Кондрашова Лариса. Приманка для двоих

   — Не успокоюсь, пока не отдам ему все до копейки.
   — Что ты нервничаешь, год же еще не прошел, — успокаивал его Максим.
   — Я только не понимаю, почему ты не нервничаешь. Неужели можно верить этим выродкам.
   — Сашка не выродок, — пробовал заступиться Максим. — Если бы не он…
   — Да, если бы не он, мы, возможно, и вылетели бы в трубу, но я не хочу чувствовать себя обязанным бандиту! — орал Димон.
   — А ты и не будешь чувствовать, — успокаивал его Максим. — Я обещал, что мы сделаем ему кровать в стиле Людовика Четырнадцатого. Не станем же мы ему ее продавать.
   — Он хочет нашу кровать?! — изумился Димка.
   — А чему ты удивляешься? — Максим слегка обиделся за свое детище. — Он покупал итальянскую, но она не выдержала его сексуального напора.
   — А что, у нас кровать на уровне. А ему сделаем в лучшем виде, с импортным матрацем, спинки… у нас в заначке есть пара бревен красного дерева. Крепеж с шестикратным запасом прочности… Вот это другое дело. Мне даже дышать легче стало. Терпеть не могу чувствовать себя обязанным людям, которых не уважаю!
   Наверное, у Максима было не слишком развито чувство собственного достоинства, потому что он ничуть не страдал от того, что занял деньги у самого Гуда. Не в подарок же взял.
   Отдали долг даже раньше срока. Сашка взял деньги и, не считая, сунул в карман. На излияния Максимовой благодарности он только махнул рукой:
   — Пустяки. — И хрипло рассмеялся. — Может, и ты меня когда выручишь.
   — Погоди. — Наверное, Максим слишком поторопился отдать деньги, что даже не сразу вспомнил про кровать. — Ты лучше скажи, куда тебе привезти заказ?
   — Какой заказ? — насторожился тот.
   — Кровать, — протянул Максим. — Ты же сам говорил, что тебе нужен прочный сексодром.
   — И что, ты мне ее сделал?
   — Ну да, раз обещал.
   — И где она стоит?
   — На складе. В нашем мебельном салоне.
   При мебельном салоне имелся небольшой склад, куда завозили заказанную покупателями мебель, всего на несколько единиц. Сейчас кровать Саши Гуда, обернутая прозрачной пленкой, занимала как раз половину этого склада.
   — Если понравится, возьму, — кивнул Саша и сказал своему телохранителю: — Витек, запиши адрес их склада, на днях заедем посмотрим.
   Через месяц Сашу Гуда убили во время разборок с другой бандитской группировкой. Он так и не выбрал время заехать посмотреть на свою кровать. Она долго стояла на складе, друзьям все казалось, что кто-нибудь из друзей Гуда заедет за ней, но никто не появился.
   Максим ходил к нему на похороны и принес венок с надписью: «Александру Далю от школьного товарища». Но на поминки не пошел. И до сих пор тепло вспоминал покойного. Несостоявшегося Робин Гуда. Однако Димка никакой теплоты к тому не испытывал, но тут уж ничего не поделаешь.
   Что-то Максим не ко времени расчувствовался. Ударился в воспоминания ни с того ни с сего. Прежде мечтательность не была ему свойственна, хотя Димка и считал его сентиментальным.
   Работать надо! Максим поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, и придвинул к себе бумаги. Не только у бухгалтеров балансовые отчеты. И ему месячную отчетность надо привести в порядок.
   Это он говорил самому себе, поглядывая на компьютерный стол, на котором по монитору компьютера разбегался лабиринт. Такую заставку он себе нынче включил.
   Потом окинул взглядом почти обычный письменный стол, на котором размещались и три телефона: один с факсом, второй — просто городской, а третий — внутренний, прямой. С кабинетом Максима при мебельном цехе и с самим мебельным цехом. Этот стол он откровенно слизнул с рекламного немецкого проспекта, сделал небольшие изменения, и теперь легкий удобный стол расходился на ура. Хотелось надеяться, что немцы не узнают о его «воровстве» и не станут с ним судиться. Это же все-таки не ракета…
   Максим опять попытался работать, но мысли его упорно возвращались к тому времени, которое он провел с Маргаритой.
