Страница:

• << Первая
• « Предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• Следующая »
• Последняя >>

   Самый простой — сотрудники милиции приходят «побеседовать» с руководством организации. «Беседой» это мероприятие называется исключительно в протоколах, а к чему его отнести с точки зрения повседневного лексикона — даже и не знаю. В «Крестном отце» было такое выражение: «предложение, от которого невозможно отказаться», — вот, очень подходит… Во время «беседы» делается предупреждение о недопустимости использования нелицензионного софта, причем под расписку. Если вас навестили такие вот «собеседники» — пора переводить свой компьютерный парк под «Линукс». Ибо времени осталось совсем мало. Неизбежно нагрянет следующая проверка, после которой может быть возбуждено уголовное дело. И в деле этом будет фигурировать расписка о том, что вы соответствующим образом предупреждены…
   Скажем, в случае с Поносовым прокуратура именно так и поступила: после проверки, состоявшейся в мае прошлого года, с директора школы взяли расписку о том, что он знает о контрафактном характере программ, обязуется их не использовать и не удалять. Правда, потом ревизоры забыли о школе и изъяли компьютеры только в августе, через три месяца после проверки. Зато потом, когда в суде дело начало «сыпаться», расписка пригодилась: обвинение стало утверждать, что состав преступления образуют действия Поносова по использованию компьютеров, совершенные после проверки, когда он уже был официально предупрежден о контрафакте той самой распиской… Не помогло.
   Это наименее хлопотный путь — чуть более трудолюбивые милиционеры привлекают руководство организации к административной ответственности по статье 7.12 КоАП. Разумеется, потом административный материал приобщается к уголовному делу, где играет ту же роль, что и расписка. Творческие натуры могут придумать что-нибудь еще: например, в одном из обвинительных заключений в качестве доказательства фигурировала видеозапись «беседы», в ходе которой оперуполномоченный разъяснял будущему подсудимому, как отличить пиратский компакт от лицензионного.
   Но и в том случае, если всего этого нет, не беда. Суды у нас сознательные и понимают важность борьбы с контрафактом. Поэтому, если написать в обвинительном заключении что-нибудь вроде «гражданин Н., обладая специальными познаниями в области компьютерной техники, не мог не знать, что программы… являются контрафактными», то суд отнесется к такому доказательству вины с пониманием и даже приговор перепишет. Железная ведь улика…
   Вы все еще верите, что в подобных делах будет применяться презумпция невиновности? Забудьте о ней: мы в России, которой надо вступать в ВТО (а вот об этом не забывайте).
   А теперь поставьте себя на место следствия и попробуйте ответить на вопрос: чем для вас будет то самое «письмо начальнику» о недопустимости контрафактных программ? Да-да: системный администратор, применивший такой прогрессивный способ ухода от ответственности, своими руками принесет милиции основное доказательство вины! На блюдечке.
   Кстати, возможна еще одна граничная ситуация — когда организация «легализует» софт, покупая соответствующее количество «лицензионных» экземпляров. Тут не полениться и переустановить все, если не хотите неприятностей. А то может произойти следующее: после «экспертизы», которая покажет «контрафактность программ», наличие лицензионных дисков, которые будут предъявлены следствию, сыграет роль того самого письма. В самом деле: поставили «пиратку», потом купили «лицензию» — значит, знали, что программы пиратские.
   Я же говорил: забудьте о презумпции невиновности! В ВТО с нею не пускают.

