сухониной уже сегодня?
   – И не вам одной, – горько усмехнулась женщина, глянув на своего бывшего и ненавистного ей зятя.
   – Ладно, пойду я!
   Мужчина повернулся к Инне спиной и направился к лифту.
   – Дмитрий Васильевич, куда вы? У меня к вам есть вопросы.
   – Да? Ну, поехали… – не оборачиваясь, махнул он рукой.
   Инна в замешательстве глянула на женщину. Ирина Семеновна от нее никуда не денется, но так ведь и ехать с этим типом ей никуда не хотелось. Чего уж греха таить, страшно стало.
   – Не надо с ним никуда ехать! – предостерегающе мотнула головой женщина.
   – Дмитрий Васильевич, остановитесь! Мне нужно с вами поговорить!
   – Вызывай повесткой, юстиция! – Сухонин зашел в кабинку лифта и оттуда, не выглядывая, помахал ей рукой.
   Повестка – это время, а ей надо было спешить. Инна собралась с духом и последовала за мужчиной. Лифт плавно тронулся, но Сухонин изобразил, что его тряхнуло и бросило на Инну. Он навалился на нее, прижав к стене.
   – Пардон!
   Ее чуть не стошнило от исходившего от него запаха. Может, отвращение и привело в действие защитный механизм. Нога как будто сама по себе оторвалась от пола, и коленка нашла цель.
   Инна всерьез готовила себя к службе в полиции. До института занималась тхэквондо, а во время учебы освоила приемы из боевого самбо. Потому и удар оказался сильным и точным. Ей показалось, что ударила она сильно. Только сам Сухонин даже не пискнул. И отстранился он с таким видом, как будто ничего не случилось. Лишь усмехнулся – дескать, не больно ему…
   Лифт остановился, и Сухонина снова как бы тряхануло. И движение он сделал, чтобы навалиться на Инну. Но не навалился, а только, пугая, дернулся. И еще угрожающе крякнул, сделав страшные глаза. После чего рассмеялся.
   – Не смешно! – зло глянула на него Инна.
   – Ну, кому как… Ладно, барышня, расслабьтесь! На самом деле я самый безобидный человек на свете.
   Он подвел ее к «Икс-пятому» «БМВ», снял машину с сигнализации, даже открыл для Инны правую переднюю дверь. Выглядел он неважно – лохматый, небритый, неряшливый, ветровка застиранная, рубашка несвежая, джинсы затертые чуть ли не до дыр. Но машина престижная, дорогая и еще не старая.
   – Нет, лучше ко мне, – покачала она головой, взглядом показав на свою «Хонду».
   У нее тоже внедорожник. Машина не новая, но претензий к ней никаких. Однако Сухонин отрицательно покачал головой.
   – Или вы ко мне, или я уезжаю, – поставил он ее перед выбором.
   Инне пришлось выбрать второе.
   – Ваша машина? – спросила она, когда Сухонин сел за руль.
   – Нравится? – ухмыльнулся он. – Сейчас покатаю!
   – Не надо меня катать!
   Она вырвала у мужчины ключ, который он поднес к замку зажигания.
   – Это ограбление! – засмеялся он.
   – Звоните в полицию! – съязвила она.
   – И позвоню!..
   – Лучше сразу в ГИБДД. А потом сразу на освидетельствование. Сколько у вас там промилле в крови?
   – Ноль целых ноль десятых… А если серьезно, сейчас мы поедем ко мне. Вы же пришли к моей теще в гости. И ко мне можете прийти… Не бойтесь, не обижу.
   – А почему я должна бояться?
   – Ну, у меня же судимость. И вы это знаете.
   – Знаю, – не стала кривить душой Инна.
   Она не собиралась никуда ехать и ключи не отдавала. Но Сухонин достал из кармана дубликат и завел машину.
   – Справки обо мне наводили?
   – Наводила.
   Машина плавно тронулась с места, и ей стало не по себе. Этот мерзкий тип внушал не только отвращение, но и страх.
   – Я ведь за ограбление срок мотал…
   – За вооруженное ограбление, – уточнила Инна.
   – Точно, семь лет как с куста… Думаете, это я убил свою жену?
   – А вы могли ее убить?
