– Эй, мужик, ты чего?
– А ты думаешь, тебя только Самород может грохнуть? Я тоже убивать умею. А тебя есть за что… Зря ты со мной связался, ох и зря… Даже обидно…
– Эй, чего обидно? – дрожащим от ужаса голосом спросил Сухонин.
– Ну, замочить тебя хотел. Думал, только я тебя и хочу замочить. А тут и без меня за тобой бегают… Может, Самороду тебя сдать, зачем руки о тебя, падлу, марать?
– Эй, не надо Самороду!
– А чего так? С ним не договоришься, да?.. Думаешь, с ним не сумеешь договориться, а со мной сможешь? Так не договоришься… Ну, все, давай! Будешь на том свете, скажешь Антонине, что я за нее отомстил.
Никита медленно провел ножом по горлу, вспарывая верхний слой кожи.
– Не надо! – засучил ногами Митя.
– Ну, Антонина тоже просила тебя не убивать. Ты ее послушал?
– Не просила…
– Чего так? Не успела?
– Не успела…
– Умеешь ты ножом бить, не вопрос. А я по колумбийским галстукам спец. Знаешь, что такое колумбийский галстук? Сейчас глотку тебе вскрою, и язык через вырез высуну. Не веришь?
– Верю! Верю!
– Слушай, а чего ты такой трусливый? Антонину когда убивал, не боялся…
– Не убивал!
– Ну вот, врать начал. У меня аллергия на вранье. Такая аллергия на это дело, что аж ножом по горлу хочется… – Никита надавил на нож, но резать не спешил. Он вынул из кармана носовой платок, раскрыл его, наложил себе на живот под голову Сухонина. – Это чтобы кровью не запачкаться! Я так всегда делаю…
– Я не хотел Тоньку убивать!
– Да? И что ты у меня во дворе делал?
– Просто зашел!
– Ну, и я тебя сейчас просто вскрою. Поверь, это будет не больно. Чик, и ты уже на небесах!..
– Я правда, не хотел… Нажрался, блин, Тоньку захотел увидеть, к тебе во двор влез…
– А где я живу, как узнал?
– Выследил я Тоньку… Правда, не хотел ее убивать!
– Как во двор ко мне попал?
– Через забор…
Никита осматривал забор, Инна ему в этом помогала, но ничего подозрительного они не обнаружили. И он теперь знал почему: видел, с какой легкостью Сухонин сигает через заборы. Да и сухо в ту ночь было, потому и грязи на заборе не осталось. Искать отпечатки пальцев на кирпиче по периметру забора – дело бесполезное и неблагодарное.
– Поговорить с Тонькой хотел!
– Поговорил.
– Лучше бы она не выходила…
– Она сама вышла?
– Сама.
– С телефоном?
– Да. Я как подумал, что ты ее трахал, а она визжала от восторга… В общем, не сдержался…
– Телефон у нее забрал, да?
– Да сам не понял, как он у меня в руках оказался…
– На «ноль-два» позвонил?
– Ну да.
– Как уходил?
– На машине я был…
– Возле моего дома машину поставил?
– Нет, ближе…
– Кто-нибудь видел, как ты в машину садился?
– Мужик какой-то вышел, сказал, чтобы я машину убрал. Выезжать он собирался.
– Из какого дома мужик?
– Номер я не помню… Бревенчатый дом, ворота деревянные…
Обращался Никита в этот дом, но ничего не узнал. Хозяин дома с друзьями на рыбалку уехал на пару недель. Оказывается, он в то утро и уезжал, когда Антонина погибла… Что ж, когда-нибудь вернется. Может, и Сухонина опознает. Возможно, он даже кровь на его одежде видел.
Не мог не оставить Сухонин следов, потому и обратился за помощью к своему покровителю. Но тот, видимо, решил подстраховаться. И правильно сделал: ненадежный Митя мужик – подлый и трусливый.
– Голова у тебя, Митя, деревянная.
– Бес попутал!
– Да? Ну, бесу за свой косяк и предъявишь. Только не хами, а то в котле со смолой вариться будешь… Хотя там тебе и место… Ну все, привет Антонине!..
– Не надо! – зарыдал Сухонин.
– Врешь ты, Митя. Ты же убивать ко мне приходил. И Антонину ты ревновал, и дочь забрать хотел…
– Я о дочери тогда не думал!.. Честное слово, бес попутал!