Виды ответственности

   Компьютерно-программные «заморочки» — это самый настоящий «черный ящик» для следствия и судов, так что протащить от возбуждения до приговора можно любую чушь: наши судьи будут продолжать думать, что это она и есть, чистая, ничем не замутненная законность.
   Но и подсудимые тоже хороши. Байку о «письме» мог придумать только человек, абсолютно незнакомый со смыслом такого понятия, как «ответственность». Впрочем, это всеобщая болезнь: то и дело приходится читать не только форумные обсуждения, но и статьи, авторы которых просто путают виды ответственности. А ведь она — разная…
   Да, действительно, с помощью того письма, с обсуждения которого я начал статью, можно «избавиться от ответственности». Но только от одного ее вида — «дисциплинарной», которая заключается во взысканиях, накладываемых в рамках Трудового кодекса (выговора, предупреждения и т. д.). На административную или уголовную это не повлияет никак. В самом деле: представьте себе письмо от одного соучастника кражи другому, в котором говорится, кто и как будет нести ответственность в случае поимки. Почему-то в случае с кражей до этого никто не додумался…
   Впрочем, вопрос о видах ответственности не по зубам даже некоторым прокурорским работникам: я снова о «деле Поносова». Главным поводом для привлечения директора к ответственности стало мнение следствия о том, что он-де «обязан обеспечить соблюдение законодательства» в школе, будучи ее главой. Действовала прокуратура явно по аналогии со 143-й статьей УК, которая предусматривает ответственность за нарушения правил охраны труда. Вот там действительно применяется такой порядок: директор предприятия своим приказом устанавливает должностное лицо, ответственное за безопасность труда, которое, в свою очередь, издает инструкции о технике безопасности и знакомит с ними работников. Если ничего подобного не сделано, а с кем-то из работников случится неприятность, возможно привлечение к ответственности этого должностного лица.
   Но с охраной труда ситуация принципиально иная. Обязанность соблюдения ее правил возложена на работодателя открытым текстом: в Трудовом кодексе этому посвящено несколько разделов, с тридцать четвертого по тридцать шестой. Да и статья 143 УК, карающая за нарушение правил ТБ, звучит принципиально иначе, предусматривая ответственность за нарушение, совершенное «лицом, на котором лежали обязанности» по соблюдению правил охраны труда. По умолчанию они возложены Трудовым кодексом на руководителя предприятия, если он ни на кого не переложил эти заботы своим приказом.
   А вот для софта, установленного на предприятии, ничего подобного в законодательстве не закреплено. Чтобы прокуратура оказалась права, нужен закон, возлагающий на руководителя предприятия обязанности по контролю за лицензионностью программного обеспечения (а не по абстрактному «соблюдению законодательства»). Кроме того, должны существовать правила такого контроля, сформулированные в явном виде, с которыми все обязанные их соблюдать должны быть ознакомлены. В противном случае, продолжая такую логику, можно было бы очень далеко зайти и привлекать к ответственности начальника организации вообще за все совершенное на ее территории, если виновного не нашли. Например, за убийство…
   К счастью, это не так, и в большинстве случаев обвиняемым становится только админ — как «обладатель специальных познаний», априори считающийся знающим о «пиратском» характере софта и, стало быть, виновный во всем. Тем не менее, возможна ситуация, когда он потащит за собой начальника, и будут они вместе «организованной группой», сам он «исполнителем», а начальник — «организатором». Те, кто поставил себя на место милиции, вероятно, уже догадались, в каком случае такое возможно. Да-да, если начальник все-таки получит то самое «письмо», с обсуждения которого я начал, да еще и под роспись. В этом случае у следствия будут доказательства того, что начальник знал о контрафакте, и он тоже понесет ответственность.
 
   Миф о «письме» во многом сродни рассказам о «грамотных адвокатах», которые могут прийти в суд, найти «лазейку в законе» и успешно доказать, что белое — это черное. Отечественное общественное мнение насоздавало таких мифов в изобилии, но уверяю вас, так не бывает. Наши народные избранники в преддверии вступления России в ВТО переписывают законодательство об «интеллектуальной собственности», и нам с вами, хочешь не хочешь, придется следовать его положениям, думая при этом, кого мы избираем. А чтобы максимально обезопасить себя, изучать нужно закон и практику его применения, а не форумные байки.