   У них был один халат на двоих, Максимов, и когда в очередной момент — они отдыхали и опять захотели чем-нибудь подкрепиться — он потянулся к халату, Маргарита легонько толкнула его в грудь, чтобы он и не пытался подняться:
   — Лежи. Сейчас моя очередь надевать халат.
   Она потянулась за халатом, другой рукой придерживая на груди одеяло. Его восхищала смесь ее обычной стыдливости с полной — без оглядки — отдачей в близости. И в то же время с покоряющей его доверчивостью, что способствовало самому полному достижению взаимного и полного слияния тел и душ.
   Халат она достала, но одеяло не удержала и в который раз ослепила Максима красотой — как он думал — своей безукоризненной груди и гибкой талии. Он не выдержал, потянулся к ней, но она отпрыгнула в сторону и погрозила пальцем:
   — Гражданин, не нарушайте, у нас перемирие.
   — Вот как это называется!
   Он попытался встать и схватить ее, но она уже умчалась на кухню, серебристо смеясь. И вправду — Жемчужина.
   Подноса у Максима на кухне не было. Разве все сразу охватишь. Но она не растерялась. Прикрыла разделочную доску бумажными салфетками, поставила на нес тарелку с бутербродами и по небольшой рюмочке мартини, который после «Вдовы Клико» мог считаться почти заурядным напитком.
   — За что будем пить? — сказал он весело, поднимая рюмку.
   — За память, — вдруг грустно сказала она, и он тогда не понял этой ее грустной ноты, и тост показался странным.
   Жизнерадостный идиот! Он все еще гарцевал. Сказал:
   — Лучше за то, чтобы наши желания совпадали с нашими возможностями.
   Этот комедийный тост в ТОЙ ситуации, конечно же, прозвучал как пошлость.
   Максим думал, будто чертит на бумаге что попало. Оказалось, он рисует обнаженную женскую фигурку. Да не просто женскую, а именно фигуру Маргариты.
   Он не рисовал уже много лет, а теперь рука будто сама выводила плавные линии. Причем не только ее лица, как можно было бы понять, а всей фигуры Маргариты, которую помнил во всех подробностях.
   Максим взглянул на часы. Сколько он уже сидит за столом? Сорок минут. А до сих пор не прочел ни одной строчки и не написал ни одной буквы. Даже свою подпись ни под одним документом не поставил. Только вот ее, обнаженную, нарисовал. Эта сереброглазая ведьмочка не иначе его испортила. В смысле, наслала порчу, сама того не желая.
   Прошло еще двадцать минут. Максим поймал себя на том, что посматривает на часы машинально и сам себе говорит: «Прошло еще столько-то минут…» Но при этом продолжал сидеть и просто смотреть в окно на все ту же кирпичную стену, увитую плющом.
   Внезапно ворота отъехали в сторону, и в узкий двор, на который выходили окна его кабинета, медленно вползла машина Димки. Максим так обрадовался ему, что даже выскочил навстречу, чтобы обнять друга.
   — Макс, да ты что, шизанулся? — удивился тот, уворачиваясь от его объятий. — Ну, не виделись мы с тобой два дня, так это же не повод… Минуточку! Посмотри мне в глаза. Что? Не может этого быть! — Димка даже всплеснул руками, продолжая пристально его разглядывать.
   — Чего не может быть?
   — Такого всплеска эмоций без причины. Ты знаешь, что наши девчонки-продавщицы, пардон, менеджерши или менеджерицы, как правильно?..
   — Правильно: менеджеры.