– А ведь ты и меня грохнуть мог…
– Не убивай, ну, пожалуйста! – Сухонин в истерике засучил ногами.
– Да нет, наказать я тебя должен.
– Ну, накажешь, и что? Ты же под следствием! Тебя же посадят! – Митя смотрел на Никиту глазами жертвенной овцы на заклании. Страшно ему. До безумия страшно.
– Не посадят. Улик против меня нет. Если тебя мертвым найдут, твой Самород покрывать тебя не станет. Тогда и запись голоса твоего на экспертизу отдадут, и свидетель тебя опознает без проблем… Ты же левша, да?
– Э-э, да…
– Ты Антонину левой рукой ударил…
– Ну а вдруг на тебя все свалят?
– Не свалят.
– А вдруг?.. Хочешь, я в ментовку пойду, вину на себя возьму!
Именно этого Никита и хотел, но ему нужно было, чтобы Сухонин сам дошел до такого решения. А это рано или поздно должно было случиться.
– Ну да, я тебя в ментовку отвезу, а ты рот на замок закроешь…
– Честное слово, не закрою! – не очень убедительно заверил Горелова Митя.
– Ну, может, и не закроешь… Самород за что тебя замочить хотел?
– Не знаю, – пробормотал Сухонин.
– А я знаю… Самород за тебя похлопотал, а уверенности в том, что ты будешь молчать, нет. Вдруг менты тебя за жабры возьмут? Ты такой, что и Саморода сдать можешь, да?
– Я?! Да никогда!
– Кто такой Самород? – Никита провел ножом по горлу, постепенно усиливая давление на клинок.
– Он старший у нас, – не выдержал напряжения Сухонин.
– У кого у вас?
– Мафия у нас.
– И что за дела у вашей мафии?
– Автобизнес…
– Все, кто в этом бизнесе, отстегивают вам, так?
Инна поделилась с Никитой всем, что узнала насчет Сухонина. А взамен попросила его не гнать коней, потому и следил он за Митей. Всего лишь следил, хотя сразу мог взять его за жабры… Это случай свел их вместе на узкой дорожке, а так бы он и завтра бегал за ним, как хвост за собакой.
– Ну да, все.
– А если не отстегиваешь, то кирдык, да?
– Не кирдык, но мало не покажется…
– Ты автобизнесом рулишь, да?
– В общем, да, на меня все завязано…
– Тогда зачем тебе Самород, если ты сам все решаешь?
– Он старший…
– Правильно, старший. Старший над такими старшими, как ты. Кто-то автобизнес держит, кто-то еще что-то, а Самород главный. Или я что-то не так понимаю?
– Все верно, у меня автосервис, кто-то тачки угоняет…
– Для тебя угоняет?
– Ну, есть у нас точка…
– И кто угоняет?
– Зачем тебе?
Никита пожал плечами. Меньше знаешь, крепче спишь. Тем более что с местной мафией он бороться не собирался.
– Наркотой тоже занимаетесь?
– Есть немного…
– Девочки?
– Тебе какая разница?
– И над всем этим Самород стоит, да?.. А говоришь, не сдашь Саморода, – засмеялся Никита. – А сам с потрохами сдаешь… Знает он, какая ты шкура, поэтому киллера к тебе заслал. Я бы на его месте тоже так бы поступил… Завтра с утра к ментам пойдешь, к следователю Демичевой, расскажешь, как Антонину убивал…
– Пойду! – кивнул Сухонин, забыв о том, что у него нож под горлом.
– Если ты Саморода не сдашь, он тебя не тронет.
– А зачем его сдавать? Он же не при делах! И Антонину не заказывал!..
– Тем более.
– Значит, к Демичевой завтра, да? – воспрял духом Сухонин.
– Я смотрю, у тебя настроение поднялось. Думаешь как лоха меня обкрутить… Если кинешь меня, то по городу слух пойдет, что ты Саморода сдал. Если нормально все сделаешь, тебя в Москву переведут, в Лефортово. Там тебя Самород не достанет…
– В Лефортово? С какой это стати?
– А к тебе же братья-мусульмане подкатывали, пояс шахида поносить предлагали. Антонина это слышала. А как ты отказался, не слыхала. Она сказала, что ментам тебя сдаст, ну, ты ее за это и приговорил…
– Какой пояс шахида? Не было никакого пояса!