   – Убить мог, – нахмурился Сухонин. – Но не Антонину. Я бы того козла убил, с которым она жила… Где он, в изоляторе?
   – Не важно.
   – Значит, там… Вы уж ему по всей строгости закона, пожалуйста!
   – За что?
   – Как за что? А разве не он мою Антонину убил?
   – Пока не знаю…
   – А меня вы зря подозреваете. Я не при делах. У меня бизнес, я от криминала давно уже отошел. И Антонину очень любил… Не мог я ее убить… Это все козел этот, он ее убил… Как его фамилия?
   – Не важно.
   – Жаль, я не при делах, а то бы я его, падлу, на тюрьме достал!
   – Дмитрий Васильевич, где вы находились пятого июня с четырех до шести часов утра?
   – Дома был.
   – С кем?
   – Ну не с бабой же… Я Тоньку любил! – Сухонин вдруг ударил себя кулаком в грудь. – Мне больше никто не нужен!
   – Кто может подтвердить, что вы находились дома?
   – Витька. Он ко мне в четыре утра заявился, рыбак хренов.
   – Рыбак?
   – Ну, дом у меня у самой речки, запруда там, карпы водятся. Если есть желание, можно удочки забросить… Или вы уже? – ухмыльнулся Сухонин.
   – Что «уже»? – в ожидании непотребного подвоха нахмурилась Инна.
   – В мою прорубь удочку закинули? Только не поймаете вы там ничего. Не убивал я Антонину!
   – А могу я поговорить с этим Витькой?
   – Легко!
   Сухонин взял телефон, набрал номер:
   – Витек, ты дома?.. Никуда не уезжай, я сейчас подъеду, разговор есть.
   Виктор Верютин жил в крупнопанельном доме на южной окраине города. Это был мужчина лет тридцати пяти, такой же неказистый и запущенный, как и Сухонин, и перегаром от него разило за версту. Но если из Сухонина жизненная энергия била ключом и был он уверен в своих силах, тот это был полной его противоположностью – жалкий, забитый, робкий.
   Верютин подтвердил то, что сказал Сухонин, но Инна не поверила ему. Слишком уж большое влияние имел на него Сухонин, чтобы поверить. Она записала его адрес, номер телефона, чтобы поговорить с ним позже и наедине. Может, он сознается в сговоре с дружком, если того не будет рядом.
   – Ну что, убедились? – спросил Сухонин, открывая для Инны дверь в свою машину.
   – Убедилась, – кивнула она.
   Но в машину не села. Не было у нее ни малейшего желания ехать к Сухонину. Да и смысла в этом не было. Если этот тип смог подбить на ложные показания своего дружка, то и в доме у него чисто. Да и как Инна могла найти запачканную кровью одежду, если у нее ни постановления на обыск нет, ни прикрытия.
   – Тогда какие вопросы?
   – Скажите, а почему вы обвиняете в убийстве Антонины свою тещу?
   – Так это ж она ее к тому хмырю толкала. Я, типа, плохой муж, а он хороший. Как будто у меня дома нет и машины… Будто моя дочка ему не чужая…
   – Юля?
   – Другой у меня нет… Вот скажите, барышня, нужна была этому козлу моя дочь? Нет, не нужна. А мне нужна!.. Вот и кого моя теща хотела счастливым сделать? Козла ей подавай! А нормальный мужик пусть проваливает, да?
   – Нормальный мужик – это вы?
   – А что, нет? – набычился Сухонин.
   – Я не психолог, чтобы давать оценки, – уклонилась от ответа Инна.
   Уж если сравнивать Сухонина с Гореловым, то первый со вторым и рядом не стоит. Горелов – мужик, а этот – какое-то злое недоразумение.
   – И вообще мне пора.
   Инна записала номер телефона Сухонина, его адрес и направилась к автобусной остановке. Там она поймала такси и отправилась к дому номер восемь по улице Фадеева. И машину ей надо было забрать, и еще хотелось поговорить с Ириной Семеновной.
   Мать Антонины открыла ей дверь по первому звонку, как будто ждала ее.
   – Вы одна? – встревоженно спросила женщина, быстрым взглядом обозрев пространство за спиной Инны.