   — Ага, ну да! Так вот, они считают тебя равнодушным и холодным. Как айсберг в океане. Наверное, только я знаю, какой огонь горит внутри этой монументальной грудной клетки… Вернее, может гореть, но зажег его в эти выходные вовсе не я. У нас с тобой ориентация правильная… Так кто она, та змея, которая изменила природную суть моего друга и превратила прежде спокойное озеро в штормящее море?! Выпустила наружу его тщательно скрываемые пороки.
   — Димон, кончай юродствовать. Нет у меня никаких пороков.
   — Ну, ты наглый! Как это нет? Пороки есть у всех.
   — Обязательно пороки? Недостатки.
   — Как ни назови!
   — Кстати, а почему ты такой помятый? И небритый.
   — Потому что я в отличие от некоторых порочных типов даже выходные дни посвящаю тому, что как голодный волк рыщу по лесам, ищу древесину получше. И само собой, подешевле.
   — Но у нас пока достаточно древесины. Даже под заказы месяца.
   — Понимаешь, позвонил мне вчера прямо домой Мамед — заметь, как раз тогда, когда я сидел в кругу семьи и наслаждался семейным уютом, — и предложил купить у него партию груши.
   — Груши? Она же запрещена к вырубке.
   — А я что, лесничий?
   — Нет. Но я представляю, сколько Мамед заломит за свою грушу!
   — Если бы ты был прав, я даже не стал бы с ним разговаривать! Но он предложил за грушу такие смешные деньги, что я не выдержал. Несмотря на скандал, которая жена обещала устроить мне по приезде, я отправился — в воскресенье! — далеко в лес, где обнаружил указанную грушу, уже погруженную на «КамАЗ». Причем мне обещали милицейское сопровождение — чтобы, упаси Бог, не остановили чужие менты, — и вот теперь эта груша лежит на нашем открытом складе, потому что склады под навесом забиты всякой дребеденью!
   — Понятно. Лучшая защита — нападение. Хочешь я угадаю? Груша, которую просто сказочно дешево отдавал Мамед, оказалась сложенной так, что почти невозможно было ее как следует осмотреть…
   — Обижаешь! Ведь ее приготовили, считай, на экспорт. Он готовил машину на Москву. А москвичи на этот счет очень придирчивы. Это себе дороже: гнать дерево за многие сотни километров на продажу, чтобы его в конечном пункте забраковали.
   — Ты, я смотрю, полностью проникся проблемами Мамеда. И сегодня чуть свет ты эту грушу на складе выгрузил. А где грузчиков взял?
   — Как — где? Позвал алкашей, которые всегда тусуются у пивнушки.
   — Не ври, Димон! Какие в пять утра алкаши? Те, которые и не уходили, что ли?
   — Моя жена в таких случаях говорит куда пафосней. Она выпрямляется и, вперив в меня свои грозные черные очи, восклицает: «Не лги, Митя!» Не ври — слишком просто. Какая тебе разница, где я их взял? Главное — разгрузили и аккуратненько сложили, как ты любишь. Деньги на это у меня, слава Богу, нашлись.
   — А увозить обратно за чей счет ты будешь?
   — Макс, ты чего, груша копейки стоит. Почти халява.
   — У нас нет лишних денег.
   — Я знаю, ты найдешь, если захочешь.
   — Ты привез в цех криминальное сырье!
   — Ты хоть слова-то выбирай. Мы ее не украли, а честно купили. В том смысле, что Мамед с нами давно работает и отдал ее под честное слово.
   — Да потому, что она ему уже руки жгла!
   — Ежу понятно. Москвичи заказ сделали, а когда он им все приготовил, у них там что-то не заладилось. Знаешь, они какой паркет из груши делают? Супер-пупер, прямо золотом отливает!
   — Мы не делаем паркет… Да пойми ты, Димка, у нас, можно сказать, народное предприятие. А груша — дорогой материал. Куда мы его будем использовать?
   — А заказ вице-мэра? Разве он не просил сделать ему мебель по высшему разряду? Чтобы лучше импортной! Я тогда ею стану перед иностранцами хвастаться. Мол, молодые предприниматели выпускают продукцию, которая по качеству не уступает и т.д…
   — А они и спросят: разве у вас груша не запрещена к вырубке?