– Не было, а ты скажи, что был. Тогда тобой ФСБ займется. А ФСБ – это Лефортово. Там такой режим, что Самороду тебя не достать…
– Ты не знаешь Саморода, у него руки длинные.
– Чем длиннее руки, тем тяжелее их вытягивать. Чем длиннее руки, тем легче их обрубить… Короче, я предложил тебе вариант, а ты уже выбирай.
– Хорошо, можно и с поясом шахида, – кивнул Сухонин. – Только что я скажу? Что это за люди?
– Можешь на меня показать, – усмехнулся Никита. – Только за мной ничего нет и быть не может. Зато запись этого с тобой разговора имеется. Я тебе идею предложил, а ты стрелки на меня перевел – так это называться будет. Меня отпустят, а тебя в Потоцке оставят, улавливаешь мысль?
– Да я и не собирался на тебя стрелки переводить!
Никита сам когда-то работал на госбезопасность. Под чужой фамилией, по липовым документам. А когда пришло время сматывать удочки, он вернул себе прежнее имя. Он действительно Никита Тимофеевич Горелов, найденыш из сгоревшего дома в Новосибирске. И в детском доме он воспитывался, и в армии служил, и бизнес в Москве имел, и Ася была его женой. И она погибла, и он в следственный изолятор загремел. Только вот факт общения с Фемидой нигде не зафиксирован. И отпечатки его пальцев из всех картотек вычищены. Пять лет работы на противозаконное правосудие вычеркнуты из легальной жизни Никиты Горелова, но ведь их можно объяснить – свет оказался не мил после гибели жены, потому и жил он пять лет отшельником в Сибири, а потом за границу уехал. Только вот откуда у него столько денег? Ведь и в Новой Зеландии он не бедствовал, и здесь, в Потоцке, у него все в цвет. Но ведь он бизнесом занимался, отсюда и материальные средства… Не станет же объяснять, что однажды к его рукам прилипла солидная сумма денег. Очень удачно он к жертве зашел, та как раз деньги за крупную партию наркоты пересчитывала. А с начальством Никита делиться не стал. Зачем, если он работал нелегально? Повышенная пенсия ему по выслуге лет не полагалась, поэтому надо было самому позаботиться о себе…
– А ты думаешь, тебя только Самород может грохнуть? Я тоже убивать умею. А тебя есть за что… Зря ты со мной связался, ох и зря… Даже обидно…
– Эй, чего обидно? – дрожащим от ужаса голосом спросил Сухонин.
– Ну, замочить тебя хотел. Думал, только я тебя и хочу замочить. А тут и без меня за тобой бегают… Может, Самороду тебя сдать, зачем руки о тебя, падлу, марать?
– Эй, не надо Самороду!
– А чего так? С ним не договоришься, да?.. Думаешь, с ним не сумеешь договориться, а со мной сможешь? Так не договоришься… Ну, все, давай! Будешь на том свете, скажешь Антонине, что я за нее отомстил.
Никита медленно провел ножом по горлу, вспарывая верхний слой кожи.
– Не надо! – засучил ногами Митя.
– Ну, Антонина тоже просила тебя не убивать. Ты ее послушал?
– Не просила…
– Чего так? Не успела?
– Не успела…
– Умеешь ты ножом бить, не вопрос. А я по колумбийским галстукам спец. Знаешь, что такое колумбийский галстук? Сейчас глотку тебе вскрою, и язык через вырез высуну. Не веришь?
– Верю! Верю!
– Слушай, а чего ты такой трусливый? Антонину когда убивал, не боялся…
– Не убивал!
– Ну вот, врать начал. У меня аллергия на вранье. Такая аллергия на это дело, что аж ножом по горлу хочется… – Никита надавил на нож, но резать не спешил. Он вынул из кармана носовой платок, раскрыл его, наложил себе на живот под голову Сухонина. – Это чтобы кровью не запачкаться! Я так всегда делаю…
– Я не хотел Тоньку убивать!
– Да? И что ты у меня во дворе делал?
– Просто зашел!
– Ну, и я тебя сейчас просто вскрою. Поверь, это будет не больно. Чик, и ты уже на небесах!..
– Я правда, не хотел… Нажрался, блин, Тоньку захотел увидеть, к тебе во двор влез…
– А где я живу, как узнал?
– Выследил я Тоньку… Правда, не хотел ее убивать!
– Как во двор ко мне попал?