   – Одна… Я так понимаю, вы не хотите видеть своего зятя.
   – Бывшего зятя, будь он неладен, – закрывая дверь, проговорила Ирина Семеновна.
   – Чем он вам не угодил?
   – А вы сами как думаете?
   К женщине подошла девочка лет одиннадцати, взяла ее за руку и, прижавшись к ней, молча уставилась на Инну. Она не плакала, но глаза красные от слез.
   – Здравствуй, Юля.
   Антонина Сухонина была симпатичной женщиной, а ее дочь, увы, больше похожа была на отца, чем на мать, потому внешними данными не блистала. Несимпатичная, мягко говоря, нескладная, но ведь ее вины здесь нет… Инна погладила девочку по голове, и та грустно улыбнулась ей.
   – Чай, кофе? – спросила Ирина Семеновна.
   Не дожидаясь ответа, она повела гостью на кухню. А внучку отправила в свою комнату, как будто знала, что разговор пойдет о ней.
   – Зачем сегодня к вам приходил зять? – спросила Инна, усаживаясь на стул.
   – Дочку забрать хотел.
   – А раньше почему не забирал?
   – Антонина не разрешала. Суд Юлю с ней оставил, но теперь Антонины нет… – женщина приложил палец к правому глаза, чтобы остановить слезу. – Теперь он может девочку забрать…
   – Он угрожал Антонине?
   – И угрожал, и ревновал… – Ирина Семеновна закрыла кухонную дверь. – Мне кажется, что это он убил Тоню.
   – Кажется или у вас есть основания так считать?
   – Ну а кто еще ее мог убить?
   – В убийстве вашей дочери подозревается Никита Горелов.
   – А зачем ему Антонину убивать?.. Он мужчина положительный, непьющий, не то что этот… прости господи!
   – Вы с ним знакомы?
   – Нет, но Антонина о нем рассказывала.
   – Насколько серьезные были у них отношения?
   – Замуж она за него собиралась…
   – Он звал ее замуж?
   У Инны вдруг пересохло во рту. И поданный кофе оказался как нельзя кстати. Горячий он, но Ирина Семеновна поставила перед ней сметанницу со сгущенным молоком.
   – Не то чтобы звал, но и не отказывался от возможности жениться…
   Инна размешала сгущенку, сделала несколько глотков, чтобы смочить пересохшее горло. Но сухость все равно осталась. И в душе почему-то волнение… Уж не ревнует ли она Никиту Горелову к покойнице? Но ведь это же глупо.
   – Антонина жила с Гореловым?
   – Да, жила. И была счастлива. А счастье дочери, вы должны понимать, для меня дороже всего.
   – Это я понимаю… Ваш бывший зять знал, с кем живет ваша дочь?
   – Знал. Он все про нее знал. Проходу ей не давал. Говорил, что очень сильно жалеть будет, если не одумается…
   – Антонина давно с ним в разводе?
   – Официально – два года, а неофициально – три… Он дом построил, к себе звал, а она ни в какую. Не нужно, говорит, ничего…
   – Машина у него дорогая, дом построил. Чем он занимается?
   – А разве он вам не рассказывал?
   – В общих чертах. Бизнесом, мол, занимается. А каким именно, не объяснил.
   – Там у них автосервис, машины ремонтируют. Всякие машины, – понизила голос женщина.
   – Что значит «всякие»?
   – Ну, и угнанные в том числе, – Ирина Семеновна суетливо оглянулась, как будто в кухне мог находиться кто-то посторонний.
   – Вы в этом уверены?
   – Нет, но мне кажется… Понимаете, не может он честным бизнесом заниматься. Не тот человек… Банда у них там!
   – Банда?
   – Ну а как еще называть, если он весь автобизнес в городе держит? Если хочешь автомастерскую открыть, у них разрешение спрашивать надо. Без разрешения работать не дадут. А разрешение денег стоит… Только я вам ничего не говорила! – спохватилась женщина.
   – Я вас понимаю, Ирина Семеновна, и про вас ничего не скажу.
   – Вам вообще в это дело лезть не надо… Хотя если вы Митьку подозреваете, то правильно делаете. Но пусть им занимаются мужчины, а вам лучше в сторонке постоять. С Митькой опасно дело иметь, он ведь и убить может…
   – Есть примеры?
   – Я же говорю, банда у них…
   – А Виктор Верютин тоже в этой банде состоит?
   – Не знаю такого… Я этих гадов ползучих знать не обязана… Антонина, может, знала… Ну зачем она с этим скотом связалась? Говорила же, не доведет он тебя до добра! – запричитала Ирина Семеновна.
   Инна поняла, что ей пора уходить.

Глава 5

   Понедельник – день тяжелый, особенно если похмелье мучает. Инна не употребляла, чего не скажешь про ее начальника. Майор Драпов благоухал одеколоном и мускатным орехом, и выбрит он гладко, и форма отглажена от и до, но Инну не проведешь. Болит у него голова, и в сон клонит. Однако работу вперед надо двигать, а то ведь она и остановиться может.
   – Что там у тебя с убийством… э-э… – Драпов заглянул в своей еженедельник, – с убийством Сухониной?
   – Так это не наша подследственность. Прокуратура должна это дело забрать.
   – Да, но ты же работаешь по этому делу?
   – Работаю, – согласилась Инна. – Дело возбуждено, подозреваемый задержан.
   – Только вот не колется твой подозреваемый, – вздохнул майор.
   – А если признаваться не в чем?
   – Как это не в чем? Труп у него во дворе дома нашли, орудие убийства там же лежало.
   – Отпечатков пальцев на ноже нет.
   – Значит, в перчатках был…
   – А где перчатки?
   – Выбросил.
   – А нож почему не выбросил?
   – В жизни всякое бывает…
   – Еще в жизни бывает, что бывший муж убивает свою бывшую жену.
   – Это ты о чем, Демичева?
   Инна рассказала все, что накануне узнала о Дмитрии Сухонине. Сначала информацию о нем выложила, а потом и своими соображениями поделилась.
   – Ну вот, а говоришь, что прокуратура должна заниматься, – постукивая карандашом по столу, озадаченно проговорил Драпов.
   – Да, но пока не занялась…
   – И какие у тебя на этот счет соображения?
   – Думаю, Сухонину дочь нужна. Он теперь ее к себе домой забрать может. Именно вчера он и пытался это сделать.
   – Ну, узнал о том, что погибла жена, пошел за дочерью, что здесь такого?
   – Вчера вечером я разговаривала с Верютиным. Без Сухонина разговаривала. Врет Верютин, путается… Давайте его в отдел доставим, сами поймете, что нет у Сухонина алиби…
   – Так его никто и не подозревает.
   – Я подозреваю.
   – На каком основании?
   – На основании личных наблюдений – раз. На основании показаний матери Антонины Сухониной – два. И Горелов утверждает, что Дмитрий Сухонин возражал против их с Антониной отношений. Правда, он считает Дмитрия Сухонина настолько ничтожной личностью, что не подозревает его в убийстве. Личность он действительно ничтожная, но при этом очень опасная. Сухонин семь лет за вооруженное ограбление отсидел. И убить он мог…
   – Это все слова, а где доказательства?
   – А где доказательства против Горелова? У него даже мотивов для убийства нет.
   – По пьяному делу всякое бывает.
   – Не было никакого пьяного дела. Ни алкоголя, ни наркотиков, экспертиза это подтверждает.
   – А если он псих по жизни!
   – Подставили его, Андрей Вадимович.
   – Это он тебе сказал? – хмыкнул Драпов.
   – Нет, я сама так думаю… Вы сами представьте себе такую ситуацию. Совершенно трезвый человек убивает свою сожительницу, стирает отпечатки пальцев с ножа, который тут же бросает рядом с трупом, затем идет в дом, принимает душ и как ни в чем не бывало ложится спать. Вы можете себе такое представить?
   – Могу.
   – А я нет… Сухонину убили в пять утра, а в половине шестого на пульт оперативного дежурного поступил звонок. Кто позвонил в полицию? Сосед. Начинаем разбираться, а из соседей никто не звонил. Как это объяснить?
   – Может, сам Сухонин и позвонил?
   – Нет, не он. Не с его телефона звонок сделан. А с мобильника покойной Сухониной, – выложила козырь Инна.
   – Хочешь сказать, что она сама позвонила?
   – Да нет, не хочу… Это убийца в полицию позвонил. Забрал у покойной телефон и позвонил.
   – У нее был телефон?
   – Да, она позвонить во двор выходила.
   – В пять утра?
   – Ну, вы же сами говорите, что в жизни всякое бывает…
   – А Горелов не мог позвонить с телефона покойной?
   – Мог. Но телефона при обыске мы не обнаружили.
   – Значит, плохо искали.
   – Зато нож нашли, – усмехнулась Инна. – Причем подозрительно легко, вы так не считаете?
   – Я думаю, что ты выгораживаешь Горелова, – с недовольным видом покачал головой Драпов.
   – Зачем это мне? – возмутилась Инна.
   – Не знаю, тебе видней…
   – У нас есть запись сообщения, поступившего с мобильного Сухониной на пульт дежурного. Там не Горелова голос.
   – А чей? Сухонина?
   – Голос был искусственно изменен, поэтому все возможно.
   – Так, может, Горелов его и изменил?
   – Экспертиза покажет. Можно отправить запись на фоноскопическую экспертизу.
   – У тебя есть запись голоса Сухонина?
   – Да, конечно. Разговор с ним записан на диктофон…
   – Это хорошо, Демичева, – заметно нервничая, произнес Драпов. – Это хорошо, что ты знаешь работу…
   – А что плохо? – спросила Инна, с подозрением глянув на него.
   – Да то и плохо, что жалоба поступила.
   – Кому, от кого?
   – Хороший вопрос, Демичева. Зришь в корень, что называется. Только я не могу тебе сказать кому, права не имею. И от кого, не скажу, потому что не знаю. Хотя, может, и догадываюсь. А жалоба эта породила просьбу. Нас убедительно просят оставить в покое… Угадай кого?
   – Сухонина?
   Драпов кивнул, подтверждая правильность догадки подчиненной.
   – Такая вот ситуация, Инна, кто-то не хочет, чтобы мы лезли в это дело. И этот кто-то человек, которого мы, увы, не можем проигнорировать… Нет, если у тебя на Сухонина появятся неопровержимые улики, тогда другое дело, возьмем гада и накажем по всей строгости закона. Но ведь улик нет, поэтому его лучше оставить в покое. Ты меня понимаешь, Инна?
   – Понимаю.
   Закон един для всех – так в принципе оно и есть. Только вот правосудие избирательное. Все люди равны, но некоторые равнее. И такое положение вещей существовало независимо от того, соглашаешься ты с этим или нет. Инна могла упереться и надавить на Сухонина, невзирая ни на какие запреты, и его даже могли посадить и осудить, если найдутся достаточные для этого основания. Но поймет ли ее начальство? Все зависит от того, насколько начальство зависит от человека, который покровительствует Сухонину. Если начальство пострадает, то от нее мокрое место останется…
   – И что скажешь? – пытливо посмотрел на Демичеву Драпов.
   – Ну, эти делом прокуратура должна заниматься, – пожала плечами Инна. – Пусть она и занимается.
   – Это дело у нас останется. И в прокуратуру не пойдет. Есть соответствующая договоренность.
   – И насколько серьезная эта договоренность?
   – Настолько серьезная, что против течения лучше не плыть ни тебе, ни мне.
   Могущественных людей в городе и области хватает, однако бояться следует не всех. Но есть очень серьезные люди, против которых не может пойти даже Сафролов, начальник Потоцкого РОВД. Возможно, эти люди обладают возможностью воздействовать и на прокуратуру – а как иначе объяснить, что убийство Сухониной осталось у Инны?.. А может, как раз наоборот, прокуратура как раз-то и независима от этих беззаконных покровителей, потому Драпову пришлось уговаривать своих коллег не забирать дело…
   Но в любом случае с этими людьми лучше не связываться. Инна это понимала, однако при этом не могла найти объяснение тому, почему кто-то из сильных мира сего решил заступиться за Сухонина. Ведь в таком деле мало личного знакомства или даже привязанности. Тут нужна серьезная родственная связь или деловая зависимость. Интересно, кому и какие услуги оказывает Сухонин, если за него заступились на столь высоком уровне, что сам Драпов выбросил белый флаг…
   – И Сафролов так думает?