Clad-dagh Ring, или Повесть о кольце".
   С другой стороны, Seagate на сегодня, после поглощения Maxtor, — самый крупный производитель и в технологическом смысле — безусловный флагман винчестеростроения, и его внешний семисотпятидесятигигабайтный диск с перпендикулярной записью вот уже полгода стоит рядом с системным блоком моего компьютера и неизменно является предметом гордости и хвастовства перед моими гостями, не чуждыми хайтеку: я доверил ему все свои фотографии и домашнее видео, а также архивы рабочих дисков и почему-то чувствую себя до сих пор спокойным (тогда как за пару лет у меня умудрились накрыться уже два винчестера от WD).
   За несколько дней до вылета вдруг выяснилось, что билеты не до Дублина, а до Белфаста, то есть летим мы не в ту самую Ирландскую республику, про экономическое чудо, случившееся с которой, писал Голубицкий, — с ее членством в Евросоюзе, с введением гэльского языка чуть ли не в качестве обязательного и евро в качестве валюты, — а в Северную Ирландию: область Великобритании, — так что, с одной стороны, в смысле быта и культуры Ирландия — она Ирландия и есть, будь она северной или южной, с другой — особые экономические правила, установленные в Республике Ирландия, на территории Северной отнюдь не действуют (хотя, надо полагать, демографическая — равно как «гиннесс» и «бейлис» — обстановка и там и тут приблизительно одинакова) [Естественно, находясь на заводе, «выращивающем» головки винчестеров, под названием Springtown («Весенний городок»? а может, «Городок в табакерке»?), я поинтересовался, почему Seagate вложил деньги именно в Северную Ирландию, а не в Республику Ирландия, где экономический климат благоприятнее, — и, хоть и не с первого раза, получил ответ, что «так они договорились», свидетельствующий о немалой роли личных связей в экономике. Ну а коль уж завод построили здесь, переносить его в другое, даже, возможно, более благоприятное экономически, место, — все равно невыгодно, ибо, как известно, переезд равен двум пожарам. Кстати, тут же я спросил и про Китай, — и по ответу можно было понять, что там, кроме эффекта «двух пожаров», играет роль и квалификация населения: в Springtown подавляющее большинство работающих — люди со средним, а больше — с высшим техническим образованием и несмотря на свое «кельтство» — с идеальным знанием английского языка]. Кстати сказать (сам, увы, не попробовал), — между двумя Ирландиями граница весьма прозрачна, так что, попав в Республику Ирландию, можно проехать в Ирландию Северную (то есть — в Великобританию) даже без британской визы, — хотя, конечно, может случиться облом, как при попытке въехать без швейцарской визы в Швейцарию из Франции или Германии. Вообще, как я уже упомянул, вся эта история с разделением Ирландии на Северную и остальную, вся эта вроде бы притихшая в последнее время IRA (в Лондондерри, где мы остановились, повсюду видны следы этой героической борьбы) мне до сих пор не совсем ясна.