– Через забор…
Никита осматривал забор, Инна ему в этом помогала, но ничего подозрительного они не обнаружили. И он теперь знал почему: видел, с какой легкостью Сухонин сигает через заборы. Да и сухо в ту ночь было, потому и грязи на заборе не осталось. Искать отпечатки пальцев на кирпиче по периметру забора – дело бесполезное и неблагодарное.
– Поговорить с Тонькой хотел!
– Поговорил.
– Лучше бы она не выходила…
– Она сама вышла?
– Сама.
– С телефоном?
– Да. Я как подумал, что ты ее трахал, а она визжала от восторга… В общем, не сдержался…
– Телефон у нее забрал, да?
– Да сам не понял, как он у меня в руках оказался…
– На «ноль-два» позвонил?
– Ну да.
– Как уходил?
– На машине я был…
– Возле моего дома машину поставил?
– Нет, ближе…
– Кто-нибудь видел, как ты в машину садился?
– Мужик какой-то вышел, сказал, чтобы я машину убрал. Выезжать он собирался.
– Из какого дома мужик?
– Номер я не помню… Бревенчатый дом, ворота деревянные…
Обращался Никита в этот дом, но ничего не узнал. Хозяин дома с друзьями на рыбалку уехал на пару недель. Оказывается, он в то утро и уезжал, когда Антонина погибла… Что ж, когда-нибудь вернется. Может, и Сухонина опознает. Возможно, он даже кровь на его одежде видел.
Не мог не оставить Сухонин следов, потому и обратился за помощью к своему покровителю. Но тот, видимо, решил подстраховаться. И правильно сделал: ненадежный Митя мужик – подлый и трусливый.
– Голова у тебя, Митя, деревянная.
– Бес попутал!
– Да? Ну, бесу за свой косяк и предъявишь. Только не хами, а то в котле со смолой вариться будешь… Хотя там тебе и место… Ну все, привет Антонине!..
– Не надо! – зарыдал Сухонин.
– Врешь ты, Митя. Ты же убивать ко мне приходил. И Антонину ты ревновал, и дочь забрать хотел…
– Я о дочери тогда не думал!.. Честное слово, бес попутал!
– А ведь ты и меня грохнуть мог…
– Не убивай, ну, пожалуйста! – Сухонин в истерике засучил ногами.
– Да нет, наказать я тебя должен.
– Ну, накажешь, и что? Ты же под следствием! Тебя же посадят! – Митя смотрел на Никиту глазами жертвенной овцы на заклании. Страшно ему. До безумия страшно.
– Не посадят. Улик против меня нет. Если тебя мертвым найдут, твой Самород покрывать тебя не станет. Тогда и запись голоса твоего на экспертизу отдадут, и свидетель тебя опознает без проблем… Ты же левша, да?
– Э-э, да…
– Ты Антонину левой рукой ударил…
– Ну а вдруг на тебя все свалят?
– Не свалят.
– А вдруг?.. Хочешь, я в ментовку пойду, вину на себя возьму!
Именно этого Никита и хотел, но ему нужно было, чтобы Сухонин сам дошел до такого решения. А это рано или поздно должно было случиться.
– Ну да, я тебя в ментовку отвезу, а ты рот на замок закроешь…
– Честное слово, не закрою! – не очень убедительно заверил Горелова Митя.
– Ну, может, и не закроешь… Самород за что тебя замочить хотел?
– Не знаю, – пробормотал Сухонин.
– А я знаю… Самород за тебя похлопотал, а уверенности в том, что ты будешь молчать, нет. Вдруг менты тебя за жабры возьмут? Ты такой, что и Саморода сдать можешь, да?
– Я?! Да никогда!
– Кто такой Самород? – Никита провел ножом по горлу, постепенно усиливая давление на клинок.
– Он старший у нас, – не выдержал напряжения Сухонин.
– У кого у вас?
– Мафия у нас.
– И что за дела у вашей мафии?
– Автобизнес…
– Все, кто в этом бизнесе, отстегивают вам, так?
Инна поделилась с Никитой всем, что узнала насчет Сухонина. А взамен попросила его не гнать коней, потому и следил он за Митей. Всего лишь следил, хотя сразу мог взять его за жабры… Это случай свел их вместе на узкой дорожке, а так бы он и завтра бегал за ним, как хвост за собакой.
– Ну да, все.