   – А ты думаешь, это мне нужно?
   Инна вздохнула. Сафролов еще тот жук, у него и самого были в городе интересы, к которым мог иметь отношение такой ублюдок, как Сухонин. Возможно, начальник РОВД получал что-то с автобизнеса, который держала под контролем банда Сухонина…
   – Хочешь, я тебя к Сафролову отведу, он сам тебе скажет? – спросил Драпов. И, не давая Инне опомниться, продолжил: – Только он тогда спросит, как ты попала на свою должность.
   Инна закусила губу… Да, она хотела честно бороться с преступностью и устраивалась на службу не для того, чтобы греться на взятках. Только ее родителям самим пришлось давать на лапу, чтобы ее взяли в следственный отдел РОВД. У отца свой строительный бизнес, он мог себе позволить столь щедрый жест ради дочери.
   – Не надо ничего спрашивать, – покачала она головой.
   – Вот и хорошо, – покровительственно улыбнулся Драпов.
   – Если дело остается у меня, то я бы отправила запись с голосом Сухонина на фонетическую экспертизу.
   Драпов поморщился:
   – Сухонин это или нет – пусть разбирается экспертиза. Отправляй запись на исследование, пусть все будет по закону. Только вот, прошу тебя, не делай поспешных выводов… Ну, позвонил Сухонин с телефона своей бывшей жены, и что? Может, они встречались накануне и у него остался ее телефон. Может, она позвонила ему, сказала, что ее убивают…
   – Кто?
   – Горелов, кто ж еще?
   – Горелов небедный человек. Он может нанять дорогого адвоката, из Москвы. А в Москве могут возникнуть вопросы. Почему мы выгораживаем Сухонина, а топим Горелова? Тогда это дело прокуратура заберет…
   – Да, такое возможно, – заметно занервничал Драпов.
   – Ясно же, что Горелова банально подставили. И мотива у него нет. А у Сухонина имеется.
   Драпов думал напряженно, но недолго.
   – Может, и подставили… Что ж, раз так, то будем искать человека, который его подставил?
   – Кого?
   – Не знаю. Но Сухонина не трогай… Гм… и от фонетической экспертизы пока лучше воздержаться…
   – А с Гореловым что делать?
   – Ну, «пальчиков» его на ноже нет, следов на одежде тоже, свидетели отсутствуют… Давай так, под подозрением его оставим, а содержание под стражей применять не будем. Под подписку его выпустим, только про Сухонина ему ничего не говори. Ты меня понимаешь?
   – Понимаю, – Инна опустила голову.
   Не хотела она склоняться под тяжестью обстоятельств, но как быть, если жизнь не прогибается под нее?..

* * *

   Никита ждал, когда ему предъявят обвинение, и собирался бороться в суде за изменение меры пресечения. Но вдруг выяснилось, что суд не нужен. Следователь Демичева взяла с него подписку о невыезде, и на этом разговор мог закончиться. А ведь у нее было что ему сказать. И сообщить она могла ему что-то важное, интересное, может, потому и прятала глаза. Да и Никита мог поделиться своими соображениями.
   – Все, вы свободны, гражданин Горелов. Вещи заберете в дежурной части.
   – Все так просто?
   – Нет, не просто. Просто – это если бы дело закрыли, а вы по-прежнему подозреваетесь в убийстве гражданки Сухониной, – Демичева смотрела в окно. А до этого рассматривала цветок у него за спиной.
   Она готова была смотреть куда угодно, лишь бы не на него. Ей было стыдно. И это не стыдливость девушки, которая хочет, но боится навязать свою компанию малознакомому мужчине.
   – Но вам не хватает улик, чтобы поставить меня к стенке, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал Никита.
   – Не хватает.
   – А может, у вас появился другой подозреваемый?
   – Все, вы свободны, гражданин Горелов. Не смею вас задерживать.
   – Вы обыскивали мой дом. Но я не видел, чтобы вы осматривали двор. Я имею в виду задний двор, тот, который за домом. Возможно, преступник находился там, поджидая Антонину…