   Дмитрий смутился, но не уступил:
   — До чего ты Макс, занудный! Хорошо, не вице-мэру, еще кому-нибудь… Ты хотел цех сувениров открыть…
   — Но ты был против.
   — А теперь я «за».
   Нет, ну до чего хитроумный этот Димон! Поскольку они, как полноправные партнеры, с самого начала сотрудничества определили, что любое решение правомочно только тогда, когда оба согласны… На этой волне Максим, пожалуй, может протащить кое-какие свои идеи…
   Правда, и дружок тоже не дремал, а сразу пошел на него в атаку:
   — Макс, а хочешь ченч ты разрешаешь оставить грушу, а я решаю твою личную проблему.
   — Я не понимаю, о чем ты говоришь.
   Димка прошел в кабинет и плюхнулся в представительское кресло.
   — В грязных штанах — на светлую обивку! — возмутился Максим.
   — Не ворчи, как старая прачка! Посмотри лучше: буквально на глазах в нашей фирме идет расслоение общества. Или сообщества? Равноправные партнеры, соучредители, а как мы отличаемся друг от друга. Один — грязный, небритый, вот даже в обычное кресло ему сесть запрещают, и другой — одетый с иголочки, в импортном костюме…
   — Никакой он не импортный. Это фирма «Саша» выпускает. Правда, шьют они по итальянским лекалам…
   — По итальянским… А тут, как собака!
   — Ладно тебе, расхныкался. Я предлагал, давай ездить в лес по очереди.
   — По очереди. Как же, ты наездишь! — пробурчал Димка. — Тебя в лес и пускать-то нельзя.
   — Это почему же? Рожей не вышел?
   — Хуже. Ты в отличие от потомственных лесорубов матерные слова в речи не употребляешь.
   — Это недостаток?
   — Еще какой! Наши ребята зачастую по-русски с акцентом говорят, зато мат знают без словаря…
   — Так, я все понял. Эти твои наезды… Вон сейф, а ключ от него, надеюсь, у тебя в кармане. Открывай дверцу и бери, сколько хочешь!
   — А вот этого не надо. Деньги должны быть в одних руках. Во-первых, ты честнее меня…
   — Подлизываешься?
   — Во-вторых, прижимистей. У меня они давно бы из рук уплыли. Давай доставай. Вот тебе моя расписка. За древесину по имени «бук».
   — Что ж ты не пишешь, что груша?
   Дмитрий подошел к столу и взял из стопки бумаг верхнюю.
   — Месячный отчет?
   — Галя составила, а я проверяю. Один экземпляр, как обычно, тебе.
   — Я же их все равно не читаю.
   — Мало ли… Соучредитель должен быть в курсе событий. Дебет-кредит, все как положено.
   — В народе говорят, дебет с кредитом не сходятся, а человек с человеком всегда сойдутся.
   — Я уже сделал ошибку, сошелся с тобой. На твои грушевые деньги, вымогатель!
   — Я к ним и прикасаться не буду. В двенадцать приедет Мамед, отдашь ему, а я сейчас спать поеду. Как ты думаешь, заслужил?
   Димка сделал вид, что уходит, но тотчас вернулся и сел в кресло.
   — Испугался?
   — Интересно, чего мне бояться?
   — Того, что я уйду и не с кем будет обкашлять свою проблему.
   — Да нет у меня никакой проблемы!
   — Есть, Максик, есть, а то я тебя не знаю. — Он взглянул на часы. — Давай колись, у тебя в запасе есть двадцать минут. Потом начнут приходить наши работники, тогда спокойно не поговоришь.

Глава четырнадцатая

   — Рита, ты создала на дороге аварийную ситуацию, — закричал инструктор по вождению Гена, с которым она теперь осваивала технологию вождения.
   — Но никто же не пострадал, — отозвалась Маргарита.
   — Да потому, что все водители кинулись от тебя врассыпную, как мыши от спятившего кота, когда ты стала делать последний маневр! — продолжал возмущаться он.
   — Если опытные водители — мыши, а я кот, в смысле кошка, надо думать, ты сказал мне комплимент, — пробормотала она.
   Гена обучал своих питомцев весьма своеобразно. Всего один день они поездили по полигону, изучая элементарные действия, нажимая, как надо, на акселератор, газ, тормоз. А на следующий день заставил выехать на самую оживленную трассу и ехать через весь город, ничуть не смущаясь ужасом своих учеников — особенно женщин — при виде мчавшихся прямо на них автомобилей.
   — Они едут по встречной полосе, — смеялся Гена.
   Одна из женщин-учениц по имени Ира уверяла остальных обучающихся, что Геннадий — энергетический вампир и питается страхом своих учеников.
   Как бы то ни было, уже на третий-четвертый день езды ученики Гены довольно успешно преодолевали заполненные машинами улицы города, так что его метода давала довольно ощутимый результат. Маргарита не могла отвечать за других, но сама уже довольно уверенно держала руль, учась потихоньку чувствовать габариты машины.
   Сейчас она продолжала пререкаться со своим инструктором:
   — Они сами виноваты! Я еду с краю дороги, как тихоход, но все равно находятся шустряки, которые пытаются вообще спихнуть меня на обочину.
   На заднем сиденье сидела еще одна ученица Геннадия. Она должна была вести машину на обратном пути. Ее звали Соня.
   — Никогда нельзя верить водителю-мужчине, — вмешалась и она в их разговор, — даже если он притворяется, что не обращает на тебя внимания. Встречная полоса, как же! Можно подумать, она за каменным забором, и ее так уж трудно преодолеть. Я все равно еду и боюсь, потому что знаю по меньшей мере два случая, когда водители спокойно выскакивали на встречную полосу и ухитрялись на ней столкнуться со встречной же машиной…
   Один из обучающихся вождению мужчин, некто Савелий, уверял остальных, что буква «У» на крыше машины инструктора означает не что иное, как «Берегись, за рулем убоище!». Мол, нормальные водители уже издалека начинают жаться к тротуарам и сбавлять скорость, потому что неизвестно, что в следующую минуту придет в голову этому «У».
   Больше Маргарита сегодня ошибок не делала и с удивлением стала чувствовать, что некоторые операции, типа переключения скоростей или указателя поворота, она производит автоматически. А то, что она один раз отвлеклась… Наверное, лучше ни о чем личном за рулем не думать. Она слишком глубоко уходит в свои мысли!
   Вчера она впервые вышла на работу после двух недель отсутствия — проводила в «Вега-банке» аудит. Поскольку это пришлось ей делать впервые, Маргарите пару раз пришлось позвонить своему главному бухгалтеру Петру Аркадьевичу, чтобы получить у него кое-какую консультацию. Как выяснилось, больше для перестраховки. Но в целом своей работой она осталась довольна, как и руководство банка.
   Его главный бухгалтер обещал директору Маргариты отпустить ее через неделю, наверное, чтобы не пугать. Хорошо, что аудит требовался всего лишь одному небольшому подразделению банка, а то Маргарита застряла бы в нем надолго.
   Но за две недели работы ей выплатили без малого тысячу долларов, так что Маргарита даже опешила. Правда, Петр Аркадьевич ничуть этому не удивился, а хмыкнул:
   — Дешево отделались… Председатель правления банка уже звонил. Сказал, очень толковую девушку мы им прислали. Думаю, теперь слух о тебе пройдет по всей Руси великой… — Сказал и смутился: — Кажется, Варвара своим цитированием меня заразила. А еще говорят, старую собаку нельзя научить новым фокусам.
   Маргарита, конечно, сразу же побежала к родителям, чтобы отдать долг, но те не стали его брать.
   Как раз в это самое время в родительском доме оказался и любимый братец Славик, который ответил за всех:
   — Папа с мамой решили отсрочить твой платеж.
   — В каком смысле? — не поняла Маргарита.
   — А еще экономист! — фыркнул Славка. — Не знает, что такое отсрочка платежа.
   — Я знаю, что такое отсрочка, — возмутилась она, — но я не поняла, в связи с чем?
   — В связи с покупкой для тебя автомобиля. Ты принесла сколько? Две штуки баксов. Я тебе займу еще одну, и за три тысячи можно купить с рук очень приличный автомобиль.
   — Но я еще даже не получила права!
   — Получишь, какие твои годы!
   Маргарита посмотрела на довольно улыбающегося отца и насупленную маму.
   — Мама, может, ты собиралась что-то купить?
   — Мама собиралась запретить тебе эту покупку, — усмехнулся отец.
   — Петя!
   — Нина!
   — Но вы же понимаете, что Рита — девочка скромная, тихая, порядочная. А посмотрите на этих дамочек, которые сидят в автомобилях…
   — Мама, вроде ты у нас всегда была женщиной передовых взглядов.
   — Я хочу сказать, что Риточка не очень современная. Из нее получится примерная жена, а вовсе не автогонщица. Уж лучше вы бы ее не портили…
   Вот как, оказывается, обстоят дела! Даже мама — что ж тогда обижаться на Люську! — держит свою дочь за этакую наивную тихую дурочку, явно несовременную, которую трудно представить даже за рулем автомобиля! Маргарита просто-таки засиделась в своем старом имидже. Знали бы они, как она познакомилась с Максимом! Не иначе испытали бы шок, стресс, удар… Сюрприз!
   — А чего это ты ее расхваливать стала? И скромная, и порядочная, — между тем удивился брат. — Замуж пока ее никто не берет.
   А братец, как выясняется, недооценивает ее совсем по другим параметрам. Считает, кроме как за Игоря, ей и выйти больше не за кого?
   — Вот возьму и назло тебе выйду! — рассердилась Маргарита.
   — Назло мне — не надо, — в шуточном испуге замахал руками брат. — Ты уже один раз вышла назло себе.
   Он сердито посмотрел на мать.
   — Да пойми ты, мама, Рита — современная женщина. Вон посмотри, и года не прошло, а она тебе две тысячи баксов долга не моргнув глазом возвращает. Не всякий мужчина столько получает…
   — Не по ней такая жизнь, — запричитала мать. — Женщине — зарабатывать деньги то на квартиру, то на машину. Посмотрите, как она похудела. Совсем фигуры не осталось.
   — Насчет фигуры ты, мамочка, не права. Время от времени я взвешиваюсь. Разница, туда-сюда, полкило. И не пойму, при чем здесь машина? — вздохнула Маргарита.
   — Вот именно, — опять подключился брат. — Не автомобиль портит человека, а человек — автомобиль.
   Вообще-то Маргарита все понимала. Мама боялась за дочку, потому что у нее были свои понятия об управлении автомобилем: женщину в нем должен возить мужчина, потому что на дорогах сейчас такое творится…
   Славик, сам того не понимая, укрепил у мамы эту боязнь, рассказывая анекдоты про аварии, в которых из крутого «мерседеса» выходят новые русские и говорят водителю: «Плати! Ах, у тебя денег нет? Продавай квартиру…»
   А если в такую ситуацию попадет молодая женщина?
   Кстати, так настойчиво опекать дочь мама стала в последние годы. То ли Маргариту жалела — все то же: тридцать лет, а она не замужем, детей нет, — то ли стала стареть и в связи с этим осторожничать и всего бояться.
   Наверное, Маргарита в конце концов и сама стала бы жить так: осторожно и с оглядкой, если бы не случилась с ней история с объявлением.
   Потом — эта идея брата с покупкой машины и ее учеба на курсах вождения. Раньше Маргарита себя за рулем и представить не могла, а попробовала и поняла: волка бояться — в лес не ходить.
   Теперь она твердо знала, что все у нее получится. Славка готов был чуть ли не на следующий день идти на автомобильный рынок, но теперь уже Маргарита не согласилась:
   — Нет, вначале права, потом все остальные вопросы.
   Собственный автомобиль — это здорово, но где она будет его ставить? У подъезда? На днях сосед говорил, что у кого-то из его дружков с автомобиля сняли все четыре колеса, пока он вот так стоял у дома. Значит, сначала надо решить с гаражом или хотя бы с не слишком дорогой стоянкой.
   Можно было подвести первые итоги. Как выяснилось, Маргарита и сама-то не слишком в себе разбиралась, так что о многих своих внутренних резервах прежде и не подозревала. Неужели и другие люди не могут достигнуть в жизни чего-то только потому, что и не пытаются? Или сразу же после первой неудачи опускают руки…
   Когда Маргарита вернулась на свою работу после аудита в банке, то вдруг почувствовала к себе повышенный интерес со стороны сотрудников бухгалтерии. И главное, никто не говорил о том, будто в ее отсутствие что-то изменилось.
   На всякий случай она спросила у Варвары:
   — Меня никто не спрашивал?
   — Тебя персонально — никто, но на днях был странный звонок, я еще удивилась. Позвонил какой-то мужчина и спросил: «Как имя-отчество вашего заместителя главного бухгалтера?» Я сказала: «Варвара Андреевна».
   — А почему ты так сказала? — поинтересовалась Маргарита. — Я же еще не умерла и не уволилась. А если звонил кто-то сверху?
   — Звонивший сверху обязательно бы представился. А так… Мало ли кто с улицы позвонит. Почему я должна отвечать?
   Варя была права, но что-то заставляло Маргариту допытываться. Или это во всем теперь она собиралась видеть какой-то особый знак или случай, имеющий отношение к ней.
   — Ты могла бы спросить, для чего это нужно.
   — Не успела. Тот, кто задавал свой дурацкий вопрос, уже отключился.
   Вот и возьми ее голыми руками. Чего в самом деле Маргарита к ней привязалась? Варвара сразу сказала ей, не скрывая:
   — Мне на твоем месте понравилось.
   — А как же объем работы и то, что порой задерживаться приходиться или брать ее на дом?
   — Оно того стоит, — отозвалась вредная девчонка.
   А почему, собственно, она должна скрывать свои намерения? Мало кто из работающих на производстве людей не хотят подниматься вверх по служебной лестнице. Вполне может быть, Варвара когда-то и выдавит Маргариту с ее кресла…
   Кроме шуток же, в фирме что-то готовилось. Маргарита с утра была включена в такой темп, что к концу дня даже устала.
   Директор фирмы постоянно спрашивал из бухгалтерии какие-то справки и сведения, так что Маргарита не отходила от компьютера, время от времени заставляя Варвару звонить на объекты, уточнять сведения. Кажется, фирма была на пороге грядущей реорганизации.
   За все это время Максим так и не позвонил. Маргарита еще несколько раз пыталась набрать номер его сотового телефона, но тот не отвечал. Это было обидно, но Люська права — не смертельно. Разве не была Маргарита готова к этому в глубине души?
   Постепенно она не то чтобы стала его забывать, а как бы задвигать куда-то в дальний угол сознания это странное событие, в котором ее роль со временем казалась все более невероятной.
   Кажется, Маргарита уже сама не верила в то, что однажды решилась позвонить незнакомому мужчине по пикантному объявлению.
   Люська в таких случаях обычно говорит: «Значит, не судьба!» Чем еще себя можно успокоить? Как и почти таким же: «Твое от тебя не уйдет!»
   В конце концов, жизнь продолжалась. Через неделю Маргарита успешно сдала на права, и нашла недалеко от дома сдаваемый в аренду гараж, и уже почти согласилась пойти с братом на автомобильный рынок, но еще через неделю, в конце ноября, ее вызвал к себе директор фирмы. Впервые одну. Обычно она ходила к нему только со своим непосредственным шефом Петром Аркадьевичем.