   Фрагмент памятника погибшим бойцам IRA
   Великобритания еще в начале прошлого века, вынужденно признав Ирландию независимой, отнюдь не пыталась «откусить кусочек назад»; это уже были внутренние разборки и внутренняя гражданская война, в результате которой шесть северных провинций примкнули к Англии повторно. Пройдясь по городу и заглянув в парочку практически пустующих церквей, как-то не убеждаешься, что для ирландцев сегодня столь принципиально и каждодневно важно, какие именно христианские обряды следует совершать: католические или протестантские, — просто, кажется, там уже скопилось столько взаимных обид, малоочевидных со стороны, что их уже не разгрести никакой лопатой, — ну, как в семье к моменту развода… Из-за этого развода в Северной Ирландии люди живут примерно как в Англии, — то есть несколько хуже, чем в чудодейственной Республике Ирландия, — однако, на мой взгляд, достаточно хорошо, о чем свидетельствует переполненность города автомобилями не старее позапрошлого года выпуска, сияющими, как новенькие пенсы, причем по преимуществу французскими с небольшим вкраплением немецких и почти полным отсутствием южно-азиатских… Однако не исключено, что, если Республика Ирландия не растеряет примет своего экономического чуда, а, напротив, будет продолжать их наращивать, — это рано или поздно станет доводом в пользу объединения Ирландии куда более весомым, чем разница между католичеством и протестантизмом. Мои визуальные ощущения от Северной Ирландии интересующиеся могут увидеть здесь.
   Но за общими рассуждениями я потратил три четверти места, и, конечно, давно пора идти к делу. Итак, в районе Лондондерри (название, о котором можно было бы написать еще пол-"Огорода"; во всяком случае, на большинстве дорожных указателей, включающих это название, замазана то первая его часть, то последняя) у Seagate есть два завода: огромных, чуть ли не по километру длиной, современных; первый — упомянутый в примечании Springtown, и второй, находящийся в паре десятков миль от Лондондерри, в Лимавади, — который еще и удивительно изящно вписан в зеленый ирландский ландшафт (его фотография, сделанная с вертолета, сама по себе произведение искусства). На первом заводе выращивают винчестерные головки. Я не оговорился: именно выращивают. Там идет процесс, подобный процессу выращивания транзисторов: на кремниевой (или подобной, я не запомнил в деталях) подложке послойно, чуть ли не поатомно, выращиваются ювелирные конструкции, которых не увидеть глазом и которые включают в себя, кроме стандартных транзисторных элементов, еще и магнитные катушки, которые трудно даже сказать, как выглядят на самом деле. Потом эти головки приклеивают на острие винчестерных бегунков где-то, кажется, в Малайзии, — причем производство Seagate устроено таким эффективным образом, что если кто-то из конкурентов (скажем, Hitachi) предложит рынку не худшие по качеству, но более дешевые головки, — другое подразделение Seagate, собирающее винчестеры, имеет право предпочесть именно их, а не продукцию завода собственной корпорации. Производственный процесс идет в «чистой комнате», которая на деле представляет собой огромный, в сотни квадратных метров, «чистый зал», уставленный хитрыми машинами — эдакими «вещами в себе» — и залитый едко-бледно-желтым светом, безвредным для фотолитографических процессов (обрабатывая сделанные там в RAW снимки и мучительно обращаясь к памяти, я перебрал несколько оттенков желтого и, право, не могу сказать, какой из них ближе к реальности). Среди этих машин изредка, словно волшебные тени, появляются люди в белых халатах, белых же шлемах и хирургических масках — типичный антураж какого-нибудь футурологического фильма конца прошлого века. Понятное дело, человеку среднеобразованному в «чистом зале» делать попросту нечего. Особенно впечатляют огромные комнаты, завешанные этими самыми белыми комбинезонами, то уходящими в чистку, то из нее возвращающимися…
   Завод в Лимавади попроще (по крайней мере, одна его часть, ибо во второй оборудуют новые линии, степень автоматизации которых приближается к степени автоматизации в Springtown), — там пекут «блины» — винчестерные диски. Нарезают их из алюминия, точно контролируя толщину и сбалансированность (при скоростях, на которых работают эти диски, малейшая неравномерность распределения массы или нарушение центровки могут привести к взрыву), шлифуют, полируют, наносят покрытие. Полировка столь идеальна, что, если положить один «блин» на другой, разлепить их уже не будет никакой возможности — сработает сильнейшее межмолекулярное притяжение (отличное наглядное пособие для средних школ). Та часть завода, которая работает на сравнительно старом оборудовании, напомнила мне один из цехов омского моторостроительного завода, где я работал в начале своей трудовой карьеры: шлифовка, полировка, промывка и все такое прочее; и обслуживающий процессы народ даже на взгляд куда попроще одетых в белое жрецов из Springtown: в цехе «блинного» производства легко встретить, например, бородатого индуса в чалме, — одна мысль о его пушистой бороде в «чистом зале» вызвала бы содрогание… Правда, в отличие от омского моторостроительного, все работающие на шлифовке и полировке «блинов» одеты в специальные футурологические очки, а в ушах имеют специальные же заглушки — хотя летящей из станков стружки или какого-то особого шума я, извините, не заметил. А уж если сравнить с моторостроительным, а пуще того — с какой-нибудь отечественной литейкой…

   Место закончилось категорически, а рассказать есть еще как минимум столько же плюс порассуждать о самом, наверное, технологически устаревшем и самом, наверное, медленном устройстве современного компьютера, эдаком «компьютерном паровозе» — механическом винчестере, который, поскольку самый устаревший, — одновременно, наверное, и самый технологически совершенный, — ну, как кинескопный телевизор по сравнению с набирающими силу цифровыми панелями. И о том, сколько еще ему, винчестеру, отпущено сроку жизни…
   Впрочем, те работники Seagate, у которых я об этом спрашивал, неизменно отвечали с улыбкой: на наш век — хватит!