– А если не отстегиваешь, то кирдык, да?
– Не кирдык, но мало не покажется…
– Ты автобизнесом рулишь, да?
– В общем, да, на меня все завязано…
– Тогда зачем тебе Самород, если ты сам все решаешь?
– Он старший…
– Правильно, старший. Старший над такими старшими, как ты. Кто-то автобизнес держит, кто-то еще что-то, а Самород главный. Или я что-то не так понимаю?
– Все верно, у меня автосервис, кто-то тачки угоняет…
– Для тебя угоняет?
– Ну, есть у нас точка…
– И кто угоняет?
– Зачем тебе?
Никита пожал плечами. Меньше знаешь, крепче спишь. Тем более что с местной мафией он бороться не собирался.
– Наркотой тоже занимаетесь?
– Есть немного…
– Девочки?
– Тебе какая разница?
– И над всем этим Самород стоит, да?.. А говоришь, не сдашь Саморода, – засмеялся Никита. – А сам с потрохами сдаешь… Знает он, какая ты шкура, поэтому киллера к тебе заслал. Я бы на его месте тоже так бы поступил… Завтра с утра к ментам пойдешь, к следователю Демичевой, расскажешь, как Антонину убивал…
– Пойду! – кивнул Сухонин, забыв о том, что у него нож под горлом.
– Если ты Саморода не сдашь, он тебя не тронет.
– А зачем его сдавать? Он же не при делах! И Антонину не заказывал!..
– Тем более.
– Значит, к Демичевой завтра, да? – воспрял духом Сухонин.
– Я смотрю, у тебя настроение поднялось. Думаешь как лоха меня обкрутить… Если кинешь меня, то по городу слух пойдет, что ты Саморода сдал. Если нормально все сделаешь, тебя в Москву переведут, в Лефортово. Там тебя Самород не достанет…
– В Лефортово? С какой это стати?
– А к тебе же братья-мусульмане подкатывали, пояс шахида поносить предлагали. Антонина это слышала. А как ты отказался, не слыхала. Она сказала, что ментам тебя сдаст, ну, ты ее за это и приговорил…
– Какой пояс шахида? Не было никакого пояса!
– Не было, а ты скажи, что был. Тогда тобой ФСБ займется. А ФСБ – это Лефортово. Там такой режим, что Самороду тебя не достать…
– Ты не знаешь Саморода, у него руки длинные.
– Чем длиннее руки, тем тяжелее их вытягивать. Чем длиннее руки, тем легче их обрубить… Короче, я предложил тебе вариант, а ты уже выбирай.
– Хорошо, можно и с поясом шахида, – кивнул Сухонин. – Только что я скажу? Что это за люди?
– Можешь на меня показать, – усмехнулся Никита. – Только за мной ничего нет и быть не может. Зато запись этого с тобой разговора имеется. Я тебе идею предложил, а ты стрелки на меня перевел – так это называться будет. Меня отпустят, а тебя в Потоцке оставят, улавливаешь мысль?
– Да я и не собирался на тебя стрелки переводить!
Никита сам когда-то работал на госбезопасность. Под чужой фамилией, по липовым документам. А когда пришло время сматывать удочки, он вернул себе прежнее имя. Он действительно Никита Тимофеевич Горелов, найденыш из сгоревшего дома в Новосибирске. И в детском доме он воспитывался, и в армии служил, и бизнес в Москве имел, и Ася была его женой. И она погибла, и он в следственный изолятор загремел. Только вот факт общения с Фемидой нигде не зафиксирован. И отпечатки его пальцев из всех картотек вычищены. Пять лет работы на противозаконное правосудие вычеркнуты из легальной жизни Никиты Горелова, но ведь их можно объяснить – свет оказался не мил после гибели жены, потому и жил он пять лет отшельником в Сибири, а потом за границу уехал. Только вот откуда у него столько денег? Ведь и в Новой Зеландии он не бедствовал, и здесь, в Потоцке, у него все в цвет. Но ведь он бизнесом занимался, отсюда и материальные средства… Не станет же объяснять, что однажды к его рукам прилипла солидная сумма денег. Очень удачно он к жертве зашел, та как раз деньги за крупную партию наркоты пересчитывала. А с начальством Никита делиться не стал. Зачем, если он работал нелегально? Повышенная пенсия ему по выслуге лет не полагалась, поэтому надо было самому позаботиться о себе…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента